Текст книги "Жизнь и приключения Лонг Алека"

Автор книги: Юрий Клименченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Девушка подняла на него сияющие глаза, улыбнулась и обвила его шею смуглыми руками…

С этой ночи Теретиа приходила ежедневно. Наводила порядок в «доме», занималась несложным хозяйством и приготовлением пищи. Сначала Алек испытывал неловкость, но потом привык к тому, что девушка постоянно находилось около него.

Случилось так, что миссионер застал их вдвоем в хижине и, заметя смущение Алека, смеясь проговорил:

– Не краснейте, дорогой. Здесь свои обычаи. Молодые девушки и юноши до замужества сами выбирают себе партнеров, потом меняют их и, наконец, останавливаются на ком-нибудь одном. Тогда устраивают свадебный пир, и только после него их считают мужем и женой. Правда, и эта свадьба не очень укрепляет супружеские узы. Бывают случаи, когда супруги «пережениваются» несколько раз.

– И вы терпите это? Вероятно, такой обычай с точки зрения церкви безнравствен?

Крис сердито взглянул на Алека:

– Я уже говорил вам, что точка зрения церкви меня не интересует. Островитянам, например, кажется, что такой обычай лучше, чем католическое венчание. Они свободны в своем выборе, могут легко разойтись, привыкли к этому. Ну и пусть живут, как им нравится. Мне кажется, что такая жизнь честнее, чем наши браки с бесчисленными изменами.

– А как же дети?

– Здесь никто не уклоняется от отцовства. Наоборот, рады ребенку, если молодые люди предполагают жить вместе, а если нет, то любая семья с удовольствием возьмет ребенка себе. И воспитают, как своего родного. Раройцы не делают разницы между законными и незаконными детьми.

– Ну, а как власти смотрят на это?

– Требуют, чтобы производили официальные записи в книгах. А раройцы считают это бессмысленным. Они с большим удовольствием идут в церковь, все-таки это пышный спектакль. Я венчаю только такие определившиеся пары. Для отчета. А они все равно продолжают жить по-своему. Так что не придавайте большого значения присутствию у вас этой девушки. Обычай, который очень нравится изредка прибывающим сюда гостям.

Алек привык к Теретиа и по-своему любил ее. Нет, конечно, это не было тем сильным и страстным чувством, которое он испытывал к Марте, но с Теретиа он освобождался от одиночества и за одно это был ей бесконечно благодарен. Он не переставал удивляться мягкости, деликатности и нежности этой совсем еще юной девушки. Теретиа не была назойливой и болтливой. Она умела угадывать его настроение и, если чувствовала, что он хочет побыть один, незаметно исчезала. Когда он бывал весел, Теретиа не отходила от него, без умолку смеялась и щебетала как птица.

Алек быстро научился простым туземным словам. Девушка терпеливо учила его правильному произношению. Уроки забавляли обоих. Теретиа делала ему сигареты из листьев пандана, плела циновки, стирала. Она умела готовить вкусные блюда из кокосовых орехов, плодов хлебного дерева. В праздники Ронго присылал им свинину. Свиней на острове разводили.

Алек рыбачил на рифе и приносил домой рыбу. Вечерами они вместе с Теретиа отправлялись купаться или катались на каноэ по лагуне.

Океан менял свои краски. Он становился то кроваво-красным, то изумрудным, то золотым. В прозрачной воде лагуны росли кораллы. Они походили на волшебные сады с фиолетовыми, розовыми, белыми и коричневыми кустами.

Иногда Алек и Теретиа ходили на другую сторону лагуны, садились на глыбу коралла, слушали шум океана, глядели, как волны накатываются на риф. Лучи заходящего солнца пронизывали воду, и она переливалась всеми оттенками, от аквамаринового до изумрудного. Когда становилось темно, они возвращались домой держась за руки, садились на пороге своей хижины, и девушка тихонько напевала ему чудесные полинезийские песни. Алек ложился на циновку, закинув руки под голову, глядел в черное небо с огромными сверкающими звездами. Крис не обманул его. Это был поистине «земной рай».

Алек думал о том, что так можно провести всю жизнь, удалившись от цивилизации, от интриг, злобы, неравенства. Он хорошо понимал Криса, мечтавшего остаться жить на Рароиа. Он наблюдал за островитянами. Они казались ему беспечными большими детьми, всегда веселыми, жизнерадостными, готовыми петь и смеяться. На жизнь они смотрели легко, редко огорчались, а если случалось что-нибудь неприятное, говорили: «Не обращай внимания». Когда после продажи копры у них появлялись деньги, они закатывали грандиозные пиры или уезжали кутить в Папеэте. Прогуляв все, возвращались такими же веселыми, какими были до отъезда.

Крис рассказывал Алеку о раройцах, покидавших атолл в поисках приключений и возвращавшихся обратно из-за того, что мир, в который они попадали, оказывался для них более жестоким и безжалостным, чем они думали.

Но чем дольше Алек жил на острове, тем яснее он понимал, что и этот «земной рай» далеко не совершенен. Здесь тоже были бедные и богатые, тоже было неравенство, хотя и не такое резкое, как в мире белых. Все имели свои кокосовые плантации. Они служили главным богатством островитян. Но эти участки были очень неравными. Вождь Ронго владел самыми большими, а некоторые являлись хозяевами совсем крошечных. Были и другие изъяны у этого «рая». Скупщики бессовестно грабили туземцев, на острове все стоило непомерно дорого, белые завезли сюда новые болезни, от которых вымерло больше половины жителей.

И все-таки это был «рай». Его создала природа. На Рароиа круглый год царило лето. Достаточно было соорудить домик из пальмовых листьев или старых ящиков – и человек уже мог не думать о жилье. А потом не ленись, лови рыбу в лагуне, собирай кокосовое волокно на топливо, пей сок из орехов, пеки лепешки из плодов хлебного дерева. Все это само лезет тебе в руки. И одежды, кроме набедренной повязки или трусиков, никакой не надо. Живи и ни о чем не думай.

Несмотря на все это, Алек жил неспокойно. Не об этом он мечтал, не к этому себя готовил.

Он постоянно думал о своем будущем. Неужели всю жизнь ему придется скитаться по чужим краям? Он оторван от родины, от друзей, от всего, что мило его сердцу. Почему Кирзнер, которому он так верит и которого любит, не понял его состояния, не взял с собой? Он не нужен в России, а как ему живется, всем наплевать. С него довольно того, что пришлось пережить за эти годы!

В такие минуты Алеку снова казалось, что ему надо в Россию, и как можно скорее. Никакой Австралии, только домой, домой. Но потом, подумав, понимал, что такие мысли несерьезны. Надо ждать. Если Бруно Федорович говорил, что ему не следует возвращаться, значит, так нужно… Но от этого легче не становилось. Цель – добраться до Австралии. Но как осуществить свое намерение? Алек проклинал в душе вероломного Макфейла. Если бы не он, все было бы по-другому.

14

Крис ворвался в хижину Алека рано утром:

– Вставай быстрее! Шхуна пришла! Шкипер о тебе спрашивал! – Миссионер принялся тормошить его, но Алек уже все понял, вскочил на ноги.

– Где? Идем же!

Шхуна ошвартовалась у кораллового пирса. Все население деревни во главе с Ронго собралось на берегу. На палубе бойко шла торговля консервами в банках с яркими этикетками, дешевыми украшениями, цветастыми материалами. Полинезийцы отдавали взамен жемчуг, перламутровые раковины, мешки с копрой.

Пожилой шкипер с трубкой в зубах зорко наблюдал за действиями своего помощника, принимающего плату от покупателей. Алек поднялся на борт. Подошел к шкиперу:

– Кто спрашивал Лонг Алека?

– Так это вы и есть? – Моряк с любопытством оглядел Алека с ног до головы. – Одну минуту…

Он спустился в каюту и появился снова, держа в руках мореходную книжку и диплом Алека:

– Ваши? Получайте. Значит, драпанули от Макфейла?

– Драпанул?

– Ну да. Тони мне сказал, что вы дезертировали с «Моаны» на Рароиа, бросили вещи и не захотели возвращаться на шхуну. Так?

– Наглая ложь! – вскипел Алек. – Макфейл не заплатил мне за два с половиной месяца и обманным путем оставил меня на острове. Снялся в океан, когда я был на берегу. Дезертировал! Какая наглость!

У шкипера от удивления брови высоко поднялись.

– Вот как? Впрочем, на него это похоже. Он не пользуется доверием в Южных морях. Вечно у него какие-то грязные истории.

– А, черт с ним совсем! Наплевать! Меня интересует только ваш рейс, – взволнованно заговорил Алек. – Куда вы идете и не могли бы взять меня?

– Отчего же? Могу, идем мы на Гаваи, в Гонолулу. Подходит?

Алек покачал головой:

– Мне надо пробираться в Австралию.

– Да… Это в противоположную сторону.

– Где вы встретились с «Моаной»?

– Сейчас Тони плавает в архипелаге Туамоту, собирает копру и жемчуг. Мы встретились на одном из мелких островов. Когда он узнал, что я предполагаю зайти на Рароиа, то принес мне документы и сказал: «Найдешь там моего боцмана, вряд ли он оттуда выехал. Его зовут Лонг Алек. Отдай ему бумажки – я не помню зла – и скажи, чтобы в следующий раз он так не поступал. Хорошо, что он попал ко мне. Ну, а если не встретишь, то сдай документы где-нибудь в управлении порта. Со временем его разыщут».

– Вот прохвост! – возмутился Алек. – Ничего похожего на правду. Пытается еще представиться добряком. Я хотел подать на него в суд, когда выберусь отсюда, но теперь это отпадает.

– Почему, если он вам не заплатил? Но надо попасть в Папеэте. И необходимы свидетели. Они есть?

– Вся команда.

Шкипер презрительно сплюнул за борт:

– Той банде, что служит у Макфейла, достаточно ящика рома, чтобы они дали в суде показания в пользу шкипера. Я знаю этот народ. Пропойцы из Папеэте. Больше одного рейса их не держат.

– Ну, вот я и не хочу связываться. Когда уходите?

– Сегодня. Я зашел сюда попутно, обменять остатки своих товаров.

– Хорошо, что мы встретились, а то без документов жить трудно. Спасибо.

Шхуна ушла вечером, а раройцы от мала до велика уже были пьяными. Видимо, вместе с безделушками шкипер продал им порядочное количество бутылок с ромом. Крис неистовствовал:

– Не действуют никакие законы и запрещения. Ну, я это так не оставлю! Напишу в Папеэте в таможню, чтобы потрясли как следует этого моряка. Чему-нибудь хорошему не выучат, а вот пить – пожалуйста. Вот тут я использую бога. Говорю, что он запрещает пить и жестоко карает пьяниц. Побаиваются, но не очень. Ты понимаешь, что алкоголь губителен для них?

– Как не понять.

На следующий день раройцы виновато поглядывали на Криса и Алека, а Ронго вообще не вышел из хижины. Миссионер созвал всех в церковь и произнес горячую, проникновенную проповедь против пьянства. Многие женщины плакали. Потом Крис простил своих прихожан и устроил им футбольный матч. Он прошел с большим успехом.

Для Алека опять потянулись тоскливые дни ожидания. Только присутствие Криса и Теретиа в какой-то степени скрашивало его жизнь.

Крис был удивительно деятельной натурой. Он заражал своей энергией и Алека, который в последнее время все чаще уединялся, сидел на берегу, глядел в океан и, как потерпевший кораблекрушение, ждал, не появится ли на горизонте парус.

Крис старался развеять его хандру, не понимая, как можно тосковать на Рароиа. Он приходил к Алеку каждое утро, веселый, загорелый, и приглашал его принять участие в каком-нибудь полезном начинании. Казалось, что он умеет и знает все.

Обычно он приходил и говорил так:

– Позавтракал? Идем строить большое каноэ. Будем плавать между нашими островами…

Или:

– Сегодня надо помочь Мануи и положить фундамент. Он хочет строить деревянный дом…

Или:

– Порвались сети. Ты, наверное, умеешь их чинить? Пошли.

Алек всюду с охотой сопутствовал Крису. Пилил, строгал, строил, вязал сети. Они организовали в деревне кузницу и научили наиболее способных полинезийцев делать простейшие поковки. Алек не переставал удивляться обширности практических знаний миссионера.

– Откуда ты все знаешь? – спрашивал он.

Крис смеялся:

– Нужда научит. Не забывай, я уже четыре года на острове. А с малых лет жил в деревне. Кое-что помню, кое-что познал уже здесь по книгам. При желании научиться можно всему. Вот мне рассказывали про одного миссионера, так тот сам построил большое каноэ, выучился навигации, астрономии и плавал по островам. Развозил «слово божье», обращал туземцев в католичество, заставлял их на церковные службы обязательно ходить в европейском платье и в шляпах.

– Где же он теперь?

– Погиб в океане.

– Вот видишь? Бог не пожалел его.

Иногда Алек и Крис разводили большой костер на берегу лагуны. Пламя причудливо отражалось в спокойной воде, привлекая стаи рыб, кружившихся в быстром хороводе вокруг огненного пятна.

Алек рассказывал Крису о России, о том, какой бы он хотел видеть ее после революции, которая обязательно скоро произойдет. Крис слушал его с восторгом. Это было что-то новое, сильнее, чем христианство с его слюнявым непротивлением злу, покорностью и надеждой на лучшее будущее на том свете. Здесь все зависело от самих людей, достигалось в борьбе и счастливое завтра не казалось таким далеким.

Когда в этих рассказах ему что-нибудь особенно приходилось по душе, он вскакивал, встряхивал своими золотистыми волосами, в волнении размахивал руками и кричал:

– Слушай, Алек, ведь это здорово! Знаешь что? Брось-ка ты Австралию, давай оставайся здесь навсегда. Женись на Теретиа. Что, плохая девушка? И мы с тобою тут создадим свое особое государство. Сделаем революцию на Рароиа!

– Как революцию? А французы?

– Ну, не в полном смысле, конечно. Французы против не будут. Мы организуем свое маленькое правительство, пусть во главе с Ронго, все силы которого будут направлены на улучшение жизни раройцев…

– Ну, ну… – улыбался заинтересованный Алек.

– Ронго – вождь. Ты его советник по мореплаванию и торговле, я – по образованию, религии, финансам и строительству. Религии как таковой не будет. Вместо нее я введу моральные законы. Прежде всего устанавливаем единые цены на копру, жемчуг, волокно. Все общее. Работают вместе. Доходы делятся по количеству затраченного труда. Ну, Ронго, как король, конечно, получает больше всех. «Сухой закон». Огромные штрафы за продажу и покупку спиртного. Конец перекупщикам, жуликам-шкиперам и прочей своре грабителей. Открываем кооперативную лавку. Эта противная рожа Мон-си-фу не выдерживает конкуренции и закрывает свою конуру. Покупатели идут только в кооператив. Ты становишься во главе его. Оставайся, Алек. Неужели тебя не привлекают такие огромные возможности? Мне одному такое дело не под силу. А вдвоем…

Но заманчивые картины «революции» на Рароиа, так живо нарисованные Крисом, не вдохновляли Алека. Несмотря на всю искренность миссионера, он понимал, что все это чистейшая утопия, буря в стакане воды, которую даже вряд ли удастся поднять. Слишком еще низок уровень развития у раройцев и велика зависимость острова от Франции. Нет, Алек должен быть на родине, в России, там, где уже начинает кипеть революционная борьба.

15

Алек увидел парус задолго до того, как судно приблизилось к острову. Он ловил рыбу с рифа и теперь с волнением наблюдал за лавирующим парусником. Вот он сделал поворот и лег прямо на вход в лагуну. Заходит! Сомнений не оставалось.

Алек собрал удочки и бросился бежать в деревню. Может быть, на этом корабле ему удастся вырваться из «земного рая»? На площади он увидел Криса, идущего ему навстречу.

– Скорее, Алек! Судно вошло в лагуну.

Они остановились и с восхищением смотрели на изящное суденышко, маневрирующее на тихой воде.

– Это не торговая шхуна, – проговорил Алек, разглядывая опытным глазом моряка вооружение и линии парусника. – Яхта.

Загрохотал якорь, и почти тотчас же от борта отделился тузик с тремя мужчинами, одетыми в белое. К берегу с приветственными криками и цветами бежали раройцы.

Тузик стукнулся носом о пирс. Первым из шлюпки выскочил старик с красным обветренным лицом, загорелой лысиной, обрамленной полосками серебристо-седых волос. Маленькие голубые глаза глядели весело и приветливо.

– Кто-нибудь здесь говорит по-английски? – спросил он, пожимая протянутую руку вождя. – Ду ю спик инглиш, бойз?

Ронго важно показал пальцем в сторону Алека.

– Надеюсь, что мы поймем друг друга, – сказал старик медленно, растягивая и коверкая слова, и заговорил на таком ужасном английском языке, что Алек не удержался от смеха.

– Говорите, пожалуйста, нормально. Вам будет легче, – сказал он. – Вы спрашивали про мясо? Здесь можно получить свинину в неограниченном количестве. Что еще вас интересует?

Старик выпучил глаза от удивления:

– Вы прекрасно знаете язык. Я не встречал туземцев, так хорошо владеющих английским.

– Я не полинезиец, – опять засмеялся Алек. – Не обращайте внимания на мою одежду и цвет кожи. Я загорел на солнце.

Старик подозрительно оглядел Алека:

– Европеец?

– Да, сэр.

– Что же вы тут делаете? Как вас занесло в этакую даль?

– О, это длинная история. Я расскажу вам ее позже, а пока вот познакомьтесь со здешним миссионером, господином Кристианом Мелине. Он француз по национальности.

Крис протянул руку.

– Рад видеть вас, сэр, – сказал он по-французски.

Старик обалдело смотрел на почти голого миссионера. Потом, вероятно решив больше ничему не удивляться на этом острове, представился:

– Меня зовут Арчибальд Кларк. Профессор-океанолог из Австралии. Это мои матросы. Мы плаваем на яхте «Чамрок». Возвращаемся в Сидней. Выполнили программу исследований. Надо обрабатывать материал. Вот так. А зашли мы сюда для того, чтобы пополнить запасы свежего мяса и послушать пение раройцев, посмотреть на их танцы. Это возможно?

– Да, конечно, – сказал Крис и что-то спросил у Ронго. Вождь согласно наклонил голову, быстро сказал несколько слов.

– Приходите вечером в деревню, к хижине вождя. Ронго говорит, что в вашу честь он устроит праздник с пением и танцами, – перевел Крис.

– Вот и отлично. – Профессор Кларк хлопнул Криса по плечу. – Передайте вождю мою благодарность и скажите, что на праздник мы приедем со всем экипажем и подарками. Пока пусть продадут свинину моему матросу, а вас, господа, прошу поехать со мною на «Чамрок».

– В таком виде? – Алек бросил взгляд на свой костюм, состоящий из одной белой повязки, и улыбнулся. – Мы должны переодеться.

– Ерунда! Я не хочу слышать никаких отговорок, – заволновался Кларк. – У меня на яхте женщин нет, поэтому можете чувствовать себя свободно.

– Хорошо, если вы настаиваете. Тем более что многого мы бы и не сумели прибавить к нашему туалету. Поехали!

Они прыгнули в тузик, и матрос погреб к яхте.

«Чамрок» был сравнительно большим, комфортабельным судном. Помещения занимали жилые каюты, моторное отделение и камбуз. Яхта сияла чистотой, везде был безукоризненный порядок. Экипаж состоял из белых матросов, молчаливых, хорошо вышколенных.

Профессор сейчас же приказал накрыть стол на палубе под тентом и принялся радушно угощать своих гостей прохладительными напитками, печеньем, кофе. Чувствовалось, что ему приятна и интересна эта необычная встреча в тропиках. Он расспрашивал Алека и Криса о жизни, раройцах, их обычаях и верованиях. В разговоре выяснилось, что Кларк является владельцем и капитаном «Чамрока».

Алеку не терпелось спросить профессора, согласен ли он взять его на борт яхты. Алек был готов идти и без жалованья, как ходил некогда на угольщике компании «Блю Фунел». Но профессор с таким интересом расспрашивал их о Рароиа, что прерывать его было невежливо. Только когда они начали прощаться, Алек решился спросить:

– Я могу задержать вас еще на несколько минут, профессор, и рассказать вам свою историю?

– Да, да, – подхватил Крис. – Вы не пожалеете. Очень интересно.

– О, конечно, я с удовольствием послушаю ее. Простите меня, я слишком увлекся вашим островом.

Алек коротко рассказал ему о том, как попал на Рароиа, и закончил просьбой:

– Был бы счастлив пойти вместе с вами, профессор. Редкий случай, вы идете в Сидней, и мне туда как раз надо. Один случай из ста!

– Значит, вы русский, – задумчиво произнес профессор. – Я знал некоторых в Сиднее. Порядочные люди, великолепные работники, мастера на все руки, но смутьяны. Вокруг них всегда все кипит. Где один русский, там десять недовольных австралийцев. Вы случайно не из их числа?

– Что вы, профессор. Конечно, нет, – улыбнулся Алек.

– Это хорошо. Я люблю спокойных людей. Вы говорите, что вы штурман, имеете английский диплом? Если все в порядке, я возьму вас помощником. Вас устраивает?

Алек очень обрадовался:

– Вполне, сэр.

– Я так и думал. Вы поймали счастливый шанс. Я вышел в океан без штурмана, надеялся на свои силы-, но плавать без помощника трудно. Мне ведь уже шестьдесят пять.

– Вы выглядите максимум на пятьдесят, сэр, – искренне сказал Алек, так как Кларк действительно казался очень моложавым. – Морские путешествия идут вам на пользу. Итак, до вечера, профессор. Большое спасибо.

Они поплыли к берегу. Пока гребли, Алек спросил сидевшего на руле матроса:

– Как плавается на «Чамроке»?

– Хорошо. Арчи – прекрасный человек, платит прилично и не придирается к мелочам. Только уж очень любит, чтобы все его считали молодым человеком. – Матрос беззлобно ухмыльнулся и продолжал: – Хочет нравиться бабам. Ну, это еще не самое плохое. А ты здешний?

Вечером Ронго устроил великолепный праздник. Девушки и юноши много пели и танцевали. Они были довольны. Кларк привез им подарки и щедро одарил всех консервами, сигаретами, конфетами.

Алек показал ему свои документы. Профессор полистал мореходную книжку, внимательно прочитал диплом, в раздумье поглядел на Алека и сказал:

– Я беру вас до Сиднея помощником. Будете получать сто двадцать пять долларов в месяц. По пути мы зайдем еще на несколько островов Туамоту. Если все будет благополучно, то месяца через полтора придем в Австралию. Я думаю, что вам понравится на «Чамроке».

На следующий день Алек объявил, что покидает гостеприимный Рароиа. Прощание было трогательным. Раройцы нанесли Алеку всяких подарков. Ронго подарил ему на память две ценные раковины, уговаривал остаться на острове, предлагал усыновить. Теретиа увела его в лес и с глазами, полными слез, шептала:

– Разве я не нравлюсь тебе?

Алек молчал, не хотел лгать. Он нежно целовал девушку, но мысли его были далеки от солнечного Рароиа. Он уже видел себя на борту «Чамрока».

Больше всех сокрушался Крис:

– Я очень привык к тебе и не представляю, как буду дальше жить. Лучше бы ты не приезжал сюда. Не с кем поговорить, поделиться мыслями. Напрасно покидаешь нас, Алек. Мы сделали бы с тобой много. Знаешь, какая бы пошла жизнь!

Алеку было грустно, он тоже полюбил Криса и всех этих добрых людей, но понимал, что упускать такой шанс нельзя. Иначе он может застрять на Рароиа на неопределенный срок. Вообще он чувствовал, как под влиянием неторопливой и бездумной жизни на острове расслабляется его воля.

Такая жизнь, как яд, могла отравить человека. Алек этого не хотел.

– Нет, Крис, – говорил он, обнимая за плечи миссионера. – Ты должен понять, что я не могу остаться. Мне надо домой. Ты – настоящий парень, Крис. И то, что ты живешь здесь, большое счастье для твоих друзей раройцев. Будет плохо, если тебя вышвырнут из попов, а сюда пришлют другого. Постарайся подольше продержаться.

– Я все равно отсюда не уеду. Буду бороться с новым миссионером или обращу его в свою веру, – горячо говорил Крис. – Теперь, после той свободы, которую проповедую я, жители Рароиа не смогут перестроиться на новый лад. Верно? Я все-таки попробую произвести реформы, помнишь те, о которых я тебе говорил? Ах, если бы ты остался со мной…

«Чамрок» ушел утром. Все население деревни собралось на берегу. Алек видел белое платье Теретиа, светлые волосы Криса, грузную фигуру Ронго, опирающегося на посох.

Как только яхта начала двигаться, от берега отошло несколько каноэ, украшенных цветами. Молодые раройцы решили проводить «Чамрок» до выхода из лагуны. В одной из лодок сидели Теретиа и Крис. Яхта шла под этим эскортом до самой протоки.

Кларк приказал произвести три выстрела из маленькой медной пушечки, стоящей на носу. Прозвучал прощальный салют, яхта вошла в протоку и через несколько минут была уже в открытом океане. Прибой гремел на рифах атолла, поднимая облака водяной пыли, блестела зеркальная поверхность лагуны, медленно возвращались к берегу каноэ.

Алек не отрывал глаз от зеленого острова. Прощай, Рароиа! И здесь он оставлял кусочек своего сердца. Он встретил хороших людей, его здесь любили.

– Что задумались, Алек? – раздался веселый голос Кларка. – Понятно! Оставили прелестную девушку и теперь тоскуете? Не отрицайте, не отрицайте! Я видел, как вы с ней нежно прощались.

– Да, у меня была прелестная подруга, вы правы, профессор, и мне тяжело расставаться с ней, с островом, с Крисом. Но…

– Не объясняйте, – прервал его Кларк. – Я знаю жизнь моряков. Она состоит из встреч и расставаний. Подчас это очень тяжело. Но море не терпит влюбленных. Оно, как женщина, ревниво и жестоко мстит им. Мстит страшной тоской по любимой. Такому человеку лучше уйти с судна. Он мученик. Вы согласны со мной, Алек?

– Не знаю, сэр. Может быть, вы и правы.

– Ну, хорошо. Отвлечемся от печальных мыслей. Вот взгляните на карту. Сейчас мы ляжем курсом на маленький остров архипелага Туамоту. Один из немногих островов, имеющих судоходную протоку в лагуну. Тоже атолл, как и ваш Рароиа.

Кларк очень нравился Алеку. Профессор был веселым человеком, простым и добрым. В нем совсем не чувствовался хозяин судна. С командой он держался неизменно дружески, а к Алеку относился по-отечески. Большой ученый, интеллигентный человек, он много знал, и слушать его было настоящим удовольствием.

– Можете называть меня просто Арчи. «Сэр» – слишком официально. Мы же оба штурманы, – как-то сказал Кларк.

– А вы не думаете, что это будет удар по субординации? Вы же капитан.

– Какая разница! Мы не на военном судне, и такая фамильярность не повредит делу. Вы работаете вполне добросовестно. Вмешательства капитана не требуется.

Профессор любил разговаривать со своим новым помощником. Кларк был любознателен и болтлив. Скоро Алек узнал некоторые подробности жизни профессора.

Родился в провинции Квинсленд на ферме. Окончил университет. Много плавал на научно-исследовательских судах, принимал участие в экспедициях, написал несколько толстых книг по океанологии, являлся членом многих научных обществ, где занимал высокие должности.

Кларк был закоренелым холостяком, но… и ярым поклонником «прекрасного пола», как он называл женщин. Когда он говорил о них, то еще больше молодел, глаза у него загорались, он становился сентиментальным, в его речи появлялись яркие эпитеты и красочные сравнения. Он даже начинал декламировать, приводя строчки из стихотворений своих любимых поэтов.

У него были самые примитивные политические взгляды, и Алеку не составляло большого труда побеждать его в спорах, когда они возникали. Он всегда оставался победителем. Профессор сердился, но ненадолго. Кларк очень любил Австралию, весь загорался, рассказывая о ней.

– Нет, Алек, вы не знаете ее, – говорил он, дымя огромной сигарой. – Австралия – счастливая страна. Просторная, богатая, свободная. Вы убедитесь в этом сами. Не избытком, а недостатком людей страдает она. Безработицы нет. Надоело работать? Уходи на другое место. Оно всегда найдется. Нет безумной роскоши, все одеваются одинаково, едят одинаково…

– Оставьте, профессор. Не верю, – останавливал его Алек. – По-вашему, в Австралии все равны? Нет эксплуататоров? Тогда на чем же держится ваше производство, откуда прибыли? С неба?

– Есть, конечно, эксплуататоры, как вы их называете. Но так и должно быть. Кто-то должен стоять во главе?

– И все рабочие довольны?

– Ну… нельзя сказать. Они борются за улучшение своей жизни. Требуют.

– В том-то и дело, что борются и требуют. Значит, не очень хорошо им живется. Логика.

– Человек никогда не бывает доволен…

Такие споры происходили довольно часто. Но все же из рассказов профессора у Алека создалось представление, что Австралия действительно необычная страна и сильно отличается от тех мест, где он бывал.

16

Первое, что увидел Алек, когда «Чамрок» вошел в лагуну острова Накаофа, была стоящая на якоре «Моана».

«Вот и встретились, – подумал Алек. – Предстоит неприятный разговор с Тони. А может, плюнуть на деньги и не связываться? Тони – опасный человек».

Но тотчас же все воспротивилось такому решению. Почему он должен дарить деньги шкиперу? Он их честно заработал. Пусть вернет, раз уж встретились. Он вспомнил оловянные глаза Макфейла, его отношение к людям, презрительную усмешку, слова, вытатуированные на руке: «Да поможет мне бог», – и прежняя неприязнь к этому человеку вновь с силой вспыхнула в его душе.

«Нет, на этот раз бог тебе не поможет, – со злостью подумал Алек, – придется отдать мое жалованье».

Он повернулся к профессору, сидящему за рулем:

– Глядите, сэр. Вот моя старая знакомая «Моана», о которой я вам рассказывал. Вероятно, состоится долгожданная встреча. Да, да. Моя и шкипера с «Моаны». Вряд ли он будет рад меня видеть. Свидание со мной грозит ему потерей ста восьмидесяти долларов. А он скуп.

Кларк взял бинокль и несколько секунд рассматривал шхуну.

– Потребуется моя помощь? – Глаза у него озорно блеснули. – Я готов бороться против негодяя вместе с вами. Если наших сил не хватит, поставим свою команду за спиной. Ребята бывалые.

Алек улыбнулся:

– Я не думаю, чтобы дело дошло до такой массовой драки. Вряд ли шкипера станет защищать его экипаж. Не такой он человек. Властей, которые могли бы призвать меня к порядку и заняться расследованием, кто прав, кто виноват, здесь, наверное, нет, а с Тони я надеюсь справиться сам. Во всяком случае буду иметь ваше предложение в виду. Неизвестно, какая сложится обстановка.

– Я сам буду следить за этим, – воинственно сказал Кларк. – Вы говорили, что он вдобавок ко всему еще и бутлегер? Ну, а я являюсь специальным инспектором губернатора Папеэте по наблюдению за выполнением «сухого закона» на островах. Губернатор мой приятель, и он просил помочь в наведении порядка. У меня и документ специальный есть. Мы можем сильно напугать вашего шкипера, если уличим в продаже спиртного.

– Наверное, он уже сумел обменять весь свой ром. Хотя его было на шхуне порядочно.

– Ну, посмотрим. Сейчас вызывайте команду, будем вставать на якорь, и сразу же спускайте тузик. Поедем на берег.

Макфейл заметил вошедшую в лагуну шхуну, но не прекратил торговли.

«Дьявол бы побрал этих спортсменов! Вечно появляются не вовремя. Надо скорее кончать торговлю, не то мои товары могут вызвать нежелательные толки», – подумал Тони и крикнул:

– Эй, тащите живее ваши ракушки. Мне некогда. Я уезжаю на судно.

Два полинезийца побежали в поселок. Тони сидел на берегу, на опрокинутом ящике. Слева от него высилась груда копры, кокосовых орехов, раковин. С другой стороны стояло несколько банок с ромом. На втором перевернутом ящике, служащем Тони столом, лежала пухлая пачка франков и американских долларов. За свои товары он брал не только натурой, но и деньгами, которые иногда попадали к полинезийцам. Вокруг импровизированного магазина расположилось несколько уже сильно подвыпивших островитян, жадно смотревших на банки Макфейла. Атолл Накаофа был бедным и малонаселенным. Шкипер уже высосал все, что мог, с жителей, и теперь платить за желанный ром им было нечем. Неподалеку от «базара» вместе с островитянами веселились матросы с «Моаны».