Текст книги "Неприкосновенное сердце (СИ)"

Автор книги: AnastasiaSavitska

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Чтобы не оставаться надолго одной, я оделась, спустилась на стоянку и, сев в машину, направилась подальше от этого места. Мне захотелось просто посидеть в парке, и я направилась именно туда. Купив чашку латте, я устроилась на лавочке возле фонтана, который сейчас стоял, как статуя, и ушла в свои мысли.

Жизнь – забавная штука. Порой плохие вещи происходят с хорошими людьми – и это несправедливо. В итоге, на сколько мы ни были бы людьми, монстры внутри нас берут верх.

Я так редко тут бывала. Родители гуляли с детьми, дальше за перегородкой люди выгуливали собак, и также я увидела художника. Я подошла ближе, чтобы посмотреть на его творение. Картина вызывала самые банальные, но в то же время запоминающие чувства. Парня, который, возможно, рисовал своих демонов и изображал их в огне. Его рисунок был неповторим, как отпечатки пальцев. Настолько индивидуально поразительным, что при одном взгляде на это произведение искусства человек терял счет времени. Сам художник был высоким мужчиной с поразительно умными и проницательными голубыми глазами. Он смотрел прямо в душу, выкладывая все свои мысли на мольберт. Как часто мы смотрим и не видим? Но как редко мы можем не смотреть, но замечать? Я не знала характера, голоса и мыслей этого человека, но он был особенным или, как минимум, гением.

– Презрение – погибель, – сидела я очередной раз напротив Меган. – Отношения для тебя должны быть главным приоритетом. Ты их соблюдаешь?

– Я их даже не знаю, – откинулась я на спинку стула. – Мне никто ничего не говорит.

– Готовы ли вы отдавать всю себя кому-то?

– Нет.

– Готовы ли изменить это?

– Нет.

– Смогли бы признать свою ошибку?

– Да.

– Перед Адамом?

– Нет.

– Можете ли вы выслушать его?

– Да.

– Смогли бы сами рассказать ему обо всем?

– Нет.

– Что вы думаете о словах «честность» и «открытость»?

– Это законы, которые я не соблюдаю.

– Вы отличаетесь с ним, – усмехнулась она, смотря на меня. – Вы сильная, а он тренировочный.

– Что вы имеете ввиду? – находилась я в замешательстве.

– У вас много энергии, Донна, но вы мало ее расходуете. Адам же расходует ее, даже если энергии у него в нехватке.

– Он экстраверт, но в то же время замкнутый, – поджала я губы, смотря на свои ногти.

– Когда вы это заметили?

– Недавно, – снова смотрела я на нее. – Также я заметила, что в нем вмещается бунтарь и консерватор.

Приехав домой, я долго не могла сомкнуть глаз. Что-то было не так. Я подумала, что вскоре уеду на какое-то время. Буду купаться в бассейне с видом на бесконечность или сниму замок во французской деревне, в котором время остановилось. Мне нужно, чтобы моя тревожность уменьшилась, и мысли начали приходить в норму. Лучший способ распознать себя – это сделать перерыв в общении с окружающими.

Я так и не смогла усидеть дома и, сев в машину, решила поехать на остров Эллис. Но как только завела мотор, поняла, что хочу рассказать. Хочу рассказать своему другу, что что-то происходит и она нужна мне.

Я заехала за Эмили, и она даже не спросила, куда мы едем. Я любила ее за это. Несмотря на собственную семью на данный момент, я всегда и до сих пор остаюсь ее частью.

– Я просто не знаю, чего хочу на самом деле, – сидели мы в машине, наслаждаясь кофе. – Хорошее место, да?

– Да, – взяла меня за руку Эмили. – Расскажи мне, Ди. Я так хочу помочь тебе, пожалуйста, помоги и ты мне.

– Мне хочется думать о нем, – прошептала я, убирая руку. – Я не должна этого чувствовать, но я чувствую. Мне хочется мечтать. Мне нравится молчать с ним. Я ушла от Алекса, когда ты увидела очередные синяки. Ты годами не знала о них, а когда это произошло, я помню твою ярость, Эм, – взглянула я на нее, и по щекам подруги текли слезы. – Я сказала нет. Я боялась. Иногда мы мечемся от своих же секретов, и я слепо верила Алексу. Я думала, он станет прежним. Но ничего не менялось.

– Ты не его должник, Ди, – сказала подруга. – Он взял вину, потому что любил. То, что в тот вечер вы попали в аварию, нет твоей вины, а лишь его.

– Ты все бросила ради меня. Бросила свою жизнь, которую строила. Ты называешь меня своей совестью, а себя жестокой. Мы все чем-то жертвовали. И в твоей жизни я всегда хочу быть опорой, ведь ты всегда была моей.

– Послушай меня, – обняла Эмили меня за плечи. – Если тебе нужно уехать из этого места, я уеду с тобой. То, что я вышла замуж, не меняет того, что мы сестры, Ди. Я рядом, и буду, несмотря ни на что. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Тебя что-то гложет?

– Алекс вернулся, – прошептала я. – И я боюсь его.

– Черт, – видела я злость. – Я скажу Брайану, и он разберется.

– Нет, – покачала я головой. – Это уже делает Адам, и можно я приеду к тебе завтра, и…

– Да, – провела она ладонью по моей щеке. – Я буду ждать тебя. Если я попрошу, ты возьмешь отпуск на неделю?

– Да, Эм, но только есть ли в нем смысл?

– Я дам тебе смысл, обещаю.

«В жизни обязательно должны быть паузы. Такие паузы, когда с вами ничего не происходит, когда вы просто сидите и смотрите на Мир, а Мир смотрит на вас». Карл Ренц.

На следующий день мы с Адамом разыгрывали влюбленную парочку, давая интервью. Я отправила видео сразу, как записала, и Адам не спрашивал ничего до сих пор. Я поняла, что мне нужна будет Эмили. Снова. Мне нужны ее связи и информация, которую только она сможет достать.

– Сейчас мы сделаем все, что нужно, – обратилась я к Адаму, когда мы направлялись в студию. – А потом мне нужно к Эмили.

– Зачем?

– У нас что, отношения? – нахмурилась я.

– Донна, я хочу видеть тебя рядом с собой все время или на камере. Я не смогу тебя защитить по-другому.

– Майколсон, стоп, – повернулась я к нему. – Я и так отменила планы на всю оставшуюся жизнь, объявляя всему Штату о наших с тобой отношениях, так что не смей. Да, ты мне небезразличен, но давай будем честны, после того, что ты сделал, я не смогу тебе доверять.

– Донна…

– Нет, – перебила я Адама, не отводя взгляд. – Я хочу хоть что-то в своей жизни сделать правильно, поэтому давай мы дадим это чертово интервью, и все быстрее закончиться.

Интервьюер: Так это всегда было правдой?

Адам: Тогда я пытался ее позлить, – засмеялся Адам. – А сейчас мы вместе.

И: Когда вы решили, что пора?

Донна: Недавно.

А: С первой встречи. Что? – улыбнулся он, обнимая меня за талию, когда мы устремили на него свои взгляды. – Я просто скажу, что не хочу стирать свою одежду, пока она пахнет Донной.

Я была противником проявления чувств на публике, тем более фальшивых. Адам наклонился к моему уху, вызывая дрожь во всем теле.

– Детка, что бы я ни сделал, у меня есть доказательство того, что я этого не делал.

– Ты козел, – процедила я сквозь зубы.

– Ты такая милая, – поцеловал он меня в висок.

– Ты чокнутый.

– Теперь вы понимаете, почему я не мог пройти мимо нее, да? – спросил Адам, поцеловав костяшки моих пальцев.

И: Донна, вы когда-нибудь обижаетесь на Адама?

Д: Я не обижаюсь, а понемногу разочаровываюсь.

И: Адам, чего вы боитесь?

А: Разочарования Донны.

Я посмотрела на него и уже не понимала, где он играет, а где говорит искренне. Я думала какое-то время, что именно Адам займет место в моем сердце, теперь это было исключено. Я просто не смогу ему верить, хоть и дни с Адамом были гораздо короче, чем на самом деле. Он занимал разговорами, едой и чаще всего улыбками. Ну да, еще потрясающим сексом.

Я поцеловала его в губы немного дольше, чем позволяло приличие. Во взгляде Адама вновь воцарилась гармония. Я обвила его шею руками и улыбнулась. Другие люди смотрели на нас, и меня не волновало это. Я думала лишь о том, что в сердце Адама больше ни для кого не будет места. Пусть только сейчас. И пусть у нас нет будущего, но в это мгновение он смотрел на меня так, как не смотрел больше ни на кого другого.

– Чем я заслужил это? – спросил он, смотря на меня пронзающим взглядом.

– Я не знаю, чем ты в принципе заслужил меня в своей жизни, – прошептала я, проведя рукой по его щеке.

– Я не поверила бы в это, если бы только что не увидела вас, – улыбнулась интервьюер.

Адам засмеялся, и я против воли улыбнулась в ответ. У него был удивительный смех. Его смех заставлял меня смеяться.

После окончания этого спектакля Адам взял меня за руку и повел к машине. Все было, как того требует этикет: открытие и закрытие дверцы, умелые касания и смех, который всегда звучал вовремя.

– Я не могу сопротивляться тебе, Донна. Никогда, – сказал он, когда мы сели в машину.

– Какого черта? – посмотрела я на него со злостью. – Даже в такой момент у тебя эти слова изо рта вылетают, как по сценарию.

– Когда ты злишься, у тебя появляется морщинка между бровями, – улыбался Адам.

– Ты говнюк. Но знаешь, Майколсон, ты можешь. Ты просто выдумал и сам поверил в это. Я же могу.

– В этом моя беда, – тронулся он с места.

– Жаль, что идиотизм – не преступление.

– Тюрьмы были бы переполнены, а улицы пусты.

Всю дорогу мы молчали, и я чувствовала напряжение. Впервые я чувствовала его между нами. Нью-Йорк – город непостоянства и возможностей. В один момент я уверена в нас с Адамом, а в следующий не уверена в себе.

– Ты призналась, что я тебе нравлюсь, Донна, – сказал Адам, подъезжая к дому Эмили.

– Я думала, это и так понятно.

Я вышла из машины, хлопнув дверью. Черт, мое имя в его устах звучало как грех, и он так красив, что это сводит с ума. Я вошла в дом Эмили, и сейчас было главным сдержать ее от убийства. Я не смогу врать ей или даже недоговаривать. Я расскажу все, иначе сойду с ума от самоистязания, понимая, что Меган начала неистово копаться в моей душе.

– Привет, Эм, – вошла я в квартиру. – Мне нужно поговорить.

– Ладно, – переступила она гору вещей. – Я убирала шкафы, и ты услышала мои молитвы, придя сюда.

Я улыбнулась и обняла ее. Эмили всегда была именно тем человеком, с которым я могла разделить свои страдания и мечты. Но спокойствие Эмили дало слабину, и я видела переживание в ее глазах.

– По твоим словам в интервью ты любишь его, – направились мы в кухню.

– Мы стали чем-то большим друг для друга, Эм, – ответила я. – Но затем он сделал мне больно.

– А объяснения?

– Когда они требовались, он ушел, а спустя десять минут мне стало плевать. Было уже поздно.

– Ты не любишь его так, как он тебя, Ди, – покачала головой подруга. – Это всегда был Алекс, и никто кроме него.

– И я хочу дать ясно понять это Адаму, но он играет, а я не уйду из игры. Ты думаешь, что я делаю что-то не так?

– Дорогая, – обняла меня подруга. – Он никогда тебе не врал. Он доверяет тебе, пусть и так, как умеет. Ты считаешь, что ему никогда не причиняли боль, но на самом деле доверие не дается Адаму легко. Ты так усердно охраняешь собственное сердце, что даже не допускаешь мысли, что он также охраняет свое, только так, как умеет Адам Майколсон.

– Он играет, Эм, – потекли слезы с моих глаз. – Я знаю это.

– Он всегда знает где именно ты находишься, – отошла Эмили, доставая фаршированную рыбу из духовки.

– Потому что у него везде камеры, – нахмурилась я. – С самого первого дня, кажется.

– Да, – качнула головой Эмили. – Твои штрафы за парковку – тоже дело рук Адама. Ты уже долгое время для него единственная женщина на планете. Где бы ты ни оказалась, Адам всегда точно знает где тебя искать, – наклонила она голову с улыбкой на лице. – Правда, я замечала это. Он может с кем-то разговаривать, но всегда краем глаза следит за тобой.

– Я подумала о том, что, если он поступает непонятным для меня методом, то я не буду думать, почему именно. Он посчитал, что так лучше, значит, этого достаточно. Я не хочу думать за него, Эмили. Я хочу думать лишь за себя. Он знает, что некоторые вещи для меня непонятны, неприятны и порой недопустимы. Но чего я жду от человека, который ни к чему никогда не прикладывал усилий? Это была последняя граница. Пусть сам решает, что делать дальше, но уже без меня в союзниках. Границы – это уже законченные возможности. Он никогда не поймет, чем ради меня пожертвовал Алекс.

– Ну так расскажи мне.

Услышав этот голос, я вздрогнула от неожиданности. Повернув голову, увидела Адама. Он подошел ко мне и, положив руку мне на щеку, беззвучно сказал «привет». На мгновение все остальное перестало существовать, и прямо сейчас нечто новое переполняло меня. Эмили делала чай или кофе, а Адам сел напротив и взял мою руку в свою ладонь.

– Ты тратишь слишком много времени на вещи, которые этого не стоят. На людей, которые этого не стоят, но объясни мне. Может, я пойму? Серьезно, как сейчас ты проводишь свое время? Постоянно пытаясь разобраться в себе? Это ведет тебя к лучшей жизни? Помогает ли на самом деле тебе Меган, или это самовнушение? Ты не просишь меня о помощи, но где-то в глубине души, мы оба знаем, что я нужен тебе, Донна. Ты не только любовница, ты мой друг. Я могу с тобой разделить не только кровать, но и кухонный стол во всех его смыслах. И я получаю на каждый свой вопрос твой немой ответ, став повнимательней. Но я не могу понять, почему ты все еще защищаешь этого человека. Я схожу с ума от ревности, понимая, какую власть он имеет над тобой.

– Ты всегда чувствовал вдохновение к чему-либо? – смотрела я на Адама, сильнее сжимая его руку. – У тебя всегда была страсть к чему-нибудь?

– Да.

– А у меня это было только с Алексом, – прошептала я. – Он открывал для меня что-то по-настоящему волнующее и заставлял заниматься этим как можно дольше. Он научил меня различать: «мне необходимо», и «я хочу». Разучил терять драгоценные моменты. У нас было что-то особенное, а чувства шли как бонус.

– Хорошо. Ди, – встал Адам с места и присел возле меня, обнимая за талию. – Ты не живешь жизнью, которой хочешь, хоть и сама не разобралась до конца в своих желаниях. Ты не чувствуешь удовлетворенности, говоря, что не живешь по полному. Я могу помочь тебе. Я помогу тебе и сделаю твою жизнь просчитанным риском.

– Что толку волноваться, когда все кругом абсурдно? – услышала я Эмили.

– Давид Фонкинос, – сказали мы с Адамом.

– Молодцы, – усмехнулась подруга. – А теперь мы будем ужинать.

«Иногда все, чего хочется – это остаться дома и ни о чем не думать”.

Ричард Йейте.

Правила правилами, а я следую душевным порывам. Или же сексуальным. Я захотела обнять его. Захотела слишком сильно, но в то же время я захотела его.

Дело именно в выборе? Мы так избалованы свободой выбора, что уже просто не можем выбрать? Мы думаем, что, если выберем что-то одно, то потеряем все остальное?

Я оставила машину у Эмили, и Адам отвез меня на мотоцикле. Мне нравилась такая зима, ведь было совсем не холодно, и я прижалась к спине Адама. Теперь все немного становилось на свои места. Эмили пыталась снова быть рядом, и Адаму, кажется, было не настолько плевать, как я думала. Он улыбался своей великолепно-беззаботной улыбкой, и я расслабилась.

«Ничего не бывает зря. Если вы что-то совершили, значит, в тот конкретный момент вашей жизни на том конкретном этапе вашего развития в данном поступке был смысл. И если вам кажется, что вы могли поступить по-другому, знайте – вы не могли».

Это цитата из сериала «Блудливая Калифорния», и мне пора пересмотреть всю свою жизнь. Всю мораль и религию, по которой я жила последние пять лет.

– Ты вернулся сегодня, – сказала я, когда Адам остановился возле дома.

– Не злись, – помог он мне стать на ноги. – Просто я много видел, и мне нужно было отвести тебя из поля боя и защитить. Доверяй мне.

– Я не злюсь больше, Адам, – поцеловала я его в щеку. – Но я не доверяю тебе сейчас и хочу кое-что попросить.

– Что угодно.

– Измени это. Помоги мне вспомнить.

Затем я развернулась и ушла. Когда вошла в холл дома, увидела знакомую фигуру и снова забыла, как дышать. Мое сердце стучало, и я чувствовала подступающую панику. Все самые жуткие воспоминания всплывали снова. Передо мной стоял он – мужчина, из-за которого я покинула свой дом, свою страну, свою прошлую жизнь, и он снова меня нашел. Я чувствовала многое, но точно не безразличие. Алекс годами был для меня всем, и как бы я ни пыталась, он всегда будет занимать какое-то место в моем сердце.

– Нужно менять замки, – сказала я, пытаясь выглядеть спокойной.

– Мне плевать на это, – ответил он.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Синяки на его лице были слишком свежими.

– У нас есть кое-что общее.

– И что же?

– Нам обоим нельзя верить, Алекс, – направились мы в квартиру. – Ты говорил, что тебе плевать. Так вот мне тоже. В моей жизни есть люди, которые любят меня, несмотря ни на что. Я долгое время жила во тьме и страхе полюбить, и в конце концов, привыкла к этому, закрывая свое сердце от всех. Ведь ты же понимаешь, что, если станешь причиной хоть одной моей слезы, обратно уедешь, в лучшем случае, на носилках.

– Ты его не любишь, как меня, Донна.

– Алекс, – обернулась я, прежде чем открыть дверь. – Так, как тебя, я не полюблю больше никого. Пусть ты и причинил мне много боли, счастья я испытала не меньше. День с тобой никогда не был скучным. И я не знаю, во что ты вляпался, что ФБР пытается закрыть тебя, но я не хочу подвергать тебя опасности. Я защищу тебя, если ты будешь осторожней.

– Почему ты делаешь это, Донна? – спросил он, ложа руку на мою щеку. – Зачем помогаешь?

– Не знаю, – усмехнулась я. – Просто мы так долго знакомы. И ты пожертвовал своей свободой ради меня.

– Я всегда спас бы тебя от тюрьмы, милая, – обнял меня Алекс. – Боже, как я скучал по тебе. Ты что-то чувствуешь к нему?

– Не хочешь зайти? – немного расслабилась я. – Выпьем кофе.

– Обычно мы курили травку.

– Кажется, мы повзрослели, – засмеялась я, открывая дверь.

Мы вошли в квартиру, и я заперла дверь. Алекс не осматривал помещение, в котором я жила, в отличии от Адама. Алекс знал меня, в отличии от Адама. Или просто Алекс знал ту Донну, которой больше нет, в отличии от Адама, который знаком с ныне существующей.

– Алекс, я хочу, чтобы ты уехал, – сели мы возле камина. – У нас другие жизни, и их нужно прожить.

– Когда ты злишься, ты больше не женщина, Донна, – взял он меня за руку. – Женщина в гневе гораздо агрессивней, чем любой мужчина.

– Почему?

– Твое мужское начало чище, и ты редко им пользуешься. Поэтому, когда ты используешь его, оно имеет такую остроту, с которой ни один мужчина не сравнится. Это как почва, которая не использовалась много лет – бросая зерно, получаешь рекордный урожай. Ты можешь редко надевать на себя маску мужчины, но, делая это, пресекаешь всю конкуренцию.

– Адам не будет мне подчиняться, – сказала я, пытаясь забрать руку.

– Ты в этом уверена?

– Ты делаешь мне больно, – вскрикнула я, возвращая контроль над своим телом. – Зачем?

– Мне не нравится, что ты говоришь о нем! – зарычал Алекс. – Какого хрена? Донна, мы разберемся с этим ублюдком и уедем.

До меня дошел смысл его слов, и я судорожно сглотнула.

– Знаешь, чем вы отличаетесь? – повысила я голос. – Два меча в одних ножнах – это проблема. А уж кто-кто, а Адам научился их совмещать. Он бы никогда не поднял на меня руку, и я жалею, что позвала тебя. Убирайся!

– Донна!

– Еще шаг, и я нажму кнопку вызова, – вытащила я телефон.

Алекс покачал головой и, развернувшись, бросил об стену вазу, разбивая ее вдребезги. Я ожидала чего-то такого и, услышав звук захлопнувшей двери, вытерла вспотевшие руки. Я знаю, что, если бы не Адам, я лежала бы сейчас на полу с закрытыми глазами. Он даже на расстоянии защищал меня. Так странно, Адам был моим другом, защитником, слушателем и любовником. Я не была больна им, у меня были друзья, которые мне так же были жизненно необходимы, но он был словно отдельным органом. По крайней мере становился им. Мы, женщины, любим все усложнять по своей природе, мужчины же все упрощают. Нам не нравятся слабые мужчины, но ведь и не всем мужчинам нравятся сильные женщины. И такое счастье, когда ты находишь того, кто любит тебя со всеми твоими заморочками и недостатками.

Я смотрела в окно, останавливая взгляд на фонарях и проезжающих мимо машинах. Я все-таки счастливый человек. Взяв листок и ручку, я написала Адаму письмо. Он говорил о другом пути раньше. Возможно, выкладывать свои мысли на бумагу и отправлять письма проще, особенно когда не в состоянии сказать об этом вслух.

«Привет. Иногда гораздо проще написать, нежели сказать. Ты был прав. Алекс – человек, с которым я была долгое время, и он приехал в Нью-Йорк за мной. Я сбежала из дома давно. Такое чувство, что целую вечность назад. Я уверена, что ты знаешь об этом из всей кучи бумаг, которые тебе предоставили, но хочешь услышать что-то от меня. Я не боялась его сегодня. Я знала, что ты сделаешь все, чтобы защитить меня. Ты как новогодняя елка. Ты светишься. Знаю, это звучит, наверное, немного смешно, ведь такое обычно говорят женщинам, но, если бы не этот свет, я не была бы счастлива. Иногда ты делаешь меня счастливой и заставляешь смеяться. С первой нашей минуты ты не давал мне шанса быть одной. И меня порой это злит, но я люблю то, что ты рядом. Я больше всего ценю в мужчине мужчину. И ты именно тот, кто наполняет мою жизнь безумием. Безумием, из-за которого я хочу жить. Безумием, благодаря которому каждый наш с тобой день – воскресенье».

– Адам, – сказала я, набрав его номер. – Мне нужно встретиться с тобой.

– Где?

– В парке. Через десять минут.

– Я буду.

Сейчас ночь, и я звоню мужчине, потому что на меня накатило вдохновение. И чувства: одиночество, грусти и любви. Говорят, ночью человек совершенно другой. Я думаю, ночью он просто человек, в этом и есть секрет нашей искренности, которую мы так отчаянно прячем днем. Ночью хочется не только заниматься любовью, но и говорить о ней. Это ведь так много, когда просто говоришь с человеком, показывая свой несносный характер, не всегда удачные шутки из-за только тебе понятного чувства юмора.

Приехав в парк, я вышла из машины и сразу увидела Адама. Я направилась к нему, останавливаясь напротив. Подняла глаза и улыбнулась. Он был в замешательстве, возможно, впервые. Я никогда не умела извиняться и надеялась, что Адам и так понимает, что мне жаль.

– Я переживаю по пустякам, ясно? – покачала головой. – Могу плакать из-за фильма и переживать из-за затянувших чулок. И я не люблю пауков.

– Донна, ты сказала мне выйти в час ночи, чтобы сказать об этом?

– Да.

Он засмеялся и притянул меня к себе. Он излучал столько теплоты, и каждая клеточка моего тела, каждый нерв жаждал почувствовать его еще ближе. Я представила себе свои ощущения, которые всегда дарил мне Адам. Как он двигался, когда я извивалась под ним от желания.

– Ты такая сумасшедшая, Ди, – слышала я улыбку. – Поехали, покажу тебе кое-что.

– Я не хожу никуда с незнакомцами, – улыбнулась я.

– Я тоже.

– Я на своей машине.

– Я бы удивился, если бы было по-другому.

Мы приехали на Юнион-сквер. Адам говорил с кем-то по телефону и, когда я подошла к нему, он сбил звонок, беря меня за руку.

– Скоро будет пицца.

– Зачем мы сюда приехали?

– Я покупаю квартиру. Хочешь жить со мной?

– Я поддержку тебя в начинаниях, Адам, – исчезла улыбка с моего лица. – Хочешь научиться с нуля играть на пианино или тромбоне? Ладно. Хочешь вышивать крестиком и коллекционировать садовых гномов? Я тоже согласна. Но я ни за что не поддержу переезд моего тела куда бы то ни было.

Возможно, я была слишком резка, но Адам понимающе кивнул, снова принимая мой ответ. Он поцеловал меня, а потом так же молча без слов заполнил каждую клеточку моего тела.

– Я дам тебе время привыкнуть к этой мысли, – открыл он дверь, жестом приглашая внутрь.

– А потом?

– Потом помогу привыкнуть и к самой квартире.

Помещение было совсем пустое. Ободраны стены, и не было ни одного предмета мебели, но все же тут было до изумления уютно. Войдя в гостиную, я увидела камин и домашний кинотеатр.

– Черт, тут нет ни одного стула, но камин и телевизор присутствуют, – сказала я, повернувшись к нему с улыбкой на лице.

– Я знаю, что важно, – обнял он меня за талию.

«Ограниченность удовольствия только увеличивает его ценность». Зигмунд Фрейд.

Ночью, когда Адам был со мной, я таяла. Наша кожа была мокрой от пота, и он обнимал меня, не отпуская. Этот мужчина вызывал во мне страсть, похоть, желание и что-то близкое к любви. Адам помог мне почувствовать себя по-настоящему живой. Он спал на боку лицом ко мне. Его волосы легко спадали ему на лоб, и я снова утопала в нем. Редко мужчина по-настоящему ухаживает за женщиной, но Адам был именно тот редкий экземпляр. Женщина меняется с мужчиной, и с ним я делала это каждый день. Осталось только одно сомнение – я сама. У каждого человека есть шрамы прошлого, и, наверное, странно, когда один полностью уверен в другом. Но ты рассматриваешь его, понимая, что только он один смог сделать тебя счастливой. Я скучаю по Адаму, когда его нет рядом, и по всему, что с ним связано.

– Милая, я слышу, как ты думаешь, – притянул он меня к себе.

– Кем ты хотел стать в детстве?

– Художником. Я очень любил рисовать. Мама называла меня «маленьким художником» и говорила, что я смотрю на мир по-другому. Знаешь, я и правда всегда видел что-то особенное в обыкновенных вещах и был странным ребенком.

Он улыбался, а я положила руку ему на щеку, проведя костяшками пальцев по лицу. Бывает такое чувство, когда ты смотришь на человека, и тебе стыдно перед собой. Ты не говоришь с ним, проявляя при этом физическую близость. Хотя, на самом деле, что такое физическая близость без любви? Определенный сценарий действий, который, как мы думаем, поможет лучше себя чувствовать? Танго в постели. Бред. Нет ничего лучше, когда этот процесс вызван именно любовью и ничем другим. Ничем другим, как чувствами, которые поглощают тебя без остатка.

– Ты был просто другим. В этом нет ничего плохого.

– Или же ненормальным.

– Отлично. Упакуйте. Как раз в моем вкусе.

– Знаешь, – легко прикоснулся он своими губами к моим. – Впервые посмотрев в твои глаза, я был ошеломлен. Ты была в тот момент самой сильной женщиной, которую я когда-либо видел. И потом что-то произошло, и ты обратила на меня внимание. Я влюблялся в тебя, хоть и думал, что играю роль. А после ты показала себя и свой характер. Свою стойкость, бойкость, преданность, и даже когда я пытался ломать тебя, ты выстояла. И сейчас ты лежишь расслаблена, в спальне, в которой находится лишь кровать. И это совершенно. Ты мое совершенство, Донна Картер.

Мы ужинали вместе, временами завтракали, разговаривали, смеялись, но как только я возвращалась в реальность, то снова отгораживала свое сердце невидимой стеной. Но все же этот день смел все прежнее, что было между нами, и, возможно, я смогу ему поверить хотя бы чуть-чуть, ведь, судя по всему, другого человека судьба мне на данный момент не уготовила.

– На твоем телефоне я установил специальную программу, – говорил Адам, когда мы ехали домой. – Тебе нужно лишь нажать на кнопку, тогда сразу весь отдел получит уведомление об опасности, и камеры заработают, – перевел он взгляд с дороги на меня. – Я уважаю твое личное пространство, так что никто, и я в том числе, не прослушивает и не следит за тобой, пока ты не нажмешь кнопку.

– Спасибо, – прошептала я, удивленная его словами. – Я благодарна тебе, Адам.

Я невольно съежилась внутри и задрожала, ощущая его притягательность, заботу и может даже отдаленное проявление любви. Все остальное в этот момент стало незначительным. Стало ничем.

– Не уходи надолго, Донна Картер, – улыбался Адам, открывая мне дверь, когда мы приехали. – Я начинаю переживать, что ты попала в неприятности.

– Адам, все мои неприятности связаны с тобой, – поцеловала я его на прощание. – Потому что обычно ты их создатель.

Я снова встретила Алекса, войдя в холл, и лишь усмехнулась. Я пыталась выгнать его, но, когда поняла, что это бессмысленно, уже находясь в отвратительном расположении духа, плюхнулась на диван.

– Какого хрена ты приходишь сюда? – выругалась я, смотря на него и незаметно нажимая на вызов к Адаму. – У тебя проблемы?

– Да, милая, – сел он рядом. – И у нее твое имя.

– Слушай, я никогда не буду больше с тобой, – сказала я спокойно. – Ты эмоционально нестабилен.

– В отличии от Адама, да? – слышала я его злость.

– У меня проблемы с контролем эмоций. И у тебя также, в отличии от Адама. Он варится в своих мыслях, потом говорит, но никогда не бьет и не кричит на меня. Твоя чаша терпения мизерная, Алекс, и ты все время взрываешься. Когда что-то не так, я должна кричать, гневаться, плакать, но это всегда делал только ты.

– Тогда почему ты до сих пор не с ним?

– Потому что, когда чаша терпения переполняется, он начинает пить, курить и трахать все, что попало.

«Люди всегда требуют правды, но она редко приходится им по вкусу».

Джордж Мартин.

– Ты на самом деле сейчас меня заводишь, – сказал Алекс, после чего я сорвалась с кровати, отходя от него. – Ты тяжело дышишь, и я смотрю только на твою грудь.

– Может быть, в этом и проблема?

– Да ладно, милая, – обвились руки Алекса вокруг моей талии. – Я сожалею, что разозлил тебя, Ди. А теперь давай уже забудем все, что было.

– Отпусти меня, – прошептала я нервно сглатывая. – Я не буду спать с тобой.

Он опустил голову, и наши глаза оказались практически на одном уровне. Затем крепче обнял меня за талию, притягивая ближе к своему телу. Когда я попыталась вырваться, Алекс заломил мои руки за спину, и я закричала от боли.

– Отпусти меня, Алекс!

– Я мог бы взять тебя прямо здесь, – потерся он носом об мою шею и скользнул языком по чувствительному месту под ухом. – Или в спальне.

В дверь позвонили, и я облегченно выдохнула, надеясь, что это Адам.

– Входите, – вскрикнула я. – Открыто.

Дверь открылась, и Адам на мгновение остановился, как вкопанный. Я смотрела на него, давая понять, что не хочу драки, но благодарна, что он тут. Алекс засмеялся, а в следующее мгновение согнулся пополам. Адам ударил его еще несколько раз, а затем двинулся ко мне. Я покачала головой, и когда хотела отойти, пальцы Адама сомкнулись на моем запястье.

– Что это?

– Ерунда, – отмахнулась я, пытаясь расцепить его пальцы.

– Дай. Мне. Взглянуть, – сказал Адам, смотря мне прямо в глаза.

Было и так понятно, что он не отступит, и, устав бороться, я уступила. Глаза Адама сошлись на переносице, словно от боли, но через мгновение исказились злостью.

– Он сделал тебе больно. Что ты скрываешь, Ди? Зачем ты его пустила? Почему не позвонила мне, как только увидела? Неужели он снова ранил тебя, и ты снова отступаешь? – выругался он сквозь зубы, отходя от меня. – Дерьмо!

Ноздри Адама раздулись, и обычно красивое лицо исказилось от злости.

– Иди в ванную, а я со всем разберусь, – снова посмотрел он на меня, вытягивая пистолет из кобуры и снимая его с предохранителя.

– Со мной ничего не произошло, Адам, – не отступала я. – Я знаю его много лет, я не позволю, чтобы с ним что-либо случилось.