Текст книги "Неприкосновенное сердце (СИ)"
Автор книги: AnastasiaSavitska
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
– Да все женщины хотят иметь мужчину сильнее себя. И да, я хотела принца, а встретила Адама Майколсона. И, Эм, ты все усложняешь, – покачала я головой.
– Чем? – снова засмеялась она.
– Эмоциями.
– Дорогая моя, если бы я не усложняла, как ты выразилась, то не была бы женщиной по имени Эмили Прайсон, – она встала с места и взяла чашку с кофе со стола, делая глоток. – Переспи с ним.
– Ты с ума сошла, – сказала я тихо, все еще не признаваясь.
– Заткнись и послушай меня. Если у вас все будет плохо, тогда он перестанет тебе нравится, и ты сможешь снова вести себя, как стерва.
– Во мне столько типов стервозности, что я сбилась со счета.
– Переспи с ним.
– Я уже, – прошептала я.
Эмили подошла ко мне впритык, смотря с серьезным выражением лица.
– Посмотри на меня, – сказала она. – Посмотри мне в глаза.
– Что? —нахмурилась я, делая как она говорит.
– Ты под кайфом, Картер?
Мне кажется, что по фамилии друг друга называют только близкие люди. По-настоящему близкие. Я ужасная неряха, иногда говорю во сне и далека от идеала девушки. Я награждена от рождения взрывным характером, бываю импульсивной и грубой. Люди обычно любят мечтать и строить планы на совсем нереалистическое будущее, я же земная и практична до мозга костей. Если ты хочешь чего-то в жизни, то просто делай это, а не строй планы. Ты сам творец своей судьбы.
========== Глава 4 ==========
Персонаж фильма «Контакт» Палмер Джос сказал: «Во все времена люди стремились обрести смысл жизни, но это единственная вещь, которую не смогла дать им наука».
– Что вы думаете о потерях, Донна? – спросила доктор.
– Не знаю, – смотрела я ей в глаза. – После них нельзя верить.
– Они делают сильнее?
– Нет, слабее. И я устала бояться.
– А как же Эмили? – снова записала она что-то в своем блокноте.
– Я за ней в ад пойду, но не позволю прийти за мной.
– Я вам кое-что скажу, Донна, – улыбнулась врач. – А после вы уедете, и мы увидимся через неделю. Вселенная помогает, но не нужно ждать ее помощи. Если что-то не задается, уходите. Выходов из каждой ситуации есть как минимум два, а вам нужно вырваться не из собственного тела, а из повседневности.
Шесть утра. Я села в машину и уехала домой. Каждую неделю в среду в это же время я разговаривала с женщиной, которая задавала вопросы о моих чувствах и мыслях, и я держалась, просто, чтобы найти на них ответ.
Я боюсь неизвестности и неконтролируемых событий. Мне нужно подумать. И сегодня я поняла Эмили. Она не убегала от Брайана или проблем, ей просто нужно было побыть одной наедине с мыслями.
Взглянув на телефон, я увидела десятки пропущенных от мамы, и совсем не удивилась. Приехав домой, выпила утренний кофе, смотря на потрясающий вид. На улице светило солнце, но все же зима была на подходе. Я скучала по теплу. Теплота. Одно слово, а вызывает массу эмоций и мыслей. Я бы хотела объездить весь мир и ни разу не появиться в одном месте дважды. Мне нравятся меленькие деревушки, которые так необычайно красивы. В сумерках, когда люди еще спят, я люблю смотреть на дома, другие здания и природу. Они живут собственной жизнью, отдельной от нашей – человеческой. И это к лучшему, ведь мы, люди, уничтожаем все прекрасное.
Больше всего я боялась болеть кем-то. Ты перестаешь думать обо всем, кроме этого человека, и становится совсем не важно, что было до нас в том или ином месте. Кажется, очень просто сказать о чувствах, но я не могу игнорировать, что мне физически больно бежать от правды, но в тоже время говорить о ней.
Телефон издал сигнал, и я ответила на звонок, улыбаясь.
– Привет, мама.
– Донна, – сказала она с французским акцентом. – Мы ходили на выставку картин Боттичелли, и Жан был так рад. Мы думаем приехать в Нью-Йорк.
– Мам, – прервала я ее. – Я, конечно, давно тебе не видела, но зачем?
– Мне нужно тебе помочь.
– Не знала, что у меня проблемы, – фыркнула я, направляясь в спальню.
– Я внуков хочу, а ты и не думаешь об этом.
– Боже мой, началось, – достала я из шкафа джинсы и шелковую блузу.
Моя мама – моя противоположность. Она проявляет заботу и нежность к каждому, и всю жизнь пытается меня с кем-то познакомить и поженить. Когда она вышла замуж за Жана, кстати, это ее третий брак, я думала, хватка ослабнет, но все вышло совсем наоборот.
От продолжения спектакля меня спас звонок в дверь.
– Все мам, мне пора.
– Люблю тебя, девочка, – лепетала она без умолку. – Потом позвоню. И подумай над моими словами.
Когда я открыла дверь, увидела улыбающуюся Стейси с букетом роз.
– Ты от кого? – нахмурилась я.
– Я к тебе. Просто решила сделать приятно, – ответила она, входя в квартиру.
– Я для своей мамы проект «пожалейте меня», – набирала я воду в вазу для цветов.
– Она любит тебя, поэтому переживает.
– Ты избавлялась от парней, если у них рецессия десен или грязные ботинки.
– Это правда, – улыбнулась Стейси.
– Как с Майклом? – взяла я телефон, заказывая еду из ресторана.
– Никак.
– Ты всегда ноешь, что мужчины, с которыми ты раньше встречалась, не понимают или на дух не выносят твою работу. А он относится к тебе с уважением, – села я напротив после того, как поставила кипятить чайник.
– Хватит, – покачала головой подруга. – Обрывать нити всегда надо резко. Потому что потом, несмотря на величину мира, мы не найдем в нем места для нас двоих.
– Ты считаешь его политически и финансово озабоченным животным, – не обращала я внимания на ее слова. – Но этот облик мигом растворяется в небытие, когда он находится рядом с тобой. Потому что хочет произвести на тебя впечатление.
– Это присущее самцам брачное поведение, и Майкл не исключение, – направилась Стейси к холодильнику.
– Ты обманчиво сложное существо, – улыбнулась я, смотря на нее. – Я думаю, это мило.
– А я думаю, ты рехнулась. Черная невеста всегда не в масть. И сколько бы мы не пытались переубедить весь мир, счастье и чернота всегда останутся несочетаемыми.
– Знаешь, ты можешь казаться и даже быть стервой, Эс, но иногда твоя истинная чуткая душа вырывается наружу. Ты самый сильный человек, которого я знаю. Страх не останавливает тебя. Он дает толчок двигаться дальше.
Девушка ничего не ответила, и за это качество я уважала ее. Она всегда высказывала свое мнение, но не настаивала, чтобы оно стало истиной.
Я позвонила подругам, но лишь Эмили была свободна. Она привезла с собой Лидию, и мы все устроились в гостиной с японской едой, смотря «Железного человека». Это была очередная среда, но что-то было не так. Я все время посматривала на Стейси, замечая ее нервозность. Затем перевела взгляд на Эмили, и ее выражение лица говорило: «ты тоже это заметила?»
– Ну хватит этого молчаливого неловкого разговора, – выключила телевизор Эс. – Мы расстались.
– У тебя есть текила? – спросила меня Эмили.
– У меня всегда есть текила, – ответила я, находясь в замешательстве. – Несу.
Взяв бутылку и четыре стопки, я вернулась к подругам.
– Я влюбилась в него, – продолжила она. – Я влюбилась в него и ненавижу себя за это. Я знала, что мы все равно расстанемся, но несмотря ни на что, позволила залезть мне под кожу.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Эмили, наливая жидкость в рюмки.
– Майкл. Одно слово. Пять букв. Воплощение сексуальности и брутальности. Доброты и злости. Заботы и отталкивания. У меня все было под контролем, понимаете? Мы просто занимались сексом, иногда смотрели фильмы, ходили гулять, и он готовил мне еду. Самое смешное, что я до последнего верила, что смогу выжить. И я, как всегда, не смогла. Я слабая.
– Ты не слабая, – смотрела я на подругу. – Ты никогда не была слабой. У тебя свои раны, и ты почти всю жизнь была одна. Ты просто искала человека, сильнее себя. Это нормально, понимаешь? Все мы ищем того, кто сможет быть с нами добрым и нежным, но в то же время жестким и строгим. Это и привлекает нас в людях – многогранность. Со всем твоим бредом в голове и легкомыслием ты потрясающая. Не сходи с ума, поняла? – взяла я ее за руку. – Ты не можешь иметь хотя бы одну бессонную ночь.
Вот почему я не влюбляюсь. Это больно и преувеличено. Где те бабочки, которые все так описывают? Где чувство счастья и окрыленности? Ни черта это не правда. В момент влюбленности мы танцуем. Танцуем с демонами, и ничего больше.
– Ты думаешь, он тебя не любит? – спросила Лидия, и я улыбнулась понимая, что только она задала правильный вопрос.
– Мы несовместимы, – покачала головой Стейси.
– А какое это имеет отношение к любви?
Стейси всегда была самая безбоязненная, бесцеремонная, грубая, но искренняя. А искренность я ценю больше всего на свете. В нашем мире ее так мало. Но что бы не случилось дальше, я попробую уберечь ее, и сама подальше буду держаться от привязанности и зависимости.
Вскоре Эмили и Стейси уехали, и мы с Лидией отправились в спортивный зал. Я занималась на беговой дорожке, слушая музыку в наушниках, и все время прокручивала слова из фильма: «Стало ли счастливее человечество? Стал ли наш мир существенно лучше, благодаря научным и техническим открытиям? Мы делаем покупки, не выходя из дома, пользуемся интернетом и в то же время чувствуем себя опустошёнными, одинокими и более друг от друга изолированными, чем в предыдущие периоды истории. Мы становимся синтезированным обществом. И мы начинаем искать смысл жизни. А в чём он заключается? Мы делаем бессмысленную работу, отдыхаем в спешке, ходим в магазины, не имея достаточно денег для приобретения вещей, которые должны заткнуть те или иные дыры. Стоит ли удивляться, что мы перестали понимать, к чему стремимся?»
Что потом от меня останется? Я нашла людей, которые пытаются меня понять, но, если быть честной до конца, они не смогут сделать этого. Я сама не могу понять своих поступков и чувств. У меня не было тихих дней, которые я отдала бы только себе. Что я потом запишу в своем дневнике? Что расскажу своим внукам? Ведь в старости количество открытых салонов не будет иметь значения.
– Донна, я полюбила человека, – сказала Лидия, когда мы сели в машину, уже возвращаясь домой.
– И что ты думаешь об этом? – не отводила я взгляд от дороги.
– Объяснений нет. Но, наверное, душа ждет порой десяток веков, прежде чем встретить равную себе.
– Послушай меня, детка, – припарковалась я, выходя из машины. – Жить нельзя без подруг, туфель и книг, а без мужика вполне реально. Но только в случае, если он не любит тебя.
– Не любит, – прошептала она.
– Ты должна быть королевой, – поднимались мы на лифте в дом. – Но, знаешь, падение королевы всегда неизбежно. Потом на престол взойдет ребенок, и смена королей происходила, происходит и будет происходить.
– Ты считаешь меня королевой?
– Сейчас да. Но чтобы остаться ею, мало получить лишь титул.
– А чего будет достаточно?
– Твою историю должны запомнить.
«Вы интересные особи. Забавная смесь: вы сочетаете в себе прекрасные мечты и отвратительные кошмары. Вы чувствуете себя потерянными и одинокими, но это не так. И мы со временем поняли, что пустоту можно перенести, только общаясь между собой». Контакт.
Мы вошли в холл, и я увидела Адама. Он сидел на диване, и возле него лежал очередной букет роз. Он никогда не забывал о цветах, и каждый раз мне приходилось напоминать себе, что нужно отстраняться.
– Донна, – направился он к нам с улыбкой на лице. – Привет, малышка.
– Привет, Адам, – улыбнулась Лидия ему в ответ. – Тебя прислал мой брат?
– Нет, меня прислало возбуждение.
– Заткнись, Майколсон, – открыла я дверь, войдя в квартиру. – Зачем ты приехал?
– Я приму душ, – ушла Лидия.
– Ты решил, что я показала тебе зеленый свет, и можно делать, что вздумается? – прошла я к холодильнику, доставая содовую.
– Поужинаем? – положил он цветы на стол.
– Боже мой, – покачала я головой, вздыхая.
– Что будешь делать тогда?
– Медитировать, – пожала я плечами. – Спорить с тобой – один стресс.
– Если ты не поедешь добровольно, я посажу тебя в машину, когда ты будешь спать.
– Как долго человек может не спать?
– Галлюцинации начинаются на четвертый день, – осматривал он мою кухню. – Затем у тебя будет несвязная речь и кратковременная ясность сознания.
– Ты лучше, чем Википедия, Адам.
– Википедия изобилует неточностями, – улыбнулся он. – Крайне редко в ней можно встретить точные рецензии профессионалов.
– Боже, я в такую депрессию впаду из-за тебя, что даже кофе не поможет.
– Хорошо, дорогая, – поцеловал он меня в щеку и направился к двери. – Я заеду завтра. И еще мне нравится, что ты заводишься с полуоборота, независимо от ситуации.
Мне нравилось, когда он называл меня так. Его прикосновения были сексуальны сами по себе. Я, кажется, переставала быть его мечтой и становилась слабостью, которую он не мог не видеть. Я чувствовала. Как бы я не пыталась вести себя безразлично и непринужденно, Адаму не нужны были мои слова. Я все время думала, а он улыбался и говорил: «Донна, перестань делать это так громко. Я же слышу твои мысли».
Адам ушел, и Лидия вышла ко мне с самодовольным выражением лица.
– Ничего себе новость, – сказала она.
– Я думала, ты в душ ушла, – взглянула я на нее.
– Ой, да ладно, мы обе знаем, что это не так. Тебе нравится Адам?
– Нет.
– Он тебе нравится?
– Нет.
– Какими духами он пользуется?
– Terre d’Hermes, Hermes, – улыбнулась я. – Но этот запах всегда очень далекий.
– Если ты хочешь убежать от чувств, но помнишь запах мужчины, это хреновое начало, Ди.
– А ты хреновая подруга, – нахмурилась я.
– Зато честная.
Зипп Майран сказал: «В мире столько красивого неизведанного и мощного, а мы зациклены на будничных мелочах и сером мире».
Я подумала о том, чего хочу. Хуже от наших отношений с Адамом мне не будет, по крайней мере я так думаю. Адам – первый мужчина, с которым я смогла проснуться спустя долгое время одиночества и решила, что, если он заведет разговор о каком-то исходе, у меня уже готов ответ.
Возможно, ждать чего-либо глупо, особенно после слов моего психотерапевта, но мой страх преодолеть я не могу. Я предпочитаю быть рядом с человеком, с которым мне комфортно, который понимает меня с полуслова. Как бы я не пыталась доверять, не знаю, смогу ли любить его. Но я отметила, как Адам входит каждый раз в мою квартиру. Он рассматривает помещение, как и меня. Он вникает и словно пытается увидеть что-либо такое, чего не видел ранее.
Мне снился сон. Я проснулась и подумала, что видела что-то важное, хоть и не помнила, что именно. Но уверенность, что увиденное облегчило мое тело в духовном смысле, заполнила меня. Я словно вылезла из плена.
На следующий день с самого утра я отправилась на работу, оставляя Лидии ключи и пустую квартиру. Я пила кофе, разговаривала с клиентами, искала место для открытия еще одного салона, и когда пришла Ева, улыбнулась впервые за день, смотря на человека, которого люблю.
– Появился новый заказчик, с которым я по глупости подписала контракт, – говорила Ева, когда я делала ей новую стрижку. – И он не очень приятный тип.
Ева – тот человек, который даже мысленно никогда не обидит другого. Но я, хвала небесам, не страдаю такой ерундой.
– То есть, мудак? – улыбнулась я, смотря на нее в зеркало.
– Понимаешь, иногда он говорит такие вещи, из-за которых мне хочется… – замялась она мгновение.
– Запихнуть палку ему в задницу?
– Ты просто ужасна, Ди, – засмеялась Ева. – Но да, именно это и сделать.
– Я говорю, что думаю, – пожала я плечами. – А ты, прежде чем сказать, пропускаешь фразу через семь фильтров.
– Нет, просто… – возразила Ева.
– Да, – перебила я ее, посмеиваясь.
Огонек в глазах Евы, очаровательная наивность и вера в одну любовь на всю жизнь делают ее особенной и изумительно уникальной. Она хранит счастье в глазах, и чаще всего, уходя, забирает его с собой.
– Что ты думаешь о путешествии? – спросила Ева. – Я хочу уехать отсюда на какое-то время. Хочу походить босиком по черному песчаному пляжу.
– Ты не сможешь ходить босыми ногами по черному песку, – улыбнулась я. – Из-за своего цвета эти пляжи быстро нагреваются, и по нему можно ходить лишь в обуви.
–Ты была на таком пляже?
– Да, – ответила я, все еще сосредоточив свое внимание на ее волосах. – В Ла-Пальме. Это Карибские острова в Испании.
– Ты лучше, чем Википедия, Ди, – засмеялась Ева.
– Я то же самое говорила Адаму.
– Поэтому вы друг с другом не миритесь. Вы слишком похожи.
Мой телефон заиграл песней Ross Copperman «Hunger», и не смотря на дисплей, я ответила:
– Эмили.
– Ты где? – спросила подруга.
– На работе.
– Когда будешь дома?
– Сегодня? – ответила я вопросом на вопрос с ноткой иронии в голосе.
– Чем будешь заниматься? – продолжила она в том же стиле.
– Я что, в суде, Эм?
– Черт, извини, – слышала я улыбку. – Приедешь?
– Сейчас пять, – посмотрела я на часы. – В шесть буду.
– До встречи, родная.
Положив телефон на стол, я снова вернулась к Еве. Я делала ей стрижку длиной до плеч, обрезая шикарные волосы, которые накрывали ее талию. Когда мы закончили, Ева поцеловала меня в щеку и направилась к выходу. Прежде чем покинуть салон, улыбнулась и помахала своей крошечной ладонью. Я сделала то же в ответ и отправилась за вещами.
Сев в машину, включила музыку и поехала к Прайсонам. На данный момент они все еще жили в пентхаусе Эмили, делая ремонт в новом доме, который купил для них Брайан. Они не спешили с детьми, путешествуя и все время проводили вместе. После комы моей подруги у каждого изменились приоритеты.
Александро Д’Авения сказал: «Любовь не дает покоя. Любовь – это бессонница. Любовь придает силы. Любовь – это скорость. Любовь – это завтрашний день. Любовь – это цунами».
Я поздоровалась с Томми, который, кажется, все время улыбался, и постучав в дверь, спустя минут пять, не меньше, увидела Брайана в нижнем белье.
– Ты немного раздет, – сказала я, войдя.
– У нас с Эмили был секс, – ответил он, как ни в чем не бывало.
– И поэтому вы не открывали?
– Мы наслаждались оргазмами.
– Ты отвратительный, – улыбнулась я.
– Ты просто не занималась со мной сексом.
– Теперь я понимаю почему вы друзья с Адамом, – прошла я к холодильнику.
– Сейчас позову свою жену.
– Ты все время будешь это говорить?
– Ты просто не была жената на Эмили.
«Карьера – чудесная вещь, но она никого не может согреть в холодную ночь». Мерлин Монро.
Они подходили друг другу. Такие разные, но в то же время нереально похожи. Эмили романтичная и строгая. Брайан жесткий и добрый. Они как огонь и пламя, не существуют друг без друга.
Я налила себе стакан воды, когда услышала звук босых ног по паркету.
– Моя мать хочет приехать, – сказала я, делая глоток. – Это будет ужас.
– Да ладно тебе, – улыбалась Эмили. – Время, проведенное с семьей, бывает незабываемым.
– Ага, и каждый раз это время я хочу забыть. Хотя смысл семейный встреч – ужасно провести время.
Она смотрела на меня и улыбалась. Эмили всегда была очень уверенной и расслабленной. Если подытожить – полной противоположностью меня. Моя подруга светилась, сияла и всегда смеялась, воодушевленная счастьем ее родных. Эмили была как живая аномалия, и жизнь без нее не имела смысла. Она любила смотреть и наслаждалась, когда наблюдали за ней. Она неслась на скорости двести миль в час и всех тащила за собой, молча крича: «Не надо, не останавливайтесь. Двигайтесь все время». Эта женщина переворачивала мир так же легко, как проблему, которая появлялась у ее родных. Да, именно у родных. Если у кого-то случалось «неудачное стечение обстоятельств», это всегда было решение Эмили. Так странно. Мы привыкли к этому. Привыкли к тому, что она всегда рядом и всегда слышит. Она не ждет, пока мы спросим, а говорит сама. Эмили умела включать жизнь в саму судьбу, а судьбе она была неподвластна.
– Каждый раз после визита этой женщины я становлюсь похожа, – задумала я на мгновение, – на свою мать.
– Ты меня пугаешь, – вошел Брайан в кухню, доставая сок из холодильника. – Как мой друг?
– Какой? – изобразила я замешательство, хоть и знала, кого он имеет ввиду.
– Твой парень, – улыбнулся он.
– Не поняла, – сели мы за стол, когда Эмили подала сырные палочки в кляре.
– Сегодня все новости гласили: «Плейбой Нью-Йорка смог покорить неприкосновенное сердце», – показал он кавычки в воздухе.
– Какая нахрен новость? Какой парень? Какое сердце?! – чувствовала я нарастающую злость.
– Брайан, просто заткнись и поднимай свой зад наверх, – посмотрела на него со злостью Эмили. – У нас девчачьи разговоры.
Они словно молча разговаривали глазами, и Брайан поцеловал Эмили в лоб, сказав мне: «Пока», и направился наверх. Я же сидела и ждала объяснений подруги.
– Милая, не переживай. И не думай, что это плохо… – начала она, взяв меня за руку.
– Что, черт возьми, вы оба несете? – постаралась я взять себя в руки, убирая свою ладонь.
– У меня вопрос, – не отводила она взгляд.
–Ты имеешь ввиду несколько миллионов?
– Донна, сарказм тут неуместен.
– Я знаю все, что ты хочешь спросить, Эмили. Но он как солнце вблизи. Словно я прикоснусь к нему и сгорю заживо, – покачала я головой, смотря на свои ногти. – Вспомни меня несколько лет назад. Да, ты помогла мне уехать, подарила мне чувство безопасности, но дни проплывали слишком быстро. Я до сих пор посещаю мозгоправа, и она засыпает меня вопросами, думая, что я не замечаю, как она держит меня этими дурацкими фразами, пребывая в железной уверенности, что вылечит все терзания, которые меня до сих пор ранят.
– Ты в порядке? – прошептала подруга, когда слеза скатилась по ее щеке.
– Да, – взяла я ее за руку, натянуто улыбнувшись. – Спасибо, что поймала меня.
– Я тебя всегда поймаю, Донна. Пусть мне и самой придется упасть. Но я не знаю, как тебя помочь.
– Ты и не сможешь, Эм, – встала я с места, направляясь к выходу. – Никто не сможет.
По дороге я заехала в Landmark за свежим хлебом и занялась готовкой, приехав домой. Я не скажу, что мастер, но люблю это делать. Я позвонила Стейси и вскоре ожидала ее, слушая музыку в колонках.
Я никогда не была разговорчивой. Меня раздражает все выражать словами. Все, что происходит в моей голове, в ней должно и оставаться. Я не хочу заполнять тишину разговорами, даже наедине с собой.
«Когда тебе плохо – прислушайся к природе. Тишина мира успокаивает лучше, чем миллионы ненужных слов». Конфуций.
– Ты что-то быстро… – открыла я дверь, уставившись в замешательстве на Адама. – Ты преследуешь меня?
– Мне казалось, мы сблизились, – вошел он в дом, расстегивая пиджак.
– У меня есть личное пространство, и ты в него слишком часто лезешь.
Он поставил руки на пояс, и, боже, этот мужчина выглядел как грецкий бог. Лицом и телом Адама не обделил всевышний, и его мальчишеская улыбка для женщин все только усугубляла. Но я заметила, что, несмотря на маску, его глаза все расставляли по местам. Его взгляд всегда возвращал в реальность настоящей жизни, о которой я до сих пор не знала.
– Я хочу тебя, Донна, – не сводил он с меня взгляд. – Где у тебя спальня?
Я улыбнулась и направилась в кухню, проходя мимо.
– Я не занимаюсь сексом в своей кровати, я там ем, – пожала я плечами. – Секс в моей постели звучит так же ужасно, как жертвоприношение.
Он засмеялся и подошел ко мне, щекоча мое ухо теплым дыханием.
– Ты ведь не такая бесчувственная, какой хочешь казаться.
– С чего ты взял?
– Ты боишься. Ты перестала доверять людям, и в этом виноват мужчина.
– Чего ты хочешь, Адам? – чувствовала я нарастающее возбуждение.
– Что ты имеешь ввиду под фразой: «Что ты хочешь?» Потому, что у меня сейчас в голове ни одной приличной мысли.
– По-моему, ты слишком самоуверен, Майколсон, – ответила я, когда он прижал меня к себе. – Ты как голубоногий олуш.
– Кто это? – слышала я улыбку.
– Боже мой, – отошла я, смеясь.
– Его грация так восхитительна? – сел он на барный стул.
– Да, – достала я соевый соус из холодильника. – И, кажется, он умнее тебя.
Почему мне так трудно признаться в собственных чувствах? Я смеялась, находясь с ним рядом, и как только начала понимать, что счастье возможно находить в обыкновенных вещах, у моего психолога появилось лишнее время.
– Чем мне тебя соблазнить, чтобы остаться с тобой? – спросил Адам скрестив руки.
Я покачала головой, и он в мгновение ока оказался напротив. Адам накрыл мой рот губами, одной рукой сильнее прижав к себе, а другой сжав мою грудь. Когда он оторвался от моих губ, снял с меня блузку и бюстгальтер, резким движением посадив на стол.
– Какая ты соблазнительная, – прошептал он.
С моего лица Адам перевел взгляд на шею, затем грудь, и мои соски отреагировали на его прикосновения. Адам усмехнулся и облизал один, сжимая в то же время другой. Он ласкал их по очереди, и я чувствовала невыносимый жар, который появился между бедер.
– Ты пойдешь со мной на свидание? – спросил он, остановившись.
– Не останавливайся, – прошептала я.
– Пойдешь?
– Продано, а теперь возвращайся обратно.
Он спустился поцелуями вниз до пупка, облизывая его и стягивая вниз мои джинсы, скользнул губами ниже, прикусив нежную кожу на лобке. Я смерила его взглядом, и зажав между пальцами его волосы, выгнулась навстречу.
– Господи, я так хочу тебя, Донна, – зарычал он, сжимая между пальцами бугорок.
– Да, – ответила я, стоном. – Адам…
– Я знаю. Ты такая мягкая.
Он разорвал ткань кружевных трусиков и провел пальцем по складочкам. Затем опустился на колени и всосал в рот мой клитор.
– Господи Боже! – вскрикнула я.
Адам облизывал и сосал то, что давно нуждалось во внимании. Войдя в меня сначала одним, а потом и двумя пальцами, ускорял темп, трахая меня. Я вцепилась в его плечи и молила небеса, чтобы он не останавливался. Его глаза горели, и он все время менял темп, все еще узнавая реакцию моего тела, которое теперь принадлежало ему больше, чем мне.
– Черт, где ты научился этому?
Он улыбнулся, и легко укусив меня, проник тремя пальцами, все еще посасывая клитор. Я извивалась от удовольствия и не была готова попрощаться с ним. Он был великолепен, и когда убрал пальцы, трахая меня лишь языком, я не выдержала и забилась в оргазме. Я цеплялась за его руки, как за последний глоток воздуха.
– Я сделаю все, что захочешь, Донна, – облизал он губы. – Тебе нужно просто попросить.
Я посмотрела на него расплывчатым взглядом и улыбнулась. Он сделал то же самое в ответ, придерживая меня за талию.
«Зачем ждать до утра? Начать новую жизнь можно и с вечера». Дмитрий Соло.
Я схватилась за его шею, уткнувшись носом в висок. Надежность пропиталась в нем с угрозой, и то, что меня привлекала его тьма, начало мне объяснять, что я не так чиста, как надеялась. От его близости я почувствовала покой. От Адама пахло теплом. Я поцеловала его еще раз и расслабилась.
– Одна ночь в неделю, – прошептала я. – Я согласна лишь на это.
– Не понял, – оторвался он от меня, смотря в глаза.
– Если ты все еще хочешь меня, я могу предложить тебе лишь одну ночь в неделю.
Адам пригласил меня в ресторан – Masa. Он рассчитан всего на двадцать шесть человек, и шеф-повар встречает каждого гостя лично. Все продукты доставляют из Японии, а я обожаю японскую кухню. Зеркала создавали сказочный интерьер, и большие люстры светили очень тускло, тем самым делая обстановку слишком интимной. Войдя в зал, я сразу увидела наш столик. Хрустальные бокалы, белый фарфор, и в центре стола букет из красных роз. Все это выглядело восхитительно. Стол был уже накрыт на две персоны, и взглянув на Адама, я знала, как теперь выглядит совершенство. Мужчина рядом со мной выделялся из всех присутствующих, и так было всегда. Он улыбнулся мне самой соблазнительной улыбкой и отодвинул стул, помогая занять свое место. Я всегда считала, что самые интересные мужчины – те, которые внешне не привлекательны. Но Адам был исключением из правил. Из всех правил.
– Боже, ты такая красивая, – улыбнулся он, делая заказ. – И я обязательно попробую твою курицу, когда ты ее приготовишь.
– Если в следующий раз ты не будешь мне мешать, – ответила я, не отрывая глаз от меню. – Но я не жалуюсь.
– Милая, я знаю, – слышала я его улыбку. – Мне нравится, когда ты в хорошем расположении духа.
– Почему? – посмотрела я на него.
– Потому что тогда я понимаю, что ты стоишь того, чтобы ради тебя перевернуть этот мир к чертям.
Мне нравилось ужинать с ним, быть объектом его ухаживаний и обожания. Знаете, то чувство, когда сердце начитает стучать очень быстро, но тебе не страшно? Жизнь – это удовольствие. И как только ты понимаешь это, все меняется к лучшему.
– Когда ты смотришь на меня так, мне становится неловко, – сказала я тихо.
– Что ты чувствуешь чаще всего? – отложил он меню, сосредоточившись на мне.
– Я чувствую свободу, когда сбегаю или когда одна. Хотя многие чувствуют одиночество.
– Потому что по-настоящему ты никогда не бываешь одинока.
Я улыбнулась ему. Искренне улыбнулась. За это время я поняла, что он не такой, каким я его представляла. Мы столько знакомы, а я совсем его не знаю. Он хороший. Он умный. И я уважаю его. День с ним никогда не будет скучным, и без него длится гораздо дольше. Не знаю, как это могло случиться, но я ждала его прихода, звонка, шуток, улыбки и взглядов. Адам открывался мне с новой стороны. У него была выдающаяся черта – невозмутимость. Я могла кричать, спорить, не соглашаться, но он никогда не перебивал меня, а просто слушал и мог лишь спросить в конце: «ты высказалась?» или «по-моему, оба наши мнения великолепны, не так ли?»
– Раньше ты никогда не одаривала меня такой особенной улыбкой, – сказал Адам, смотря на меня с изумлением.
– Мне сейчас хорошо, – ответила я, надевая маску безразличия, когда официант принес напитки. – Но ты часто олицетворяешь все, что я ненавижу.
– Ты находишь это сексуальным, – улыбнулся он.
– Не делай этого, – покачала я головой, делай глоток вина.
– Чего не делать? – не переставал он улыбаться.
– Не усмехайся так.
– Как, милая?
– Вот так. Из-за этой улыбки я хочу бросить тебя на кровать и делать такие вещи, из-за которых сейчас даже кончики моих пальцев покраснеют от стыда, а мы ужинаем, так что перестань так себя вести, – он засмеялся, и я наклонилась ближе. – И вообще, ты думаешь, если будешь все время выглядеть настолько хорошо и способен впечатлить всех женщин в радиусе ста миль, это поможет тебе найти со мной общий язык?
– Милая, нет такой необходимости, – откинулся он на спинку стула. – Для того, чтобы впечатлить женщин, мне нужно утром просто посмотреть в окно, ну или в крайнем случае раздеться.
– Ты отвратительный, – откинулась я назад, улыбаясь.
Он встал с места, присел напротив меня, беря за руку.
– Я не хочу больше сдерживаться, – сказал Адам тихо, не отводя взгляд.
Этот поцелуй был полон страсти, нежности, желания обладать и дарить. Я отвечала ему тем же, не задумываясь ни на секунду о последствиях или о том, что скажут люди. Было просто плевать. Весь мир исчез, кроме нас, и все в один момент стало бессмысленным.
