Текст книги "Неприкосновенное сердце (СИ)"

Автор книги: AnastasiaSavitska

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

По моему лицу струились пот и слезы, но становилось легче. Я превращала злость в силу и знала, где теперь мне будут рады. Если не люди, то бинты уж точно. Адам сидел на скамье и наблюдал за мной.

– Эй, – крикнул он, когда я колотила грушу без остановки. – Ты в порядке?

Я резко остановилась и повернулась к Адаму. Мне хотелось кричать: «Нет, черт возьми!» – но я лишь кивнула, натянуто улыбаясь. Но в следующее мгновение подумала: «А к черту», – и пересекла помещение, направляясь к нему. Едва Адам поднял глаза, я оседлала его и прижала к себе, обнимая за плечи. Я приникла щекой к его виску и расслабилась, когда Адам также обнял меня.

– Ты не можешь любить меня, Адам, – сказала я тихо. – Ты меня не знаешь.

– Один человек сказал: «Тоска – самое бесплодное из всех человеческих переживаний». И нет, – гладил он меня по спине. – Я тебя знаю, хотя это и не имеет отношения к любви. Ты любишь черный цвет и книги. Несмотря на то, что ты владелица салона красоты, никогда не красишь волосы. Смотришь на ногти, когда переживаешь, и кусаешь губы, чтобы не засмеяться.

– Это общеизвестные факты.

– У тебя есть родинка под левой грудью, и ты всегда трешь запястье, когда думаешь о чем-то важном. И самое главное – шепчешь мое имя, прежде чем кончить, при этом прикусывая мое плечо.

Я смотрела на него какое-то время, а затем Адам поддался вперед и провел носом по моему подбородку. И когда дотронулся губами к моему уху, я была на грани обморока. Мы так сидели минут десять, но вскоре я решила взять себя в руки и снова заняться делом.

– Всегда держи удар, – сказал Адам, когда я снова направилась к груше. – Прикрывай лицо и сохраняй равновесие.

– Эй, хочешь подвигаться? – появился здоровяк в дверном проходе.

Я стрельнула взглядом в Адама, когда он направился ко мне, и схватила его за локоть.

– Я разберусь, – ответила я, усмехаясь Адаму. – Мне как раз нужно выпустить злость.

– Я не бью девчонок, – хохотнул тот. – Кроме того, таких красивых.

– Прекрасно, – затянула я бинты сильнее. – Значит я не буду особо напрягаться.

Я ударила ногой его по колену, мысленно говоря спасибо за этот прием Алексу. Я не была новичком в умении постоять за себя, просто считала, что мне это не нужно. Здоровяк потерял равновесие, и с разворота я нанесла следующий удар ногой по лицу. И когда он почти упал, подошла к нему впритык, беря его лицо в свои ладони, и усмехнулась.

– Хочешь еще подвигаться?

После этого он встретился с моим кулаком, и я улыбнулась, смотря на Адама. Мне было легче. Действительно легче, впервые за долгое время, пусть я и добилась этого таким варварским способом.

– Все будет хорошо, Ди, – взял меня за руку Адам, и мы направились в раздевалку. – Я есть у тебя. Все мы есть у тебя, и мы справимся.

Мы вышли из спортивного зала, и я улыбнулась, увидев, что все вокруг покрыто снегом. Понимает ли Адам, что в действительности помогает мне больше всех на свете? Понимает ли, что творится, когда его теплая рука держит мою, и он улыбается мне, управляя в это время машиной?

Мы приехали ко мне домой, и я сняла ботинки, улыбаясь Адаму. Он стоял в дверях, скрестив руки на груди, и смотрел на меня в ответ.

– Твоя улыбка, когда я впервые увидел тебя, разрушила меня для остальных.

– Ооо, – поднялась я с места. – Я не готовилась к такому. Подожди, посмотрю какой на мне лифчик, – Адам поднял бровь, широко улыбаясь. – Ой, точно, никакой.

– Лучше беги, Картер, – зарычал он.

Я промчала сквозь кухню и, как только собиралась открыть дверь в ванную, сильные руки схватили меня за бедра, отрывая от земли. Затем Адам закинул меня себе на плечо, и мы вышли на террасу. На улице шел снег, и Адам поставил меня на ноги, становясь под него вместе со мной.

– Это все, на что ты способен, Майколсон? – смеялась я.

Адам убрал прядь волос с моего лица и склонился надо мной, чтобы поцеловать. Я обняла его за плечи и, зарывшись в его шею, чувствовала, как что-то новое пробирает меня до мозга костей. Это была неизведанная территория, и в этот момент мне было плевать на все, кроме него.

– Я бы осталась тут навсегда, – зарылась я руками в его волосы. – Но ты сильнее, и так не честно.

– Вот тебе первый урок, детка, – снова поцеловал он меня. – Не связывайся с федералами.

Мы вошли в дом, и Адам выключил главный свет и нажал на другой выключатель, включая лампочки. Комнату согревал камин, и гирлянды были повешены сверху вниз, освещая помещение белым светом.

– Когда ты по-настоящему был счастлив?

– В день нашей первой встречи с тобой, – я вздохнула, ожидая от него чего-то вроде этих слов. – Правда. Ты была как птица, которую никто не замечал. В тебе жизнь, которая будто губит других.

– Других? – находилась я в замешательства.

– Мужчин.

– Ты так говоришь, будто не с этого века.

– Мы тут все всего лишь гости, – сильно сжал он меня в объятьях.

В дверь позвонили, и я пожала плечами, убирая руки Адама с моей талии. Как только увидела лицо, стоящее передо мной, поняла, что очередное дерьмо настигло меня.

– Где она?

– Будешь? – закрыла я за ним дверь и направилась в кухню, показывая на бар.

Майкл смотрел на меня, и я заметила промелькнувшее отчаянье в его глазах.

– Стейси иногда оставалась у меня, – сел он на диван, когда Адам вышел к нам на кухню. – И когда мы расстались, она забирала свои вещи, и представь мое удивление, когда я увидел заключение врача, – стукнул он кулаком по столу. – Она носит моего ребенка, а я не был посвящен в это.

– Послушай, Майкл, – налила я три бокала виски. – Я не буду тебе ничего рассказывать о ее жизни, но, поверь, ей всегда нужны были две вещи – семья и герой. Мы стали ей семьей, а вот героем она стала себе сама. Стейси долгое время сама о себе заботилась и, поверь, когда она будет готова, расскажет тебе. Но ты все равно поступил, как мудак.

– Для меня это был просто секс, и ничего больше. Я думал, что для нее тоже, – смотрел он на меня со злостью, но все еще сохраняя спокойствие.

– Ты вроде умный, но не понимаешь элементарных вещей. Для женщины секс всегда значит больше, – ответил Адам, отдавая Майклу бокал. – Поверь мне.

– Да, что ты говоришь, – улыбнулась я. – Я-то думала, что это не я начала говорить о чувствах.

Адам притянул меня к себе и поцеловал в шею, усмехаясь.

– Она не простит меня, – покачал головой Майкл.

– Это потому, что мысленно ты уже проиграл этот бой.

– Здесь нечего выигрывать.

– Хочешь совет?

– Давай.

– Никогда не гладь ее против шерсти. Иначе в скором времени тебе придется искать новую кошку.

– Ты с ней говорила? – смотрел мне в глаза Майкл с жаждой узнать хоть что-то.

– Она сама позвонит, когда захочет.

– Сообщи мне, когда она появится, – встал он с места.

– Я не могу ничего обещать, Майкл.

Как только я закрыла дверь за ним, сразу позвонила Эмили.

– Привет, – сказала она.

– У меня к тебе разговор, Эм.

– Я выезжаю.

– Нет, – перебила я ее. – Не нужно.

Обычно Эмили бросает трубку, и было мило с ее стороны научиться наконец-то слушать меня до конца. Хотя даже когда я говорила, что мне нужно поговорить о новых туфлях, реакция была аналогична.

– Я на работе, милая, – вздохнула Эмили.

– Тебя Брайан не пускает домой? – усмехнулась я, когда Адам обнял меня за талию и облизал мочку уха. – Стейси думает, что она защищает ребенка, – Эмили молчала, и я попыталась оттолкнуть Адама, но все было тщетно. – Ты могла хотя бы сыграть удивление?

– Зачем? Майкл – отец, а зная ее фобии, ты получаешь ответы.

– Иногда ты меня раздражаешь.

– Знаешь, я думаю, что она считает, что ненавидит Майкла всеми фибрами своего существа, но на самом деле любит его. Любит каждой клеточкой своего тела. И ей гораздо легче было переспать с ним и убежать, нежели сказать об этом.

– У кого она может быть? Нам нужно ее найти, Эмили. Она – наша семья.

– Мы найдем ее. Я обещаю.

Я знала, что она действительно сделает это. Она всегда делает то, что обещает.

– Ты очень вкусно пахнешь после тренировки и дешевого мыла, – сказал Адам, проникая в меня одним пальцем.

– Адам, – откинула я голову на его плечо. – Я скажу, что ты идиот, но только не останавливайся.

В следующее мгновение я почти задохнулась, когда Адам развернул меня к себе, покидая мое тело. Легко соприкоснулся своими губами с моими, а после углубил поцелуй. Адам покусывал мою шею, и я немного отпихнула его, снимая с него футболку. Мои руки блуждали по его телу, и Адам схватил меня за ягодицы, направляясь в спальню. Я обняла ногами его за талию и впилась поцелуем до боли в губах.

– Решим все проблемы завтра, детка, – сказал он. – А сейчас я займу тебя другим делом.

– Пожалуйста, – тяжело дышала я, не отводя взгляд.

– Словно я могу отказать тебе.

Мне нравится быть разной. Нравится мечтать, открывать что-то новое, наслаждаться жизнью и такими моментами. Я хочу жить так, чтобы вдохновлять себя каждый день на новые поступки и хочу иметь смелость выражать себя. И это должно быть присуще каждому человеку на земле. Только яркие люди делают мир совершенней.

Я лежала в объятьях любимого мужчины спустя пять часов, проснувшись от звонка мобильного телефона в пять утра. Поцеловав Адама, я перезвонила Эмили, выходя в другую комнату.

– Дорогая, – прошептала я. – Что-то случилось?

– Донна, – слышала я волнение в ее голосе. – Я решила перезвонить тебе сразу, как узнала.

– О чем ты?

– Я узнала об аварии. Томас и Энди, они попали в аварию.

– Боже, – закричала я. – Она жива?

– Донна, я решила, что больше не хочу быть юристом. Но я побуду им еще трое суток.

– Эмили, не надо делать этого ради меня, – селя я на пол, чувствуя слезы, которые текли по щекам. – Не надо.

– Я делаю это не только ради тебя, Донна. Я делаю это ради себя. И должна была сделать уже давно. Я лечу домой и, когда позвоню тебе, хочу, чтобы ты прилетела и подписала все бумаги.

– Она жива? – прошептала я, вытирая лицо. – Оливия жива?

– Жива. Пожалуйста, позаботься об Адаме, а я позабочусь обо всем остальном.

Хемингуэй сказал: «Я не могу примириться с мыслью, что жизнь проходит так быстро, а я не живу по-настоящему».

И сейчас была подведена еще одна черта. Двое человек потеряли свои жизни, и стыдно признаваться, но в какой-то момент я улыбнулась. Улыбнулась, понимая, что, когда они умерли, я обрела шанс. Шанс исправить все то, что терзало меня, сколько я себя помню.

========== Глава 8 ==========

– Ты еще красивее, – сказал Адам, когда мы утром пытались восстановить дыхание.

– Неправда, – усмехнулась я. – По статистике женщина в глазах мужчины после секса выглядит менее привлекательной и, тем более, не идеально, даже если она действительно такова.

Несколько секунд он молчал, а затем провел подушечками пальцев по моей скуле, целуя в губы. Я слышала стук собственного сердца, понимая, что сейчас счастливей, чем вчера. Долгое время я была так одинока, что мне было проще истязать собственную душу, как наказание за то, что я сделала. Когда рядом с тобой много людей, это не значит, что ты не одинок. Я всегда была с кем-то, но в то же время была одинока. И только с появлением Адама я начала полноценно дышать, понимая, что порой один человек может перечеркнуть почти все, что было до него.

– Ты просто не видишь себя моими глазами. Более идеального зрелища я не видел никогда.

– Ты ужасный врун, – встала я с кровати, заворачиваясь в одеяло.

Зазвонил телефон, и я направилась за ним в другую комнату, где его бросила прошлой ночью. Я долго плакала сидя на полу, а потом за мной в очередной раз пришел Адам. Я смотрела в его глаза и сдавалась. Я решила следовала тому, что сказала мне Эмили.

Я хотела семью, хотела Адама и больше всего хотела еще раз увидеть девочку, которая преследовала меня во снах. Но правда в том, что то, чего мы хотим, не всегда лучше для нас. Мои глаза, волосы, ресницы и фигура могли вызывать у мужчин разные чувства, но как только они узнавали меня получше, я знала, что это конец. Я не была женщиной, с которой можно было бы связать жизнь. Во мне было слишком много того, чего мужчины не любят – ума.

– Не бери, – крикнул Адам мне в след.

– Привет, я не разбудил тебя? – сказал голос в трубке.

Майкл был ходячей невозмутимостью. Я не знала его ближе, чем все остальные в нашей семье, но его улыбка была столь красива, как и опасна. Его лицо всегда было бесстрастным, и я никогда не могла понять до конца, о чем он думает в тот или иной момент.

– Что такое, Майкл? – поставила я чайник.

– Ты говорила с ней?

– Черт, – выругалась я. – Вудс, прошло несколько часов, какого хрена ты мне звонишь?

– Донна…

– Нет, я не твой психолог, – вздохнула я. – Ты сделал глупость, отпустив ее. Она не та, кто уходит и нуждается в свободе. Что бы она ни говорила, ей нужно, чтобы ее держали, чтобы за нее боролись. А пока этого не будет, она, как кошка, сама по себе.

Я услышала звук кипящей воды, и, как только собиралась сделать кофе, почувствовала руки Адама на своих плечах. Он выдвинул стул, и я села на него, слушая дыхание друга в трубке. Мое тело реагировало на прикосновения Адама. Я повернулась, смотря как он достал клубнику с холодильника и, закинув ее в рот, закрыл глаза с наигранным наслаждением. Я улыбнулась, наблюдая за ним. Красивее глаз с такими длинными ресницами я никогда не встречала ранее. И весь он с утра, как и, в принципе, в любое другое время суток, выглядел до неприличия сексуально.

– Она как успокоительное для меня. Она мой друг. Одно ее слово или касание могло заставить меня заткнуться. Я хочу заботиться о ней, – продолжил Майкл.

– Это потому, что теперь она мать твоего еще не рожденного ребенка, а не просто друг.

Я отключила телефон и, взяв чашку кофе, который сделал мне Адам, задумалась о том, что будет дальше. Вскоре я начну все по новой, и мне нужен этот день, чтобы все осмыслить. Я молчала и смотрела в одну точку на стене, а затем перевела взгляд на Адама. Он никогда не игнорировал меня или мои слова. Даже когда все остальные не обращали внимания, Адам не давал мне возможности почувствовать безразличие с его стороны. Я провела ладонью по его руке, и Адам схватил ее, поцеловал костяшки пальцев и сжал мою руку в своих ладонях.

– Сколько ты молчишь?

– Минут десять, – сделала я глоток кофе.

– Твой личный рекорд.

– Это неправда.

– Что произошло?

– Ты видишь? – посмотрела я на него. – Я ничего не говорю, и мне это нравится.

Я боялась. Боялась боли, которую он может мне причинить. Несмотря на счастье, которое я испытывала, страх не покидал меня. Я думала, что всегда буду чувствовать боль из-за поступка, который совершила. В тот момент я поняла свое сердце и то, что через несколько дней я могу потерять Адама.

Хотя если подумать, оно того стоило. Я помнила лицо этой девочки, ее взгляд и темные кудри. У нее были темные волосы и светлые глаза. В своем роде этот ребенок был феноменом, и я знала, что ее родители любят ее. Наша жизнь полна сказок, как и книжки. Мечты порой не сбываются, королей свергают, а волны разрушают города. Но слезы – это всего лишь кровоточащая рана, а все раны рано или поздно заживают.

Мы становились близки и зависимы, смотря фильмы, финала которых не видели почти никогда. Готовили ужины и завтраки, гуляли, встречая рассветы и провожая закаты. Я любила ходить пешком, в отличие от Адама, но теперь он делал это довольно часто ради меня. Мы целовались под снегом и дождем, катались на коньках и посещали картинные галереи. Мы были так несовместимы, но у нас отлично получалось совмещаться после наступления ночи.

«Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха». Анна Ахматова.

– Что ты хочешь на завтрак? – спросил он.

– Печенье и виски.

– О, это и мой любимый перекус, – слышала я улыбку в его голосе.

– Моим любимым он был еще в школе.

– Нам определенно нужно поговорить, – не отводил взгляд Адам, на что я улыбалась, как сумасшедшая.

– Хорошо, а мне обязательно нужно участвовать?

Вскоре мы собрались и поехали на ипподром. Он все время находился рядом, помог мне залезть на лошадь и возился со мной, как с ребенком, называя нежными словами, которые в мой адрес звучали, как оскорбление. Я понимала, что у меня проблем в целую милю. Он приходил с розами, хоть тогда и был еще нежданным гостем. Может, я разрешила Адаму быть рядом, потому что трудно позволить уйти человеку, который хочет быть с тобой? Мы так часто держим людей, причиняя им этим невыносимую боль. Кто-то сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили, но разве это справедливо, что другие люди готовы разделить мир пополам ради другого, который этого даже не заметит.

Моя мать воспитала меня далеко не отдаленным человеком. Я была осведомлена о многом в этом мире. Мое понимание людей порой изумляло, несмотря на непонимание самой себя.

– Смотри-ка на себя, – сказал Адам, улыбаясь. – Ты профи.

– О да, лошади без ума от меня, – смеялась я. – Если я упаду, не забывай о том парне в зале.

– У меня никогда не было раньше секса на ипподроме.

– Я раньше-то на ипподроме не бывала.

Я подумала о том, что когда-нибудь захочу ребенка от любимого мужчины. Я забеременею и больше не буду столь привлекательна для Адама. Секс отойдет с первого места, и там появится кормление ребенка. Я буду занята своим дитем, а не мужем, и в какой-то мере это будет нормально. Но будет ли Адам все так же помешан на мне? Если он смог играть со мной и смог переступить это, то что помешает ему разыгрывать спектакль в будущем? Было слишком много вопросов, на которые я не могу дать ответ. Да и будем откровенны, никто не сможет.

Но все же, смотря на Адама, у меня замирало сердце. Глаза, в которых я видела бесконечность, и безграничное желание любить и защищать. Был другой Адам, которого знали очень немногие. Я не читала биографию в интернете, а узнавала его, смотря, какого автора он достает с книжной полки.

Я тут, чтобы он помог мне повлиять на что-либо в моей жизни. Он терпеливо ждет, когда я думала, что вскоре утону. Наши различия многому учат. Не все счастливые люди похожи, и мир так велик, что нам не успеть узнать все. Может стоит начать с малого?

Начать с себя и тех, кто нас окружает? Начать с хорошей музыки и красного вина? Начать с потрясающих глаз и дальней дороги, которую нужно пройти? Со временем узнаешь себя и то, чем ты обладаешь. Боже, а это так много. На самом это так чертовски много – желание не стоять на месте.

– Я хочу познакомить тебя с моей семьей.

– Я не часть твоей семьи, Адам, – отрицательно покачала я головой. – По крайней мере не та, что с фамилией Майколсон.

– Плевать, я просто хочу быть рядом с тобой, даже для мебели.

– Я потеряю себя, Адам.

– Это жизнь, милая. Мы постоянно что-то теряем, разве нет?

Мы молчали, и, когда Адам помог мне слезть с лошади, я погладила ее, а затем застыла на какое-то время, смотря ей вслед, когда она убегала. Легким касанием губ он дотронулся к моим губам и зарылся лицом в мои волосы, целуя шею. Я обняла его за талию, и сегодня «мы» было большим, чем просто ситуация. Мы – это была правда. И самое главное – это было правильно.

– Я никогда не обижу тебя, Донна. Ты будешь счастлива, ведь я просто не прощу себя, если ты заплачешь со мной хотя бы однажды.

– Благодаря тебе я начала любить этот мир.

Я поцеловала его, и Адам углубил поцелуй. Он был вселенной, в которую помещались самые притягательные и в то же время отвратительные черны. Красивое лицо, красивое тело, порой ужасное чувство юмора и завышенная самооценка. А что может быть привлекательней этого?

Мы сели в машину, и Адам, судя по всему, направился в Бруклин. Я не спрашивала, куда мы едем, ведь, если быть до конца честной, я просто хотела быть с ним рядом. Он открыл мне дверь, помогая выйти из машины, и, взяв за руку, улыбнулся, когда мы остановились на пороге небольшого домика. Адам постучал, и нам открыла женщина лет шестидесяти. Она перевела взгляд с меня на Адама и просияла улыбкой.

– Здравствуй, сынок, – сжала она его в объятьях. – Входите.

В доме пахло цветами и дезинфицирующим средством. Я никогда не любила запаха больницы, и Адам, почувствовав мою нервозность, взял за руку.

– Это Эмилия, Донна, – сказал Адам, когда мы присели на диван в гостиной. – Я тебе рассказывал.

– Привет, – улыбнулась я, смотря на женщину.

– Я сделаю чай. Чувствуй себя, как дома, дорогая.

Когда она ушла, я повернулась к Адаму, смотря на него в замешательстве.

– Она относится к тебе, как к сыну.

– Только не говори об этом маме, – покачал головой Адам. – Она не знает, что мы общаемся.

У человека, сидящего рядом, было столько тайн. Он врал людям, говоря, что уезжает на работу, и объяснял очередной порез, наверное, тем, что врезался в дерево по пути домой. Как ему не снесло крышу?

– Что такое, Ди?

Я покачала головой, смотря на него.

– Говори уже.

– Ты сказал, что, когда согласился пойти в ФБР, это спасло тебя от тюрьмы, но твой отец не мог сделать это без опасности твоей жизни на многие последующие годы?

– Я хотел, что меня наказали, Донна.

Я прижалась к нему губами сначала первый раз, а затем второй и третий. Мы целовались, открывались и узнавали друг друга. И это было правильно. Мне хотелось ему верить. Снова.

– Все наладится, – сказал он тихо.

Я свято верю, что у каждого есть выбор. Мы сами выбираем, в какого Бога верить и за какой религией следовать. Мы выбираем клубнику или виноград есть на завтрак, страховую компанию и марку машины, с кем быть вместе и имя своему ребенку. И самое главное – мы выбираем свою профессию, свой путь, следовать ли своим желаниям. И решаем, стоит ли менять мир или же сначала нужно принять себя.

– Каким он был? – спросила я, попивая чай, когда Эмилия села напротив.

– Милочка, – засмеялась женщина. – Представь этого обаятельного парнишку неопытным в жизни, с этой улыбкой, и без страха в глазах. Однажды он прожил у меня целое лето и сделал мне ремонт.

Я посмотрела на Адама и поняла, почему он мне небезразличен. Он – мужчина, с которым я могу проявлять любые свои эмоции. Этот человек слушает меня, и тем самым я никогда не дохожу до точки кипения рядом с ним. Вот и весь секрет – он позволяет выразить мне все, что я чувствую.

– Как вы познакомились? – спросила Эмилия.

– Наши лучшие друзья решили пожениться, – усмехнулась я. – Я говорила, что это плохая идея, но, кажется, они счастливы.

– Милая, этому парню я сказала однажды, – показала она на Адама. – Шрамы – это лишь символ силы.

Я смотрела на женщину и не понимала, откуда у них столько силы. Она, как и Эмили, простила человека, из-за которого пропустила какое-то время своей жизни.

– Ты думаешь о том, как я могла простить его, – исчезла улыбка с ее лица. – Все просто: всё в нашей жизни временно.

«Без любви человек не более чем мертвец в отпуске, несколько дат, ничего не говорящее имя. Но зачем же тогда жить? С таким же успехом можно и умереть». Ремарк.

Мы попрощались, и я вышла на порог, смотря, как Адам сжимает эту женщину в своих объятьях. Он сказал ей, что сегодня привезут продукты, и, когда мы сели в машину, я позвонила Стейси. Она не ответила, и ситуация только накалялась. Если я знала, что Эмили решит все вопросы, а потом позвонит, то в Стейси я была совершенно не уверенна. Но, наверное, это и была часть ее обаяния. Как сказал Шарль Бодлер: «Странность является необходимым ингредиентом для красоты».

Меня мучил этот вопрос, поэтому, когда мы подъехали к моему дому, я повернулась к Адаму, не отводя от него взгляд.

– Ты видишь будущее со мной? – спросила я.

Адам нахмурился, а затем улыбнулся и обнял меня. Он гладил мои волосы и, поцеловав скулу, прошептал:

– Это все, что я вижу.

Мы так просидели некоторое время, и, поцеловав его на прощание, я сказала, что мне нужно решить кое-какие дела. Он не стал спорить, а лишь смотрел на меня взглядом, словно я была головоломкой, которую ему было жизненно необходимо разгадать.

Я вышла с лифта и увидела Стейси, сидящею возле моей двери.

– Эс, – кинулась я к ней. – Почему ты не позвонила?

– Мне… – сжала она меня в объятьях. – Можно…

– Всегда, – закрыла я дверь за нами. – Ты в порядке?

Стейси принимала горячую ванную, а я за это время написала Адаму, что сегодня мы больше не увидимся, и оставила очередное сообщение Эмили. Оценив продукты в холодильнике, я решила приготовить кесадилью с курицей и сыром и положила Стейси чистую одежду.

Когда она вышла из ванной, я поставила перед ней чашку теплого чая и обняла, прежде чем она закуталась в плед, садясь в мягкое кресло.

– Стейси, ты мне расскажешь, что произошло, но сначала я скажу тебе то, что все мы думаем. Плевать на Майкла, на родителей, на весь мир. Ребенок, которого ты носишь – это единственное, что имеет значение, ты меня поняла?

– Иди сюда, – снова обняла меня подруга. – Люди не меняются, я это поняла сегодня. Ты просто лучше их узнаешь.

– Так и есть, – прошептала я. – Сейчас тебе нужно поесть.

Она послушала меня насчет еды, но не проронила больше ни слова. Я не стала копаться в ее душе, а позволила насладиться тишиной. После, мы направились в спальню, и я уложила Стейси в кровать, накрывая одеялом.

– Не уходи, Донна, – сказала подруга. – Я хочу сказать тебе кое-что, но еще я хочу, чтобы потом ты забыла об этом.

– Конечно, – прилегла я рядом. – Привет, малышка, – погладила я живот подруги. – Это тетя Ди. Я научу тебя влюблять в себя так, чтобы всем остальным сносило крышу, и тебя не будут никогда контролировать. Если тебе сделают больно, я убью этого человека, и это будет наш с тобой секрет.

– Ты милая, – улыбнулась подруга. – Знаешь, я всегда упряма, и я мщу за то, что причиняет мне боль. Я не прощаю предательства и всегда защищаю свою семью. И самое худшее – это то, что я не переношу чувства, которые не могу контролировать.

Вскоре Стейси уснула, и я еще какое-то время лежала рядом и смотрела на нее. Она все время дарит себя, и сама не замечает этого. У меня есть мать, а у Стейси нет никого, кроме нас.

Зазвонил мой телефон, и я сорвалась с кровати, закрывая дверь в спальню, чтобы не разбудить ее.

– Донна, – сказал Адам, когда я подняла трубку.

– Адам, я не могу говорить.

– Что случилось?

– У меня Стейси.

– Ты не должна была позвонить Майклу?

– Я ничего не обещала, и мне нужно помыть посуду.

– Открой сначала дверь.

Я отключила вызов и направилась к двери. Адам стоял с двумя коробками пиццы в руках.

– Ты вредный, – покачала я головой, улыбаясь.

– Я не вредный, – вошел Адам в квартиру. – Большую часть дня.

– Мне нужно время.

– Для чего?

– Чтобы разобраться, что не так с моей харизмой.

– Донна, – нежно прошептал он мое имя.

На мгновение лицо Адама стало беззащитным, и, наклонив голову, он поцеловал меня. Обхватив руками его шею, я улыбнулась и была благодарна, что он снова приехал. Я стала зависеть от общества с ним, и на данный момент этого было более, чем достаточно.

– Твой фильм – отстой, – сказала я, прожевывая пиццу.

– Ты досмотрела его до конца, – содрогался тихим смехом Адам, закрывая ноутбук.

– Поэтому и досмотрела. Я убеждалась, что он отстой.

Он притянул меня к себе, сжимая в объятьях. Я находилась в круговороте собственных мыслей, которые лезли мне в голову. Я думала об аварии, об Оливии, о Стейси и начале ее новой жизни.

Мне всегда хотелось быть целым миром для кого-то. Наверное, это желание любой женщины. Чтобы он видел только меня. Ждал меня. Смешил меня. Встречал после работы. Одаривал поцелуями утром и касаниями вечером.

– В чем подвох, Адам?

– Что ты имеешь ввиду? – смотрел он на меня в замешательстве.

– Я не думала, что ты, весь такой большой и грозный, можешь говорить о любви.

– Ты раньше не жаловалась, особенно, когда мы ею занимались.

– Так в чем подвох? – выбросила я коробки в мусор. – Что тебе нужно, кроме Алекса? И почему он тебе нужен вообще?

– Знаешь, – поцеловал Адам меня в лоб и направился к двери. – Я пришел, потому что не хотел отменять встречи. И, Донна, никакого подвоха. Я просто люблю тебя.

Я выдохнула и провела рукой по волосам, смотря в окно. Я смотрела на мир из своей квартиры. Когда Адам вышел, он оглянулся, словно знал, что я буду смотреть ему вслед. Я поняла, что и сама всегда оборачивалась, когда уходила от него. Возможно, именно это и есть доказательство того, что я готова? Доказательство того, что, впервые оглянувшись за мужчиной или провожая его взглядом, мы готовы к тому, чтобы соединить что-то важное, несмотря на страх и сомнения, которые вечно терзают абсолютно всех людей на планете.

Все связанное с самым важным человеком в мире я похоронила много лет назад. Там оно и оставалось. До недавнего времени. Но правда в том, что проблемы никогда не закончатся. Работа, требующая немедленного внимания, никогда не закончится. И так будет всегда. И не то, что я не люблю свою жизнь, просто я давно ею не наслаждаюсь, и сама во всем виновата.

Ретт Батлер сказал: «Разочарование в людях естественно. Единственный способ избежать этого – закрыться одному в квартире. Только есть риск разочарования в самом себе».

Проблема была в том, что я разочаровалась в себе, и, кажется, настало время это изменить.

На следующий день мы со Стейси отправились на УЗИ. Она была права, у нее девочка. Стейси светилась счастьем. Она отталкивала Майкла, а он впадал в отчаянье, хоть и пытался это скрывать. У Стейси естественный характер очарования, который она получила от рождения. Говорят, Бог что-то забирает, но взамен всегда дает другое. Она знала, что красива, и была небезразлична к своей красоте, а значит, её замечали все, и Майкл не был исключением.

После мы сидели в ресторане и обедали. Эмили до сих пор не звонила, и я была вся на нервах. К нам подошла женщина лет шестидесяти и обратилась к Стейси.

– Она будет точной копией своей матери, – сказала она подруге. – Когда твоя дочь вырастет, то будет чистым злом. Слишком красивой. И мастерски будет пользоваться этим. Она сможет разрушить всех, кто станет у нее на пути.

– Вы говорите о ребенке, а не о демоне, – со злостью ответила я, роняя столовые приборы.

– Ты так уверена в этом?

Стейси молчала, а я взяла ее за руку, сказав, чтобы она не обращала внимания.

– Я поеду домой, – сказала подруга, когда мы вышли на улицу. – Отвезешь меня?

– Конечно, – сели мы в машину. – Будь осторожна Эс.

– Осторожность – мое второе имя.

– Я знаю твое второе имя, – засмеялась я. – И она явно не осторожность.

– Еще нужно заехать в супермаркет, и я куплю цуккини, орехи и пирожные с семенами Чиа.

– Я лучше пакет съем.

Мы говорили и смеялись по дороге домой, и когда я отвезла Эс, направилась на работу. Я закрылась в своем кабинете и, открыв интернет, перешерстила всю информацию, которую можно было найти об аварии. Ничего хорошего там не было, и я была готова пройти пешком в другую страну, только лишь бы узнать хоть что-то. Спустя какое-то время я вышла на кухню сделать кофе и осмотреться. Салон был большим, и я смотрела на девушек, понимая, что чувствую злость от того, что вижу.