Текст книги "Занавес приподнят"
Автор книги: Юрий Колесников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)
К тому времени Мюллер-Вахринг прочно вошел в доверие к англичанам, но они понимали, что созданный нацистами абвер в один прекрасный день может предпринять проверку как достоверности сведений, поступающих от Мюллера, так и всего образа его жизни и деятельности в Кёркуолле. И чтобы предотвратить провал перевербованного ими немецкого агента, англичане были вынуждены предоставить ему некоторую свободу передвижения и времяпрепровождения. Он по-прежнему работал в своей ювелирно-часовой мастерской, но с некоторых пор в свободное время стал увлекаться рыбной ловлей, прослыл любителем этого дела, затем приобрел небольшую яхту и совершал на ней длительные прогулки в бухте Инганесс и в проливе Шапинсей-Саунд.
Шли годы. В «ювелирной фирме» привыкли к этим прогулкам Мюллера-Вахринга, ослабили контроль за ним, но по-прежнему передавали через него в Берлин дезинформацию, на основе которой, как они полагали, в немецком генеральном штабе создалось совершенно превратное представление о положении дел в военно-морской базе Скапа-Флоу…
Так казалось англичанам. И это соответствовало действительности, но только до тех пор, пока начальнику абвера, давно уже разгадавшему игру, затеянную «ювелирной фирмой» с его агентом, Фери Мюллер не понадобился в качестве «дополнительного хода в запасном выходе». Сначала Канарис дал понять Мюллеру, что его подлинная роль разгадана и что в нужный абверу момент ему все же придется доказать свою преданность отечеству, если он не желает стать обузой для англичан…
Мюллер-Вахринг отдавал себе отчет в том, что англичане будут ценить его только до тех пор, пока абвер относится к нему с доверием. Он также понимал, что как только местные хозяева установят или хотя бы почувствуют безрезультатность передаваемой через него дезинформации, так немедленно откажутся от его услуг, а быть может, поступят намного хуже, чем тогда в Швейцарии, когда он вдруг оказался без единого гроша, буквально голодал и нищенствовал.
Воспоминания об этом страшном, унизительном прошлом и думы о безотрадном и не менее унизительном настоящем порою приводили Мюллера в ярость. В нем закипала жажда мести деятелям «ювелирной фирмы» за то, что однажды они вынудили его встать на путь предательства родине и за то, что они держат и будут пожизненно держать его за горло, под постоянной угрозой обречь если не на смерть, то на нищенское существование. В его разгоряченном мозгу возникали фантастические планы диверсий, главным исполнителем которых был, конечно, он сам, конечно, с благоприятным лично для него исходом. Сказывались и возраст, и опека чопорных хозяев, и тоска по фатерланду, и бесперспективность… Ему рисовались идиллические картины возвращения в Германию в роли чуть ли не героя и мученика, заслужившего безоговорочное прощение соотечественников. И вдруг нежданно-негаданно перед ним возникла возможность не в бесплодных фантазиях, а на деле утолить свою неизбывную жажду мести и вместе с тем вернуться в фатерланд, ставший за годы разлуки одной из сильнейших держав мира, хотя бы в роли кающегося грешника, заслуживающего снисхождения…
Впрочем, надежды Мюллера-Вахринга выходили теперь далеко за пределы столь скромного финала предстоящей ему операции. Он мечтал с блеском выполнить необычайно трудную и очень важную задачу, которую поставит перед ним его старый друг, возглавляющий ныне разведывательное ведомство рейха. Он-то по достоинству оценит его заслуги, его способности и… вероятно, вернет его, как честного патриота, к почетной работе в качестве агента абвера…
Продолжая передавать в Берлин угодную англичанам дезинформацию, Мюллер одновременно самым тщательным образом выяснял и изучал истинное положение дел в военно-морской базе Скапа-Флоу… Для непосредственной связи с ним, работавшим «под диктовку» англичан, был приставлен один из малозаметных служащих кёркуольского аэродрома – агент абвера, о существовании которого сотрудники Интеллидженс сикрет сервис и не догадывались.
С трепетом читал Мюллер в газетах имена разоблаченных немецких шпионов, казненных англичанами в тюрьме «Оулд бейли» в первые дни войны с Германией. И все же он твердо решил идти ва-банк.
Сведения, добытые «объектом» помимо «ювелирной фирмы», адмирал Канарис не спешил использовать. Придерживал их на случай, если создастся отчаянное положение и придется прибегнуть к пресловутому «дополнительному ходу в запасном выходе».
Регулярно представляя фюреру сводку, содержащую обширную информацию, начальник абвера всегда подчеркивал в ней достигнутые результаты – добытые секреты, осуществленные диверсии, новые агентурные сети, а также перспективные дела, подготовленные агентами абвера, окопавшимися в пятистах пунктах земного шара.
Гитлер в основном с доверием воспринимал данные абвера, но бывало, что ставил под сомнение их достоверность. В этих случаях скептицизм фюрера объяснялся влиянием начальника службы безопасности рейха обергруппенфюрера СС Рейнгардта Гейдриха. В докладах этого любимца германского канцлера все чаще и откровеннее высказывалась мысль об инертности немецкой агентуры за рубежом. Под этим впечатлением Адольф Гитлер, прочитав однажды очередную сводку абвера, укоризненно сказал Канарису:
– Все это, адмирал, булавочные уколы… Мне нужны эффективные дела, от которых содрогнулся бы весь мир!
Канарис отлично понимал, что подобные оценки деятельности абвера инспирированы Гейдрихом, что по существу он прав, но не может докопаться до подлинных причин «инертности».
В те дни Гейдрих завершал реорганизацию своего ведомства, которое объединило все полицейские, разведывательные и контрразведывательные службы Германии в единое ведомство, названное главным имперским управлением безопасности, или сокращенно RSHA. Он лез из кожи вон, убеждая фюрера в целесообразности подчинить ему и абвер.
Канарис знал об этом и понимал, что такая перспектива грозит ему по меньшей мере отстранением от должности… Назревала необходимость отказаться на время от «булавочных уколов», подготовить и осуществить «эффектное дело», опровергнув тем самым обвинения в адрес абвера и его агентуры в инертности.
Гитлер тем временем продолжал наседать на начальника абвера. При очередном ознакомлении с работой агентуры абвера в Англии в глазах его забегали зловещие огоньки. Не дочитав сводку до конца, он вдруг выкрикнул, обращаясь к Канарису:
– А Гейдрих все же прав! У нас имеются все предпосылки к тому, чтобы поставить англичан на колени! Почему же до сих пор они делают вид, будто не намерены даже поклониться?! Где наши люди, о которых вы мне прожужжали все уши?! На кого они работают? За что немецкий народ платит им золотом на протяжении стольких лет?.. Сегодня время еще работает на нас. Для этого я преодолел самые невероятные трудности! Я добился такой мощи и такого престижа Германии, о которых ни один государственный деятель не смел и мечтать!.. Но если не принять теперь же самых энергичных мер к сохранению такого положения, то завтра все может измениться не в пользу рейха… Вы этого хотите?!
Адмирал Канарис был окончательно прижат к стене. И как ни тяжко было ему наносить серьезный урон военно-морскому флоту и престижу Великобритании, оказывая тем самым существенную помощь Гитлеру в его стремлении поставить англичан на колени, он вынужден был сделать это – прибегнуть к «дополнительному ходу в запасном выходе».
Двадцать седьмого сентября, в день капитуляции Варшавы, когда Адольф Гитлер выступал по этому поводу с продолжительной речью, из кильской гавани вышла в рейд подводная лодка U-16. Ее командиру было приказано проникнуть в военно-морскую базу английского королевского флота в заливе Скапа-Флоу. Однако через несколько дней командир U-16 доложил, что пролив Кирк-Саунд в том месте, где намечен проход, слишком мелководен и что на дне его покоятся два судна… В донесении также отмечалось, что в используемых англичанами проходах Холм-Саунд, Уотер-Саунд, Хокса-Саунд и Пентленд-Фёрт установлены сигнальные сети и затоплены брандеры. U-16 возвращалась в Киль, не выполнив задания.
В тот же день поздно вечером копия депеши командира U-16 лежала на столе обергруппенфюрера СС Рейнгардта Гейдриха. Вывод, который он сделал как бывший офицер военно-морского флота Германии, был не в пользу начальника абвера. Гейдрих не замедлил ознакомить со своим заключением рейхсфюрера СС Гиммлера, язвительно заметив при этом, что столь длительные поиски абверовским агентом лазейки для проникновения в Скапа-Флоу закончились анекдотическим предложением протащить морской канат сквозь ушко иголки.
На совещании, состоявшемся на следующий же день в имперской канцелярии, Генрих Гиммлер в присутствии фюрера бросил упрек абверу.
– Мы часто упускаем из виду, – сказал он, – что не напрасно за Интеллидженс сервис закрепилась слава одной из лучших организаций по ведению шпионажа… И не зря сами они называют ее «ювелирной фирмой»! Это обязывает нас проявлять максимум осторожности и проницательности при рассмотрении информации, поступающей от наших агентов. Не исключено, что эти сведения, на основе которых наши управления принимают надлежащие решения, если не целиком, то в значительной мере сфабрикованы самим противником с целью ввести нас в заблуждение!
Канарису ничего не оставалось, как лично заняться подготовкой в рейд очередной подводной лодки. Выбор пал на U-47… В былые времена Вильгельм Канарис командовал подводной лодкой. Его советы и указания при составлении навигационной карты имели немаловажное значение для лейтенанта Гюнтера Приена – молодого командира подводной лодки U-47. Результат предпринятого им рейда вскоре стал очевидным…
Противоречивые чувства испытывал адмирал Канарис в связи с блестящим результатом рейда подводной лодки U-47. Его огорчала значительность понесенного Британией урона, но в гораздо большей степени огорчало и раздражало сознание того, что именно он дал в руки фюрера и национал-социалистской верхушки крупный козырь в их пропагандистской трескотне о превосходстве арийской расы, именно он помог им поднять свой престиж и принизить престиж Великобритании.
Вместе с тем начальник абвера испытывал немалое удовлетворение. Он не сомневался в том, что вполне удавшаяся операция проникновения в Скапа-Флоу послужит отличным уроком коллегам из Интеллидженс сикрет сервис, которым, в силу некогда возникших безвыходных обстоятельств, он вынужден оказывать бесценную поддержку. Вильгельма Канариса возмущала и огорчала чрезмерная требовательность английских коллег-хозяев, нередко подкрепляемая бесцеремонным шантажом или недальновидно неумеренным противодействием агентуре абвера, подрывающим его авторитет в глазах нацистских бонз и ставящим под угрозу дальнейшее пребывание его на посту начальника абвера.
Не без оснований адмирал Канарис полагал, что операция в Скапа-Флоу охладит пыл английских «друзей», заставит их больше считаться с ним. Его расчет был предельно прост и точен: как ни велик урон, понесенный Британией в Скапа-Флоу, все же поддержка, которую он оказывал ей и может оказывать, оставаясь на посту главы абвера, несоизмеримо ценнее. И потому единственно разумный вывод, который могли сделать англичане из этого урока, состоял в том, чтобы впредь оберегать авторитет руководителя военной разведки третьего рейха, не вынуждать его прибегать к столь эффективным действиям для укрепления своего положения в среде национал-социалистских правителей.
Вильгельм Канарис изучил повадки тех, на кого волей-неволей работал и кто всегда оставался недоволен им. Возможно, он нашел бы способ порвать с ними всякие связи, но не делал этого потому, что надеялся на поддержку правящих кругов Англии в его намерении совершить государственный переворот, устранить Гитлера, которого считал маньяком, возомнившим себя гением…
Недруги начальника абвера знали, конечно, кому фюрер и национал-социализм обязаны крупным успехом операции в военно-морской базе Скапа-Флоу, но умалчивали об этом и вместе с тем возносили до небес доблесть командира подводной лодки U-47 Гюнтера Приена. Этот успех, отнюдь не решающий исход войны, нацистские трубадуры использовали, чтобы снова и снова на все лады трезвонить о якобы бесспорном превосходстве военной мощи Германии.
Роль запевалы в этом хоре демагогической пропаганды принадлежала самому фюреру. Он не упускал случая подчеркнуть, что сухопутные войска уже продемонстрировали свою несокрушимую силу в польской кампании, а теперь и военно-морской флот наносит неотразимые удары по Великобритании, считавшейся до сих пор сильнейшей морской державой. Он публично утверждал, что в скором времени в воздушном пространстве метрополии этой державы свое несомненное превосходство продемонстрируют военно-воздушные силы, а танковые соединения вермахта сделают то же самое на плодородных полях Франции…
Троякую цель преследовала вся эта пропагандистская шумиха: вдолбить в головы соотечественников убеждение в непобедимости Германии, посеять и взрастить чувство обреченности у народов тех стран, землю которых еще не топтали кованые сапоги солдат вермахта, дать понять правителям Англии и Франции, рискнувшим объявить войну Германии, что им не избежать катастрофы, если они вовремя не одумаются и не заключат с немцами компромиссный мир.
В свою очередь нацистские дипломаты всеми путями пытались склонить правителей Англии и Франции к заключению мира с Германией, соблазняя их скорейшим осуществлением столь желанного ими похода вермахта на Восток…
Дипломатические манеры национал-социалистов были весьма результативны… Всего месяца три тому назад между Англией и Германией велись секретные переговоры о заключении многостороннего соглашения, которое определяло сферы влияния англичан и немцев. К обоюдному удовлетворению, наконец-то было решено, что расширение «жизненного пространства» рейха произойдет за счет большевистской России. Всячески поощряя направленность фашистской агрессии на Восток, престарелый британский премьер Невилль Чемберлен посулил Германии заем в размере миллиарда фунтов стерлингов!..
Гитлер имел все основания верить этому обещанию, так как именно в эти дни англичане послали в Москву официальную делегацию для переговоров с Советским Союзом о заключении военного пакта якобы с целью обуздать фашистского агрессора, в действительности же только для того, чтобы дать понять германскому канцлеру, что на союз с большевиками они могли бы пойти, однако делать этого не намерены: подтверждением тому послужил срыв переговоров в Москве… И Германии лишний раз было дано понять, что западные державы отнюдь не собираются препятствовать ее планам на Востоке…
Вот почему и теперь, в ходе войны с Британией и Францией, Адольф Гитлер не терял надежду склонить главным образом англичан к заключению мира с тем, чтобы, развязав себе руки на Западе, обрушиться на Советский Союз.
В этом вопросе начальник абвера был твердым единомышленником фюрера, настойчиво утверждал и доказывал преимущества экспансии на Восток. Его «троянский конь» – абверовские агенты – уже начал перекочевывать с территории Румынии в Бессарабию для последующего проникновения в глубь Советской России в качестве «пятой колонны», способной в нужный момент оказать действенную помощь наступающим войскам вермахта… Канариса раздражала шумиха по поводу проникновения немецкой подводной лодки в Скапа-Флоу и потопления линкора «Ройял Оук», однако его радовало, что эти печальные для англичан факты являются весьма вескими «доводами» в пользу целесообразности заключения Англией компромиссного мира с Германией. Что касается Франции, то адмирал не сомневался: она пойдет на поводу у англичан.
Наряду со всеми этими весьма серьезными соображениями, позволявшими начальнику абвера в конечном счете вполне положительно оценивать операцию в Скапа-Флоу, он не мог отказать себе в удовольствии позлорадствовать над своим недругом Гейдрихом, не упускавшим случая укорить абвер в инертности. Операция в Скапа-Флоу надежно заткнула ему рот.
Конечно, Гейдрих был раздосадован тем, что Канарис одним ударом опрокинул его старания шаг за шагом, капля за каплей внушить фюреру неверие в способность (а может быть, и в желание) главы абвера подготовить и осуществить «эффективные дела». Однако подозрительность его в отношении «черного адмирала» не исчезла, и он по-прежнему не упускал случая бросить тень на деятельность абвера и лично Канариса.
Такой случай вскоре подвернулся. На совещании в специальном поезде фюрера адмирал Канарис с обычной для него напускной скромностью, без намека на пафос, коротко, но вразумительно доложил о том, что, по данным абвера, адмиралтейство Великобритании издало приказ об упразднении в Скапа-Флоу военно-морской базы.
– Надеюсь, адмирал, – иронически заметил Гитлер, – англичане не потопили свои корабли, как это, между прочим, сделали мы, немцы, в минувшую войну? Гиммлер не ошибся, отметив недавно достоинства Интеллидженс сервис… Англичане способны сегодня увести свой флот, с тем чтобы завтра вернуть его обратно, а затем представлять дело так, будто он бог весть где у них рейдирует!..
– В Скапа-Флоу нет военных кораблей, – твердо ответил Канарис. – Хоме флет[42]42
Военно-морской флот Соединенного Королевства.
[Закрыть] перебазировался… Абсолютно достоверная информация, фюрер!
Высказанное Гитлером сомнение в достоверности информации абвера подстегнуло начальника имперской службы безопасности рейха. Молча слушая диалог фюрера с главой военной разведки, Гейдрих подумал, что, может быть, это и есть тот единственный счастливый случай, который позволит поддеть Канариса и в конечном итоге все-таки подчинить себе абвер. Стараясь ни словом, ни тоном не выдать своих истинных намерений, он сказал:
– Мой фюрер! Я полагаю, что, прежде чем докладывать вам, господин адмирал перепроверил достоверность информации… Вместе с тем сведения эти столь важны, что никаких сомнений в их точности не должно быть. Поэтому мне представляется разумным произвести аэрофотосъемку залива Скапа-Флоу…
На рассвете следующего дня самолеты люфтваффе совершили налет на указанный район. Фотосъемка полностью подтвердила данные абвера. Узнав об этом, Гейдрих сделал вид, будто и не ожидал иного результата, а Гитлер сиял от удовольствия. Он не замедлил заключить, что высшие сферы Британии в панике, в том числе и недавно ставший военно-морским министром Уинстон Черчилль, которого Гитлер имел достаточно оснований невзлюбить.
Первый лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль достаточно ясно представлял себе далеко идущие намерения нацистского диктатора и своей кипучей деятельностью заметно мешал ему склонить Уайтхолл к заключению мира с Германией. Правда, этот тучный непоседа не прочь был перенести театр военных действий на Восток… Это была его заветная цель, для достижения которой он отдал много времени и сил. Но он считал, что Гитлер слишком зарвался, слишком уклонился от обещанного крестового похода против большевиков и нагло обманул надежды тех, кто столь длительное время шел ему навстречу, делал уступки. Выданный Гитлером вексель «расширить жизненные пространства немцев за счет России» все еще оставался лишь векселем. Между тем потери англичан на море, в отличие от «странной войны» на территории Франции, изо дня в день росли и множились. Морского министра Соединенного Королевства такое положение не только бесило, но еще больше убеждало в том, что экспансионистские планы германского канцлера выходят далеко за пределы завоевания «жизненного пространства» на Востоке…
Гитлер, однако, все еще считал, что тяжелое положение, в котором оказалась Британия, вынудит ее правителей пойти на компромисс.
– Англичане никогда не смогут воспрепятствовать осуществлению моих планов! – утверждал он в кругу своих приближенных. – Всерьез воевать с нами для них равносильно самоубийству! Единственное их преимущество – островное положение метрополии – ничтожно само по себе и тем более по сравнению с нашим абсолютным превосходством во всем остальном, чем определяется исход вооруженной борьбы…
Гитлер метал громы и молнии в адрес британского кабинета министров, и особенно Черчилля. И чем больше он разглагольствовал, тем сильнее распалялся, терял способность трезво оценивать действительность, окунался в область своих мечтаний, неизменно выдавая их за всесторонне продуманные и неуклонно выполняемые планы. Однако достаточно было гросс-адмиралу Редеру в удобный момент короткой репликой напомнить, что уход британского флота в неизвестном направлении вызывает определенные опасения за судьбу рейдирующих немецких кораблей, как Гитлер осекся. На его лице внезапно появилось выражение крайней озабоченности и тревоги.
– Как «Дойчланд»? – вырвалось у него. – Где он?
– Прибыл благополучно, мой фюрер! – ответил гросс-адмирал Редер. – Вчера.
– Надо будет его переименовать… Англичане могут подложить нам свинью, и это повлияет на престиж не только нашего флота, но и всего рейха…
«Карманный» линкор «Дойчланд», вернувшийся накануне из рейда в Атлантический океан, где потопил два английских судна, был переименован в «Лютцов». Фюрер опасался неблагоприятного «морального эффекта» в случае потопления военного корабля с названием «Дойчланд».
Канарис созерцал суету фюрера внешне совершенно равнодушно, а в душе злорадствовал. Обращаясь к нему, Гитлер спросил:
– На Оркнейских островах у нас есть еще люди или тот агент был единственным? В данной ситуации нам необходима точная осведомленность!
Канарис медленно поднялся, неторопливо заглянул в свою достаточно потертую папку, хотя знал наизусть все ее содержание, затем спокойным тоном сообщил фюреру, что, согласно дополнительно полученным сведениям, подводная лодка U-47 потопила в бухте Скапа-Флоу не крейсер «Рипалс», как об этом доложил Приен, а вспомогательное судно гидроавиации «Пегазус».
– Линейный крейсер «Рипалс», – с невозмутимым видом докладывал начальник абвера, – к сожалению, цел и невредим, продолжает конвоировать торговые суда. Ну а линкор «Ройял Оук», по уточненным данным, перевернулся и так стремительно пошел ко дну, что безвозвратно увлек за собой семьсот восемьдесят шесть матросов и офицеров, в том числе командующего второй эскадрой линкоров контр-адмирала Блэгрова… Что касается перебазирования кораблей из Скапа-Флоу… – наконец-то по существу заданного ему вопроса начал Канарис и, взглянув на часы, продолжил: – Информация об этом, вероятно, уже поступила в абвер и расшифровывается в нашем…
– Узнайте, пожалуйста, – нетерпеливо прервал Гитлер. – Пусть ее немедленно доставят сюда…
Канарис закрыл папку и направился в дальний угол кабинета, к телефонным аппаратам. Когда он вернулся к большому столу, за которым сидели фюрер и его приближенные, там уже лежала огромная карта.
– Разрешите доложить? – спросил Канарис в ответ на устремленный на него вопросительный взгляд фюрера.
– Да, пожалуйста. Поступили сведения?
– Поступили.
Адмирал зачитал лаконичную депешу, состоящую из перечня названий проливов и бухт, используемых англичанами в качестве временных баз для кораблей военно-морского флота.
Тотчас же в районы заливов Лосх-Эвве, Фёрт-оф-форт, Фёрт-оф-Кленд и других, перечисленных в депеше была отправлена разведывательная авиация для проверки данных абвера. Начальник главного имперского управления безопасности все еще не терял надежды уличить абвер. Гейдрих не верил, что Канарису удалось так быстро получить исчерпывающие сведения, о которых он докладывал фюреру.
На сей раз англичане встретили немецкие самолеты должным образом. Немногие уцелевшие экипажи доставили фотопленки, подтверждавшие большую часть абверовской информации.
Вопреки стараниям начальника главного имперского управления безопасности и кое-кого из его сторонников седой и смуглолицый адмирал без флота сумел настолько укрепить свое положение в среде национал-социалистской верхушки, что под словом «абвер» теперь стал подразумеваться Канарис, а под Канарисом – абвер…
Фюрер очень, высоко оценил работу абвера и особенно его главы.
Покидая имперскую канцелярию вместе с рейхсфюрером СС Гиммлером, стройный, лощеный обергруппенфюрер СС Гейдрих задумчиво произнес:
– Кто-то сказал, что ложь наиболее действенна в начале… Сегодня я убедился, что она гораздо эффективнее, если удается в конце!..
– Однако, – после некоторого раздумья ответил Гиммлер, – сегодня еще не конец… Нет, нет. Он впереди!
Гейдрих опустил глаза. На его бледном лице задвигались желваки.
– И это верно! Но я что-то не пойму: либо интуиция меня подводит либо с некоторых пор в божьем раю стали прислуживать черти?!
Гиммлер остановился. Ледяной взгляд его застыл за стеклышками пенсне; прищурив свои маленькие глазки, он после короткой паузы многозначительно ответил:
– Нет, Мой Рейнгардт… Вы, очевидно, хотели сказать, что в аду начали прислуживать святые? Или я вас не так понял?
