Текст книги "По воле океана (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Чарльз не слышал его слов, не испытывал страха, он лишь смотрел на Эрика, который лежал на дне, словно тряпичная кукла. Пустой. Бездыханный….

– Два дня? Уже… прошло два дня? – в ужасе шептал Ксавьер, понимая, что его человек уже не обретет вторую жизнь, раз океан столь долго не принимал его. – Это слишком долго. Нет, прошла всего пара часов… пара часов, не больше…

– Что ты там лопочешь? Думаешь, что он восстанет? – Марко звонко рассмеялся, и к нему подоспел один из русалов, чтобы убедиться, что с новым вожаком все хорошо. – Он не один из нас. Он не утонул. И, сколько труп под водой не держи, он не станет ничем большим, чем просто кормом для рыб. Такова воля океана.

========== Глава 11: Воля океана ==========

Чарльза и прежде связывали, держали взаперти, но раньше у него всегда было что-то, что придавало ему сил, поддерживало в нем желание вырваться, освободиться, жить дальше. А сейчас…

Ни крепкие цепи, ни кровожадная охрана, ни угрозы Марко не пугали Чарльза. Более того, ему было совершенно все равно, что произойдет с ним дальше. Какой-то частью сознания он радовался тому, что Рейвен и Шерон удалось спрятаться. Это он понял по обрывкам разговоров, которые слышал, пока его заводили в трюм затонувшего корабля. Это было то самое подводное кладбище, откуда он уплыл когда-то давно в страхе за свою жизнь. Так странно было вернуться сюда и оказаться почти в такой же клетке, что и прежде. Только трюм был другой и другой корабль.

Чарльз тяжело вздохнул и опустился на деревянное дно корабля. Цепи тихо звякнули, но Чарльз был готов привыкнуть к этому звуку.

Он должен был лежать на дне вместо Эрика. Должен был не слушать его в то мгновение, когда его пальцы коснулись губ. Должен был сделать это против его воли, отдать свою жизнь за что-то, подарить ее кому-то, кто заслуживает этот дар. Но он так не поступил. Испугался, растерялся, не осмелился… и вот уже слишком поздно. Несколько дней миновало с момента его смерти, а Чарльзу все казалось, будто прошла пара часов. Ведь пробуждение не занимает так много времени. Не должно…

Он был уверен, что Эрик очнется. Если не он, то кто иной достоин дара второй жизни? Чарльз бы отдал свою… должен был отдать.

В воде все чувства вновь обострились, он ощущал каждого русала вокруг. Они кружили и не переставали говорить, некоторые даже пели, по-настоящему праздновали возвращение Чарльза в стаю, и то, что Синистер погиб от руки их нового вожака, казалось, совершенно их не трогало. Эти фанатики пошли бы за любым сильным лидером, только пальцем помани. И почему-то именно сейчас они позабыли о святости русалочьей жизни. Возможно, прежде Чарльза бы это возмутило, но сейчас информация просто проходила сквозь его сознание, не задевая его вовсе. Он лежал на самом дне и знал, что пасть ниже уже не может, что бы его ни ждало.

И когда в его темницу заплыла парочка надзирателей, он не обратил на них внимания, все так же смотрел на покрытый илом и ракушками пол корабля.

– Господин Ксавьер, мы приносим извинения… за неудобства, – прошипел один из жрецов океана, обвешанный какими-то браслетами, вырезанными из костей не то акул, не то людей, и поклонился, медленно приближаясь. Он и его молчаливый напарник принесли подстилки и еду. – Но цепи – приказ вашего отчима.

– Знаю, – кивнул Ксавьер, все так же глядя в пустое пространство перед собой, разглядывая частички, парившие в воде, пока стража готовила ему постель и ужин.

– Мы все рады, что вы вернулись к нам, – с оскалом прошипел один из русалов-жрецов. – Вы приносили процветание. Ваш дар спасал нас, и он нужен снова.

– У меня нет дара, – тихо отозвался Чарльз и повилял плавником, даже не вздрогнул, когда один из русалов принялся массировать его хвост и обрабатывать его какой-то мазью. Удивительно, но Марко сам приказал осмотреть Чарльза и был возмущен его состоянием. И хотя Чарльз знал, что отчим был бы рад, стань Ксавьер инвалидом, но он почему-то приказал позаботиться о своем приемном сыне. Хотя намерения его, пожалуй, были кристально ясными: раз он хочет получить расположение в этой стае, то должен показать, что верит в их правила и придерживается их устоев. А потому, проявляя показную заботу о Чарльзе, он тем самым давал понять, что поддерживает этих хищников, и заодно обращал их внимание на то, что хорошо знает их «пророка».

– Оставьте, – тихо попросил Ксавьер, но русал продолжил свои попытки лечить хвост, который никогда уже и не сможет стать таким же гибким и подвижным, как прежде. – Я сказал, отстаньте от меня! – зашипел Ксавьер и даже приподнялся с пола, распугав стражу.

– Но ваш хвост…

– Что? – хмыкнул русал, с вызовом глядя на своих собратьев. – Я отлично слышу океан и без него, и меня все равно ждет участь сидящего за решетками или на привязи узника. Так зачем мне хвост, раз мне некуда и незачем плыть?

– Мы могли бы помочь…

– Оставьте меня. Плывите вон.

Они переглянулись и еще какое-то время оставались на местах, смотрели, как Чарльз улегся обратно на пол, не обращая внимания ни на еду, ни на удобный лежак.

– И чего вы ждете? Пророчества, в котором будет сказано, что вы все умрете, если не выплывете отсюда?

Это на удивление хорошо подействовало, и стража неспешно уплыла, то и дело косясь на их закованного в цепи пророка, которому на них было абсолютно наплевать.

Он ждал, когда Марко придет насладиться своей победой и исполнить свои угрозы. Чарльз так и не понял, в чем он обвинял его, но, судя по обрывкам очередных разговоров, из той заварушки на борту пиратского корабля так и не вернулся Кейн, и никто не знал, где он может быть. Одно было известно точно: среди трупов его не нашли. Но в пропаже сына Марко винил только Чарльза. Правда самому Чарльзу было совершенно безразлично, насколько силен его гнев и ток внутри его тела. Он готов был к ожогам и к боли. Ему не было дела до того, что будет с его собственным хвостом. Тело начинало болеть от голода и слабеть, но и это уже не имело значения, и он желал лишь, чтобы его дух обрел свободу и встретился с Эриком, где бы тот сейчас ни был.

Но он мог сделать еще одно доброе дело в этой жизни. И именно из-за него он так смирно лежал на дне, не пытаясь лишить себя жизни всеми теми возможными способами, что уже не раз приходили в его голову.

Шерон и Рейвен.

Они все еще прятались, и Чарльз хотел, чтобы хотя бы они остались невредимы. Так сказал Марко, это было его условием: он не ищет их, не видит, даже если заметит, а Чарльз сотрудничает. Никакой лжи и неверных курсов. Он поддерживает отчима и говорит то, что ему нужно услышать, объясняет все в его новой стае.

Хуже этого быть уже не может, а думать о будущем у Чарльза больше не оставалось сил. Казалось, сердце было раздавлено в его груди, и теперь там просто пульсировало растекающееся месиво, что осталось вместо живого органа. И не так уж много ударов оно еще могло выдержать.

Что бы он ни делал, его мысли вновь и вновь возвращались к Эрику, к каждому проведенному с ним мгновению. Может, вся жизнь его стоила этого времени, но он не знал, сможет ли продолжить существовать после всего… И потому лишь продолжал лежать на деревянном дне корабля и смотреть в пустоту, мечтая о том, чтобы и в его голове поселилась такая же тишина и опустошенность, чтобы сердце билось ровно, а душа перестала чувствовать.

***

– Он в порядке? – Аз спросил, потому что, продлись молчание еще хоть минуту, он бы просто не выдержал, но, глядя на Шоу, он и сам понимал, что ни черта их капитан не в порядке. Он уже третий день сидел все так же неподвижно и почти не обращал ни на кого внимания. Казалось, что второе кораблекрушение выбило из него весь дух и желание вернуться в океан. Это было настолько жутко, что Эмма даже не решалась говорить команде о том, что капитан выжил в той бойне, после которой юнги до сих пор оттирали палубу от крови, а трупы русалок стали местным достоянием порта. Большинство, наверное, и вовсе считали, что Шоу погиб, и слухи уже расползались по всему острову.

– Нет. Он не в порядке, – коротко и едва слышно ответила Эмма и поежилась, скрестила руки на груди, но не сдвинулась с места, не решаясь ступить в спальню своего капитана. – Я думала, что ты сможешь ему помочь. Или Эрик. Но его я так и не смогла найти. И дом его пуст. Видимо, он плюнул на все и сбежал со своей девицей.

– Что? – удивился Азазель, и в его сердце моментально закралось пугающее темное предчувствие. – Да… Должно быть, он мог.

– Не важно, его нет. Ты можешь что-нибудь сделать с Себастьяном?

– А что с ним? Он… просто так и сидит?

– Он замкнулся в себе. Кроме этого… после того, как он все же пришвартовал корабль, его осмотрел лекарь. У него проблема с ногой. Серьезная.

– Боже… он что, не сможет ходить?

– Нет, все не настолько плохо. Бегать он точно больше не будет, но меня волнует его душевное состояние, а вовсе не физическое.

– И поэтому я здесь, – понял Азазель и кивнул. – Хорошо, я поговорю с ним. А тебе стоит отдохнуть.

– Я тут подожду.

– Не хочешь войти?

– Лучше не вмешиваться в тайну исповеди, верно?

– Если он захочет мне исповедоваться, – с сомнением заметил Азазель и с тяжелым вздохом заставил себя сделать шаг вперед, пересечь порог спальни своего капитана и прикрыть за собой дверь. Шторы были плотно задернуты, и в комнате царил мягкий полумрак. Глаза привыкли не сразу, и поначалу Азазелю казалось, что кроме общей мебели есть только кресло, в котором сидел Шоу и зачем-то сверлил взглядом огромный шкаф.

– Себастьян? Мы можем поговорить? – голос тихий и спокойный. Аз надеялся, что это поможет, но капитан даже не обернулся, все так же смотрел перед собой. – Я знаю, что после всего, что со всеми нами было, повторное крушение это слишком для всех нас. Но корабль уже чинят, и он еще сможет покорить океан. А мы сможем вернуться…

– Нет, – сипло произнес Шоу, и Аз приободрился, подошел ближе.

– Ну что же вы. Скажите, что вас тревожит, и я помогу с этим.

– Я смотрел на свою смерть. Я знаю, она живет в воде, и я не облегчу ей задачу.

– Вы не собираетесь выходить в океан? – Аз медленно подходил ближе, боясь, что слишком резкие движения могут вызвать гнев капитана, который казался сейчас забитым в угол диким зверем. Он сидел в кресле, укутавшись в плед, и его голос был таким отстраненным. Он разговаривал с пустотой, а не отвечал на вопросы священника.

– Я не вернусь в океан. Мне достаточно земли. И этого напоминания, – Шоу горько рассмеялся.

– Ну что вы. Я слышал про вашу травму, все можно вылечить. А ваши страхи пройдут со временем, вам нужно лишь сказать…

– Пройдут? О нет, нет, – и снова этот странный болезненный смех. – Он здесь и никуда не денется. Или я сам покажу ему, что и русалки гибнут в воде не хуже, чем люди.

Азазель огляделся, начиная чувствовать себя не в своей тарелке, но, как он и ожидал, не увидел вокруг никого, и это лишь сильнее обострило его беспокойство за капитана. Слова Эммы о том, что его психическое состояние серьезно пошатнулось, сейчас обрели явную форму.

– Себастьян, если вы хотите поговорить об этом, я выслушаю и помогу вам обрести покой в своей душе, – уже с профессиональной заботой в голове произнес священник, подходя ближе.

– Покой? Ты издеваешься? – тихо спросил капитан и обернулся, чтобы посмотреть на своего подчиненного.

– Я подумал, что вам нужна помощь, и всего лишь предложил ее.

– Я уже обрел свой покой. И понял, как сильно океан меня ненавидит. Но я выжил дважды, и на этот раз получил свой трофей.

– Да о чем вы говорите?

– Зажги свечу. Да, вон там, – вместо объяснений приказал Шоу и кивнул в сторону огромного темного стеллажа. Азазель замялся на пару мгновений, а затем со вздохом отправился выполнять приказ капитана.

Огонь вспыхнул алым заревом на конце спички и перескочил на свечи, заставляя свет растечься по комнате и коснуться шкафа.

– Твою мать! – Аз отступил на шаг и почувствовал, как от испуга его сердце забилось быстрее.

Это был вовсе не стеллаж, и теперь свет мерцал на прочном мутноватом стекле огромного аквариума, на дне которого лежал русал с серым, как у барракуды, хвостом. На мгновение Азазель подумал, что тот бросится на него, но подводный житель оставался на месте, лежал спокойно и смотрел в стену, игнорируя прозрачную преграду, через которую его так хорошо было видно.

Тихий смех Шоу отдавал торжеством.

– Пусть я не буду царствовать в океане, но, стоит лишь добраться до большой земли, и там… там мы прокатим этого красавчика по всем городам. Пусть все знают, что это за твари и на что они способны.

– Вы так легко готовы отказаться от океана? – с сомнением спросил Азазель, глядя на боевой трофей своего капитана. На серое тело, объятое тенями в мутной воде. Он казался совсем еще юным мальчишкой, никак не воином из океанских глубин…

– Не так легко будет калеке на борту, пусть даже капитаном. А я уже слишком долго был торговцем… Пора признать, что мечты об океане должны остаться мечтами. Я свое отплавал.

– Вы не калека. Эмма говорила…

– Что? А она сказала, что тот поганый русал, которого словил чертов Эрик, переломал мне ногу своим хвостом? Что на борту корабля мне стало еще хуже? Или, может, она просто сразу сказала, что ее пришлось отрезать, потому что, когда меня дотащили до лекаря, ногу раздуло так, словно она была парусом, поймавшим попутный ветер.

– Эм-м… – священник не знал, что сказать. Об этом Эмма явно не упоминала.

– Иди. Ты ведь все еще в моей команде? Так приготовь с Эммой корабль, займись его починкой или просто добудь годную лодку. Я не хочу и лишнего дня оставаться на этом проклятом острове с его штормами и тварями, роящимися в воде.

– Да, капитан, – кивнул Азазель и направился к выходу, чувствуя, что их застывшая во времени жизнь только что наконец-то сдвинулась с места и отчалила от берегов острова, служившего всей команде и домом, и клеткой.

Жаль, что Эрик не сможет отплыть с ними к большой земле. Но, будь на то воля божья, Азазель надеялся встретиться со старым другом и познакомиться с его женой. Уж после этой ночи Леншерр должен был взять себя в руки и бросить своих русалок. Азазель верил в это.

Но тяжесть на душе подсказывала ему совсем иное.

***

Их было множество. Огромные, гладкие, гибкие. Смертоносные.

Они учуяли кровь за многие километры от этого места, а приплыв, обнаружили трупы повсюду. И эта падаль была одной из многих. Тело, лежавшее в песке, на самом дне одной из пещер.

Круг за кругом, их становилось все больше, но ни одна из акул не опускалась к трупу, как бы силен ни был их голод.

Эрик помнил, как его тело пронзил клинок. Это воспоминание было необычайно ярким, и ощущение той боли до сих пор резало его тело. Ломило кости, кружилась голова, вода медленно пульсировала в горле, прогоняя воздух к легким.

Он помнил свое имя.

Пальцы слабо сжимали вязкий песок, он прохладной массой проскальзывал сквозь них, ласкал холодную гладкую кожу.

Самое дно. Он знал, как называется место, где он лежит. Он помнил воду и океан, помнил запах крови и сейчас едва ли не задыхался от него.

До чего же болело тело.

Как он оказался здесь? Почему?

Голова была слишком тяжелая, мысли текли вязко, как в тумане, и, стоило лишь попытаться вспомнить что-то, затылок начинал болеть сильнее. Эрик тихо застонал и с большим усилием заставил себя открыть глаза.

Мутная вода, песок и каменные стены пещеры, свет бил в лицо, заставлял щуриться и недовольно рычать.

Как он здесь очутился? Он не мог этого вспомнить. Казалось, что он всегда был здесь. Может, это его дом? Его место? Тут он отдыхает и восстанавливает силы… Но после чего? Что он делал каждый день? Где он?

Эрик чувствовал, как от этих вопросов леденеет его сердце, но пока не позволял себе бояться того, о чем он не имел ни малейшего понятия.

Он перекатился на живот и приподнялся на локтях, дышать стало легче.

– Что за… – голос оказался сиплым и низким, и каждое слово резало горло, словно Эрик не говорил уже многие и многие дни.

Кто он? Почему он здесь?

Его руки худые и бледные. И сильные. Вены вздуты, словно реки текут у него под кожей. Когти темные, заостренные. От их вида что-то шевельнулось в его памяти.

Люди.

Он помнил, как выглядят люди. Помнил их лица и разговоры, даже что-то из их быта. Но так смутно и далеко, что едва мог верить своим же воспоминаниям, тем более сейчас, когда вода и океан вызывали в нем куда более теплые ощущения. Оттого, что он просто находился в воде, становилось спокойнее. И Эрик решил, что здесь его место.

И когда он попытался подняться, то получил еще одно подтверждение этому.

Тело. Длинное и гибкое, стоило сделать лишь одно движение огромным хвостом, как его толкнуло в сторону. Эрик впился руками в дно и замер.

Хвост. Серебристый и длинный, с острыми акульими плавниками. Он начинался от его бедер, и можно было увидеть, как мягкая бледная кожа переходит в более плотную – хвостовую. Эрик осторожно перекатился на бок, чтобы лучше рассмотреть свое тело, понимая, что оно для него в новинку и он не может вспомнить ни когтистых рук, ни сильного хвоста. Даже собственное лицо он помнил с трудом. И откуда этот косой шрам на его животе? Он уже зарубцевался, и скорее всего ему уже не один год, но как Эрик получил это ранение, он не знал.

Должно быть, его занесло сюда штормом. Он мог удариться головой, и теперь его сознание помутилось. Ищет ли его кто-то? Ждет ли? Или он всегда был один?

От этих вопросов щемило сердце, и Эрик понял, что не может оставаться на месте. Он должен всплыть и найти свою собственную жизнь.

Он запрокинул голову и увидел выход из пещеры, на дне которой лежал. Он казался далеким, загороженный водорослями, которые, словно лианы, тянулись куда-то вверх.

Он всплывал.

Это воспоминание пронзило его сознание резко и болезненно, но он знал это точно и неоспоримо, помнил, как выныривал из воды и она стекала по его лицу, пока ветер прохладно касался влажной кожи. И сейчас он невероятно сильно хотел снова это испытать. Но сначала нужно было всплыть, и Эрик с сомнением посмотрел на свой хвост.

Он не выглядел ребенком и не считал себя таким. Он знал, что он мужчина, и понимал, что прожил уже не один десяток лет. А значит, плавал он постоянно. Ведь это его место, его дом. Так почему же так страшно было сделать движение этим огромным, отчего-то казавшимся враждебным хвостом?

Взмах, и вода вспенилась от пузырей. Первое движение. Быстро, слишком быстро!

Эрик, едва поднявшись над дном, чуть ли не впечатался в каменную стену и тут же впился в нее когтистыми пальцами, от удара клацнули крепкие зубы. Он озадаченно провел по ним языком и ощутил, что каждый из них слегка заострен. Он наверняка без проблем смог бы впиться в плоть врага, разорвав ее, пустить кровь.

Кровь.

Голова закружилась от запахов, которые обрушились на него так внезапно, что это почти свело с ума.

Он чувствовал рыбью вонь и манящий запах крови, от которого сердце начинало биться сильнее. А еще в этом мареве был какой-то другой аромат, который Эрик не мог опознать. Какая-то его часть тут же зацепилась за него, взяла этот след, такой яркий, что, казалось, его можно было увидеть в воде, как если бы он был мерцающей дорожкой, ведущей Эрика за собой. И он должен был идти по ней. Плыть.

Снова движение.

Его кидало из стороны в сторону, приноровиться к движениям было сложно. Он сам не понимал, почему его собственное тело казалось столь чужим, а его движения были непривычными, слишком сильными и быстрыми. Он держался за скалу, цеплялся за неровности и выступы, отталкиваясь от них, карабкаясь куда в большей степени, чем плывя, потому что знал, что, стоит отпустить эту опору, его же тело будет ему неподконтрольно. Он слишком сильный и быстрый.

Свет становился все ярче и, выбравшись из пещеры, Эрик замер, не понимая, как он не разобрал прежде, что этот запах, который витал в воде, окружая след, по которому он плыл, принадлежал живым существам.

Они кружили вокруг словно рой. Так много акул Эрик в жизни не видел и не нашел ничего лучше, чем замереть на месте в глупой надежде, что они просто уплывут. Потому что, глядя на это полчище подводных хищников разных видов и размеров, он совершенно точно понимал, что не сможет справиться с ними. Он может стать лишь перекусом для этих огромных пастей.

Он снова лежал на дне, словно скат таился, стараясь не дышать, но стук его сердца, должно быть, слышали даже на берегу, ведь он был оглушающе громким.

Запах манил его, вел куда-то в мутную даль, и хвост пробивало от энергии. Только сейчас Эрик осознал, что он не может оставаться полностью неподвижным даже при всем его желании, – хвост продолжал двигаться, и это не могло не привлечь внимание акул.

Они его видели.

Эрик не знал, как это объяснить, просто чувствовал это. Каждую из этих смертоносных тварей. Их взгляды, их спокойствие и любопытство. А они сочились любопытством, пахли так отчетливо, что не понять значение этих запахов было попросту невозможно. Это немного успокоило Эрика, и все же все, чего он сейчас хотел, так чтобы это затмевающее воду полчище уплыло.

Он осторожно оттолкнулся от дна, чтобы не ползти, словно краб. Чем выше он поднимался ото дна, тем увереннее себя чувствовал, пусть его все еще и заносило с каждым взмахом плавника.

Акулы следили за ним, но не трогали, не источали враждебности, и Эрик решил воспользоваться своей удачей и уплыть как можно дальше из этого гнезда, пока кто-нибудь из них не решил проверить, каков он на вкус и так ли маняща его кровь как та, запах которой пропитал воду вокруг.

***

Приноровиться к воде оказалось сложнее, чем могло показаться, и Эрик начинал подозревать, что ударился головой куда сильнее, чем он решил в самом начале. Он почти забыл, как управлять собственным телом, а острый плавник на хвосте казался ему почти инородным объектом, и он потратил минут десять, пытаясь рассмотреть его и вспомнить, был ли он там прежде или нет. Но память все так же его подводила. Зато обоняние вело его вперед, все глубже в океанские дали. Этому запаху хотелось повиноваться, следовать за ним хоть на самый край подводного мира, и у Эрика не было причин этого не делать. Тем более что он всей душой чувствовал, что это был верный путь.

И, когда перед его взором открылось неровное углубление дна, заполненное затонувшими кораблями, где кружили тени таких же подводных жителей, похожих на людей и рыб одновременно, Эрик лишь убедился, что приплыл в верное место.

Он замер, не решаясь подплыть ближе, глубоко вдыхая пьянящий запах, который привел его сюда. Поначалу он заполнял Эрика так, что тот подумал, будто пахнет само это место. Эта стая. Может, сам океан. Но его обоняние было острее и чувствовало след, который вел к одному из кораблей, притягивая его все ближе.

– Заблудился? – хриплый голос откуда-то сверху. Эрик поднялся слишком резко, снова не сумев справиться с силой своего тела, и оказался чуть выше окликнувшего его русала. Он был меньше, но хвост его тоже напоминал акулий, только вовсе не серебрился, словно сталь, а был черным как смоль, с длинными белыми пятнами. Лицо его было перемазано черной краской и облеплено серебристыми обломками монет на манер причудливой жуткой маски, которая и правда придавала подводному жителю сходство с касаткой и делала и без того дикий облик русала еще более враждебным.

– Я учуял этот путь, – честно признался Эрик и едва не закашлялся – так сильно саднило горло при каждом слове.

– Учуял? – русал-касатка усмехнулся и проворно обплыл Эрика по кругу, критическим взглядом осматривая его, но остановился, прежде чем Эрик успел бы броситься на него первым, чтобы предотвратить бой в самом его начале. – Как ты оказался здесь?

– Это разве важно?

– Не помнишь, да? – со странной интонацией спросил русал, и это лишь разозлило Эрика. Он говорил так, словно понимал все на свете, а Эрик казался ему неразумным детенышем, который только вчера родился. – Успокойся. Мы поможем тебе вспомнить, – с внезапной мягкостью произнес русал и даже поклонился. – Рожденный король белых акул редкость для всех морей и океанов, и это честь – быть тем, кто приведет тебя в стаю.

– Стаю? – Эрик все еще не доверял этому русалу, но понимал, что, раз здесь есть своя коммуна, без ее одобрения он не сможет найти источник запаха, который так его манил.

– Да. Наша стая одна из крупнейших в океане. И ты приплыл к нам накануне великого праздника. Плывем, – поманил тот Эрика, и ему не оставалось ничего иного, как последовать за ним, надеясь, что касатка расскажет ему хоть что-то, что поможет вернуть память.

Он вплыл на территорию затонувших кораблей и сразу почувствовал, как другие русалы с такими же лицами, скрытыми за краской и масками, смотрят на него с любопытством, а некоторые и со страхом.

– Что за праздник? – чтобы не молчать, спросил Эрик.

– Новый вожак вернул нашего пророка. Он еще слаб, но сегодня ночью он примет обряд очищения. Он вернется в стаю, и все будет как прежде, – мечтательно прошипел русал и свернул к одному из кораблей, прочь от следа, который вел Эрика совсем в другую сторону.

– Пророк? – Леншерр неохотно последовал за ним, но покосился в сторону запаха, чувствуя, как его туда тянет.

– Он слышит океан, читает его волю и передает ее нам. Он находит убежища и еду. Он залог нашего процветания.

– И он один из вас?

– Из нас, – поправил Эрика провожатый и повел его вглубь одного из кораблей, где почти на каждом углу роились русалы разных видов. Все они готовились к празднеству: Эрик видел, как они украшали свои руки браслетами из костей и золота, как расписывали лица и делали маски, слышал тихое завывающее пение где-то в глубине корабля.

– Почему это так важно?

– Ты поймешь, акула, – вновь усмехнулся русал-касатка и подвел Эрика к еще одному русалу с коротким хвостом и широкими плавниками. – Помоги нашему брату привести себя в порядок. Он должен быть с нами во время празднества.

– Он восстал? Только сейчас? – спросил короткохвостый и настороженно покосился на Эрика.

– Он не мог нас найти все это время. Но вожак будет рад ему. В нем кровь акулы и ее мощь, нам нужны такие, как он.

– Для чего? – Эрик все еще не доверял им и готов был сражаться хоть со всеми, если потребуется. Лишь проклятая пустота в голове заставляла его сохранять хладнокровие – он все еще надеялся оживить воспоминания.

– Для охраны. Такого, как ты, наверняка могут приставить к самому пророку.

– Это от него так пахнет? – спросил Эрик не подумав, потому что запах уже сводил его с ума. Он даже не дернулся, когда русал-белуга начал подготавливать его к празднику, оставляя на лице широкие черные полосы густых чернил. От его прикосновений Эрик тихо и недовольно зарычал и завилял хвостом, но сдержался, чтобы не напасть, не понимая, откуда в нем такая вспыльчивость.

– Пахнет? – уточнила касатка.

– Вы не чувствуете? – удивился Эрик.

– У тебя нюх острее. Все еще не можешь с ним разобраться? Как и с хвостом, да?

– Я отлично управляюсь со своим телом, – зарычал Эрик, пока ему на лицо прикрепляли заостренные обломки серебряных монет.

– Это видно по твоим движениям. Но скоро ты привыкнешь, акула. А если ты и обряд пройдешь… Ты выберешь верный путь.

– Что за обряд?

– Истинной веры и продолжения рода. Все мы его прошли, пережили эту боль и лишились греховных частей наших тел. Ты должен знать, что только океан имеет право давать жизнь таким, как мы.

– Угу, – промычал Эрик и поморщился. Он не очень понимал, о чем толкует касатка, но спорить не было смысла. А из всего, что было услышано, его заинтересовал пока что только один момент. – Пророк слышит океан? Он дает советы?

– Да, он направляет нас.

– Как священник, – тихо проговорил Эрик, и что-то кольнуло его сердце.

Священник. Откуда он вообще знает это слово? От него веет сушей и дымом…

– Я могу его увидеть? – он посмотрел на касатку, но тот лишь оскалился в недоброй усмешке. – Что?

– Ты думаешь, что сможешь поговорить с пророком? Да накануне обряда? Ты явно новенький.

– В чем проблема? – Эрик гневно вильнул хвостом, и белуга перед ним напряглась. От русала повеяло страхом, но он продолжил свою работу, прикрепляя серебристый металл к лицу их нового члена стаи с таким детальным старанием, что каждая новая тонкая линия на человеческом лице Эрика делала его все больше похожим на акулу.

– В ближайшее время ты не сможешь с ним просто поговорить. Но… мы ведь будем хорошими друзьями, если я помогу, верно? – многозначительно произнес русал-касатка, но, увидев презрительный взгляд покрасневших глаз новобранца, пояснил. – Ты чертова акула. В океане таких, как ты, почти нет. И в нашей стае такое ценят. Я хочу, чтобы ты помнил мою доброту и отплатил мне тем же, когда придет время.

– Ладно, – согласился Эрик, не задумываясь о последствиях, но лишь оттого, что ответы ему были нужнее подобных обещаний. Правда он уже понял, что эти русалы не смогут ему помочь так, как это было необходимо, а вникнуть в их культуру он сможет позже. Главное, что у них был кто-то, кто мог бы его направить и принять в этом мире. И Эрик чувствовал, что должен с ним встретиться.

– Белый хищник, – прошипел русал-касатка, застегивая на предплечье Эрика серебряный браслет с угловатым узором и прикрепленным к нему клыком акулы. – Так мы договорились? – касатка не унималась и жадно смотрела на нового «друга».

– Отведи меня к нему, и тогда, да, мы договорились, – кивнул Эрик и протянул руку. Русал какое-то время смотрел на раскрытую ладонь, а затем впился в нее своими когтистыми пальцами и быстро отпустил.

– Следуй за мной и ничего не говори. Пророк в скверном настроении, – предупредила касатка, и, когда они выплыли из корабля, русал взял у одного из собратьев миску с чем-то густым, резко пахнущем травой и передал Эрику чистые лоскуты разорванной ткани. – Он плохо пережил плен у людей, и его нужно подлечить. Никто из нас не думает, что его хвост когда-нибудь будет в порядке, но это должно снимать отек и уменьшать боль. Если в этот раз он позволит наложить повязку, то будет замечательно, – фыркнул русал, и они с Эриком двинулись по следу из манящего запаха еще к одному из кораблей. Только теперь среди этого аромата Эрик отчетливо чувствовал запах свежей крови.

***

– Я смотрю, они тебя уже подготовили, – Марко сипло рассмеялся, глядя на Чарльза. Его лицо и руки были покрыты густой серебристой краской, способной поспорить в стойкости с чернилами осьминога, кожу украшали золотистые монетки, так же, как и у других, прикрепленные на манер маски. – Но вовсе не стоило нападать на служителей, они лишь хотели тебе помочь. Обработать твой хвост или приодеть тебя для вечера, – он окинул взглядом руки Ксавьера, украшенные тонкими извилистыми, похожими на волны браслетами, и довольно оскалился, облизнул тонкие губы. – Прежде не смотрел на тебя так, но ты, Ксавьер, можешь быть притягательным.