Текст книги "Закат Пятого Солнца (СИ)"

Автор книги: Юрий Штаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 69 страниц)

– Каких только чудес не встретишь в Новом Свете! – выразил общее мнение Дамиан.

Змея тем временем поняла, что кормить ее не собираются и снова погрузилась на дно. Темная поверхность воды вскоре успокоилась. Сторонний наблюдатель в жизни бы не подумал, что в глубине таится такая опасность. Вокруг бассейна находились глиняные курильницы, трещотки, барабаны, обсидиановые зеркала, веера из длинных красных и зеленых перьев. Видимо, все это требовалось индейцам для каких-то ритуалов почитания великого змея. Обыскав большой зал, конкистадоры поняли, что здесь нет ничего подозрительного – ни прячущихся воинов, ни потайных ходов.

Через пару минут все они вышли наружу. Только сейчас Фернан осознал, насколько же затхлый воздух в помещении. С неба все так же лился дождь. Кристобаль де Олид уже расставил солдат в караулы и теперь ждал отчета об обыске во дворце. Рассказ о гигантской змее произвел на него впечатление. Причем столь сильное, что он сам пожелал ее увидеть. Через минуту, вдоволь насмотревшись, он тоже вышел из темного зала и устроил жрецам допрос.

– В наших краях не живут великие змеи, – рассказывал ацтек. Голос его звучал многозначительно и торжественно, как будто он читал священный гимн. – Их доставляют издалека, с юга. Когда они еще маленькие, их приносят в корзинах самые храбрые и опытные почтека. Много дней купцы идут через чужие земли, пересекают леса и пустыни, подвергаются опасностям со стороны зверей и разбойников. Там, на юге, встречают они других торговцев, которые идут из еще более дальних земель. И как величайшую драгоценность несут они будущего великого змея, который потом долгие годы будет жить в нашем храме. Мы не вправе покидать святилище, где мы поклоняемся воплощенному божеству.

Удивление конкистадоров только выросло, когда они поняли, что земля эта тянется на сотни миль на юг. И там, в краю великих змей, наверняка и прочие животные сплошь гиганты. Самые энергичные и беспокойные тут же загорелись мечтой побывать на далеком юге и увидеть все своими глазами. Но пока что следовало решить насущные проблемы. Испанцы поужинали своими раскисшими под дождем припасами и остались ночевать.

– Начинаю думать, что настенные росписи, на которых подобные змеи поглощают людей, вовсе не выдумка, – поделился мнением Себастьян, стоя в карауле. – Скорее всего, тварь, которой здесь поклоняются, не самая большая в этих краях. Будь она чуть крупнее, так и человека слопала бы за милую душу.

– Сложно чувствовать себя в безопасности, когда совсем рядом такое ползучее страшилище, – ответил Фернан. – Капитан не зря решил поставить стражу у входа в логове гадины. Кристобаль де Олид приказал зарубить ее, если она попытается выбраться наружу.

Но великий змей с бесконечным равнодушием отнесся к таким суетным и лишенным к нему уважения посетителям. Он провел ночь в бассейне. Из храма периодически звучали негромкие песнопения и доносился сладковатый аромат благовоний. Жрецы проводили свои ритуалы.

На следующее утро конкистадоры покинули городок с этим необычным святилищем и двинулись на соединение с основными силами. Еще одна попытка найти союзников и добраться до дамб пока не увенчалась успехом.

8. Вильяфанья

В это время Антонио де Вильяфанья готовился к осуществлению своего заговора. Призвав наиболее надежных единомышленников, он разрабатывал план мятежа.

– Нужно собрать вокруг Кортеса самых верных ему капитанов. Так одним махом расправимся со всеми.

– Когда Кортес и Альварадо вернутся в Тескоко, то захотят увидеть Сандоваля и обменяться новостями, – предложил Энрике Бальбоа. – Вместе с ними будут и остальные приближенные генерал-капитана.

– Придем к ним под предлогом… Ну, например, что из Веракруса прибежал гонец и принес вести о корабле, приплывшем из Испании, – добавил Вильяфанья. – Вот тут и наступит время для схватки. Нам понадобится человек десять самых хороших бойцов.

– Лучше всего сделать это во время обеда, – заметил кто-то из заговорщиков. – Они за стол садятся без доспехов, да и мечи держат в ножнах. Кортес, находясь в Тескоко, среди сотен солдат, не будет так уж насторожен и уж точно окажется не готов к неожиданному нападению.

– Если повезет, то мы перебьем половину еще до того, как Кортес и капитаны успеют выхватить оружие, – сказал Бальбоа. – Но лучше, чтобы нас сопровождал еще один отряд отборных бойцов, которые остановятся перед домом, но после начала драки по условному сигналу кинутся внутрь.

– Затем возьмем власть в свои руки, – подвел черту Вильяфанья. – Все недовольные Кортесом будут только рады, остальных сумеем переубедить. Да и какой у них может быть выбор? Генерал-капитана не воскресить. Я выступлю с речью и призову всех солдат к единству. Начинать междоусобицу никто не решится. Все понимают, что от нее выиграют только ацтеки.

– А дальше что?

– Пошлем сотню человек на побережье, в Веракрус. Сместим коменданта Педро Кабальеро. Он уж очень предан Кортесу и может начать ставить нам палки в колеса. Освободим сидящего в тюрьме Панфило де Нарваэса. И самое главное – отправим корабль на Кубу. Помиримся с губернатором Веласкесом, поделимся с ним золотом, которое удалось вывезти из Теночтитлана, попросим помощи. Когда с острова приплывет военный флот, вот тогда мы и схлестнемся с ацтеками на равных.

– Ты хочешь уступить командование Нарваэсу? – спросил Бальбоа.

– Нет, – решительно ответил Вильяфанья. – Нарваэс показал себя плохим военачальником. Вспомните, когда мы прибыли с ним на эти берега, то могли похвастаться двукратным преимуществом перед Кортесом в количестве солдат. А наш перевес по числу кавалерии, артиллерии и экипировке был просто подавляющим. И что же? Нарваэс не сумел все это превосходство использовать. Мне многие его приказы тогда казались недальновидными, а то и вовсе глупыми. Нет, командовать буду я. А вы станете моими капитанами.

– Ты прав, Антонио, – поддержал товарища Энрике Бальбоа. – Нарваэс к тому же очень бесцеремонно обращался с тотонаками, как будто с врагами или мятежниками. А ведь они наши союзники. Не стоит их обижать. Пусть лучше Нарваэс не мозолит им глаза.

– Поэтому я на первом же корабле отправлю его на Кубу. Губернатор Диего Веласкес ему доверяет. Вот пускай Нарваэс и расскажет всю правду. Как его захватил Кортес и как мы убили мятежника, освободили пленников и теперь, наведя здесь порядок, готовы к примирению.

Вильяфанья обвел сидящих вокруг него воинов внимательным взглядом. Все эти люди были недовольны Кортесом. Вряд ли кто-то из них решится донести о заговоре. И все же затягивать нельзя.

– Когда Эрнан Кортес вернется из Шочимилько в Тескоко, мы нанесем удар. Я предупрежу бойцов, которые понадобятся мне в тот день…

После отступления из Шочимилько наступил короткий период затишья. Эрнан Кортес не сидел без дела. Пока не велись сражения, он вновь собирал силы. Он планировал разделить свою армию на три части с тем, чтобы каждая атаковала одну из ведущих в город дамб. Если удастся занять все три насыпи, то столица будет отрезана от суши. Оставалась еще проблема с лодками, которых у ацтеков насчитывалось много тысяч. Генерал-капитан понимал, что флот из тринадцати бригантин вряд ли сумеет полностью взять под контроль огромное озеро, раскинувшееся на десятки миль. Теночтитлан казался практически неприступным.

Кортес не жалел времени на встречи с вождями мелких племен и с представителями городов. И хотя это отнимало уйму сил, но он отлично понимал всю важность дипломатии. Послы желали переговорить с ним и лично убедиться, что белолицые чужеземцы смогут сломить мощь Теночтитлана.

Битвы с ацтеками шли с переменным успехом. Испанцы были слишком малочисленны, чтобы успевать повсюду, а дружественным индейцам порой не хватало доблести. Оставшись без поддержки конкистадоров в каком-нибудь покоренном городке, они падали духом. Союзники начинали с трепетом ждать, когда же пожалуют отборные воины-орлы и воины-ягуары, чтобы всех их пленить и утащить в столицу. Столь велик был страх, который ацтеки внушали своим подданным. И если солдаты Куаутемока действительно приходили, то биться против них насмерть воины гарнизонов зачастую не решались, предпочитая отступить.

Но гораздо чаще союзникам не хватало дисциплины и слаженности. Даже закаленные в боях тлашкаланцы очень часто пускались в авантюры. Они то отправлялись на поиски врага, вместо того, чтобы сидеть в крепости, то лезли в бой, когда Кортес посылал их всего лишь разведать обстановку в окрестностях. Увы, местные жители героизм ставили куда выше, чем умение выполнять приказы.

После отступления из Шочимилько прошло всего несколько дней. Эрнан Кортес встал еще до рассвета, собираясь посетить одну из лежащих неподалеку деревень. Зевающий Альварадо подгонял десяток всадников и строил сотню пехотинцев, которые должны были сопровождать Кортеса. Ацтекские территории находились недалеко, так что ездить с небольшим эскортом сейчас никто не мог себе позволить.

– Мы готовы, Эрнан, – отчитался Педро.

– Отправляемся, – ответил генерал-капитан. – Вернувшись из деревни, наведаемся в Тескоко. Узнаем у Сандоваля, как продвигается сборка кораблей. Отдохнем денек, подведем окончательный подсчет испанцев и союзников, а затем попытаемся снова прорваться к дамбам.

В это время к ним подошел один из солдат. Он поздоровался и попросил Кортеса уделить ему несколько минут для разговора. Кортес озадаченно нахмурился. Подошедшего звали Роберто и он когда-то прибыл сюда вместе с экспедицией Нарваэса. Потом поневоле он перешел на сторону Эрнана Кортеса и сумел выжить во время страшного отступления из столицы. На данный момент Роберто, прикомандированный к отряду Сандоваля, должен был находиться в городе Тескоко в двадцати милях отсюда. Только очень важная причина могла сорвать его с места. Возможно, Сандоваль прислал какое-то донесение?

Генерал-капитан соскочил с лошади и отошел в сторону. Роберто, убедившись, что их никто не может услышать, произнес:

– Сеньор генерал, у меня для вас плохие известия. В войске зреет заговор.

– Откуда это известно?

– Мне рассказали обо всем в надежде, что я пожелаю присоединиться к этому бунту.

– Ну и кто же во главе? – требовательно спросил Кортес.

– Антонио де Вильяфанья.

– Кто из капитанов его поддержал?

– Мне это неизвестно, я всего лишь простой солдат. Говорят, у Вильяфаньи есть список участников заговора. Знаю лишь, что список этот очень длинный.

Кортес сумел сохранить бесстрастное выражение лица, ничем не выдав своей обеспокоенности. И все же в это мгновение он почувствовал себя очень уязвимым. Вот и настал момент. Кто-то из соратников оказался изменником. Трудно сражаться с невидимым противником. От кого ждать удара в спину? Эрнан Кортес отлично понимал, что его наверняка попытаются убить. Живой, он всегда будет представлять слишком большую угрозу, поскольку неоднократно еще на Кубе демонстрировал умение выбираться из тюрем.

Кортес оглянулся на Альварадо. Золотоволосый Педро к этому моменту стряхнул с себя сонливость и теперь весело щурился, глядя на восходящее солнце. Он выглядел уверенным в себе и спокойным, явно радуясь предстоящей разведке. Альварадо не мог долго сидеть без дела. Педро всегда казался ему самым надежным товарищем. Но в том-то и суть заговора, что предают люди, от которых этого не ждешь.

Не сейчас ли, во время поездки в безвестную деревушку, на него совершат покушение? Альварадо, возможно, ничего и не знает. Но если заговорщиков много, то кто может поручиться, что их нет среди той сотни, что будет сопровождать своего генерал-капитана? Или хотя бы среди десятка всадников, составляющих самое ближайшее окружение. От кого ждать удара в спину?

– Распусти людей, Педро, – негромко приказал Кортес. – Разведка откладывается.

После этого он стал собирать самых близких друзей. Эрнан Кортес верил, что окруженный ими, он сумеет уберечься от нападения. Не может быть, чтобы все они оказались замешаны в заговоре. А если это так, то лучше, наверное, умереть, чем осознать, что никому нельзя верить, даже людям, с которыми прошел через немыслимые опасности и которым неоднократно спасал жизнь.

Через несколько минут Педро де Альварадо, Кристобаль де Олид и прочие капитаны собрались вокруг своего командира. Также здесь стоял Берналь Диас – заядлый любитель записывать события похода, здоровяк Кристобаль де Олеа, недавно спасший жизнь Кортесу, и, конечно же, Фернан и Себастьян. Кортес быстро ввел их в курс дела.

– Нечего тянуть время, – высказался Олид. – Нужно прямо сейчас нагрянуть в Тескоко. Не думаю, что Сандоваль примкнул к этой позорной измене, но лучше перестраховаться. Заранее не будем его предупреждать.

– Правильно, – вмешался Альварадо. – Ворвемся в город, арестуем Вильяфанью и все у него узнаем. Сандоваль точно не замешан. Не мог такой кабальеро опуститься до предательства! Вспомните, как он в свое время отказался сдаться Нарваэсу, хотя у Гонсало солдат было всего ничего. И тот его подвиг, когда в ночь отступления из столицы Сандоваль, рискуя жизнью, повел конницу назад по дамбе. В итоге кавалерия как раз и спасла меня.

Слушая это обсуждение, Кортес внимательно смотрел на лица товарищей. Все были возмущены и явно взбудоражены, но никто не показал даже тени страха. Нет, похоже, ни один из них в заговоре не замешан. Собрав солдат, генерал-капитан двинулся в Тескоко.

Еще до полудня отряд прибыл в город. Пригласив с собой Сандоваля, который очень удивился этому неожиданному визиту – он не ждал своего командира раньше следующего дня – Кортес повел товарищей к стоянке Вильяфаньи.

Антонио как раз в это время разрабатывал план покушения. В доме собралось с десяток человек. Внезапно снаружи послышался шум, который быстро сменился лязгом стали. Стражники, стоявшие у входа, вступили с кем-то в бой. Среди криков слышен был голос Кортеса. Двое соратников Вильяфаньи мгновенно смекнули что к чему и тут же бросились к окнам в задней части помещения. Остальные же схватились за оружие.

Но сопротивление явно не имело смысла. Один за другим, с обнаженными мечами в руках, в комнату входили люди Эрнана Кортеса. И было их явно больше, чем сторонников Вильяфаньи. Энрике Бальбоа хотел ринуться в атаку, надеясь прорваться за счет неожиданности нападения, но застыл, поймав неистовый взгляд Альварадо. Педро явно ждал только повода, чтобы нанести смертельный удар. Сам генерал-капитан, спокойный и собранный, уверенно шагнул в центр помещения и резко приказал:

– Оружие на пол!

Пришлось подчиниться. Обычно столь хладнокровный и рассудительный Сандоваль с трудом сдерживал себя. Подумать только! Именно в Тескоко, который был вверен ему Кортесом, проросли ростки заговора! А ведь казалось, что в городе все верны командиру. Гонсало сейчас с удовольствием вызвал бы Вильяфанью на дуэль, но у генерал-капитана были другие планы.

Мятежников разоружали и по одному выводили из комнаты. Эрнан Кортес подошел вплотную к Вильяфанье. Меч и кинжал Антонио все еще оставались при нем, хотя и находились в ножнах. Но генерал-капитан, и сам отличный боец, видимо, не опасался нападения.

– И как так получилось, что столь храбрый и благородный кабальеро опустился до измены? – спросил Кортес.

Вильяфанья смерил противника разгневанным взглядом. Кортес оставался хладнокровен. В темных глазах не светилось ни ярости, ни насмешки, ни удивления. Со стороны могло показаться, что генерал-капитан отнесся к этому заговору совершенно равнодушно.

– Спроси об этом самого себя, Эрнан. Ты сбежал от губернатора Кубы, увел лучших солдат, заморочив им головы, по пути захватил корабль купца, который вез припасы в Дарьен. Потом отказался сдаваться Нарваэсу. Что же это, если не прямой бунт против власти?

– Диего Веласкес сам поставил меня во главе экспедиции…

– Он просто поначалу не знал, что ты за человек.

– Неужели?! – фыркнул Кортес. – Да, я именно такой человек. Человек, который избавил губернатора от трат, организовав экспедицию на свои средства. Что-то Веласкес не протестовал, когда я закладывал имущество, чтобы снарядить корабли! Я человек, который повел пятьсот солдат вглубь чужой, враждебной и неизведанной территории. И я их не погубил, а, наоборот, добился такого успеха, что ни тебе, ни Нарваэсу, ни Веласкесу и не снилось!

– А еще ты обещал нам золото, почет и уважение, когда переманивал на свою сторону, а в итоге привел в столицу, где нас ждали сотни тысяч разъяренных дикарей! Две трети конкистадоров тогда погибло!

– Я помню, – на лицо Кортеса помимо воли легла тень. – Таковы превратности войны. Но сейчас, когда мы вырвались из Теночтитлана, когда нужно объединить усилия для сражения с ацтеками, как ты вообще додумался устраивать заговор?! Когда мне нужны были надежные помощники, ты стал готовить удар в спину.

– Ты сам себе противоречишь, Эрнан. Сейчас действительно нужно объединить усилия. Но вместо того, чтобы примириться с губернатором Кубы, ты самонадеянно пытаешься одолеть империю ацтеков в одиночку. Ладно бы там сам сгинул, это касалось бы лишь тебя. Но ты же утащишь на тот свет сотни испанцев, которые поверили твоим пустым обещаниям. Я же помню тот день, когда ты разбил Нарваэса. Какие картины ты нам рисовал. Рассказы о горах золота и о почтении местных вождей.

– И разве это не правда? Смотри, в моем войске многие тысячи тлашкаланцев, тотонаков, чолульцев, жителей других городов. Даже они верят в меня. А ты, Антонио, просто пожелал захватить власть и ради этого решился на измену.

– Тлашкала и другие союзники помогают тебя только из-за отчаяния. Они готовы погибнуть, только бы не подчиняться больше ацтекам. Но полчища воинов Куаутемока не одолеть такими смехотворными силами. Ты погубишь весь свой отряд. Где те капитаны, что были тебе столь беззаветно преданы? Эскаланте, Веласкес де Леон… Я не хочу пополнить этот список.

– Тем не менее, многие капитаны по-прежнему верят в меня, – Кортес кивнул назад, где за его спиной застыли друзья. – Вот они. Смотри сам. Альварадо, Сандоваль, Олид, остальные… Телохранители Диас, Гонсалес, Риос, Олеа. И еще сотни простых солдат. Ты мог присоединиться к ним и добыть великую славу. А вместо этого закончишь так, как и полагается изменнику. Ладно, хватит. Я знаю, что у тебя есть список участников заговора. Давай его сюда, не заставляй отнимать силой.

Вильяфанья, прекрасно осознавая, что не успеет уничтожить бумагу, нехотя отдал ее генерал-капитану и двинулся вслед за своими арестованными соучастниками под конвоем из нескольких бойцов.

Кортес развернул список. Длинная вереница имен и фамилий, написанных крупным, хотя и слегка неровным почерком. Он скользил взглядом по строчкам, внутренне замирая от самых худших ожиданий. Но им не суждено было сбыться. Здесь не оказалось имен никого из его ближайших соратников. Чувство облегчения и горячей благодарности к товарищам постепенно сменялось тревогой. Список оказался на удивление длинным.

Кортес насчитал больше двух сотен человек, после чего просто бросил это занятие, чуть-чуть не добравшись до конца. Так много недовольных… Неужели все они не верят в победу над ацтеками? Противостояние и вправду оказалось крайне изматывающим. Как теперь себя вести с заговорщиками? Заключить под стражу двести человек генерал-капитан не мог. Это слишком ослабило бы отряд. Если же всех простить, то, что помешает им организовать новый мятеж?

Тем же вечером на огромной площади в центре города Тескоко соорудили виселицу. Вокруг собрались сотни испанцев – весь гарнизон города. Вильяфанья, побледневший, с плотно сжатыми губами, слушал слова приговора. Он был осужден за организацию мятежа и заговор с целью убийства главнокомандующего. Антонио не стал молить о пощаде, проклинать Кортеса или призывать сообщников, чтобы они попытались его освободить. Ему, несомненному храбрецу, до последнего момента не изменила выдержка. Без жалоб или стенаний он закончил свой жизненный путь.

Казнь состоялась. Эрнан Кортес стоял и смотрел на солдат. Среди них много тех, кто поддержал Вильяфанью. Что они сейчас чувствуют? Облегчение из-за того, что на них самих не обрушилось никакое наказание? Гнев, возмущение, желание отомстить за гибель человека, который обещал освободить их от тирании самонадеянного Кортеса? А, возможно, страх, что кара еще ждет впереди? Что генерал-капитан начнет осторожно уничтожать заговорщиков поодиночке, не провоцируя недовольных на массовое выступление?

Эрнан Кортес не мог себе позволить разбрасываться людьми. Их слишком мало. Недовольных нельзя арестовать, и некуда отослать, и не на кого заменить. Следует вновь развеять их страхи и сомнения. Сейчас, как и в день победы над Нарваэсом, нужно приложить все усилия и вернуть веру солдат в свою удачу. Генерал-капитан взобрался на помост и обратился к конкистадорам с речью.

– Мне жаль, что Антонио де Вильяфанья запятнал себя изменой. Его бунт, если бы он удался, внес бы сумятицу и стал причиной междоусобицы в наших рядах. Тогда мы очень быстро попали бы в лапы ацтекам. Я не видел в Антонио предателя. И, как оказалось, зря. Я знаю, что он сумел найти себе много сторонников. Он внес их имена и фамилии в список.

Площадь стояла, скованная молчанием. Эта тишина накрыла солдат как саваном. Каждый из участников заговора уже мысленно примерил этот саван на себя и теперь, похолодев от ужаса и дурных предчувствий, ждал продолжения. У них перед глазами, совсем недалеко от генерал-капитана, висел, покачиваясь в петле, тот, кто уже заплатил за свою самонадеянность. Кортес немного помолчал, буквально всем телом чувствуя, как напряжение и беспокойство овладевает солдатами. Не дожидаясь мгновения, когда кто-то из заговорщиков не выдержит и совершит какую-нибудь глупость, он развел руками.

– У меня нет этого списка. Перед арестом Вильяфанья успел его проглотить. Он воистину беспокоился о людях, которые в него поверили и не желал подставлять их под удар.

Лишь сам Вильяфанья и ближайшие друзья генерал-капитана знали, что Антонио не успел уничтожить документ. Но Вильяфанья был казнен, а в своих самых верных товарищах Эрнан Кортес не сомневался. У многих после этих слов неподъемная тяжесть предстоящего наказания свалилась с души. Мятежники изо всех сил старались не выдать облегчения, чтобы остальные солдаты, стоящие рядом, ни о чем не догадались по их реакции.

– Это и к лучшему, – продолжил Кортес. – Я не знаю, кто из вас присоединился к бунту. Я не хочу видеть в вас заговорщиков. Вильяфанья своим поступком всех оправдал и укрыл своих последователей от позорного звания предателей. Он дал вам еще один шанс начать все сначала и вести себя так, как и должно испанским солдатам. Храбрецам, которые думают о победе, а не о бесчестном бегстве на Кубу! Знаю, многим из вас кажется, что в этой войне победить невозможно. Но вспомните все, через что нам пришлось пройти…

Эрнан Кортес говорил… Он оживил в памяти соратников сражения, где, казалось, надежды на успех не могло быть никакой. Все сплеталось в его речи. Он сумел зацепить чувствительные струны гордости конкистадоров, которые не могли запятнать отступлением свою репутацию. Освежил ослабленное временем желание отомстить за погибших товарищей. Напомнил о несметных богатствах Теночтитлана, которые достанутся только храбрейшим. И к концу речи он, человек, что чудом избежал покушения, снова завоевал сердца тех, кто планировал его убить.

Наверняка среди заговорщиков оставались те, кого слова Кортеса не впечатлили. Но они, лишившись вожака, затаились и присмирели, получив наглядный пример того, насколько быстро и решительно может действовать генерал-капитан в критических ситуациях. Соратники Вильяфаньи, захваченные вместе с ним, были рассеяны между разными отрядами. За ними велось бдительное наблюдение.

И все же с того дня Эрнан Кортес уже никогда не чувствовал себя в безопасности даже среди испанцев. Он окружил себя дюжиной самых надежных телохранителей, которые посменно сопровождали его повсюду.

К тому же Кортес понимал, что затягивать нельзя. Нужно, чтобы люди увидели – Теночтитлан можно взять. Если он промедлит, то солдат снова одолеют сомнения. И тут, наконец-то, пришла обнадеживающая весть. Корабельщик Мартин Лопес закончил сборку и оснащение флота. Эскадра из тринадцати каравелл и бригантин могла защитить солдат на дамбах, да еще и позволяла сражаться с ацтекскими лодками на водах озера. Сейчас действительно пришло время атаковать столицу.

9. Шикотенкатль

Кортес готовился начать полномасштабное наступление. Благодаря многочисленным союзникам армия его очень выросла. Генерал-капитан не мог бы назвать ее размеры, но, видимо, она приближались уже к ста тысячам. Одна беда – настоящих солдат в войске было мало. Хорошо, если хотя бы треть. И половина из них тлашкаланцы. Остальные племена сражались редко, да и слишком уж робели перед ацтеками. Но на храбрецов из Тлашкалы Кортес надеялся крепко. Те, годами отстаивая свою независимость от посягательств Монтесумы, воевали постоянно. К тому же, бойцы ее жаждали рассчитаться с Теночтитланом за многочисленные попытки завоевания.

Генерал-капитан вышел из дворца. Перед глазами расстилалась площадь, на которой Альварадо гонял местное ополчение. Тренировались индейцы уже не одну неделю, под началом у любого из опытных испанцев, кто был в этот момент свободен. Увидев своего командира, Педро передал управление одному из подчиненных, а сам подошел к Кортесу.

– Плохо дело, Эрнан. Нам бы побольше времени. Туземцы вообще не понимают, что такое дисциплина. Приказы звучат как будто не для них! А уж заставить индейцев одновременно разворачиваться, отступать или наступать практически невозможно.

– Будь терпелив, Педро. Они веками воевали без нормального строя и тактики. Да и получается у них уже гораздо лучше, чем месяц назад.

– Ай! – Альварадо раздраженно махнул золотистой шевелюрой. – Меня только одно успокаивает – у ацтеков тоже хватает бестолкового ополчения. Но все же опытных солдат у них куда больше, чем у нас. Не говоря уже о прославленных ветеранах. Несколько тысяч воинов-орлов, воинов-ягуаров и куачиков – это не шутки. Все эти крестьяне тут же обратятся в бегство, стоит им только завидеть знаменитый желтый костюм куачика или заслышать боевой клич ягуаров. А разить бегущих солдат – плевое дело.

– Я найду выход, – пообещал Кортес.

– Эрнан, нужно каждое племя, примкнувшее к армии, усилить большим отрядом тлашкаланцев, – убежденно сказал Альварадо. – Ты и сам видишь, что бывшие подданные Монтесумы слишком робеют перед ацтеками. А вот храбрецы Тлашкалы никого не боятся.

Генерал-капитан уже и сам раздумывал над этим. Имея такое ядро из свирепых и бесстрашных горцев, можно было рассчитывать, что ополчение, по крайней мере, не разбежится, увидав ацтеков.

– Да, но кто будет управлять каждым таким племенем? – спросил Кортес. – Можно поставить во главе опытного тлашкаланца, но местных вождей оскорбит понижение в должности. Я уже советовался по этому поводу с Мариной. Она уверяет, что если мы вот так демонстративно покажем, что ценим тлашкаланцев выше прочих индейцев, то остальные народы не захотят терпеть подобное отношение. Как бы не оттолкнуть новых союзников.

– Ну так пускай воюют похрабрее, а не пускаются наутек, стоит им услышать, что на них движется армия ацтеков! – вспылил Альварадо. – Если индейцы хотят, чтобы к ним относились, как к храбрецам, то должны и вести себя соответственно!

– Думаю, твоя идея хороша. Пускай командуют тлашкаланцы. Уж на них-то мы можем положиться. А местных вождей вместо этого позову в свою свиту, – нашел выход Кортес. – Объявим, что приглашаем их в качестве советников. Это и честь, и способ сместить их без обиды. Вожди будут находиться рядом со мной, учить испанский язык, знакомиться с тактикой и стратегией. Им это тоже пригодится.

– Вот и славно, – кивнул повеселевший Альварадо. – Испанцы станут сражаться на передовой, а вожди Тлашкалы пускай следят за дисциплиной, а то, как бы в тылах не расцвело дезертирство.

В это время к Кортесу и Альварадо подбежала запыхавшаяся Марина. Растрепанные волосы, прерывистое дыхание и явная тревога в темных миндалевидных глазах. На нее это было непохоже. Марина всегда старалась выглядеть бодрой и уверенной в себе. Такой, чтобы никто из индейцев не заподозрил, что у испанцев могут быть хоть какие-то проблемы. Обеспокоенный Кортес сделал шаг навстречу девушке.

– Эрнан, среди ополчения ходят слухи, что Тлашкала отказывается тебя поддерживать!

– Да ты чего, Марина?! – рассмеялся Педро в ответ на такое абсурдное заявление. – Ну я бы еще поверил, если бы такое говорили про жителей Чолулы или Отумбы! Кто тебе это наплел?

– Вчера вечером Шикотенкатль… увел своих солдат из лагеря возле Тескоко, – Марине было не до шуток. Дышала она прерывисто. То ли от бега, то ли от волнения. – Они уходят обратно в Тлашкалу! Несколько тысяч… отборных солдат. А глядя на их пример, и остальные племена вскоре начнут разбегаться.

Смех Альварадо замер. В его голубых глазах начал закипать гнев, столь губительный для любого, кто осмеливался вызвать неудовольствие Педро.

– Шикотенкатль опять взялся за старое! Проклятый негодяй, да я…

– Объявляй общий сбор, Педро, – тут же скомандовал Эрнан Кортес. – Пускай Сандоваль возьмет полсотни всадников и объедет все индейские лагери в окрестностях города. А мы с тобой отправимся к тлашкаланцам.

Сам Шикотенкатль к обеду уже преодолел обычный дневной переход. Он спешил домой. Его солдаты шли с вечера и до полуночи, затем с утра и до полудня. За ним следовало около семи тысяч воинов. Некоторые, бесконечно преданные своему вождю, знали о его планах разорвать союз с испанцами. Они не сомневались в правильности такого решения. Это были ветераны, которые воевали против чужеземцев, когда те впервые вторглись в Тлашкалу. И на мир тогда они согласились неохотно.

А другие воины просто не задавали вопросов, выполняя приказ. Шикотенкатль велел идти в Тлашкалу. Обычное дело. Может, так решил сам Малинче. Например, чтобы контролировать находящуюся рядом Чолулу, чтобы та внезапно не вспомнила про свой многолетний союз с ацтеками и не ударила чужеземцам в спину.

«Машишкацин умер от поветрия. Чичимекатекутли остался в войске испанцев и собирается вместе с ними покорять Теночтитлан. В Тлашкале из влиятельных вождей остался только мой старый слепой отец, – думал Шикотенкатль. – Похоже, вот и настал момент, когда нужно действовать решительно. Я сумею захватить власть и стать единоличным правителем Тлашкалы. И солдаты моей родины не будут сражаться за чужие интересы!»

Шпионы ацтеков больше не выходили с ним на связь. Но вождь понимал, что даже если и выйдут, то переходить на их сторону нельзя. Пускай Малинче и Куаутемок истощают друг друга в этой грандиозной войне. Когда сил у них поубавится, тогда и наступит золотая эпоха для Тлашкалы.