Текст книги "Неприкосновенное сердце (СИ)"

Автор книги: AnastasiaSavitska

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Как вы познакомились? – спросила Вайлет.

– Мы встретились в ресторане. Это было случайно, – ответила я.

– Почему случайно? – смотрела на меня Джорджина.

– Ну, я не очень хотела ехать, а мои подруги не принимают отрицательного ответа. Так что можно считать нашу встречу случайностью.

Адам фыркнул, на что Изабель рассмеялась.

– Милая, даже у случайностей есть цель на их дальнейшую судьбу.

Я всегда была бурей и прибоем в одно и то же время. С первого дня я рыла себе могилу, подпуская Адама ближе. Когда в конечном итоге пришло время раскрывать карты, кроме собственных похорон, мне нечего было предложить. Адам узнал меня целиком. Каким-то образом ему удалось узнать меня лучше, чем всем остальным мужчинам, которые пытались узнавать меня, находясь рядом долгое время.

– Донна, мне нужно на работу, – сказал мне тихо Адам после того, как посмотрел на экран телефона. – Я отвезу тебя.

– Я могу сама доехать.

– Нет, я отвезу тебя.

Мы были не долго у его родителей, и в каком-то смысле я была этому рада. Я была для них чужой, и сама чувствовала себя не в своей тарелке. Мы оба молчали всю дорогу, и я думала о том, что сделаю больно Адаму, чувствуя себя палачом. Я не хотела причинять ему боль, и в этот самый момент я поняла, что люблю его. Хоть и понимаю, что от этого не будет проще ни до самого разговора, ни после него.

– Донна, это моя работа, – остановился он возле моего дома. – Я не могу тебе говорить, и…

– Тебе не нужно ничего говорить, – перебила я Адама. – Я тысячами глотала книги, а это достаточно полезное занятие.

«Люди обязаны друг другу некой верностью, что ли, даже если не женаты. В каком-то смысле, доверие должно заходить еще глубже именно потому что, оно не освящено законом». Чарльз Буковски.

Я пришла домой и снова позвонила Эмили, услышав в итоге ее голос на автоответчике. Затем набрала Стейси и сказала, что вскоре приеду. Я чувствовала себя странно и не хотела оставаться одна.

По пути я позвонила Эбби, Еве и Долорес. Они нужны сейчас Стейси. И мне. Мы семья, и это то, что мы делаем – защищаем и открываем бутылку вина при каждой встречи. Я подумала о том, что, несмотря на любовь Эмили и желание уберечь меня, она никогда не давала мне чувства полной защищенности. Эмили держала меня на плаву и удерживала почву под ногами, когда я нуждалась в этом. Но полную защищенность давал мне только Адам.

– Привет, – открыла я дверь, войдя в квартиру Стейси. – Играешь?

– Да, – ответила она. – Моя дочь возьмет лучшее от меня.

– Это в любом случае будет именно так.

– А все, что я могу ей передать – любовь к музыке.

– Это не правда, – села я на диван рядом с подругой. – У тебя много положительных качеств. Но самое главное, что унаследует твой ребенок – твоя преданность.

– Я ничего не чувствую, Донна.

– Может быть, но, когда родится малышка, все измениться. Ты всегда ходила по краю пропасти и никогда не проигрывала. Другие ждут твоего падения и именно по этой причине не перестают смотреть.

– Майкл приходил, – смотрела Стейси куда угодно, но не на меня.

– Сколько ты собираешься разбивать ему сердце из-за иллюзии, что защищаешь ребенка?

– Пока ему не будет так же больно, как и мне.

– Ты уверена, что выигрываешь?

– Когда я попыталась оградить себя от боли, то сделала себе еще больнее. И я буду для своей девочки рыцарем в серебряных доспехах, ведь я ее мама.

– Откуда ты знала с самого начала, что это девочка?

– Я чувствовала, – усмехнулась Стейси, поднимаясь с места и направляясь в кухню.

– Знаешь, Эс, каким бы воином ты ни была, ты всегда будешь хотеть любви. Будешь хотеть рыцаря, который будет тебя защищать.

– Драгоценнее моей дочери для меня не будет ничего на свете.

Любовь матери к своему ребенку не спутаешь ни с одной другой. Стейси не знает, что такое любовь родителей, но она будет лучшим героем для своего ребенка.

В дверь позвонили, и я пошла открывать. На пороге стояла Долорес и усмехнулась, увидев меня.

– Ева улетает через час в Милан, – вошла в дом подруга. – А Эбби… ты и сама знаешь.

– Конечно, – прошли мы в кухню. – У нее работа. Как ты?

– Лучше всех, – поцеловала Долорес в щеку Стейси. – Только никто не завидует.

При всем том, что сейчас я находилась в кругу семьи, мне не хватало Эмили. Я впервые в жизни была так долго с ней в разных городах, чувствуя тревогу. Та часть в моем сердце, которая принадлежит Эмили, сейчас была не до конца заполнена.

– Чего ты хочешь, Эс? – спросила я.

– Билет в Италию.

– Так поехали, – смотрела Долорес на экран своего телефона. – На следующий месяц. Я так давно не была в Риме.

– Нужно поговорить со всеми и все спланировать, – ответила я. – Мы не можем просто так уехать.

– Можем, – задумчиво произнесла Стейси. – Именно это мы и сделаем. Просто уедем. Будем смотреть на страну, где много любви и потрясающие цветы. Там всегда ясно, светло и весело.

– Ага, – улыбалась Долорес. – А по улицам ходят жар-птицы.

– Цветы переоценены, Эс, – добавила я. – Я хочу посетить книжные магазины. Книги – вот, что всегда будет лучшим подарком и лучшей покупкой. Вот что всегда будет волшебно.

– Чем хуже выгляжу я, тем лучше ты, – сказала Стейси, смотря на Долорес. – И за это я ненавижу тебя.

– Как ты? – спросила Доли, игнорируя слова Стейси.

– Майкл не звонит мне, и, кстати, меня раздражает это еще больше, чем, когда он звонил.

– Сделать Космополитен? – открыла я холодильник.

– Я еще не завтракала, – ответила Долорес. – Но я согласна.

– Низко же ты пала, раз завтракаешь выпивкой, – сказала Стейси.

– Я могу сделать тебе водку с хлопьями, – усмехнулась я.

Я не видела Адама после того, как мы ездили к его родителям. Я вспоминала нашу дорогу по пути домой. Оба мы находились в раздумьях, и если я думала, как лучше преподать правду, то лицо Адама было непроницаемым, как всегда.

С того момента прошло уже три дня, и мои нервы из-за Эмили были на пределе. Она оставила мне сообщение, сказав, что до конца недели все будет решено. Я была благодарна, что она делала это, и понимала, что Эм снова жертвовала своим счастьем и внутренним покоем ради меня. Хоть подруга и решила полностью изменить свою жизнь, я не видела в ней никого, кроме юриста. Она была мастером сделок, споров и затыканий ртов. И еще она прикрывала. Да, Эмили Харисон всегда прикрывала спины близких людей, но, став Эмили Прайсон, она изменилась. Теперь она больше улыбалась и чаще прощала.

Я думала, что Адам избегает меня. Я смотрела в окно, находясь на работе, когда увидела его, выходящего из своей машины. Я наблюдала за тем, как Адам открывает дверь в мой салон и снимает солнцезащитные очки. Когда он вошел, я на мгновение задержала дыхание, в принципе, как и все остальные. Но разница была в том, что я знала Адама. Он был сексуален, властен и опасен. Но также заботливый и нежный. Адам нравился всем, и каждый мог найти в нем что-то свое.

–Здравствуйте, – улыбнулся он, обводя взглядом каждого в зале, и остановился на мне. – Можем поговорить?

Одно движение. Одно прикосновение. Один взгляд. Один вдох его запаха. И весь мир со всей моей выдержкой полетел к чертям. Никто не действует на меня так, как он.

Я качнула головой, и, войдя в мой кабинет, Адам закрыл за нами дверь. Я хотела его. Только рядом с Адамом я чувствовала. Я положила свои руки ему на грудь, снова вдыхая его запах, и прикусила шею, проведя языком по месту укуса после.

– Донна.

Это все, что сказал Адам прежде чем накрыть своим ртом мой. Отчаянье в его поцелуе заставило меня почувствовать страх. Но еще было возбуждение. Я была больна на всю голову, и Адам знал это. Он принимал это. Наши языки сплелись, пробуя на вкус друг друга, и я толкнула его к двери, пытаясь быть ближе. Я расстегнула его пальто, а затем и рубашку, отводя их в стороны. Проведя руками по мышцам, взяла в рот сосок. Я никогда не была любительницей секса. До Адама. Я любила его тело. Я все любила в нем. И знала, что эта неделя до звонка Эмили, возможно, была последней.

Адам обхватил руками мою талию и, подняв на руки, посадил на стол. Его дыхание было тяжелым, когда он наклонился и уткнулся в мою шею. Он обнял меня за талию, и мы оба пытались успокоиться. Я чувствовала себя так, словно пробежала марафон, и не хотела отпускать его. Его руки гладили меня по спине, и это успокаивало.

– Я никогда не откажу тебе, Донна, – сказал он тихо. – Если ты хочешь меня, я дам тебе это. Но ты не хочешь меня. Тебе нужен просто секс, верно?

– Иногда я ненавижу тебя, – посмотрела ему в глаза. – Зачем ты приехал?

– Хотел увидеть тебя.

– Знаешь, я просто не знаю, чем закончится все то, что между нами. Я больше никогда не буду прежней. У меня есть прошлое, и мне не на что опереться. Вся жизнь потеряла смысл еще семь лет назад.

– У тебя есть я, милая, – поцеловал он мои ладони. – Делай то, что считаешь правильным. Этого всегда достаточно.

– Я не могу любить тебя, Адам, – скатилась слеза по моей щеке.

– Не надо любить меня, – видела я боль в его глазах. – Просто не оставляй.

Я надела пальто, и Адам, взяв меня за руку, пошел к выходу. Мы сели в машину и направились к нему домой. Я не хотела говорить, а он ничего и не спрашивал. Войдя в пентхаус, мы направились в гардеробную. Адам ни на мгновение не отпустил мою руку.

– Тут есть несколько нарядов, – сказал он, целуя меня в висок. – Выбери то, что тебе понравится, и я жду тебя.

Я прошлась глазами по всем вечерним платьям и остановила взгляд на черном из шелка и кружева. Оно было длинным с небольшим шлейфом сзади. Также к нему я увидела длинные вечерние перчатки из черного шелка. Я убрала волосы наверх, оставив одну прядь. Скрыв косметикой круги под глазами, я лишь накрасила ресницы и губы помадой цвета марсала. Последний раз взглянув на себя в зеркало, я улыбнулась тому, что увидела там, хоть и не знала, куда мы направляемся. Открыв дверь, я увидела Адама, который стоял, опираясь на комод, и улыбался. Его руки были скрещены на груди, и он выглядел расслабленным в отличии от меня.

– Как тебе? – спросила я, покрутившись.

– Не хватает одной маленькой детали, – подошел он ко мне.

– И какой же?

– Этой, – приник он к моим губам.

Когда Адам отступил, на мне было ожерелье. Это были черные бриллианты в форме капли, которые так потрясающе переливались под светом. Также Адам достал из кармана коробочку, одевая такой же браслет мне на руку, а затем и серьги, которые свисали цепочкой вниз.

Это было потрясающе. Он словно знал, какое платье я выберу, подобрав идеальные украшения, но все равно дал мне право выбора. Я улыбнулась, беря Адама за локоть, и, когда он помог надеть мне пальто, мы последовали к лифту, поднимаясь на крышу.

– Куда мы?

Адам лишь поцеловал мою руку в перчатке, и, выйдя из лифта, я увидела вертолет, который уже был готов взлетать.

– В Сиэтл, – помог он занять мое место, затягивая ремень безопасности и одевая на меня наушники. – И добраться нам нужно быстро.

Мы направлялись в театр Seattle Symphony на концерт. Раньше я никогда не бывала в Сиэтле, и тем более не была готова к таким эмоциям. Это было волшебно. И вечерний город, и стремление удивить меня, учитывая мое мнение и вкусы.

Адам, кажется, любил свое состояние рядом со мной, а я любила чувствовать себя нужной этому человеку. Жизненно-необходимой во всем.

Через два с половиной часа мы приземлились, и машина отвезла нас к месту назначения. Театр не был огромным, как в других больших городах, но акустика была потрясающая. Мы сели на места, вскоре наслаждаясь концертом классической музыки. Оркестр играл, словно по клавишам души. Моей души, о существовании которой несколько месяцев назад я даже не подозревала.

Мое сердце билось, как сумасшедшее, и я чувствовала столько счастья. Моя кожа была покрыта мурашками, и слезы от переизбытка эмоций резали глаза. Время так незаметно пролетело, и все изменилось в мгновение ока. С пустоты внутри я стала человеком, благодаря ему. Благодаря мужчине, который нужен мне теперь, как воздух. Несмотря на след в моей жизни, который вовеки оставил Алекс, он остался никем. Он не остался ни парнем, ни другом, а лишь на какое-то время несбывшийся мечтой, которая не оставила ничего, кроме сожаления о потраченном времени.

– Адам.

Мой голос звучал, как мольба. Я взяла Адама за руку, сжимая, и улыбнулась ему. Я давно не чувствовала такого счастья и прилива вдохновения к самой жизни.

Мы вышли из зала и, сев в машину, отправились в ресторан ужинать. С первого дня знакомства с Адамом я была на грани того, чтобы отдать свое сердце, и я сделала это. Сделала, несмотря на всю боязнь быть разбитой снова. Я нашла в нем все: поддержку, любовь, сильное мужское плечо, спину, которой он всегда закроет меня, заботу и счастье. А он нашел ключ от моего сердца. Ключ от всей меня. Зачем люди все время что-то ищут? Почему нам так трудно остановиться? Найдя свое, зачем мы все время думаем, что по-другому будет лучше? Сейчас я не жила в сказке, ведь все было более чем реально. Но все же, если мир сгорит до тла, мы сгорим вместе, стоя спинами друг к другу.

Мы сделали заказ, и мой телефон издал сигнал. Я посмотрела на экран, читая сообщение от Эмили.

– Мне нужно домой, – сказала я, чувствуя нарастающую панику, которую пыталась сдержать. – Не спрашивай ни о чем, просто давай вернемся в Нью-Йорк.

Адам снова удивил меня, не задав ни одного вопроса, и мы направились к вертолету. Мне нужно было поговорить с ним, и, приземлившись уже на крыше его дома, мы покинули воздушный транспорт. Я быстрым шагом направилась в само помещение, но Адам догнал меня, хватая за локоть.

– Поговори со мной, – не отводил он глаз.

– Хорошо, – чувствовала я подступающие слезы. – Только отвези меня домой.

***

Двенадцать лет назад.

– Я самоуверенная. Высокомерная. Иногда манипулирующая и жестока. Часто эгоистична, и ненавижу вранье. Я никогда не влюбляюсь. У меня нет сердца ни для кого, кроме своей семьи.

– Ты слишком молода, чтобы говорить так, не думаешь? В твоей жизни еще будет именно тот, из-за кого сердце будет биться и останавливаться в унисон.

– А как насчет тебя? Ты был когда-нибудь влюблен? – смотрела я на парня, который улыбался еще мгновение назад.

Его глаза опустились, и он посмотрел на бокал с пивом. У него была своя история, и откровенно говоря, я не хотела ее знать.

– Выпьем, я угощаю, – сказала я ему, меняя тему.

– Тебе только семнадцать, – засмеялся он. – Тебе не продадут.

– Пожалуйста, не оскорбляй меня, – фыркнула я и направилась к барной стойке.

После того, как я принесла четыре рюмки текилы, две поставила перед ним.

– Две тебе, две мне.

Почти под утро я вышла из бара, вытягивая сигарету из пачки.

– Бедный парень, – услышала я мужской голос за спиной. – После того, что ты там вытворяла, ему нужен холодный душ.

Я рассмеялась и повернулась к владельцу этого сладкого голоса. Он смотрел на меня, как на экспонат. Как на загадку, которую необходимо было разгадать. И я не отводила свой взор от него, улыбаясь в ответ.

– Я Алекс, кстати, – протянул он свою руку.

– Донна.

– Потрясающе.

Тогда-то я и влюбилась в него. Я смотрела пьяными глазами, и мы были другими. Мы были свободными, и наши души пели, летая на все четыре стороны. Мы воевали, не зная, за что, и всегда что-то искали. Но все же совершали одну и ту же ошибку – ступали лишь по сокращенному пути.

***

Наши дни.

Какое-то время мы ехали в машине молча, и как только я собиралась начать свою историю, услышала устрашающий голос Адама.

– Чего ты боишься, Донна?

– Адам, мне нужно домой, – прошептала я.

– Чего ты боишься, Донна? – повысил он голос.

Его терпение было на пределе, как и мое. Адам выглядел пугающе и сейчас внушал страх. Я не знала, чего ожидать от него, но не тронулась с места. Адам свернул с главной дороги и выехал на автостраду, все время набирая скорость. Несмотря на мою жажду скорости, его поведение начинало меня пугать.

– Останови машину, Адам! – крикнула я.

– Пока ты мне не ответишь, я буду набирать скорость. Выбор за тобой, Донна.

– Мы разобьемся, идиот! Останови машину!

Он только хмыкнул, снова переключая передачу.

– Я сейчас выпрыгну!

– Давай. Разобьешься, а мне придется отвечать.

– Боже, Боже! Что ты творишь!? Я ненавижу тебя!

– Пока ты не ответишь на мой вопрос, твои слова ничего значить не будут.

– Пошел ты!

Он резко остановил машину, и я выскочила из нее, пытаясь сдержать слезы. Адам снова завел мотор и уехал. Я стояла, шокированная его поведением и своими чувствами. Что бы я ни говорила, я не могла ненавидеть его, а все было совсем наоборот. Я любила его. Любила этого идиота всем своим существом. Он был прав, даже в такой ситуации я держала себя в руках, пряча слезы, и уже хотела набрать номер такси дрожащими руками, как снова увидела его машину, которая приближалась ко мне. Он хлопнул дверью, ударяя ладонью по крыше машины.

– Залезай в машину! Я отвезу тебя.

– Отвали от меня, – ответила я спокойно, слушая гудки в трубке.

– Черт! Что ты творишь со мной? Ударь меня, чтобы я уехал нахрен! – кричал Адам.

Его дыхание было тяжелым, а взгляд измученным. Голубые глаза больше не были как небо, а излучали лишь темноту и боль.

– Не молчи, Донна, – наконец выдохнул Адам, садясь на землю. – Хочешь, я извинюсь? Стану на колени перед тобой за каждый поганый поступок? Донна, прости меня. Будь со мной. Без тебя никак не выходит, пусть мне и сложно удержать тебя на плаву каждый чертов день.

Я подошла к нему и села рядом.

– Теперь все кончено, Адам.

– Что кончено?

– То, что было.

– Почему?

– Ты не примешь ее.

– Кого?

– Мою дочь.

Я считаю, что главное в любви – качество общения. Если нет общения без обсуждений и споров, не будет гармонии, то не будет и любви. Внимание, ответственность и забота – это любовь. А любовь – это общение.

– Ты поэтому так старалась меня не любить? – поднялся он с холодной земли, подавая мне руку – Поэтому держалась подальше? Потому что думала, что я не приму тебя целиком?

– Я никогда не думала, что увижу ее снова, и никогда не собиралась тебе о ней рассказывать, – потекли слезы из моих глаз.

– Донна, – взял он мое лицо двумя руками, словно я вот-вот исчезну. – Если бы ты сожгла планету, я бы все равно продолжал тебя любить.

– Ты примешь чужого ребенка? Не будешь обращать внимания на то, что отец этой девочки – тот, кого ты ненавидишь?

– А ты не думала, что ей будет лучше без тебя?

– Ты только что сказал, чтобы я отдала своего ребенка? – повышала я голос, отходя от него. – Опять?

Я не собиралась спрашивать, но была настолько поражена. Я хотела врезать ему или просто причинить боль, ведь хуже, чем то, что он сказал только что, и быть не могло.

– Ты не так поняла, Донна, – попытался обнять меня Адам.

Я оттолкнула его, давая ему пощечину, и слезы покатились с моих глаз.

– Пошел нахрен, – прошептала я, пытаясь полностью выключить эмоции.

– Донна, не надо пустоты, – повышал он голос. – Я просто хочу понять, ты уверена, что сможешь быть ей матерью после стольких лет?

Это был не вопрос, а скорее констатация факта, произнесенная шепотом. Хмурый взгляд Адама говорил сам за себя, и он не сводил с меня глаз.

– Сейчас важна лишь моя дочь. Я вернула своего ребенка спустя семь лет ада на земле. И больше мне не нужно ничего, Адам, даже если мир будет гореть синим пламенем.

Я видела слезы в глазах Адама, но он не сказал больше ни слова. И когда дверь машины закрылась, и он тронулся с места, я вызвала такси с желанием быстрее приехать домой и собрать вещи. Я хотела увидеть в Адаме желание быть рядом. Принять меня целиком, несмотря ни на что. Увидеть это и услышать, что мне не нужно никуда уходить. А если я уйду, он возьмет меня за руку и будет рядом. Но он не смог, а я не стала навязывать. Тем более после слов, которые он сказал мне.

Я всегда хотела вернуть своего ребенка. Свою дочь. Но я знала, что у тех родителей не может быть детей, и, если Оливия будет жить с ними, у нее будет жизнь в любви и безопасности. Я не могла ей дать этого тогда, учитывая, что алкоголь и вечеринки сопровождали меня везде. Но теперь я буду засыпать, зная, что моя девочка со мной. Она будет улыбаться, и я буду причиной ее улыбки. Я жду каждый день «завтра», ведь знаю, что если не сегодня, то именно завтра, скажу ей «привет». Половина моего сердца принадлежит этому ребенку, от которого у меня долгие годы была лишь единственная фотография. И нет боли, которая сравнилась бы с болью от потери ребенка, особенно осознавая, что я сама была тому причиной.

– Эмили, я скоро буду на месте, – сказала я по телефону, положив в сумку фотографию.

– Я жду тебя, Ди, – ответила она тихо. – Донна?

– Да?

– Никто не заслуживает того, через что ты прошла.

– Как она?

– Она плачет, – слышала я отчаянье в голосе подруги. – И смотря на нее, я вижу тебя. Мы могли бы быть счастливы здесь.

– Эмили, я уже еду в аэропорт, – закрыла я входную дверь и спустилась в холл. – И я пойду против всего святого в этом мире, чтобы быть со своей дочерью.

========== Глава 10 ==========

«Ничего нет хуже, чем сидеть рядом с женщиной, на которую до смерти хочется смотреть». Давид Фонкинос.

Я звонил ей две недели подряд, оставляя каждый день по одному сообщению. Я не мог объяснить, почему повел себя тогда, как идиот. Брайан сказал, что ей нужно время с ее дочерью, и я готов был дать Донне все, что угодно. Ведь теперь она каждый чертов день сжимала в руках мое сердце. Но несмотря на это, я был зол. Держа в руках бутылку воды, я вспоминал тот вечер, когда не мог остановить дерьмо, которое вырывалось из моего рта. Прогресс, который был достигнут между нами, в мгновение ока был уничтожен.

Мне не хватало ее. Боже, до чего же я стал зависим от этой женщины. Я все время думал о моментах, когда она стала на меня смотреть по-другому. В один момент Донна перестала хотеть, чтобы я наблюдал за ней. Это и был конец. Я сидел на полу своей огромной квартиры, и мне еще никогда в жизни не было так одиноко. Закрыв глаза, прошептал: «Прости меня», – хоть и знал, что этого никогда не произойдет. Она ушла. Донна теперь далеко и начинает новую жизнь с самым дорогим человеком для нее. Я не хотел, чтобы она уходила, даже зная, что я в любом случае буду преследовать ее, где бы она ни оказалась. Но она ушла, и я ей позволил. Быть тем, с кем она захочет остаться, оказалось труднее, чем я думал.

В очередное утро я смотрел на небрежно смятую постель, которую освещало солнце из окна. Донна любила мои серые шелковые простыни, а я любил, как она выглядела на них с растрепанными волосами. Она говорила слегка хриплым сонным голосом и улыбалась. Я смотрел на нее с голодом все время, и она была так безоружна в моих руках. Я думал, что контролировал все, но на самом деле, как только эта женщина вошла в мою жизнь, она контролировала меня. Она могла делать со мной все, что угодно, и любое ее слово стало для меня неписанным законом.

Я сел в машину и поехал к Брайану в офис. Войдя в его кабинет, плюхнулся в мягкое кресло напротив и уставился на стену.

– Выглядишь дерьмово, – сказал друг.

– Тоже рад тебя видеть, – ответил я. – Ты говорил с Эмили?

– Она моя жена, Адам, – открыл Брайан бар, доставая бутылку виски и два бокала. – Я каждый день с ней говорю.

– Как она, Брайан? – забрал я бокал, сделав глоток.

– Она в порядке.

– Скажи ей, пусть позвонит мне. Я просто хочу услышать ее голос. Хочу сказать, что сожалею о сказанном и нуждаюсь в ней.

Любой другой человек бы посмеялся, но не Брайан. Он так же зависел от Эмили, и всегда все понимал.

Я поднялся с места и прилег на кожаный диван, скидывая все бумаги, которые там лежали, на пол. Я причинил ей боль. Я помнил лицо Донны, когда сказал ей о том, что она не сможет быть матерью этому ребенку. Когда я стал таким садистом? Я не заслуживал Донну, но она нужна мне как воздух. Она заботилась обо всех, кого любила, но я не мог доверить заботу о ней кому-то другому.

– Я не могу так, – закричал я в комнату. – Вернись.

– Расскажешь? – сбросил мои ноги Брайан, садясь рядом. – Этот диван мне дорог.

– Даже не буду спрашивать, – фыркнул я.

– И не надо, – усмехнулся друг. – Что случилось?

– Я чувствую запах ее духов за сотни километров, – откинулся я назад, закрывая глаза. – Я дышал только Донной и не понимал этого, пока она не уехала. Я никогда не чувствовал такой беспомощности, Брайан. Она рассказала мне о девочке и хотела, чтобы я сделал это вместе с ней. Я так виноват. Я не предложил свою помощь, а только начал давить на больное. Но как, черт возьми, она собирается справляться с этим одна? Перевести ребенка в другую страну? Смотреть на ее скорбь по родителям в то время, как будет сидеть рядом и держать девочку за руку, понимая, что это её дочь?

– Как зовут девочку?

– Оливия, – посмотрел я на него. – Разве это важно?

– Тебе придется принять ее дочь, иначе она никогда не будет с тобой.

– Ты бы принял ребенка Эмили?

– Да, – вернулся он на место. – Я приму все, что является ее частью.

Затем Брайан позвонил своей жене и включил громкоговоритель.

– Милая, ты в порядке? – спросил он.

– Да, Брайан. Я сейчас занята, но мне кое-что нужно от тебя.

– Что?

– Частный самолет, – ответила Эмили. – И не только в одну сторону.

– У вас какие-то проблемы?

– Нет, перезвони мне, когда будет готово.

Затем Эмили бросила трубку, как всегда, и Брайан нахмурился, смотря на экран телефона.

– Ты слышишь то же самое, что и я?

– Что ты имеешь ввиду? – смотрел я на него.

– Вранье, – перевел он взгляд на меня. – Эмили мне врет. Она всегда нервно смеется, когда врет, и пытается быстрее закончить разговор.

Они были такие разные. Донна была податливая, Эмили же совсем наоборот. Донна самоотверженная, вдумчивая и жесткая. Она никогда ничего не ждала. Я помнил, как ее дыхание обжигало мое ухо, и мое тело напрягалось каждый раз, когда Донна касалась меня.

Сообщение поступило мне на телефон, и, прочитав его, я знал, чем сегодня займу свои руки и мысли.

– Почему? – спросил Брайан, не отводя от меня взгляд.

– Что почему? – направился я к двери.

– Почему ты полюбил ее?

– Она преданна, – усмехнулся я, открывая дверь. – И еще у нее необычное чувство юмора.

«Правда подобна солнцу. От нее можно закрыться на какое-то время, но от этого она никуда не исчезнет». Элвис Пресли.

Я вышел на улицу и огляделся по сторонам. Зима в этом году была ни к черту, но это было на руку. Я надел шлем и, заведя мотоцикл, направился к человеку, который мне определенно должен помочь. Боль – это то, чему нас учат, когда ты в ФБР. Это то, что ты все время испытываешь, смотря на смерть каждый день.

– Папа, – вошел я к нему в кабинет. – Мне нужна услуга. Я буду тебе должен.

– Ты мой сын, – поднял голову от бумаг отец. – Ты не будешь мне должен, Адам.

– Я тут не как твой сын.

– Адам, – встал он с места. – Я помогу тебе во всем, о чем бы ты не попросил, и при условии, что твои руки от этого действия не будут в крови. Но будь осторожен, ведь когда-нибудь я верну долг.

Спустя час я вышел из его кабинета и направился в тюрьму Аттика. Я не знал всей истории Алекса, но я знал достаточно, чтобы сделать ему больно.

– Адам, – вошел в комнату Алекс. – Какая неожиданная встреча.

– Ты знал, что я приду.

– Конечно, – засмеялся он. – Я ощущаю каждый день, как ты дышишь мне в спину. Я ведь могу столько сделать от сюда. Например, можно ей ноги сломать, чтобы она больше не смогла ими обнять тебя, когда ты будешь ее трахать.

Я поднял взгляд на камеру, и запись прекратилась, когда загорелась красная лампочка.

– А теперь послушай меня, – схватил я его за шею. – Через несколько дней я разберусь со всем, а до этого времени советую не делать резких движений. Я заплачу сколько надо, чтобы руки самому об тебя не марать, награду за твое дохлое тело объявлю, если с головы Донны упадет хоть один гребаный волос.

– Ты посадил меня сюда, – откашлялся он, когда я оттолкнул его. – И знал, что я долго не просижу тут.

– Да, ты тут, потому что я могу это сделать.

– Считаешь себя крутым?

– Да. А ты никто. Ты столько лет прикрывался ею, подставляя ее под прицел.

Я еще раз взглянул на камеру и достал из ботинка охотничий нож.

– Что ты делаешь, черт возьми? – закричал этот кретин. – Все узнают!

– Об этом я уже позаботился, – ответил я тихо.

Я ударил его ножом в живот, и Алекс снова закричал, отскакивая. Он пытался убежать, но мне было плевать, что у нас явно неравные силы. Мне нужно было его припугнуть, чтобы он не добрался к Донне и малышке.

– Что у вас есть общего? – спрашивал я, смотря на него. – Почему Донна защищает тебя?

– Она любит меня, – испустил Алекс смешок. – У нас есть общий ребенок, правда, я не знаю, жив ли он.

Я снова пересек комнату и провел ножом от его ключицы к ребрам, смотря как кровь стекает по коже. Я уже более, чем достаточно повредил его, но у меня перед глазами была красная пелена, и я хотел его покалечить. Схватив Алекса за одежду, я ударил его кулаком по лицу, явно сломав нос.

– Это тебе за боль, причиненную Донне, – прорычал я. – Ты будешь страдать, пока я не закончу. Тебе никогда не следовало прикасаться к ней, – бил я его каждый раз, чувствуя, что мне становится легче. – За каждую секунду ее страха ты получишь то же самое, а потом сдохнешь.

Затем я вышел из камеры и качнул головой охраннику, что закончил. Я знал, что будет дальше, и пусть я был больным на всю голову, но я наслаждался болью этого кретина.

Я соскучился по нашим разговорам с ней и по ее запаху. По тому, как она засыпала у меня на груди и каждое утро просыпалась, повернувшись спиной ко мне. Она занималась со мной сексом и разговаривала, потому что хотела. Хотела именно меня, а не что-то от меня. Донна изранена, но она всегда боролась. Это была ее дальняя дорога за всей этой красивой упаковкой. Знал ли я когда-нибудь подобную женщину? Нет. И я понял, что, несмотря на все, я не готов отпустить лучшее, что я когда-либо встречал. Но в то же время я помнил, как она освободилась из моей хватки. Как она смотрела на меня. Я так хотел прикоснуться к ней. Дерьмо. Я не мог побороть это. Я готов был пойти на что угодно, чтобы она вернулась ко мне.

Я прошел по коридору и вышел на улицу. Холодный воздух ударил мне в лицо, и я двинулся дальше. Завернув за угол, я ударил кулаком по кирпичной стене сначала один, второй, а затем и третий раз. Я хотел, чтобы эта боль заглушила ту, что я чувствовал внутри. Я был потерянным и уязвимым. Я не мог уйти. Никогда не мог ее оставить, даже когда узнал, что все, что она говорила, было ложью. Реальность беспощадна. Я испытывал ярость от того, что пытался вытащить ее оттуда, откуда нет выхода. И самое отвратительное было то, что даже сейчас я хотел Донну. Хотел ее больше всего на свете.

Но я не был Брайаном, как и Донна не была Эмили. Эмили любила моего друга и сражалась за него и его чувства больше, чем способна обычная женщина. Донна никогда бы не сражалась за меня.