Текст книги "Лёгкое Топливо (СИ)"

Автор книги: Anita Oni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Алан чуть склонил голову – как бы вежливо соглашаясь с её правом говорить глупости вслух.

– Мэйв, – начал он ласково, словно обращаясь к близкой подруге, – это чудесная мысль. В самом деле. Но есть одна деталь: я, как ты выразилась, добился всего не потому, что «старательно учился в школе».

Он улыбнулся, слегка обнажив ровные зубы.

– Я добился всего потому, что знал, где начинается ложь. Кто её произносит и зачем. И ещё потому, что с шести лет усвоил: не все хорошие мальчики выживают. Или становятся успешными, что, пожалуй, одно и то же. Даже если очень стараются.

Он сделал паузу – долгую ровно настолько, чтобы все присутствующие, которые явно развесили уши, успели её прочувствовать.

– Но если ты считаешь, что Джейми готов к таким открытиям – я, конечно, возьму его. Только, пожалуйста, подпиши бумагу, что не возражаешь против лёгких психологических травм и вероятной переоценки ценностей. Я подготовлю бланк.

Священник, всё это время пристально наблюдавший за выражением лица Алана с тем же интересом, с каким следят за закипающим чайником, кашлянул в кулак и произнёс с натянутой улыбкой:

– Возможно… прежде чем принимать какие-то окончательные решения, мы могли бы на мгновение обратиться к молитве? Вспомним слова Господа нашего Иисуса Христа: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное». Так помолимся же о том, чтобы Господь вразумил нас в ответственности за подрастающее поколение – и даровал смирение помнить, что каждый из нас когда-то был тоже ребёнком.

Глаза тётушек как по команде исполнились боголепной неги, и все четыре охотно подхватили молитву.

– …Всемогущий и вечный Боже, даруй нам мудрость в отношениях друг с другом, мир в домах наших и ясность, чтобы поступать с любовью – даже когда нас провоцируют. Аминь.

Отец Себастьян с достоинством склонил голову, дал всем пару секунд на последнее «аминь» – и вновь принялся за кекс с засахаренными вишнями. Словно ничего не случилось.

В какой-то момент Алан Блэк даже пожалел о своём ответе. Было бы отчасти забавно позволить мальчишке погостить у себя – подъём в полшестого, контора, суд. В среду – очередной визит в полицию. О том, чтобы оставить его одного дома, речи и быть не могло: пусть следует за ним повсюду и видит, чем заняты настоящие люди, которые не тыкали в гаджеты всё своё голозадое детство.

Ну и на Ривза в подвале пусть поглядит. Он тоже с электроникой на «ты» – много ему это дало?

Он усмехнулся. Забавно – но непродуктивно.

– Вы себе не представляете, кого я встретила вчера в парке Кеннеди, – объявила Лерисса. – Мисс Колдвелл. Как она похудела, бедняжка, а вены на руках – что карта лондонского метрополитена. Начальная школа выжимает все соки, а современные дети – сущие монстры!

Она скользнула взглядом по Джейми и продолжила:

– Кстати, Алан, она до сих пор вспоминает твоё стихотворение про туман на изгороди, которое ты сочинил в третьем классе и пытался выдать за хрестоматийное, только чтобы не учить чужие стихи…

И, не дожидаясь ответных реплик, задекламировала отрывок:

Mittens forgotten and boots full of snow,

Letters unopened from someone you know.

If no one remembers, it doesn’t mean lies —

Some things just vanish like moist in the skies. [2]

Тёти заохали, захлопали в ладоши. Они наверняка слышали эту историю столько раз, сколько Тереза Мэй в нынешнем году повторила «Brexit means Brexit» (а за ней и прочие, кому не лень) – и всё равно реагировали так, будто с ними поделились впервые. Алану с детства было любопытно – они притворялись, или таковы особенности памяти некоторых индивидов? Или это отличительная черта выходцев из Слау – скользить по параболе жизни, как по заезженной пластинке?

– Ах, как жаль, что ты забросил поэзию, Ал, – прогудела Бернис. – У тебя ведь природный талант. От матери.

– И от Господа нашего бога, – ввернул отец Себастьян. – Между прочим, миссис Блэк, я приберёг эту хорошую новость для десерта. Нам удалось договориться с типографией, и к ноябрю выйдет очередной сборник стихов нашего городка, куда будет включена и ваша поэма «The Many Faces of Slough».

Вот так название, подумал Алан. У него даже мигом сложились первые строчки (которыми он, понятное дело, делиться не стал):

The Many Faces of Slough – and none of them smiling.

Each telling same tale like it’s somehow beguiling. [3]

Чёрт их всех знает – может, и правда стоило обратиться к поэзии?.. Только что-то подсказывало Блэку, что темы, которые он бы поднял в своих стихах, не слишком пришлись бы по нраву общественности.

Зато стихотворная форма была бы на порядок отточеннее, чем в тех виршах, которые сейчас наперебой предлагали все четыре старые вороны, тоже любившие на досуге «побаловаться рифмами».

Он синхронно заскучал вместе с Джейми. Священник испросил позволения на время покинуть дам – столь филигранно, что лишь будучи сам курящим, Алан догадался, что тому не терпелось восполнить норму никотина вдали от любопытных глаз. По той же самой причине он не менее филигранно вызвался его сопровождать.

Закурили в саду, среди гномов.

– Сумасшедший год, Адам, – признался священник, помахав в воздухе спичкой, как бенгальским огнём, и вдохнув аромат жжёной серы – зажигалок он не признавал.

Алан не стал его поправлять, как не стал отвечать вовсе. Уж было известно наперёд: сейчас он пожалуется на погоду, рост цен, на скудость отопления и диспетчера котельной, беспробудного пьяницу и волокиту; затем перейдёт к политике, от местечковой к глобальной – и к тому, как роль церкви в светском государстве всё больше утрачивает свои позиции, но хуже всего не это, а то, что люди бога забывают – а, стало быть, живут во грехе.

Но отец Себастьян на сей раз решил начать с неожиданного – с эзотерики.

– Ах, знаете, мистер Блэк, любопытное это дело – символы года. – Он затянулся – задумчиво, аж по радужке глаз пошёл клубами отражённый дым. – По китайскому календарю у нас нынче год Обезьяны. И ведь недаром, – добавил он после многозначительной паузы.

Алан приподнял бровь и слегка скосил глаз.

– Не думал, что у служителей Христа в почёте гороскопы.

Отец Себастьян удостоил его лёгкой улыбкой – так, должно быть, Сократ улыбался своим ученикам, прежде чем разнести в пух и прах все их доводы.

– Хах… я лишь размышляю. Видите ли, Обезьяна – животное хитрое, юркое, непредсказуемое. Люди в такие годы… склонны к безрассудству. – Он отвёл себе паузу ещё на одну затяжку. – К обману. К бегству. И ведь это всё сейчас – посмотрите вокруг. Америка шатается, Европа нервничает, Англия бежит из Евросоюза. Даже в приходе у нас Люси Митчелл сбежала с почтальоном из Рединга.

Алан вяло предположил, что она тоже, вполне вероятно, Обезьяна по гороскопу.

– А может и нет, Адам. Но, знаете, порой мы все… обезьяны. Просто кто-то прячется за галстуком, кто-то – за догмой, а кто-то – за усмешкой. Но Господь одинаково видит всех.

На этой антиутопийной ноте Блэк понял, что настало самое время прощаться. Не дожидаясь пассажей про отопление.

Он пожал священнику руку, поблагодарил его за содержательную беседу и ненадолго вернулся в дом, чтобы откланяться матери – и захватить пальто.

Лерисса, оторвавшись от спора с Мэйв о сомнительной красоте новой тротуарной плитки на пересечении Bath Road и Twinches Lane (тушёная морковь, и вся пупырьями!), кивнула ему на прощание с тем самым лицом: смесью обиды, святости и «я об этом ещё поговорю с тобой позже». Подала руку с кладдахским кольцом для прощального поцелуя. Её платье в букетах сирени колыхалось от сквозняка, шаль едва прикрывала пышную грудь. Она была жива, бодра и выглядела моложе своих шестидесяти лет, если не считать глаз – в них уже отплясывали какие-то потусторонние огоньки. Глаза с дьявольщинкой – как выразился один ирландский поэт, ухлёстывавший за ней лет сорок назад.

Эти самые глаза неотрывно преследовали его всю долгую дорогу домой – воскресные пробки в город никто не отменял.

[1] Имеется в виду Дональд Трамп, только не trump, а tramp, что в переводе с англ. означает «бродяга», «забулдыга».

[2] Перевод:

Варежки забыты, сапожки полны снега,

Письма от того, кого знаешь, не открыты.

Если никто не помнит, это не означает ложь —

Некоторые вещи просто исчезают, как пар в небе.

Альтернативная версия этого четверостишия на русском языке:

Варежки – прочь, снег в сапожках застрял,

В столе – ворох писем от того, кого знал.

Никто и не вспомнит – но это не ложь:

Твой компас подскажет, на кого ты похож.

[3] Слау в лицах – и все без улыбки,

Городят небылицы, будто в них есть интрига.

Сцена 24. Фелиция Харди и Тайная комната

Понедельник, 17 октября 2016 года

Алан Блэк не без оснований полагал, что мир полнится придурками и тупыми решениями, которые они принимают.

Взять хоть быт. В каждом доме найдётся участок внутренней логистики, на котором всё через задницу. Холодильник у дальней стены – так, что приходится топать через всю кухню, чтобы просто попить соку. Биде ближе к двери, чем унитаз – а чем из этих двух, спрашивается, пользуются чаще? Да и само биде… В случае Блэков, допустим, это была прихоть Элеоноры, повёрнутой на Италии, как она сама же не уставала напоминать. Ну да бог с ним, как бог с её зелёной «комнатой для релакса» – оранжереей с лампами барбиугодного цвета, которые если бы с улицы засёк страж порядка, то наверняка заподозрил бы мини-плантацию марихуаны и позвонил в дверь с ордером на обыск.

А вот что прикажете делать с хламом? Хлама никто не терпит. Но все так или иначе им обзаводятся. Одни сваливают его на чердак, другие – в подвал. Третьи, за неимением ни того, ни другого, гадят прямо на жилых квадратных метрах.

Алан Блэк, как и все, не любил хлам. Но и он должен был с неохотой признать, что в его доме имелся подвал, не застрахованный от магнетизма утративших ценность сокровищ.

Подвал соотносился с угольным и с гаражом, также в него имелся спуск через кладовую, примыкающую к кухне. Здесь покоился рогатый велосипедный тренажёр, диван, худо-бедно и не без потерь перенёсший викторианскую эпоху и оттого сочетающий в себе вонь плесени и дезинфекции в равных пропорциях; металлический стол, какие бывают в операционных и моргах, а также мясницких, и – тот тут, тот там – островки рухляди, пока ещё малые, но с потенциалом.

Сейчас он и Томми Ривз стояли посреди этих островков, как два Колумба, открывшие очередную Америку.

– Здесь. – Алан ткнул в бетонную стену, где в углу, как матрос на вантах, колыхался запутавшийся в паутине иссохший дохлый паук.

– Как скажешь.

Томми пожал плечами. Пятнадцатью минутами ранее он показал Блэку свежее фото с телефона Поппи, которое отослалось по зашифрованному адресу и вскоре испарилось из памяти устройства – фарфоровая статуэтка чёрной кошечки в полумаске, скромно и оксюморонно нахально присевшей и обернувшей хвост вокруг лапок. Оба таращились на кошку в недоумении: Алан поверить не мог, что такая хрень может стоить аж пять миллионов зелёных, Томми не мог взять в толк, кого животинка ему напоминала.

– Точно! – Он хлопнул по лбу. – Это ж вылитая Фелиция Харди!

Блэк поглядел на него, нахмурившись.

– Я должен знать её по таблоидам? Какой-то флагман вашей молодёжной культуры?

– Скорее уж вашей, – возразил Ривз. – Точнее, нетленной. Чёрная кошка из вселенной Marvel, напарница Человека-паука.

Как Блэк и полагал: это действительно хрень. За пять грёбаных миллионов. Да ещё с фарфоровыми усами – тоненькими, будто иголочки, встопорщенными. Интересно: белая глина или всего лишь проволока под глазурью?

– Знаешь что, Томми, – сказал он, стряхнув с себя кислую гримасу отвращения к комиксам и супергероям, – эту киску я забираю себе. Было очень любезно доставить её на остров аж из самого Нью-Йорка, но на этом её приключения не окончены.

– Фелиция бы одобрила, – расхохотался Томми, принявший слова Блэка за шутку, – она сама по натуре воровка.

– Вот и славно. Мне нужен штаб. Так сказать, центр подготовки операции.

– С круглым столом, проектором для презентаций, канбан-доской, несгораемым сейфом, шкафчиком для костюмов… – И когда Алан готов был спросить, где Ривз всего этого нахватался, Томми продолжил: – Как в лучших традициях GTA V. Только там ещё был стрип-клуб, – добавил он и покраснел.

– Этого не обещаю. А всем остальным призываю заняться немедленно. Следуй за мной.

Томми поспешно доклевал фасоль с тарелки и поднялся, грустно провожая взглядом остатки яичницы с беконом. На его беспристрастный взгляд, шутка затянулась и грозила лишить его плотного завтрака.

Увы, это не был минутный каприз: Алан давно уже подумывал о своём кабинете. Не том, который располагался рядом со спальней – с кожаным креслом, звёздным глобусом и картой морских путей. И не офисном, в хитром переулочке Челси, где шкаф с папками не по алфавиту, а по степени доверия к заглавиям. Кабинете, к которому доступ имелся бы только у него, и о чьём существовании знала бы лишь парочка посвящённых.

Для более деликатных операций.

Теперь, прикинул он, время пришло: Элеоноры нет дома, назревает очередное (хм) изъятие активов, а внизу простаивает отличный подвал, который так и просится на звание тайной комнаты для серьёзных дел. Даже когда Элли возвратится, она ни о чём не узнает: в последний раз она спускалась на нижний уровень в двенадцатом году, чтобы удостовериться, что велотренажёр в самом деле перекочевал сюда, и она прекратит спотыкаться о него в гостиной. После чего жена демонстративно приобрела годовой абонемент в фитнес-клуб, куда ходила и по сей день.

Ну, не в последние три недели, допустим.

– Лестницу я заменю на винтовую, – говорил Блэк. – Здесь будет стена, вход в гараж замаскируем. В угольной подвал – заложим. Вон в том закутке устрою кладовую, всё остальное – ситуационный центр.

Блэк усмехнулся. В каком-то смысле он уже был таковым – у дальней стены располагался компьютер, куда выходили изображения с камер видеонаблюдения в доме. Вообще-то камеры свободно передавали картинку на смартфон и присылали push-уведомления при фиксации подозрительной активности в кадре, но Алан дополнительно устроил уголок, где можно было вести непрерывное наблюдение, не переключаясь с камеры на камеру. Зачем? Как сказать… Не все вечером в пятницу напиваются в барах или идут на стадион. Отдельные личности развлекаются в особой манере.

Томми выпало консультировать по технической стороне оснащения. К этому моменту надежда на особое блэковское чувство юмора улетучилась. Пришлось подобострастно кивать и предлагать варианты.

– Только не наспех, – обронил Алан. – Еду в контору. Позже вернусь с бригадой, и приступим к ремонту. А пока топай в свой закуток, Добби.

– Насчёт этого, Блэк… – Томми заморгал глазками и поправил очки. – Благодарю за гостеприимство, за Wi-fi и всё такое… Просто… Там ведь даже сортира нет, понимаешь?

– Сортиров, – передразнил его Блэк, – в моём доме нет вовсе.

Он немного подумал и дал Томми ключ от подвала, напутствовав самому, если что, гуглить ближайшие туалеты, а также по возможности не водить сюда девиц.

– И ещё – бросил он, – скинь-ка мне фото кошечки. Уточню у одной знакомой виконтессы, действительно ли она стоит больше, чем мои белгравские хоромы.

– Так она тебе и скажет, – буркнул Томми, просто чтобы хоть что-нибудь буркнуть (он обиделся на «девиц»).

– Ну, возможно придётся устроить ей допрос… так сказать, с пристрастием. После этого говорят все. Даже если поначалу на какое-то время лишаются дара речи.

Сцена 25. Время действовать

В конторе Блэка настигли хорошие вести.

Поппи вернулась из «командировки» и вышла на работу. Можно было приступать к первой части плана. И крайне желательно при этом ускориться: по косвенным сведениям, ищейки из SFO тоже времени не теряли и уже опросили всех подставных лиц траста. Многие держались молодцом, но один из них заимел проблемы с законом – не то нарушил ПДД, не то спалился с травкой в бардачке. Возник риск, что он пойдёт на сделку с органами.

Алан с самого утра суетился, отдавал распоряжения. Связался с парнишкой и анонимно ему пригрозил: подобная сделка станет в его жизни последней.

А ровно без двадцати полдень он вновь появился на последнем уровне огуречного небоскрёба и, выставив минимальную дистанцию для поиска матчей, принялся перебирать профили.

Сколько же тёток на квадратный метр Сити ищет в ленч «свою половинку» – чокнуться можно! Пришлось пролистать аккаунтов двадцать, прежде чем он наткнулся на знакомый серый пиджак.

Уф-ф, и её чуть не слил по мышечной памяти.

Вправо.

Не вверх, даже если так больше шансов привлечь внимание. Но играть нужно по правилам – и натурально.

Следующий шаг был за ней. И в её интересах было сделать его в нужную сторону.

Поппи, как обычно, не отвлекалась на телефон во время ленча. И, как обычно, достала его для оплаты.

Блэк отвернулся, наблюдая за ней боковым зрением, слушая шорох шагов.

В последующие дни он будет вынужден появляться здесь каждый день в то же время, разыгрывая местного сотрудника. В каком-то смысле он в самом деле им был: внештатным юристом арендовавшей здесь офис конторки.

Если его план провалится, придётся знакомиться по старинке. Вплоть до классической схемы «застрявшие в одном лифте».

***

Хвала Всевышнему, у Поппи Меррис имелась платная подписка.

В противном случае неизвестно ещё, попалась бы анкета Торна ей на глаза вообще.

Алан об этом даже не узнал, но фортуна играла на его стороне. Уже час спустя пришло уведомление о матче.

Подходящее время ей написать. Не откладывая до вечера. Не играя в самого умного: чисто корпоративный флирт.

> Торн:

>> Вижу, не у меня одного в этот час скучнейшее совещание: поправки в дресс-код свода правил компании. Из последних перлов: «Тёмно-зелёный цвет пиджака располагает к вам собеседника и успокаивает глаз».

А тебя нынче чем грузят, Поппи? <<

Она ответила быстро и донельзя содержательно:

> Поппи:

>>😂🙃😤<<

> Поппи:

>> Как правильно втюхивать нефть на 15% выше рынка. <<

> Поппи:

>> Смешно не это, а то, что клиенты действительно ведутся на такие примочки 😂 <<

Словом, Меррис оказалась любительницей слать множественные сообщения. То ли Тиндер приучил её быть проще.

После оживлённой получасовой переписки в подобном ключе «неожиданно» выяснилось, что оба трудятся на благо Родины в одном офисном здании, и что такое «ошеломительное» совпадение просто необходимо отметить в ближайшем баре за коктейлем. Потом её совещание завершилось очередной головомойкой от шефа, недовольного объёмом продаж, и Поппи, скуксившись, доложила, что ей надо работать.

«Мне тоже», – подумал Блэк и закрыл переписку. Скользнул взглядом по профилю Налы, и что-то кольнуло в сердце: за всё воскресенье оба так и не перекинулись ни словом. Она доложила, что добралась домой без проблем, он оставил смайлик – мол, принял к сведению.

«Захочет – напишет», – пронеслось в голове. Скинет обещанные фото, если это не была фигура речи. Пока что не до неё.

Звонили из строительной фирмы, готовые ехать на объект. Договорились на три.

По пути домой Алан скрепя сердце заглянул в Tesco и взял ящик пива. Раз уж он завёл домашнего эльфа, требовалось позаботиться о его должном функционировании. Резкий отказ от алкоголя при запое, он слышал, чреват нежелательными последствиями – куда эффективнее снижать дозу постепенно. Во всяком случае, если пациент против медицинского вмешательства – а параноик Ривз, к гадалке не ходи, будет категорически против. Пусть тогда следует предписаниям Блэка – и как пить дать пожалеет, что не обратился к специалистам. Ему же в назидание.

Не говоря уже о предвкушаемой забаве – трюках, на которые сподобится Томми ради бутылочки Marston's.

Впрочем, надобность в первой дозе отпала сама собой: Ривз с утра пораньше не преминул отправиться в рейд по ближайшим пивным и уже лыка не вязал. Пришлось первым делом изъять у него дисконтную карту, вторым – пригрозить отнять ключ, если подобное свинство повторится. Третьим – пригрозить в целом. До четвёртого не дошло: явилась бригада и тут же взялась за работу. Навезла стройматериалов и с грохотом заложила вход в угольный подвал. Когда сняли напольное покрытие и принялись за отделку стен, написала Меррис – сообщила, что у неё встреча на другом конце города, и коктейль придётся отложить.

Ну уж нет, дорогуша, рассудил Блэк и аккуратно подвёл её к мысли, что достаточно всего лишь перенести место встречи.

– Ривз, диктуй её домашний адрес.

Тот нехотя оторвался от фермерской рутины в Stardew Valley и забормотал что-то невразумительное.

– А это что ещё за пиксельная хренотень? Не важно. Поппи Меррис. Где она живёт?

– Это не хренотень, – прорвало наконец Ривза, – я пишу скрипт на автоматический поиск глины с девяностопроцентной вероятностью, чтобы уже к первому году игры заработать пять миллионов, а не строить курятник, как все…

– Как я сказал: не важно, – отмахнулся Блэк и подумал про себя: тоже мне, мамкин миллионер. В жизни отродясь таких денег не видел, а сам разыгрывает из себя крутого.

Третий раз задавать один и тот же вопрос он считал ниже своего достоинства, потому ограничился пристальным взглядом. Томми со вздохом закрыл игру.

– Я особо не вникал, но это какой-то из новомодных небоскрёбов на южном берегу. Типа с круглосуточным консьержем, лаунжем и прочими примочками.

– Ну так вникни, дружочек, и прямо сейчас, – поторопил его Алан; голос его при этом звучал пагубно располагающе.

Пришлось вникнуть.

– One the Elephant, – ответил Ривз после краткого экскурса по базам данных.

Алан удовлетворённо кивнул. Блестящий выбор, отчасти предсказуемый. Здание буквально недавно было сдано в эксплуатацию и мало-помалу заселялось. Тридцать семь этажей, панорамные виды, социальных квартир в небоскрёбе – ноль целых столько же десятых. Всё под продажу. Одни стенали в прессе, другие, напротив, этим кичились. А такие, как Поппи, застолбили себе квадратные метры в стерильном человейнике с центральным отоплением.

– Умница Ривз. – Алан похлопал его по плечу. – А сейчас я ненадолго отъеду. Ты здесь за старшего.

Прорабу он заявил то же самое, оставил в распоряжении бригады гараж и подвал, и перед тем, как выехать, написал Меррис:

>> Поппи,

Довольно корпоративного абсурда и топливных тарифов.

Сегодняшний вечер проведём по-человечески. Как и условились, за коктейлем или кофе с коньяком – на выбор.

Hay's Galleria, 19:00

Или любое другое местечко по твоему усмотрению.

Столик у реки, неспешные разговоры и никаких планёрок.

Звучит заманчиво, не правда ли?

Но – главное – более чем осуществимо.

Торн. <<

Сцена 26. Соколиный насест

Коррупция, как любил говорить Алан Блэк, это вариант для неудачников, которым некуда девать деньги. Куда ценнее не лить в систему масло наобум, а разобраться, как функционирует каждый отдельный винтик, и грамотно пользоваться этим знанием.

Вот и его бабуля это понимала. Спокойно и скромно трудилась в Совете Саутуарка на серенькой мышиной должности в бухгалтерии, не отсвечивая ни наличием лишних родственников, ни сыночком в дипломатическом секторе. И потихоньку встала в очередь на социальное жильё. Потихоньку же подвинулась в ней и была премирована квартиркой в жилом комплексе Falcon Point, отстроенном в конце семидесятых, таком аутентично-кирпичном, со страниц мемуаров Холодной войны, бонусом – у самой Темзы, в двух шагах от Tate Modern и станции Blackfriars. Сорок восемь квадратных метров по льготам, в самом центре Лондона.

А в середине девяностых (хвала Маргарет Тэтчер) бабуся Блэк выкупила жильё в собственность со скидкой в шестьдесят три процента от рыночной стоимости. Ну как, выкупила – leasehold, разумеется, на сто двадцать пять лет, двадцать из которых уже истекли. И хлопнулись наследственным грузом на Алана в 2011 году.

Он никому не говорил, что унаследовал квартиру – несолидная выходила легенда. Если уж речь заводилась, отшучивался кладкой «инвесторских яиц» в надёжную бетонную корзину с видом на реку. Мол, вложился с прицелом на то, что земля будет повышаться в цене, и сдавать удобно. Что, кстати, было недалеко от истины.

И сдавал однушку, что уж там. Изредка, по желанию, проверенным людям. Без желания – пользовался ею как базой, местечком на южном берегу, где можно скрыться от Сити, от Челси, даже от надменной Белгравии – и поразмыслить над очередной сделкой.

Сейчас он избрал Falcon Point обзорным пунктом на линии The Gherkin – One The Elephant, где Алан подобно соколу выслеживал передвижения Меррис. Якобы Торн Хитклифф проживает где-то на этом саутуаркском пятачке: до замковых слоников не то чтобы рукой подать, но и не добираться три часа по пробкам. Матч, заключённый на небесах.

Он в последний раз оглядел вытянутый овальный козырёк южного входа на станцию Blackfriars, скользнул взглядом по ленте солнечных панелей на мосту и, удержавшись от соблазна метнуть бычок и посмотреть, долетит ли до Темзы, закрыл окно. Сверился с часами: до встречи в Галерее оставалось каких-то пятнадцать минут. Для того, чтобы добраться до места, ему хватит пяти. А вот с парковкой могут возникнуть накладки.

Блэк вздохнул, сполоснул кофейную чашку и засобирался в дорогу.

***

Угасающий день в тонированных боковых стёклах казался ещё мрачнее. Вдобавок раздождилось на ночь глядя – и, припарковав машину, Блэк угодил под ливень. Графитовое драповое пальто отяжелело и приобрело гудронный оттенок, а зонт он не взял.

Поппи так и не ответила, но это было не важно. Случается так, что совершенно точно знаешь: нужный тебе человек объявится в любом случае, даже не выразив такого намерения.

Подходя к Галерее со стороны Hay's Lane, Алан обернулся и бросил взгляд на The Shard, переливающийся золотыми и голубыми огоньками окон подобно рождественской ёлке из какого-нибудь киберпанка. Острая верхушка мерцала особо бесчувственным зубчатым алмазом.

Тогда-то он и увидел её.

В чёрном плаще, под элегантным классическим зонтом, у противоположного тротуара, где вдоль кирпичной стены тянулось литьё городских фонарей. Она удалялась на юг, и была повёрнута спиной, но сомнений быть не могло.

Элли!..

Ровно в тот момент, когда Алан намерился догнать её, позабыв о дожде, о свидании, о перипетиях с трастом, женщина обернулась, проводила взглядом вывеску торгового центра напротив и заспешила вдаль по переулку.

Алан медленно выдохнул. Обознался.

Телефон царапнул внутренний карман, доставив уведомление от Меррис, которая приняла предложение, но предупредила, что задержится минут на десять.

Да хоть на пятнадцать: главное, придёт.

Сцена 27. Заноза в… (Thorne in your side)

Сколько раз он это делал? Десятки, должно быть, если не сотни – хотя вряд ли – и постоянно убеждался: чем меньше интересует результат, тем быстрее его достигаешь.

Будь он проклят.

Поппи, к счастью, оказалась не такой, как на письме, и куда больше соответствовала облику героини Трэверс. Очевидно было, что она уже эмпирическим путём дошла до откровения, что образ неприступной фарфоровой куклы не принесёт ей личных свиданий с поклонниками из Тиндера, но пока ещё не сообразила, что при самих личных свиданиях тоже неплохо бы снизить градус стервозности. К счастью – потому что Блэку она нужна была именно такой.

Кремовая блузка и строгая юбка. Туфли, сопоставимые по цене с лаковыми ботинками Алана. Стальной маникюр с покрытием металлик и безукоризненный макияж.

– Торн, полагаю? – осведомилась она, бросив взгляд на его перстень с чёрным ониксом, заявленный в чате как «особая примета». Словно не удовлетворившись этим, встала сбоку, вытянув шею, чтобы как следует разглядеть его профиль.

– Да, Торн, – бесстрастно подтвердил он, – но не обязательно заноза в одном месте…[1] Если только сама не попросишь.

Поппи фыркнула и присела напротив, покончив с осмотром.

– Стало быть, ты юрист? В какой отрасли?

– Корпоративное право. Кабинетные войны, советы директоров – стенка на стенку, крутые виражи при уходе от налогов, сделки в неравных долях и финансовые потоки… Чёрный кофе для меня и аффогато с ванильным мороженым и долькой дыни-медовки для дамы. Не забудьте трубочку – и капните ещё пол-унции амаретто, – добавил он, проникновенно снизив тон и коснувшись запястья официантки. Та какое-то время хлопала глазами (не ожидала, что посетитель приступит к заказу, едва она окажется в поле зрения), затем пришла в себя и записала его пожелания.

– Я привыкла сама заботиться о своих напитках, – надменно произнесла Меррис, когда девушка удалилась.

– Абсолютно верно подмечено, Поппи. Именно так ты и поступаешь изо дня в день – и, пожалуй, тем экзотичнее, когда кто-нибудь делает это за тебя. Хотя бы один раз. Кто-нибудь, кто разбирается в твоих вкусах и предпочтениях.

Его собеседница облокотилась на спинку кресла, сохраняя, тем не менее, напряжённую позу – она сделала это не ради комфорта, а чтобы подчеркнуть вырез блузки. Демонстративно достала карманное зеркальце, улыбнулась своему отражению.

– Почему именно аффогато?

Постановка вопроса не сбила Алана с толку: неявный способ выяснить, как он догадался, что это правильный выбор.

– О, рад, что ты уточнила. Блестяще сформулированный вопрос. Видишь ли, не требуется быть Шерлоком Холмсом, когда дама сама оставляет подсказки. Мы всё-таки работаем в одном здании, помнишь? Я видел тебя за ленчем. И соединил знаки на карте, которые ты так хаотично, но элегантно рассредоточила.

Алан Блэк входил в образ, наслаждаясь звуком собственного голоса. Одна тема исчерпала себя – он поднял следующую. Затронул погоду и дождь, помешавший обоим расположиться на веранде, и досадное отсутствие зонта (типичный британский small talk). Лондонская осень, заявил он, вообще напоминает бюрократическую ошибку: внезапная, незапланированная и трудноустранимая. Сменяемая не менее унылой зимой.

– Ничего не имею против зимы, – возразила Поппи. – Как говорила моя бабушка, стужа это не повод хандрить, а повод надеть перчатки.

– Вы с бабушкой были очень близки?

Поппи нахмурила нос.

– Я бы так не сказала. Близость – это вообще не про неё. Но она меня многому научила. Веришь или нет, на похоронах дедушки эта женщина произнесла такую речь: «С точки зрения статистики, смерть неизбежна. Но старый чёрт сумел продержаться дольше, чем предполагалось – особенно с его питанием и пагубными привычками».

Сказав так, она резко замолчала, как умолк бы на её месте человек, сболтнувший лишку. Амаретто, что ли, на неё так подействовал? Или просто необходимость выговориться? Независимо от причин, с этим можно было иметь дело.

– Стало быть, ты унаследовала от родственников привычку открыто выражать свои мысли? Это ценится куда больше, чем умение красиво лгать – и требует львиной доли храбрости.