Текст книги "Дьявол просит правду"

Автор книги: Жанна Голубицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– О да, у меня была великолепная школа! – признает Айрапет. – Мамуля от меня никогда ничего не скрывала. Но все жизненные реалии, красивые они или не очень, настойчиво предлагала проанализировать.

– И мы садились и анализировали, помнишь? – подхватывает «наша мать». – Я растила Андрюшу одна, и делиась с ним и трудностями, и радостями. Это был единственный путь дать ему необходимый жизненный опыт. Ведь рядом не было взрослого и умного мужчины.

– Зато было много молодых и глупых, – вворачивает мой главред. И я еще раз с оттенком зависти поражаюсь вольности нравов, царящей в этой по сути такой благопристойной и даже религиозной семье. Я бы не могла заявить такое своей маме! Даже если бы это было правдой. Может быть, я и есть тут главная ханжа? Засланный казачок в обществе самодостаточных раскрепощенных людей?

– Ну не только молодых. И не всегда глупых, – как ни в чем не бывало, откликается Елена Андреевна. – У меня было множество любовников, и я не скрывала их существования от Андрюши. – Каждый из них привнес что-то в мою жизнь – и в материальном плане, и в духовном. Меня до сих пор крайне раздражает, когда про успехи какой-нибудь дамы недоброжелатели уничижительно говорят: «Ну конечно, она ведь любовница такого-то…» А женщины еще и добавляют свое лицемерное «фи». Я на это всегда удивляюсь: «Так в чем проблема? И ты пойди и стань любовницей такого-то, и у тебя будет все то же самое!» На это завистницам ответить нечего. Потому что стать любовницей правильного человека – надо еще суметь. А уж стать ему дорогой настолько, чтобы он не отделался шубкой и машинкой, а сделал для тебя действительно что-нибудь полезное – вообще целое искусство! А скрывать собственную никчемность под маской порядочности – типичное ханжество! Да, никто из моих мужчин не остался со мной рядом навсегда. Никто не стал Андрею полноценным отцом. Но, тем не менее, абсолютно каждому из своих мужчин я искрнне благодарна. От каждого из них мне удалось получить именно то, в чем на тот момент я более всего нуждалась. Иногда они просто открывали передо мной нужные двери, а уж входила я в них сама.

– У вас редкая… – я опять с трудом подбираю слово, – как говорят иностранные хедхантеры, open personality!

– Да, открытость, – подхватывает «наша мать». – По-русски не звучит, потому что мы не оперируем этим понятием. А зря. Душевная открытость – свидетельство того, что человек состоялся. Тут иностранцы правы.

– Да уж, туману вокруг себя обычно пытаются напустить те, кому на самом деле нечего сказать и показать, – подает голос Даша.

– Абсолютно согласна с тобой, Дашенька. Замкнуты и таинственны чаще те, кто хочет казаться сложнее, чем он есть на самом деле. А также те, кому есть что скрывать, кого что-то гложет… Люди же с большим опытом и насыщенным внутренним миром обычно открыты, не замечали? – Елена Андреевна оборачивается ко мне. Взгляд у нее пристальный, но почему-то совсем меня не напрягает, хотя я не люблю, когда кто-то в упор смотрит мне в глаза.

– Конечно, замечала! – весело отзываюсь я. – Что далеко ходить? Вот, например, ваш сын. Искренне рекомендую – всегда говорит только правду, только в глаза и ничуть при этом не комплексует.

– Мама, я тебе еще не рассказал! – влезает Айрапет. – Эта дама, которую ты видишь, вовсе не такая милашка, какой хочет казаться! Знаешь, что она сделала с моей Альбишей?

– Если вырвала с корнем, то и молодец! Твоя Альбиша – это бзик! – строго резюмирует маман. – Не мешай, Андрей! Мы очень мило беседуем. Дай мне повспоминать прошлое: я же немолода уже, и мне порой нестерпимо хочется удариться в воспоминания.

– Мне очень интересно! – подбадриваю ее я.

– У меня была, чего греха таить, весьма бурная молодость. Но я не стесняюсь – ни своих побед, ни своих провалов. Я ими горжусь: это мой опыт. Вы не поверите, деточка, но в юности я была хиппи, дитя цветов! Я тоже писала стихи. Мои кумиры живут в Серебряном веке. Я увлекалась спиритизмом. Потом таро. Рисовала акварелью. Да чего только я не делала! Даже марихуану покуривала. Но особенно уважала алкоголь. Помню свои студенческие вечера: все сверстники были на танцах, а я сидела у окна, пила вино и писала стихи. Кстати, я до сих пор считаю, что алкоголь – это квинтэссенция разума и катализатор творчества. Но когда – и если! – разум и творческий потенциал превышают пространство, которое может дать алкоголь, нежная дружба заканчивается. Разум протестует против алкогольных рамок, тело протестует против алкогольных ломок. Начинается война ни на жизнь, а на смерть или, если повезет, разлука без печали. И затем – полное торжество разума. Мне повезло, но я многое повидала и испытала. Мне есть, что рассказать детям.

Своим и чужим.

– И это очень ценно, – поддерживает Даша. – Потому что честно.

– Только честно! Ведь я сама через все это прошла и знаю, о чем говорю. Это не пустые нравоучения. Возможно, это непедагогично, но и здесь все упирается в деньги и возможности. Алкоголь и наркотики – это дурман для бедных. Бедных финансово и бедных духом и воображением. Потому что на свете полно радостей высшего порядка, которые можно получить, если у тебя есть деньги. И если ты способен их воспринять. Алкоголь проникает в мозг даже верблюду, а природу, духовные практики, славу, власть, любовь – надо еще уметь прочувствовать, пропустить через себя и пустить в себя. Это дано не всякому. А деньги – это про то, что тех, кто наслаждается духовным, отрицая материальное, обычно считают чудаками. Если же в человеке есть душа и широта восприятия, деньги только усилят для него контрастность и красоту мира. А быдляк – не в социальном, а в нравственном смысле этого слова – пил, пьет и будет пить. Накрывать столы и брататься… И за этими же столами с наслаждением делать изгоями тех, кто просто чувствует мир острее и при помощи психоактивных веществ пытается отретушировать картинку, а не стать дружным поющим и тостующим стадом. Интересно, что самые яростные ханжи берутся как раз из самого центра этого стада.

Так вот откуда у Айрапета имеется навязчивая тенденция порицать «быдляк»! Наследственность-с, что поделаешь!

– Из-за быдляцкого подхода, – подтверждает мою догадку «мать наша», – пропало и пропило свой дар целое море талантливых людей. Им просто не дали разбогатеть – ни материально, ни духовно. И они не успели прочувствовать, что такое кайф от жизни. Естественный адреналин и естественный драйв. Их не могли простить за то, что они не как все: или не пьют вовсе, или пьют запоями. А простить не могли, потому что боялись и понимали – у них бешеный потенциал! И общество, выписав им длительный алкогольный наркоз, производило страшные операции на психике и самооценке своих лучших представителей. Хотя алкоголь как элемент стиля мне до сих пор приятен. Мне нравится, когда пьют красиво. Мой сын ни разу в жизни не напился пьяным, и я горжусь этим.

– Ну да, хит группы Suggs «No more alcohol!» – практически его гимн, – поддакивает Даша.

– Да потому что это реальный хит! – встревает Айрапет. Ему явно хочется хотя бы в домашнем кругу оседлать своего любимого музыкально конька. – Не зря же из всех ремиксов с их альбома «The Lone Ranger», именно эта песня взлетела на вершины чартов! Отличный ритм, аранжировка. И, конечно, тема многим небезразличная.

– Не всем женщинам так везет с мужьями в этом вопросе, – Даша тонко улыбается. – И не только в этом. Спасибо вам, Елена Андреевна, за то, что мой Андрей так похож на вас!

Любуясь этой трогательной семейной сценой, я невольно представляю себе, как я обворожительно улыбаюсь и говорю: «Спасибо вам, Рыба Ивановна!» И уточняю: «За то, что мой Стас ни капельки не похож на вас!»

– У моего мужа главная эрогенная зона – его мама, – шепчет Даша мне на ухо.

– У моего тоже! – отвечаю я ей взаимностью.

Мы хихикаем как две заговорщицы.

После необыкновенного китайского чая, настоенного на каких-то редких травах, Елена Андреевна начинает откланиваться:

– Простите, если заговорила вас, деточка, – обращается она ко мне. Мои-то дети уже привыкли, – «мать наша» ласково смотрит на сына и невестку. – Я, каюсь, люблю поиграть с новыми для меня людьми в этакий психологический покер. Мне интересно, с какой стороны человек при этом раскрывается. Бывают забавные неожиданности. Но вы мне нравитесь, это честно. Не сомневайтесь: вру я гораздо красивее! А это незатейливая, но искренняя констатация факта. Спасибо за приятный вечер и доброй ночи.

С этими словами «Мать наша» уходит в сад – подышать перед сном. Айрапет ее сопровождает.

Тут Даша подмигивает мне и увлекает куда-то вглубь дома, к лестнице, ведущей вниз. Уж не в тайный ли винный погреб мы идем? Я уже ничему не удивлюсь.

Мы с супругой Айрапета спускаемся в полподвальное помещение и оказываемся в уютном зальчике с приглушенным светом. Это не погреб, но сигарная комната. Даша с наслаждением забирается с ногами в мягкое кожаное кресло и жестом предлагает мне последовать ее примеру.

– Ну теперь хоть спокойно поболтаем! – облегченно вздыхает она. Видимо, при всей внешней любви, и в этом святом семействе все-таки работает неумолимый жизненный закон: свекровь другом быть не может.

Что ж, курс материнской мудрости мы уже прослушали. Теперь, видно, настало время курса гламурной жизни от жены главреда.

Хотя Даша мне искренне симпатична.

– Я всегда ухожу сюда, – говорит жена моего главреда, – когда устаю от посторонних глаз и ушей.

– От свекрови, что ли? – предполагаю я.

– Да нет, – смеется Даша, – она сама от меня прячется. Любит посидеть в тишине, почитать. Ее любимое место в доме – библиотека. Видимо, она разделяет мое мнение, хотя мы вслух никогда это не обсуждали. Самые наблюдательные и любопытные – это дети и прислуга. И с тех, и с других, как ты понимаешь, взятки гладки. Болтать и делать из «подгляженного и подслушанного» свои собственные выводы им никак не запретишь. Кстати, не замечала – и дети, и прислуга почему-то всегда уважают силу больше, чем любовь? Вывод для нас, слабых женщин – просто соблюдать правила. То, что не предназначено для всех ушей подряд – обсуждается в помещениях со звуковой изоляцией и непрозрачной дверью. Например, в сигарной. Отличное место!

– Да, классное! – соглашаюсь я.

В сигарной комнате полумрак и тишина. Только мягким рассеянным светом бликуют напольные канделябры. Даша щелкает пультом, и из невидимых динамиков начинает литься мелодичная этническая музыка. Я узнаю распев кришнаитских мантр:

– Красиво! – хвалю я.

– И очень успокаивает, – откликается Даша.

Она щелкает другим пультом и откуда-то из стены вдруг выезжает огромный зеркальный бар, полный разнообразных напитков. Ага, а вот и погреб! Я была почти права.

Даша достает из чудо-бара красивую бутылку темного стекла с явно старинной этикеткой:

– Коллекционный коньяк, муж увлекается. Вот уже много лет собирает. 70 лет выдержки, провинция Cognac. Но, думаю, Андрей нам простит, если мы слегка пригубим его коллекцию за знакомство. Ну что, брудершафт? – Даша разливает тягучий золотистый коньяк в крохотные изящные рюмочки.

– Брудершафт! – я поднимаю свою рюмку. Мы чокаемся, целуемся и переходим на ты.

Из того же бара супруга Айрапета извлекает огромную коробку коллекционного же швейцарского шоколада. Им мы и закусываем.

Под коньячок Даша рассказывает мне о своем житье-бытье. Сетует, что стала забывать русский. В отличие от русских гранд-дам, на Антибе она обосновалась отнюдь не в поселении из олигархических вилл, которое в народе прозывают «русской гламурной деревней». Даша с детьми живет в деревне самой настоящей – только французской. Так захотел Айрапет и купил миленькое шале прямо в местной деревушке. Поэтому и сама Даша, и дети общаются в основном с местными, на француском. Соотечественников видят не так уж часто – только, когда на Лазурном Берегу сезон и стартует череда званых вечеринок.

Даша явно не бьется в экстазе перед могуществом финансовых воротил, которых, наблюдает регулярно – но не в телевизоре, как мы все, а живьем. Она рассказывает о них не с приличествующим случаю подобострастием, а скорее с насмешкой. Признаться, я и ждала от жены Айрапета чего-то в этом духе. Не случайно же в Даше все не просто говорит, а буквально вопит о принадлежности к богеме. В лучшем смысле этого слова.

Она очаровательна, обаятельна, и я невольно попадаю в ее орбиту и начинаю по ней вращаться. Через полчаса общения я уже не просто хочу, я мечтаю стать такой же, как Даша!

Из наших земляков жена моего главреда, как я правильно догадалась, дружит в основном не с VIP-женами, а с богемой – с режиссерами, актерами и писателями. А самые лучшие ее друзья – Филипп Янковский и его жена Оксана Фандера. О Филиппе и Оксане Даша отзывается очень тепло, как о людях по-настоящему творческих, с тонким вкусом, отменным стилем и адекватным пониманием того, что значит любовь и дружба.

В процессе разговора я убеждаюсь, что Даша – не только приятный собеседник и легкий в общении человек, но и настоящий телепат. Она заводит разговор о пластике.

Разумеется, этот разговор я усердно поддерживаю. Мне как раз не хватает для статьи чьих-то личных впечатлений. А тут их оказывается в изобилии! И, что интересно, жена Айрапета и не думает их скрывать! А ведь бычно дамы делают из своих тюнингов страшную тайну.

– Представляешь, приезжает тут к нам на мыс один толстый русский владелец заводов, газет, пароходов. Жена у него еще такая противная. Правда, он без нее был. Я его повела в элитный пляжный клуб. Лежим, загораем… Он меня разглядывает с ног до головы. Довольно откровенно. А в бюст прямо-таки уперся глазами. А потом вдруг как докопался: скажи честно, ты сделанная? Мне тут мои имиджмейкеры объяснили, что такого от природы быть не может – закон тяжести, растяжение тканей и все такое. А у тебя вон как все торчит! Думал, сейчас я хлоп – и в обморок! Типа догадался, змей! Но не на ту напал. Мне-то, на мое счастье, все по фигу. Я ему говорю: «Елки! Я так рада, дорогой! Видно, я так безумно хороша, что даже навожу тебя и твоих прихвостней на мысли об эстетической хирургии! Тебе адресок дать? Сам сходишь или жену пошлешь?» Он и сдулся. Козел.

– А ты делала грудь? – прямо спрашиваю я. Она же сама начала рассказывать, отчего не спросить?

– Ну да, конечно! Я это особо, конечно, не афиширую, но и не скрываю как страшную тайну. Я вообще не вижу в пластике ничего такого, о чем следует говорить страшным шепотом. Если женщинам приятно думать, что я вся искусственная, пусть думают. Я не против. Согласна даже на вставную челюсть. Большинство особ женского пола все равно меня терпеть не могут. А мужчинам если нравится полагать, что я a la naturel, я тем более не против! И очень даже за. Это и есть искомый консенсус. Потому что пластика – дело глубоко личное и такие вещи каждый решает для себя сам.

– Мне кажется разница тут в том, для чего это сделано – для себя или для окружающих? Кого больше хочется обмануть – природу, время или людей? По мне, если выглядит красиво, то и без разницы – пластика это или нет.

– Ну, нормальным людям, естественно, без разницы. Но не забывай: есть и те, кого хлебом не корми, а дай перемыть ближнему кости. Особенно, если этот ближний – красивая и успешная женщина. Поэтому право на личную тайну, конечно, должно быть у каждого. Вот, например, с Семенович поступили просто по-свински!

– А что с ней сделали? И кто?

– Да какие-то ваши смежники. Какая-то газетка, забыла название. Не то «Жизнь», не то «День», не то еще кто-то. Даже мой Андрей возмутился. Хотя это, в сущности, ваш профиль и ваши коллеги.

Даша рассказывает, как некие желтые журналюги разыграли Аню Семенович. Они разузнали название и адрес клиники, где Аня якобы проводила увеличение груди. И позвонили ей от имени девушки с ресепшна этой клиники. Сказали, что у них проводится плановый осмотр всех пациентов, перенесших операцию в такой-то период времени. И даже придумали причину: дескать, буквально на днях медики выяснили, что силиконовые имплантанты именно той модели, которые стоят у Ани, имеют свойство со временем мутировать и выбрасывать в организм некие вредные вещества. Поэтому всем пациенткам с этим видом имплантов необходим срочный осмотр и направление на ряд анализов. Короче, Ане надо взять свои снимки до и после операции (такие имеются у каждой пациентки пластического хирурга) и в назначенный день и час прибыть в клинику. Бедняжка поверила и прибыла. А у входа в клинику ее уже подкарауливали эти мерзкие репортеришки. Она и ахнуть не успела, как они вырвали папку со снимками из ее рук и скрылись. А что ей было делать? Не гнаться же за ними! Семенович просто вошла в клинику, где и узнала, что оттуда ей никто не звонил.

– Вот таких журналистов я реально ненавижу! – резюмирует жена моего главреда. – Такие убили принцессу Диану.

– Какой ужас! – возмущаюсь я. – Нет, мы так никогда не делаем, упаси Бог! Айрапет… то есть, прости, Андрей Айрапетович нас бы прибил за такой подход!

– Как-как? Айрапет? Прикольно! – Даша хохочет. – Я теперь тоже буду его так называть. Айрапетик, съешь рулетик! Ну так вот, мой Айрапетик – человек, конечно, сложный, со своими тараканами, но отнюдь не подлец. Он никогда не пытается нажить на чужой беде. Я это ценю.

– Ну а с Семенович-то дело чем кончилось? Вышли снимки где-нибудь?

– Я точно не знаю. Андрей говорил, что вроде ей звонили и предлагали их выкупить. За какие-то бешеные бабки. Но я не в курсе, пошла она на это или нет. Сама я снимков никаких нигде не видела. Но вот слухи пошли точно. Только ленивый не обсудил Анькины сиськи!

– Представляю, как она бесилась!

– Бесилась? Не знаю, – задумчиво откликается Даша. – А я вот люблю, когда вокруг меня бродят слухи. Это у меня профессиональное: ведь я по образованию пиарщик, специалист по политтехнологиям. И я четко знаю: если вокруг тебя идут какие-то сплетни, значит ты – личность заметная, неординарная и не оставляешь равнодушной толпу и ее отдельных сереньких представителей. Ты замечала, что обычно роль судей берут на себя те, кто сам ничего не делает? Они и так очень заняты: им надо осуждать других и оценивать их поступки. А кто никуда не движется, тот и не спотыкается. Не падает и не ушибается. Именно поэтому они святые, а мы такие и сякие. В этом смысле мне очень нравится Анджелина Джоли.

– Мне тоже! – радуюсь я.

– Ну тогда ты знаешь: все свои интервью она начинает с самого подробного перечисления своих пороков. Они перестают быть страшной тайной, и уже никому не интересно на них спекулировать. Да, я резала себя ножом, да, я люблю похороны, да, я спала с женщинами и пробовала все виды наркотиков… Что-то еще интересует? Сейчас расскажу! Это моя жизнь, и она мне нравится. В этом я полностью солидарна со своей свекровью: наши ошибки и поражения – это и есть наш бесценный опыт, помогающий нам идти по жизни дальше. Причем, идти с песней. Своевременная работа над собственными ошибками – залог будущих успехов. А вот те, кто самовыражается только в пересудах о других, на самом деле личности очень зависимые. Как только они утрачивают возможность с таинственным блеском в глазах выбалтывать чужие секреты, у них буквально выбивается почва из-под ног. Вместе с не своими тайнами они теряют собственное «я». Ведь основной контент их личности – это трансляция информации о других. Потому как, увы, собственного содержания у них нет. Так что лично я готова провести пресс-конференцию для всех желающих и подробно рассказать, какая я испорченная женщина, какие у меня сомнительные моральные принципы и как много допущений в моем понимании того, что такое хорошо и что такое плохо. Я с удовольствием изложу в деталях все свои тайные страсти, пороки, чаяния, ошибки и искания. Я даже могу их наглядно продемонстрировать! – Даша хохочет.

Дашин подход к жизни меня восхищает. Пытаюсь адаптировать его под себя, чтобы попробовать перенять.

Как журналистка и как женщина, я всеми руками за то, что полезный опыт следует перенимать. И расцениваю это не как плагиат, а как приобщение к богатому ресурсу. Это все равно, что напиться из природного родника. Я уже неоднократно замечала: самодостаточным людям никогда не жалко дать ближнему припасть к их неиссякаемому источнику. Ибо он от этого не скудеет, а только наоборот. Именно поэтому у самодостаточных людей всегда всего много.

А Даша явно одна из них.

– А ты не думаешь, – интересуюсь я, – что на твою пресс-конференцию мало кто придет? Сама же говоришь, есть люди, для которых фантазировать о других – болезненная необходимость.

– Хочешь честно? – прищуривается супруга моего главреда. – Такие люди мне по херу! Мнение больных людей меня не интересует. Здоровых, впрочем, тоже. Меня волнует отношение ко мне только самых близких людей. А кого допускать в свой ближний круг, решаю только я сама, и никто больше! Попробуй, избавляет от множества геморроев.

– Это разумно… – задумчиво соглашаюсь я. – И удобно.

– Некоторое время мы молча курим. Каждая из нас думает о своем. При этом жена Айрапета довольно бесцеремонно разглядывает меня с ног до головы.

А потом вдруг говорит:

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на Анну Самохину времен «Воров в законе»?

– У меня просто прическа такая же, – соглашаюсь я. – Хотя ничего против того, чтобы быть похожей на нее и в остальном, я не имею. Анна мне очень нравится.

– Мне тоже, – откликается Даша. – Она красивая. И ты тоже. Но! Хочешь совет? Только, чур, не обижаться! Мы же с тобой современные женщины! Ты всем хороша, но вот бюст я на твоем месте бы отредактировала!

– В смысле?

– В прямом. Но в данном случае лучшая редактура – не сокращение, как у вас в прессе, а как раз наоборот! Ты же знаешь, как мой муж любит повторять: «Тексты нужно постоянно сокращать…»

– Мне бы этого не знать!

– Так вот. Это только первая часть его фразы. Ее он обычно произносит на работе – для журналистов. А для домашнего пользования – то есть, для меня – у фразы есть продолжение: «А сиськи надо постоянно увеличивать!»

– Не хило!

– Зато справедливо! Я к этому отношусь с большим пониманием. Это красиво, и мужчины этого хотят. Так почему нет?

– Действительно, – задумываюсь я.

– Ну, скажи, кто сейчас ходит с размером B? Надеюсь, ты не косишь под мальчика-девочку в стиле Одри Тоту? Как мне видится, у тебя совсем другой имидж. В целом ты очень секси. И должна уж идти до конца – быть роскошной до кончиков ногтей.

– Надо же! – удивляюсь я. – А я-то всю жизнь считала, что у меня все на месте!

– А у тебя все и на месте, – смеется Даша. – Только маловато будет. Легкое движение скальпелем – и ты практически идеал! Ну как? Что думаешь?

– Пока ничего не думаю, – отзываюсь я. – Но по большому счету – я большая авантюристка…

– Я это заметила, – улыбается Даша. – Если бы ты показалась мне обидчивой закомплексованной ханжой, едва ли бы я завела с тобой этот разговор. Что я, дура?

– Уж кто-кто, а ты-то явно не дура. Или всем бы быть такими дурами!

В сигарной гулко бьют старинные напольные часы. Час ночи. Я прошу кофе и какой-нибудь отбивающий запах Дирол. Ночь на дворе, пора и честь знать!

Даша начинает уговаривать меня не садиться за руль после коньяка. А лучше выпить еще и переночевать у них. Дом большой, места всем хватит. От полноты чувств и впечатлений я соглашаюсь.

Как порядочная жена, звоню и отпрашиваюсь у Стаса. Он не возражает. Теперь в свете моей новоявленной борзинской мудрости муж почти всегда со мной соглашается.

Еще полночи мы с женой Айрапета шушукаемся, как старые подруги. А к утру у меня уже созревает решение: я буду редактировать бюст!

* * *

Клиника, в которую я попадаю по рекомендации Даши, оказывается небольшой, очень стильной и уютной. В ней нет ничего больничного. Персонал очень приветливый и ласковый.

Процедура, на которую я иду, недешева. Но мне разрешают переводить означенную сумму на счет клиники по безналу и частями. Айрапет, грамотно обработанный супругой, обещает мне содействие. Он устроит так, что часть моей зарплаты будет ежемесячно перечисляться на счет клиники. Это будет что-то вроде кредита.

Вот так: нормальные организации дают своим служащим потребительские ссуды на телевизоры и бытовую технику. А ЖП раздает в кредит сиськи!

Операция, которой я, положа руку на сердце, слегка побаиваюсь, на деле занимает всего полчаса. Еще несколько часов на реабилитацию. Их надо провести в клинике, под надзором персонала. Потом можно уезжать домой.

Мой хирург – само обаяние! Очень интересный мужчина! Жаль, что любоваться им мне приходится совсем недолго. Наркоз действует быстро, и я перемещаюсь в иное пространство.

А просыпаюсь уже с новым бюстом. Да с каким! Куда более выразительным, чем был у меня до этого!

Меня отводят в «палату». В ней тоже ничего больничного, скорее она похожа на номер в респектабельном отеле. Лежать мне можно только на спине. Новый бюст, конечно, дает о себе знать ноющей болью. Но мучения мои не критичны, а вполне терпимы. Куда неприятнее спине, на которой приходится лежать.

Я послушно лежу – ровно и неподвижно, как мумия египетского фараона.

Меня кормят с ложечки фруктовым пюре. После наркоза очень хочется пить. Но делать этого в течение нескольких часов не рекомендуется. Как мне объясняют, жидкость может спровоцировать отек тканей.

Уже через час ко мне приезжают Даша и Айрапет. Главред с цветами. Обалдеть! Конечно, Дашина работа!

Айрапет вручает мне роскошные розы и тут же исчезает, сославшись на срочные дела. А Даша остается меня развлекать. И, видимо, развлекаться самой.

Она уютно устраивается на диванчике в моем «номере», ей приносят кофе и чизкейк. Дашу тут все знают. И, судя по всему, очень любят.

Через какое-то время в моей «палате» собирается целая тусовка. Постепенно возле Даши концентрируется почти весь личный состав всех направлений эстетической медицины, представленных в данном заведении.

С нами сидит дама-косметолог, то и дело забегает мужчина-дерматолог, массажистка, специалист по лазерному омолаживанию и даже гидроколонотерапевт – тетя, обещающая эффективное похудание путем глубокой очистки кишечника.

Несколько раз заходит мой импозантный хирург и интересуется, как я себя чувствую. Он почти по-родственному обнимает Дашу, расспрашивает о семье, о новостях, о жизни во Франции. Она приглашает его в гости на Антиб.

– В августе заеду обязательно, спасибо! – обещает он ей, а мне грозит пальцем. – Я смотрю, вы уже бодры и веселы! И в хорошей компании! Но осторожнее: не вставать и резких движений не делать, а то может быть больно.

Благодаря тому, что Даша тут свой человек, при мне травятся профессиональные байки, которые при посторонней клиентке врачи никогда бы себе не позволили. Клятву Гиппократа здесь чтут. Но Дашу, видимо, чтут больше.

Сначала жену Айрапета, и меня вместе с ней, просвещают относительно всех подтяжек Ларисы Удовиченко.

Потом рассказывают, как усердно «тюнингует» себя Маша Малиновская.

А заодно посвящают во все медицинские подробности неприятностей Оксаны Пушкиной и Маши Распутиной.

Но больше всего меня веселят истории звездных «молодух».

Одна юная звездуля из «фабриканток», решив сэкономить время, захотела в один день между гастролями сделать себе сразу все – грудь, попу и ботокс в лицо. Врачи ей не отказали. И в общем-то были правы: кто платит, тот и заказывает музыку. Но вся фишка в том, что, если после операции на груди следует лежать на спине, то после закачивания силикона в ягодицы необходимо лежать строго на животе. А после введения ботокса вообще рекомендуется какое-то время находиться в строго вертикальном положении. То есть, сидеть или стоять. «Сидеть» в случае с фабриканткой и ее новой попой отпадало полностью. Равно как и лежать на спине или животе. На боку тоже нельзя – имплантанты могут съехать вбок.

Медсестры с характерным «доторским» юморком рассказывают, как они полдня пытались закрепить бедняжку в какой-нибудь статичной позе, чтобы не пострадало ни одно из «отредактированных» мест. В конце концов, устав как собаки, все стороны сошлись на том, что пациентка должна все же стоять. Ей соорудили мягкую подкладку под спину и шею, прислонили звездулю к стене и включили телевизор. Бедолага стояла так 5 часов, смотрела MTV. Зато все кончилось благополучно. Что ж, красота требует жертв!

Две другие молоденькие звездные подружки решили на пару сделать себе новые носики. Щебеча как птички, они дружно пришли на консультацию, а потом на прием. Как шерочка с машерочкой, они в паре сдали все анализы и чуть ли не тандемом легли на опреационный стол. Естественно, после операции этих двоих «не разлей вода» разместили в одной палате. По их же просьбе.

И надо же было именно в этот исторический момент закадычным подружкам поругаться!

Уж что они там не поделили, никто не ведает. Но они… подрались! На полном серьезе. Их разнимал весь персонал и сам хирург. С большим трудом клубок из их сцепившихся тел удалось расплести и развести их по разным комнатам. К счастью, их свежепрооперированные звездные носы не пострадали.

А на закуску я узнаю, что в моей клинике также вовсю обслуживаются звездные мужчины – для них проводятся операции по увеличению полового члена.

– И кто это сделал, интересно? – любопытствую я.

Но на этот вопрос персонал отчего-то скромно не отвечает.

Медсестры говорят только, что какой бы знаменитостью он ни был, любой пациент, перенесший вмешательство на пенисе, должен в течение суток неподвижно лежать на спине с перебинтованным и зафиксированным кверху членом.

Пытаюсь представить себе эту картину.

Почему-то этот несчастный, удлинивший свой член, представляется мне в виде пациента травмотологии со сломанной ногой: больной лежит, а его конечность загипсована и подвешена к штанге над больничной койкой.

Меня разбирает дикий хохот. Да уж, чего мы, мужчины и женщины, только не делаем друг для друга! Впрочем, сегодня нет никакой гарантии, что новый бюст не предназначается отнюдь не суженому, а возлюбленной подружке. А новый член – дорогому другу.

* * *

Мой собственный муж узнает о моих подвигах только поздно вечером, когда я возвращаюсь домой. Он, конечно, малость в шоке. Но по большому счету против ничего не имеет.

Уверяю Стаса, что это только к лучшему, что его не предупредили заранее. Я не хотела отвлекать его от дел и заставлять зря нервничать.

Стас слегка успокаивается, но все равно переживает: озабоченно спрашивает, случаются ли осложнения после пластики? И если да, то каков их процент?

Успокаиваю его: говорю, что если меня не нервировать, то осложнения исключены.

На самом деле мне больно шевелить руками. А что-либо поднять я вообще не могу. Разве что сигарету. Видимо, мышцы, отвечающие за подъем рук, как-то связаны с прооперированной областью и провоцируют болезненность. Зато если руками не шевелить, а держать их по швам – полный ажур! Как и не было ничего.