Текст книги "Закат Пятого Солнца (СИ)"

Автор книги: Юрий Штаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 69 страниц)

– Рассказывай, о чем шла речь на переговорах, – предложил Себастьян. – У тебя-то рот не занят.

– Индейцы запросили мира. Несколько раз потерпев поражение, похоронив много сотен своих воинов, тлашкаланцы убедились, что силой нас не одолеть. Ночные атаки и попытки подослать шпионов тоже эффекта не принесли. Странно, что пока мы пленников кормили, одаривали бусами и отпускали, на нас нападали. А вот стоило один раз отрубить пойманным диверсантам руки, как с нами тут же захотели заключить союз. Похоже, что жестокость здесь ценят выше, чем дипломатию.

– Ты еще удивляешься, – буркнул, жуя, Себастьян. Индейка к этому времени и сама уже лишилась одной конечности, и это было еще только начало. – Вспомни, сколько всего занятного мы видели, когда гостили на Юкатане. Как ни праздник, так кого-то режут на алтаре. Они нас и за людей не считали, пока мы с ними жеманничали.

– Так вот. Тлашкала на самом деле страна очень бедная. Это горный край, здесь много чего не хватает. К тому же, она со всех сторон окружена вассалами императора. Монтесума не смог ее завоевать, но у него и другие рычаги давления есть. Правитель ацтеков полностью запретил своим подданным торговать с непокорным государством. Тлашкале независимость обходится невероятно дорогой ценой.

– Да уж, это не благодатные и плодородные земли в окрестностях Семпоалы! – со знанием дела кивнул Себастьян. – Тут одни скалы кругом!

– Да. В Тлашкале нет соли и специй. Сам помнишь, как мы страдали из-за их отсутствия. Здесь не растет хлопок, а поскольку и домашних животных тоже нет, то нет и шерсти. То есть, хорошая материя в большом дефиците. Короче, тлашкаланцам почти любой продукт достается или с боем или втридорога. Контрабанда, разумеется, есть. Подвластные Монтесуме племена втихомолку торгуют с Тлашкалой, но цены поднимают до небес.

– Олухи, – резюмировал Себастьян, догрызая второе крыло индейки. – Давно могли заключить с нами союз против ацтеков. Сразу же нужно было это сделать!

– Вожди клянутся, что поначалу не доверяли нам. Мы пришли из земель, подвластных Монтесуме, неоднократно принимали его послов. Они думали, что мы друзья императора. Теперь обещают стать нам лучшими помощниками. Если подумать, то мы их единственный шанс на избавление от гнета ацтеков.

На следующий день в лагерь испанцев пришел сам Шикотенкатль с многочисленной свитой. Это был высокий смуглый воин, примерно ровесник самого Кортеса, с гордой осанкой и лицом, изрезанным ритуальными шрамами. На плечах красовался плащ, расшитый перьями цапли. Вождь не мог знать, что ждет его здесь. Шел он, тем не менее, смело, ничем не выказывая смущения или робости. Он поклонился, коснувшись ладонями земли, затем поцеловал их, исполняя местный ритуал выражения почтения, и заговорил звучным громким голосом:

– Великий господин, я преклоняюсь перед твоим мужеством, мудростью и отвагой. Никогда я не признавал своего поражения, но на этот раз вынужден смириться. Твои воины по справедливости одолело мою армию. Будь же справедлив. Не карай Тлашкалу за враждебность. В том лишь моя вина и я готов понести заслуженное наказание.

После этих слов Шикотенкатль застыл неподвижно, без страха глядя в глаза Кортесу. Генерал-капитан подошел и обнял вождя.

– Ты показал себя отважным и достойным противником. Теперь я понимаю, почему Монтесума не сумел покорить Тлашкалу, которую защищают такие храбрецы. Будь же мне столь же верным другом, сколь яростным был врагом.

Так стороны достигли примирения. Кортес пригласил Шикотенкатля стать почетным гостем в лагере испанцев. Сообразительный касик все понял. Зная о прошлом коварстве тлашкаланцев, Эрнан Кортес желал получить ценного заложника. Что же, это была небольшая цена. Генерал-капитан выразил также надежду, что его новый друг возглавит своих воинов, когда придет время для похода к сердцу империи ацтеков. Так Тлашкала заключила союз с испанцами.

16. Мирный договор с Тлашкалой

Мир с Тлашкалой дал испанцам не только столь нужную передышку, но и сильных союзников. Когда конкистадоры собирались сняться с лагеря и отправиться в столицу дружественного государства, к ним прибыло посольство от Монтесумы. Делегация была многочисленной. Несколько важных вельмож и около двух сотен слуг и носильщиков. Ацтеки не испугались даже зайти на территорию враждебной для них Тлашкалы. Видимо, своего повелителя они боялись все-таки куда больше.

Послы поздравили Кортеса с победой над упрямой горной страной, но сразу после этого пришло время предостережений:

– Тлашкала – это гнойный нарыв на теле нашего мира, – убежденно жестикулируя, говорил важный и богато одетый ацтек. – Эти дикари не знают никаких законов гостеприимства. Они ни с кем не могут ужиться. Не лучшим ли подтверждением является тот факт, что Тлашкала находится в изоляции, лишенная друзей и союзников?

– Это разбойничье гнездо, из которого свирепые горцы устраивают свои безжалостные набеги, – вторил ему другой посол. – Окрестные народы с радостью поспешили под руку нашего уэй-тлатоани, поскольку лишь он один сумел оградить их от ненасытной алчности тлашкаланцев.

– Заклинаю тебя, великий господин, не посещай их столицу, – вновь вступил первый. – Мы живем рядом с ними уже много-много лет и знаем нрав этих негодяев. Оттуда даже самый храбрый воин не выйдет живым. Что мешает горцам подсыпать яд в вашу еду? От этого нет спасения даже самому отважному. Они не осилили вас в честном бою, так что теперь можно смело ожидать предательства. Лицемерие и жестокость – вот две главные черты тлашкаланцев. Благороднейший Монтесума Шокойоцин будет убит горем, если с вами что-нибудь случится.

– Я благодарен вам за заботу, но вы забываете, что я не обычный человек, – ответил Кортес. – Разве простой военачальник, пусть даже самый доблестный, сумел бы с отрядом в четыреста человек разгромить многотысячную армию? Мы испанские солдаты, для нас нет невозможного. Тлашкала тоже сначала этого не понимала, но теперь убедилась в нашем могуществе на собственном примере.

Эрнан Кортес уже понял, что легенда о боге Кецалькоатле, который, якобы, должен вернуться из-за моря, вряд ли сильно ему поможет. Местные жители давно стали подозревать, что удивительные белокожие чужеземцы являются все-таки людьми, хотя и могущественными. Испанцы нуждались в еде, воде, отдыхе. Они страдали от ран и даже гибли в боях. Лошадей, индейцы уже и сами это видели, тоже можно убить обычным оружием. Все это постепенно развеивало божественный ореол вокруг конкистадоров.

Сообразив, что попытки нагнать на чужеземцев страх проваливаются, послы изменили тактику.

– Воистину, Тлашкала – нищая страна, – презрительно кривясь, сказал самый знатный из ацтекских вельмож. – Вспомни, великий господин, какие сокровища прислал тебе император Монтесума, когда услыхал о твоем прибытии. Все это лишь ничтожная часть его богатств, бледная тень его сказочной щедрости. А чем встретили тебя горцы? Они не в силах даже нормально накормить твое войско. А в то же время, в столице нашей империи тебя ждут самые изысканные угощения, невиданные деликатесы, поданные на золотых блюдах. Бесконечная череда несравненных ювелирных изделий, которыми Монтесума без меры одарит тебя и всех твоих людей. Самые прекрасные девушки, каких только может встретить мужчина, убранные в драгоценные ткани, украшенные золотом и нефритом. Нежные, милые, обворожительные. Все это ждет тебя только у нас.

Фернан видел, как лицо Марины, переводившей эти слова, исказилось гримасой недовольства. Девушке явно не понравилась идея о том, что Кортеса пытаются соблазнить ацтекскими красавицами.

– Не задерживайся в этой грубой, нищей, дикой и негостеприимной Тлашкале, – снова вступил другой ацтек. – Поспеши в несравненный Теночтитлан – сердце этого мира, город, равных которому нет на свете. Ты не пожалеешь.

Не дав пока послам никакого конкретного ответа, Эрнан Кортес отпустил их и предложил обсудить их приглашение.

– Не первый уже раз удивляюсь тому, с какой скоростью здесь разносятся слухи, – высказался первым Веласкес де Леон. – Лошадей здесь нет, голубиной почты тоже. То ли сигнальными кострами общаются, то ли еще как-то. Усмирили мы Табаско и в Семпоале об этом быстро узнали. Теперь вот, стоило нам победить Тлашкалу, Монтесума в своей далекой столице об этом уже знает и шлет нам поздравления. Можно представить, как засияла наша слава на всю его империю, когда стало известно, что мы одолели свободолюбивых и непреклонных горцев. Чего он сам, кстати, сделать так и не смог.

– Похоже, у индейцев налажена целая сеть гонцов-скороходов, – задумчиво сказал Кортес. – Но вопрос в другом – стоит ли нам принимать совет ацтеков. Педро?

– Я им не доверяю, – отрезал Альварадо, нахмурив золотистые брови.

– Ты вообще никогда индейцам не доверяешь! – рассмеялся Фернан.

– И правильно делаю, – набычился тот.

– По-моему, Монтесума пребывает в настоящей панике. Сами слышали, что говорили его послы. Тут и слова о том, что горцы хотят нас убить, и обещания богатств, и прекрасных девушек, и невиданных яств, и сказочных чудес. Короче, они готовы наплести что угодно, лишь бы мы поскорее покинули Тлашкалу. Теперь император даже приглашает нас в гости, хотя раньше прямо заявлял, что нам в столице не рады. Вряд ли это искренняя забота о нас.

Эти слова произнес Гонсало де Сандоваль. Довольно молодой воин, на вид ему не было еще и двадцати пяти, он постепенно выделился из общей массы солдат. Хладнокровный, уверенный в себе и искусный в бою, Гонсало привлек к себе внимание Кортеса и теперь все чаще присутствовал на советах. Будучи талантливым военачальником, он с успехом руководил пехотой в нескольких столкновениях.

– Готов поспорить на своего коня, что Монтесума надеялся решить две проблемы сразу, – сказал Кортес. – По какой-то причине он не пожелал воевать против нас своими армиями. Наверное, предвкушал, что мы прибудем в Тлашкалу, а уж тут свирепые горцы с радостью перережут нас на алтарях. Таким образом, он и от нас бы избавился, и Тлашкалу заметно ослабил. Он совсем не ожидал того, что мы выйдем победителями в этой войне. Теперь император лихорадочно пытается разорвать наш союз с местными жителями. Я не буду пока давать никакого однозначного ответа. Приму еще несколько раз послов Монтесумы, пообщаюсь с тлашкаланцами. Послушаем детальнее, что они друг про друга говорят.

Теперь генерал-капитан мог себе позволить не слишком спешить. Окрестные индейцы, стараясь всячески подтвердить свою дружбу, щедро несли в испанский лагерь пищу и дрова, охотно торговали, без страха, хотя и издалека, любовались лошадьми. Кортес послал весть на побережье, в Веракрус. Хуан де Эскаланте, оставленный там командовать, передавал, что в городе все спокойно, а уж радость тотонаков в Семпоале невозможно и словами описать. Прибрежные индейцы в глубине души сомневались, что белолицые чужеземцы добьются таких успехов. Теперь же, узнав, что Тлашкала и Теночтитлан наперебой предлагают дружбу и союз, тотонаки воспрянули духом и окончательно уверились в могуществе испанцев. Кортес принял еще одну делегацию от Монтесумы с богатыми дарами, после чего объявил, что столицу империи посетит обязательно, раз уж его так приглашают, но сначала погостит в Тлашкале.

Вступление в это неприступную горную цитадель оставило в памяти конкистадоров самые яркие воспоминания. Еще на подходе к воротам испанцев встречали тысячи горожан. Причем, это была не стихийная толпа зевак, стремящаяся посмотреть на невиданных чужаков. Люди разделились по своим племенам и родам, не суетились, не напирали – блюли достоинство. Над каждой такой группой реяли знамена. Все они щеголяли своими лучшими одеждами, которые также заметно отличались расцветкой и покроем. Улыбающиеся, украшенные цветами и длинными блестящими перьями, они приветливо махали руками, встречая гостей.

Перед самыми воротами ждала большая делегация жрецов. Со всех сторон располагались десятки невысоких глиняных курильниц, благовонный дым из которых окутывал все вокруг. Сладковатый и приторный, он щипал глаза, от него першило в горле, да и вообще он мешал дышать. Учитывая, что эти ароматические смолы стоили здесь больших денег, легко было понять, что Тлашкала не поскупилась ради церемонии встречи испанцев.

Местные жрецы, в отличие от священнослужителей того же Табаско, носили белую одежду, но на этом все хорошее заканчивалось. Они оказались такими же неопрятными и нечесаными, к тому же пришли явно сразу же после жертвоприношения. На белоснежной ткани ярко выделялись совсем свежие пятна крови. Такими же следами пестрели и их лица. Жрецы били в барабаны, дули в трубы и свирели, без устали кланялись, короче, всячески выражали свое почтение. От обилия звуков впору было оглохнуть.

Несмотря на все выказанное дружелюбие, конкистадоры входили в город с немалым беспокойством. Здесь они уже никак не могли построиться квадратом, который позволил бы отразить неожиданную атаку. Испанский отряд поневоле растянулся длинной колонной, которая оказалась куда более уязвимой. Фернан шел в самом начале, сразу за несколькими всадниками, которых возглавлял Кортес. Рядом, в паланкинах, развлекая генерал-капитана беседой, восседали самые главные вожди.

Гонсалес зорко смотрел по сторонам. Справа и слева, на земле и чуть выше, на плоских крышах домов, теснились тысячи индейцев. Насколько искренне звучали их приветствия? Постоянная настороженность действовала на нервы, но поддаться беспечности было бы слишком глупо. На испанцев сыпались тысячи цветочных лепестков. Что мешает с такой же легкостью забросать их камнями? Впрочем, Кортес бдительности не терял. Еще до вступления в Тлашкалу он раздал четкие указания, что делать, если местные жители нападут. Закаленные и ко всему подготовленные солдаты готовы были отразить атаку. Во главе отряда ехали Кортес и Альварадо. Диего де Ордас и Гонсало де Сандоваль замыкали колонну.

Но все волнения оказались напрасными. Прекрасные девушки со смехом и без всякого страха подбегали к чужеземцам и вешали им на шеи пышные гирлянды из крупных разноцветных роз. Особенное внимание доставалось всадникам. Вскоре все они, вместе с лошадьми, стали похожи на настоящие бродячие клумбы. К Фернану подбежала совсем еще молодая девчонка, потупилась и застенчиво протянула ему букет цветов. Тот рассмеялся, взял подарок, а саму девушку на секунду обнял за плечи, ни на миг не сводя при этом глаз с едущего впереди генерал-капитана. Он, как телохранитель Кортеса, отлично знал, в чем заключаются его обязанности. Гонсалес не слишком доверял индейцам. Впрочем, для него настороженность постепенно стала естественной чертой характера.

Тлашкала оказалась еще красивее Семпоалы. Высокие каменные или кирпичные дома, ровные чистые улицы, широкие площади. В городе стояли бани и цирюльни, нашлись и рынки, на которые стекались тысячи человек. Некоторых товаров не хватало – чувствовалась торговая блокада Монтесумы. Но все, что удавалось вырастить или создать усилиями местного населения, удивляло своим качеством. Вместо хлопка использовали агаву – популярное здесь растение, дающее прочное волокно. Ткань из нее получалась более грубой, чем хлопковая, но выбирать не приходилось. Продавали разноцветную одежду, изделия из глины, камня, древесины, украшения из меди и перьев. Жизнь в этом большом и хорошо укрепленном городе кипела.

Так отряд вошел в Тлашкалу. Им выделили огромный дворец под квартиры, принесли кучу еды. Вскоре состоялась встреча с главными касиками. Шикотенкатль Старый, отец Шикотенкатля Молодого, пожилой и очень уважаемый человек, давно ослеп, но влияния на совете вождей не растерял. Тонкими чуткими пальцами он ощупал лицо Эрнана Кортеса, желая узнать его облик. Тут же находились и другие правители. Умудренный годами Машишкацин, который из-за возраста сам уже не участвовал в сражениях. Зрелый Чичимекатекутли, один из лучших полководцев Тлашкалы. И сам Шикотенкатль Молодой, дольше всех сопротивлявшийся испанцам.

Подарки вождей казались откровенно скудными, но это вполне объяснялось относительной бедностью города. Не станут же они дарить древесину или гранит, которыми богата эта земля. Своего золота здесь не было, привозного, из-за враждебности ацтеков, не набралось бы и на пятьсот песо. Где уж тлашкаланцам равняться с Монтесумой, который за все это время суммарно подарил Кортесу сокровищ на добрых тридцать тысяч песо, по подсчетам конкистадоров. Тем не менее, генерал-капитан принял подношения очень тепло и пообещал, что с помощью испанцев Тлашкала вскоре разбогатеет.

Дружелюбие вождей не ослабило осторожности Кортеса. Его армия жила единым поселением, которое по-прежнему напоминало военный лагерь. По периметру дворца дежурили караулы и солдаты по очереди несли дозор. Касики сначала очень обиделись на это заметное недоверие, уверяя, что в городе испанцы среди друзей и им не стоит опасаться вероломного нападения. Генерал-капитан с улыбкой отвечал, что такова сила привычки, воспитанная в его воинах.

Фернан блаженствовал. Битвы с тлашкаланцами ясно показали ему, что он раньше и близко не представлял себе всех тягот настоящей войны. То холод, то голод, то недосыпание… С досадой приходилось признать, что в давних предостережениях Веласкеса де Леона была правда. Тем больше он ценил этот волшебный период покоя.

Как и многие другие племена до этого, тлашкаланцы пожелали породниться с могущественными гостями. Пять девушек, самых благородных и знатных, привели они к испанцам. Дочь одного из главных вождей, молодая и хорошенькая, предназначалась самому Кортесу. Лицо Марины, переводившей слова касика, окаменело. Она старалась выглядеть бесстрастной, но глаза обожгли соперницу таким огнем, что будь он настоящим, от той бы не осталось ничего, кроме костей. Генерал-капитан сердечно поблагодарил касика. Он был слишком умен, чтобы не понимать всю опасность ситуации. Женская ревность страшна, а он не хотел лишаться преданности Марины, чья помощь раз за разом оказывалась неоценимой. Он положил ладонь на плечо стоящего рядом Педро де Альварадо.

– Это мой любимый брат и великий вождь, знаменитый своей отвагой и несокрушимой силой. Это самый достойный мужчина для такой благородной красавицы.

Девушка с восхищением смотрела на Альварадо. Педро был хорош. Рослый, могучий, с тонкими чертами решительного, волевого лица, обрамленного золотисто-рыжей шевелюрой. Один только цвет волос, невиданный среди индейцев, делал его необыкновенно привлекательным. К тому же это знаменитый герой, прославившийся своими подвигами. Чего же еще желать дочери вождя?

Вслед за первой, из глубины делегации тлашкаланцев вывели вторую девушку, дочь Машишкацина. Фернан, не сдержавшись, ахнул. Такой красавицы он здесь еще не видел. Судя по восхищенному ропоту вокруг, схожего мнения придерживались и остальные испанцы. Хрупкая, с удивительно тонкой талией, с точеными чертами лица и глубокими темными глазами, затененными длинными пушистыми ресницами. Она была неправдоподобно хороша. Такую даже украшения не могли бы сделать еще прекраснее. Польщенная всеобщим восхищением, она смущенно улыбнулась.

– Хуан, – со смехом заметил Кортес. – Похоже, что наконец-то мы нашли красавицу, достойную чести стать твоей.

Он сделал два шага вперед, бережно взял девушку за руку и подвел ее к Хуану Веласкесу де Леону. Хуан действительно был под стать невесте. Смуглый, белозубый, с правильными чертами лица, вьющимися темными волосами и звучным голосом.

– Воистину, ради такой встречи стоило терпеть все тяготы и лишения, выпавшие на нашу долю, – сказал он.

Прошли времена, когда Хуан, близкий родственник губернатора Кубы, интриговал против Кортеса. Теперь, лишившись возможности отступить, он поневоле перешел на сторону генерал-капитана. Веласкес, буквально несколько дней назад думавший, что безрассудство Кортеса всех их погубит, сейчас с удивлением увидел, что командиру все-таки удалось добиться милости у фортуны. А еще Хуан отлично помнил, что в свое время мог поплатиться головой за участие в заговоре, но отделался лишь кратким арестом.

Неприязнь по отношения к Кортесу постепенно стала уступать место восхищению. Веласкес готов был признать, что командир экспедиции умеет добиваться своих целей. Также генерал-капитан знал, как расположить к себе людей. Очередным свидетельством чему как раз и была вот эта девушка, подаренная былому недоброжелателю.

Фернан Гонсалес горько усмехнулся. Невеста Хуана чем-то неуловимо напомнила ему Чику, некогда зарезанную Себастьяном. С тех пор он не заводил долгих отношений с женщинами. Ни на Кубе, где хватало привлекательных местных островитянок, ни здесь. Они быстро проходили сквозь его жизнь. Некоторые не задерживались больше чем на одну ночь, другие оставались рядом неделю или две. О Чике он старался думать поменьше. Как о ней вспоминать, когда рядом все время тот, кто оборвал нить ее жизни? Мысли о хрупкой танцовщице, так искренне дарившей ему свою любовь, поневоле заставляли руку тянуться к оружию. Но разве мог он убить Себастьяна? Тот всегда оставался для Фернана верным другом, неизменно проявлял искреннюю заботу, помогал словом и делом. Был ли тогда другой выход? Мог ли он спасти девушку? От таких вопросов можно запросто сойти с ума. Вот потому Фернан и старался как можно реже вспоминать погибшую когда-то красавицу.

А Риос тут же отвлек Фернана и шепотом заметил:

– Ты обратил внимание, что эти принцессы очень отличаются от тех, которых мы видели с тобой, когда попали в лапы к дикарям? Ну да, попадаются у некоторых серьги в ноздрях или в нижней губе. Но не более того! Где все эти девушки со сплющенными головами или остроконечными зубами, как у хищных зверей? Где повальное косоглазие, нефритовая инкрустация на клыках и лица, полностью синие от татуировок?

– Наверное, среди местных племен так не принято, – пробормотал Фернан. – На Кубе ведь индейцы тоже так себя не уродуют. Это, видимо, только нам повезло попасть к таким чудакам.

– Было бы забавно, если бы в Тлашкале тоже оказалась подобная устрашающая мода, – не смог удержаться от негромкого смешка Себастьян. – Я бы посмотрел на Веласкеса, если бы ему подвели сейчас косоглазую невесту со сплющенным лбом, которая улыбнулась бы острыми, как ягуара, зубами! И ведь отказаться нельзя – такая обида для новых союзников!

Фернан помимо воли прыснул, пытаясь сделать вид, что закашлялся.

Еще три девушки достались капитанам Гонсало де Сандовалю, Кристобалю де Олиду и Алонсо де Авиле. После того, как эта церемония завершилась, Фернан без малейшего удивления заметил, каким умиротворенным стало лицо Марины. Она пыталась скрыть свои чувства, но облегчение сквозило в каждом ее жесте и взгляде. По крайней мере, так казалось Гонсалесу, который отлично понимал, что девушка не хочет делить Кортеса с кем-то еще. Марина явно повеселела – предводитель конкистадоров по-прежнему будет принадлежать лишь ей одной.

Три недели прожили испанцы в Тлашкале. Это было чудесное время. Они отъедались, отсыпались, залечивали раны и преодолевали лихорадку, полученную в горах. Люди набирались сил, лошади также вскоре все выздоровели. Солдаты во множестве готовили стрелы для арбалетов. Вместо пришедших в негодность старых доспехов, некоторые заказали себе панцири из агавы, раз уж хлопковых здесь было не достать. Понемногу вели они торговлю с местными жителями, выменивая разные нужные для себя вещи. Посетили конкистадоры не только столицу, но и еще пару ближайших городов республики. Везде им оказали радушный прием.

Лишь одно обстоятельство омрачало Кортеса – Тлашкала упорно отказалась принять христианство. Все так же на вершинах пирамид стояли жертвенные алтари, которые регулярно окроплялись кровью людей. Постоянно пополнялись хранилища черепов, наподобие тех, что так удивили Фернана и Себастьяна в одном из пройденных городов. Вожди и вельможи, к которым Кортес неоднократно подступал с увещеваниями, вежливо, но упорно стояли на своем – невозможно отказаться от богов родной земли. Обе стороны слишком ценили возникшую дружбу и боялись нарушить мир, который достался такой дорогой ценой, потому религиозные споры велись весьма деликатно.

Дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Предприняв несколько попыток переубедить касиков, генерал-капитан вынужден был отступить. Падре Ольмедо, сопровождавший экспедицию, не унывал и вещал, что вскоре нравы дикарей смягчатся, они отвратят свои взоры от демонов и навсегда откажутся от жертвоприношений. Пока что испанцам пришлось довольствоваться тем, что один из языческих храмов тлашкаланцы согласились очистить и превратить в христианскую церковь. На богослужение с любопытством приходили и местные вожди.

17. Монтесума – император ацтеков

Правители Тлашкалы всячески демонстрировали свою симпатию новым союзникам. И настойчиво предлагали оставаться в гостях как можно дольше. Все самые влиятельные касики в один голос твердили, что идти в Теночтитлан испанцам не стоит. Херонимо де Агиляр и Марина переводили. Особенно много говорил Машишкацин, седой и худощавый, обладавший непререкаемым авторитетом на совете вождей.

Эрнан Кортес и его капитаны слушали очень внимательно. Наконец-то они могли получить сведения об ацтеках из первых рук, от людей, которые постоянно с ними воевали и хорошо представляли себе мощь армий Монтесумы.

Так они и узнали, что Теночтитлан, находящийся посреди безразмерного озера Тескоко, практически неприступен. Добраться можно только по трем насыпным дамбам или на лодках. Но на воде вряд ли кто-то может тягаться с жителями столицы. Их флот исчисляется сотнями больших и тысячами маленьких каноэ. А горожане, привыкшие жить посреди озера, все поголовно хорошо плавают и управляются с веслами.

– Ацтеки вас, возможно, и впустят в Теночтитлан. Почему бы и нет? Они охочи до разных диковинок, – рассказывал Машишкацин. – Таких людей и удивительных зверей там никто еще не видел. Но вот выпускать вас оттуда они вряд ли пожелают.

– Не думай, Малинче, что мы пытаемся тебя запугать или посеять сомнения, – добавил кто-то из вождей. – Просто мы представляем, с чем тебе придется столкнуться.

– Насколько велика мощь Теночтитлана? – поинтересовался Кортес.

– Ацтеков очень много. В одной только столице живет свыше ста тысяч человек. И почти каждый мужчина, начиная от подростка и заканчивая стариком, имеет военный опыт, – продолжал Машишкацин. – Их обучают с детства. Простолюдины и аристократы учатся сражаться копьем и топором, стрелять из лука и метать дротики, выслеживать врага и драться голыми руками. Когда ацтеки идут в поход, то ремесленники, рыбаки и садоводы отправляются воевать.

– А по берегам озера разбросано еще много других городов, в которых тоже хватает солдат, – добавил Шикотенкатль Молодой. – Теперь ты понимаешь, почему мы говорим, что Теночтитлан несокрушим. Даже если бы у тебя была армия, сравнимая с ацтекской, то и тогда ты не сумел бы вторгнуться в город, окруженный водой.

– Вас приглашает к себе Монтесума и уже по одной этой причине вам не следует отправляться к нему в гости, – сказал Машишкацин. – Я не хочу, чтобы все вы, новые союзники Тлашкалы, оказались у него в руках. И не хочу, чтобы дочь моя так быстро стала вдовой.

Прекрасная дочь Машишкацина, отданная в жены Хуану Веласкесу де Леону, была крещена и получила имя Эльвира. И теперь отец, естественно, переживал за судьбу своего ребенка.

После беседы с вождями Эрнан Кортес собрал капитанов на совещание.

– Вы все слышали. Думаю, тлашкаланцы искренни в своих советах. И уж они-то хорошо представляют грозящую нам опасность.

– Вожди-то говорят искренне, – признал Альварадо. – Но вот если мы проявим осторожность и откажемся от похода на Теночтитлан, то они первые в нас и разочаруются.

– Педро прав, – поддержал приятеля Хуан Веласкес. – Тлашкала встречала нас нелюбезно. И только череда страшных поражений заставила горцев пойти на примирение. Они должны и дальше верить в несокрушимость испанцев. Если наш ореол непобедимых воинов померкнет, то мы быстро останемся без союзников.

Остальные капитаны тоже высказались за продолжение похода.

– Думаю, все вы правы, – подвел итог Эрнан Кортес. – Даже наши первые друзья в этих краях, тотонаки, пришли к нам только потому, что узнали о том, как мы разгромили табасков. И надеялись на защиту от тирании ацтеков. Но перед тем как отправиться в Теночтитлан, нужно узнать как можно больше о человеке, с которым нам вскоре придется столкнуться. О Монтесуме.

Об этом человеке вожди Тлашкалы могли многое рассказать. Разговор затянулся надолго.

– Правители ацтеков не обязательно передают власть от отца к сыну. Следующим уэй-тлатоани становится кто-то из потомков одной династии, которая находится у власти уже больше ста лет, – говорил Шикотенкатль Молодой. – После смерти повелителя собирается совет из нескольких самых мудрых и влиятельных вельмож. Они и решают, кто же станет новым уэй-тлатоани.

– Семнадцать лет назад умер правитель Ауисотль, – добавил его отец. – Тогда я с тревогой ожидал выборов. И мои опасения оправдались… Избрали Монтесуму. Он прославился еще в юности. Сын и племянник повелителей, он уверенно командовал войсками, с легкостью громя как восставших вассалов империи, так и непокоренные на тот момент племена. Он отбросил от северных границ диких кочевников-чичимеков и пресек бунт одного из влиятельных вельмож, разбив его армию.

Дальше в разговор вступил другой вождь. Казалось, каждый из них старался добавить яркой краски в этот живописный портрет.

– Но дело не только в его полководческих талантах. Кажется, нет такого занятия, в котором бы он не преуспел. Монтесума благочестив и усерден в служении богам, расчетлив в делах управления государством, искусен в дипломатии. Вы знаете, что уэй-тлатоани обозначает «Великий оратор». И этот титул как нельзя лучше подходит Монтесуме. Нет человека, способного выйти победителем в полемике с ним. Он рассуждает безупречно, доводы его всегда своевременны, решения безошибочны, красноречие несравненно. Когда он обращается к тысячным толпам своих подданных, те замирают, с благоговением ловя каждое слово.

Видимо, на лице у кого-то из испанцев отразилось сомнение, потому что Машишкацин усмехнулся и сказал:

– Вам кажется, что мы преувеличиваем. И это понятно. Сложно представить себе столь великого человека. Однако судите сами. Когда Монтесума пришел к власти, ацтеки еще не правили миром. Они лишь состояли в равном союзе с другими племенами. А богатый и многолюдный город Тескоко считался не менее влиятельным, чем Теночтитлан. Но годы шли. Все новые и новые походы Монтесумы укрепляли могущество его народа. Многие окрестные жители предпочли добровольно признать над собой власть уэй-тлатоани, не дожидаясь момента, когда он двинет в бой войска.