Текст книги "Лёгкое Топливо (СИ)"

Автор книги: Anita Oni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Дальше пошло что-то совсем неразборчивое, и Блэк поспешил вырвать телефон у неё из рук, пока тот сам не выскользнул и не разбился об пол. А потом и вовсе зажать ей ладонью рот, чтобы их ненароком не услышали. В Atelier Row, конечно, многое позволялось, в сравнении с другими английскими клубами, но за такое пренебрежение правилами Мадам по голове не погладила бы. Хотя, Алан Блэк был уверен, что она в курсе. Эта женщина знала обо всём, что касалось её владений. Главное здесь было не безукоризненно следовать правилам, а не попадаться на нарушениях.

***

Да, подтвердила она, статуэтка вполне могла стоить пять миллионов, и даже больше – высокое качество, эксклюзивность и уникальность. Но точно можно будет сказать лишь при осмотре вживую, при естественном освещении.

Вживую она предпочитала смотреть на него – на то, как он застёгивает молнию на джинсах и поправляет ремень. Как развязывает свою арафатку, расправляет края и плетёт новый узел – отказавшись от помощи.

– Хорошо, что ты её не снимал, – заметила она. – Я сначала обиделась, а потом вдруг представила, как меня взяли в заложницы, отвели к командиру и…

Её девичьи фантазии Алана мало интересовали. Осмотр пришлось завершить, пообещав, что уже на следующей неделе статуэтка появится перед ней во плоти. И не только она.

А Поппи в соседнем кабинете взяла и уснула. Вот уж успокоили её лакеи Мадам так успокоили. Блэк ненавязчиво растолкал даму, проводил к автомобилю.

Беленькая «Ауди А3». Что и говорить, девочки совсем не разбираются в колёсах.

В салоне она пришла в чувство, принюхалась.

– Помятым не выглядишь, – констатировала, – но почему у тебя ореол сбежавшего из борделя?

– Сама же видела, как прошёл вечер, – пожал он плечами. – Ты, кстати, отлично вписалась. Уверен, Мадам будет спрашивать о тебе и с радостью оформит членство. Если захочешь.

До чего приятная ложь!

– Благодарю за доставку, джентльмен, – сказала она на парковке. – Как домой добираться планируешь?

– Никак. Останусь на ночь.

Она, вроде как, возражала, бормотала про «наглость – второе счастье» – Алан не вслушивался. Отгрузил её в лифт, довёл до двери, по-хозяйски устроился на диване и велел тащить одеяло.

– Здесь, что ли, спать будешь?

– А ты рассчитывала на что-то другое? Как я уже говорил, галантность – врождённая черта. Спокойной ночи.

И отключился ещё до того, как ему наконец выдали плед.

[1] Да, это та самая непереводимая игра слов «lust» (похоть) – «last» (последний).

Сцена 43. Oh papà

Четверг, 20 октября 2016 года

Ближе к утру он аккуратненько прошвырнулся по квартире. В принципе, всё, что его интересовало, он скачал ещё в прошлый раз с ноутбука. Касательно Marlin Seatrade даже особых улик не имелось – подмены проб, приписки, да и, в общем-то, всё. Но кто знает, в любой момент могло обнаружиться что-нибудь интересное.

В кабинете нашлись документы, подтверждающие, что и в Terk Oil Поппи играла не слишком честно – но это их личные разборки. Алан на всякий случай собрал компромат, который можно было выгодно сторговать директору – или конкурентам. Сущая мелочь, видал он игроков и покрупнее (у тех, понятное дело, и система защиты данных лучше налажена) – но это не повод разбрасываться полезной информацией.

Прогулялся ещё разок по корневым папкам, убедился, что всё, что хотел, он добыл. Оставалась Фелиция.

Блэк попробовал наудачу проникнуть в ту третью спальню – заперто, разумеется. Кодовый замок. Потёртостей и царапин на цифрах не наблюдалось, и Алан не стал подбирать ПИН наугад. Сделал фото замка и контактов, напоследок подёргал ручку – чтобы уж наверняка.

Не следовало, должно быть. Аккурат в этот момент в коридор вышла хозяйка в бежевом пеньюарчике.

– В темноте все кошки серые, а двери – одинаковые, – невинно оправдался Блэк и направился в сторону ванной.

Должного впечатления это не произвело. Поппи сложила руки на груди, вздёрнула нос.

– Я буду признательна, Торн, если ты сподобишься лучше контролировать, куда ты пытаешься войти в моём доме. Да, ещё и в том самом смысле.

Он замер на полпути. Медленно, очень медленно повернул голову: губы сжаты, глаза прищурены, как у кота, которому только что заявили, что диван теперь «не для него».

– Ты… правда только что сказала мне это?

Наконец он изменил траекторию и подошёл ближе – лениво, угрожающе неторопливо.

– Во-первых, я всегда контролирую, куда вхожу. Даже когда мне случается заблудиться. Во-вторых, если уж ты говоришь «в том смысле» – значит, ты об этом думаешь. В-третьих… – он опустил голос на полтона и коснулся её щеки, – скажи это ещё раз. Шёпотом. На ухо. И расстегнув свой кружевной пеньюар. Чтобы проверить, как далеко ты готова зайти с твоей охраной частной территории.

Алан умолк. Улыбнулся кончиком рта, глядя, как пульсирует жилка на её бледной шее – там, где кончался слой тонального крема, нанесённого уже с самого утра, и начиналась истинная она.

– Ну… или покажи мне на плане квартиры, куда именно я не должен входить. Можем даже обсудить это за чертёжным столом. Или прямо на нём.

Её янтарные глаза загорелись отражением аварийных огней в городской луже.

– Вы только посмотрите! Господин Торн сегодня в игривом настроении. Видимо, встал с той ноги.

– Именно так. И играть он намерен по своим правилам. Зря жадничаешь, Поппи. Я ведь пригласил тебя на закрытое мероприятие в эксклюзивном клубе, а ты не желаешь показать мне частную коллекцию. Которые, если чувство прекрасного мне не изменяет, составляют, в том числе, с этой целью.

Меррис горделиво подбоченилась.

– Твоё закрытое мероприятие добавило мне артхаусных кошмаров в стиле «Eyes WideShut», которые снились всю ночь. А также лишило последних волос.

– Ну, если твои экспонаты производят такой же эффект, тогда мы будем квиты.

– В том-то и дело, что нет. Когда-нибудь я проведу свой вернисаж, и ты сможешь полюбоваться. А теперь, если тебя не затруднит, озвучь мне свои так называемые правила игры.

– Охотно. – Алан небрежно прислонился к стене, сжал кулак и принялся последовательно разгибать пальцы, один за другим: – Во-первых, я всегда лидирую и задаю ритм. Ты можешь взять на себя ведущую роль только с моего позволения – и ненадолго. Во-вторых, тайна всегда ценнее откровенности. Я буду говорить тебе достаточно, чтобы зацепить, но далеко не всё. В-третьих, удерживать куда интереснее, чем завоёвывать. Начало – это только разминка, всё самое интересное происходит потом. И последнее… Я прекращаю игру, когда захочу. Не раньше. Не позже. Исключительно по собственному желанию. Я ведь говорил, что заберу твою склонность к контролю. Вчера прошёл первый этап. Подготовительный. Сегодня – закрепление результата.

– Удачи! – фыркнула та и прошествовала мимо, намеренная посетить ванную. Блэк удержал её за локоть.

– Я не шучу. Как насчёт дружеских ставок? Пятьсот фунтов на то, что к концу этой недели ты полностью утратишь контроль.

– Штука на то, что не утрачу, – парировала она и скрылась за дверью.

Штука. Резонно. Пойдёт.

Ему нравилось, как она упиралась. Не потому, что преодолевать сопротивление в целом увлекательно (разве что отчасти), а потому что тем больше заслуживала неизбежное и подтверждала, что он принял верное решение.

***

– А в целом как тебе вчерашний сабантуйчик? – полюбопытствовал Блэк за завтраком, который сам же наспех сготовил, чтобы не скучать в отсутствие хозяйки, которая провела в ванной битых полчаса.

Поппи блуждала взглядом по сервировке стола с видом человека, желающего придраться – да не к чему.

– Если честно, было познавательно увидеть вживую Марину Абрамович. Благодарю тебя за вечер. Ты ведь этого ждёшь? Благодарности?

– Честно говоря, впечатлений. Но уже неплохо для начала.

– Ах, впечатлений… – Поппи взяла чайную ложечку и принялась наносить варёному яйцу меткие точечные удары. – Впечатление у меня одно: ни один воспитанный человек не приглашает даму на мероприятие, чтобы бросить на произвол судьбы.

– Согласен. Но смотри, Поппи: меня учили, что не отходить от спутницы на протяжении всего вечера – моветон. Куда резоннее предоставлять ей свободное пространство. А если ты скучала в моё отсутствие, так и признайся. В этом нет ничего постыдного.

Эта мысль, было видно, её оскорбила – чего Алан и добивался.

– Ну, знаешь ли, другие мне уж точно заскучать не дали. Тебе знакомы эти гамадрилы?

Она определённо имела в виду Гревилла и Дюмона. Алан утвердительно кивнул и принялся рассказывать – неторопливо, как раз управился к концу завтрака.

Конечно же он знал обоих. Лео – спорый малый, умевший по фото отличить натуральный шёлк от синтетики. Одно время он был помолвлен с дочкой московского олигарха. Ныне встречался с её бывшим телохранителем. Рафаэль же и вовсе очарователен – до тех пор, пока не начнёт в подробностях спекулировать, как Наполеон Бонапарт занимался любовью. А оба они – взрывная смесь, воплощение эпатажа и кринжа. И вообще, вполне вероятно, Меррис пропустила лучшее шоу в своей жизни, так резко покинув их компанию.

Поппи вздёрнула нос и выразила уверенность в том, что эти двое прекрасно справились бы и без неё со своими игрищами. Завела руки за спину, намереваясь привычным движением разделить роскошные светлые волосы на две половины, и на долю секунды застыла в ошеломлении, за которым последовало озарение.

– Чёрт, Торн, поторопимся. Мне ещё нужно заглянуть к парикмахеру, поправить это безобра…

Алан прервал её на полуслове.

– Нет, Поппи. Сегодня ты явишься в офис как есть.

– Ты что, сумасшедший? Или шутишь?

– Ни то, ни другое, – голос его был твёрд, слова ещё твёрже. – Я говорю, как всё будет. Мы спустимся в лифт. Я со своей арафаткой. Ты – с этой нелепой стрижкой. Остановим его между этажами. И ты сделаешь, что я скажу.

Поппи надменно повела бровью.

– Хотелось бы мне услышать заранее, Торн, что ты скажешь. Прежде чем я окажусь в одном лифте с потенциальным маньяком.

– Ничего непростительного. В остальном ты должна мне довериться.

– Мне не нравится эта игра.

– А это и не игра, – возразил тот. – И потом, если тебе не нравится, почему ты так часто дышишь? Почему твоё сердце бьётся в среднем быстрее, чем до того, как я это сказал? Тем не менее, ты права, Поппи. Нам следует поторопиться.

***

В лифте Алан остановил её руку, потянувшуюся к панели.

– Нет, Поппи. Ничего не трогай. Ты встанешь вот здесь, – он лёгким движением подвинул её к задней стенке кабины, спиной к себе, лицом к зеркалу, – и будешь смотреть прямо перед собой, пока я говорю. Не на себя. На меня.

– Зачем? – Она попыталась изобразить усмешку, но голос дрогнул.

– Не спрашивай. Не говори. – Блэк нажал кнопку, не отводя взгляд. – Просто смотри и делай, что тебе велят.

Двери сомкнулись, кабина тронулась.

– Задержи дыхание.

– Что, прости?

– Я же сказал, – отчеканил Алан и повторил с дополнительным нажимом: – Не дыши. Набери в грудь воздуха и замри. Я скажу, когда можно дышать.

Меррис всплеснула руками.

– Как бы не так!

Она хотела повернуться, но Алан воспрепятствовал этому, обездвижив её захватом. Свободной рукой он нажал аварийную кнопку. Лифт дёрнулся, замер где-то возле двадцатого этажа.

– И что это будет? – дерзко спросила она. – Угроза? Нападение?

– Вовсе нет. – Он держал её крепко, но не причинял дискомфорт. – Просто, видишь ли… тебе, как я понимаю, нужно срочно на работу. И единственный способ попасть туда вовремя – как можно скорее начать сотрудничать. Я могу простоять так ещё очень долго. Вплоть до того, как вызовут аварийную службу и спустят кабину. Но в офис ты уже точно не успеешь.

– Зачем тебе это нужно?

– Вопрос неверный. Это нужно тебе. Больше я ничего пояснять не намерен. Либо ты сейчас же задерживаешь дыхание, либо… – он выразительно воздел глаза к потолку.

«Жёстко играешь, Блэк, – поморщился он. – На грани. Решит, что ты чокнутый, будет вопить, как девчонка, полицию вызовет… Хлопот не оберёшься. Над ограблением надо думать, а не дуру эту ломать».

Поппи сердито засопела, а потом сделала глубокий вдох. Поначалу она стояла неподвижно, затем принялась нервно подрагивать, пихать его локтем и делать большие глаза, намекая, что самое время прекратить этот цирк. Блэк терпеливо отсчитал шестьдесят пять секунд, затем милостиво произнёс:

– Довольно.

Она шумно выдохнула.

– Что тепе…

– Ни слова. Иначе придётся начать сначала. Теперь спой свой гимн. Из Тиндера, – пояснил он, уловив недоумение собеседницы.

– Да пошёл ты…

– Сначала, – вздохнул Блэк и стиснул её крепче – не до боли, но ощутимо. – Задержи дыхание. На этот раз будет дольше.

– Это что, детская игра какая-то?!

Алан цокнул языком.

– Я ведь уже говорил: это не игра. Будь повнимательнее к деталям. А теперь приступим.

На сей раз он досчитал до семидесяти. Когда Меррис выдохнула, она едва слышно всхлипнула.

– Хорошая девочка. Пой. Всего один куплет или припев.

«Вообще-то должно сработать», – согласился он сам с собой. Уже один тот факт, что в Тиндере она выбрала песню The Electric Swing Circus – Empires свидетельствовал в пользу того.

И Меррис действительно запела. Чуть фальшиво, кривляясь (что полностью вписывалось в концепцию самой песни), но запела:

Oh papà, tell me what you saw

Tan-tan-tara, can you hear the call?

Oh papà, I can see it in your eye

Tan-tan-tara, ba-bap-da-da…

Это последнее «ба-бап-да-да» удалось ей сочнее всего. Алан с трудом удержался от смеха. А девчонка раззадорилась и продолжала:

Oh, now they know that a hundred years ago

That they would build an empire stro-o-ong…

Give it time, and these imaginary lines will fade away.

What’s the point in building…

What’s the point in building…

What’s the point in building empty empires, now?

Oh papà…

– Достаточно.

И то верно: Поппи увлеклась и начала пританцовывать, тереться ягодицами о джинсы – не нарочно (хотя, кто её знает?), просто Алан слишком уж близко стоял.

– Достаточно, – повторил он на всякий случай, даже если его прекрасно услышали с первого раза. – Умница. Голос хороший. Если поработать над движениями, можно выступать на сцене. А теперь сделай вот что…

Он понизил голос до шёпота, так, что приходилось прислушиваться.

– Ты что, идиот, Торн?

– Тс-с. Ещё один вопрос и начнём всё заново. Я не шучу. Приступай.

Поппи яростно фыркнула и осторожно приблизилась к кнопке вызова диспетчера. Нажала её и дожидалась ответа.

– На тридцать первом этаже задымление, – произнесла она тревожным голосом. – Я чувствую запах гари. Или палёной проводки. Кажется, от соседей. Будьте добры, сделайте что-нибудь.

– Очень хорошо, – прокомментировал Алан, когда она отключилась, и запустил лифт. – Теперь едем вниз, садимся в машину и отправляемся в офис. Сама же знаешь, нам по пути. Так я буду уверен, что ты не сбежишь куда-нибудь в парикмахерскую.

– Вот этого я не…

– Я не позволял отвечать. Никаких разговоров, пока мы не покинем кабину. Иначе…

Поппи натужно вздохнула, выражая таким образом невербальное: «Да-да, иначе придётся начать всё сначала. Как ты достал, Торн!»

На парковке она предупредила, что отгонит машину, и попросила её подождать. Но вместо этого газанула и демонстративно уехала в гордом одиночестве.

Алан Блэк аплодировал. Такого успеха он не предполагал. Меррис вляпалась в его игру по уши.

Вечером он напишет ей, если сама не откликнется, – а пока что изучит парковку, благо никто не мешает, и понаблюдает, как скоро отреагируют на ложную тревогу.

Сцена 44. Парфюмерная навигация

К семи тридцати Алан был уже дома. Пятна в гараже наконец-то замазали, в подвале уложили новую плитку и покрасили стены. Сегодня обещали привезти новую лестницу. Металлическую, винтовую, с современным дизайном.

Наконец-то он принял душ и переоделся. Побрился как следует и параллельно обнаружил досадное: иссяк одеколон. Не фирма, какой-то мудрёный хендмейд на базе ветивера и бергамота.

Одно время Элли увлекалась домашней парфюмерией и создала этот аромат своими руками. Аж в количестве полулитра, в пяти стеклянных флакончиках. Стабильно дарила ему их раз в год, под Рождество – зная, что муж не любит сюрпризов, приуроченных к этому празднику (какая-то мутная семейная история).

В этом году флакон закончился слишком уж быстро, и Алан начал подозревать в краже Томми.

Как бы то ни было, он остался теперь без парфюма.

Самым прямолинейным выходом из ситуации стало бы заказать какой-нибудь уважаемый бренд, но Блэк не желал менять аромат. Он решил поискать новый флакон и с этой целью впервые за долгое, долгое время посетил зелёную комнату. Подобно разведчику в джунглях пробрался меж традесканциями в кашпо и розмарином в вазонах к шкафчику со стеклянными дверцами, уставленному петуниями, и позволил себе надуть щёки: он предвидел, что поиски могли затянуться.

В шкафчике обнаружилась подборка романов Рэймонда Чандлера, учебные пособия по итальянскому языку и масса исписанных тетрадей (от «io ho, tu hai…» до «Nel mezzo del cammin di nostra vita / mi ritrovai per una selva oscura…»)[1]. Нашёлся и сам томик «Божественной комедии», и криво свёрстанная глянцевая брошюра по уходу за мотоциклом для прекрасных дам (какой-то самиздат). Справочник по растениям, разумеется, книжка по йоге, с цветными иллюстрациями (красотки в белом выглядели тем соблазнительнее, чем замысловатее были стянуты в узел), ажурный портсигар, который можно было принять за карманное зеркальце, само зеркальце, походившее на косметичку, и косметичку, напоминавшую пенал. А также пенал – уж он-то был похож сам на себя и хранил помимо карандашей и ручек стопку разноцветных стикеров, на которых Элеонора частенько оставляла записки для фройляйн Шпигель и для самого Алана (последние зачастую с двойным подтекстом). На самом верхнем листочке было впопыхах выведено: «Я вышла (зачёркнуто)… ухожу (зачёркнуто дважды)… Прощай! (перечёркнуто хаотично и неоднократно)». Это вызвало у Алана ехидную усмешку: «Так сложно было решиться, да, Элли?»

Он потянулся к толстому конверту в дальнем углу полки. На месте адресата значилось: «Элеанор Блэк, аудиозаписи», что спровоцировало новую усмешку.

Элеанор, как же. Если жена чем-то и гордилась, так это своим оригинальным именем: не типичное британское Eleanor, а именно Eleonora. Каждый второй клерк зато самозабвенно путал написание.

Внутри оказались CD-диски, пронумерованные маркером. «Начало движения», «Повороты», «Числительные», «Оповещения»… Что за чёрт?!

Алан отложил конверт, не намеренный шнырять вверх-вниз по этажам. Сначала он найдёт то, за чем пришёл, потом уже прослушает эти «числительные».

А вот файлы, обнаруженные в соседнем ящике, заставили его чертыхнуться уже всерьёз.

Буклеты из клиник пластической хирургии. Советы женщинам, решившимся на увеличение груди. Перечень анализов при подготовке к маммопластике.

Он и не ведал, что Элли замышляла это всерьёз. Года два назад она (вроде бы между прочим) спросила за завтраком, как он считает, стоит ли ей добавить объёму, чтобы выглядеть лучше. Алан тогда отшутился, а заодно уточнил, что за блажь и как его измеряют, этот самый объём.

– Как по классам судов, что ли? Хэндисайз, хэндимакс, панамакс…

У неё, он сказал, вполне достойный хэндимакс: ровно то, что умещается в ладони. А если она задумала кейпсайз, то пусть предоставит грузовую декларацию и готовится к тщательному таможенному досмотру.

Но вообще, добавил он, большая грудь – сплошные неудобства: мужчины не воспринимают всерьёз, женщины завидуют и ставят палки в колёса, интеллект подвергается сомнению, да и в ближнем бою это ненадёжный союзник…

Короче, ему не нравится.

Таким образом он выразил личное мнение, не углубляясь в подлинные причины своих предпочтений. А истина крылась в том, что всякий бюст крупнее второго размера напоминал ему материнские объятия – душные, навязчивые, пахнущие духами «Soir de Paris» и загоняющие в чувство вины.

Он не хотел, чтобы эротика пересекалась с детством. Особенно с таким.

Блэк полагал, что тема себя исчерпала – вплоть до текущего момента.

Расценки на проведение операции за границей и вовсе его взбесили. Если окажется, что Элеонора уехала в том числе за этим, добром это не кончится.

Первой мыслью стало потребовать выяснить, не обращалась ли жена в частные заграничные клиники. Алан достал телефон, пролистнул адресную книгу, затем резко передумал. Это их с Элли личное дело.

И, поскольку сделать здесь можно было постыдно мало – разве что гадать, стиснув зубы, – он выбрал не думать о неприятностях и вернулся к поискам.

В третьем отделении отыскались какие-то баночки, скляночки, флакончики, мензурки, а также сумка-органайзер для эфирных масел. В нос ударил запах валерианы (крышечка оказалась неплотно закрыта) и иланг-иланга (его вообще никакая крышка не способна приглушить). На нижней полке – журнал, сродни лабораторному, полный убористых записей и сокращений: «10 мл. баз.: 2 к. кедр. 2 к. кор. 3 к. апельс.» – и прочее в том же духе.

Одеколона не было нигде. Имелись ёмкости из-под него, все до единой порожние.

Закончился, собака. Абсолютно и бесповоротно.

Да пошло оно всё к дьяволу, решил Блэк – и, окинув критическим взглядом инвентарь, намерился воссоздать формулу.

Взял в руки журнал, полистал. Уже на третьей странице появился искомый состав, если верить заглавию «Al's special blend 🖤». Куда сложнее оказалось разобрать, как именно выглядит финальный рецепт: судя по строчкам, сменявшим друг друга, вычёркиваемым ингредиентам и вписываемым поверх них, формула шлифовалась по меньшей мере раз десять. Пропорции, те вовсе множились и плясали на глазах, пока не выстроились две страницы спустя во что-то условно конкретное:

6 к. берг.

3 к. лим.

4 к. лав.

6 к. гер.

10 к. ветив.

5 к. бенз.

2 к. пач.

Берг. и ветив., понятное дело, бергамот и ветивер – они естественным образом преобладают в парфюме. А вот как быть с остальными? Лим. – это лимон? Или лайм? А лав.? Это ведь явно не про любовь с плохой орфографией.

Помянув недобрым словом курсы при MI5, Алан принялся расшифровывать состав и пришёл к выводу, что лим. это, всё-таки, лиметта. Пач. в конце оказался не патчем, а пачули, бенз. не имел отношения к бензину (всего лишь бензоин или бензойная смола), а лав. и гер. – лаванда и герань.

– Герань? – процедил он сквозь зубы. – Лаванда?! Совсем с ума посходили.

И, не стряхивая раздражение, полез в интернет – с тем, чтобы обнаружить, что герань издревле считалась одним из ключевых ароматов мужской парфюмерии, чем-то вроде аналога женской розы, да и лаванда, если грамотно сочетать её с другими нотами, придавала композиции свежий травянистый акцент. Пришлось положиться на это знание и понадеяться, что это и есть финальная формула, а не эксперименты с дамскими духами. Не хватало ещё намешать себе одеколон, заставляющий всё окружение усомниться в его ориентации.

В том же интернете подобрались и советы по изготовлению спиртового парфюма в домашних условиях. Кое-что было дополнено тетрадью Элли. Ректификованный спирт хранился в подсобке, рядом с техническим – и дистиллированной водой. Подходящая тара, а также мерный шприц, воронка и стеклянные палочки для перемешивания он взял из шкафчика. И резиновые перчатки, и даже лабораторные очки и маску – всё это он надел скорее для того, чтобы попугать Ривза, облачившись заодно в тёмно-зелёный халат, сохранившийся с древних времён после посещения одной очень секретной лаборатории.

И спустился в подвал.

– Вперёд и с песней, – скомандовал Алан, пнув Томми из-за компьютера.

Тот в недоумении воззрился на очки и халат.

– Что? Будешь помогать мне священнодействовать. Помой как следует руки.

Алан и один бы справился – тем более, существовал немалый шанс, что неуклюжий ассистент перебьёт все склянки. Возможно, он отчасти на это надеялся – хоть будет, за что вздуть нерадивую рабочую силу. Но по большей части он желал поторопиться и выехать наконец в офис – а заодно обсудить за работой насущные дела.

– Эксплойт сдох, – пробормотал Томми, ненавязчиво выведенный на этот разговор. – Теперь уж с концами.

Он не хотел в этом признаваться. Вредоносному ПО давно уже настала крышка – а ведь это было единственное, что позволяло ютиться у Блэка и иметь какую-никакую бесплатную крышу над головой. Ривз намеревался юлить и тянуть время, если Блэк будет спрашивать, но под его пытливым взглядом просто не сумел солгать.

Алан поставил перед собой шеренгу ароматических масел и сосредоточенно заливал в колбу ветивер.

– Проклятая смола, – ворчал он, – какие, к чёрту, полсотни капель на сто миллилитров? Эта дрянь капает раз в час.

Перевернул флакон, погрел его в ладонях, подышал. Решил, что перчатки мало способствуют теплообмену, и снял их.

– Томми, добавь бензоина. Ровно двадцать пять капель. А заодно скажи, как ты относишься к керамике?

К керамике Томми не относился никак. Преимущественно бил её, не нарочно, за что был шлёпан мамой и бабушкой. От одной мысли об этом у него затряслись руки – что было весьма некстати, поскольку сейчас он имел дело с не менее хрупким стеклом.

– П-положительно, – промямлил он.

– Рад это слышать. Видишь ли, на этой неделе тебе предстоит раздобыть для меня кое-что очень дорогое и керамическое. Помнишь ту чёрную киску?

– Фелицию Харди? – Ривз сбился со счёта и, кажется, отмерил две лишние капли. Он нервно сглотнул и постарался об этом не думать.

– Угу. Так вот, в один из этих дней тебе предстоит навестить её и галантно – повторяю, галантно – проводить в её новый дом. Ко мне.

Разогрев непослушное масло, Алан продолжил отмерять нужную дозу. Он вёл подсчёт, но думал совсем о другом.

Так не хотелось привлекать этого балбеса, но всё-таки ему нужен был партнёр. Кто-нибудь, кто взломает кодовый замок и аккуратненько вынесет статуэтку. Одному было слишком рискованно. С замком, допустим, Томми ему бы помог, а как быть с хозяйкой? Явиться в квартиру в её отсутствие? Лишняя морока с сигнализацией – Блэк проверил, такую не приручить. Разве что Ривз сумеет, но тогда потребуется его личное присутствие. Что эдак, что так.

С ключами тоже не задалось. Знакомый мастер на все руки этими самыми мастерскими руками только развёл: магнитки в фешенебельных небоскрёбах надёжные, на божьем слове дубликат не сделаешь. От двери в квартиру он, конечно, выточит ключик, от обычного не отличишь – а вот с брелоком от основной двери и на парковку – увы…

Как ни крути, выходило, что сподручнее выносить фарфор, когда Поппи дома. И желательно, чтобы на него, Блэка, никто не подумал. Даже ещё лучше: пусть у него будет в этот момент неоспоримое алиби.

Вот тут уж без партнёра никуда. А Томми кстати подвернулся. Так себе партнёр, что и говори, зато дешёвая рабочая сила, и полностью контролируемая.

Полностью контролируемая сила уронила мензурку – которая не разбилась лишь чьими-то молитвами, опрокинувшись на ковёр.

– Ой…

– Растяпа! – выругался Блэк и забрал у него бензоин. Сам он покончил наконец с нижними нотами и принялся за герань. Что там сказано, лить всё воедино? Или поэтапно? Элеонора, если захочет, так всё запутает, что ни один дешифратор концов не найдёт.

– Так вот, – говорил он, отмеряя капли (решил добавлять всё в одну колбу), – предварительный план таков: я оставляю тебе ключ, ты в строго обозначенное время тихо и неприметно – тихо, я повторяю, и неприметно, – заходишь в здание, поднимаешься на тридцать первый этаж, проникаешь в квартиру, забираешь статуэтку и уходишь. Всё. Проще некуда.

Томми скосил глаза к переносице. Ничего себе, проще некуда! Это Блэк, может быть, заходит к каждому, как к себе домой – ему легко говорить. А если его обнаружат? Если что-нибудь спросят? А если хозяйка…

– Хозяйку я беру на себя, – продолжал Алан. – Она будет дома, имей в виду. Постарайся не шуметь и не крушить мебель. Давай сюда спирт и смотри не разлей. Но за дамочку не беспокойся, я займу её чем-нибудь важным и нужным. Схему квартиры я тебе набросаю, когда мы покончим с этим… Куда столько льёшь, дурья башка! Не видишь, что ли, чуть не хватанул через край. Это одеколон, а не слесарский коктейль! Оставь место для гидролата… тащи его сюда, кстати.

Блэк перемешал полученную смесь стеклянной палочкой, недоверчиво посмотрел на свет, понюхал. Воняло цитрусовым сеном и водочной вечеринкой. Если из этой затеи выйдет хоть что-нибудь путное, он будет первым, кто удивится.

Томми подал лавандовую воду и отступил на шаг. Подумал и сделал ещё шаг. Алан встряхнул колбу и потребовал флакон и воронку. Аккуратно залил жидкость в коричневое стекло и закупорил.

– Не знаю, что это за месиво, – пробубнил он, – но пусть созревает.

И отнёс флакон в тёмный шкаф.

Когда он закрыл дверцу, вспомнил о таинственных «аудиозаписях» и поволок диски в кабинет. Поставил проигрываться первый попавшийся.

«Что, без меня не справишься, Алан?» – поинтересовался динамик голосом Элеоноры.

«Едешь в суд или к любовнице?» – уточнил он, не оставив ни секунды на размышления.

«Ты зачем отключил внешнее питание, мой рисковый адвокат?»

– Да что за ерунда?! – воскликнул он наконец.

В «Числительных» были, в самом деле, числительные, записанные голосом жены. От одного до десяти, затем двадцать, сорок, шестьдесят, сто, сто двадцать… Пятьсот, и шестьсот, и «возьми чуть левее, красавчик». А потом и правее.

Он, кажется, начал догадываться.

«Развернись, Ал, не упрямься».

Ну точно. Реплики навигатора в исполнении Элли. Занятно она это придумала – должно быть, хотела подарить к Рождеству или так, без конкретного повода. Для новой машины.

Алан вызвал Томми к себе и уточнил, сможет ли тот перепрошить навигатор. Уж что-что, а с этим ботан должен был справиться.

– На «Ягуар»? – уточнил он с паникой в голосе. – Технически, да, но там это… мозги нужно вынуть… А они вшиты где-нибудь за центральной консолью. Я… ну… не знаю…

– Мозги я сам тебе выну, – пообещал Блэк. Прозвучало зловеще двусмысленно.

Обещание он, тем не менее, выполнил: разобрал панель, выкрутил дисплей и осторожно отвинтил мультимедиа-блок. Передал его Ривзу как музейную реликвию.

Как раз в это время привезли лестницу. На первый взгляд – убойная чугунина. Блэку понравилось.

– Ну, бывайте, – отсалютовал он бригаде, нахлобучил заглушки на разодранный блок и уехал в контору.

[1]io ho, tu hai… – спряжение базового глагола «avere» (иметь); следом за ним – первые строки «Божественной комедии».

Сцена 45. Хромые кони и нуар

Китайцы-пылесосоводы прислали письмо, извинялись и ругались одновременно. Говорили, что нет, никак милостивому сэру не могут отгрузить второй пылесос, но фильтры, так и быть, вышлют и просят не гневиться. А заодно отправят скидочный купон. Были вежливы и корректны, но в каждой строчке так и сквозило «ушлая бледнолицая сволочь». Ничего. Пусть побегают.

Приходили стажёры. У него здесь что, детский сад, а не офис? Нагрузил каждого работой и вытолкал взашей.