Текст книги "По воле океана (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Так почему бы не изменить это? – предложил Эрик и сжал руку Чарльза, удерживая того, чтобы он не отъехал к двери.

– Изменить? Что? – Чарльз выглядел грустным и пораженным и тихо вздохнул. – Ох, Эрик, это совсем не так просто. И это опасно…

– Но ты же этого хочешь. Ты бы мог… освободиться. Жить в безопасном месте, среди рифов, как ты рассказывал. Мне показалось, что это именно то, о чем ты мечтаешь.

– Мечтаю, – кивнул он, – но на то это и мечта. У меня нет возможности…

– Замани своего отчима к берегу, и я помогу тебе.

– Что?

– Ты понял, о чем я говорю, – как никогда серьезно произнес Эрик и крепче сжал руку Чарльза, но быстро ослабил хватку, стоило лишь русалу напрячься.

– Эрик, они моя семья, я не… нет, просто…

– Подумай об этом.

– Не собираюсь! Я не смогу так поступить… даже с ним.

– Он отравляет твою жизнь, а ты терпишь это. И сейчас, вернувшись в свое логово, что ты будешь делать? Под страхом смерти вновь ляжешь со своей сестрой?

– Это не твое дело! Бездна, зачем я вообще тебе это рассказал! – разозлился Чарльз и направил кресло к выходу, свирепо оскалившись и тихо ругаясь.

– Чарльз! – Эрик поднялся с места и без труда догнал русала, который не сразу смог вписаться в дверной проем и лишь больше злился от этого. – Чарльз, мне жаль. Позволь помочь.

– Я могу сам.

– Там крутой спуск к берегу, ты можешь упасть.

– Я не хочу, чтобы ты убил Марко. Даже если ты считаешь иначе, его смерть не выход.

– Я бы все равно не смог сделать это без твоей помощи. И я лишь хочу помочь тебе, – в отчаянии произнес Эрик.

– Это не выход.

– Просто подумай над этим.

– Не о чем тут думать.

Эрик ничего не сказал. Он лишь коснулся плеча Чарльза, и русал посмотрел на него неожиданно потерянным взглядом. Почти испуганным.

– Я лишь хочу помочь, – повторил Эрик, нежно поглаживая обнаженное плечо русала.

– Я знаю, – кивнул Чарльз и не стал сопротивляться, когда Эрик поднял его на руки.

До берега они добрались в полном молчании, и напряжение почти физически ощущалось в этой тишине, нарушаемой лишь шумом океана. Эрик не стал отпускать Чарльза у берега. Сам вошел в воду, не спеша освобождать его из своих объятий, словно чувствуя, что русал может не вернуться после очередного заплыва.

– Я вернусь, – словно читая его мысли, ответил Чарльз, но голос его был пустым.

– Конечно. Нас ждет очередная партия, – попытался ответить Эрик, но волнение лишь нарастало в его душе. А Чарльз осторожно извернулся, чтобы соскользнуть в воду.

– Я помню, – кивнул он и замер, не зная, как прощаться. Он уже хотел нырнуть под воду, но Эрик взял его за руку и притянул к себе.

Он сам не знал, что на него нашло. Но их разговор… он словно разрушил какую-то иллюзию, в которой Эрик предпочитал жить до этого. Иллюзию о том, что Чарльз останется с ним. Что он всегда будет возвращаться, что бы ни случилось. Но все это были лишь хрупкие мечты. Такие же, как и сны, в которых они были вместе. И это чувство, словно копье, пробило грудь Эрика, и он сам не заметил, как прижал к себе Чарльза. Он целовал его и раньше, и русал не стал сопротивляться, хотя и был сейчас расстроен и напряжен. Но до чего же быстро он расслабился в руках своего человека. Настолько, что приоткрыл рот, стоило Эрику коснуться языком его губ. Прохладная вода окутывала их, делая тела почти невесомыми, вызывая головокружительное ощущение полета. А поцелуй становился все более несдержанным. Эрик провел рукой по спине Ксавьера, ощущая сквозь тонкую кожу каждый позвонок, оглаживая его ребра, целуя все глубже, исследуя языком его податливый рот. Эрик вслушивался в сбившееся дыхание русала и двинулся за ним, когда Чарльз откинулся на воду, увлекая человека за собой. Ноги почти оторвались от дна, и Эрик прижался вплотную к Ксавьеру, осмелев от его внезапной податливости и отзывчивости. Русал касался его робко и неуверенно, но пальцы на плечах Эрика впивались в его тело так, словно Чарльз желал слиться с ним в одно единое целое. И Эрик желал того же. Сильнее, чем когда-либо.

Еще один шаг.

Вода сомкнулась над их головами, и уши заложило, но, даже погрузившись в океан, Эрик не отстранился от губ Чарльза. Он буквально растворялся в этом моменте, лаская Ксавьера с той страстью, с какой он всегда мечтал. Его руки скользнули к бедрам русала и легли на заднюю часть хвоста, упругую и мягкую, почти такую же, как человеческие ягодицы. И Эрик не удержался, сжал их в руках, прикусывая губы Чарльза. И русал вздрогнул всем телом, издал тихий стон, и Эрик ощутил, как что-то твердое уперлось в его бедро, а затем…

Его словно вытолкнуло из воды. Голова кружилась. Он не понял, как Чарльз умудрился его оттолкнуть, а когда Эрик нырнул, чтобы позвать своего русала, того уже и след простыл. Осталось лишь ощущение тепла на губах, легкое покалывание на коже от его прикосновений и возбуждение, которое явно испытывал не один лишь Эрик.

========== Глава 6: Человеческие чувства ==========

Чарльз никогда еще не ощущал себя человеком так сильно, и это чувство пугало. Тело до сих пор то и дело вздрагивало, хотя прошло уже несколько часов, после того как он уплыл прочь от Эрика и его прикосновений.

Свет пробивался сквозь толщу воды и тонкими полосами падал на пол каюты Чарльза, просачиваясь через пробитые части корабля, но не достигал лежака русала. Ксавьер забился в самый угол и закутался в сотканное из водорослей одеяло, словно пытался стать частью корабля. Слиться с его древесным телом, покрытым водорослями и ракушками, чтобы снова почувствовать себя тем, кого сам океан выбрал для новой жизни.

Он никогда прежде не сомневался в тех верованиях и устоях, которым всегда следовал. Никогда не думал, что его животная натура возьмет над ним верх. Но животная ли? То, что он чувствовал, пока Эрик целовал его так яростно… Чарльз не был уверен, что подобное доступно морским жителям. Это человеческое чувство. Тяга. Желание. Близость…

Но Эрик – мужчина! И Чарльз ощущал к нему тягу, именно как к мужчине.

Юноша обреченно застонал и укрылся пледом с головой, пытаясь успокоиться.

Может, это произошло оттого, что он слишком долго находился на земле? Дело в самом воздухе и еде? Ведь для человека такая близость нормальна, и… Эрик говорил, что так люди выражают симпатию. И чем ближе они хотят быть духовно, тем сильнее их тянет физически. А именно это и испытывал Чарльз. Словно их разговоров было недостаточно. Для него вдруг стало мало просто быть рядом с Эриком. Хотелось отзываться на его прикосновения, пусть даже сам Чарльз понятия не имел, как это делать. Его тело отзывалось само.

– Бездна, – выругался Чарльз, и, стоило ему прикрыть глаза, как он вновь был в объятиях Эрика. Чувствовал, как сильные руки скользят по его телу, всем своим существом ощущал колкий жар, который передавался ему от Леншерра, зажигаясь в его крови и… – Нет! – Чарльз взвился в постели и плотнее забился в угол, на этот раз сел, поджав хвост, почти прижимая его к груди и чувствуя к себе отвращение пополам со странным тягучим удовольствием.

Это произошло лишь от одних воспоминаний об Эрике. Снова. Словно его тело до этого работало только частично, а теперь включилось полностью, и эту его функцию нужно было еще научиться контролировать.

– Ну хватит уже, – зашептал Чарльз и нервно сглотнул, все еще чувствуя, как его член твердо стоит, больше не скрытый в хвосте. Он неловко протянул руку, не зная, что делать, и желая вновь скрыть орган. Но, стоило только к нему прикоснуться, и все тело пробило волной удовольствия, такого же, какое он испытал, когда его член уперся в Эрика. Чарльз отдернул руку, медленно завалился на бок и выдохнул, пытаясь успокоиться, решив просто дождаться, пока его тело придет в норму.

Вода тихо шуршала, окутывая его тело, а на сердце было тяжело. Чарльзу казалось, что его окружили со всех сторон, и даже там, где, как ему казалось, было безопасно и спокойно, теперь были свои подводные камни и опасные течения. Эрик был дорог ему… Он понимал это в самой глубине своего сердца. Это чувство давно зародилось там, возможно, с их первой встречи. Оно билось и жило, хотело развиваться и познавать новое. Но Чарльз его боялся. Начал бояться теперь, когда это перестало быть лишь радостью, пульсирующей в груди, но обернулось и тягой, заставляющей тело выходить из-под контроля.

Он тяжело вздохнул и посмотрел на лучи солнца, которые, пусть и блеклые, достигали его жилища.

Эрик становился для него опасным. В Чарльзе поселилось то, что должно быть надежно похоронено под грудой самоконтроля. Он не хочет поддаваться этой части себя, не хочет стать таким, как дикие русалы, у которых в жизни нет других целей, кроме спаривания и добычи пропитания. Возможно, лучше будет остаться здесь, напомнить себе о реальном мире, вместо того чтобы постоянно тянуться к другому, в котором для него просто нет места. И оставалось только надеяться, что Эрик сможет его простить.

***

Чарльз не вернулся. Не показался над водой ни на третий, ни на четвертый день, и Эрик чувствовал, что своими руками уничтожил все то, что только начинало свое существование. Спугнул и уже не сможет вернуть обратно своего русала. Еще бы! После того как тот с такой болью говорил о близости в подводном мире и так рьяно отстаивал убеждения культа, в котором рос… Как еще мог поступить русал, который, по убеждению Эрика, был подобен монаху, с детства принявшему обет безбрачия, после того, как Леншерр едва ли не набросился на него. Умудрился в одно мгновение обрушить на Чарльза все то, что казалось ему противоестественным для всего подводного народа? Эрик обреченно усмехнулся, глядя на деревянную поверхность стола, изрезанную и местами даже подгоревшую, но зачем-то залакированную. Словно этот блеск мог скрыть прошлое стола, видавшего не одну попойку и пьяную драку. С полсотни поножовщин, если не больше.

В похожих местах вечно останавливалась их команда. В таких небольших, обшарпанных, но обладавших каким-то радушным бандитским уютом. И именно такое место открыл сам Шоу, после того как вынужден был осесть на суше. Ну а Эмма была только рада взять управление в свои хрупкие, но сильные ручки. Поначалу Эрик не знал, почему пришел именно сюда, хотя на острове были и другие бары, а иные даже ближе к его хибаре, чем этот. Тем более он прекрасно знал, что в богатой пристройке этой таверны живет его бывший капитан со своей белокурой бестией. А ведь до этого он всяческих их избегал. Но теперь…

Эрик допивал уже третью пинту пива, и молодая официантка, которая явно зарабатывала не только разносом блюд на подносе, судя по ее завлекающему наряду, походу и манящей улыбке, уже успела его заприметить. Она даже предприняла несколько попыток развести его на дополнительные услуги, но Эрик только с горечью отмахивался. Сейчас от одной мысли о сексе его начинало мутить. Хотя сам он считал, что это незнакомое ему прежде чувство вины давит на желудок изнутри, норовя выдавить алкоголь наружу.

За барной стойкой раздался оглушительный гогот. Небольшая компания моряков уже знатно надралась, и теперь позабавить их могло что угодно: от очередной байки местного диковатого завсегдатая до вывески с развратной русалкой, которая висела у стеллажа с выпивкой. Эрик оценивающим взглядом посмотрел на деревянное изваяние. Молодая девушка подмигивала и играла с прядками волос, зазывно приподняв длинный хвост, и краска на ее полных грудях заметно потускнела. Эрик даже думать не хотел, почему именно там краска была бледнее, чем на всей остальной части вывески.

И до чего же обманчива она была.

Хотя… озорная улыбка была похожа. Но образ должен был быть чище. Намного чище. И даже не стоило лезть со своими желаниями в непонятный ему мир. Он понимал это умом, но не чувствовал смирения, и потому заказал еще пива, хоть и знал, что толку от этого много не будет. Он вновь уснет под шум океана, и во сне будет растворяться в прохладной воде, сгорая от невозможных прикосновений призрачного русала.

Угораздило же его так…

– Если хочешь упиться вусмерть, хотя бы делай это более интересно, – знакомый голос с тихой насмешкой.

Эрик поднял глаза на хозяйку паба и принял из ее рук бутылку скотча, не став отказываться от ее небольшого подарка. Эмма подвинула свободный стул и села рядом с Эриком, поправив воздушную ткань своих белых одежд, из-за которых она казалась похожей на сияющую медузу в мутной воде. Она и одета была на иностранный манер, и каждый более или менее трезвый мужик в пабе с удивлением смотрел на женщину в мужских обтягивающих брюках. Поверх была наброшена не то накидка, не то платье, разрезанное так, чтобы не сковывать движений, и укороченное спереди настолько, чтобы полностью открыть ноги девушки, плотно стянутые легкой тканью.

– Решила лично составить мне компанию? – Эрик хмыкнул, глядя на женщину, что была правой рукой его бывшего капитана.

– Ты столь редкий гость в этом месте, что есть смысл поприветствовать тебя лично, – Эмма наполнила свой бокал, который торопливо подала официантка, и улыбнулась, глядя на Эрика. – Какими судьбами? Ты мог прийти куда угодно, но пришел сюда. Не думаю, что из-за выпивки или компании, – она проводила взглядом юную девушку, которая побежала выполнять очередной заказ. – Так зачем ты здесь?

– Неужели мне нужна какая-то причина, чтобы выпить? – Эрик сказал это отчетливо, но чувствовал, что уже пьянеет, и дело было не только в выпитом. Он знал свою меру, и этой жалкой пары-тройки пинт не хватило бы, чтобы помутнить его разум. А вот голода и недосыпа было с лихвой, и это заметно понизило его сопротивляемость. И, кажется, вместе с ней и внимательность. Он задумался о том, сколько уже выпил, и ему начало казаться, что он ошибся с числом кружек…

– Не знаю. Ты никогда не был человеком, который делает что-то без причины.

– Как обстоят дела с отплытием? – сменил тему Леншерр и посмотрел на Эмму с неожиданной даже для себя трезвостью и решимостью.

– Через неделю корабль будет в порту. Пробудем здесь еще до конца месяца, все загрузим и отправимся, – она пожала плечами, словно не ждала этого все эти годы.

– Почему так долго? Я думал, что вы отплывете сразу же.

– Себастьян хочет еще немного поискать русалку, – Эмма фыркнула и провела тонким пальцем по стакану. – Его не покидает мысль о том, что эта тварь где-то рядом, и он не хочет уплывать без трофея. Ты бы видел, какой огромный аквариум он разместил на борту! Просто кошмар.

– Дешевле было бы купить ему морскую корову, и отчалили бы уже, – Эрик усмехнулся, но по спине его пробежала вереница мурашек.

– Да ладно прикидываться, будто тебе это интересно. Ты просто хочешь, чтобы мы поскорее уплыли, – Эмма лукаво улыбнулась и, прищурившись, посмотрела на Леншерра, словно довольная кошка на пойманную рыбу. Она ждала от него, должно быть, любой реакции, кроме той, что последовала.

– Нет. Я просто прикидываю, когда собирать вещи.

– Что? – все ее лукавство вмиг исчезло, и она удивленно уставилась на бывшего квартирмейстера их команды.

– Что? – тихо передразнил ее Эрик и косо усмехнулся, провел рукой по щеке, заросшей рыжей щетиной, и устало посмотрел на бутылку, решив, что все же не стоит продолжать. – Последнее время вы все ко мне только за этим и ходили, разве нет? Зазывали вернуться. Так вот он я. Скажи, когда отплываем – и я буду на борту, – он пожал плечами, словно это было само собой разумеющееся заключение, а Эмма только теперь смогла вернуть своему лицу привычную маску спокойствия.

– И правда, сегодня необычный день. Должно быть, где-то разверзлись врата самого ада, раз Эрик Леншерр изменил свое мнение.

– Просто хочу покинуть эту бухту. Не с вами, так на другом корабле.

– А где-то на другом корабле нужен своевольный убийца с очаровательным хобби – резьбой по металлу?

– Про первую часть здесь мало кто знает.

– Но многие говорят. Ходят слухи…

– Ты сейчас что, намекаешь, что мне придется пройти собеседование у Аза? – Эрик едва не рассмеялся ей в лицо, но только цокнул языком и посмотрел на нее, как на глупенькую блондинку, зная, как она ненавидит этот снисходительный взгляд.

– Нет, юнга. Я говорю, проведи последние дни на земле с толком. Наш капитан истосковался по океану, и на землю мы сойдем не скоро, – она победно улыбнулась, и от ее ликования Эрик почувствовал какое-то подобие покоя. Пусть он не привык бежать от проблем, но сейчас… он надеялся, что ему достаточно будет быть с Чарльзом в одном океане, раз он не может разделить с русалом свой дом и постель.

***

– Чарльз? Ты в порядке? – Рейвен задумчиво играла с волосами Ксавьера, перебирая парящие в воде пряди, а тот словно и не замечал этого.

– Хм? – он поднял взгляд на сестру, которая сейчас буквально излучала свечение. Легко мерцала, как глубоководная рыбка, и в другое время Чарльз бы оценил это. Он очень любил ее способности к метаморфозам и смене цвета, но сейчас они не привлекали его внимания.

– Что с тобой? С тех пор как ты вернулся, ты сам не свой, – обеспокоенно спросила девушка и нахмурилась. Ее сияние померкло, а хвост приобрел привычный темно-синий цвет.

– Не знаю, просто … – он смотрел на сестру и какое-то время колебался, хотел даже придумать любую другую причину, чтобы не называть реальную. Ведь даже с Рейвен он не знал, как о таком говорить. Тем более что человеком она была куда больше, чем сам Чарльз. Но его тревожили не только собственное тело и боль, которая поселилась в душе от решения оставить позади причал и Эрика. Его слова… они до сих пор преследовали Чарльза. – Я рос в миролюбивой стае. Да, мы охотились и ели рыбу, защищались и проливали кровь, если это было единственным выбором. Но даже души хищников были преданы океану. Наши стражи молились за их покой и перерождение. Это был мир, который казался мне правильным.

– Да, я знаю, ты у нас па-ци-фист, – усмехнулась Рейвен, продолжая играть с волосами брата, словно все еще не замечая важности его слов. – И это хорошо, – поспешно добавила она, заметив, как нахмурился Ксавьер. – Я помню много жестокости из мира людей, и в этом мире видела не меньше. Тем приятнее знать, что еще есть кто-то вроде тебя.

– Разве? – Чарльз бережно убрал ее руки со своей головы и внимательно посмотрел в глаза сестры. – А ты не думаешь, что, будь я не так… мягок в своих суждениях, было бы лучше для нас всех?

– О чем ты? – она улыбнулась, но вышло это взволнованно и натянуто.

– Этой стае нужен сильный лидер. Но не тот, что будет угрожать побоями или приковывать нас за неподчинение.

– Чарльз, стой, не нужно, – перебила его девушка и стала бледнее. – Марко не так плох, если его слушаться. И сейчас он является тем необходимым злом, которое нужно принять.

– Разве? Я не думаю так.

– Потому что не жил один в океане, как я, – ее тон стал серьезным, почти строгим. – Там куда опаснее. Кроме того, сколько бы ты ни возмущался по поводу жестокости Марко и его сына, это они патрулируют территорию и отгоняют хищников. И то, что каждый раз они не докладывают, скольких убили или прогнали прочь, не значит, что они никого не встретили. Марко хорош в этом, как и его больной сынок, если расценивать его, как сторожевого пса. Зачем ты все так усложняешь, Чарльз? Нам просто нужно послушать его всего лишь в одном вопросе, и мы сможем жить, как семья.

– Это не семья. Это рабство.

– Это стая, без которой ты и месяца не выживешь в океане один!

– Я и не собираюсь быть один.

– Тогда о чем ты? Ведь сам знаешь, что другие стаи немногим лучше этой.

– Мы бы могли изменить эту стаю.

– Как? Сбежав?

– Я не…

– Ох, да по тебе это видно каждый раз, когда ты уплываешь. Я не знаю, где ты проводишь дни в такие моменты, где ночуешь. Просто ли вздыхаешь на луну или играешь с рыбками, но это явно действует на тебя не лучшим образом.

– Это то, что дало мне почувствовать себя живым хоть ненадолго. С того самого момента, как я оказался запертым внутри этой стаи.

– Плавать ты бы мог и здесь. Что меняется, когда ты уплываешь? – зашипела Рейвен с болью в глазах.

– Я… – Чарльз быстро умолк, едва не сказав: «Чувствую жизнь рядом с человеком». Он поспешно прикусил язык, чувствуя, как быстро забилось его сердце. – Мы провели здесь уже достаточно времени, – сухо закончил он и оттолкнулся от пола корабельного трюма, быстро выплыв из их убежища, стремясь убраться как можно дальше от сестры и этого щемящего чувства в груди.

– Куда так спешишь, братец? – Кейн бросился наперерез Чарльзу, и тот лишь убедился в том, что его хищный сводный брат все время ошивался неподалеку.

– Что тебе нужно? – холодно спросил Ксавьер, не настроенный на перепалку.

– Чтобы ты вернулся и делал то, что тебе велел отец.

– Это несколько долгий процесс, и уж прости, что сидеть в трюме после я не горю желанием.

– Вы уже давно вместе, но толку от этого нет.

– Ты тоже не сразу зародился. Думаю, в этом была определенная воля океана.

– Однако я здесь, значит, не так уж она была сильна, а? – он сипло рассмеялся.

– Марко отпускает меня на время, и я никуда не сбегаю. Так можешь ему и передать.

– Не сегодня.

– С чего это вдруг? – ответил Чарльз раздраженно и пристально посмотрел на своего сводного брата.

– Отец отправился за матерью. Сегодня мы снимаемся с этого места.

– Что? Мы обычно куда дольше живем на точке. А это далеко не самый худший вариант…

– Возможно. Вот только это чудесное место не так уж и безопасно.

– Что? Ты же так заливаешь про то, как ловко гоняешь акул. А теперь уже разучился?

– Акулы – это ерунда в сравнении с ищейками того спрута.

– Ищейки? – Чарльз замер на месте, на мгновение ощутив, что его словно парализовало, и в памяти вновь появился огромный спрутообразный русал с диким и безумным взглядом. – Вы видели их?

– Засекли одну. Мы расправились с ним, но они все равно будут проверять это направление и дальше. Отец подбирает новое место.

– Так скоро… – Чарльз нервно дернулся и уставился на брата.

– А что тянуть? С парой-тройкой мы справимся, но если они вышлют отряд, то мы ничего тут не сделаем, – Кейн злобно оскалился, разглядывая брата, и принюхался, словно ожидал поймать что-то новое в его запахе. – До сих пор не пойму, что особенного в тебе и твоем даре, раз они до сих пор тебя ищут. Ты вот не почуял этого разведчика. Так какой в тебе толк?

– Напомнить, сколько раз я уводил нас от акул и русалочьих патрулей? Сколько раз предупреждал о рыбаках, сетях, близких островах и кораблях? Как находил нам пропитание даже в самых пустынных участках океанского дна? Или как предупреждал о течениях и штормах?

Курт тихо зарычал, не зная, как на это возразить. Как бы он этому ни противился, но даже со своим уровнем дикости он понимал, как полезна для стаи чувствительность Чарльза. Вот только принять саму натуру молодого русала он не мог.

– Тебе следует собрать вещи, если хочешь что-то взять с собой. А то потом времени может не быть.

***

Эрик собирал вещи и с каждым движением чувствовал, как нарастает тяжесть на душе. Словно он пытался сорваться с места, не подняв якоря. И мысль о том, что так будет лучше, ничуть не помогала, даже делала хуже. Он окинул взглядом свою спальню, в которой на самом деле ничего и не изменилось. Даже жутко становилось от мысли, что, прожив здесь столько лет, Эрику совершенно нечего было взять с собой, если не считать сменной одежды. Все эти вещи не вызывали эмоций, да и сам этот дом был обычным зданием. Он так и не сумел пропитаться характером своего хозяина, оставшись для него лишь пустыми стенами и крышей над головой.

Прежде это не заботило Эрика. Если подумать, он и не смог бы вспомнить места, которое назвал бы «домом» в полном смысле этого слова. Ничто не вызывало у него теплой привязанности и желания вернуться. Его всегда носило по волнам, тянуло куда-то вперед, а затем он просто разбился об этот берег и так и остался лежать неподвижно, не в состоянии найти сил и причин двигаться дальше. Уснул. Закопался в песок. Отстранился от мира, а этот самый мир как-то и не собирался возвращать его. Зачем? Ведь сам Эрик Леншерр для всего сущего был лишь незначительной деталью. Одной из миллионов. Убери ее – и ничего не изменится. Разве что Азазель проведет в молебне чуть больше времени, читая за упокой души бывшего друга. Но это и вся скорбь, на которую мог бы надеяться Эрик. Совсем не такой жизни он хотел. Вот только… на что же он мог рассчитывать?

Когда он еще был ребенком, глупым и неудачливым воришкой, желавшим найти пропавшую мать, у него была цель. Она-то и завела его на корабль Шоу. Лишь ее он пытался достичь многие годы, а когда достиг… было слишком поздно. И, стоя у найденной могилы, Эрик понимал, что почти не может вспомнить лица своей матери. Но он все же нашел ее, а после… вновь стал потерянным мальчишкой, и Шоу, должно быть, было совсем не сложно вернуть его на корабль. Вот только новая цель в жизни Эрика так и не появилась, хотя он отчаянно в ней нуждался. Он всегда был не на своем месте. Ни жизни, ни привычек, ни стремлений, ни женщин. Его сердце упорно не желало отзываться на чужие чувства, словно скованное металлом, оно лежало неподвижно на мутном дне его почерневшей души. И он смирился, перестал сопротивляться. Двигался по течению, просто жил. Так его и прибило к этому берегу, и порой Леншерр гадал, похоронят ли его в этом песке или все же на общем кладбище в городе. Подобные мысли приходили с сумерками и после большого количества выпивки, когда он острее обычного чувствовал пустоту в своей жизни.

А затем он встретил Чарльза.

От одной мысли о русале Эрик едва заметно улыбнулся, а на душе стало чуть светлее.

Это беззаботное существо оживило его, показало мир в ином свете. Он хотел о нем заботиться, находил в этом успокоение. Неудивительно, что хватило всего пары дней, проведенных с Чарльзом, чтобы именно русал стал тем спасительным ветром, что способен был нести вперед жизнь Эрика. Вот только и его Леншерр потерял.

Так может, вернувшись в океан, он обретет счастливый шанс найти Ксавьера. Пусть это будет его новой целью, новой погоней. Даже если ей суждено будет закончиться так же, как и первой…

Он еще не предупредил Аза, но собирался направиться именно к нему. И, пусть Эрик давно не верил в силу молитв, он знал, что его друг не может его не приютить. А это место и шум океана… сейчас они нагоняли такую тоску и пронизывали такой болью, что Эрик невольно чувствовал злобу на свое бессилие, не говоря уже о том, что он толком не мог спать. В шуме прибоя ему чудился голос Чарльза. Ему и сейчас казалось, что с берега доносится до боли приятный голос, который нежно произносит его имя, зовет к себе… И Леншерр не знал, сколько еще он продержится, прежде чем это наваждение заставит его топить голос Чарльза в своей голове при помощи виски. А затем он просто обнаружит себя сидящим в воде в ожидании прилива, который заберет его с собой на дно.

Сирена. Чарльз определенно был из рода мифических сирен.

«Эрик».

Волны набегали на берег. Шелестели, переплетаясь с криком чаек.

«Эрик».

Леншерр тряхнул больной головой, потер рыжую щетину и, тихо зарычав, направился за бутылкой, которая должна была еще храниться в шкафу на кухне.

«Эрик».

Этот голос не утихал, даже становился громче. И в какой-то момент Леншерр так и замер, не открыв шкафа, а сердце его пустилось в дикий пляс, напитывая тело адреналином и возбуждением. Он так быстро сорвался с места и бросился к воде, что несколько раз чуть не упал, путаясь в собственных ногах, а когда добрался до пляжа, то продолжил еще бежать, пока не оказался по пояс в воде.

Голубые глаза блестели в лучах скрывающегося солнца. Это волшебное существо пряталось под пирсом, но было слишком заметным для Эрика, и, даже если это была галлюцинация, вызванная проведенной без сна неделей, ему было плевать. Даже она сгодилась бы сейчас.

– Черт бы тебя побрал, Чарльз! Прости меня! – сходу выпалил Эрик первое, что пришло в голову, когда в нее вернулись воспоминания об их последней встрече, и бросился к пирсу, под которым прятался русал. Но стоило только ему подойти слишком близко, как Чарльз встрепенулся и отплыл чуть дальше. – Тише, все хорошо. Я тебя не трону, – Эрик поднял руки и замер на месте, стоя по грудь в воде и всматриваясь в яркие глаза Чарльза, едва сдерживая внезапно разорвавшиеся в его душе эмоции. – Я знаю, что не должен был этого делать. Я не в праве был…

– Но сделал, – тихо произнес Чарльз, все еще прячась в тени.

– Я больше не сделаю ничего, что противоречило бы твоим обычаям. Я обещаю.

– И я могу тебе верить? – его тон был ровным, а голос – тихим, и из-за проклятых сумерек Эрик не мог разглядеть его лицо. Не мог понять, шутит он или говорит серьезно.

– Да. Как и раньше.

– Но ты ведь поступил так не потому, что это противоречит моим обычаям?.. – заметил Ксавьер, и Эрик был почти уверен, что его русал сейчас нервно виляет хвостом.

– Да. Ты человечнее многих людей, и с тобой мне порой трудно вести себя так, словно ты из другого мира. Трудно не забывать об этом, – он медленно положил руки на воду, но все еще не решался приблизиться.

– Значит, ты поступил так, как поступил бы, будь я человеком?

– Да, – тихо ответил Эрик, словно точно знал, что Чарльз почувствует, если он солжет. И риск вновь потерять его был страшнее, чем стыд, вызванный признанием своих чувств.

Послышался тихий плеск, и русал подплыл ближе. Он все еще не высовывался из-под пирса, зато смотрел на своего человека прямо и задумчиво, почти не моргая.

– И почему?

Холодок пробежался вдоль спины Эрика, но он не собирался упускать свой шанс.

– Потому что ты дорог мне.

Чарльз выплыл из-под пирса на свет, и выглядел он уставшим и побледневшим, совсем не таким, каким видел его Эрик всего неделю назад. Русал задумчиво окинул взглядом Леншерра, о чем-то размышляя, и его молчание с каждой секундой становилось все более мучительным для бывшего пирата.

– Я не самка. Не… не женщина. Твои ласки были неуместны, – строго заключил русал.

– Тебе они неприятны? – уточнил Эрик, прежде чем успел взвесить последствия своего вопроса.

Ксавьер встрепенулся и тихо зашипел на Эрика, однако мужчина заметил легкое смущение в его глазах.

– Какое это имеет значение? Я мужчина. Я… не могу приносить потомство, продолжать род, не могу… Как это у вас еще называется? Я думал, так у вас показывают привязанность, но то, что ты пытался сделать в прошлый раз, не походило на это.

– Возможно, – не стал отрицать Эрик и поспешил добавить, – я знаю, что ты мужчина. Это же очевидно. Но в этом мире… – он запнулся. Что он должен был сказать? В этом мире за такие помыслы порицали, а мужеложцев вздергивали или «проводили путем очищения». Он рисковал остаться евнухом из-за отношений, которые презирало общество и порицала церковь. И если в мире людей такие желания считались извращенными и греховными, то среди русалов их, видимо, не было вовсе. Так что он должен был сказать Ксавьеру, который изначально уплыл лишь из-за того, что Эрик перешел дозволенную ему черту?