Текст книги "Глобалия"

Автор книги: Жан-Кристоф Руфин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6

БЕЗ ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ, это было самое засекреченное место во всей Глобалии. Комплекс зданий в уединенном квартале Вашингтона, принадлежавший Министерству социальной безопасности, снабженный подземными туннелями, где курсировал специальный закрытый транспорт, сам по себе был государством в государстве. Но в его лоне скрывался один отдел, о котором никто не упоминал иначе как шепотом: «Антитеррористический департамент». А в самом департаменте существовало еще более секретное подразделение под названием «БИУ», что расшифровывалось как «Бюро идентификации угрозы». Там работал только тщательно отобранный персонал, посетители туда не допускались ни под каким предлогом. Кладя свое генетическое удостоверение на считывающее устройство, Гленн Авраншес всегда с волнением ждал короткого щелчка, который означал, что массивная дверь БИУ вот-вот распахнется перед ним. В это мгновение он каждое утро буквально пьянел от гордости: ведь теперь он не только работал в этом элитном подразделении, но и возглавлял его.

Гленн вошел в свой кабинет, когда утро еще только занималось. Но шеф БИУ уже успел пробежать восемь километров на беговой дорожке, принять душ, побриться и пять минут позагорать в солярии, одновременно прослушивая через наушники последние известия. Потом он просмотрел сообщения, пришедшие на его мобильный, и конфиденциальные послания, доступ к которым открывался только на специальном экране, причем пароль был известен одному Гленну. А в то утро он успел еще и забежать к дерматологу: в выходные у него на тыльной стороне руки появилось уродливое пятно, и Авраншес поспешил от него избавиться.

В вестибюле Гленн Авраншес взглянул на свое отражение в зеркале и улыбнулся. Он был горд и счастлив, что сумел с течением времени придать себе этот динамичный, волевой, светящийся умом облик. Как говорил один выдающийся психолог, чьи выступления он очень любил слушать по радио, настоящей молодости нельзя достичь до семидесятилетнего возраста. Как раз тогда Гленн и почувствовал себя в самом расцвете сил. И вот уже пятнадцать лет, как сил у него только прибавлялось.

Собрание, которое он должен был провести в то утро, проходило в так называемой «плавающей ячейке», чьи стены были непроницаемы для любых волн. Ни одно произнесенное там слово не могло быть услышано извне. В этом кабинете принимались только совершенно секретные решения. Гленн вошел последним: все его сотрудники, мужчины и женщины, уже сидели на своих местах за овальным столом. Он уселся в председательское кресло, в соответствии с демократическими принципами ничем не отличавшееся от остальных. Только на стене за его спиной висел огромный герб. На нем был изображен глобалийский орел с по-отечески распростертыми крыльями, стальным клювом, готовым в любую минуту защитить свой народ, и зорким глазом, который, как поговаривали, символизировал Социальную безопасность. Птицу красиво обрамляли две ленты. На одной из них был начертан девиз на старинном англобальном языке: «In Globe we trust» – «На Глоба уповаем», на другой – «Свобода. Безопасность. Процветание».

– Всем доброе утро, – объявил Гленн, который всегда держался просто и открыто и этим сразу располагал к себе людей. – Спасибо, что вы все уже собрались. Напомню, что у нас сегодня на повестке дня запуск проекта «Новый Враг». Норман, ты не введешь нас в курс дела? Каковы итоги операции на сегодняшний день?

Сидевший справа от него Норман Веласко был старше Гленна, но по карьерной лестнице поднимался медленнее и успел дослужиться только до заместителя. Его скупость, о которой ходили легенды, явно сослужила ему дурную службу. Он всегда выбирал плохих дантистов и хирургов подешевле, так что сам в конце концов стал напоминать залежалый товар: у него были плохо имплантированные волосы, слишком блестящие вставные зубы и многочисленные шрамы, свидетельствовавшие о не удаленных вовремя пигментных пятнах. При взгляде на все это невольно возникала мысль, что Норман, скорее всего, пользуется услугами плохого психолога, со всеми вытекающими отсюда плачевными последствиями.

– Полагаю, нужно напомнить собравшимся, – сказал Норман, – что первая фаза операции «Запуск Нового Врага» завершилась очень успешно.

«Если он таким похоронным тоном говорит об успехе, то как, интересно, он объявил бы о провале?» – подумал про себя Гленн.

– Официальное сообщение, опубликованное нами два дня назад, попало практически во все средства массовой информации. По данным исследований, охват аудитории составляет сегодня 72 процента. Это позволяет предположить, что уже завтра более половины опрошенных смогут правильно указать Нового Врага в списке других подозреваемых.

Кое-кто из собравшихся украдкой позевывал, но Гленн милосердно отнес это на счет раннего часа.

– Разработанные нами репортажи беспрепятственно прошли во всех крупных СМИ. В ближайшие дни мы сможем увидеть квартиру, в которой родился Новый Враг, фотографии его покойных родителей и различные исправительные учебные заведения, в которых прошло его детство. Многие СМИ направили специальных корреспондентов в армейское подразделение, бомбардировавшее антизону, где, как предполагается, может скрываться Новый Враг.

– В самом деле, отличное начало! – воскликнул Гленн, надеясь немного расшевелить аудиторию, вконец измученную нудной речью Нормана. – Есть ли какие-нибудь дополнения у тех, кто принимал участие в первой фазе операции? Прошу вас.

– Психологический сектор был задействован полностью, – сказала блондинка, которая с самого начала собрания то скрещивала, то выпрямляла ноги, отчего из-под стола то и дело раздавался неприятный скрип, – один из наших специалистов выступил на пресс-конференции...

– Отличное выступление! – прервал ее Гленн. – Я его слышал сегодня утром. Ваш специалист блестяще показал, как юноша, в детстве подвергавшийся насилию, мог перенести свое негативное отношение к родителям на общество. А что, этого Байкала действительно били в детстве?

– Конечно нет, – быстро парировала начальница психологического отдела, – он вообще не знал своих родителей. Его забрали у матери сразу после рождения. Но эта реальная биографическая подробность показалась нам недостаточно впечатляющей. Мы рассмотрели другие варианты. Например, сказать, что его подбросили к дверям церкви.

– Насчет церкви тоже совсем неплохо придумано! – воскликнул Гленн, и вокруг послышались одобрительные возгласы. – Почему же вы в конце концов остановились на версии с домашним насилием?

– Тесты показали, что она самая удачная, – сказала психолог. – Версия с церковью могла не заинтересовать далекие от религии сегменты общества, а они составляют большинство.

– Понимаю, – примирительно отозвался Гленн, который всегда был готов отдать должное своим сотрудникам. – А что у нас на политическом фронте?

– Обе главные политические партии собираются выступить с решительным осуждением терактов. Я уже получила копии их официальных заявлений, которые будут опубликованы сегодня утром. Обе партии считают, что виновный и его организация должны быть уничтожены.

Миниатюрную брюнетку, которая произнесла эту тираду, звали Пенелопа. С самого начала собрания большинство мужчин не сводило с нее глаз. На Пенелопе была полупрозрачная блузка с большим вырезом, туго облегавшая красивую грудь. Остальные женщины время от времени бросали на нее испепеляющие взгляды. Но Пенелопа прекрасно знала, что Гленн никогда не даст ее в обиду, и пользовалась этим без зазрения совести.

– Что касается политологов, – добавила она, насмешливо прищурившись, – то они превзошли самих себя. Месяц назад профессор Фондемориньи объяснял по всем каналам, почему наш главный враг всегда останется одним и тем же, и уверял, что основная угроза исходила и будет исходить от секты сокубару. Теперь он точно так же лезет из кожи вон, доказывая, что сокубару неминуемо должны были исчезнуть, а на их место не мог не прийти Новый Враг...

– Да кто теперь помнит, что там было в прошлом месяце? – сыронизировал Гленн, а потом добавил, к полному возмущению всех присутствующих женщин подмигнув брюнетке: – Конечно, кроме нас с тобой, дорогая Пенелопа.

Вышеупомянутая Пенелопа громко рассмеялась, и почти все мужчины тут же последовали ее примеру, хотя их воодушевление было вызвано скорее видом заколыхавшихся под тонкой голубой тканью грудей.

Гленн призвал всех к порядку, решительным жестом открыв крышку своего многофункционального телефона.

– Все это прекрасно. Теперь пора перейти к планированию второй фазы. Посмотрим на календарь... Надо же, завтра День кондитера, – проговорил он как бы между прочим и улыбнулся, – надо не забыть купить круассанов. Ну все, хватит шуток. Мы не имеем права почивать на лаврах. Что у нас запланировано на ближайшие дни для закрепления образа Нового Врага?

Покраснев, слово взял Виме, отвечавший за связи с общественностью.

– Опросы общественного мнения, которые мы провели при подготовке первой фазы, показывают, что определенные моменты нуждаются в серьезной доработке.

– Вы хотите сказать, мы где-то допустили ошибку? – резко переспросил Гленн.

– Если бы я хотел сказать, что мы допустили ошибку, я бы так и сказал, – сухо ответил Виме и покраснел еще сильнее.

Он бросил осуждающий взгляд на Пенелопу, как бы подчеркивая, что его стиль поведения в корне отличается от того, что себе позволяет начальница политического сектора. Он не собирался добиваться внимания и уважения к себе с помощью улыбочек и округлых форм.

– Я хочу сказать только, что участвовавшие в опросе представители разных сегментов общества выражают сомнения относительно предложенного нами Нового Врага. Во второй фазе мы должны помочь им преодолеть эти сомнения.

– И в чем же они состоят?

– Первое касается возраста нашего Врага. Его считают слишком юным.

– Разве это не говорит в его пользу? Он ведь должен вызывать неприязнь.

– Безусловно. Однако мы хотим, чтобы его ненавидели, а не презирали. Необходимо, чтобы население воспринимало его всерьез. Вот почему мы собираемся срочно подбросить прессе несколько тщательно подготовленных нами документов, которые будут доказывать, что Новый Враг серьезно вредил обществу с самых юных лет. Мы задействовали специалистов по инфографии. Они поработали с имеющимися в нашем архиве снимками и воссоздали облик Нового Врага в пятнадцать, двенадцать лет, и даже в два года.

Он сопровождал свои слова видеопрезентацией: все участники совещания могли на своих персональных экранах наблюдать, как поразительно преображалось лицо Байкала, оставаясь при этом вполне узнаваемым.

– Второе возражение касается его доходов. Для того чтобы организовывать все новые и новые теракты, тем более растущего масштаба, Враг должен располагать крупными средствами. До сих пор мы утверждали, что этот человек работал поваром у миллионера, который завещал ему свое состояние. Нужно придать этой версии большую убедительность. Для этого мы воссоздали дом покойного, документы о его владениях и нотариальные акты, подтверждающие факт наследования.

Последовало восхищенное молчание. Речь Виме имела явный успех. Теперь кровь отхлынула от его лица, но тут же переместилась в основание шеи, где кожа надулась и покраснела.

– И последнее дополнение, – заключил он, поворачиваясь к начальнице психологического сектора. – Мы должны более четко сформулировать идеологию Нового Врага. Мы собрали много информации касательно его происхождения. Среди его предков обнаружились вожди одного африканского племени и португальские аристократы, владевшие крупными плантациями в Бразилии. Некоторые из этих последних были рабовладельцами. Внутренний конфликт, заложенный в самом происхождении молодого человека, мог вылиться в ненависть по отношению к обществу. Теперь нашим психологам предстоит показать, каким образом воспринятое в детстве чрезмерное количество этнокультурных элементов, которое, как мы помним, закон строго ограничивает, может способствовать развитию преступных наклонностей.

– Прекрасно, – сухо сказал Гленн, который терпеть не мог этого Виме с его одновременно робкой и заносчивой манерой изъясняться.

Затем взял слово очень высокий и худой мужчина, сидевший, слегка ссутулившись, на другом конце стола. Он был в штатском, но на груди у него виднелся значок глобалийских вооруженных сил.

– Если позволите, несколько слов о военном аспекте операции. К началу второй фазы мы сможем предоставить аэрофотоснимки мест, где предположительно скрывается Новый Враг, и фотографии, сделанные во время бомбардировок.

– Великолепно! – воскликнул Гленн, желая отблагодарить офицера за краткость, а заодно поставить его в пример всем этим болтунам. – Что-нибудь еще?

– Да, – отозвалась блондинка из психологического сектора, – в данный момент мы с помощью тех же специалистов по корректировке изображения готовим поддельные видеосъемки человеческих жертвоприношений, чтобы обвинить в них Нового Врага.

– Что?! – вскричал Виме, покраснев на этот раз от возмущения. – Что вы сказали? Человеческие жертвоприношения?!

– Мы не первый раз так делаем, – язвительно парировала психолог, – я лично руководила подобными съемками, когда нужно было обвинить в подобных же зверствах секту сокубару.

А потом, призывая Гленна в свидетели, добавила:

– Нам всегда говорили, что плох тот враг, которого нельзя заподозрить в манипулировании человеческим сознанием и ритуальных практиках.

– Ничего подобного! – возразил Виме.

Подавшись вперед, он судорожно искал что-то в своем мобильном.

– Вот, пожалуйста, список обвинений, разработанный для нас консалтинговой компанией «Хили энд Клайн»: «Новый Враг должен радикально отличаться от всех предыдущих. Следует всячески акцентировать, что внешне он во всем походит на нормальных людей».

– Думаю, в этом наш коллега Виме прав, – прервал Гленн, не особенно скрывая, насколько ему неприятен этот факт.

Он так торопился положить конец завязавшейся было полемике между двумя начальниками секторов, потому что как раз в это время в кабинет потихоньку вошел еще один человек. В своем неизменном плаще с широким воротником, еще более бледный, чем обычно, Рон Альтман, стараясь не привлекать к себе внимания, мелкими шажками прошаркал вдоль стены и уселся в пустое кресло, стоявшее немного в стороне от стола. Как раз благодаря такой подчеркнутой скромности его появление производило эффект разорвавшейся бомбы.

Все взгляды были обращены на старика, который в ответ лишь скромно улыбался. Гленн пригладил волосы. Он собирался продолжать вести собрание, как ни в чем ни бывало, а тут этот идиот Виме полез на рожон. Вместо того чтобы пропустить мимо ушей всю эту чушь с человеческими жертвоприношениями, он нарочно подливает масла в огонь, чтобы на глазах у Рона Альтмана доказать свое превосходство над коллегами. Но психолог, как и следовало ожидать, сдаваться не собиралась. Ее поддержала Пенелопа, которая терпеть не могла Виме и очень хотела обратить на себя внимание вновь прибывшего. Тут в спор ввязался Норман, со свойственным ему занудством потребовавший дать более однозначную интерпретацию списку обвинений, который разработала консалтинговая компания. Гленн был на грани отчаяния. Собрание, которое началось вполне конструктивно, все больше напоминало базарную склоку. И надо же было Рону Альтману заявиться именно в этот момент!

Гленн поднял руку, призывая всех замолчать.

– Пожалуйста, успокойтесь! – прокричал он.

К его удивлению, в зале сразу же воцарилось гробовое молчание. Все теперь выжидающе смотрели на Гленна, который и сам еще толком не знал, что собирается сказать. Нужно было срочно высказать какое-то авторитетное суждение, но все мысли его вдруг спутались, и в голову решительно ничего не приходило. Так что Гленн предпочел поскорее отвлечь от себя внимание собравшихся и обратился к гостю:

– Поскольку сегодня мы имеем честь видеть среди нас Рона Альтмана, давайте попросим его поделиться с нами своим мнением об этой операции...

Чопорный Альтман в своем темно-сером костюме и жилете, застегнутом на все пуговицы, напоминал инопланетянина. Те из собравшихся, кто видел его впервые, как зачарованные смотрели на разные необыкновенные мелочи, украшавшие его наряд: перламутровые запонки, торчавший из верхнего кармана шелковый платочек с красно-синим узором. Но всего сильнее приковывали к себе внимание его голубые глаза, светившиеся умом и иронией. В них чувствовалась какая-то удивительная сила.

– Я думаю, – начал он, – что все вы прекрасно поработали. А вас, мой дорогой Гленн, я хочу поблагодарить отдельно.

Выразительная, точная речь Рона Альтмана выдавала в нем человека другой эпохи. Слова его сияли, словно драгоценное столовое серебро, которое извлекли на свет божий из старинного буфета, где оно дремало долгие годы.

– В короткий срок вам удалось придать Новому Врагу узнаваемый, неповторимый облик. Всем вам хорошо известно, как долго мы колебались, прежде чем начать эту операцию. Хотя давно стало очевидно, что сокубару себя изжили, какое-то время их еще вполне можно было использовать. А перемены всегда связаны с риском. Но теперь, благодаря вам, самый трудный этап позади.

Каждый из присутствующих отнес эти комплименты на свой счет и заулыбался от удовольствия.

– Раз вы, дорогой Гленн, оказали мне честь, спросив моего мнения, я коротко выскажу несколько соображений. По сути, я всего лишь позволю себе напомнить кое-какие вещи, которые вы и без того прекрасно знаете, так что заранее прошу меня извинить.

Он медленно оглядел всех собравшихся. Всякий раз, когда его взгляд останавливался на ком-то, казалось, этого человека освещал мощный луч прожектора.

– Перед тем как начать операцию, мы всерьез задумались, что должен представлять собой Новый Враг. Проще всего было остановиться на чем-то вроде сокубару. Как известно, эта безумствующая секта вербовала себе сторонников во всех слоях общества. Но мы искусственно раздули исходившую от нее опасность, иными словами, сделали из мухи слона. Неудивительно, что сокубару лопнули у нас на глазах как мыльный пузырь.

Все слушали затаив дыхание, а поскольку Альтман говорил тихо, каждый старательно напрягал слух.

– Мы могли бы выбрать новую секту, новую сеть, одним словом, создать новых сокубару. Но в этом случае Новый Враг неминуемо изжил бы себя так же быстро, как и они. Вы, конечно, помните, что нам без конца приходилось приписывать сокубару все новые и новые злодеяния, все новые и новые зверства. Мадам как раз только что упомянула о человеческих жертвоприношениях. Но все это, будем откровенны, давно никого не шокирует. Уровень тревожности населения, который каждый месяц измеряет Министерство социальной адаптации, неуклонно снижается. В результате появилось скрытое недовольство, возникла реальная опасность, что глобалийцы обратят свою агрессию против самих себя, деморализуются, потеряют интерес к жизни.

Орел на стене, казалось, вместе со всеми благоговейно внимал Рону Альтману, уставившись на него своим единственным черным глазом.

– Стоит ли напоминать, – продолжил старик, – что в течение многих лет мы неоднократно обращались в ваш отдел в надежде услышать новые предложения?

Но, даже располагая всей необходимой информацией, вы ни разу не оказались в состоянии предоставить нам достойного противника.

Гленн попытался было возразить, но Альтман решительным жестом заставил его замолчать.

– Что ж, если классические приемы больше не срабатывают, надо действовать совсем иначе. Мы рассмотрели проблему со всех сторон и в конце концов нашли выход. До сих пор мы выискивали себе врагов и раздували опасность, пока не получалась угроза, достойная носить это название. На самом же деле следовало поступить как раз наоборот: найти вполне нормального человека с сильными антисоциальными наклонностями и сделать так, чтобы тот, кто раньше не был нашим врагом, стал им. Речь идет не о том, чтобы найти себе противника, а о том, чтобы этого противника создать. Создать целиком и полностью. Короче говоря, подойти к проблеме с производственной точки зрения. Увлекательнейшая задача, не так ли?

Когда он останавливался, чтобы перевести дыхание, в зале воцарялась такая тишина, что было слышно даже, как гудят устройства, создающие радио-помехи. Участники совещания, которые привыкли ограничиваться обсуждением технических деталей, с замиранием сердца следили за полетом мысли этого человека.

– Все зависело от того, насколько удачно мы подберем исходный материал. Мы самым тщательным образом изучили, проверили, рассмотрели, а потом отвергли множество кандидатов. Когда же наконец появился тот, кого мы искали, мы аккуратно сорвали его, словно яблоко с дерева.

Его костлявая рука мягко описала в воздухе круг. Все присутствующие не отрываясь следили за каждым движением. Альтман протянул ладонь вперед, как будто демонстрируя лежащее на ней яблоко.

– Взгляните, какой он новенький, свежий. Его облик еще только вырисовывался, а вы дали ему биографию, нарисовали психологический портрет, наделили преступным прошлым. Все это чрезвычайно важно. Но что еще важнее...

Опытный рассказчик, Альтман сделал паузу, пристально глядя на своих слушателей холодными, лучистыми голубыми глазами, и те замерли в ожидании чего-то необычайного.

– Что еще важнее...

Резким жестом он швырнул воображаемое яблоко в воздух.

– ...Он живой!

Все проследили взглядом невидимую траекторию полета.

– Он живет и действует.

Повернувшись к Гленну, Рон Альтман продолжил:

– Вы уже осуществили первую фазу операции и готовите вторую. Эти две фазы зависели от нас. Но решающей станет третья фаза, хотя я нисколько не хочу принизить ваши заслуги. Третья фаза будет зависеть от него. Он сам, дорогие друзья, нанесет нам ответный удар. Вот почему нам не нужно приписывать ему воображаемые грехи.

При этих словах он так радушно улыбнулся даме-психологу, что его отповедь прозвучала как похвала.

– Нам остается только подготовить почву и ждать, когда он сам заявит о себе. Возможно, пройдет какое-то время. Но потом... Вы увидите. Он станет вершить неслыханные дела.

Было видно, что все присутствующие остались очень довольны речью Альтмана. Один лишь Гленн не разделял всеобщего энтузиазма. Когда генерал Сизоэс изложил ему этот проект, то не скрывал, что подобная операция совсем не в традициях Социальной безопасности, поскольку в ней есть неконтролируемый элемент, а возможно, и элемент безответственности. Гленн догадался, что Сизоэс не в восторге от того, что приходится запускать программу, задуманную явно не им самим. Теперь шеф БИУ понимал, откуда исходит инициатива, и тоже почувствовал себя неуютно, а потому поглядывал на Альтмана с некоторой опаской.

Старик между тем закончил свою речь. В зале опять воцарилась тишина, и все почувствовали, что уже соскучились по мягкому, ласковому звучанию его голоса.

– Спасибо, дорогой Рон Альтман, – нарушил молчание Гленн, которому не терпелось снова взять штурвал в свои руки, – Думаю, теперь благодаря вам все гораздо лучше понимают, о чем идет речь в документе, разработанном компанией «Хили энд Клайн»...

– Еще раз простите за вторжение, – тихо сказал Альтман, всем своим видом показывая, что спешит поскорее распрощаться.

Он взял свою трость и поднялся.

– И последнее. Надеюсь, вы не спускаете глаз с девушки?

– Разумеется, – отозвался Гленн, судорожно пытаясь сообразить, кто из присутствующих может что-то об этом знать.

– Она попыталась поставить в известность прессу, – вмешался Веласко, – Но ее сообщение было заблокировано.

– Прекрасно, – сказал Альтман, – Не буду вам больше мешать. Главное, не теряйте веры. Я не сомневаюсь, Байкал еще сумеет нас удивить.

Он говорил о Новом Враге с нежностью, как о родном существе, и присутствующие были теперь готовы разделить его чувства. Абстрактные фазы I и II отныне воспринимались как рождение и воспитание ребенка, которого любят тем сильнее, чем большим чудовищем он грозит стать в будущем.