Текст книги "Дьявол просит правду"

Автор книги: Жанна Голубицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Он смотрит с удивлением. Ну, конечно, вот дура – что сказала-то? Я очень рада видеть вас в нашем замечательном лифте, заходите почаще! Ну, бывает, растерялась! Сейчас исправлюсь:

– А я вас знаю! – не слишком находчиво, но все же. Мы ж не на дипломатическом суаре, в конце концов, а в лифте.

– А я вас нет. Вас как зовут?

– Манана! – отвечаю я, прежде чем успеваю опомниться. Вот она, сила внушения Айрапета! Не иначе, как он меня зомбировал!

– Какое редкое имя! Очень экстравагантно.

Мы одновременно тянемся к кнопкам лифта. И одновременно нажимаем – только я на первый, а он на шестой. Лифт издает странный звук, делает судорожный рывок и замирает. Вова жмет все кнопки подряд. Бесполезно – лифт застрял.

Тут снаружи раздаются голоса и крики: «Вова, Вова, ты где?» По площадке пятого этажа кто-то бегает туда-сюда, и кто-то кого-то спрашивает: «Ну куда он мог тут деться?»

Вова обворожительно улыбается:

– Там мой агент, моя визажистка и ваш фотограф. Меня в студии на вашу обложку снимали. Но они мне так надоели все, что я решил от них ноги сделать. Мне сказали, что тут на шестом есть бар. А то запарили вконец: три часа – встань так, сядь этак… Слушай, а не проводишь меня до бара? А то тут у вас сам черт заблудится.

– Да я бы с удовольствием, но боюсь, что мы застряли…

– Ну и хорошо, – Вова не перестает улыбаться. Боже, какая у него улыбка! – Давай тогда болтать. Ты журналистка, Манана, или, может быть, художница?

– Я журналистка. Без пяти.

– А как это – без пяти?

– Мне никто интервью давать не хочет. А вчера вообще послали.

Пресняков заразительно хохочет:

– Это круто! Но ты не расстраивайся! Хочешь, я тебе интервью дам? Раз уж мы так удачно встретились?

Я уже почти влюблена:

– Конечно, хочу!

Крики снаружи все усиливаются и постепенно приобретают истерический характер. Мужской голос басит: «У нас проплачены часы аренды студии!» А женский ему вторит: «А у нас через два часа концерт в ночном клубе! Но что я вам его из-под земли достану, если его нет нигде?» «Слушайте, а может он в лифте сидит?» – догадывается мужчина. В двери лифта раздается оглушительный стук: «Вова! Вовочка, ты там, родной? Отзовись!» Но Вове все по фигу.

Кстати, мобильники в нашем лифте почему-то не берут. И поэтому нам никто не мешает общаться. И это не иначе как судьба! Мне не звонит ревнивый муж, хотя на часах уже почти 11 вечера. А у Преснякова срывается концерт в ночном клубе, но его это, похоже, не слишком волнует. Кнопка «диспетчер» на панели лифта тоже благородно не подает признаков жизни. А через несколько минут и вовсе скромно гаснет. А еще через пять минут гаснет и свет.

В темноте я чувствую волнующий запах «Givenchy Blue» и слушаю его волнующий тихий голос. Очень секси! Вова полушепотом дает мне интервью на самую вечную из тем – за жизнь. Мы чувствуем себя заговорщиками и тихо хихикаем.

– Знаешь, Манана, – говорит он. – Я люблю, чтобы жизнь была полная, насыщенная и красивая – вино, женщины, музыка. Вкусная еда.

– Это называется гедонист, – подсказываю я.

– Ну да. Или эпикуреец, – соглашается Вова.

А он образованный мальчик, кто бы мог подумать! И хорошенький какой! Ой, что это я!

– Слушай, Манана, а хочешь, мы с тобой прямо сюда, в лифт, вина закажем и суши? Я сейчас вниз в ресторан позвоню.

– Я хочу. Но здесь сотовый не срабатывает. Мы с тобой как на необитаемом острове. Нет ни еды, ни воды…

– И все, что нам нужно – только любовь! – подхватывает Владимир.

Мне почему-то вспоминается Людмила Марковна с ее «Вам, девушка, легче повеситься, чем мне отвечать на ваши вопросы». Видела бы она меня сейчас, висящую между этажами в темноте, почти в обнимку с самой настоящей селебрити, которая при этом охотно отвечает на все мои вопросы! Вот я и повесилась, как она просила. Да не одна, а со звездой!

– Так как насчет любви? – настаивает Вова.

Слава богу, что я еще не так стара и закомплексована, чтобы не уметь отличать приколы от сексуального харрасмента. И мерси брату Роме за мою осведомленность в нынешних нравах. Поэтому отвечаю Вове в тон:

– С тобой – легко! Я, кстати, йогой занимаюсь, поэтому со мной удобно трахаться в лифте. И в телефонной будке.

– А ты прикольная! – мой «сокамерник» оценивает ответ по достоинству. – Я тебе свой телефон оставлю. Если понадоблюсь, звони. И с коллегами по цеху могу свести.

Я безмерно благодарна. И уже не влюблена, а почти люблю. Вот что значит звездная харизма! Хотя подозреваю, что у Владимира, помимо звездной, имеется и чисто мужская. Мужественная и обволакивающая.

Нас вызволяют из лифта минут через сорок. Мы расстаемся, крайне довольные друг другом. Я уношу в сумочке Вовину визитку. Мою звезду тут же увлекают куда-то многочисленные ассистенты. Он машет мне рукой. Я машу ему. Беднягу, наверное, повели назад в студию. А я еще долго сижу в заведенной машине, курю и размышляю о странностях любви.

Приезжаю домой. Время пол-первого ночи. Муж опять не разговаривает. Похоже, это становится нормой. Но мне не до него, я же влюбилась! Поэтому, прямо как в старые добрые времена, закрываюсь в комнате и звоню подруге Элке.

Элка – моя самая близкая подруга, в том смысле, что ближе всех живет. В свете городских пробок и немыслимой занятости всех моих подруг семьей и работой, регулярно мы видимся только с Элкой. Если в прошлом веке москвичей потихоньку портил квартирный вопрос, то в нынешнем столетии их явно добьет ситуация на дорогах. Я знаю подружек, которые не видятся годами! Зато регулярно часами трещат по мобильнику – благодаря тем же самым пробкам.

А мы с Элкой как-то дали друг другу слово по субботам встречаться в реале и выбираться в фитнес-клуб, находящийся аккурат на полпути между ее и моим домом. Посещать коллегиально постановили pumping – силовое занятие с утяжелением. Не потому что он нам как-то особо сильно понравился, а просто время удобное – 16.00 в субботу. Как раз после занятия можно куда-нибудь в кабачок, восстановить утраченные калории. Мы даже приобрели на двоих семейную клубную карту, чтобы стимулировать собственную посещаемость. И, надо признать, иногда нам это удается. Хотя чаще, конечно, мы все равно прогуливаем. Всегда находится куча уважительных причин. Но зато по пятницам мы исправно звоним друг другу с вопросом, полным подозрения: «На пампинг завтра идешь?»

Все звонки, сделанные не в пятницу, означают, что у одной из подруг случилось нечто экстренное.

Сегодня как раз не пятница.

К счастью, Элла как раз из тех, кто ложится поздно и на ночь глядя не прочь потрещать о любви. Хотя в плане работы Элка загружена ничуть не меньше остальных моих подруг. А то и больше. Весь фокус в том, что у нее нет мужа. И поэтому есть время на себя. И на меня.

– Эл, тебе Вова Пресняков нравится?

– Это который, старший или младший?

– Младший.

– Ты сдурела? Или выпила?

– Нет, ну ты мне скажи – как он тебе?

– Ну, внешность в стиле Ди Каприо, только хуже.

– Сама ты хуже! – я не на шутку обижаюсь. – Ди Каприо твой – вообще никакой, толстый, слащавый и женоподобный. А вот Вова…

– Спятила! – констатирует Элка. – Тебе ж говорили, сиди на кафедре в Универе и не лезь не в свое дело. Да что случилось-то? А ну колись!

– Я в ЖП с Пресняковым в лифте застряла и почти час сидела! – победоносно сообщаю я. – И он такой обаятельный! И такой милый! А красавчик какой! В общем, твой Ди Каприо и близко не валялся!

– Ты так говоришь как раз именно потому что он близко к тебе не валялся, – отзывается Элла терпеливо. – Если бы ты почти час просидела в лифте с Ди Каприо, небось сейчас по-другому бы заговорила. Если вообще не потеряла бы дар речи! Ты просто попала в энергетическое поле очень харизматичной личности, коими, к твоему сведению, являются почти все публичные персоны.

Элла у нас директор по персоналу в крупной компании и в личностях разбирается. А для мужиков у нее и вовсе имеется отдельный «знак качества», который она, увы, почти никому не присуждает.

Если бы спутники жизни продавались в каком-нибудь супермаркете типа «Азбуки вкуса», у Эллы непременно был бы самый дорогой и самый качественный экземпляр. Элка никогда не жалеет денег на хорошую вещь. Но поскольку такой услуги у нас пока нет, а моя подруга – человек занятой, она предпочитает обходиться вовсе без спутника. По ее мнению, уж лучше никакой, чем некачественный. А искать достойный штучный товар ей просто некогда. Но при этом она, как требовательный потребитель, чутко улавливает недостатки в массовой мужской продукции и прямо и нелицеприятно указывает их владелицам на очевидный брак:

– Я бы на твоем месте ни секунды не жила бы с этим козлом! – это наиболее ходовой комментарий семейной жизни, который можно получить от моей подруги Эллы.

Элка в принципе никогда не пользуется товарами не высшего качества. Я ее за это уважаю. Но лично себе не могу позволить такой роскоши. Порой какая-нибудь дешевая подделка куда милее моему сердцу, чем изысканный де-люкс.

– Эл, и что там, в этом энергетическом поле харизматичной личности?

– А ничего, впечатлительная ты моя! Сиреневый туман, специально рассчитанный на таких дурынд, как ты! Вон я вчера на конференции рядом с Германом Грефом сидела. И ничего, сплю – то есть, не сплю спокойно.

– Ну ты и сравнила! Греф и Пресняков. Это как…

– Ну да, лед и пламень. Гений и злодейство. Моцарт и Сальери. Ладно, душа моя романтическая, мне завтра рано вставать, сорри! Красивых тебе снов про Зурбаган и стюардессу по имени Жанна. Только ты сильно не перевозбуждайся, годы-то поди уж не те. Да и мужа напугаешь…

И Элка вешает трубку. Ехидна!

Все это время Стас мается под дверью, пытаясь подслушать наш разговор, и, как только я вешаю трубку, не выдерживает:

– Что это ты со мной не разговариваешь?

– Так это ты не разговариваешь!

– Так вот я спрашиваю: как день прошел? Кто задержал тебя так, что ты снова припылила в ночи? Опять твой Айболит? Он на помощь к нам спешит?

– Выучил, что ли?

– В Лизкиной книжке посмотрел. А что ты там так красочно Элле в телефон нашептывала?

– Ничего.

– А я слышал. Ты Преснякова видела? Ну и как он вблизи?

– Никак.

– Милая, расскажи и мне про его харизму. Так всем будет легче. Зачем заводить тайны друг от друга? Может, все же договоримся, что ты не будешь ничего от меня скрывать?

– Не договоримся, – устало отвечаю я, невольно копируя тон утомленной Гурченко, и демонстративно закрываю глаза.

Вывод через 3 дня работы в ЖП:

Любой минимум полезной информации можно как раздуть до невообразимых размеров, так и свести к нулю. На минимальной фактуре можно выстроить полноценное информационное послание и, в то же время, полноценную фактуру несложно дискредитировать и уничтожить вовремя сделанным комментарием. А какая у Вовки харизма я все равно никому не расскажу!

ГЛАВА 6
ЗАРЕЗАТЬ ХИРУРГА, РАССМЕШИТЬ КЛОУНА И ПРИШИТЬ СТАРУШКУ

«Светская журналистика – это когда людей, не умеющих говорить, интервьюируют люди, не умеющие писать, чтобы было что почитать людям, не умеющим читать»

Франк Заппа

– Манана! Вставай! Я хочу кофе и яичницу! – муж с размаху швыряет в меня кошку. Делия от ужаса вцепляется когтями в мою подушку. Спасибо, что не в лицо. На часах всего 7 утра – это невиданно! Я так рано никогда не встаю. А Стасик никогда не ест по утрам яичницу. Дело ясное: муж мстит мне за вчерашнее.

– Манана! – всего через каких-то полчаса кричит мне Ритка в автоответчик. – Срочно приезжай в редакцию! Айрапет прилетел ночным рейсом и уже с 6 утра в конторе ошивается. Хочет всех видеть, так что поторопись!

– Манана! – это братец Рома. – Подкинь до зарплаты 300 баксиков, будь лапонька!

Блин, да что они все, сговорились, что ли!

И самое обидное, что теперь, с Айрапетовой подачи, меня называют Мананой даже самые близкие мне люди! Напрасно я им на это жаловалась! Я-то думала, они мне посочувствуют. Но дурной пример вполне оправдал сложенную про себя поговорку и оказался заразителен. Не пожалели, злые люди, а переняли гадкий опыт! Ну и фиг с ним, впрочем. Заморачиваться над этим мне все равно некогда. Я всех по-другому удивлю! Я не только смирюсь с новым именем, но и сама начну представляться Мананой. Недаром же психологи уверяют: когда принимаешь какой-то факт как данность, он перестает тебя раздражать. А у тех, кто пытается своими «мананами» меня уязвить, исчезнут последние шансы.

Тем более, под этим именем меня уже знает мой обожаемый Вова. И, судя по тому, как оно у меня импульсивно вырвалось при знакомстве с ним, Манана и есть моя истинная сущность. Увы.

Честно жарю дорогому мужу яичницу (чувствую себя виноватой, ведь вчера в лифте я была ему неверна. Пусть и только морально). По дороге честно завожу дорогому брату требуемую сумму (чувствую себя обязанной, ведь он раздобыл мне столь важные контакты). И честно держу свой путь прямо в лапы к дорогому главреду (чувствую себя овцой, ведомой на заклание).

Что ж, ребята, долг платежом красен. Вы меня терпите и наставляете на путь истинный, ну и я вам, так сказать, чем могу… Всегда к вашим услугам. Приходите еще.

С этими мыслями я влетаю в наши ЖП-апартаменты. Айрапет тут же нарисовывается своим любимым способом – внезапно выпрыгивает из кабинета, как черт из табакерки – с рулеткой и вопросом: «Почему дерево опять не выросло?» Вопрос риторический и ответа не требует, но Сам все не уходит и начинает расхаживать передо нами с Риткой как павлин. Что-то тут не то! Обычно он так не делает. Вопросительно смотрю на Ритку. Она взглядом указывает мне куда-то вниз, на пол. Гляжу в нужном направлении и вижу… сапоги! Ах, вот в чем дело!

На Айрапете новые сапоги. Да какие! Супер-стильные казаки из первой линии эксклюзивной мужской коллекции Christian Louboutin For Men, я как раз недавно видела такие в «GQ», который обнаружился у нас дома в туалете. Наверное, его принес Стас. Может, наконец, захотел быть в курсе модных тенденций? Потому что обычно моему супругу на гламурную сторону жизни глубоко плевать, а лично я из всех «глянцев» покупаю только «Vogue». И то исключительно потому, что его главный редактор Алена Долецкая была моей преподавательницей на филфаке. Она вела у нас английский, и мы называли ее Долли. Теперь она модная гранд-дама и видная персона в масс-медиа, а я – начинающая журналистка. Поэтому, почитывая «Vogue», я в каком-то смысле продолжаю у Долецкой учиться.

А вот Айрапет, судя по всему, убежденный модник и метросексуал к тому же. Маникюр делает дважды в неделю, а такое даже не всякая светская львица себе позволяет! И обнову свою не иначе как снял в Милане прямо с подиума! И теперь хочет призвать нас с Ритой в свидетельницы своего гламурного триумфа. Я уже открываю рот, чтобы отвесить должный комплимент… Но, видя это, Ритка в ужасе машет руками: дескать, комментарии не уместны! Видимо, по сценарию свидетельницы должны онеметь от восторга.

Наконец, Айрапет завершает свое модное дефиле и скрывается за дубовой дверью своего кабинета. Благодарные зрители в лице нас с Риткой вздыхают с облегчением.

– Рит, а он вообще женат или нет? – шепотом интересуюсь я. – Или он любит мальчика-модель, ныне музыкального критика Гошу? А то чего-то повадки-то у него страннецкие!

– Женат, да еще как! – шепчет в ответ Ритка. – Его жена – дочь очень крупного государственного чиновника! И красавица при том, что бывает редко. А еще и баба нормальная, что вообще невиданно! У них двое очаровательных детишек, мальчик и девочка. Вообще, Даша живет с ними на Антибе, но, когда бывает в Москве, всегда заезжает в редакцию. Так что ты ее обязательно когда-нибудь увидишь. В прошлый приезд она мне брошь от Chopard подарила!

«Ясно, – думаю, – женушка у нас далеко, на мысе Антиб, и упакована по люксу, раз денег хватает даже на кутюрные брошки секретаршам мужа. А модель, он же музыкальный критик, Гоша – он тут, рядом! И материалы лично передает, в кулуарах, так сказать… И волки сыты, и овцы в порядке. Или это просто я – испорченная, злая и обиженная жизнью тетка?»

Вердикта по этому поводу вынести я не успеваю: Сам вызывает меня к себе в кабинет. Перед ним – мои вчерашние интервью, их ему с утра пораньше всучила Рита. Отмечаю, что на сей раз мои труды лежат не в урне, а прямо на господском столе:

– Манана, ты, конечно, все равно лохушка, но я вынужден признать – лохушка обучаемая! В этом, – он потрясает моими текстами, – есть фактура! А это главное! У тебя есть конкретика, чего я, признаться, от тебя не ожидал. Ты ж у нас фи-ло-лог! – Айрапет произносит это слово таким тоном, каким говорят «уб-лю-док!».

Я скромно молчу. Главред продолжает:

– Я подозревал, что ты воды тут всякой нальешь, филологической. А у тебя все четко: Газманов жрет не мясо вообще, а конкретно шашлык. И даже сказано, из чего. Подсчитано количество калорий на полкило парной ягнятины, приготовленной на барбекю. Логично и умно: сразу становится понятно, что он все же следит за фигурой, хотя вслух мы этого не сказали. Рецепт хороший приведен. Неужто сам дал? Или придумала на досуге? Впрочем, это уже не важно. А оптимальные сочетания с овощами, снижающие общую калорийность блюда – вообще супер! Умница!

Я сейчас лопну от гордости! Еще бы: доброе слово я слышу от Айрапета впервые! Не зря я вчера целый вечер высчитывала калории и дергала из Интернета самые оригинальные и полезные для здоровья рецепты блюд из парной ягнятины.

– Далее. Милявская, оказывается, чаще всего носит не босоножки со стразами от Jimmy Choo и не шпильки от Manolo Blahnik, а валенки. Неожиданно, но приятно. Потому что не банально. А то все эти понты уже читателей достали. И опять-таки сказано, почему. Чтобы ноги отдыхали. Причинно-следственная связь – налицо. Лолите уже не 20, а ноги от постоянных каблуков болят, это все бабы за 30 знают. И их тут не обманешь: мол, а я не такая, как вы, я вечная полька-птичка… Милявская пойдет.

Вау, сегодня явно мой день! Но тут вид у Айрапета становится хитрым. Я чую недоброе и настораживаюсь.

– А вот про Людмилу Марковну у тебя вообще ничего не сказано. Но я и сам догадываюсь, почему. Она тебя нах послала, как я тебе и предвещал! – Айрапет радуется как ребенок. Возможно, ему приятно, что теперь он не один посланный, нас уже двое. А двое – это уже почти целая колонна, идущих на хрен. И тут уж не до мелких взаиморасчетов – кого первого, кого последнего… Все равно все там будем.

Я открываю рот, чтобы пояснить ситуацию. Но главред машет на меня рукой: молчи, мол.

– Можешь не оправдываться. Так тебе и надо. Людмила Марковна – уважаемый деятель искусств, великая актриса и прекрасная женщина! – в голосе Айрапета нет и намека на сарказм, только искреннее уважение. – А ты впредь не лезь со свиным рылом в калашный ряд. К ней нужен особый подход. Вот через полгодика вернемся к этому вопросу. Если я, конечно, к тому времени еще буду с тобой разговаривать!

– Андрей Айрапетович, а я еще хотела предложить… Я с Пресняковым-младшим могу интервью достать! – я не в силах скрыть гордости.

– Достать! Ну ты сказала! Сейчас интервью с ним любой дурак может достать, потому что оно вышло в нашем прошлом номере! И Вова даже у нас на обложке. Ты что, издеваешься? Ты «ЖП-Бульвар»-то хоть просматриваешь? Или чукча не читатель, чукча – писатель?

Вот блин! А я-то думала: мне несказанно повезло! Ну ничего, я все равно зафиксирую на бумаге нашу с Вовкой задушевную беседу, вдруг когда-нибудь пригодится! Тем более, рассуждали мы о вещах «вечнозеленых» – о любви, о жизни, о супружеской верности…

Тут Рита докладывает по селектору, что пришел некто Миша. «О, Мишель!» – опять радуется главный. Видимо, у него сегодня хорошее настроение. Радостное. Может, дело в новых сапогах? Говорят же, что удачная обновка может в одночасье сделать женщину гораздо более терпимой. Наверное, не только женщину. Но и главреда ЖП тоже.

В кабинет входит рослый, красиво подкачанный le homme fatal – из тех, что, в понимании российских женщин, без разговоров тянут на статус «мачо». Лет 35. Или 40, но очень здоровый образ жизни. Глазки карие, взгляд живой. Улыбка открытая и белоснежная. Стильные, слегка потрепанные джинсы, сексуально обтягивают аккуратную попу. А что еще нам, бабам, надо для счастья?

Айрапет выскакивает из-за стола и от души трясет визитеру руку.

– Вот, познакомься, – поворачивается он ко мне. – Рекомендую! Это наш фотограф Миша, незаменимый человек. Почти что Мишель Конт. Нет, не так! Это Мишель Конт – почти что наш Миша. Перед его объективом раздеваются все, и без лишних разговоров! – главред довольно хихикает. – Мишель, а это Манана. Бьется за звание моей сотрудницы. Так что можете пользоваться друг другом, ребята!

Миша очаровательно улыбается и ласково мне кивает. Уж не тот ли это Миша, с которым девушки-бильды после работы минет репетируют? Память у меня хорошая, а все «корки», услышанные мною в мой первый день в ЖП, я вообще запомню на всю жизнь! Я смущаюсь, улыбаюсь, но при этом продолжаю внимательно его разглядывать: стрижка удлиненная, но не чересчур. Волосы светлые, но не крашеные. Одет в белый свитер без лишних фокусов, но на руке Rolex. И, по ходу, настоящий! Всего в меру: идеально выдержанный портрет личности творческой, но не отрицающей магических свойств дензнаков.

Мысленно я выставляю Мише пять баллов, хотя такого шквала чувств, как Вова в лифте, он у меня не вызывает. Возможно, моя Алла права: стоит мне с ним где-нибудь застрять (захлопнуться, провалиться), как я запою по-другому. Все-таки в тесном закрытом помещении и наедине харизма срабатывает куда эффективнее.

Боже, наверное, у меня кризис среднего возраста! Или, как выражается Алка, последний взбляд. Правда, она имеет в виду мужиков за сорок, нежданно для своих половин открывающих сезон охоты за молодыми юбками. Но я-то не мужик, и до седин в бороде и беса в ребре мне вроде как еще далеко. Но, не могу не отметить, что в последнее время я смотрю на мужчин все чаще и чаще! Причем оцениваю их не отстраненно, как, скажем, картины в музее. А вполне утилитарно – как, например, отбивные в супермаркете. То есть, прикидываю, насколько вкусно мне будет, если они станут моими.

Айрапет истолковывает мое молчание неверно.

– Так ты, девочка моя, хоть знаешь, кто такой Мишель Конт? Ты хотя бы раз в жизни откладывала в сторону свой любимый журнал «Работница» и брала в руки Vanity Fair, американский или итальянский Vogue? Конечно же, нет! Так вот, знай: Конт – это корифей жанра, почти 30 лет в фотографии. Его верные клиенты Gianfranco Ferre, Armani, Givenchy, Dolce&Gabbana, да всех не перечесть! Под прицелом его камеры, – Айрапет явно входит в раж и выражается все более высокопарно, – молчали, смеялись, плакали и раздевались Деми Мур, Джереми Айронс, сэр Энтони Хопкинс, Микки Рурк, Гэри Олдмен, Джеральдина Чаплин… Впрочем, что ты в этом можешь понимать! – и он отворачивается к Мише:

– Мишель, барышню, которую ты наблюдаешь, я отправляю на симпозиум трансплантологов, там юбилей у Шумакова. Потом к Славе Полунину – ну ты знаешь, он сейчас тут проездом, дает всего одно «Снежное шоу» в Новой Опере. И Аниту Цой хочу, моей матушке интересно, как ей удалось похудеть. Манана у нас дама серьезная, целый фи-ло-лог, так что туда ей и дорога. А от тебя мне нужно что-нибудь экстравагантное, но со вкусом, как ты умеешь. Например, Шумакова с пульсирующим человеческим сердцем в руке. Как Данко, несущий огонь жизни людям. Славу я вижу в клоунском гриме, но в обычном деловом костюме. А потом наоборот – с умытым лицом, но в клоунском прикиде, штанах пузырем и все такое. Две жизни великого пересмешника, как звучит, а? Ну и Аниту как-нибудь небанально. Пусть она, например, красит своих баранов в розовый цвет. Акварелью, чтобы потом можно было легко отстирать. А то она уже всем уши прожужжала про свое приусадебное стадо, уж пора из этого сделать какой-нибудь проект. Анита Цой: реинкарнация барана в розовую овцу. Как? Ну скажи: я гений? Ну ведь гений?

Я в шоке. Раз уже, наверное, двадцать пятый за время своего существования в стенах ЖП. Но по-настоящему творческие личности, видимо, понимают друг друга с полуслова:

– Стопудовый гений! – отзывается Мишель. – Только овечек уже красила Мадонна, экологически-чистыми красками. Пусть наша лучше красит мужа в голубой.

– Ты мне проблем хочешь с московским правительством? Анита, конечно, тетка с пониманием нужд прессы, но не до такой же степени! Ладно, уговорил: пусть она просто пасет овец. Как трепетная селянка Мари в подножье французских Альп. Пастораль. Короче, Мишель, ты меня понял. Тебе лучше знать, как ты это делаешь. Но ведь всегда делаешь! Это факт!

– Оки, мой друг, – Миша еще раз одаривает нас своей невозможной улыбкой, – все, я отплыл. Манана, а с вами мы созвонимся. Все мои координаты есть у Риты, ваши я возьму у нее же. Удачи, коллеги! Пока-пока! – и он исчезает в дверях.

А я, как говорил один одессит в старом анекдоте, «шо-то не допонял хохмочки». Куда-куда меня посылают? Какие трансплантологи? Кто в клоунских штанах? И какие на фиг овцы?

– А теперь объясняю для тупых, – Айрапет косит на меня «лиловым глазом» (другим что-то высматривает на экране своего лэптопа) и верно расценивает мой печальный взор, полный искреннего непонимания. – Первым делом мне нужно от тебя, чтобы Газманов и Милявская завизировали написанные тобой интервью для печати. Я их ставлю в ближайший номер. К ним нужна подверстка: к Газманову – любимые рецепты от коллег по цеху. К Лолите – что-нибудь к обуви. Например, любимые модели дамских сумок от звезд. Это легко: обзвони штук пять-шесть звездей и задай всего один вопрос: про любимое блюдо или про любимую сумочку. С этим они, как правило, на фиг не посылают. Кстати, и вопросы задавать, и визировать можешь не лично, а через их пресс-службу, быстрее будет. А можешь вообще перепоручить это дело Ритке, она всю эту кухню знает. Но ответственность – твоя. А дальше ты у нас на выезде.

– С этого места нельзя ли совсем подробно? – вякаю я.

– Можно. Я даю тебе три дня, до конца недели. В редакцию можешь не заезжать, обойдешься диктофоном и ноутбуком. А в понедельник ты должна мне принести: а) репортаж с юбилея Валерия Шумакова, б) интервью с Вячеславом Полуниным и в) интервью с Анитой Цой. Тебе ясно?

– Нет, – честно отвечаю я.

– Что тебе не ясно? – вдруг орет Айрапет. Нет, это определенно клиника: у здоровых людей настроение так не скачет! – Тебе не ясно, кто такой Валерий Шумаков? Это известнейший российский хирург, трансплантолог. Делал шунтирование самому Борису Николаевичу. Пересаживает пациентам донорские сердца с такой же легкостью, как вам, бабам, в салоне приращивают ногти и волосы. А сейчас он стоит на пороге сенсации: еще немного, и Шумаков научится успешно приживлять страждущим любые органы. Даже головы. Не хочешь стать рецепиентом, ха-ха? В доноры тебя все равно не примут: кому нужна твоя глупая голова? А вот тебе Шумаков может приживить башку посообразительнее! Ты там запишись на прием! Скажи – за счет заведения!

Айрапет начинает ржать. Шутка удалась. Мне тоже смешно. Но не по поводу моей головы. Я представила, что будет, если главреду подсадить тело, например, Шнырской в мини-шортах. Или тушу водителя Юры в спортивной толстовке с капюшоном. Маленькая и кудрявая айрапетова голова будет на ней отменно смотреться!

– Хихикаешь? Значит, мысль уловила. В помощь можешь призвать нашу Кейт с сиськами. Она по пластике специализируется, а значит, в органах сечет. Хоть подскажет тебе, что у Шумакова спрашивать. Да, и юбилей у него до кучи. Купи ему цветов там или коньяку, чек принесешь, я тебе по бухгалтерии деньги отдам. Дальше. Полунин, Слава. Ты, помнится, мне при первой встрече что-то там заливала, что делала репортаж с фестиваля театров мимики и жеста? – А память-то у него дай Бог каждому! Я действительно ему об этом говорила. Но кто ж знал, что он запомнит?

– Да, я писала про театральную олимпиаду для журнала «Птюч». Но это было так давно, что уже почти неправда.

– Все мы родом из «Птюча», – констатирует Айрапет, – и это есть хорошо! Значит, с пантомимой ты у нас на «ты»! – явно радуясь собственной смекалке, продолжает главред. – Вот и иди, проведай нашего Асисяя! Полунин, как я сказал, в столице проездом. Живет, наверное, в отеле. Впрочем, я понятия не имею, где он. Сама найди. Моя мама его любит. Блю-блю-блю канари, и все такое! Спросишь его, как мим мима – не мимо ли проходит жизнь?

Главный опять веселится. Аж кудахтает! Ну что бы он без меня делал? Над кем бы глумился? Ведь ему, судя по всему, жизненно необходимо кого-то чморить. Мысль, что я нужна ему как воздух, меня слегка успокаивает.

– Так, и Анита Цой, восточная наша нимфа, из разряда вечных, – ты слышала, что мы с Мишелем решили: она похудела и пасет овец. По ходу общения сама проявишь фантазию. Она баба интересная.

– Андрей Айрапетович, а как мне попасть на этот юбилей-симпозиум? И как выйти на Полунина и Цой?

– Опять тупишь! А как на Газманова с Лолитой вышла? Давай, милая, сама-сама-сама! На симпозиум врачей ЖП аккредитации все равно не дадут, так что придумай что-нибудь. Переоденься медсестрой! А что, очень секси! У тебя белый халат есть?

Я на идиотские вопросы не отвечаю. Мне вспоминается сказка про «иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Я мрачнею на глазах. Но главного это не смущает, он еще и достает откуда-то пирожок и начинает его с аппетитом есть. Небось «мать наша» испекла, с капустой! А я ничего не ела со вчерашнего дня. Вот сейчас он от меня отвянет, и я в столовку пойду. Надеюсь, там сегодня ни хора Турецкого, ни кордебалета Духовой еще не было, и продукты целы, а буфетчицы в адеквате.

– В общем, разберешься, – вещает Айрапет, неприлично чавкая. – Полунина попробуй отыскать через Союз Театральных Деятелей. И вообще – перенимай опыт у профессионалов. Ты с Надей Булкой уже знакома?

– Толком нет. Так, видела мельком. Она материал приносила, когда вас не было, – докладываю я, припоминая томную брюнетку с бюстом, мушкой и недобрым взглядом.

– О, тогда я тебе завидую, у тебя еще впереди море драйва! Наша Булка не журналист, а целый похоронный марш! Она, прямо как студент Раскольников, пришивает старушек. И не каких-нибудь, а гордость страны и нации.

– Как это?

– А так это! Она вот уже лет шесть специализируется на интервью со звездами старшего поколения. На плеяде мастеров, так сказать. Так вот: как она с престарелой примой экрана или сцены по душам побеседует, так бедняжка вскоре Богу душу отдает. Уж сколько раз такое было! Как началось в 2002 году с Татьяны Окуневской, которая на следующий день после Булкиного визита преставилась, так и пошло-поехало. Ты нашу подшивку полистай! Какие анонсы на обложках! 2005 год: «Инна Ульянова свое последнее в жизни интервью дала ЖП-Бульвару». Потом Наталия Медведева, Галина Брежнева… Да только за прошедший 2007 год сколько! «Перед своей кончиной Лидия Смирнова успела поговорить начистоту только с одним человеком – корреспондентом ЖП-Бульвара!» «Прощальное интервью Лидии Ивановой». «У смертного одра всенародно любимой тети Вали Леонтьевой стояла журналистка ЖП-Бульвара!» Булка, то есть. Сплошные откровения со скорбного ложа, в общем. Мы из «ЖП-Бульвара» по Булкиной милости едва не превратились в «ЖП-Некролог»! Но народу нравилось. Даже тиражи подросли.