Текст книги "Закат Пятого Солнца (СИ)"

Автор книги: Юрий Штаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 69 страниц)

– Кристобаль де Олеа не приходит в сознание, – говорил тем временем Кортес. – Очень много крови потерял. Педро, позови ко мне вождя тлашкаланцев, храброго Чичимекатекутли. Я хочу узнать имена тех его воинов, которые вместе с Кристобалем поспешили спасти меня из лап неприятеля.

Но все расспросы не дали результата. То ли союзные индейцы скромничали, то ли соратники Кристобаля просто погибли в сегодняшнем бою. Эрнан Кортес так и не увидел тех тлашкаланцев, которые успели прийти к нему на выручку.

Ночью конкистадоры отразили еще две атаки. Фернан стоял на посту, тараща в темноту слипающиеся глаза. Пожалуй, только два фактора сейчас позволяли ему не уснуть – голод, который терзал желудок с яростью ягуара, и ноющая рана в бедре. Стрела вошла неглубоко и ее удалось без проблем извлечь, но нога болела. Гонсалес поморщился и облокотился на каменную стену забора, стараясь перераспределить нагрузку. Облегчить же голод не было никакой возможности – в прошлый раз конкистадоры ели на рассвете, когда отправлялись в поход на Шочимилько.

После целого дня, который на половину состоял из перехода, а на вторую половину из боев, есть хотелось неимоверно. Носильщики с провизией отстали. На окраинах города продуктов хватало, но еще больше там было воинственных ацтеков. Позавтракать удастся только в том случае, если испанцы сумеют окончательно выбить неприятеля из Шочимилько.

Рядом Себастьян сосредоточенно рылся в заплечном мешке.

– Тише ты, – в полголоса сказал Фернан. – Не шурши. Ацтеки за сотню шагов услышат. Ждешь, пока в нас полетят стрелы? Они и на звук неплохо целятся.

– Когда ты узнаешь, что я ищу, то все мне простишь, – шепотом ответил Риос.

С этими словами он подал другу свернутую кукурузную лепешку с начинкой из овощей.

– Боже мой, Себастьян, откуда?! – Гонсалес так удивился, что даже забыл о скрытности и вопрос прозвучал довольно громко.

– Не ори! У одного из союзных тлашкаланцев купил парочку лепешек за нефритовый кулон. Он хоть сам и остался голодным, но радовался неимоверно. Странные дела творятся. Раньше за такую побрякушку я бы мог целый дом купить где-нибудь в Тлашкале, а теперь добыл лишь два куска теста с овощами и считаю, что мне очень повезло.

С этими словами Себастьян подал Гонсалесу флягу.

– Воду я набрал прямо в озере, – предупредил он. – Она довольно соленая, но другой нет. Постарайся не слишком громко чавкать.

Перекусив, Фернан почувствовал, как его стало непреодолимо тянуть в сон. Вроде бы и нога стала меньше болеть. Он ежеминутно встряхивался, протирал закрывающиеся глаза и зевал. Вокруг царила тишина, но надолго ли? Ацтеки где-то совсем рядом. Уже два раза атаковали храмовый комплекс и в любой момент могут опять пойти на штурм. Когда пришло время уступать место следующей смене стражников, Фернан отошел буквально на несколько шагов и тут же улегся прямо на голую землю с оружием в руках. Через секунду он уже спал. Возле него расположился и Себастьян.

Утром испанцы отбили еще одно наступление. Эрнан Кортес, прикинув силы, отдал команду готовиться к контратаке. Он верил, что его людям вполне по силам подавить сопротивление и полностью взять город под контроль. И в этот момент с вершины пирамиды спустился один из дозорных.

– Сеньор генерал, в нашу сторону направляются лодки…

Кортес тут же поспешил наверх, желая оценить угрозу собственными глазами. Поднявшись буквально до половины, он окинул озеро взглядом.

По поверхности воды, сверкающей подобно зеркалу в лучах рассветного солнца, плыл огромный флот. Сотни каноэ торопливо скользили в сторону города. Гребцы, миниатюрные с такого расстояния, усердно махали веслами, посылая пироги вперед. И в каждой сидели бойцы Куаутемока. Император посылал подкрепление Шочимилько.

Не оставалось времени ни на разочарование, ни даже на раздумья. Эрнан Кортес трезво оценил ситуацию. Несколько тысяч свежих воинов из Теночтитлана давали индейцам серьезное преимущество перед его голодным и обессилившим войском. И через полчаса они уже будут здесь.

– Срочно спускайтесь, мы отступаем из города! – крикнул он стрелкам на вершине пирамиды.

Испанцы и тлашкаланцы спешили. К счастью для них, воины Шочимилько понесли слишком серьезные потери и потому не решились преследовать врага. Солдаты Кортеса уходили с тяжелым сердцем. Изнурительный марш-бросок, несколько тяжелых боев, десятки погибших, сотни раненых и все напрасно. Около двадцати человек пришлось уносить на носилках. Среди них оказался и Кристобаль де Олеа, так пока и не пришедший в себя после схватки, в которой спас своего генерал-капитана. Первая попытка добраться до дамбы оказалась неудачной.

Но в то же время уходили и с некоторым облегчением. Почти все израненные, уставшие до полнейшего изнеможения, испанцы и тлашкаланцы не могли больше воевать. Нужно было отдохнуть, набраться сил, объединиться с корпусом Гонсало де Сандоваля, который остался охранять один из важнейших союзных городов – Тескоко.

7. Заговор

Поражение в Шочимилько стало для Антонио де Вильяфаньи знаком. Откладывать начало мятежа дальше никак нельзя. Кортес раз за разом пускается в опаснейшие авантюры и подвергает риску сотни солдат. И ради чего все это?! Когда Антонио узнал, что генерал-капитан чуть не попал в плен в недавнем бою, то ему оставалось лишь посмеяться над превратностями судьбы. Если бы не безумная отвага Кристобаля де Олеа и нескольких тлашкаланцев, то все бы уже сложилось как нельзя лучше. Кортеса, который, похоже, действительно готов погубить все войско, зарезали бы на алтаре в Теночтитлане. Остальные же конкистадоры, лишившись своего безумного командира, посмотрели бы на ситуацию трезвым взглядом и помирились с губернатором Кубы. Но нет! Генерал-капитан уцелел и теперь бунт становился неизбежным.

Вильяфанья продолжал собирать вокруг себя недовольных. Их насчитывалось уже больше двухсот человек. Приличное число. Четверть от общего количества испанцев. Многие из них готовы были воевать скорее с Кортесом, чем с ацтеками.

– Я прибыл сюда совсем недавно, на корабле Педро Барбы, – рассказывал один из солдат. – Губернатор Кубы прислал нас, чтобы помочь отряду Нарваэса. И что же мы увидели? Нарваэс в кандалах, заключен в тюрьму в Веракрусе, а всем заправляют молодчики Кортеса. Барбу тут же арестовали, а нас всего-то пятнадцать человек. Что мы могли сделать?!

– Разумеется, ничего, – ответил Вильяфанья. Он понимал, что собеседнику нужно выговориться и хотя бы перед самим собой оправдать собственное бездействие. – Но вот теперь появилась возможность восстать против Кортеса. Я могу на тебя рассчитывать?

– Я весьма обязан губернатору Кубы, – ответил солдат. – Он помог мне обзавестись землей, когда я прибыл на его остров. Говорят, что многие им недовольны, но у меня о Диего Веласкесе только теплые воспоминания, так что я с куда большим удовольствием стану на сторону тех, кто желает помириться с губернатором.

– А капитан вашего корабля, Педро Барба, тоже желал бы выступить против Кортеса?

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой солдат. – Генерал-капитан практически сразу же освободил Барбу, назначил командиром отряда стрелков. И вообще приложил немало сил, чтобы его очаровать. Педро, похоже, счастлив. А то, сидя на Кубе и управляя Гаваной, среди чиновничьей волокиты он совсем уже позабыл о том, что изначально был воином. Теперь Барба как будто помолодел и рвется в бой. Если открыть ему наши замыслы, то он, чего доброго, доложит обо всем генерал-капитану.

Среди недовольных хватало и тех, что имели к Кортесу претензии касающиеся раздела добычи.

– Первые подарки от Монтесумы мы полностью отдали королю, – рассказывал один из ветеранов, поседевший в походах Гарсия. – Кортес убедил нас, что так будет лучше. Вот только кому? Королю, понятное дело, хорошо. Ни с того, ни с сего из-за моря такая куча золота приплыла! Да и самому генерал-капитану неплохо. Король-то получил их якобы от Кортеса, на которого теперь смотрит с благосклонностью. А что от всего этого простым солдатам? Да и потом, в столице… Когда мы нашли клад, спрятанный во дворце, то как-то он чудесным образом начал таять! Кортес уж наверняка своих любимчиков не обидел. Альварадо, Сандоваля, Ордаса. Веласкес де Леон такую цепь на груди носил, что я лишь диву давался, как его к земле не клонит.

– Не принесла она ему счастья.

– Да, жаль Хуана, – признал Гарсия. – Хороший был капитан и очень храбрый человек. Даже если и вправду Кортес его чересчур щедро одарил, то жизнь это молодому Веласкесу не помогло уберечь. Ну а нам-то теперь что делать? Часть золота мы утопили во время отступления из столицы, еще часть расходится сейчас. Корабли плывут с Ямайки и Эспаньолы с оружием и лошадьми. Но кто знает, получим ли мы сами хоть что-то в случае победы над Теночтитланом? Нужно открыто высказать наши претензии Кортесу.

– Не думаю, что в этом есть толк, – ответил Вильяфанья. – Мне рассказывали, что Диего де Ордас и Веласкес де Леон еще в самом начале экспедиции пытались спорить с генерал-капитаном. Но разве это помогло? Оба в итоге вынуждены были уступить. Повремени, мне нужно подумать.

Переговорив с наиболее влиятельными соратниками, Антонио решил посоветоваться с Энрике Бальбоа, который к этому времени стал его правой рукой в зреющем мятеже.

– Нас, в конце концов, никто не может заставить воевать, – сказал Энрике. – Мы можем отколоться от Кортеса…

– И что дальше?

– Вернемся на Кубу. В порту Веракруса стоит несколько кораблей. Нашим ребятам должно их хватить.

– В Веракрусе командует теперь Педро Кабальеро, – напомнил Вильяфанья. – А он всецело верен Кортесу. Можно попытаться взять город силой. Но сколько тогда крови прольется? Да и потом… Допустим, бросим мы товарищей. Испанцев здесь и так слишком мало, а если станет на четверть меньше, то они уж точно с ацтеками не совладают. Сбежав на Кубу, мы обречем на смерть несколько сотен своих соотечественников.

– Можно пленить Кортеса, освободить Нарваэса и поставить его во главе войска, – предложил Энрике.

– Нет, это прямая дорога к междоусобице, – досадливо махнул рукой Вильяфанья. – Верные генерал-капитану солдаты попытаются вызволить его из плена. Они схватятся за оружие, мы схватимся за оружие. Победившие в этом конфликте, кто бы они ни были, позавидуют проигравшим. Их окажется в любом случае слишком мало. Ацтеки с радостью пленят выживших в этом глупом сражении. Любой конкистадор в тот момент, когда его потащат на жертвенник, сто раз пожалеет, что не сложил голову в бою.

Энрике Бальбоа прокашлялся и решительно сказал:

– Тогда есть только один вариант. Кортеса придется убить.

Вильяфанья коротко кивнул. Эта идея уже приходила ему в голову, но он пока и сам не решался озвучивать ее вслух. Такой поступок не красил благородного человека, но, похоже, другого выбора не оставалось. Однако это еще отнюдь не решало проблему.

– Думаешь на этом все и кончится? – спросил Антонио. – Представляешь себе, как отреагируют его ближайшие соратники? Вспыльчивый Альварадо, разъяренный таким поступком, не остановится ни перед чем, желая отомстить за гибель командира. Ты же знаешь Педро! А остальные капитаны? Кристобаль де Олид, Гонсало де Сандоваль. Их авторитет велик и они наверняка схватятся за оружие. В итоге мы получим ту же междоусобицу. Нет, если уж убивать, то придется всех.

Бальбоа помрачнел. Одно дело – заколоть единственного человека, который своим честолюбием может угробить сотни солдат. Совсем другое – предательски перебить еще с десяток, чья единственная вина лишь в том, что они верны присяге, которую дали командиру.

– Альварадо и остальные – несомненные храбрецы, – заметил Энрике. – Они рядом с Кортесом воюют с самого начала. И они, разумеется, верны своему генерал-капитану. Эти люди – настоящая гордость конкистадоров.

– Да, но здесь выбор очень прост. Или мы убьем десяток храбрецов, или же поставим под угрозу гибели весь отряд. А это почти тысяча человек. Чувствуешь разницу? Мы только в Истапалапане во время наводнения потеряли столько людей! Представляешь, сколько погибнет в битвах на подступах к столице?

– Рискованный план, – пробормотал Энрике. – Не забывай, что наши индейские союзники верны лично Кортесу. Исключительно ему! Тотонаки ведь только на Кортеса надеются. Он освободил их от власти Монтесумы, и он же обуздал Нарваэса, который повел себя в Семпоале совершенно бесцеремонно. И тут к власти придем мы, солдаты Нарваэса, которого здесь так невзлюбили. Тотонакам это вряд ли понравится.

– Если наш заговор удастся, то нужно будет в первую очередь послать делегацию в Семпоалу и убедить тотонаков, что мы будем для них верными друзьями, – уверенно ответил Вильяфанья. – Они слишком боятся остаться в одиночестве перед лицом ацтеков, так что вряд ли откажутся от союза с нами. Никто другой их от мощи Теночтитлана не защитит.

– А тлашкаланцы? – напомнил Энрике. – Они ведь заключили мир с испанцами только стараниями Кортеса. Он смог разгромить их, а затем сумел заключить мирный договор. Не забывай также, что Альварадо женат на дочери их вождя. Тлашкаланцы тоже будут возмущены и шокированы нашим переворотом.

Вильяфанья хмуро слушал доводы соратника. Аргументы Энрике звучали убедительно. И все же он не видел иного выхода из сложившейся ситуации. А Бальбоа тем временем продолжал:

– Дело ведь не только в капитанах. У Кортеса хватает и других надежных людей. Берналь Диас, Фернан Гонсалес, Себастьян Риос. Да и еще куча солдат. Все они тут же рванутся отплатить нам за пролитую кровь.

– Беззаветно преданных у Кортеса не слишком много. В крайнем случае, придется и их перебить.

– Легко сказать! – фыркнул Энрике. – Как только об убийстве Кортеса станет известно, все верные ему солдаты тут же схватятся за оружие. Начнется междоусобица. Говорят, Фернан Гонсалес когда-то чуть не вызвал на дуэль самого Веласкеса де Леона, когда тот пытался помешать планам Эрнана Кортеса. А ведь все знали, что с Веласкесом шутки плохи. Я бы посмотрел на человека, который рискнет выйти против Фернана Гонсалеса на бой. Мальчишка на удивление ловко орудует мечом. Я сам видел…

– Фернан тоже не стальной, – бросил Вильяфанья. – Да и потом… Даже ему не под силу отбить арбалетный болт с десяти шагов.

– А еще можно выстрелить в спину, – насмешливо сказал Бальбоа. – Неожиданно, и лучше всего впятером. Чтобы потом с гордостью рассказывать, с какой отвагой мы прикончили одного из лучших бойцов Нового Света. Нечего сказать, поступок, достойный настоящего кабальеро!

– Энрике, у нас выбор невелик, – ответил Антонио де Вильяфанья. – Или организовать убийство Кортеса и его сподвижников, или оставить все как есть. Тогда мы сможем лишь наблюдать за тем, как он губит свое войско. Рано или поздно мы с тобой тоже окажемся втравлены в какой-нибудь неравный бой и сложим головы. А то и попадем в лапы к дикарям.

Пока Вильяфанья готовился к мятежу, отряд конкистадоров пытался закрепиться где-нибудь на берегу озера, поближе к дамбам. Они хотели, используя этот перевалочный пункт, перебросить часть войск из города Тескоко.

Фернан понуро брел среди других испанцев. Такие переходы давались тяжело. Уходя, они не знали, насколько большой окажется вражеская армия. Не придется ли поспешно отступать, буквально с боем прорываясь через полчища ацтеков? Может, по пути и попадется поселение, в котором солдаты смогут закрепиться. Но, скорее всего, через пару дней нагрянет флот из столицы и тогда придется уходить. Да и кто предугадает, не совершат ли воины Куаутемока нападение на Тескоко всеми своими силами. Мало будет радости вернуться туда и увидеть, что армия Кортеса разгромлена и все братья по оружия на том свете или в плену.

К тому же испанцы не знали, смогут ли они добыть нужные вещи у местного населения, которое вполне могло проявить себя враждебно. Поэтому приходилось тащить на себе просто уйму всего. Хлопковая стеганка, шлем, щит, меч, кинжал, длинное копье на плече, объемная котомка с провизией, инструментами и прочей мелочевкой на спине. Фернан, помимо всего прочего, не снимал еще и кирасу, которая хоть и обременяла, но вместе со стеганкой давала великолепную защиту.

Гонсалес шел, время от времени прикладываясь к горлышку фляги. Вода давно нагрелась и плохо утоляла жажду, но приходилось радоваться и этому. Он не забыл, как в недавнем походе вынужден был кромсать кактусы, в тщетных попытках напиться. Фернан чутко вслушивался в звуки окружающего мира и постоянно оглядывался по сторонам. Ацтеки уже неоднократно организовывали внезапные нападения. Пока что их неизменно удавалось отбить, но возможность получить стрелу в горло заставляла оставаться настороже. Остальные конкистадоры тоже внимательно осматривали окрестности.

Пять десятков испанцев сопровождало полторы сотни союзных индейцев. Они, беря пример с европейцев, тоже старались идти, соблюдая некое подобие строя, но дисциплиной местные жители не славились. Фернан несколько успокоился с того момента, как колонна вышла на более-менее открытое пространство. Здесь уже можно было не ожидать внезапного нападения. Вдалеке в небо взмывали столбы черного дыма – отряды ацтеков давали знать друг другу о приближении врага.

На следующее утро конкистадоры и союзники прибыли в городок Аскапоцалько. Здесь не оказалось ни одного человека. Дома стояли брошенные, колодцы были засыпаны землей. Даже домашнюю птицу жители увели с собой. Кое-где над пожарищами поднимался дымок. Это ацтеки сожгли те запасы провизии, которые не смогли унести.

Кристобаль де Олид, капитан, возглавлявший поход, огляделся по сторонам и приказал:

– Разделиться на десятки и обыскать селение.

Но осмотр не принес никаких результатов. В Аскапоцалько не оказалось ни съестных припасов, ни людей. Вообще ничего достойного внимания.

– Постараемся здесь закрепиться? – спросил Фернан у капитана.

Олид лишь махнул рукой.

– Нет. Раз уж местные жители сбежали все до последнего, значит они явно не рады гостям. Вспомни, как нас встречают в тех городах, которые желают перейти под власть испанской короны. Например, в Чалько. Толпы людей, море цветов, запасы провизии и ополчение, жаждущее вступить в нашу армию. Вожди Аскапоцалько мало того, что увели подданных, так наверняка еще и подали весть в столицу. Озеро недалеко отсюда. Того и гляди дождемся момента, когда флот Куаутемока высадит здесь десант в несколько тысяч воинов. Нужно возвращаться к нашим. По пути посетим еще один городок. Посмотрим, на чью сторону встанут его жители.

Объединенный отряд испанцев и индейцев покинул Аскапоцалько и двинулся обратно. Вскоре начался сильный тропический ливень. Он ухудшал видимость, скрывал очертания окрестностей, наполнял воздух шумом. Теперь ацтеки могли подобраться, скрываясь за пеленой дождя.

Фернан упорно шагал вперед, с ностальгией вспоминая дороги, виденные им на Юкатане. Широкие и прочные, поднимающиеся над общим уровнем почвы, они позволяли с легкостью перемещаться на дальние расстояния. В империи ацтеков подобные тракты тоже кое-где встречались. Но вот здесь дороги не было. Он с трудом пробирался вперед, еле вытаскивая ноги из липкой грязи и ежесекундно рискуя упасть.

«Хорошо еще, что я иду в первых рядах, – подумал он. – А вот как пробирается арьергард по земле, которую сотни ног уже истоптали, превратив в жидкое месиво?»

Он оглянулся, пытаясь понять, не отстает ли хвост колонны, но ничего не сумел рассмотреть за пеленой дождя. Вздохнув, Фернан пошел дальше. Он угрюмо думал о том, что теперь вместо жажды испанцев будет терзать голод. Вода наверняка подмочила припасы в заплечных мешках. Если овощи влаги и не боятся, то сказать то же самое про крупу, специи и лепешки нельзя. Копченое мясо тоже может пропасть.

В нужное поселение конкистадоры добрались ближе к вечеру. Неподалеку находились каменоломни, поэтому городок удивлял обилием каменных зданий. Даже обычные жилые дома здесь строили из песчаника, покрытого белой или же цветной штукатуркой. Но вот сами дома оказались пустыми. Испанцы и их союзники шли по молчаливым улицам осторожно. Встречал их лишь шелест дождя.

В центре городка находился храмовый комплекс с небольшой пирамидой в центре. Огражденный каменным забором высотой в человеческий рост, он был куда лучше защищен, чем любое другое здание. Именно здесь капитан Кристобаль де Олид решил остановиться на ночь. И, на удивление, тут они встретили нескольких индейцев. Те, судя по всему, жрецы при святилище, старались не показывать своего страха и приветствовали чужаков вежливо, но с подозрением.

– Не нравится мне это, – пробормотал Себастьян. – Почему они не сбежали?

– Сейчас выясним, – кивнул Олид и обратился к тлашкаланцу-переводчику, который к этому времени неплохо выучил испанский язык.

Тот некоторое время слушал объяснения жрецов, после чего перевел:

– Они не вправе покинуть этот храм. На них лежит большая ответственность. Они обязаны оберегать великого змея.

– Какого еще змея? – требовательно и с подозрением спросил Олид.

– Они просят вас не вступать во внутренние покои храма, – объяснил тлашкаланец. – Там живет великий змей. Оставайтесь на огороженной территории и живите здесь столько, сколько хотите. Но не заходите внутрь. Змей разгневается.

– Странно, что они, хотя и явно боятся нас, все же не сбежали из города, – заметил Олид. – А ведь знают, что мы не жалуем жрецов этих сатанинских культов. Похоже, змей внушает им куда больший ужас.

– Внутренние покои обязательно нужно исследовать, – решительно сказал Фернан. – Я уж не знаю, что за чертовщина столь страшная там сидит, но это лишь слова индейцев. А вдруг это уловка? А на самом деле в храме засада и среди ночи на нас обрушится пара сотен дикарей!

Испанцы внимательно осматривали стоящий рядом с пирамидой дворец. Именно там, по словам жрецов, находилось царство великого змея. Прямоугольное здание с зияющими темными провалами нескольких дверных проемов. Над передним краем тянется козырек, поддерживаемый рядом круглых колонн. Стены покрыты сложной цветистой росписью. А перед дворцом алтарь, на котором побуревшие пятна крови.

Фернану вспомнились те дни, когда они вместе с Себастьяном бродили по джунглям Юкатана. И как они нашли пустующий город-призрак, покинутый жителями. Даже тогда, всего лишь вдвоем, они не побоялись зайти в храм. Неужели нужно опасаться сейчас, когда рядом полсотни закаленных испанских солдат?

– Позволишь нам исследовать дворец? – негромко спросил он у Олида.

– Не только позволю, но и прикажу. Берите с Себастьяном десяток солдат и обшарьте внутренние покои. А я пока организую оборону по периметру комплекса.

Фернан и Себастьян позвали с собой жрецов и переводчика. Однако в кое-то веки ацтеки и тлашкаланец сошлись во мнении. Индейцы все до одного с откровенной тревогой смотрели на конкистадоров, никак не желая заходить в темный провал. Местные жители что-то лопотали, не пытаясь скрыть свой ужас.

– Говорят, что великого змея нельзя тревожить. Это обернется неисчислимыми бедами для всех людей, – перевел тлашкаланец.

Это был, несомненно, храбрый и опытный воин, который бился рядом с испанцами уже давно, еще с тех пор, когда Кортес вел своих людей в Чолулу. И ни разу он не выказывал страх. Но сегодня даже он выглядел испуганным. Индеец остановился перед темным дверным проемом, не решаясь сделать даже шагу вперед.

– Послушай, друг, разве я не говорил тебе много раз о том, что есть лишь один истинный бог? – обратился к переводчику Себастьян. – А демоны, сидящие в местных капищах, не смеют показаться ему на глаза. Пойдем. Ничего не бойся.

Тлашкаланец шумно выдохнул, решительно тряхнул головой, обдав всех брызгами с мокрых волос, и сказал:

– Пойдемте.

Однако жрецы совершенно не разделяли его мнение. Они упирались и что-то наперебой толковали испанцам.

– Дамиан, Ромеро, возьмите двоих ацтеков и помогите им зайти внутрь, раз уж они такие нерешительные, – приказал Себастьян. – Смотрите в оба. Если они вздумают предупредить кого-то внутри, то перережьте им горло.

– Ну и как я в этих воплях должен разобраться? – хмуро поинтересовался Дамиан, коренастый солдат с мрачным, но решительным лицом. – Молится ли он своим истуканам или же орет: «Тревога! Армия, прячущаяся во дворце, готовься к бою!»

Все же он прихватил жреца за шиворот темного свободного одеяния и приставил к его шее кинжал.

Возле входа курилась небольшая глиняная жаровня. Неподалеку лежал заготовленный факел, правда, всего один. Фернан быстро поджег его от уголька и, выставив перед собой, шагнул в темный коридор. Остальные испанцы старались не отставать от Гонсалеса. Никому не хотелось оказаться во мраке и ждать неприятностей неизвестно откуда.

Фернан осторожно шел вперед, держа в руке меч, нацеленный для удара. Знать бы еще, в кого нужно целиться! Что подразумевали индейцы под словами о великом змее? В памяти всплывали картинки, виденные когда-то в городе на Юкатане. Действительно огромная змея, рядом с которой человек казался лилипутом, целиком заглатывает взрослого мужчину, предназначенного в жертву. Чуть позади на коленях стоят еще несколько обреченных бедняг в сопровождении жрецов и воинов, которые в благоговейном ужасе склонились перед чудовищем.

Себастьян, как будто прочитав мысли друга, прошептал:

– Надеюсь, что великий змей – это всего лишь почитаемая статуя, а не живая тварь размером с корабль. Храм довольно большой. Кто знает, что здесь могло угнездиться.

– Мы еще не встречали в этих краях таких огромных рептилий, – шепотом ответил Фернан. – Хотя… Пауки, ящерицы и прочие ползучие создания здесь и в самом деле куда крупнее, чем в Испании. Местная земля щедра на всякую опасную гадость.

Себастьян вошел во дворец не с мечом, а с длинным и массивным копьем. При схватке с крупным зверем оно должно было послужить куда лучше. Теперь он отчаянно всматривался в темноту, пытаясь понять, где же там затаилась опасность.

На гладкой стене коридора виднелась картина. Высокий трон, на котором восседает скалящий зубы скелет. В одной руке у него жезл с пестрым плюмажем, вторая, сжимающая копье, вскинута для броска. Его черные блестящие глаза внимательно смотрят на нарисованных чуть ниже людей. Как будто выбирают будущую жертву. Индейцы, коленопреклоненные, в одних набедренных повязках, простирают к скелету ладони, с которых капает кровь.

Танцующее пламя факела оживляло картину. Казалось, что люди дрожат под взглядом этого бога смерти, трясутся от ужаса и ждут, когда же он решит, кого поразить первым. Фернан и Себастьян уже сталкивались с этим эффектом. Они когда-то заходили в древний заброшенный храм и помнили, как свет факела усиливает впечатление от кошмарных фресок. Но тогда старое святилище пустовало несколько веков. А в этом, возможно, скрывается живое чудовище. Гонсалес слышал, как его спутники вполголоса молятся, глядя на картину.

Коридор внезапно закончился. Несокрушимые каменные стены, такие надежные, из которых на тебя уж точно никто не кинется, разошлись в стороны. Перед маленькой группой людей простирался зал, кое-где разделенный колоннами. Маленькое пятно света не могло разогнать мрак. Сопровождавшие конкистадоров жрецы лишь что-то еле слышно бормотали, но шли безропотно, подгоняемые своими стражниками. Переводчик-тлашкаланец прерывисто дышал. По его лицу струился пот, блестящие глаза шарили по сторонам.

Потолок нависал почти над самой головой. Впрочем, змею особая высота и не нужна. Пройдя немного вперед, испанцы остановились перед обширным бассейном, заполненным водой. На темной неподвижной поверхности отражались блики от факела. Понять, насколько же эта яма глубока, испанцы не могли. Себастьян уже перехватил копье, собираясь прощупать дно древком. И в этот момент вода подернулась рябью. Нарушив идеально гладкую поверхность, из глубины стала подниматься огромная змея.

Испанцы отпрянули назад, кто-то из них не сдержал изумленного крика. Фернан, желая лучше осветить сцену, поднял факел повыше, и тут же, упершись им в потолок, чуть не выронил. Себастьян с проклятием дернул копьем, намереваясь всадить острие в мокрый лоснящийся бок. Но длинное древко сыграло с ним злую шутку. Оно зацепилось за кого-то из людей, стоящих немного позади. Себастьян отскочил в сторону, пытаясь получить необходимое пространство.

Змея на всю эту суматоху взирала совершенно флегматично. Из воды виднелась лишь часть колец и довольно маленькая, как для такого тела, клиновидная голова с застывшими немигающими глазами. Она медленно передвигалась по бассейну, свиваясь и то немного приподнимая, то опуская голову.

Жрецы, до этого момента тащившиеся где-то в глубине отряда, внезапно заголосили и кинулись вперед. Один из них схватился за копье Себастьяна, мешая тому нанести удар, второй дергал за рукав Фернана, желая ему что-то объяснить.

– Говорят, что мы должны поклониться великому змею и не чинить ему обид, – скороговоркой произнес переводчик. – Если он разгневается, то на мир обрушится катастрофа.

Нацелив на чудовище мечи, конкистадоры замерли. Остановили их не слова тлашкаланца, а, скорее, спокойное поведение рептилии. Та, похоже, совершенно не собиралась нападать. Фернан, на всякий случай, приготовившись в любой момент нанести удар, с искренним любопытством смотрел на змею. Блестящее серо-зеленое тело покрывали темные круглые и овальные пятна. Толстый бок в обхвате не уступал человеческому торсу.

– Это ему, что ли, поклоняются индейцы? – прошептал Фернан. – Это и есть великий змей?

– Думаешь, ему людей скармливают? – негромко бросил в ответ Себастьян.

Он к этому времени успел отшвырнуть от себя ацтека, вцепившегося в копье, однако наносить удар не спешил. Но все так же целился в туловище рептилии.

– Что жрет эта тварь?! – требовательно спросил Гонсалес у тлашкаланца.

Тот задал вопрос жрецам, потом, выслушав ответы, перевел:

– Великий змей ест кроликов, и птицу, и игуан, и даже рыбу. Все это приносят ему служители храма. Но из уст в уста передают легенды, что на воле он может поймать и поглотить куда более крупную добычу. Оленя, например, или тапира.

Фернан, не решаясь оторвать взгляд от страшного врага, только с сомнением покачал головой и произнес:

– Судя по ее размерам, она и человека вполне переварит.

– Кстати, о размерах, – сказал Себастьян. – Как думаешь, какова ее длина?

– Да она, пожалуй, раза в четыре превышает мой рост. Сложно сказать наверняка. Рептилия свернулась кольцами, да и находится наполовину в воде. Она ядовитая?

– Нет, – заверил их переводчик. – Великий змей не нападает на тех, кто ему служит. Он благосклонно принимает поклонение людей. И никогда отсюда не выходит.