Текст книги "Закат Пятого Солнца (СИ)"

Автор книги: Юрий Штаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 69 страниц)

Кортес в это же время налаживал дипломатические отношения. Не обошлось дело без подарков. Он отлично видел, что испанцы и индейцы ценят вещи совершенно по разному. Какие-то яркие перья, пусть и очень красивые, но лишенные настоящей ценности для европейца, колокольчики, бубенцы, стеклянные бусы… Все это привлекало внимание туземцев и казалось им удивительно дорогим. Причем те же колокольчики ценились сами по себе, а вовсе не из-за металла. В глазах местных жителей медный был ничуть не хуже, чем золотой.

Всякого такого добра у конкистадоров хватало, и теперь любой вождь, получив грошовые стеклянные бусы, носил их со столь важным видом, как будто это императорская корона. В ответ испанцам досталось немало ценных вещей. В первую очередь – провизии. Кортес изо всех сил старался расположить к себе все окрестные племена. И снова потянулись долгие переговоры.

Агиляру пришлось весьма постараться, донося смысл всего сказанного до вождей. Речь шла о мощи Испании, а также ее короля – величайшего из правителей, чьими подданными стали отныне окрестные индейцы. Поверить касикам во все это было несложно. То, что несколько сотен воинов сумели разгромить их многочисленную армию, стало лучшим подтверждением могущества испанского монарха. Следующей темой оказалась религия. И здесь все прошло куда легче, чем конкистадоры могли ожидать. Индейцы соглашались креститься, спешно отрекались от своих идолов и кровавых жертвоприношений, а также дали добро на установку алтаря и большого деревянного креста. Фернана это крайне удивляло.

– Сложно поверить, что они с такой легкостью отреклись от своих бесовских истуканов. Может быть, стоило и нам с тобой попытаться рассказать дикарям об истинной вере, когда мы оказались в плену?

– Думаешь, Агиляр не пытался этого сделать, когда попал в лапы к этим людоедам? – насмешливо спросил Себастьян. – Легко отречься от ложных богов, когда ты ясно видишь, что сила не на их стороне. Помнишь, я тебе когда-то сказал, что несколько полков испанской пехоты быстро донесли бы до дикарей смысл Святого Писания? Куда быстрее, чем любой проповедник. И даже без переводчика. Как видишь, я прав. Стоило индейцам узреть, что их идолы им не помогают, как они тут же приняли бога победителей. Рабу или пленнику трудно бывает убедить в чем-то своих хозяев. А вот в обратную сторону этот принцип отлично работает.

Священник, падре де Ольмедо, тем временем продолжал свою деятельность. Проповеди его были великолепны. Но кто знает, многое ли индейцы поняли в переводе Агиляра? Фернан решил, что Себастьян действительно прав и в данном случае красноречие оказалось менее весомым аргументом, чем сила испанского оружия. Первыми местными жителями, принявшими христианство, стали подаренные конкистадорам девушки.

Среди них особенно выделялась одна. Как ее звали на самом деле? Любому испанцу было бы сложно это запомнить, но при крещении она получила красивое и звучное имя – Марина. Фернану она неуловимо напоминала погибшую Чику. Такая же невысокая, стройная и изящная, с длинными струящимися волосами и большими выразительными глазами. Просто красавица! Она стала наложницей Алонсо де Пуэртокарреро и многие местные девушки искренне ей завидовали. Быть избранницей одного из главных вождей этих удивительных и всемогущих чужаков! Редкая удача!

Марина с любопытством ходила по лагерю, с подкупающей простотой обращалась к конкистадорам, и пыталась с ними разговаривать. Она чутко вслушивалась в непонятные слова и старалась их запомнить. Она оказалась самым ценным подарком, поскольку была родом как раз из тех мест, куда собирался Кортес и, естественно, знала тот язык. У нее проявились необыкновенные таланты к изучению речи. Всего за несколько дней девушка выучила три или четыре десятка испанских слов и явно не собиралась останавливаться на достигнутом.

Пока Марина билась над чужим языком, предводители занимались своим делом. Кортес, окруженный капитанами и приближенными, опять вел переговоры, стараясь как можно больше узнать о раскинувшейся перед ними стране. Выуживать из касиков нужные сведения оказалось непросто. Разговор через переводчика был долог и утомителен. Заодно генерал-капитан, не жалея красноречия, убеждал вождей в том, что стать вассалами испанского короля – это великое счастье. Вопросы о золоте не дали вразумительных результатов. Здесь драгоценные металлы почти не встречались. Касики говорили, что его много дальше на северо-западе.

Вскоре речь зашла и о том, почему индейцы так рьяно нападали на прибывших.

– Вы вели себя недостойно, начав против нас войну, хотя мы хотели лишь мира, – строго сказал Кортес.

– Злой и лукавый человек, твой раб, который был у вас переводчиком, своими лживыми словами сбил нас с толка, – пространно объяснял один из вождей. – Из-за его обмана мы поступили несправедливо, напав на твое войско, мой великий господин.

– Надо было этого Мельчиора задавить, как гадину, лишь только у нас появился нормальный переводчик в лице Херонимо де Агиляра, – недовольно бросил Альварадо. – Дикарь останется дикарем, хоть ты его сто раз окрести.

– Вот Мельчиор и попался, – фыркнул Кортес. – Ну и далеко ли он убежал?

– Из-за его советов индейцы потеряли несколько сотен убитыми, – заметил Фернан. – Я бы не удивился, если они уже и сами его придушили.

После этого генерал-капитан обратился к вождю.

– Этот злой и неискренний человек будет и дальше сеять вражду между нашими народами, умножая неправду. Верните его нам, чтобы мы могли по достоинству наказать его за причиненное зло.

Выслушав эту же фразу, касик всем своим видом изобразил полнейшее раскаяние и что-то залопотал. Выслушав его, переводчик нахмурился и сказал:

– Вождь винится перед нами за то, что не сумел уследить за Мельчиором. Он говорит, что тот бежал и никто не может его найти. Но это неправда. Я утром вскользь слышал разговор двух индейцев. После того, как по совету перебежчика они напали на нас и потерпели поражение, самого Мельчиора тут же зарезали во славу богам на алтаре за столь плохое предложение.

– Туда ему и дорога! – со смехом озвучил эпитафию Альварадо. – Мельчиор так хотел попасть на родину. Ну что сказать? Тепло у них тут встречают блудных сыновей. Сидел бы лучше у нас в лагере. Глядишь, до сих пор был бы жив.

– Зачем же касик мне лжет? – нахмурился Кортес.

– Трудно сказать, – пожал плечами Агиляр. – Скорее всего, дело в том, что Мельчиора принесли в жертву языческим богам, а вождь видит, что мы относимся к ним с неодобрением.

Пробыв в этих краях еще несколько дней, конкистадоры вскоре все же продолжили свое путешествие. С жителями простились очень тепло, и оставалось лишь надеяться, что они и впредь будут столь же дружелюбны к испанцам. Корабли направились дальше.

Флотилия шла вдоль берега, испанцы гадали о том, что ждет их впереди, а Марина беспощадно терроризировала Агиляра. Она знала несколько индейских наречий, а теперь твердо вознамерилась выучить испанский. С безграничным терпением она слушала его и запоминала, впитывая новую информацию, как пустыня дождевую воду. Когда силы Агиляра иссякали, она переключалась на Фернана. Ведь он с горем пополам знал язык индейцев Юкатана, так что они могли общаться.

Гонсалесу пришлось нелегко. Временами казалось, что это воскресшая Чика, так Марина была похожа фигурой, мимикой, жестами. Сходство еще усиливалось тем, что эта девушка тоже активно учила его языку и училась у него сама. Себастьян, для которого Марина стала вечным укором совести, обходил ее десятой дорогой. Фернану же не хотелось отталкивать маленькую бедную дикарку, которая и так в жизни мало хорошего видела, судя по тому, что уже много лет провела в рабстве. И он прилежно помогал ей учить язык, да и сам постепенно осваивал местные наречия. Пуэртокарреро, похоже, совершенно не ревновал. Он был капитаном и времени свободного у него почти не оставалось. Однажды он даже поблагодарил Фернана за то, что тот обучает Марину испанскому языку.

6. В землях ацтеков

Вскоре, двигаясь все дальше вдоль побережья, эскадра прибыла в удобную гавань. Корабли остановились неподалеку от берега. Над мачтами взвились знамена. Местность была густо заселена, и долго ждать первой встречи с индейцами не пришлось. Не прошло и часа после того, как упали в воду якоря, как к главному судну приблизилось две крупные пироги. На них оказалось около полусотни мужчин. Они уверенно, без какой-либо робости поднялись на борт, как будто каждый день встречались с подобными чужаками.

Вот тут и пригодилась Марина. Переговоры продвигались тяжко. Агиляр переводил ей с испанского на наречие майя, она же переводила дальше на язык, понятный местным жителям. С другой стороны, без нее диалог бы вообще почти мгновенно зашел в тупик. Эрнан Кортес радовался своей удаче. Кто бы мог подумать, что цепь случайностей подарит ему переводчиков в лице Агиляра и Марины.

Аборигены сообщили, что являются слугами наместника великого повелителя Монтесумы, который велел встретить гостей со всей возможной щедростью. Индейцы торжественно обещали, что снабдят чужаков всем необходимым. Кортес, в свою очередь, тут же организовал обед, где рассыпался в любезностях, заверив, что прибыл ради знакомства и торговли, после чего одарил послов очень яркими стеклянными бусами. Начало мирного сосуществования было положено.

На следующее утро испанцы принялись высаживаться на берег. Эрнан Кортес, памятуя о печальной судьбе первой экспедиции, когда индейцы мнимым радушием заманили конкистадоров на берег, а потом напали, соблюдал все меры предосторожности. Вершины песчаных дюн украсились пушками. Артиллеристы долго хлопотали вокруг них, и вскоре отчитались, что вся округа находится под прицелом и они готовы отразить атаку с любой стороны.

Из ближайших поселений явилось много индейцев, посланных наместником – тот соблюдал мирный договор и велел изо всех сил помогать гостям. Помощь оказалась просто неоценимой. Во-первых, они принесли много провизии: плодов, лепешек, жареного мяса и рыбы. Во-вторых, местные жители с искренним рвением взялись помогать при строительстве. Благодаря им удалось быстро построить несколько десятков хижин. А на следующий день явились высшие местные сановники.

К испанскому лагерю торжественно двигалась процессия из добрых полутора сотен индейцев. Во главе ее плавно плыл паланкин. Приблизившись, местный губернатор неторопливо, блюдя собственное достоинство, выбрался из носилок и пошел навстречу Кортесу. Плечи сановника укрывал пестрый плащ с вплетенными птичьими перьями, юбка оказалась вся расшита ракушками и бусами. Голову венчал желтый тюрбан с ниспадающим на спину плюмажем из ткани и перьев. Знакомство сопровождалось сложными и многочисленными, но уже привычными ритуалами. В специальных жаровнях курились благовония, индейцы кланялись, касались руками земли и затем целовали свои пальцы.

Генерал-капитан, окруженный соратниками, принял посланников тепло. Он обнял губернатора, оказавшегося невысоким, но стройным и крепко сложенным мужчиной средних лет и пригласил его прослушать мессу и пообедать. После этого начались переговоры.

– Мы послы величайшего властелина на свете, могущественного короля дона Карлоса. Наш грозный повелитель столь много слыхал о вашем славном императоре. Он велел нам презреть усталость и, не боясь опасностей, пересечь бескрайнее море с тем, чтобы при встрече с великим Монтесумой выразить свое безмерное уважение.

– Готов поспорить, что эти дикари не понимают и половины того, что им вещает наш командир, – вполголоса, так, чтобы не мешать общению, заметил Педро де Альварадо.

– Главное они поймут, – ответил Фернан, к которому были адресованы эти слова. – Мы желаем встречи с их правителем.

– Наш всесильный владыка, благороднейший Монтесума Шокойоцин, повелитель ацтеков, безмерно обрадовался, узнав о вашем прибытии, – отвечал индейский губернатор. – Он давно знал о вашей стране, а также о ее могучем властелине. Это истинное чудо, что вы осилили трудности пути.

“Однако же индейцы и сами неплохо владеют искусством политической игры, – с немалым удивлением подумал Эрнан Кортес. – Как король Карлос ни разу не слыхал про Монтесуму, так и Монтесума уж точно не мог знать о нашем короле. И все же посланники, не моргнув глазом, уверяют меня в обратном”.

Разговор тек дальше. Исполненный заверений в самой искренней дружбе, щедро пересыпанный комплиментами, он тянулся весьма долго. Кортес, рассказав о христианстве, принялся настаивать на встрече с Монтесумой. Местный сановник увиливал от ответа. Он отдал приказ, и на земле тут же расстелили широкое покрывало. Из принесенных с собой деревянных сундуков индейцы споро принялись выкладывать многочисленные подарки.

– Или же этот регион куда богаче золотом, чем Табаско или же нас здесь гораздо больше рады видеть, – пробормотал ошарашенный Альварадо. – Может, они попросту не знают цену драгоценному металлу, раз так щедро его раздают?

Действительно, посмотреть было на что. Ожерелья, медальоны и статуэтки из золота, изящные и весьма талантливо сделанные, ярко блестели на солнце. Искусство местных ювелиров не уступало лучшим мастерам Европы. Также испанцам подарили много великолепной хлопковой одежды. Ткань накидок, одеял и головных уборов то сверкала снежной белизной, то пестрела всеми оттенками радуги. Особое внимание привлекали широкие плащи, сверху донизу украшенные многоцветными птичьими перьями. Не меньшую ценность в этот момент представляла собой и провизия – мясо, мука, лепешки, овощи и фрукты.

Эрнан Кортес не верил своим глазам. Такая щедрость по отношению к первым встречным казалась ему просто немыслимой. Индейцы как будто и в самом деле ждали посольство испанского короля. Однако на лице генерал-капитана не мелькнуло даже тени удивления. Он принял все подарки столь естественно, как будто его везде встречали точно так же. В ответ Кортес с величайшей торжественностью, как немыслимую драгоценность преподнес индейцам яркие стеклянные бусы. Граненые, разноцветные, они сверкали в лучах солнца ничуть не хуже настоящих драгоценных камней. Местные жители остались весьма довольны.

Завершив переговоры, губернатор отдал приказ сопровождавшим его людям. Это оказались художники, которые быстро и с похвальной точностью зарисовали конкистадоров, их коней, оружие, корабли. Фернан смотрел за всем этим с легким беспокойством – очень уж это смахивало на попытку оценить силы возможного противника, чтобы решить, стоит ли на него нападать. Он поделился своими опасениями с Кортесом, но тот лишь рассмеялся:

– Не можем же мы им глаза выколоть! Пускай рисуют, постараемся сделать так, чтобы на их донесениях мы выглядели как можно более грозно.

По его приказу кавалерия под командованием Альварадо несколько раз промчалась по побережью, а канониры дали пару залпов из пушек. Фернан по опыту знал, что живопись индейцев весьма далека от реальности, и потому очень удивился, когда взглянул на рисунок одного из художников. Оказалось, что они могли изобразить человека или зверя вполне натуралистично, если ставили перед собой такую цель.

На листе бумаги, нарисованный разноцветными красками, как живой стоял Эрнан Кортес, в кирасе с наплечниками и в пластинчатых набедренниках. Голову его укрывал шлем с нащечниками и стальным гребнем, украшенный пышным плюмажем. Темные глаза смотрели пристально и грозно. Подбородок оттеняла короткая черная борода. Вокруг него виднелись ближайшие соратники, с мечами, щитами и облаченные в доспехи. Фернан подумал, что не зря командующий приказал воинам надеть латы к приходу послов. Кирас было мало, хорошо, если десятка три, но на картинке все это выглядело грозно и солидно.

Еще более пугающей оказалась попытка зарисовать артиллерию. Индейцы не понимали, конечно же, принцип ее работы, поэтому тут художник немного дал волю фантазии. Пушка приобрела явное сходство с ужасным демоном. На конце его длинной черной шеи виднелась устрашающая морда, из распахнутой клыкастой пасти вырывался длинный язык пламени. Вдалеке зияли черные провалы и брызги разлетающегося в стороны песка и камней. Видимо, так индеец пытался передать попадание ядер. Впечатление пушка на него произвела потрясающее, поскольку тут он слегка приврал, изобразив ее раза в три больше, чем на самом деле. Люди на бумаге рядом с ней казались лилипутами. Кони тоже выглядели свирепо и внушали вполне простительную робость. Глядя на рисунок, Фернан и сам с легкостью мог поверить, что лошади питаются исключительно человеческим мясом, которое добывают самостоятельно.

Пока художники трудились, губернатор заинтересовался шлемом одного из солдат. Ничего необычного в нем как будто и не было, но, по словам индейца, он смахивал на головной убор их бога. Кортес разрешил на время забрать шлем, чтобы показать Монтесуме, намекнув, что хотел бы получить от императора ответный дар. На том встреча и завершилась. Индейский сановник дружески распрощался с испанцами и вскоре отбыл к своему повелителю.

Жизнь после этого текла размеренно. Кортес, желая получше узнать этот край, отправлял на разведку небольшие отряды. Но не слишком далеко, так, чтобы в течение суток они возвращались. Остававшиеся в лагере конкистадоры по-прежнему много тренировались: фехтовали, практиковались в стрельбе, выезжали лошадей. В свободное время они бродили по окрестностям, ловили рыбу, собирали моллюсков. В одиночку далеко не заходили и вообще держались осторожно – все отлично помнили, что земля здесь чужая, а местные жители наверняка самые настоящие дикари. Индейцы же в лагерь заходили очень часто. Любопытство оказалось сильнее робости. Они охотно вели обмен, принося еду и мелкие золотые побрякушки, искренне радуясь полученным стеклянным бусам или медным бубенчикам.

Сам Эрнан Кортес старался узнать как можно больше о местном правителе. Он подолгу общался с Мариной через Агиляра, собирая сведения.

– Повелитель ацтеков Монтесума Шокойоцин носит титул уэй-тлатоани, что означает «Великий Оратор». Так называют главного правителя их народа, – объясняла девушка. – Ему подчиняются прочие вожди ацтеков и многие другие племена.

– Похоже, он что-то вроде местного императора, – поделился соображениями Альварадо, присутствовавший при разговоре. – Интересно, почему именно «Оратор»? Здесь так ценят красноречие?

– Монтесума повелевает огромной территорией, – продолжала Марина. – Ацтеки постоянно ходят в военные походы в окрестные земли и подчиняют их. Многие вожди других племен покорились уэй-тлатоани и давно платят ему дань. Его армия очень велика.

К сожалению, от Марины сложно было добиться каких-то конкретных цифр. Девушка всю жизнь прожила в провинции. Она ни разу не была в столице ацтеков, дорогу туда не знала, мощь войск Монтесумы представляла очень смутно. Географических карт у индейцев также не было, поэтому оценить реальный размер государства ацтеков не представлялось возможным.

Зато Марина просто поразила конкистадоров, рассказав одну местную легенду. Оказывается, индейцы верили, что когда-то здесь жил великий бог Кецалькоатль, что обозначало «Пернатый Змей». Никто на свете не мог сравниться с ним в мудрости, доброте и благородстве. Именно он, согласно мифу, дал людям все то, что и делало их людьми: научил обрабатывать землю и выращивать плоды, обучил ремеслам и письменности, познакомил с математикой и астрономией. Непревзойденный мастер и творец, просветитель и настоящий отец для всех индейцев, Кецалькоатль почитался как один из самых великих богов.

Но наиболее интересным было то, что он, согласно легенде, когда-то уплыл на восток, однако обещал, что придет срок и он вернется из-за моря. Марина также сообщила, что некоторые местные мудрецы, изучающие звезды и календари, считают, что именно в этом году Кецалькоатль должен вернуться. А еще говорили, что бог, хоть и носил имя «Пернатого Змея», выглядел как белокожий человек. Кортес понимал, что испанцам этот миф давал шанс сыграть на религиозности ацтеков. Возможно, ему и не удастся притвориться богом, но попробовать стоило!

Примерно через неделю в испанский лагерь прибыла огромная группа людей. Во главе ее ехал в паланкине уже знакомый губернатор. Теперь компанию ему составлял еще один вождь и он оказался удивительно, просто до неправдоподобия похож на Эрнана Кортеса.

– Впечатление такое, что в столице могущественные маги оживили сделанный их художниками рисунок, – заметил Себастьян. – Этот человек, несмотря на смуглую кожу и совершенно нелепую одежду, ну просто вылитый генерал-капитан.

– Не шути ты так по поводу магии! – резко оборвал его кто-то из конкистадоров и тут же забормотал молитву, усиленно крестясь.

Начался длительный ритуал обмена приветствиями, после чего пришло время вручения подарков. Здесь, как и на Юкатане, не водились вьючные животные, а потому грузы индейцы таскали на себе. Подчиняясь повелительному жесту губернатора, слуги расстелили перед испанцами большие плетеные циновки. И вот длинная вереница носильщиков пришла в движение. Один за другим они подходили и раскладывали присланные Монтесумой подношения.

Удивлению конкистадоров не было предела. Прямо у их ног положили гигантский золотой диск, диаметр которого превосходил человеческий рост. Центр его занимало чеканное изображение солнечного лика, по краям нанесены сложные узоры: какие-то перекошенные лица, оскаленные звериные морды, замершие в момент бега фигурки. Ценность одного лишь этого диска была столь велика, что покрывала чуть ли не все расходы на подготовку экспедиции.

Как будто желая еще больше изумить чужестранцев, индейцы положили рядом с ним еще один диск, даже большего размера, из сверкающего на солнце серебра, изображавшего полную луну. После этого губернатор шагнул к Кортесу и с улыбкой вернул ему испанский шлем. Тот оказался доверху наполнен золотым песком и самородками. Предводитель конкистадоров так удивился, что чуть не выпустил шлем из рук – он не сразу сообразил, что такой объем золота будет очень много весить.

– Клянусь всеми святыми, одного этого достаточно, чтобы я мог рассчитаться с кредиторами, – пробормотал Кортес.

– Воистину, ни один ростовщик не ссужал какой-то предмет с такой небывалой прибылью, – не удержался от шутки Себастьян. – Наш генерал-капитан мастер на выгодные сделки.

Стоявший рядом с ним Фернан лишь машинально кивнул, не в силах извлечь из себя хотя бы одно слово. А поток подарков не иссякал. Золотые статуэтки, изображавшие всевозможных животных: ягуаров, пум, собак, обезьян, ящериц и попугаев. Массивные ожерелья, кулоны, подвески, диадемы. Инкрустированные драгоценными камнями, украшенные жемчугом и нефритом, покрытые тончайшей чеканкой… Груда золота и серебра все росла и росла. Под конец глаза уже перестали различать отдельные предметы, которые сливались в большой блистающий сотнями сполохов холм. После драгоценных металлов пришло время тончайших тканей, цветных одежд, опахал из длинных пышных перьев. Принесли индейцы также и огромное количество всевозможной провизии. Но все это меркло рядом с грудой золота.

– Наш славный повелитель, грозный уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин рад передать вам эти подарки. Вы достойны всего самого лучшего уже за то, что сумели найти путь в его владения. Он также передает сердечный привет вашему правителю, о богатстве и мудрости которого он давно наслышан. Каковы бы ни были ваши пожелания, вам стоит лишь сказать о них, и они будут исполнены.

В речи индейского губернатора сквозило безграничное почтение и готовность служить гостям.

Эрнан Кортес, несмотря на все свое самообладание, с трудом сохранял бесстрастное выражение лица. Хотелось потрясти головой, протереть глаза, слезящиеся от золотого сияния. Неужели все это правда? Он когда-то говорил Фернану, что мечтает узреть чудеса, но увиденного оказалось слишком много даже для его воображения. Ситуация походила на сказку, где герою удается найти волшебную страну. Там фонтан бессмертия, там живут феи и говорящие животные, там дома и дороги из золота… И, разумеется, жители этой страны, в награду за упорство и отвагу, дарят главному герою немыслимые богатства. Вот так и здесь. Ему, чужаку, индейцы готовы отдать эту груду сокровищ. Неужели из чистого гостеприимства?

– Это на них наши пушки и лошади такое впечатление произвели? – спросил ошеломленный Фернан. – Кем нас тут считают? Неужели поверили в возвращение этого мудрого бога? Кецалькоатль или как его там звали?

Гонсалес с немалой досадой понял, что они сами не в силах тягаться со столь изумительными подарками. Что могли конкистадоры преподнести в ответ? Кортес приказал отдать несколько рубашек, граненые бусы, изящный стеклянный бокал с позолотой. По сравнению с небрежной, истинно королевской щедростью Монтесумы эти предметы казались просто дарами нищего. Генерал-капитан и сам осознавал, что этот обмен может серьезно пошатнуть его авторитет. Как-то совсем уж убого для вернувшегося Кецалькоатля!

– Может быть, мои слова прозвучат и безумно, но служить этому дикарскому императору куда выгоднее, чем королю Испании! – не сдержал изумления Себастьян.

Сказал он это на всякий случай тихо, поскольку фраза в своей дерзости граничила чуть ли не с изменой. На ум Риосу пришли события подготовки экспедиции, на которую испанская корона не потратила ни одной монеты, предоставив конкистадорам тратить свои собственные сбережения.

Столь безумно дорогие, неслыханные подарки оказали невероятное впечатление на всех испанцев. Людям было сложно поверить, что вот так, легко, без раздумий и колебаний, им подарили столько золота, сколько никто из них и вообразить не мог. Причем кому! Чужакам, которых индейский император в глаза не видел, ничего о них не знает, который ничем им не обязан! Неужели здесь так встречают всех странников?!

Ветераны, знавшие хоть пару слов на местном языке, расспрашивали индейцев, приходивших в лагерь, и там где ограничения речи ставили преграду, за дело бралось воображение. По лагерю поползли самые невероятные слухи. Конкистадоры дали волю фантазии. В их мечтах этот удивительный Монтесума жил в золотом городе, ездил в колеснице, запряженной львами, надевал каждый день новый наряд из золотых нитей, который после ношения выбрасывал на помойку и любой бедняк мог забрать бесценные одежды себе. Чего только не приписывали императору!

Все испанцы приободрились, и стали еще активнее обмениваться с индейцами. Каждая золотая побрякушка, полученная в обмен на грошовый медный колокольчик, еще больше убеждала их в том, что они попали в волшебную страну, где драгоценных металлов столько, что их никто не ценит.

Лишь теперь Новый Свет приоткрывал перед европейцами свои сказочные богатства. До недавних пор он славился скорее диковинками, чем золотом. Каждый из конкистадоров безмерно гордился тем, что именно они стали первооткрывателями. И ведь это только начало!

Альварадо пребывал в полном восторге. Как и многие другие конкистадоры, он прибыл в Новый Свет за подвигами и приключениями и, разумеется, мечтал о достойном вознаграждении за риск и перенесенные тяготы.

– Наверное, сюда уже дошли слухи о нашей победе в Табаско, так что местные дикари решили, что с нами лучше дружить, – поделился он своим мнением с Кортесом.

– Эти дикари режут на алтарях людей – своих же соплеменников! – как обычных свиней, да еще и едят их с точно таким же аппетитом! Мы это точно знаем по рассказам солдат из прошлых экспедиций, – ответил Кортес. – А вот нас привечают с небывалым радушием. С чего вдруг такая любовь? Их гостеприимство все больше смахивает на какую-то хитроумную западню.

Генерал-капитан не поддался всеобщей эйфории. Он теперь ломал голову над тем, что же значит такое сказочное гостеприимство и чего ждать дальше. Экспедиция прошла уже сотни миль вдоль незнакомых, чужих берегов, а эта земля и не думала заканчиваться. Что это? Остров? Материк? Как бы там ни было, но он очень велик. И здесь правит какой-то на диво могущественный король. Как покорять такое государство?

Альварадо, человек лишенный сомнений, чья храбрость граничила чуть ли не с легкомысленностью, не разделял тревоги своего командира.

– Любой испанский солдат стоит сотни этих размалеванных дикарей, – с несокрушимой уверенностью ответил он. – Пускай только попробуют напасть. Жители Табаско быстро осознали свою ошибку и пришли просить мира.

– Дело в том, Педро, что их больше не в сто раз. Их больше в десятки тысяч.

– Но если индейцы захотят воевать, то им нужно будет собрать все свои силы воедино. Со всего этого континента. Не думаю, что они сумеют это сделать.

– Меня больше занимает другой вопрос, – признался Эрнан Кортес. – Как мы сами можем покорить и колонизировать эту бескрайнюю землю усилиями пятисот человек?

В это же время Фернан и Себастьян вели свой разговор.

– Наши более чем скромные подношения, когда их доставят императору Монтесуме, моментально превратят нас в его глазах в самых нищих бродяг, – озабоченно поделился своими соображениями Гонсалес. – Признаться, я не ожидал, что в этих краях живет столь немыслимо богатый правитель. Во время наших блужданий ничего подобного мы не видели.

– Скажу честно, я удивлен не меньше твоего, – ответил Себастьян. – Интересно, генерал-капитан хоть сам представляет, что делать дальше? Похоже, этому Монтесуме, с его-то мощью, ничего не стоит сбросить нас в море одним хорошим ударом. Страшно даже представить, сколько воинов у него под началом! Он, наверное, может десять тысяч солдат облачить в доспехи из чистого золота! Вместо этого он медлит, одаривает нас такими дарами, ведет переговоры. Кортес просил личной встречи. А он уверен, что мы сумеем беспрепятственно выйти из глубин этой земли, если нас туда впустят?

Послы пробыли на побережье еще несколько дней. Все это время Эрнан Кортес не жалел красноречия, настаивая на встрече с Монтесумой. По его словам, король Испании лишь для того и повелел конкистадорам отправиться в поход, чтобы повидать местного императора и дерзостью было бы не выполнить этот строгий приказ. Вождь из столицы, так похожий на самого Кортеса, согласился вернуться к своему повелителю за дальнейшими указаниями и в скором времени отправился в путь. Попрощался он с испанцами очень тепло и обещал вскоре вернуться. Настала пора томительного ожидания.

Эрнан Кортес немало времени проводил в раздумьях. Насколько велика держава Монтесумы, повелителя ацтеков? Сколько племен ему подчиняется? Послы утверждали, что он величайший правитель в мире. Для местных жителей весь мир – это Новый Свет. Наверное, здесь и в самом деле с ним никто не сравнится. Первое очарование прошло и генерал-капитан начал трезво оценивать ситуацию. У местных рыбаков золота мало, да и прочего добра тоже. Они не щеголяют в плащах с вплетенными перьями и не носят драгоценных украшений. А вот вожди выглядят куда импозантнее. Кортес хорошо знал жизнь. Значит, золото ацтеки все же ценят и позволить его себе может далеко не каждый. Тогда почему так легко и без колебаний Монтесума отдал целую груду сокровищ? Что это? Он хотел поразить чужаков? Произвести на них впечатление? Или же желал переманить на свою сторону? А вдруг следующее посольство предложит перейти на службу к императору ацтеков?