Текст книги "Штурман дальнего плавания"

О старом товарище

В трудный момент автор этой книги Юрий Дмитриевич Клименченко протянул мне «дружеский плавник». Я исчерпал материал, обмелел литературно. Стулья разъезжались подо мной. Царапающий скрип их ножек равно отвратителен всем на свете. Он не ободрял и меня, так как в довершение всех бед я разбил автомобиль, купленный на первый в жизни крупный гонорар за сценарий «Полосатого рейса». И, вместо волевого сопротивления неудачам и невезению, раскис, бросил работу.

Как до Юрия Дмитриевича дошли со Псковщины, где я жил тогда, обо всем этом слухи, не знаю, но вдруг получил от него письмо:

«Виктор, по агентурным данным, твоя литература дала полный задний и отдала оба якоря. В этом году у нас намечается большой перегон на Север, и есть возможность устроить тебя старшим помощником капитана на одно из судов. На эту тему я уже говорил с морагентом в Питере. Деньги платят приличные. Нужно вспомнить «Правила предупреждения столкновения судов в море».

Жму твой плавник.

Ю. Д.».

Это письмо сыграло в моей судьбе значительную роль, ибо я пошел на перегон корабликов Северным морским путем под руководством Юрия Дмитриевича.

Я-то думал об одном коротком рейсе, ибо считал себя уже профессиональным писателем, место которого за столом в кабинете. Но перегонный рейс потянул за собой все новые и новые возвращения к морю. В результате и писать и жить я стал иначе. Думаю, лучше, нежели до коротенького письма Юрия Дмитриевича. Правильнее, во всяком случае, выбрал свой курс.

Родился Юрий Дмитриевич 6 мая 1910 года в Петербурге, в семье интеллигентной. Окончил Ленинградский морской техникум. Практикантом плавал под командованием легендарного капитана и писателя Лухманова на «Товарище». Там чего-то набедокурил, получил от Лухманова сильную взбучку, был списан с практики. Этот урок он запомнил навсегда. Дисциплина и тщательность в работе стали абсолютным законом.

С 1929 по 1949 год, за исключением военных лет, плавал на судах Балтийского морского пароходства. В 1946 году получил диплом капитана дальнего плавания. Первая повесть Ю. Клименченко была опубликована отдельной книгой в 1954 году.

Сейчас передо мной школьное сочинение от 10 октября 1921 года. Бумага пожелтела, многочисленные орфографические ошибки подчеркнуты красными чернилами и видны хорошо, текст выцвел.

«Что я больше всего люблю на свете. Я больше всего на свете люблю пароходы. Пароходы для меня все. Когда я хожу по Неве, то я останавливаюсь перед каждым судном и осматриваю его, как величайшую редкость в мире. Один раз мы с Кокиным и Дубинским пошли на Неву, чтобы покататься на пароходе. Это было втайне от наших матерей. Мы взяли с собой хлеба. Ветер был огромный и было очень холодно…»

Когда Юра Клименченко писал это сочинение, ему было одиннадцать лет. Тринадцати лет он нанялся юнгой на яхту «Революция», судно попало в шторм, мальчишка жестоко укачался, зарекся плавать, но… в следующий рейс пошел.

Мы познакомились в поезде «Владивосток – Москва» в пятьдесят третьем году. И я завидовал его капитанскому виду, трубке, дальним плаваниям и дару рассказчика. Я, конечно, знать не знал, что в первый день войны его судно было захвачено немцами, а сам он интернирован и четыре года провел в концлагерях.

Передо мной кроме мальчишеского сочинения праздничные «меню», которыми тешили себя интернированные моряки и которые играли роль как бы подпольных листовок: «С Новым, 1943 годом! Меню. Бутерброды с кровяным паштетом. Страсбургский пирог, (из крови и картофеля). Фруктовое желе «Вюрцбург» (это название лагеря. – В. К.). Световые эффекты. Елка. Танцы. Музыка». Внизу рисунок – пароход под красным флагом и с красной полосой на трубе. Они верили, что поплывут под флагом Родины. А ведь это был еще только сорок третий год! За один такой рисунок, найди его немцы…

Юрий Дмитриевич – автор и текста и рисунка. И он пронес «меню» сквозь все и вся. В лагере моряки отмечали дни рождения жен выпуском таких же листовок. Свои дни рождения не отмечались, – только жен. На одном «меню» нарисована женщина, сидящая на диване с газетой «Правда» в руках, – опять расстрел на месте. Поэтому, вероятно, и в перечне блюд на самом первом месте – «запеканка с кровью».

Когда, после получения от Юрия Дмитриевича письма, я прибыл в прокуренную комнату штаба Экспедиции спецморпроводок для сдачи техминимума капитану-наставнику Ленинградского отряда Клименченко, он заставил расставить плюсы и минусы над синусами и косинусами в одной довольно сложной формуле из мореходной астрономии.

В будущем перегонном рейсе астрономия нужна была мне, как киту акваланг, но капитан-наставник был непреклонен. Ведь когда он начинал плавать, моряки были ближе к Солнцу, Луне, звездам, нежели в нынешний космический век. Светила и Время были дороже драгоценностей. Моряки знали повадки первых вечерних звезд, по неуловимому дрожанию звезды в зеркале секстана интуицией чувствовали рефракцию. Они узнавали звезду даже в маленьком окошечке среди густых туч, и звезда помогала им и вела их через море, как некогда волхвов через пустыни Египта. Звезда соединяла прошлое и настоящее. А прекрасная – маленькая и скромная – Полярная звездочка тысячелетия честно работала для моряков, легко указывая им широту.

Теперь летают навигационные спутники – звездочки, сделанные на земле руками людей. И мощные волны радиомаяков проносятся над океанами, давая морякам свои пеленга. И радары смотрят сквозь ночную тьму и туманы. И эхолоты щупают дно. И то Время, которое раньше везли с собой моряки, храня его как величайшую драгоценность, укутав его в полированное дерево, в бархат, – хронометр, – теперь вообще можно не везти с собой, потому что сигналы Времени летят над планетой каждые несколько минут. А все-таки было что-то значительное, символическое в том, как берегли прежние моряки Время на борту своих судов, в бурях и штилях, на севере и в жарких морях. Полезно вспоминать о Времени чаще. Полезно смотреть на вечные звезды. Полезно знать, отчего Солнце бывает при закате таким пронзительно, жутко красным…

Конечно, и сейчас молодого моряка учат астрономии. И будут учить еще долго. Но близость к звездам уходит, как ушли в прошлое скрипучие парусники. Сейчас многие уже считают, что нет смысла тратить время, отправляя молодых людей в учебные плавания на парусниках. Лучше использовать время на изучение электроники и полупроводников. Конечно, полупроводники такая же интересная и романтическая частица Вселенной, как и далекий Альдебаран. Конечно, во всем вокруг найдется достаточно прекрасного для ума и чувств пытливого человека. Но только нельзя ничем заменить тот шум, который рождается в глубине деревянной корабельной мачты, когда в паруса ровно давит вечерний бриз. Этот шум говорит о вечных тайнах природы простыми словами одинокой сосны.

И книги Клименченко, написанные без всяких литературных ухищрений, изыска, часто таят в себе этот древний зов к морю, стремление к нему самой сухопутной человеческой души.

Однажды судьба свела меня в поезде Москва – Ленинград с одним калининским пареньком. Он ехал поступать в мореходное училище. Я спросил, чего это его туда несет. А он достал книгу Юрия Дмитриевича «Дуга большого круга». И все стало ясно.

Книги Клименченко еще долго будут работать надежными вербовщиками кадров нашего огромного ныне торгового флота.

Попутного ветра тем читателям, которые выберут море главным в своей жизни, прочитав эту книгу!

Он умер через несколько месяцев после жены. Он не смог пережить ее. И это не парадные, книжные слова. Этот моряк, любивший хорошо одеться, поблистать в обществе остроумием, поухаживать за женщинами, боготворил свою Лидочку и жить без нее не смог.

Он и к женам, матерям, детям своих друзей-моряков проявлял ныне уже старомодную внимательность. То есть навещал их, когда мужья, сыновья или отцы задерживались на океанских дорогах.

Я помню, какую радость принес он моей матери, навестив ее во время сильно затянувшегося одного моего рейса. И помню свою радость, когда нам привезли письма куда-то к берегам Анголы на попутном судне. В материнском письме описывался приход Юрия Дмитриевича к ней с цветами и тортом. Он только что вернулся с очередного арктического перегона, работал на старом, слабом судне, и мама писала, как смешно он рассказывал о том, что боялся потерять нос – не свой нос, а корабельный. И читая все это у берегов Анголы, я всей душой потянулся к корешкам-перегонщикам речных корабликов…

В последнюю встречу Юрий Дмитриевич сказал, что больше не пойдет в море: решение окончательное и бесповоротное.

– Почему?

– Я начал бояться, Витек.

– А раньше никогда и ничего не боялись?

– Это другой страх. Ты его еще узнаешь.

– Тогда для пользы дела пару слов.

– Шли на баре в Обь. И вдруг – страх. Обстановка вполне нормальная. Я раз двести там ходил в тумане и в шторма. Что за черт! Сказал старпому. Он повел судно. Я ушел в каюту. Все, Витек. Больше плавать не имею права. И обманывать себя не буду. Это – возраст, Витенька.

И больше в море он не пошел.

Я клянусь его памятью, что этот разговор был и все это правда. Разве скажет также слабый?!

Виктор Конецкий