Текст книги "Глобалия"

Автор книги: Жан-Кристоф Руфин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3

ОБНАЖЕННЫЕ, ОНИ ДРЕМАЛИ, вытянувшись в высокой траве. Кейт положила согнутую ногу Байкалу на живот. Дыхание юноши было ровным и глубоким, а на лице появилось безмятежное выражение, которое она и раньше видела у него только во сне. И все же, как бы Кейт ни наслаждалась царившим вокруг покоем, на душе у нее было тревожно, неуютно. Нужен был энтузиазм Байкала, чтобы убедить себя, будто, проникнув в антизону, они обрели свободу. Что же до Кейт, то она, по правде говоря, чувствовала себя здесь под большим надзором, скованнее и уязвимее – одним словом, менее свободной, чем внутри.

Прежде всего, ей не давал покоя этот запах. Кейт он сразу напомнил гарь, и, действительно, в воздухе резко пахло золой и обугленными пнями. То тут, то там взгляд натыкался на изуродованные стволы варварски поваленных деревьев. Судя по всему, срубившие их люди были вооружены не самыми совершенными инструментами. Кейт и Байкалу попалась на глаза забытая посреди поляны ржавая мотыга, кое-как сварганенная из старых железок.

Оказавшись по ту сторону стены, беглецы прошагали еще около десяти часов. Они не сомневались, что и здесь все нашпиговано видеокамерами, а потому старались укрываться за деревьями. К их удивлению, местность, которая из зала для трекинга казалась совсем дикой, была изрезана бесчисленными тропами. Правда, людей они так и не встретили.

Байкал держался уверенно, как человек, который знает, куда идет. Время от времени он сверялся с какой-то таинственной картой, которую извлекал из клапана рюкзака. Чувствуя, что ее друг вовсе не так уверен в себе, как пытается показать, Кейт предпочитала не задавать лишних вопросов. Вскоре они вышли к горному озеру, со всех сторон окруженному густым ельником. Там, где в озеро впадала небольшая речушка, половина берега заросла тростником. Закат начертал в розовом небе таинственные знаки, которые каждый в глубине души истолковал по-своему. Кейт подумала про себя, что ничего доброго они не предвещают. Беглецы дождались темноты, чтобы развести костер из сушняка, слегка перекусили, залезли в свои спальные мешки и уснули, прижавшись друг к другу. Проснулись они еще до рассвета, когда выпала роса и с озера стал подниматься туман. Кейт встала и отправилась умываться холодной водой. У нее мелькнула мысль, что, останься они в зале, все выглядело бы примерно так же. С той только разницей, что не пришлось бы вздрагивать от смутного страха, заслышав любой необычный шорох, да вдыхать мерзкий запах гари, который под утро чувствовался еще сильнее.

Предрассветная тоска, змеящийся под одеждой холодок, горьковатый привкус дыма в воздухе – все располагало к тому, чтобы натянуть дополнительную термофутболку и наглухо застегнуть поднятый воротник куртки. Кейт совсем иначе воображала себе эту вылазку. Главное, – казалось ей – она сможет остаться с Байкалом наедине, вдали от посторонних глаз, и ее мечта о близости с ним наконец осуществится. А вместо этого получилось едва ли не наоборот: страх и отсутствие привычного комфорта препятствовали наслаждению и грозили свести на нет желание как таковое.

Кейт последовала за Байкалом, потому что была в него влюблена и не хотела отпускать одного, рискуя никогда больше не увидеть. Девушке смутно верилось, что, оказавшись по ту сторону границы, куда так влекло ее возлюбленного, они будут как-то особенно счастливы. Первое столкновение с реальностью безжалостно вернуло ее с небес на землю.

В это промозглое утро у Кейт было такое чувство, будто она постепенно приходит в себя, очнувшись от долгого забытья. Прежде всего, надо было сориентироваться во времени. Сделав усилие, она припомнила, какое сегодня число – 3 июля 27 года. В Глобалии летоисчисление велось от нуля до шестидесяти, после чего отсчет снова начинался с нуля. У этой системы, созданной по аналогии с подсчетом секунд и минут, была масса преимуществ. Благодаря ей вопрос о дате рождения перестал выглядеть вопиющей бестактностью по отношению к людям с большим будущим. Например, если вы родились в двенадцатом году, то в двадцать втором это могло означать, что вам десять, семьдесят или сто тридцать лет. Помимо всего прочего, такое летоисчисление напоминало каждому, что у Глобалии нет начала, она была всегда и будет существовать вечно, подчиняясь пульсирующему ритму бесконечно возобновляемых шестидесятилетних циклов. Итак, со временем все было ясно: 3 июля 27 года.

Что же касается пространства, то с ним дело обстояло далеко не так просто. Кейт впервые прямо спросила Байкала, где они находятся и куда он ее ведет.

– Насколько я знаю, – ответил он, слегка смутившись, – если мы будем и дальше двигаться в том же направлении, то выберемся из национального парка и попадем на пустыри за заводами фирмы «Байуотерз». А оттуда найдем дорогу на побережье.

Но как бы Байкал ни старался выставить себя знатоком, было сразу видно, что он плохо понимает, где они находятся, и очень смутно представляет себе будущий маршрут. Да и как могло быть иначе, ведь их путь лежал через запретные территории, отданные на откуп террористам и дикой природе! У Кейт пока не хватило духа продолжать расспросы прямо сейчас, но про себя она подумала, что надо будет как можно скорее взять ситуацию в свои руки.

К полудню солнце разогнало холодный туман, высушило землю и отсыревшую за ночь одежду, а бриз принес с запада гряду облаков, от которых веяло свежестью и морем. Байкал ускорил шаг, вообразив, что наконец-то нашел дорогу на побережье. Увы, беглецам дважды пришлось поворачивать назад и прятаться: едва им начинало казаться, что они на верном пути, как на горизонте возникали посты охраны. В конце концов Байкал решил отправиться в обход через горный перевал, и они с Кейт стали карабкаться по узкой тропинке, которая выглядела вполне обнадеживающе. К их разочарованию, тропа, достигнув вершины горного хребта, не спускалась по противоположному склону в долину, а вела на скалистый отрог и там обрывалась. Верхняя часть отрога поросла травой, образуя некое подобие сада, со всех сторон окруженного пропастью.

По дороге у Кейт было достаточно времени, чтобы разобраться в том, что творилось у нее в душе. Девушку обуревали мрачные предчувствия. Она была уверена, что у этой затеи нет ни малейшего шанса на успех. И если холодным утром при мысли об этом ей расхотелось и думать о физической близости, то теперь, в тихий и теплый послеполуденный час, в величественном окружении горных долин, простиравшихся внизу в подсвеченной солнцем дымке, она решила, что медлить больше нельзя, ведь в запасе у них оставалось так мало времени. Пока Байкал что-то высматривал вдали в маленький бинокль, девушка, не говоря ни слова, сбросила с себя одежду' и расстелила ее на траве. Обернувшись, он увидел ее обнаженной. Ладонями она касалась своих грудей, но не для того, чтобы скрыть их, а чтобы от этой первой ласки стали еще заметнее напряженные соски, разбуженные прикосновением теплого ветра. До чего приятно оказалось подставить яркому солнцу длинные темные волосы и молочно-белую кожу, усеянную бесчисленными родинками! Байкал молча разделся, не сводя глаз с девушки. Не успел он подойти поближе, как она прилегла, опираясь на локоть. Ноги ее были слегка разведены и напоминали склонившийся к самой траве цветок с длинными лепестками. Байкал вытянулся рядом, повинуясь той же непреодолимой силе, которая, казалось, исходила из самой земли. Когда они слились воедино, их любовь была лишь одним из проявлений закона вселенского притяжения, но чьей воле непостижимым образом соединяются небо и облака, растения и почва, лес и светлое пламя, которое ласкает, лижет и пожирает его.

В двадцать лет поступки даются куда легче, чем слова. Теперь ими овладело стеснение, по своей силе не уступавшее тому порыву, который только что безмолвно свел их вместе, и никто не решался заговорить первым. В конце концов, каким бы легким и теплым ни был обдувавший их ветерок, им стало прохладно, и они встали, чтобы одеться.

Кейт подошла к Байкалу, который возился со своим термостатическим поясом далеко не самой последней модели. Прижавшись к нему, она вытянула губы для поцелуя и погладила юношу по небритой щеке.

– А теперь, – шепнула она, – скажи, куда мы идем на самом деле.

В первую секунду Байкал весь напрягся, стараясь снова напустить на себя самоуверенный вид. Но Кейт все так же гладила его по щеке и прямо смотрела в глаза, так что он наконец сдался:

– Я и сам не знаю.

Он выглядел таким беззащитным, что она прижала его к себе. Они долго стояли, обнявшись.

– Расскажи мне все, как есть, – прошептала Кейт.

Она взяла Байкала за руку и усадила рядом с собой на траву.

– Я тебе уже говорил, я здесь задыхаюсь. Я больше так не могу. Я хочу выбраться отсюда.

– Согласна, Сиэтл – ужасный город. Но я же тебе предлагала слетать в Улан-Батор навестить мою бабушку. А можем погостить у моих родственников на ранчо в Зимбабве.

– Кейт, ты не понимаешь. Везде будет одно и то же. Мы так и останемся в Глобалии. Это будет одна и та же страна, которую я ненавижу.

– Конечно одна и та же. Никаких других стран не существует! Может, ты жалеешь о тех временах, когда было много разных государств, которые все время только и делали, что воевали друг с другом?

Байкал пожал плечами. Кейт продолжала настаивать.

– Больше нет границ между странами. Разве это плохо?

– Естественно. Кейт, ты сейчас пересказываешь пропаганду, которую тебе вбили в голову, как и всем нам. Глобалия – это свобода! Глобалия – это безопасность! Глобалия – это счастье!

Кейт обиженно посмотрела на него. Слово «пропаганда» звучало как оскорбление. Ведь на самом деле она сказала чистую правду.

– Ты, конечно, считаешь, что намного умнее меня. Но не станешь же ты отрицать, что теперь можно ездить куда угодно! Включи свой мобильный, выбери турагентство, и завтра же можешь отправиться в любой конец мира...

– Да, – согласился Байкал, – поехать можно куда угодно. Но только в пределах безопасных зон. То есть туда, куда нам разрешают ездить. Туда, где все одно и то же.

– Но вся Глобалия – сплошная безопасная зона! Европа, Америка, Китай... Все остальное пусто, там одни антизоны.

Байкал воскликнул звенящим от волнения голосом:

– А я все равно верю, что должно быть что-то еще!

Кейт вздохнула:

– Это ты мне уже говорил. Поэтому я и пошла за тобой. Но посмотри вокруг. Любимый, теперь ясно, что никакого другого мира нет, это только мечты. Остались только какие-то заброшенные дебри на краю света, заповедники да пустыри.

– Я полгода собираю сведения, – упорствовал Байкал. Он гордо встряхнул головой, но в голосе его угадывалось отчаяние. – Я уверен, все антизоны сообщаются между собой. Отсюда можно выйти к морю, там дальше должны быть пустыни, а может быть, и настоящие города! Чего я только не делал, чтобы достать карты! Мне удалось подкупить одного парня, его дедушка был ботаником и бывал в антизонах в экспедиции. Он мне продал пакет программ с картами, но, похоже, все устарело: здесь ничего не узнать!

Кейт чувствовала, что он вот-вот заплачет. Она провела рукой но его волосам, пригладив непокорные, черные как смоль пряди, которые тут же заторчали снова.

– Давай скорей вернемся, – шепнула она, – Скажем, что потерялись, что дверь была открыта, а нам хотелось побыть наедине. Нам ничего не будет. Разве что оштрафуют.

– Нет, – сказал Байкал, тряхнув головой, – Я туда не вернусь. Это настоящая тюрьма.

– У нас кончилась еда. Здесь никто не ходит, может, только угольщики, да какие-то таинственные лесные жители. Тут страшно, в воздухе воняет гарью. Мы в любой момент можем угодить в ловушку или наступить на мину. Ну и где, по-твоему, тюрьма?

– Там, – не сдавался Байкал.

Кейт отдернула руку. Они молча посмотрели друг на друга. Что, если свирепый вид Байкала, его необузданность, которая так привлекла ее в начале, – это всего лишь упрямство капризного ребенка? Она ввязалась в эту авантюру, восхищенная его энергией и уверенностью в себе. Но сейчас Кейт вдруг поняла, что за всем этим может скрываться и нечто другое: гордыня и даже глупость.

– С меня хватит! – крикнула девушка и встала.

Она взяла свой рюкзак.

– Я пойду назад.

– Ты не знаешь дороги, – возразил Байкал.

Лучше бы он этого не говорил. Теперь Кейт уже не могла позволить себе передумать. Была затронута ее гордость.

– Еще посмотрим.

Девушка решительно надела рюкзак и быстро зашагала по тропинке, которая вела в лес.

С минуту Байкал постоял в одиночестве, сжав кулаки. Он ни за что не хотел отказываться от задуманного, но при мысли о том, что Кейт из-за него окажется в опасности, решил больше не упрямиться. Молодой человек взвалил на спину рюкзак и побежал вслед за ней вверх по крутому склону.

Тропа была извилистая, а потому он не сразу заволновался оттого, что не видит Кейт. Наверняка она скрылась за следующим поворотом. Прошло десять минут. Байкал удивился, что до сих пор не нагнал ее. По дороге ему не попалось ни одной развилки, к тому же он был уверен, что ходит гораздо быстрее, чем Кейт. Он принялся звать ее. Его крики эхом отозвались в соседнем ущелье. Вдруг она спряталась? Некоторое время назад Байкал проходил через участок леса, заваленный огромными камнями. Наверняка Кейт спряталась за одним из них. Может быть, ей нужно было уединиться или же она решила пропустить его вперед.

Он пошел обратно, не переставая звать Кейт. Солнце уже скрылось за горным кряжем, и тропинку окутала сиреневатая тень, которая в горах задолго предвещает наступление ночи.

В конце концов за очередным поворотом он разглядел метрах в десяти чей-то силуэт. Байкал так долго бежал вверх по склону, что пот застилал ему глаза, и он почти ничего не видел, но не засомневался ни на секунду. Юноша ринулся вперед, еле переводя дыхание, счастливый оттого, что наконец нашел Кейт. Когда их разделяли всего какие-то три метра, он поднял взгляд и увидел, как рядом безмолвно выросли еще две тени. В ту же секунду фигура, которую он принял за Кейт, обернулась. Байкал понял, как сильно он ошибался. Это оказался мужчина. Форма Министерства социальной безопасности туго обтягивала его толстый живот.

– Ни с места! Я унтер-офицер Эртье.

Глава 4

ВЗРЫВ ЗАМИНИРОВАННОЙ МАШИНЫ, который потряс весь Сиэтл, унес жизни двенадцати человек, не говоря уже о многочисленных ранениях и тяжелых психологических травмах. И все же по меньшей мере одного эта трагедия осчастливила: благодаря ей Анрик Пу-жолс смог раздобыть сенсационный материал для своего первого репортажа.

Анрик окончил школу журналистики всего каких-то две недели назад. Ему недавно перевалило за тридцать, так что дорога в профессию была долгой. Впрочем, тридцать – возраст более чем приличный и даже весьма юный, учитывая, какой конкурс нужно было выдержать, чтобы поступить в это престижное учебное заведение. И что было еще удивительнее, этому молодому человеку без опыта работы удалось устроиться стажером в рубрику «Происшествия» газеты «Юниверсал Геральд». То было старинное издание. Поговаривали, что в начале своего существования оно даже печаталось на бумаге. Это значило, что газета была основана еще до того, как вышел закон, запрещающий промышленное использование любых природных материалов, один из первых в Глобалии. Теперь «Геральд», разумеется, стала виртуальной и выходила в экранном формате. Все эти годы она успешно конкурировала со множеством новых газет, и, хотя давно уже не считалась единственным авторитетным изданием, престиж ее по-прежнему был невероятно велик.

И вот в довершение всего с первым же журналистским заданием Анрика посылают освещать теракт такого масштаба. Накануне ему выдали ленту на липучке, где значилось его имя. По старой традиции все в редакции носили на груди такие значки. Трудно было сказать, чем он больше гордился: званием журналиста «Юниверсал Геральд» или своим каталонским именем «Анрик Пужолс», которое казалось ему созданным специально для того, чтобы быть выгравированным на клинке шпаги.

Увы, Анрик был так горд и так взволнован, что упустил самое главное. В спешке отправившись к торговому центру, где произошел взрыв, он забыл свое электронное журналистское удостоверение. Возвращаться было уже поздно, а офицеры Социальной защиты признавали только этот документ, который позволял автоматически идентифицировать владельца и определить его профессиональные полномочия. Остальные журналисты, все при своих удостоверениях, уже стояли отдельной группой неподалеку от обгорелого остова машины. К ним вот-вот должен был обратиться представитель властей, зачитать официальное заявление, ответить на вопросы и пригласить воочию ознакомиться с последствиями взрыва. Родственники жертв, тоже собранные в отдельную группу, терпеливо дожидались, когда до них дойдет очередь предстать перед телекамерами.

По забывчивости загубить такой репортаж! Анрик был готов рвать на себе волосы. Молодой журналист, хотя и родился в Денвере, а учился в самых разных уголках планеты, был каталонцем до мозга костей. Так его воспитала бабушка, у которой он долгое время жил после смерти родителей, погибших в автокатастрофе. Гордый, трудолюбивый и обидчивый, любую неудачу он воспринимал как оскорбление и приходил в бешенство при одной мысли о том, что его честь может пострадать.

Когда Анрика оттеснили за оцепление, у него все внутри закипело. Он едва сдержался, чтобы не броситься с кулаками на кого-нибудь из охранников. Бунтарская натура чуть не сыграла с ним злую шутку, но в конце концов она же его и спасла.

Ночь вокруг торгового центра была вся расцвечена голубыми и оранжевыми огнями, которые то и дело вспыхивали на крышах машин скорой помощи, полицейских и пожарных грузовиков, в беспорядке теснившихся на месте происшествия. Начиненная взрывчаткой машина была припаркована возле главного входа, через который покупатели с тележками обычно входят и выходят из магазина.

Оставаться на месте, издалека наблюдая за другими журналистами, не было никакого смысла, и Анрик решил отойти подальше от оцепления, туда, где во множестве суетились спасатели.

Он был невысок ростом, но его сухопарая, сутуловатая фигура, гневно блестящие черные глаза, острая бородка, как у отца, которого он почти не знал, написанные на лице возмущение и ярость придавали ему посреди всеобщего хаоса, царившего на месте катастрофы, нечто комическое или трагическое, в зависимости от обстоятельств, но, так или иначе, театральное.

Он настолько органично смотрелся на фоне этой драмы, что выглядел одним из ее участников. И в конце концов стал таковым.

Анрик любил сочетание белого и красного, и так вышло, что в тот день на нем был костюм, напоминавший форму спасателей. В суматохе один из них принял журналиста за своего и попросил подменить, потому что его самого вызывали на центральную станцию. Уходя, он оставил Анрику свою форменную куртку с номером на спине, решив, что у того она порвалась. Теперь молодой журналист ничем не отличался от спасателей, на животе у него, как и у всех, красовалось изображение бутылки сока и название фирмы-производителя, которая выступала официальным спонсором службы спасения.

И его тут же без всяких церемоний отправили на подмогу группам, курсировавшим от места трагедии к машинам скорой помощи, которые дожидались поодаль с включенными маячками. В каждой группе было по три человека: пострадавшего вел фельдшер, а над ними нависал психолог. Он выслушивал жалобы обоих: и раненого, и врача – и должен был помогать им в реальном времени преодолевать травму, которую один из них пережил на собственном опыте, а другой наблюдал со стороны. Как только пострадавший оказывался в машине скорой помощи, а иногда и еще раньше, его срочно готовили к оказанию первой помощи. Тех, кто был в сознании и мог держать ручку, заставляли подписывать документ, заранее освобождавший врачей от ответственности за все их действия. Если же раненый находился в тяжелом состоянии, приходилось в спешке выяснять координаты родных, чтобы связаться с ними.

Эвакуируя пострадавших, Анрик смог достаточно близко подойти к взорвавшейся машине, чтобы как следует ее рассмотреть. Это было довольно старая модель с обычным ядерным мотором небольшой мощности.

Сидения сгорели, но кое-где виднелись нетронутые куски красной обшивки. Любопытнее всего ему показалась прямоугольная вмятина на крыше, как будто на этом месте была приделана какая-то табличка или знак, одним словом некий предмет. Причем, судя по всему, его не сорвало взрывом. Он явно был снят заранее, потому что от него не осталось никаких обломков или обрывков.

Первой жертвой теракта, которую Анрик помогал эвакуировать, была тяжело раненная женщина. Весь правый бок у нее был залит кровью. Ее отшвырнуло взрывной волной, она ударилась о стальной столб и наверняка сломала плечо или руку. Женщина умоляла врача дать ей обезболивающее. Тот ответил, что может только диагностировать травмы, но не имеет права ничего предпринимать, пока она не подпишет бумагу об освобождении от ответственности. Анрик, хоть и обращался с пострадавшей очень бережно, получил свою долю незаслуженных проклятий, которые женщина, вне себя от потрясения и боли, обрушила на врача, а заодно и на весь род человеческий.

От второго раненого тоже мало что удалось узнать. По другую сторону стены, у которой разорвалась бомба, находился салон компьютерных игр. Когда мужчину извлекли из-под обломков, на нем еще был шлем и сенсорные перчатки, позволявшие передвигаться в виртуальном мире. Взрыв произошел как раз в тот момент, когда игрок только что истратил свою третью жизнь в битве с гуарфами и хорблютами. Пока Анрик вел его к машине, он все еще пытался понять, какое из этих кровожадных чудовищ могло нанести ему подобный удар.

Прежде чем в третий раз отправиться к эпицентру взрыва, Анрик осторожно огляделся по сторонам. Неразбериха постепенно сходила на нет. Все чаще можно было заметить офицеров Социальной безопасности, патрулировавших район. Молодой, с острой бородкой и вызывающим видом, Анрик рано или поздно привлек бы к себе внимание. Но в то же время увиденного явно не хватило бы для хорошей статьи.

Он решил сделать еще одну, последнюю вылазку. И тут ему улыбнулась удача.

Вдоль стены торгового центра бегал один из спасателей и что-то кричал. Анрик не обращал на него внимания, пока не понял, что тот выкрикивает его номер. Когда он приблизился, спасатель пальцем указал ему еще одного пострадавшего, нуждавшегося в срочной помощи.

– Свободных психологов пока нет. Иди ты один, а я скоро пришлю кого-нибудь на подмогу.

Пострадавший оказался представительным мужчиной, который издалека казался довольно молодым. Но, подойдя поближе, Анрик заметил, что корни волос у него седые, а лицо изрезано тонкими шрамами от пластических операций. Когда взорвалась бомба, мужчина упал и потерял сознание, но угол здания послужил ему защитой, так что он, похоже, не был ранен. Теперь он медленно приходил в себя, потирая шею и удивленно оглядываясь по сторонам. Окончательно придя в сознание, мужчина взглянул на свой разбитый мобильный.

– Который час? – спросил он.

– Шесть часов пять минут, – ответил Анрик, изо всех сил стараясь излучать приличествующие его роли уверенность и дружелюбие.

– Господи Боже! – сокрушенно пробормотал мужчина.

Анрик сказал, чтобы тот не волновался и следовал за ним к машине скорой помощи. Но пострадавший, казалось, не слышал его, погруженный в свои мысли. Уставившись куда-то в пустоту, он тихо спросил:

– Вы видели тех двоих?

– Каких двоих? – отозвался Анрик, навострив слух.

– Ну тех, которые взорвали машину. Странные типы...

– Что-о?! – воскликнул Анрик.

И тут же пожалел о такой бурной реакции, потому что мужчина сразу очнулся.

– Вы кто? – закричал он и отпрянул.

– Не бойтесь, – стал вкрадчиво уговаривать его Анрик, пытаясь исправить свою ошибку, – Я отведу вас к скорой помощи.

– К скорой помощи? Ни в коем случае. Я в полном порядке. Пустите меня.

Анрик смотрел на него с возрастающим интересом. То, что мужчина так старался поскорее уйти, подтверждало: ему есть что скрывать. Для журналиста это означало: ему есть что рассказать.

Тут, как на грех, к ним со скучающим видом присоединился тучный, обрюзгший психолог.

– Пострадавшим часто кажется, что с ними все в порядке, – вмешался он, – Но это ни о чем не говорит, это всего лишь защитная реакция психики.

– Пустите меня, говорю вам, – настаивал мужчина.

Он был широк в плечах, и удержать его оказалось непросто. Впрочем, может быть, они бы и взяли верх, но тут их внимание отвлекло неожиданное происшествие. Никто не заметил, что огромный светящийся экран, установленный на крыше торгового центра, тоже пострадал от взрыва. Он долго раскачивался и в конце концов рухнул на парковку, сорванный сильным порывом ветра. Все решили, что взорвалась еще одна бомба. Спасатели, пострадавшие, офицеры Социальной безопасности и зеваки с криками бросились кто куда.

Мужчина, которого Анрик пытался удержать, среагировал быстрее остальных и воспользовался всеобщим замешательством, чтобы потихоньку сбежать. Анрик бросился вдогонку.

Беглец обогнул торговый центр и оказался в той части парковки, которая после взрыва осталась без освещения. Было пусто и темно. Потом он нырнул в узкую улочку, пробрался между складских решеток и принялся быстро взбираться на поросшую травой насыпь.

Психолог сразу же выдохся, тогда как худощавый Анрик оказался неплохим бегуном. Он без труда нагнал беглеца, схватил его за пояс и прижал к стене. В последний момент Анрик подумал, а не придется ли драться, и у него мелькнула запоздалая мысль, что противник намного крупнее него. К счастью, беглец явно не собирался защищаться. Он весь вспотел и с трудом переводил дух.

– Отпустите меня, – повторял мужчина, задыхаясь, – Я вас очень прошу.

Анрик весь дрожал от возбуждения. У него было такое чувство, что он вот-вот принесет своему главному редактору сенсационную новость. Но стукачество он ненавидел и совсем не хотел навлекать неприятности на несчастного свидетеля. Он быстро огляделся. Посреди улицы висело рекламное световое табло, на котором мелькали заснеженные склоны, морские пляжи и кофейные зерна. Анрик, как и все, знал, что такие экраны часто выполняли двойную функцию и были снабжены скрытыми камерами и подслушивающими устройствами. Схватив беглеца за воротник, он потащил его вдоль стены. Они завернули за угол и оказались в глухом переулке, откуда табло было не видно.

Прищурившись, Анрик смотрел на мужчину, все еще держа его за горло. Времени на то, чтобы взять интервью по всем правилам, у него не было, к тому же, если беглец так боялся, что его выдадут властям, он мало что рассказал бы журналисту. Оставалось предложить сделку. Анрик отпустил своего пленника и сделал шаг назад.

– Я не спасатель, – быстро произнес он. – Я журналист. Скажите, что вы знаете, и мы расстанемся по-хорошему.

Эту фразу он слышал в каком-то детективе и теперь дословно воспроизвел ее тем же несколько театральным тоном.

– Я почти ничего не знаю, – сказал мужчина.

«Почти ничего» – это было уже кое-что. Анрик понял, что надо настаивать дальше, и он скоро добьется своего. Молодой человек еще сильнее вцепился в незнакомца.

– Почему вы хотели сбежать?

– Потому что мне нечего было делать в торговом центре, когда взорвалась эта чертова бомба.

– А что вы там делали?

– Я был с женщиной.

Анрик оторопел. Такого ответа он не ожидал. Он всегда очень стеснялся разговоров на подобные темы. Если бы не полутьма в переулке, незнакомец заметил бы, как молодой человек покраснел.

– И куда же делась эта женщина? – спросил он, стараясь говорить как можно увереннее.

– Мы только что расстались, когда все взлетело на воздух.

– Где она? – нервно повторил Анрик.

– Говорю вам, я не знаю. Может быть, уже дома. Она была на машине.

– А вы?

– Пешком. Я приезжаю на общественном транспорте. Возьми я машину, жена бы заподозрила неладное. Она думает, я вожусь в саду.

Словно желая подтвердить эти слова, он вытянул вперед руки, все в мозолях и с землей под ногтями.

– У нас небольшой участок на крытом берегу реки. Я там выращиваю помидоры и лук-порей под инфракрасными лампами.

Анрик прервал его. Он прекрасно знал, что люди обожают поговорить о своих увлечениях, а садоводство его сейчас интересовало меньше всего. Он был разочарован, и от этого разозлился еще больше.

– Так что вы видели? – закричал Анрик вне себя.

– Ничего, – ответил мужчина с самым невинным видом. Но именно это его и выдало.

Анрик всегда каким-то шестым чувством мог отличить, когда с ним ведут нечистую игру.

– Вы лжете! – заорал он в лицо незнакомцу, снова ухватив его за грудки.

В это время по соседней улице с огромной скоростью проехала машина Социальной безопасности.

– Я не собирался этого делать, но, если будете делать из меня дурака, я их позову.

Не отпуская своего пленника, Анрик сделал вид, что хочет выйти из переулка.

– А если я все расскажу, вы меня правда отпустите?

– Клянусь.

Еще один шаг, и они оказались бы на сверкающей огнями улице.

– Я видел тех двоих, которые припарковали машину, – прошептал незнакомец, боязливо оглядываясь по сторонам.

– Машину с взрывчаткой?

– Ну да.

– Как они выглядели?

Казалось, мужчина заколебался.

– Понимаете, я не хочу неприятностей!

– Выкладывайте.

Время шло, и Анрику это было на руку. Незнакомец прекрасно понимал: чтобы поскорее вырваться, придется что-то рассказать, и немедленно.

– В моем мобильном должна быть их фотография, – наконец выдавил он из себя.

– Их фотография! – вскричал Анрик. – Вы что, фотографировали? !

Незнакомец выглядел смущенным.

– Это для моей подруги... Мы встречаемся у нее в машине. Там затемненные стекла, так что никому не видно, что происходит внутри. Понимаете, моя подруга любит, когда кругом полно народу Она всегда просит, чтобы я фотографировал, пока она... вы понимаете...

Анрика это не особенно удивило. Продолжительность жизни в Глобалии так возросла, что все большему числу людей требовалась дополнительная стимуляция. Секс на людях с использованием разных новых приспособлений, позволявших оставаться незамеченными, давно стал классикой жанра, об этом часто писали в популярных медицинских журналах. Правда, Анрик был настолько молод и застенчив, что все равно чувствовал себя несколько неловко.

– Что вы собираетесь делать с фотографиями? – спросил он, изо всех сил сдерживая волнение.

– Уничтожу.

– Я готов их купить.

– Берите так, если хотите. Только отпустите меня.

Стараясь не дрожать от возбуждения, Анрик достал свой мобильный, подключил к аппарату незнакомца и нажал на кнопку, которая отвечала за передачу данных. Через секунду снимки были скопированы в память. Получив назад свой телефон, мужчина тут же уничтожил все графические файлы.