Текст книги "По воле океана (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Вашего ребенка мы обучим. И не болтай ерунды – Кейн вырос нормальным. Он образован и умеет себя вести…

– Он убивает рыбу, чтобы насладиться запахом ее крови. Ты это считаешь нормальным?

– Я не говорю, что он идеален, – Шерон выглядела испуганной и лишь сильнее сжимала руку Чарльза. – Но у нас маленькая стая. Если нас найдут другие, мы не сможем дать отпор. Нас должно быть больше, пойми это.

– Я знаю. Поэтому и согласился. Но это… омерзительно. И вы хотите, чтобы я сделал это с Рейвен?

– Она помнит человеческую жизнь, для нее это совсем не так, как для тебя.

– Она приличная русалка!

– Она сама вызвалась. И она хочет, чтобы это был именно ты.

– Все равно я считаю, что лучше было бы примкнуть к новой стае, – Шерон наконец-то его отпустила, и теперь Чарльз холодно смотрел на мать.

– Мы пробовали, родной, и я боюсь, что мы не переживем еще одной стаи. Тебя до сих пор ищут…

– Я знаю, – Чарльз резко сорвался с места и поплыл к трюму, в котором его уже ждала Рейвен. Она тихо говорила о чем-то с Марко, и Чарльз невольно отметил, что, общаясь с дочерью, тот выглядел куда спокойнее и доброжелательнее, даже почти улыбался. И это словно давало трещину в его лихом и диком образе, который остался у русала со времен его человеческой жизни. Но он все равно был тем же растрепанным пиратом, каким ходил еще на двух ногах. Только теперь вместо них электрическими разрядами искрился хвост, который только сильнее подчеркивал его скользкую и опасную натуру.

Марко оскалился, обернувшись к приемному сыну, и подтолкнул его к сестре.

– Не подведи меня, Чарльз, – прошипел он, наклонившись к русалу и стараясь говорить тихо и вкрадчиво, чтобы не услышала Рейвен, которая уже юркнула в трюм. – Мне нужен сын. Стаю сплошных русалок трудно защищать, когда нет мужчин, – он толкнул Чарльза в спину сильнее, и юноша зашипел от гнева, но не обернулся, уплывая вслед за сестрой и скрываясь в мягкой темноте затонувшего корабля.

– Я здесь, – тихо позвала Рейвен, хотя Чарльз и так ее видел. Его глаза всегда быстро привыкали к темноте, а чувствительное к потокам воды тело способно было почувствовать местоположение других русалок. И он был безумно благодарен за то, что сестра выбрала самый дальний угол, куда не проникал даже слабый луч света. Ксавьер вздохнул и подплыл к ней, медленно опустился на деревянный пол корабля, устроившись совсем рядом с сестрой. Уж если Марко и решит заглянуть, то он сможет увидеть лишь одну тень на двоих. Благо зрение его было куда хуже, чем у самого Чарльза, и в темноте он видел не лучше людей, хоть и скрывал это.

Чарльз напрягся и поежился, когда сестра положила руку на его талию и придвинулась ближе. Слишком уж близко, отчего Чарльзу стало не по себе еще сильнее.

– Это не обязательно. Он не сможет увидеть, насколько мы близки друг к другу. Можешь меня не трогать, – прошептал Чарльз и убрал руку Рейвен со своего тела, желая покончить со всем этим как можно быстрее. – Глупая затея. Он все равно узнает, что мы этого не делаем.

– Не сразу. А ты тем временем успеешь набраться сил, и он отпустит тебя поплавать.

– Да, но это все равно… не нормально. Даже так, – Чарльз обхватил себя руками, желая сжаться в клубок, но все же заставил себя лежать как можно ровнее. Рейвен как-то странно и задумчиво смотрела на него своими золотистыми глазами, которые чуть светились в темноте.

– Почему ты этого так боишься? Я… я думаю, мы могли бы это сделать.

– Не говори ерунды, – зло зашипел на нее Чарльз и тихо фыркнул. – Русалы и русалки появляются лишь по воле океана. А это противоестественное живорождение приводит к появлению на свет каких-то… мутантов.

– Но меня не выбирал океан, и я, как видишь, в порядке.

– Ты другой случай. Ты все же была человеком.

– И я помню, каково им быть. В том мире такая близость не считается постыдной или запретной.

– А может и зря. Или, может, их женщины не погибают в муках во время родов, как у нас в большинстве случаев, и не остаются калеками, как Шерон.

– Она в порядке, – возразила Рейвен, закатив глаза и скрестив руки на груди.

– Да она плавает с трудом! Ты сама это знаешь. Она рожала всего раз и чуть не умерла, и теперь, если нужно будет быстро плыть, она не сможет. А вспомни тот клан, в котором мы жили до этого. Там и вовсе никто не считал, что русалки должны выживать после родов. Они жили так уже несколько поколений, и ты видела, на что они стали похожи? Нет уж, пусть океан сам выбирает, кому быть его жителем, а кому – нет. А пытаться идти против его воли – это опасно и глупо.

– Не знаю. Мне кажется, океан уже давно перестал выбирать.

– Значит, так тому и быть.

– Марко думает, что так будет лучше. Я не оправдываю его, – быстро добавила Рейвен, едва только заметила, как Чарльз враждебно дернул хвостом. – Но это может быть похоже на семью. Я не вижу в этом ничего плохого.

– Ты и так моя семья. Даже если бы я принял это, решился бы… я бы не смог сделать это с тобой.

– Хорошо, – Рейвен опустила взгляд, стараясь скрыть от Чарльза свое разочарование. Ксавьер был слишком напряжен, чтобы обратить на это внимание. – Что случилось, пока тебя не было? Мне показалось, что ты вернулся… другим.

– Я просто смог наконец отдохнуть, – Чарльз ответил не сразу, невольно вспоминая Эрика, и на душе стало теплее. Это, видимо, отразилось на его лице, потому что улыбка девушки стала чуть более искренней.

– Я знаю, что тебе порой нужно просто побыть подальше от нас. Наедине с океаном. И теперь Марко точно должен отпустить тебя ненадолго, но… ты же не уплывешь? – немного насторожилась Рейвен, и светло-синий цвет ее хвоста стал чуть бледнее.

– Что? Ох, конечно нет. Я же сказал, вы моя семья. Ты и Шерон. Я не брошу вас.

– Хорошо. Тогда я рада, что мы решились на это. Пусть пока и понарошку, – последнее она прошептала едва слышно и выдавила из себя улыбку.

– Эй, – Чарльз наконец-то отвлекся от собственного гнева и посмотрел на сестру. Чтобы хоть как-то поддержать девушку, он взял ее за руку и широко улыбнулся. – Мы выберемся. Вместе. Уплывем далеко и…

– Будем жить на сказочном тропическом побережье, среди кораллового рифа. Я знаю, – закончила за него Рейвен, которая слышала это, пожалуй, уже сотню раз. Но в отличие от брата, она уже не верила, что это возможно. Чарльз помнил свое детство. Помнил рифы, пестрых рыбок, огромную черепаху, с которой играл, не зная забот, когда был крохотным русалом. Таким, каким, наверное, не был ни один из подводных жителей до него. Чистое дитя океана, не знающее человеческой жизни. Он помнил то время и еще верил, что его можно вернуть. А Рейвен не знала, почему в ее брате все еще жила вера в эту сказку и упрямство, с которым он шел к мечте, больше похожей на выдумку, чем на реальность. Но расстраивать его своими мыслями она не хотела, и потому лишь крепче сжала его руку, умело сдерживая слезы.

***

Пошла вторая неделя.

Эрик отмечал дни на календаре, словно это могло что-то изменить. Чарльз не говорил, когда он вернется, даже не обещал, что вообще сможет. Скорее сам в это верил и надеялся. Может, он уже на другом конце океана, но Эрик решил ждать. И если Чарльз не объявится, тогда он взойдет на борт корабля.

Как просто и легко Чарльз стал его одержимостью. Путеводным маяком, светом среди бескрайней морской тьмы, за которым он просто обязан был следовать. Это почти пугало, но Леншерр позволил себе поддаться этому наваждению, начиная все отчетливее осознавать, что в этом мире у него нет больше ничего, что держало бы его здесь. А тот короткий миг, когда это что-то появилось, он уже упустил.

– … это последнее из того, что мне удалось узнать, – Аз устало вздохнул и уселся на свободное кресло, потянувшись к бутылке со скотчем. Он отпил прямо из горла, глядя, как его друг делает пометки на карте. – Скорее всего, он уплыл, если и правда такой сообразительный, каким ты его описывал.

– Возможно, – не стал отрицать Эрик, обводя неровным кругом часть берега у своего дома, которую можно было назвать безопасной для Чарльза.

– Я не пойму, зачем ты его вообще ждешь?

– Не жду. Просто хочу быть готовым, если он вернется. Чтобы он не попал не в те руки.

– Видимо, твоя барышня на тебя хорошо влияет, – Аз, отпив еще немного, хищно улыбнулся.

– Какая барышня? – не отрываясь от работы, спросил Эрик.

– Да ладно, не прикидывайся. Я был в твоей мастерской и видел ту заколку. Ты рассказал мне про русалку, зато о том, что за девушка у тебя появилась, упорно молчишь.

– Это не твое дело.

– Конечно, но все же, странные приоритеты. Знаешь, я бы мог вас обручить. До того, как отплыву с Шоу, – священник внимательно посмотрел на своего друга, ожидая от него хотя бы какой-то реакции.

– Как заботливо с твоей стороны. Но нет, не нужно.

– Что, не уверен в ней?

– Как давно ты решил, что сватовство и дела сердечные – это по твоей части?

– Мне тревожно оставлять тебя одного, – признался Азазель и пожал плечами. Эрик наконец-то закончил с картой, отметив все места, где активнее всего велись поиски русалок, и посмотрел на гостя.

– Я справлюсь, не переживай. Но если из-за этого ты утратишь сон, можешь писать мне письма по ночам.

– Да пошел ты, – рассмеялся Азазель, а Эрик лишь устало хмыкнул и посмотрел в окно на алую линию вечернего горизонта. Ухмылка исчезла с его губ, стоило только взглянуть на отблески солнца на спокойной, ничем не потревоженной морской глади.

Еще один день. И снова впустую.

Тяжелая ладонь коснулась его плеча.

– Береги себя. И приходи завтра на службу.

– Я не любитель занудных речей.

– Я, вообще-то, проповеди сам пишу.

– Знаю. Оттого-то от них в сон и клонит.

– Да простит тебя Бог.

– Ты хотел сказать «да пошел ты к черту»?

– Именно, – вместо прощания сказал Азазель, направляясь к выходу. И Эрик почти любил своего друга просто за то, что в его словах при этом не было ни капли злости.

– И тебе до встречи, – тихо ответил он, хотя и знал, что Азазель его не услышит.

Он уже начал собирать карты и письменные принадлежности, когда среди шума океанских волн слух его различил тихий плеск, который выбивался из строя. Эрик моментально замер, прислушиваясь. Сердце забилось чаще, и, сорвавшись с места, он даже не заметил, как выронил из рук чернильницу. Когда флакон с дребезгом разбился о деревянный пол, хозяина дома уже не было в комнате.

Он выбежал на берег и едва не бросился в воду. Тяжело вдыхая прохладный воздух, он всматривался в океанскую гладь. Он был уверен, что слышал плеск совсем рядом.

– Чарльз? – позвал Эрик, не зная, в какой раз уже он вот так выбегает, принимая случайный всплеск воды за звук, поднятый движением упругого хвоста.

Где-то недалеко застрекотал сверчок. Океан тихо шипел, набегая на берег, вновь и вновь оставляя вопрос Леншерра без ответа. И он снова ощутил, как сердце оборвалось и полетело куда-то вниз, рухнуло на самое дно, утопая в той черноте, что окутывала Эрика вот уже вторую неделю. Он уже развернулся и направился к дому, когда услышал тихий голос.

– Ты один?

Эрик замер, ощутив, как дрожь прошла по его позвоночнику, и медленно сглотнул, прежде чем ответить.

– Да.

– А моя ванна все еще свободна? Или ее уже занял другой русал?

– Черт, Чарльз! – Эрик не мог сдержать улыбку. Он бросился в воду, еще не увидев толком своего русала, ориентируясь только на его голос. И лишь когда вода достала до пояса, он наконец-то заметил свое океанское сокровище.

Чарльз, широко улыбаясь, быстро плыл к нему. Словно дельфин, он вынырнул из воды, бросаясь на Эрика и крепко обвивая его шею руками. Он едва не сбил Леншерра с ног, но тот лишь тихо выдохнул и крепко прижал к себе русала, не веря, что снова держит его в своих объятиях. Он уткнулся лицом в шею Чарльза и глубоко вдохнул солоноватый запах океана, которым была пропитана прохладная кожа, и в этот момент он понял, что никогда уже не сможет больше выпустить свое сокровище обратно в воду. Он перехватил Чарльза одной рукой, а едва ли не дрожащими пальцами второй провел по его обнаженной спине, ощущая выступающие позвонки и острые лопатки русала. Он коснулся его шеи, а затем запустил руку в мокрые волосы и чуть сжал их, заставляя Чарльза отстраниться ровно настолько, чтобы Эрик мог прижаться к его губам и не думать, как потом придется объяснять это непонятливому морскому жителю. И до чего же хотелось, чтобы он разомкнул свои губы и позволил углубить поцелуй… Но вместо этого он издавал только странное, но очень довольное урчание и скорее терся о лицо Эрика, чем отвечал на поцелуй. И от этого что-то непонятное и необъяснимое тяготило душу Леншерра. Особенно, когда, не выдержав, он крепче сжал волосы русала и провел языком по его губам, отчаянно желая, чтобы они наконец разомкнулись.

Чарльз дернулся в руках Эрика, и этого легкого движения хватило, чтобы сбить к чертям все его равновесие. Леншерр почувствовал, как ноги заскользили по гладким камням на дне, и ничего не смог поделать. Спина ударилась о воду, которая смягчила падение, а затем сомкнулась над его головой, поглощая все звуки. Вокруг поднимались пузыри, и сквозь них он отчетливо видел как никогда улыбающееся лицо Чарльза и раскрытые жабры на его шее, которые лишь в воде казались такими широкими и выразительными, словно открытые раны, из которых больше не текла кровь.

Чарльз быстро вытолкнул его ближе к берегу, и вода покорно расступилась, позволяя вздохнуть полной грудью. Вся одежда насквозь промокла и липла к телу, а русал подполз ближе, опираясь на руки и неотрывно наблюдая за тем, как Эрик отфыркивается и пытается вытереть лицо, чтобы вода не попадала в глаза.

– Я думал, что уже не увижу тебя снова, – сказал Эрик до того, как осознал, что за слова сейчас сорвутся с его губ. Но он даже не успел пожалеть о сказанном. Чарльз подполз ближе и уткнулся лицом в его плечо, и в одно мгновение недели ожидания оказались похожими на томительные года, которые Леншерр был вынужден провести в одиночестве. И только теперь он наконец-то обрел покой, медленно перебирая мокрые пряди волос Чарльза и молча слушая, как шумит океан, окрашенный багрянцем заходящего солнца.

– Я приплыл, как только смог, – едва слышно произнес Чарльз и тяжело упал рядом. Было видно, каким неповоротливым он становился на суше. Похоже, он уже совсем отвык от этого ощущения и самому себе стал казаться слишком тяжелым.

Эрик усмехнулся. Он наконец-то мог чувствовать себя спокойным. По крайней мере, пока его взгляд не зацепился за силуэт рыбацкого корабля на горизонте. Он тут же нахмурился и торопливо поднялся на ноги.

– В чем дело? Не вставай, мы можем еще тут полежать, – удивился Чарльз и обеспокоенно посмотрел на своего человека.

– Нет, лучше пойдем в дом, – серьезно произнес Леншерр и поднял Чарльза на руки. Тот не сопротивлялся, обхватил его за шею и лишь слегка повиливал хвостом, пока Эрик тяжело ступал по берегу, поднимаясь к дому и неся свою ценную ношу подальше от опасности. Пока еще лишь только возможной. Он толкнул дверь ногой, прислушавшись к тихому щелчку внутреннего замка, и понес Чарльза в свою спальню, даже не задумываясь, что Чарльз прежде там не был. За то время, пока русал отсутствовал, он так крепко врезался в сознание бывшего пирата и будто бы был с ним каждый день, каждый час, не покидая ни на минуту. И сейчас Эрик даже не подумал о том, чтобы уложить русала в гостевой спальне. Он осознал это, только когда ощутил, что русал в его руках начал активнее вилять хвостом и вертеть головой, осматриваясь вокруг.

Его комната была чуть меньше гостевой спальни и куда темнее. Даже днем сюда проникало мало света, а ночью только небольшая горящая лампа развеивала темноту. Широкая простая кровать была аккуратно заправлена, на стене висела старая карта мира с искусно изображенными морскими течениями и товарными путями. На многих из них виднелись давнишние отметки, сделанные от руки, которые сейчас уже было трудно прочесть. Тяжелый шкаф из красного дерева, массивный письменный стол, стеллаж с книгами, не уступавший тому, что был в гостевой. Это место больше походило на рабочий кабинет, в который по какой-то причине поставили кровать. И при том, что Эрик явно жил тут не один год, это место казалось на удивление… пустым. Даже мелкие детали, вроде астролябии или компасов, разложенных на полке, не прибавляли уюта. Но внимание Чарльза привлекло несколько рамок на стенах. Там могли бы быть фотографии, но вместо них – лишь высушенные бабочки. И их мертвые тела навеивали тревожное ощущение, от которого хотелось поежиться.

– Это твое место? – негромко спросил Чарльз, крепче обхватив Эрика за шею и глядя на письменные принадлежности на столе.

– А… да, моя спальня. Если тебе здесь не нравится, я отнесу тебя в гостевую. Но мне все равно нужно будет отойти, чтобы наполнить для тебя ванну.

– Нет, я побуду тут. Но только не уходи сейчас. Что случилось? Почему мы так резко ушли с берега?

Вода, стекая с них обоих, с тихим звуком падала на пол и оставляла за ними длинный след. Эрик усадил своего русала на кровать, а сам полез в шкаф за полотенцами – одним для себя, вторым для своего бесценного гостя.

– Держи, – Эрик протянул полотенце русалу, пусть ненадолго стараясь отсрочить момент своего ответа, хотя он и раньше говорил Чарльзу об опасности. А еще потребовалось немало силы воли, чтобы просто передать ему мягкую белую ткань вместо того, чтобы, воспользовавшись случаем, самому вытереть его худое тело.

Чарльз взял полотенце, но лишь накинул его на плечи. Он выжидающе уставился на Эрика, который вытирался, несмотря на то, что одежда от этого суше не становилась и только противно липла ко всему телу.

– Я говорил тебе, что здесь может быть небезопасно. А теперь могу сказать это с полной уверенностью. Тебе вообще повезло, что ты смог доплыть сюда незамеченным, – произнес Эрик и сел рядом с Чарльзом, чувствуя одновременно радость от возвращения своего друга и вину за то, что он вновь подвергает его опасности. Однако, к его удивлению, Чарльз самодовольно фыркнул и едва ли не закатил глаза. – Что? – Эрик не понял его странной реакции. А русал тем временем достал из-под пледа подушку и начал ее взбивать. Прислонив ее к спинке кровати, чтобы поудобнее устроиться, он откинулся назад со слишком уж самодовольным видом. – Не вижу поводов для такой реакции. Там действительно опасно, Чарльз. Весь остров гоняется за русалками, и за любого представителя твоего вида назначена такая награда, что она обеспечит местного работягу на всю жизнь.

– И, видимо, тут каждый надеется ее получить, – Чарльз пожал плечами, стянул с себя полотенце и, довольно улыбаясь, начал вытирать мокрые волосы.

– Это не шутки, Чарльз. Тут есть бывалые моряки и китобои. Даже те, кто промышляет ловлей русалок.

– И многих они поймали?

– Что?

– Как много русалок поймали твои бывалые моряки?

– То, что они не ловят русалок десятками или сотнями, не значит, что они не представляют опасности, – тоном строгого учителя заметил Эрик. Он указал на Чарльза своим мокрым полотенцем, но тот лишь спокойно вильнул своим огромным хвостом, плавник которого свисал с края кровати, и продолжил все так же безмятежно и самодовольно улыбаться. – Серьезно, Чарльз. Ты не можешь так пренебрежительно относиться к своей безопасности. Тем более, – Эрик сделал внушительную паузу, – после того, как тебя уже однажды поймали. И не охотники за русалками, нет. Какие-то пьяные моряки.

– Не поймали, а нашли, – поправил его Чарльз, вытирая плечи и грудь.

– Не важно.

– Хорошо, – Чарльз изобразил серьезность, откашлялся и отложил полотенце, которым торопливо провел по своему животу, собирая блестевшие в свете лампы капли воды. Теперь лишь хвост русала слегка переливался от влаги. – Ты говоришь, что рыбаки опасны? Ладно. Вот только я насчитал шесть лодок и с десяток сетей, пока плыл сюда. Видел нескольких ныряльщиков. Но, поверь, ни один из них даже тени моей не заметил. Люди, в воде вы самые медлительные из созданий, да еще и дышать не можете. И это я понял еще на твоем примере. Пусть это и очаровательно, с какой-то стороны, но что мне может сделать кто-нибудь из ваших ныряльщиков с гарпуном? Он ведь даже не успеет ко мне подплыть.

– Ты недооцениваешь людей, – Эрик был почти оскорблен заявлением русала, но Чарльз так очаровательно хихикнул, что легкая раздраженность моментально исчезла.

– Не в обиду будет сказано, но, Эрик, друг мой… – Чарльз наклонился и положил свою руку на руку Леншерра, от чего тот ощутил легкую, мимолетную дрожь и невыносимый порыв тут же податься вперед, оказаться ближе к Чарльзу. – Я живу в океане всю свою жизнь, намного дольше большинства русалок, которым вторая жизнь была дана уже после человеческой. Так вот люди, Эрик, всегда были меньшей из моих проблем.

– А какие проблемы у тебя на первом месте? – серьезно спросил Эрик, осторожно переплетая свои пальцы с пальцами русала, и едва не вздрогнул, ощутив тонкие перепонки, расположенные практически у самого основания его пальцев.

– Акулы, другие русалки, – Чарльз пожал плечами, но вся его беззаботность тут же исчезла. – Я бы не хотел об этом говорить. Главное, чтобы ты знал – для меня не проблема приплывать сюда, и тебе не о чем беспокоиться.

– Но я беспокоюсь. Я знаю людей, которые ищут тебя. Знаю, насколько они уперты и одержимы. И я не хочу, чтобы ты попал им в руки.

– И не попаду. В воде они меня даже не заметят, а здесь, на берегу, есть только ты. Ведь сюда не приходят другие, верно?

Эрик ответил не сразу, мгновенно вспомнив недавний визит Шоу, не говоря уже о том, что Азазель начал проверять его чаще обычного. И если со священником проблем бы не возникло, пусть даже Эрик не желал, чтобы его бывший друг вживую увидел Чарльза, то с Шоу все было куда опаснее. Стоит убедиться, что тот визит старого капитана был единичным случаем.

– Да, у меня ты в безопасности. Но я бы хотел, чтобы ты больше времени проводил на берегу, в доме или под водой у пирса. Плавать днем опасно, но вечером нас будет сложнее заметить.

– Так ты хочешь со мной поплавать? – оживился Чарльз и вновь взволнованно забил хвостом.

– Да, конечно, – кивнул бывший пират и не удержался, наклонился и прижался губами к чистому лбу русала. – Чарльз… – на выдохе произнес Эрик, прикрывая глаза, и внезапно осознал, что он знает лишь имя своего друга. – Я никогда не спрашивал тебя о фамилии. Или у русалов есть только имена? – он придвинулся ближе, и Чарльз вздохнул.

– Ох, это. Да, я как-то не подумал. Меня редко кто так называет. Людям важны полные имена? В твоих книгах все обращаются друг к другу так официально, даже пафосно.

– Не то чтобы важно, но я хотел бы знать. Ты ведь знаешь мое имя полностью, а я твое…

– Ксавьер, – перебил его ответом Чарльз и улыбнулся. – Чарльз Фрэнсис Ксавьер. – Он откинулся на подушку и пожал плечами. – Моя мать… вернее, та русалка, что воспитала меня, сказала, что дала мне это имя, потому что не знала, что я… – он резко осекся и замер, а лицо его побледнело. Эрик почувствовал, как Чарльз крепче сжал его руку. – Потому что оно показалось ей красивым, – Чарльз попытался как ни в чем не бывало договорить, но было очевидно, что он что-то скрывает. И Эрик пока не решился вынуждать русала говорить то, о чем он хотел бы не вспоминать.

– Ксавьер, – повторил он, словно заново знакомясь со своим гостем. – Так у вас принято самим выбирать имена?

– Если только ты не помнишь свое имя из прошлой жизни. Многие только его и помнят, – кивнул Чарльз и поерзал на подушке, устраиваясь поудобнее. – Ты же не против, если я буду приплывать к тебе, скажем… – он задумчиво нахмурился, и Эрик ощутил, как Чарльз поглаживает его руку большим пальцем. – До нашего нынешнего пристанища плыть часа два, так что я мог бы навещать тебя раз в пару-тройку дней. Пока мы еще не решили сменить наше убежище. Оно выглядит надежным и… сейчас нам нужно некоторое время побыть на одном месте, чтобы разобраться с семейными проблемами.

– Я буду рад видеть тебя в любое время, – охотно согласился Эрик, радуясь, что ему больше не нужно будет проводить вот так целые недели. В неведении, изнывая от сердечной боли и нарастающих вспышек гнева на собственное бессилие.

– Я надеялся, что ты это скажешь, – Чарльз лукаво прищурился и улыбнулся, медленно виляя хвостом, словно заманивая Эрика придвинуться ближе. Его волосы уже начали высыхать и становились более пушистыми, хотя все еще блестели от влаги, а глаза внимательно следили за человеком.

Эрик хотел спросить его о многом. О том мире, в который Чарльз вынужден возвращаться, о его семье. О проклятых синяках на плечах и руках, пусть даже они уже почти сошли. О том, может ли он остаться, может ли жить здесь всегда. Может ли быть рядом и позволить Эрику быть ближе. Чувствует ли прикосновения его хвост? И может ли Эрик это проверить, коснуться его?

– Эрик? – немного насторожился Чарльз, потому что Леншерр сильнее сжал его руку и придвинулся ближе, его дыхание едва заметно сбилось, а зрачки расширились, заполняя собой серебристую радужку глаз. – Ты в порядке?

Леншерр медленно сглотнул, чувствуя, как дернулся его кадык, перекатываясь под тонкой кожей горла. Его тянуло к Чарльзу так, словно он был центром водоворота, в который нечаянно угодил Эрик. Что бы он ни делал, как сильно бы ни пытался от этого убежать, эта невероятная сила тянула его обратно. И она не успокоится, пока не поглотит его целиком.

Солнце за окном уже успело погрузиться за горизонт, исчезнуть где-то в темной спокойной воде, которая с тихим шумом набегала на берег. Сумерки окутали остров, укрыли густой пеленой дом Эрика, позволяя только свету лампы золотить бледную кожу Чарльза и играть отблесками в его ярких голубых глазах, таких умных и таких наивных. Свет словно обнимал это невероятное подводное создание, скользил по его мягким и ярким губам, и Эрик понимал, что притяжение становится невыносимым и что он не хочет с ним бороться. Чарльз отпустил его руку, медленно вытянул свои пальцы и положил ладони на хвост. Его взгляд стал немного растерянным, а на щеках проступили бледные нежно-розовые пятна.

– Не смотри на меня так, это странно, – наконец-то высказался русал, но Эрик не мог выполнить его просьбу. И выглядел он в этот момент и правда слишком серьезным, так что Чарльз, как ни пытался, не мог понять, чего ожидать от своего друга.

– Я просто рад тебя видеть, – тихо ответил Эрик и протянул руку к лицу Чарльза, но в последний момент остановился и лишь коснулся его плеча. – Чарльз… – осторожно начал Леншерр, понимая, что русалу еще слишком многое нужно объяснить из того, что всем на суше известно. – Помнишь, я говорил тебе, как люди выражают то, что им нравится кто-то?

– Да. Вы касаетесь губами так, словно спасаете друг друга от утопления. Только без передачи воздуха, – с академической точностью радостно сообщил Ксавьер, словно традиции и обычаи людей были его школьными предметами, и он хотел изучить их как следует, заучивая каждое определение.

– Да, – кивнул Эрик, поглаживая плечо Чарльза, и эта искренность и наивность в глазах русала заставили Эрика почувствовать себя почти животным в своих ощущениях. Но он остановится, если только Чарльз попросит. – Но когда эти… чувства сильнее, мы делаем немного иначе.

– Как? – в глазах Чарльза блеснул почти исследовательский интерес, и что-то тяжелое заныло на душе у Эрика. Остатки его совести шептали, что он просто пользуется наивностью океанского красавца. Но он отогнал прочь этот тихий голос в своей голове, и его рука скользнула вверх по шее Чарльза, бережно касаясь плотно сжатых жабр, походивших сейчас на тонкие рубцы старых ран. Он запустил пальцы в мокрые волосы русала и потянул его к себе, чувствуя, как замирает сердце, а член наливается кровью, упираясь в мокрую ткань. Он придвинулся к Чарльзу вплотную и замер, почти касаясь своими губами его губ и делая глубокий вдох, чтобы вернуть контроль над собой. И то, что Чарльз подался навстречу и обвил руками его шею, не помогало. Он пообещал себе, что это будет короткий поцелуй. Один единственный, чтобы утолить ту жажду, что будил в нем Чарльз. Маленькая награда за его ожидание. Прижавшись к губам Чарльза, он провел по ним кончиком языка и ощутил, как Ксавьер приоткрыл рот, позволяя углубить поцелуй, и крепче обхватил Эрика руками.

Леншерра словно волной накрыло от мягкости этого поцелуя, и тело бросило в жар от удовольствия. От одной возможности вновь прикасаться к Чарльзу, чувствовать его. От того, что он сейчас в его постели, почти лежит под ним, пока Эрик старается целовать его осторожно и медленно, хоть уже и вжимает его в подушку. Все внутри него буквально рвалось наружу. Хотелось глубже, теснее, ближе, откровеннее… но он отстранился, едва лишь ощутив, что это становилось невыносимо хорошо, чувствуя, как пульсировала кровь в его твердом члене.

– Я рад, что ты вернулся, – на выдохе вновь повторил Эрик, отпуская волосы Чарльза и отстраняясь от него. Русал же даже закрыл глаза, разомлев под Эриком, и расслабленно раскинулся на его кровати. И от одного вида такого Чарльза Леншерр едва не застонал. Слишком открытый, слишком доступный, несмотря на то, что у него хвост вместо ног. Эрик чувствовал, что Чарльз спокоен и раскрепощен рядом с ним, что он позволил бы ему… – Я сейчас вернусь, – Эрик резко поднялся с кровати и вышел из спальни еще до того, как Чарльз успел его окликнуть. Он с трудом дошел до ванной комнаты и закрыл за собой дверь, словно Чарльз мог бы последовать за ним и застать его с приспущенными и все еще мокрыми штанами. Эрик тихо чертыхался, оперевшись левой рукой о стену и проклиная себя. Но не в силах остановиться.

Чарльз точно сирена.

Рядом с ним он терял контроль. С ним все было иначе. Он был словно болен, бился в лихорадке и хотел большего. Эта улыбка, голос. Эти бесенята в наивных голубых глазах. Плавность движений, прикосновения рук. Эрик не знал, можно ли было хоть как-то это сделать, но сейчас его больной мозг хотел лишь заставить Леншерра вернуться в спальню и вжать Чарльза в постель. Сделать все, чтобы это нереальное создание было счастливо, чтобы русал таял от удовольствия в его руках…

Прежде русалки казались ему кровожадными тварями, больше походившими по природе своей на изуродованных человекоподобных акул, чем на разумных существ, ему и в голову даже не приходило мысли о том, что можно думать о них в таком ключе. А теперь он жалел, что знал о них так мало, а собственные чувства казались ему животными и почти жалкими, в сравнении с наивностью и искренностью, с какими к нему прикасался Чарльз. Словно Эрик обманывал его каждый раз, когда касался его обнаженной кожи и целовал его, и это все сильнее отягощало его душу, и вместе с тем близость русала будила в нем все более порочные желания.