Текст книги "Глобалия"

Автор книги: Жан-Кристоф Руфин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

При виде Байкала Говард вышел из толпы и направился к нему навстречу, взял за руку и отвел в сторону.

– Подождите немного, – пробормотал он, – сначала я должен вам объяснить... Мы уже успели разобраться, как все произошло.

В этой части стены был выступ, нечто вроде небольшой башенки или пристроенного редута со множеством бойниц. Байкал не заметил его раньше.

– Помните, – начал Говард, – когда мы отдали приказ к наступлению? Мы поручили Елене наблюдать за потайным выходом из города, а потом проникнуть через него, чтобы освободить заложников...

– Да.

– Ваш друг, этот виллан, который вас повсюду сопровождает...

– Фрезер.

– Да, именно. Помните, Фрезер тогда взял слово?

– Он сказал, что не согласен, потому что у отряда, атакующего с тыла, не будет никаких шансов вовремя поспеть к пленникам.

– И никто его не послушал.

Байкал побледнел. Он уже догадался, что случилось.

– Потом начался штурм, и Фрезер куда-то исчез, так ведь? – сказал Говард.

Действительно, с самого начала сражения Фрезера нигде не было видно, но Байкал тогда думал только о том, как бы поскорее найти Кейт, и не обратил никакого внимания на его отсутствие.

– Фрезер, похоже, хорошо знал Тертуллиана и неплохо ориентировался в его крепости, – предположил Говард, обводя взглядом стену. – Наверняка он знал о существовании этой башни.

Кивком головы бунтарь указал на две бойницы на самом верху.

– Видите те два окна? Там расположены камеры, в которых держали ваших друзей. Стена с этой стороны сильно пострадала от ветра и непогоды, стала неровной, камни в кладке расшатались. Цепляясь за них, можно легко взобраться наверх.

Теперь Байкал понял. Он переводил взгляд с окон на подножие стены, подмечая выступы, по которым вскарабкался Фрезер.

Значит, его друг попытался в одиночку освободить заложников. Байкал теперь горько упрекал себя за то, что не заметил, как тот уходит, и не удержал его.

– Судя по всему, они заметили его, когда он уже почти добрался до левого окна, – печально проговорил Говард. – Ставни остались открытыми, одна плитка отбита. Похоже, – продолжил он, – ваш друг забрался туда незадолго до начала сражения. Окажись он здесь всего несколькими минутами позже, он бы уже никого не застал.

Потом Говард добавил:

– В него стреляли всего один раз, но пуля попала прямо в голову.

Байкал молча смотрел сквозь суетившуюся внизу толпу, пытаясь представить себе, как тело Фрезера срывается и летит на землю. Он уже готов был подойти поближе, чтобы склониться над останками, когда кто-то громко окликнул его. Это была Елена, взволнованная и растрепанная, как никогда. Рядом с ней стоял сияющий Анрик.

– Я вас повсюду разыскиваю! Вы уже видели Кейт?

Нет, он ее еще не видел. И как было признаться, что в тот миг он даже забыл, что искал ее? Сердце Байкала сжалось от боли, измученное резкими скачками от одного сильного чувства к другому, похожими на колебания гигантского маятника.

– Где она? – вскричал юноша.

– Здесь вы ее не найдете. Она ждет вас на другом конце города. Идемте, я вас отведу.

Байкал взглянул в ту сторону, где лежало бездыханное тело Фрезера. Увы, спасти друга он не успел, что же до последних почестей, то их можно было воздать и позже.

– Пожалуйста, пока не хороните его, – сказал юноша Говарду. – Пусть тело положат в гроб и подержат в укромном месте до моего возвращения.

Подойдя к Елене и Анрику, Байкал с удивлением заметил, что они держатся за руки. Разница в росте и весе, равно как и плохо сочетающиеся друг с другом костюмы, невольно вызывали улыбку. Пестрая толпа хохотом приветствовала зарождение этой новой любви, неправдоподобной, как всякое чудо. Взаимная страсть явственно читалась в глазах обоих и напомнила Байкалу о его собственных чувствах, которые на мгновение заслонила смерть Фрезера: он наконец-то шел навстречу своей возлюбленной.

* * *

ПОКА ШЕЛ ШТУРМ, Кейт не выходила из своего укрытия под арками. При желании она сама могла бы сама поучаствовать в битве. Бунтарь, которому поручили охранять ее, сгорал от нетерпения, мечтая броситься в бой. Девушка уговорила его уйти и оставить ее одну.

Очень скоро ей предстояло вновь увидеть Байкала. Это событие, о котором она так долго мечтала, теперь вдруг казалось пугающим. Каким он стал? Не забыл ли ее? Не изменился ли, примкнув к этим странным людям, которые, как Кейт только что узнала, именовали себя бунтарями? Вдруг в этом новом мире, где Байкал, судя по всему, вполне успел освоиться, он встретил другую женщину, более подходящую ему в его новом положении?

Над загаженными полями, простиравшимися вокруг крепостных стен, взошла заря. Среди руин, в окружении высоких колосьев Кейт чувствовала себя совершенно потерянной и несчастной. Ею завладел безумный страх. Она вскочила, охваченная внезапным, безотчетным желанием бежать.

А в это время Байкал уже приближался к тому месту, которое Елена указала ему издалека, не желая сопровождать его дальше. Юноша тоже был весь во власти сомнений. Он и Кейт пришли сюда разными, можно сказать, противоположными путями. Кейт ввязалась в эту историю, потому что любила Байкала и хотела быть рядом, не понимая по-настоящему, что именно кажется ему таким невыносимым в привычном для нее мире. Но постепенно борьба, которую она вела уже без него, в «Уолдене», у Марты, в Парамарибо, изменила ее, и у Кейт появились свои причины покинуть Глобалию. Девушка убедилась не только в том, что такой побег возможен, но и в том, что не может спокойно мириться с тем, что творится вокруг.

Что же до Байкала, то он просто повиновался инстинкту, толкавшему его на побег из Глобалии, движимый своего рода атавизмом свободы, сохранившимся где-то в самой глубине его существа. Потом Кейт постепенно стала занимать все больше и больше места в его душе. Страх никогда больше ее не увидеть и безумное желание найти ее пришли на смену всем другим, куда более абстрактным соображениям, лежавшим в основе его поступков. И вот теперь он опасался, что настоящая Кейт будет сильно отличаться от того образа, который он создал из своих воспоминаний.

Итак, они оба были растеряны и боялись, что встретят не того, о ком мечтали, а совсем другого человека.

Они увидели друг друга издалека, уловив знакомые черты в едва различимых плоских силуэтах. Потом они медленно приблизились друг к другу, не произнося ни слова.

К счастью, когда мы вновь обретаем любимое существо, перед нами возникает нечто большее, чем просто ожившее воспоминание. К нам возвращается живой человек с присущим только ему ароматом, со своей особой мимикой и голосом. Он в один миг являет нам всего себя: и то, что мы о нем помнили, и то, о чем успели забыть. Так случилось и на этот раз: при виде Байкала Кейт охватило то же самое желание целовать и кусать его в губы, которое она испытала, едва переступив порог зала для трекинга. Но заметила она и новое: странный наряд любимого и отпечатавшиеся на его лице едва заметные следы всего того, что он пережил за это время и о чем она так хотела узнать. А Байкал, увидев Кейт, подумал, что если раньше он знал ее еще бутоном, то теперь перед ним предстал распустившийся цветок. Это была ее кожа, усеянная черными жемчужинами, ее огромные глаза, ее улыбка. Но все эти черты, не изменившись сами по себе, составляли некое новое целое. На смену застенчивости, осторожности и бездумности пришли отвага, сила и ясность мысли, которые Байкал, как ему казалось, всегда предчувствовал в ней.

Когда они оказались уже совсем близко, первыми потянулись навстречу друг другу их руки, словно верша некий ритуал, подготавливая военный парад или штурм.

Потом соприкоснулись их лица, и влюбленные слились в поцелуе, вновь припав к заповедному источнику, чтобы ощутить щемящую близость, которая когда-то стала причиной всего.

Их поцелуй длился долго. Казалось, только так они могли удержать на расстоянии все, что творилось вокруг. Но чувство, что они одни в целом мире, длилось всего несколько хрупких мгновений. Вокруг шатались шумные компании подвыпивших горожан. Заприметив вдалеке юношу и девушку, некоторые уже начали отпускать в их сторону скабрезные шуточки. Уединение влюбленных, укрывшихся под полуразрушенными сводами, бестактно нарушал и зловонный дым костра, пропахший жженой резиной и растопленным жиром.

Байкал резко выпрямился и огляделся вокруг взглядом человека, который только что очнулся от глубокого сна.

Юноша содрогнулся от отвращения. Они с Кейт стояли посреди развалин. Металлические каркасы, лужи мазута на земле, жалкие защитные сооружения, построенные из разношерстных подручных материалов, загаженные поля – от всего этого веяло распадом и смертью. Трагизм человеческой жизни предстал перед Байкалом во всей своей неприкрытой жестокости: нельзя было жить в Глобалии, не погубив свою душу, но взамен можно было обрести хотя бы комфорт, красивые вещи, уютную и удобную жизнь. Всякого же, кто решался восстать против этого гнусного договора, изгоняли в эти бесприютные земли, где расплатой за человеческое достоинство служили уродство, телесные немощи, грязь и страдания.

И в этот ад он увлек за собой свою любимую.

Повернувшись спиной к городу, Байкал взял Кейт за руку и укрылся с ней в маленьком дворике, окруженном полуразрушенными стенами и диким кустарником. Место это выглядело так же безрадостно, как и вся округа, но, по крайней мере, там их не должны были увидеть шатавшиеся повсюду пьяные горожане. На земле в беспорядке валялись ржавые картеры и другие детали автомобильных моторов. Байкал уселся на широкую каменную плиту, лежавшую у подножия одной из стен, так что получилось нечто вроде скамейки, и притянул к себе Кейт. Юноша был совершенно подавлен.

Он никогда раньше не предполагал, что его может охватить подобное смятение. Оттого что он наконец обрел Кейт, его переполняло какое-то горькое счастье, но Байкал чувствовал себя словно усталый путник, припавший губами к отравленному источнику. Вопреки всем его страхам, причиной разочарования стала вовсе не Кейт. Просто он был настолько счастлив снова видеть ее, что, по контрасту, их нынешнее положение показалось ему особенно безнадежным.

Все вокруг было полно неясностей, тайн и угроз.

Почему Социальная безопасность вдруг отпустила Кейт, хотя сначала ей не позволили к нему присоединиться? Байкал не мог допустить и мысли, что его возлюбленная могла предать его. Он безгранично, всем сердцем доверял ей. Но тогда почему же ей дали уйти? Ведь не было ни малейшего сомнения, что сама по себе она никогда бы не смогла ускользнуть от бдительного ока глобалийских спецслужб. Над всем этим витала тень Рона Альтмана. Какие тайные цели преследовал этот человек? Байкал этого не знал, но не сомневался, что за столь щедрым подарком должна скрываться хитрая ловушка.

Почему глобалийцы бросили Тертуллиана на произвол судьбы? Что означала слишком легкая победа, которую они подарили бунтарям? В любом случае, те никак не могли оставить за собой столь заметный и важный в стратегическом отношении пункт, как город Тертуллиана. Им ничего не оставалось, как спешно покинуть это место и снова рассеяться по бесприютным пустынным землям антизон. И такое вот будущее, полное скитаний, опасностей и лишений, Кейт вынуждена будет разделить с ним...

Девушка прервала его горькие размышления новым поцелуем. А потом, прижавшись к нему, спросила:

– Любимый, почему ты вдруг так помрачнел?

Он пожал плечами, и на лице его появилось знакомое ей упрямое, почти свирепое выражение, которое она так любила.

– Я думаю о том, что с нами станется, – раздраженно отозвался он.

– Что с нами станется? – переспросила она, широко открыв большие глаза. – Ты хочешь сказать, потом?

– Потом, завтра, всегда.

Она взглянула ему прямо в лицо и погладила по щеке.

– Ты совсем не изменился, – мягко сказала девушка. – Я уже один раз потеряла тебя, когда ты отправился искать какой-то другой мир. А теперь, стоило мне наконец найти тебя, ты опять стремишься куда-то еще.

Байкал, казалось, немного обиделся. С тех пор как он возглавил войско бунтарей, юноша выглядел взрослее, чем раньше, но оттого его детские жесты еще сильнее бросались в глаза.

– Неужели ты до сих пор не научился радоваться тому, что происходит здесь и сейчас? – добавила Кейт с улыбкой, умело пользуясь своим преимуществом.

– Здесь? – спросил он, пожав плечами, и обвел взглядом окружавшую их унылую картину.

– Да, здесь, – уверенно ответила она, не сводя с него глаз.

Тут голос девушки дрогнул, невольно выдавая охватившее ее желание, которое от этого стало еще сильнее. Кейт сняла свою тунику и бросила на землю. Не успел Байкал пошевелиться, как девушка уже с нежной настойчивостью протягивала к нему руки. Ее тонкие пальцы начали развязывать узлы на его камзоле. Но то были настоящие бунтарские доспехи, крепко сшитые и сложно скроенные. Смеясь, юноша и девушка в четыре руки принялись сражаться с застежкой, но тщетно. В конце концов Байкал просто стянул камзол через голову.

Тогда Кейт легла на разогретую утренним солнцем каменную скамью и привлекла к себе Байкала.

– Да, – повторила она. – Здесь и сейчас.

Глава 4

В ГУСТЫХ ЛЕСАХ на севере Моравии, на одном из отрогов Судетских гор высился огромный стеклянный купол, непонятно зачем возведенный в такой глуши. Внешне это выглядело как обычная безопасная зона, с той только разницей, что на ней располагалось всего одно здание: Вузовский замок с примыкающим к нему парком. Впрочем, это никого не удивляло, поскольку, если не считать сторожей замка и другой прислуги, местность вокруг была необитаема. Что же до посетителей, то их туда, как правило, не пускали.

Меланхолия и ожидание царили в этих краях. Однако все здесь было готово ожить в любую минуту: застеленные льняными простынями постели поджидали гостей, кухня, облицованная голубой фаянсовой плиткой, ломилась от припасов, в высоких каминах лежали сухие поленья – самое настоящее дерево, а не какой-нибудь экологически чистый заменитель, – готовые весело запылать, стоит лишь чиркнуть спичкой.

Только один человек был властен своим присутствием вдохнуть жизнь в этот замок. И человек этот звался Рон Альтман. Будучи единственным законным владельцем, он все же редко наведывался в Вузовский замок. А едва он появлялся на пороге, за какой-то час средневековая махина оживала, стряхивала с себя дремоту и оцепенение, заполняясь теплом и светом. В тот вечер Альтман особенно торопил слуг, принимая во внимание большое число и высокий ранг тех, кто должен был пожаловать к нему в гости. Сам же хозяин восседал в высоком кресле с кривыми ножками и ждал. Прислушиваясь к мягкой поступи суетящейся по всему дому прислуги, он улыбался. Альтман нисколько не сомневался, что замок будет вовремя готов к приему высоких гостей.

Когда, много раньше условленного часа, в просторный двор, вымощенный черными каменными плитами, въехала первая машина, ожившее старинное здание сияло бесчисленными огнями, словно никогда и не погружалось в сон.

Загорелый как обычно, Патрик вышел из спортивного автомобиля, предоставив прислуге поставить машину в гараж. На сей раз он сменил свою калифорнийскую рубашку на более приличествующий столь торжественному случаю костюм, светлый, но строгого, элегантного покроя. В руке Патрик нес большой кожаный чемодан. Гость по широким каменным ступеням поднялся к входу в замок и прошел через караульное помещение. Когда кто-то из слуг вызвался поднести его чемодан, Патрик категорически отказался. Трое прислужников, суетившихся вокруг огромной люстры со свечами, которую они спустили с потолка на веревке, жестом указали гостю на галерею со сводом, украшенным лепниной. И вот наконец, поднявшись по монументальной лестнице с потертыми ступенями и пройдя через переднюю, увешанную старинными гобеленами, Патрик оказался в библиотеке, где его ждал дядя.

– Входи! – приказал Рон Альтман.

По своим размерам библиотека больше всего напоминала гигантский вестибюль невероятной длины. Метрах в десяти от пола помещение опоясывала галерея с коваными перилами. Стены были покрыты деревянными панелями с барочной резьбой, так что Альтмана едва удавалось разглядеть посреди этого буйства позолоченных завитков.

Патрик двинулся навстречу дяде. Как он ни старался ступать бесшумно, его каблуки гулко стучали о начищенный паркет с узором из звезд.

Альтман сделал ему знак сесть в жесткое кресло, стоявшее напротив.

– Они появятся здесь с минуты на минуту, – прошептал старик, бросив взгляд на свои карманные часы. – Все готово?

– Нет, дядя, я уже говорил вам, когда вы звонили. Будь у нас в запасе еще пара дней...

Но Рон Альтман нетерпеливым жестом прервал его.

– Знаю, знаю... У нас нет выбора. Если бы я не созвал это собрание прямо сейчас, противник напал бы первым, и тогда...

Он развел руками, как будто уронил на пол воображаемое блюдо.

– Вам виднее, – отозвался Патрик.

А поскольку Альтман снова посмотрел на часы, добавил с улыбкой:

– Вы прямо места себе не находите. Я вас таким никогда раньше не видел.

– Что же тут удивительного? В конце концов, близится решающая схватка, момент истины, так сказать. Конечно, я волнуюсь, и от этого, кстати, чувствую себя намного моложе.

Двое стенных часов с разницей в полсекунды пробили семь.

– Вот и они! – вскричал Альтман.

Он одернул рукава и выпрямился на стуле.

– Поставь чемодан где-нибудь поблизости, – сказал старик, – чтобы никто не сунул туда нос.

В это время из караульного помещения донесся шум голосов. Потом голоса послышались уже на лестнице.

Наконец двустворчатая дверь распахнулась и перед Патриком и его дядей предстало весьма любопытное зрелище. Крошечный старичок, облаченный в костюм-тройку из серой фланели, возник на пороге, сидя на скрещенных руках своих охранников, которые образовали нечто вроде портшеза. Он размахивал тростью с серебряным набалдашником и громко вопил. Нисколько не постеснявшись, старикашка стукнул по голове одного из великанов, требуя, чтобы его спустили на пол.

– Знаешь, что, Рон! – проверещал он, семеня по направлению к Альтману, – никогда больше не соглашусь, чтобы тебе доверили организовывать наш сбор! Мало того что ты выбрал какой-то дурацкий замок, так здесь, оказывается, нет ни скоростных эскалаторов, ни даже одного разнесчастного лифта! Это уж ни в какие ворота!

– Хорошая лестница – лучший способ сохранить здоровье.

– Мое здоровье – это мое личное дело. Спасибо, конечно, за заботу, но я и сам неплохо справляюсь. Не забывай, что я на семьдесят лет старше тебя.

– Тогда тебе наверняка будет приятно познакомиться с моим племянником Патриком. Он как раз на семьдесят лет младше меня.

Гость скользнул по Патрику безучастным взглядом.

– Патрик, – сказал Рон Альтман, – познакомься с Гасом Фаулером. Все, что едят в Глобалии, – его рук дело. Ему принадлежит все: от агрохимической промышленности до мелких ресторанчиков. Трудно поверить, как такое крошечное существо может быть столь прожорливым.

Гас пожал плечами, поправил завязанный бантом галстук под круглым воротничком и плюхнулся в огромное кресло, еще более красное, чем он сам.

А на пороге уже стояли двое новых гостей, так что Фаулер был на время забыт. Первым из них оказался долговязый господин, одетый с истинно британской элегантностью. Волосы его были тщательно зачесаны назад, а туфли из настоящей кожи начищены столь безупречно* что в них можно было смотреться, как в зеркало. Но внутри этой ухоженной оболочки болталось нечто невероятно тощее, какой-то живой скелет с головой, напоминавшей обнаженный череп. Гость не раскрыл рта, наверняка опасаясь потерять вставную челюсть, которая явственно выдавалась под тонкими губами.

– Приветствую тебя, Алек, – обратился к нему Альтман.

Патрик сразу же узнал Алека Наймса, короля банковского и страхового бизнеса, который был частым гостем на телеэкранах. На любые вопросы он обычно отвечал двусмысленным хмыканьем, вызывавшим настоящую панику на всех мировых биржах.

За ним вошел старик с азиатскими чертами лица. Пальцы его были унизаны изумрудными кольцами. При виде нового гостя Рон Альтман едва заметно отпрянул, но тут же овладел собой и пожал руку, которую тот протянул ему с таинственной улыбкой. Потом вновь прибывший обменялся рукопожатием с Патриком, буркнув просто: «Муниро». Никаких разъяснений и не требовалось. Это имя красовалось на большинстве глобалий-ских автомобилей, и было известно, что Муниро принадлежат практически все марки машин. Легковые автомобили, автобусы, строительный и военный транспорт – словом, любые самодвижущиеся аппараты, вплоть до автоматических фабричных станков, производились фирмами, которые так или иначе контролировались его группой. Легенда гласила, что он начал свою карьеру простым рабочим. С тех незапамятных времен у него осталась привычка то и дело зачесывать назад свои черные волосы. Пользовался он старой расческой, которую резким жестом извлекал из заднего кармана брюк.

Тем временем, запыхавшись, в зал вошла первая женщина.

– Это он нарочно, чтобы поиздеваться над всеми нами! – прокричала она, вся в мыле после восхождения на лестницу.

– Дорогая Лори, – заторопился Альтман, – как я рад тебя видеть!

Он протянул ей обе руки, но дама высокомерно проигнорировала его.

– Ты просто негодник! – проверещала она, ковыляя к креслу.

Патрик на своем веку повидал немало людей с большим будущим, да и сам он, мягко говоря, был не слишком юн. Но таких женщин, как эта, он не встречал еще никогда. Седые с фиолетовым оттенком волосы, похожая на пергамент кожа, изрезанная множеством морщин, на которых от усилия растрескался щедрый слой пудры, руки, как у мумии, все в пигментных пятнах, – такого он действительно еще не видал.

– Лори, – вежливо обратился к ней Альтман,– познакомься, пожалуйста. Это Патрик, мой племянник.

Старуха окинула историка быстрым взглядом и недружелюбно проскрипела:

– Я его сразу заметила, как только вошла. Но раз это твой племянник, он, должно быть, такой же опасный человек, как и ты.

И отвернулась.

«Так это и есть правнучка великого Билла, знаменитая наследница группы „Минисофт”, – подумал про себя Патрик, – полновластная хозяйка империи, которая контролирует в Глобалии всю электронику, информатику, телекоммуникации и прессу!»

Лори принялась болтать с сидевшим напротив Гасом Фаулером, стараясь показать Альтману, что может быть очень мила, если того захочет.

– У меня тут случилась такая неприятность с моим клоном для замены органов! Три месяца назад мне срочно пересадили его сердце.

– По нынешним временам это не такая уж тяжелая операция, – ответил Гас. – Уж кто-кто, а я в этом разбираюсь: мне ее делали три раза.

– Дело не в этом. Я же теперь осталась без взрослого клона для замены органов!

– Всегда надо иметь в запасе не меньше четырех штук.

– У меня их как раз четыре, но они все еще в пробирке. Этот был последний взрослый. А вдруг мне понадобится новая печень, как тридцать четыре года назад, или, скажем, новая почка? Что я тогда буду делать? А тут еще этот со своими богемскими замками измывается над нами, – добавила она, кивнув в сторону Альтмана.

В это время Альтман встречал вновь прибывших. Приветливая дама, которую нисколько не портила ее полнота, тепло поздоровалась с хозяином и поцеловала его в щеку. Патрику она напомнила типичную бабушку. Как историку, ему было хорошо знаком этот давно исчезнувший типаж. Звали даму Пат Уилер. «Владелица компании SOCO-GECCO», – добавил Альтман. Эту аббревиатуру все еще продолжали часто упоминать в разговорах, но на самом деле концерн, который она обозначала, давно разделился на множество других компаний, полностью контролировавших обширнейшую строительную сферу.

Потом гости повалили валом, так что Альтман уже не успевал представить по одному, и Патрику ничего не оставалось, как прислушиваться к сыпавшимся со всех сторон именам и фамилиям. Некоторые из них были ему хорошо известны, другие мало о чем говорили. Но в одном можно было не сомневаться: все собравшиеся в замке тридцать с небольшим человек находились в весьма преклонном возрасте и обладали почти неограниченной властью в разных областях глобалийской экономики.

Однако Альтман, казалось, не был удовлетворен. Он то и дело поглядывал на дверь, словно ждал еще кого-то. Когда же наконец с сильным опозданием в зал вошел худой старик, в отличие от остальных одетый в простую серую блузу, бесформенную и немодную, Рон Альтман бросился к нему навстречу.

– Наконец-то ты приехал! Я так счастлив тебя видеть! – вскричал он, пожимая обе руки вновь прибывшего.

Тот застенчиво озирал собрание сквозь толстые стекла очков в роговой оправе.

– Дорогой друг, познакомься. Это Патрик, мой племянник.

Патрик в свою очередь пожал костлявую, прохладную руку.

– Как же тебя представить, дорогой Пол? Скажем просто, что ты единственный акционер...

Пресекая робкие возражения своего гостя, Альтман поправился:

– Хорошо, почти единственный, по сути, это же ничего не меняет. Так вот, почти единственный акционер группы KHATRA.

«Главный производитель оружия в Глобалии», – мысленно отметил про себя Патрик. То была настоящая промышленная империя, через подставных лиц скупившая все конкурирующие предприятия. При упоминании об этой компании имена владельцев никогда не назывались, и Патрик был несказанно удивлен, узнав, что за столь впечатляющим фасадом скрывается такой невзрачный, едва ли не жалкий субъект.

– Ну что, поручкался наконец со всеми? – крикнул Гас Фаулер, который прохаживался с бокалом в руке, – перейдем к делу?

– Итак, – объявил Рон Альтман с натужной веселостью, – теперь, когда мы все в сборе, давайте перейдем к столу.

Старики, уже успевшие рассесться где попало, с трудом поднялись со своих мест и заковыляли к широкому столу из светлого дуба, который по приказу Альтмана был поставлен в центре библиотеки. Освещала его хрустальная люстра со свечами, свисавшая с покрытого росписями потолка. Все расположились в расставленных вокруг стола креслах с квадратными спинками, обитых камчатым бархатом. Патрик занял место справа от дяди.

– Мало того что ты нас знакомишь со своей родней, – возмутился Гас Фаулер, – но с какой стати этот юнец садится с нами за один стол?!

– Спасибо, Гас, – вежливо отозвался Альтман. – Ты дал мне прекрасную возможность сразу перейти к делу.

Лори, желая показать свое дурное расположение духа, продолжала болтать с соседями. Она нацепила очки и стала смотреть в гигантское окно, обрамленное готической колоннадой. По ту сторону стеклянного купола над замком горы были покрыты снегом, который поблескивал при свете прожекторов.

– Как подумаю, какое сейчас солнце у меня на Багамах! Я убила целых полтора часа на дорогу, и все зачем? Чтобы смотреть на этот вот тоскливый пейзаж?

– Патрик будет нам сегодня очень полезен, – продолжил Альтман, – а потому я прошу вас позволить ему присутствовать на нашем собрании. Ему можно полностью доверять. Он работает в Социальной безопасности.

При этих словах Алек Хаймс затрясся в приступе необъяснимого смеха. К счастью, он так и не раскрыл рта, и зубы его остались на месте. Остальные что-то недовольно проворчали, но серьезных возражений не последовало.

– Благодарю вас, – сказал Рон Альтман. – А теперь, чтобы не тратить понапрасну ваше бесценное время, предлагаю обсудить повестку дня.

– Минуточку! Какой будет сегодняшняя повестка дня, решать не тебе. Для начала мы хотим задать тебе несколько вопросов.

Это был Муниро. Но поскольку он говорил почти не раскрывая рта и ни один мускул На его лице не дрогнул, многие из собравшихся вытянули шеи и стали вертеть головами, пытаясь понять, кто это взял слово.

Патрик украдкой взглянул на дядю. К своему удивлению он увидел, что от прежнего волнения не осталось и следа. Рон Альтман полностью владел собой и по своему обыкновению иронически улыбался в бороду.

– Продолжай, прошу тебя, – сказал он.

Муниро сидел, положив руки на стол. Кончиком пальца он вертел драгоценный камень на одном из своих перстней. По этому жесту можно было легко догадался, что настал его черед нервничать.

– На нашей предыдущей встрече, – начал Муниро, – ты представил нам свой проект операции «Новый Враг». Если ты помнишь, он вызвал немало споров. Многие решительно выступили против. Некоторые сочли, что не подобает кому-то из нас вовлекаться в дела подобного рода. Это никогда не приветствовалось, даже напротив.

Горящие свечи бросали желтый отблеск на веки собравшихся, придавая лицам сходство с масками.

– В конце концов, – продолжил Муниро, снова повернув одно из своих колец, – ты убедил нас, сославшись на положительные последствия для экономики.

– Экономический эффект налицо, – прервал его Альтман, в глазах которого неожиданно засверкал озорной огонек. – Получила новый импульс программа строительства защитных куполов с усиленными требованиями безопасности, очень выгодными для подрядчиков. Не так ли, Пат? Лори наверняка порадовалась множеству заказов на установку разветвленной системы прослушки в антизонах. А ты, Гас, наконец получил то, чего так давно добивался: под тем предлогом, что на полях невозможно обеспечить надлежащую безопасность: принято решение о полном упразднении естественного сельского хозяйства. Отныне вся еда будет производиться на хорошо охраняемых заводах...

– Я должен признать... – начал было Гас.

Муниро несколько раз моргнул, выражая недовольство тем, что его так бесцеремонно прервали. Потеряв терпение, он извлек свою расческу и угрожающим жестом заправил за ухо и без того расплющенную прядь. Воцарилось молчание.

– Это все мне известно! – отрезал Муниро, снова положив руки на стол. – Кое-какие экономические результаты действительно есть. Но мы не можем ограничиваться только этим вопросом.

Альтман слегка кивнул, предлагая ему продолжать.

– Этот проект преследует слишком далеко идущие цели, – отчеканил Муниро.

В тиши старинного замка молчаливые паузы производили особенно угрожающее впечатление. Все почувствовали, что сейчас пойдет речь о самом главном.

– Да, – не унимался Муниро, – возможно, в этом проекте есть свои плюсы. Но он несет в себе и большой риск. Величайший риск. Если точнее, он представляет огромную опасность для всех нас.

Альтман продолжал отмалчиваться. Патрик никак не мог взять в толк, зачем было созывать срочное собрание, чтобы терпеть все эти нападки, даже не пытаясь защититься.

– Слушайте меня внимательно, – произнес Муниро, сверля глазами своего противника, – Социальная безопасность предупреждает нас всех об угрозе.

При всей убийственной серьезности своего обвинителя, Альтман веселел на глазах. Казалось, происходящее все больше и больше забавляет его.

– А ты теперь якшаешься с Социальной безопасностью? – спросил он с улыбкой. – Раньше ты до этого не опускался.