Текст книги "Неприкосновенное сердце (СИ)"

Автор книги: AnastasiaSavitska

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Мне часто говорят, что я красива и являюсь воплощением сексуальности. Но на данном этапе жизни я просто ходячий парадокс. Я хочу быть счастливой, но думаю о вещах, которые расстраивают меня. Я ленива, но в то же время амбициозна. Я не нравлюсь себе, но часто люблю ту, кем являюсь. Я говорю, что мне плевать, но есть вещи, которые волнуют меня сильнее, чем жизнь. Я жажду внимания, но отвергаю его, когда сталкиваюсь с ним. Я ужасно противоречива. Я сама не могу в себе разобраться и, наверное, никто никогда не сможет.

В очередной вечер я сидела рядом с камином и читала книгу. Я люблю читать. Ты сбегаешь от всего мира и остаешься в своем собственном. Именно в такие моменты я счастлива и боюсь только одного – что мне не хватит жизни прочесть все, что я планирую. Все хорошие книги схожи в одном: когда ты дочитываешь до конца, тебе кажется, что это твоя история. В конечном итоге, каждая книга, которую ты читаешь, меняет тебя, и ты сам не замечаешь, как становишься другим человеком. Но не потому что видишь в себе героя из книги, а потому что начинаешь узнавать новое, умнеешь, а все люди, которые читают, слишком часто не замечают глупостей, которые совершают другие. Им не интересны ошибки посторонних людей, ведь они слишком сосредоточены на собственных. Только глупый человек может думать, что он умный, потому, что умный понимает, скольких вещей он еще не знает. На самом деле я не воспринимаю людей, которые не читают.

Зазвонил телефон, тем самым оторвав меня от книги.

– Какого черта? – встала с кровати, направляясь ко входной двери.

В моей гостиной горел камин, и единственным освещением был неоновый потолок. Я была одета в халат толщины колбасной нарезки, и пучок на голове придавал мне «особого шарма».

– Я рад тебя видеть, – сказал Адам, улыбаясь, входя в квартиру. – Одевайся.

– На улице час ночи, и я никуда не поеду, пока ты не скажешь, что вел себя, как козел, – скрестила я руки на груди.

– Ты шутишь?

– Я никогда не шучу. У меня нет чувства юмора, – ответила я без тени улыбки на лице.

– Когда именно? – спросил Адам, смеясь.

– Знаешь, ты должен доминировать как мужчина, а не как идиот.

– Я вел себя как козел, – исчезла улыбка с его лица. – Всегда. Ты в растрепанных чувствах, – прошел он в кухню, и я последовала за ним.

– У меня растрепаны только волосы. Я не бываю в растрепанных чувствах.

Адам засмеялся, открывая холодильник, и достал бутылку воды, делая несколько жадных глотков. Его кадык при каждом глотке двигался, и на мгновение мне стало интересно, все ли Адам делает с такой жадностью?

– Время ужина. Будем есть? – спросил он с ухмылкой, заметив, что я наблюдаю за ним.

– В задницу засунь себе свой ужин, – резко ответила я, направляясь в комнату.

– Леди так не говорят, ты знала? – последовал за мной мужчина.

– Я не леди, ты знал?

– После таких слов моя мама вымыла бы твой рот самым дорогим средством для посуды, – подошел он ближе.

Его голос звучал ужасно громко в моих ушах. И чем тише он говорил, тем громче был звук. Его походка была грациозна, словно он перемещался не по кухне, а по подиуму. Адам влез в мое личное пространство, а я никому не позволяла этого делать. И все же все было на удивление легко.

– Только после того, как вымоет твой, я подставлю свой.

– Ты – девушка без фильтра на языке, верно? – усмехнулся он.

– А ты – парень, чокнутый на всю голову, верно?

Мы стояли друг напротив друга и просто перекидывались репликами, и все же я чувствовала что-то близкое к счастью. Мне нравилось говорить с ним, пусть даже в таком формате.

– В каком смысле? – спросил он в недоумении.

– Ты владеешь казино. Весь день проводишь с алкоголем, но не алкоголик. Ты не мой тип. Ты не умеешь ловить момент.

– Умею.

В следующее мгновение Адам притянул меня к себе, и я оказалась в плену его губ. Он обнимал меня за талию, и я целовала самого красивого мужчину. Того, кто бросал мне вызов после каждой фразы. Он был требовательным, и в такие моменты я чувствовала то, что хотела – он видел только меня. Когда мы оторвались друг от друга, Адам все еще не выпустил меня из объятий.

– Поехали со мной, – сказал он смотря мне в глаза.

– Куда?

После такого поцелуя еще несколько минут я не контролировала себя, чего нельзя было сказать об Адаме. Он же был мастером контроля, который напоминал мне Эмили, только в мужском обличье. Сам по себе, но всегда по близости с другими.

Я направилась в спальню одеться, и, когда вышла, Адам держал в руках книгу, которую я читала.

– Самое сексуальное в женщине – это мозг. Я видел столько ягодиц и грудей, больших и маленьких, что в какой-то момент размер перестал иметь значение. Тут-то и выяснилось, что самое главное в женщине – это мозг. Даже когда с ней спишь. Нет. Особенно, когда с ней спишь, – смотрел на меня Адам.

– Это не то, что я читала, – ответила я.

– Знаю, – отложил он книгу. – Знаешь, кто сказал эти слова?

– Это слова Питера Линдберга, – положила я телефон в карман. – Поехали.

– Ты не спросишь, куда мы едем? – спросил Адам отдавая мне шлем.

– Мне не важно.

Мы приехали на Бруклинский мост. Я начинала привыкать к нему, и это пугало. Ведь в прошлый раз осколки моей души долго склеивались воедино.

– Почему именно сюда? – спросила я в недоумении, слезая с мотоцикла и отдавая Адаму шлем.

– Не знаю, – ответил он. – Люблю это место. Мне всегда кажется, что люди ночью совершенно другие, и на мосту говорить спокойней.

– Только если ты социопат, ведь с моста скинуть проще. У тебя неправильные понятия спокойствия, Адам.

– Поговори со мной.

– О чем?

– О себе, – пожал он плечами.

Я подошла к краю моста и вдохнула аромат воздуха и воды. Нью-Йорк я полюбила именно за этот запах. Мы стояли в полной тишине. Где-то в центре города было слышно сигналы машин, и вдали плыл речной трамвайчик. Но я игнорировала это, слушая лишь наше дыхание и шум воды.

– Я не люблю говорить о себе, Адам. Давай лучше ты.

– Мою биографию можно узнать на любом сайте интернета.

– Расскажи то, чего там нет, – ответила я, все еще смотря в даль.

– Ты правда хочешь узнать?

Я не смотрела на него, но чувствовала его прожигающий взгляд.

– Да.

– Я не такое чудовище, каким ты считаешь меня, Донна.

– Я не считаю тебя чудовищем, Адам, – перевела я взгляд на него. – Возможно, самоуверенным, высокомерным, самодовольным, но не чудовищем.

– Может, еще какие-то недостатки бросишь мне в лицо? – улыбнулся он.

– Дай мне неделю, и я составлю список.

– Ты скучаешь по чему-то?

– Иногда я скучаю по себе, – прошептала я. – Я скучаю по той, кем была.

Он подошел ближе, пытаясь обнять меня за плечи.

– Даже не думай. Я не люблю всего этого, – отмахнулась я.

– Как скажешь, детка, – я посмотрела на него со злостью, и он понял причину. – Донна. Просто Донна.

Вскоре начался дождь. Я смотрела на капли, которые падали в реку. Адам стоял рядом, и наши плечи соприкасались. Я слышала его дыхание и чувствовала тепло тела. Я не доверяла Адаму. Не только ему. Я просто никому не доверяла. Даже когда Эмили начала встречаться с Брайаном, я скептически относилась к этому. Я боялась за нее. За ее сердце. Она сильная, но, если ей сделают больно, она закроется даже от вселенной. А мы всегда слишком заботились друг о друге, чтобы разрешить боли разрушить наши жизни.

– Любишь смотреть, как падает дождь? – спросил он.

– Да.

Я поняла, что никому не говорила раньше об этом. До него. Не знаю почему эта мысль пришла мне в голову, но я определенно была не против, чтобы он знал.

– Ты привыкнешь ко мне, Донна, – сказал Адам.

– Я даже к кокаину не привыкаю.

– Ты иногда такая нелепая, такая грубая, – развернул он меня к себе за плечи. – Но чем чаще ты себя так ведешь, тем больше я хочу смотреть на это безобразие в твоем исполнении.

– Если ты не заткнешься, внутри меня проснется маньяк, который захочет убивать.

Он улыбнулся, и его взгляд стал мягче. Когда уголки его губ приподнимались, у него появлялась складка над носом, и ямочки были очень четко видны. Адам становился похож на семнадцатилетнего мальчишку.

– Ты не сможешь меня убить, – сказал он с улыбкой, держа меня за талию.

– Нет, не смогу. И только потому, что буду первой подозреваемой, – попыталась я отойти, вцепившись в его руки. – Чего ты хочешь?

– Провести с тобой неделю.

– Значит, если я проведу с тобой гребаную неделю, то ты от меня отстанешь?

– Солнышко, я почти уверен, что ты этого не захочешь, – подмигнул мне Адам.

– Ты слишком самоуверен.

– Именно это тебе во мне и нравится.

– Вообще-то мне ничего в тебе не нравится.

– Врунишка, – поцеловал он меня в щеку.

Я пыталась оттолкнуть его, и день со днем у меня все хуже и хуже получалось.

– Слушай, давай уже потрахаемся, и ты отвалишь от меня, тем самым получив свою прихоть, – сказала я выругавшись сквозь зубы.

Он взял мое лицо в руки, нежно касаясь своими губами моих. Этот жест не говорил об обещании, но объяснял, что чувства – не слабость. В касаниях Адама нежности было больше на целую жизнь, чем в сексе со всеми остальными.

– Ты не просто очередная прихоть, – сказал он, явно сдерживая злость. – Да, я вел себя как задница, но в моей жизни все изменилось с твоим появлением. Ты заставила меня посмотреть на кого-то, кроме своей персоны, тем самым привлекая внимание. Мой мир застыл на тебе, понимаешь?

– Я не верю в это, – прошептала я. – Я мало во что верю очень долгое время.

– Во что ты веришь?

– В секс и смерть. Это вещи, которых не избежать.

– Поехали ко мне, Донна.

– Отвези меня домой.

– Да не нужен мне секс, Ди, – выругался он. – Я просто хочу поговорить.

Адам не выпускал меня из своей хватки, и я перестала сопротивляться. Капли дождя стекали по нашим лицам, и в этот момент мне было чертовски хорошо. Впервые за долгое время я чувствовала биение сердца у себя в груди. Адам молча взял мне за руку, сел на мотоцикл, и я обняла его за талию. Он накрыл ладонями мои руки, прежде чем тронуться с места. Этот жест был настолько интимным, и моя броня начала падать с той же скоростью, которую показывал спидометр во время езды.

Войдя в дом, я удивилась его чистоте и порядку. Я ожидала холостяцкую квартиру с разбросанными банками пива на барной стойке. Но здесь все было по-другому. Стерильная чистота. Белая мебель, черные кожаные кресла и неоновые потолки. В столовой посредине находился деревянный стол с двенадцатью стульями и висело множество картин на стенах.

– Ты умеешь рисовать? – спросила я, осматривая каждую.

– Нет, но ценить умею, – ответил Адам, наблюдая за мной. – Иди в ванную. Там есть свежие полотенца и банный халат, а когда выйдешь, я накормлю тебя лазаньей.

У него была очень большая ванная, и я никогда бы не подумала, что тут обитает холостяк. Помещение цвета слоновой кости, черный рукомойник с белыми проделками и белая тумба, на которой стоял букет белых роз. Не думала, что увижу тут цветы. В углу была душевая кабина и огромное зеркало во всю стену. С другой стороны находилась ванная гигантских размеров, и, включив воду, я собрала волосы в пучок и стала напротив зеркала. Раз умирать, то с музыкой. В твоем стиле, Донна.

Я пыталась собрать воедино все мысли, которые на данный момент крутились в моей голове. Меня бросало то в жар, то в холод. Я и дрожала, и успокаивалась. Адам готовил мне еду, запах которой я уже могла учуять, и ухаживал за мной. Кажется, даже заботился периодически. Но все же мне необходимо было уединение. Было время, когда мы с Эмили жили вместе и идеально понимали друг друга. Обычно мы молчали или читали. Каждый думал о своем и понимал, когда другой хочет тишины и одиночества. А сейчас вся моя жизнь перевернулась верх дном. С первого дня, как Адам появился, он не оставлял меня, не давал забыть о себе, и все это время я обманывала лишь себя, пытаясь уйти как можно дальше.

Я взглянула на себя в зеркало, прежде чем выйти за дверь. Надела белый банный халат и, покинув ванную, смотрела на спину Адама. Он выглядел потрясающе, с какого ракурса не поставь. Слишком красив, умен, обаятелен, но порой я чувствовала фальшь, хоть и не могла понять, в чем именно. Он словно каким-то шестым чувством так же почувствовал меня и обернулся. Подойдя ко мне, Адам взял в ладони мое лицо и поцеловал в щеку. Совершенно не было настойчивости или властности, и даже его обычной дерзости, а только проявление заботы и отдаленной попытки защитить.

Он взял меня за руку и повел к столу. Адам подал бокалы с вином и тарелки с лазаньей, приступая к еде.

– Пахнет восхитительно, – улыбнулась я, смотря на него.

– Рад, что тебе нравится, – усмехнулся мужчина. – Ты веришь в судьбу?

– Нет.

– Это довольно грустно.

– Почему?

– Ты не веришь, что есть что-то сильнее наших возможностей, и это слишком, – запнулся он на мгновение. – Скучно что ли.

– Я реалист, —ответила я, делая глоток вина.

– Если мы перестанем верить в чудеса, зачем тогда жить?

На несколько секунд я задумалась над его словами. Иногда с ним гораздо приятней просто помолчать, но сейчас, чем чаще я с ним разговаривала, тем больше мне хотелось еще. Я замечала, что порой скучаю за ним, даже когда он был рядом. Он дополнял что-то внутри меня. Я была земная, а Адам умел мечтать. Я не умею красиво говорить, тогда как он, еще не родившись, получил это предназначение.

– Почему ты такой? – спросила я, смотря на него.

– Какой? – не отводил взгляд Адам.

– Ну такой мечтатель что ли, – хмыкнула я. – Романтичный и немного сентиментальный. Говоришь о своих чувства, но иногда я знаю, что ты фальшивишь.

– Ты всегда счастлива? – отложил столовые приборы Адам.

– Некрасиво отвечать вопросом на вопрос.

– Ответь.

– Нет, – покачала я головой. – Я могу быть счастлива, но я несчастна.

Впервые я сказала ему о том, что чувствую. Это так глубоко сидело во мне, и я ни с кем никогда не делилась, не считая Эмили.

– Я не ожидал от тебя правды. Было больно?

– Немного, – усмехнулась я, смотря на его улыбку. – Ты слишком талантливый оратор, Адам.

– Нет.

Этот человек всегда смотрел так, словно видел меня насквозь. Будто знал обо мне все, о чем я сама о себе никогда пыталась узнать.

– Да, – оспорила я.

– Нет. Я просто гений, Донна, – улыбнулся он. – Талантливые – говорят вещи, на которые не способны другие, а гении – которые другие не видят.

– Это у тебя в крови, верно? – покачала я головой, смотря на его замешательство. – Ты же Адам Майколсон, и у тебя в организме есть отдельный ген, который отвечает за умение чертовски правильно говорить.

– Почему ты не рассказываешь о себе?

– Потому что я всегда думаю, а потом говорю, в отличии от тебя.

– Это было жестоко.

– Зато правдиво.

– Что в тебе такого?

– В каком смысле?

– Что в тебе такого, из-за чего я не могу быть не рядом и как слепой следую за тобой?

– Ну, знаешь, в этой жизни мы можем спланировать, предугадать и даже обойти все, кроме налогов, привязанности, смерти и любви.

У нас был диалог, перепалка и страсть во всем, что мы делали, и только сейчас я это заметила. Когда мы разговаривали, все было лучше, и я была счастливей, чем в другие моменты существования.

– Ты хочешь меня, – сказал он, и я задержала дыхание. – Ты нервная и сжала ноги, пытаясь изменить то, что не в силах.

Мое дыхание сбилось, и да, я хотела его. Я сжала колени до боли, пытаясь держать себя в руках, а ведь он даже ничего не сделал. Я просто говорила с мужчиной на равных.

– До тех пор, пока ты не женишься на мне и не будешь оплачивать мои банковские счета, я не буду отвечать на эти слова, – сказала я.

Я не могла ни дышать, ни говорить. Какого черта я так реагирую на него?

– Я женюсь на тебе, если ты этого хочешь, – сказал он, направляясь ко мне.

– На этом спектакль окончен, – сорвалась я с места. – Я только начала впускать хорошие мысли о тебе к себе в голову.

– А теперь выпусти хорошие и просто отпусти.

Я не знала, что сказать. Я действительно начала понимать, как он действует на женщин. Адам не только сногсшибательно красив, он также умеет заставить тебя хотеть. Хотеть его до сумасшествия.

Я была у него в объятьях, и его язык пробовал пробиться ко мне в рот. Я пыталась сопротивляться, но это было тщетно, и я сдалась, отвечая ему с такой же страстью. Никто не мог сопротивляться, и я была такой же слабой куклой в его руках. В его поцелуях была животная страсть, властность и настойчивость, а руки сжимали мою талию до боли. Мои же находились у него на плечах, сначала пытаясь отпихнуть, пока не оказались в волосах. В этой удивительно густой и шелковистой шевелюре. Его волосам любая женщина позавидует, это я как профессионал говорю.

Адам оторвался от меня, но не ослабил хватку.

– Было больно? – спросил он с ухмылкой на лице.

– Немного, – пыталась я отдышаться.

– Извинись за сказанное, – сказал он, проведя языком по пульсирующей вене на моей шее.

– Я буду просить прощение только под морфием, – откинула я голову для лучшего доступа. – И даже после, уже физически не буду способна на слова.

Адам поднял меня на руки, и я обернула ноги вокруг его талии. Он направился в спальню, и снова делал обыкновенный день непредсказуемым. Мы были, как одно целое, сливаясь воедино и забывая обо всем на свете. Единственное, что имело значение, были мы сами, и пусть горит весь мир дотла, главное, чтобы потом я не осталась пеплом.

– Я хочу смотреть на тебя до конца своих дней, – прошептал Адам.

Адам прижал меня своим телом сверху, и я схватила его за волосы. Одна его рука была на моей щеке, другая развязывала пояс халата. Кровь текла по венам, словно вода по коже, и каждая частичка закипала от жара. Он удивительный. В нем столько страсти, о которой я никогда не догадывалась, и сегодня был первый раз, когда я просто сдалась, понимая, что не хочу сдерживаться. Лучший способ избавиться от искушения – поддаться ему. Я не ушла из его объятий ни на секунду этой ночью, и даже если бы попыталась, он не отпустил. Это сочетание мужества и подчинения. Когда он оказался во мне, я почти растаяла у него в руках. Возможно, это из-за того, что у меня долго никого не было, а возможно и то, что это был именно Адам.

В сумерках, когда мы засыпали, я чувствовала его прикосновения и, проснувшись, поняла, что они не прекращались или возобновились снова. Мы лежали на серых атласных простынях со сплетенными ногами, и, кажется, я была счастлива. Не знаю, что, черт возьми, со мной творится. Я боялась дальнейшего падения, но в то же время взлетала.

– Если ты не перестанешь водить пальцем по моему телу, то я из тебя все соки выжму, – пробормотала я, открывая глаза.

Адам засмеялся, и я повернулась к нему. В нем что-то изменилось. Он смотрел на меня, словно я сказала что-то в высшей степени замечательное. Как будто у него никогда не было более горящего желания, чем проснуться со мной рядом. Адам умел так смотреть. Сколько женщин видели этот взгляд? Я не хотела сейчас думать об этом. Но я все-таки женщина, а мы известны тем, что думаем о вещах, которые делают нас несчастными.

– Донна, кажется, ты сводишь меня с ума, – сказал он с улыбкой. – Нет, ты действительно делаешь это. Ты чертовски красива.

– Ты спал? – улыбнулась я.

– Я смотрел на тебя несколько часов, и это была лучшая ночь в моей жизни, – легко дотронулся он своими губами к моим. – Я люблю Стивена Кинга. Мне кажется, его книги трудно понять, но, несмотря на это, они настолько очевидны.

– Ты блещешь оригинальностью, Майколсон, – изобразила я удивление. – У тебя есть мораль?

– Она нужна?

Мы лежали на спинах и смотрели в потолок, иногда поворачивая головы, чтобы взглянуть друг на друга.

– Ты безнравственен?

– Нравы меняются или идут в ногу с нашим поведением, но это фактически одно и то же. А что любишь ты, Донна?

– Книги, – улыбнулась я. – Когда я читаю старинные книги, то понимаю, что есть вещи, которые всегда будут уникальны и всегда будут жить.

– Я тоже люблю читать, но зачем ты так много читаешь? – увидела я наигранный ужас на его лице.

– Некоторым людям просто нравятся книги, – пожала я плечами.

– Знаешь, когда-то я слышал фразу: «Если хотите узнать человека, посмотрите, что он читает».

– Многообещающе, – усмехнулась я.

– В твоем случае это действительно так.

Многие вещи и ситуации меняют нас, но есть те, которые остаются неизменными. Мы не можем контролировать наши чувства к другому человеку. Никогда. Я очень люблю моменты, когда чувствую себя важной, когда чувствую себя человеком, а рядом с Адамом это чувство меня не покидает.

– Где бы ты хотела побывать, Донна?

– Не знаю. У тебя есть предложения? – засмеялась я.

– Да, – притянул он снова меня к себе, обнимая за талию. – У меня конференция скоро. Мы можем соединить приятное с полезным.

Я видела осторожность в Адаме, и то, что Майколсон боится отказа женщины, определенно повышало мою самооценку.

– Посмотрим, – встала я с постели, поднимая халат с пола.

– Ты куда? – спросил Адам.

– Я не хочу встречаться и спать с тобой, Адам. Это было ошибкой. Я уезжаю.

– Ты не можешь уехать от меня, – направилась я в ванну, слыша позади голос Адама.

– Я как раз это и делаю.

Я хотела захлопнуть дверь, но он блокировал ее ногой. Я не смотрела ему в глаза. Как я могу объяснить, что не верю во все эти чувства, точнее, в долгосрочные чувства мужчины к женщине?

– Посмотри на меня, – в его голосе были злость и отчаянье, и я подняла глаза. – Я придумал тебя себе, – продолжил Адам. – Твой идеальный облик, и мучил себя этим. Но когда попробовал, понял, что все мои представления о тебе просто ничтожны в сравнении с оригиналом. Ты владеешь мной, даже не прикасаясь. Я хочу тебя до умопомрачения, до боли, до непреодолимого желания подчиняться и подчинять.

Эти слова привели меня в ужас, изумление и даже разозлили. Он провел со мной еще одну ночь, но все же остальные наши встречи я ни разу не намекнула, что хочу чего-то большего.

– Я привыкла быть одна, понял? А ты привел меня домой, ухаживал, готовил ужин, заботился обо мне, и я струсила, ясно? Что ты хочешь услышать от меня? Что я одиночка? Да! Что я эгоистка? Конечно да, – повышала я голос. – Что я ненавижу почти всех людей в этом мире? Естественно. Но ты, Адам, черт тебя дери, отстань от меня! Дай мне просто вернуться к той жизни, к которой я привыкла!

– Я тебе нравлюсь?

– Никогда бы не подумала, что ты будешь мне нравиться, – покачала я головой в отчаянии. – Я не хотела думать о тебе или спать с тобой. Я не хотела, чтобы ты занял какое-то место в моей жизни.

Мой голос сорвался на последнем слове, и Адам притянул меня к себе, сильно сжав в объятьях. Он гладил мои волосы, и весь мир вокруг начал растворяться в небытие. Мы не шевелились, и сколько я себя помню, я тщательно прятала свое сердце от любого мужчины. Но вот сейчас я обнимаю его. Того, с которым провела ночь уже с пониманием, что нуждаюсь в этом.

– Попробуй, Донна. Расскажи мне, что тебя тревожит. Я не такой подонок, как ты думаешь. Да, у меня было много женщин, но с тех пор, как мы впервые провели ночь, я перестал искать случайные связи. Ты что-то перевернула во мне. Если ты скажешь да, я больше никогда в жизни даже не посмотрю на другую женщину.

Я взглянула на него, не понимая, куда делся Адам, которого я знаю.

– Жертву, – прошептала я.

– Что? – в недоумении спросил он.

– Жертву, а не женщину.

Он поднял меня на руки, еще сильнее прижимая к себе, и направился обратно в спальню. Когда я попыталась вырваться, Адам закрыл мне рот поцелуем и обернул руки вокруг меня, положив на кровать.

– Просто помолчи, Донна.

Адам прижал меня к себе, укрывая своим телом, и только сейчас я поняла, что перешла черту. Черт, с Адамом. С человеком, с которым зарекалась никогда не иметь ничего общего.

– Помнишь, ты говорила, что скорее крокодилу скормишь себя, чем пойдешь со мной на свидание? – слышала я улыбку в его голосе.

– Я сейчас встану и уйду, – пробормотала я.

– Не уйдешь, – поцеловал Адам мою шею. – Как только ты вошла в бар, я сразу вспомнил маму, – он запнулся на мгновение, а я нахмурилась, пребывая в недоумении. – Мама всегда говорила, что в мире есть мало чего стоящего нашего внимания. Главное – стать человеком, а после сохранить его в себе. Это простой закон, и я должен жить по нему. В тот момент произошло что-то странное. Сначала я думал, что это простое увлечение, но со временем все стало пустым. Мало что имело значение, и мой пульс заводила только ты. Пусть были люди и города, но они мелькали словно тени. Знаешь, вся суть в простых словах, и родители нам говорят их много раз за нашу жизнь, а мы никогда не слушаем. В нашу первую встречу ты выглядела такой невинной и в то же время человеком, знающим жизнь. Тогда-то я и удивился, насколько много говорит о нас взгляд. Когда ты появилась в моей жизни, это был как удар молнии. Ярко. Резко. Я знал, что все еще стою на земле, но вся моя система ценностей полетела к чертям.

– Ты хочешь меня только потому, что я не иду тебе в руки, – отодвинулась я, чтобы посмотреть ему в глаза. – Тысячи фраз, и твоя правда будет тебя смешить. Ты так часто врешь, Адам, я это чувствую, что ты сам уже веришь в то, в чем где-то в глубине души нуждаешься.

Он ничего не ответил, а лишь снова подался вперед и провел носом по моей щеке. Когда Адам в очередной раз за сегодня укутал меня в объятьях, я улыбнулась. Он почему-то слишком любил обниматься, несмотря на знание, что я терпеть этого не могу.

– Я дам тебе все, что ты хочешь, Донна.

Мы совершаем поступки. Маленькие и большие. Маленькие, конечно, имеют ценность гораздо больше. Я не хотела, чтобы он становился слабым и извинялся за каждый поступок. Не хочу я привычки, но и в любовь поверить не могу. Человек не всегда жалеет о том, что делает, по одной причине – результат после так называемой ошибки непредсказуемо-идеальный. Ты чувствуешь тяжесть тела и до поры до времени не чувствуешь тяжести души. Я никогда не была ангелом, но всегда стремилась быть человеком. И хоть я не могу утопить своих демонов, так как они все время побеждают и всплывают наружу, я просто хочу, чтобы обо мне заботились. Совсем немного, совсем чуть-чуть. Время лечит, я согласна, но главное – до этого времени не умереть от тоски.

Когда Адам уснул, я слушала его дыхание. Я наблюдала за ним при свете утра. Он щекой прижался к подушке, и его тело было теплым ото сна. Мой взгляд остановился на обнаженной груди Адама и затем простыни, прикрывающей его бедра. Я направилась в ванную, оделась и, словив такси, уехала не попрощавшись. Да, я знаю, что сбегала, но так будет проще. Проще и легче, а я – именно тот человек, который ищет такой путь. Я позвонила Эмили, и сейчас она была в адвокатской конторе. Хоть подруга и бросала это дело, но все же порой работала кое с какими клиентами. Кристофер же стал еще одним человеком, которого мы приняли в семью. Он был хорошим, чистым, веселым, и, если ты делал к нему шаг, он готов был сделали три, чтобы сохранить тебя.

Я вошла в кабинет, и Эмили как раз разговаривала с клиентом. Она качнула мне головой, и я села на диван, слушая их диалог.

– Я слышала, вам нужна рука помощи, и насколько я знаю, у нас мало времени, – сказала подруга.

– Мало, – ответил мужчина, сидящий напротив нее. – А мне еще пришлось ждать вас целый час, миссис Прайсон. Так что убедите меня, почему я вообще должен с вами работать.

– Ладно. До свидания, смотрите, чтобы дверью на обратном пути не пришибло.

– Что вы сказали?

– Вы слышали меня, мистер Стенфорд. Только один из нас на грани банкротства, и это не я. Это вам нужен спасательный круг, так что вместо того, чтобы отчитывать меня за опоздание, убедите, почему я должна связываться с вами. Было приятно познакомиться, – она поднялась с места и направилась ко мне.

Я же просто наблюдала за происходящим. Поведение Эмили было настолько другим и даже немного пугающим.

– Вы цените преданность, миссис Прайсон.

– Что вы сказали?

– Через две недели я смогу подписать контракт, который все изменит, и я снова буду на плаву, если покажем платежеспособность.

– Кто дает гарантии? – развернулась она к мужчине.

– Мой партнер.

– Если скажите об этом банкирам, то пойдут слухи, что контракт выставлен на торги. Конкуренты обойдут вас, и партнер ничем не поможет.

– Но, если продержимся это время, вернемся в игру. И я гарантирую, что не уйду от вас. Я тоже ценю преданность, Эмили.

– Вот какое дело, – усмехнулась она. – Плевать я хотела на регионального перевозчика, который повысит мой доход на 1%. Если я вытащу вас, то ваши акции взлетят до небес.

– Вы хотите долю.

– 20%.

– Ну уж нет, – покачал он головой, смотря на нее со злостью.

– Это вы пришли ко мне. Восемьдесят процентов от дохода – это лучше, чем сто процентов от нуля.

– И вы будете вести себя так же, как сейчас? Вы будете за меня сражаться? – видела я отчаянье в его глазах.

– Я даже не напрягалась.

– Вы и правда лучшая.

Когда мужчина покинул кабинет, Эмили села за стол, открыла ноутбук и начала что-то печатать, словно это был обыденный разговор.

– Ты в курсе, что в этом сценарии это было не очень круто, Эмили? – спросила я.

– Я крута в любом сценарии, – улыбнулась подруга.

– Знаешь, многим людям жилось бы проще, если бы ты хоть изредка ошиблась.

– Если бы я ошибалась, милая, то сейчас бы пустые бутылки собирала.

Она что-то заполнила, а потом набрала кого-то по телефону, и через три с половиной минуты в кабинет вошел мужчина лет двадцати.

– Мне нужен отчет по делу Стенфорда, – резко сказала Эмили, поднимая на него глаза.

– Но я не успею, миссис Прайсон. Мой рабочий день заканчивается через час, – пытался возразить парень.

– Мне плевать. Ты тут работаешь, и если хочешь сохранить эту работу, отчет будет завтра на столе.

Эмили настолько отделяла работу от жизни, что такой я не хотела бы ее знать. Но в то же время, если бы я попала в передрягу, лучшего адвоката не нашла бы во всем мире. Парень качнул головой в знаке согласия и, прежде чем выйти, ответил:

– Я бы сказал, что духовно погибаю, но вы правы, работаю тоже.

– Привет, родная, – сказала Эмили, подходя ко мне и сжимая в объятьях, игнорируя ответ работника.

– Ты выглядишь отвратительно счастливой, – фыркнула я.

Она засмеялась, понимая, что я не имею именно это ввиду.

– Чего ты такая злая?

– Я не злая, – ответила я. – Просто кое-что произошло.

– Ты начинаешь пугать меня, – села подруга напротив.

– Я целовалась с Адамом, и…

– Ты? – перебила Эмили. – С Адамом?

Эмили – мастер контроля и выдержки. Она никогда не поднимает голос, но все же улыбка и глаза ее выдают. Она удивилась, но насмехалась надо мной.

– И как? – засмеялась Эмили.

– Горяч, – улыбнулась я. – Настолько горяч, что я до сих пор чувствую огонь.

– Ты хотела мужчину, который бы любил, ценил и был сильнее. А он, как принц, о котором ты всю жизнь мечтала.