Текст книги "Дворцовые тайны"
Автор книги: Юна-Мари Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
«Как будто сцена из старого фильма, – мелькнуло у нее в голове. – Точнее, съемки. Павильон на киностудии 30-х годов, богатые декорации для создания атмосферы красивого сада, упрятанный в кустах оркестр наигрывает неторопливую романтическую мелодию, и я танцую в бальном платье из «Унесенных ветром».
Губы ее тронула улыбка. Все это было забавно до абсурда. Даже звезды на потолке светили ненастоящие. Ей вдруг стало очень интересно: о чем думает этот мужчина с плутовской улыбкой на лице?
Он обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Музыка отодвинулась на задний план.
«Всего этого нет на самом деле», – кто-то пропел тоненьким голоском у нее в голове. Но рука, обнимавшая ее, сдавила талию словно тиски, и Джеки не хватало воздуха. Она ощущала ногами его крепкие мускулистые бедра, которые касались ее в танце. Джеки невольно стиснула зубы, борясь с нахлынувшими на нее чувствами. Она возжелала этого незнакомца и возжелала больше всего на свете, но пыталась отбросить, отшвырнуть от себя эту дикую идею. Джеки никогда не слыла неразборчивой в своих связях, не ложилась в постель после первого же свидания и не собиралась меняться. Но жар охватил все ее тело, и она против воли крепче прижималась к Джеральду грудью. Словно разгадав ее мысли, он с улыбкой взглянул на нее сверху вниз.
– Вы очень красивая, – тихо проговорил он и добавил: – Стоило мне впервые увидеть вас, как я сразу понял, что нам будет очень хорошо вместе.
У Джеки скакнуло сердце и перехватило дух. Однако усилием воли она заставила себя не сдаваться слишком быстро.
– Возможно, – еле слышно отозвалась она. Джеральд вновь улыбнулся.
– Со временем, – сказал он, будто поняв ее. Заглянув ему в глаза, она увидела, что он хочет ее так же сильно, как и она его. У нее закружилась голова, стоило ей на мгновение представить себе, каково это – спать с человеком, который буквально излучает огромную жизненную энергию и выглядит самим олицетворением мужественности. «Может быть, это любовь с первого взгляда?» – спросила она себя, из последних сил цепляясь за свое чувство юмора как утопающий за соломинку. У нее никогда не было ничего подобного с Ричардом. Даже в самом начале. Так все-таки: любовь или просто разыгравшиеся гормоны? И какая, черт возьми, разница между первым и вторым?
Они потанцевали еще немного. Его щека почти касалась ее лица, и она чувствовала исходящее от его кожи тепло. Они кружились по заполненному танцзалу, и слов никаких больше не требовалось. Джеки теперь казалось, что они знакомы очень давно. Она перестала ощущать что-либо, кроме его прикосновений, его лица и его запаха. Словно весь мир в ту минуту ограничивался одним Джеральдом. Интересно, как долго она сможет ему сопротивляться?
Потом музыка поменялась, послышались гораздо более живые ритмы и на танцплощадку высыпала молодежь. Перед глазами замелькали распущенные волосы девушек, энергичные движения их юных бедер. Кавалеры словно по команде принялись развязывать свои «бабочки», дабы доказать, что это настоящие галстуки, а не «обманки» на эластичной ленточке.
Джеки и Джеральд переглянулись, рассмеялись и решили вернуться к друзьям на веранду. Едва они сели за столик, как Селия вновь заговорила с Джеральдом. Джеки стало ясно, что они старые и добрые друзья. Довольная собой, она лениво пила шампанское и рассеянно прислушивалась к их разговору. Ей было очень хорошо. До той самой минуты, когда Селия вдруг проговорила:
– Джеральд, приходи к нам как-нибудь на ужин. Кстати, когда из Штатов приедет твоя жена?
4
В приятно обставленной гостиной Букингемского дворца, которая также служила офисом и местом проведения совещаний придворных, сидела Селия и один из королевских конюших. Они уточняли последние детали графика Елизаветы на следующую неделю. Было одиннадцать часов утра, и во дворце повсюду царила деловая атмосфера. Во внешнем дворе происходила смена гвардейского караула, за которой наблюдали тысячи туристов, а в дворцовых кухнях шеф-повар и его помощники готовили угощение для званого завтрака. В административном крыле дворца три сотни секретарей разбирали почту и следили за тем, как идут дела во всех королевских резиденциях: в Букингемском дворце, в Виндзорском замке, в Балморале и Сандринхеме. Конюхи в королевских конюшнях ухаживали за лошадьми, на лужайках стригли траву, а в гаражах Елизаветы, где располагался целый автомобильный парк из «роллс-ройсов» и «деймлеров», суетились техники.
Сама королева, как знала Селия, была сейчас на втором этаже, в одной из своих просторных гостиных, где принимала делегации из стран Содружества наций, прибывших в Лондон для участия в конференции. Принц Филипп проводил совещание в другом крыле дворца с чиновниками Фонда охраны дикой природы, президентом которого он являлся. А в другой гостиной, которая тоже временами превращалась в деловой офис, принцесса Анна в окружении секретарей и фрейлин составляла свой график на ближайшие шесть месяцев.
За всем, что здесь происходило, зорко следил Джеймс Айрленд, руководитель королевской пресс-службы. Ему помогали две молодые женщины из благородных семейств, Джин Хопкинс и Феба Уолш – они знали все тонкости королевского протокола. Вместе с ними Джеймс Айрленд следил не только за тем, как проходит освещение в печати и на телевидении всех появлений на публике членов королевской семьи, но и отвечал за то, чтобы пресса была «хорошей». Скажем, журналистам было строжайше запрещено фотографировать короткие юбки и излишне глубокие вырезы на платьях принцессы Дианы и герцогини Йоркской, им также не разрешалось снимать их во время еды. Ежедневно Джеймс Айрленд получал сотни запросов относительно маршрутов передвижений королевы и постоянно – разумеется, при помощи двух ассистенток и целого штата секретарей – вынужден был вежливо отвечать на них, следя за тем, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. Должность у него была очень ответственная и требовала от Джеймса умения быть большим дипломатом. И он, в общем, справлялся, лишь изредка допуская досадные промахи, которые неизменно имели значительный резонанс. Однажды какая-то газета заполучила в свои руки очень личные письма, которые один конюший посылал принцессе Анне. Послания были выкрадены из ее портфеля. В итоге газета решила воздержаться от их опубликования и вернула письма во дворец, но сделала это лишь после того, как королевская пресс-служба в панике не только подтвердила сам факт такой переписки, но и обнародовала имя конюшего.
Поэтому Селию отнюдь не удивляло, что королева называла дворец «работой», в то время как все остальные свои резиденции, и в особенности Виндзорский замок, она считала «домом».
– Ну что, поехали? – проговорил капитан III ранга Алан Коупленд. Его откомандировали из Королевского флота на два года для службы при дворе. Втайне ему очень хотелось вернуться к командованию сторожевым кораблем, базировавшимся в Средиземноморье. Пока же он жил в доме, который королева купила для него и некоторых других своих конюших. Во дворец они ходили ежедневно, как на обычную службу.
Стол, за которым он сидел, был покрыт сукном и завален прозрачными папками, каждая из которых была помечена датой и названием мероприятия. Селия взяла верхнюю и пробежала глазами аккуратно отпечатанный маршрут королевских визитов, которые предстояло совершить на следующей неделе.
– Да, расслабиться нам не удастся, – заметила она вполголоса.
Селию пригласили в свое время на должность фрейлины королевы, исходя из целого ряда соображений. Во-первых, она, конечно же, была исполнительна и добросовестно относилась к работе. Вдобавок Селия обладала рядом особых, уникальных качеств, которые и определили выбор в ее пользу. Она была благородного происхождения, хорошо образованна, говорила с королевой и ее родными «на одном языке», как здесь принято было выражаться. Она отличалась чувством юмора, была красива и элегантна – но не затмевала собой женщин из королевской семьи, – неизменно приветлива и корректна. Королева всегда могла рассчитывать на то, что Селия в любых обстоятельствах поведет себя образцово. Наконец, она обладала безупречной репутацией, имела достойного и приятного во всех отношениях супруга и, кроме всего, умела поддержать разговор на любые темы, будь то политика, религия, деньги, секс, болезни или прислуга.
– Ничего, скоро отдохнем, – отозвался Коупленд с оттенком усталости в голосе.
В эту пору придворные буквально сбивались с ног, устраивая и обеспечивая проведение в жизнь официального графика королевской семьи, включая обслуживание десятков аудиенций, которые королева назначала иностранным дипломатам и другим важным лицам. Ровно в половине десятого утра Елизавета показывалась из своих покоев, находившихся на втором этаже и выходивших окнами в сад, а вечером она вновь удалялась туда, чтобы поужинать у экрана телевизора в одиночестве. В промежутке между этим каждый ее шаг планировался, тщательно выверялся по времени, информация печаталась, размножалась и распространялась среди тех, кому это было нужно. Обо всех людях, с которыми королева назначала встречи, составлялись краткие биографические справки, чтобы Елизавета кое-что знала о них заранее. При этом соблюдалась такая скрупулезность и тщательность, что создавалось впечатление, будто она военачальник, инспектирующий войска или завод, производящий оборонную электронику. Королева должна была иметь представление о человеке еще до встречи, чтобы к началу аудиенции быть во всеоружии. Королева неизменно настаивала на том, чтобы охрана была минимальной, что добавляло головной боли таким людям, как Алан Коупленд. Наконец, нужно было предусмотреть, чтобы у королевы оставалось время для ознакомления с содержанием так называемых красных кожаных папок, то есть государственной почты, в которой находились документы высшей секретности.
Это только поначалу Селия думала, что ее работа будет связана лишь с участием в пышных церемониалах. На самом деле во дворце поддерживалась атмосфера чего-то среднего между полковыми казармами, съемочной площадкой, где ставятся яркие театрализованные представления с тысячными массовками и пятизвездочным отелем. Постоянно требовалось что-то организовывать, устраивать, планировать, а рабочее напряжение не ослабевало ни на минуту. В то же время обитатели и служащие дворца, включая и саму королеву, обязаны были быть неизменно приветливы и улыбчивы со всеми, с кем им приходилось так или иначе общаться с утра до позднего вечера.
Неудивительно в этой связи, что вся королевская семья с таким нетерпением ожидала отъезда на два месяца в Шотландию на отдых.
– Вы тоже планируете расслабиться? – участливо поинтересовалась Селия у Алана.
– Надеюсь махнуть на пару недель в Испанию, пока королева будет в Балморале. А вы?
– Когда придет время моего отпуска, мы, наверное, поедем с семьей к моим родителям. Они живут на юге Ирландии. Детям там очень нравится, и я надеюсь, что мне удастся уговорить их домашнего учителя поехать с нами. Мы с Хьюго рассчитываем отдохнуть, а он будет заниматься с мальчиками.
– Вашими бы устами да мед пить.
– Там действительно хорошо. Килфраш – маленькая деревенька почти у самого моря. Мне там очень нравится.
Из скромности Селия не упомянула о том, что ее родители Эйлин и Эрнест Смит-Маллины владели огромным особняком и имением, раскинувшимся на сотни акров в живописной сельской местности, и что деревня Килфраш с аккуратными, будто кукольными, домиками, маленьким магазинчиком и трактиром – лишь песчинка, приютившаяся на самом краю обширного поместья.
Селия вновь опустила взгляд на лежавшие у нее на коленях отпечатанные листки.
– Тяжелее всего придется во вторник, – заметил Алан. – Утром у королевы несколько встреч с министрами из правительства, а в одиннадцать тридцать – церемония награждения орденом Святого Михаила и Святого Георгия Чрезвычайного и Полномочного Посла в Куинто. Он будет, естественно, с супругой. После этого у королевы и принца Филиппа запланирован очередной званый обед и назначена аудиенция с министром окружающей среды. Ну и, разумеется, обычное вечернее совещание с премьер-министром.
Селия кивнула, втайне гадая о том, какие взаимоотношения у королевы с Маргарет Тэтчер. Вопрос этот занимал ее очень давно. Они были одних лет, обе замужем и обе матери, у той и у другой была исключительно ответственная работа, но на этом сходные черты заканчивались. Бездной, которая разделяла их, было происхождение. Одна родилась особой королевской крови, а другая в стенах дома методистов, [15]15
Приверженцы методизма, одного из направлений в протестантизме, возникшего в Англии в XVIII в. Методисты требуют строжайшей дисциплины и точного (методичного) выполнения церковных обрядов и предписаний.
[Закрыть]где если и не наблюдалось острой нужды, то, во всяком случае, деньги не тратились на развлечения и предметы роскоши. Поразительно, что может связывать двух столь разных людей? Наверно, лишь осознание того, что они служат своей стране. Но если королеву обязывает фамилия, то для миссис Тэтчер это добровольный выбор.
Селия, несмотря на то что она порой посвящалась в личные мысли и взгляды королевы, ибо слыла достойной доверия, все же ни разу не осмелилась задать прямой вопрос: «Как вы уживаетесь со своим премьером?» Их встречи, начинавшиеся в шесть тридцать вечера каждый вторник, проходили в обстановке строгой конфиденциальности; и хотя подобные свидания не считались официальными, их проводили в соответствии с четким планом, составленным секретарями обеих женщин. За коктейлем затрагивались самые важные для жизни страны темы. Встреча длилась, как правило, сорок пять минут, после чего миссис Тэтчер склонялась в прощальном реверансе, покидала покои королевы и ливрейный лакей провожал ее по устланным красными коврами коридорам к ожидавшей машине. Никто не знал, о чем королева и премьер говорили на таких встречах. Требование конфиденциальности действовало непреложно, и можно было лишь догадываться, что порой встречи проходили в довольно напряженной атмосфере.
– Полагаю, тут дело не столько в напряженности, сколько в чувстве некоторой взаимной неловкости, – как-то сказал Селии один из придворных. – Обе женщины привыкли больше иметь отношения с мужчинами. И потом у них совершенно разные интересы. Если королева любит сельскую природу, ей нравится выезжать за город в любую погоду в окружении охотничьей своры и лошадей, то…
– То миссис Тэтчер – житель городской, к тому же она властолюбива и не может жить без работы, – договорила за него Селия. – Да, теперь мне ясно, почему они не стали закадычными подругами.
…Она перевернула страницу.
– В среду тоже предстоит много забот, – заметила она с некоторой опаской в голосе. Как и всем во дворце, ей хотелось поскорее дождаться летнего отпуска. В среду ЕВ отправлялась с визитом в Глазго. Селия знала, что они полетят на «Серебристом Эндовере», взятом из личного авиапарка королевы. И маршрут проложат по так называемой королевской дороге. Это была особая воздушная зона, в которую запрещалось заходить любым другим самолетам. В радиусе тысячи футов по всем направлениям королевский лайнер ничто не должно было беспокоить.
В Глазго планировалось провести несколько встреч. Сначала открытие новой школы, затем ленч с местными официальными лицами и визит в новое крыло больницы, где королева самолично поднимет шторку с мемориальной доски и посадит дерево в ознаменование того, что она была здесь. Расстояния между школой, больницей и местом ленча были достаточно большими – королевским шоферам и полицейскому эскорту придется крепко постараться, чтобы не сорвать график. Селия отвечала и за то, чтобы неофициальная часть посещения королевой школы и больницы не затянулась слишком надолго. Порой визиты рассчитывались по минутам, но тут другое дело. Маленькие дети с букетиками цветов… Это необходимо было учитывать.
– Вы побывали в Глазго на королевском маршруте? – спросил Алан.
Селия кивнула и сверилась со своими записями.
– Я также увиделась с теми, кто будет встречать ЕВ в школе и больнице и ответила на интересующие их вопросы. Так что, думаю, все пройдет по плану.
…Первый вопрос был традиционно о букете для королевы.
– Какого цвета должны быть цветы? Мы хотим, чтобы они гармонировали с платьем ее величества!
На это Селия неизменно давала такой ответ:
– Лучше всего – смешанный букет. И пожалуйста, не делайте жесткий каркас, потому что по возвращении домой королева сама любит ставить цветы в вазу.
Второй вопрос:
– Какие напитки ей можно предложить?
– Если встреча происходит днем, лучше всего чашку чаю. Притом индийского, ибо королева сохраняет верность Содружеству наций, – отвечала Селия.
– Как, а шампанское нельзя? – удивлялись люди.
– Королева выпивает стакан вина за ленчем или обедом, во всех остальных случаях она предпочитает английскую минералку.
Селия знала, что дома королева время от времени могла позволить себе стаканчик джина с тоником перед обедом. Спиртное отнюдь не лилось рекой в королевской семье, младшие члены которой вообще были трезвенниками. Шампанское подавалось лишь в особенных случаях.
Следующие полчаса Селия и Алан уточняли прочие детали плана передвижений королевы на следующей неделе и закончили совещание в пятнадцать минут первого. Королева и принц Филипп давали в этот день ленч для узкого круга приглашенных гостей, и Селии нужно было побыть с ними, а перед тем привести себя в порядок. Закрывшись в дамской комнате около кабинета, откуда она только что вышла, Селия напудрила носик, подкрасила губы розовой помадой и проверила прическу, которая тоже, равно как и неброское платье, являлась чем-то вроде элемента ее «рабочей одежды». Она была короткая и простая, волосы смотрелись аккуратно как под шляпкой, так и без нее. Плюс к этому удобная обувь, свободный пояс на талии и, наконец, немнущаяся ткань платья. «То, что надо», – говаривала королева, имея в виду твид и шерстяные ткани. Она очень жалела, что сама не может носить их.
Селия в последний раз взглянула на себя в зеркало и, выйдя из дамской комнаты, быстро направилась в Зал 1844 года, славившийся своими удивительными часами, прозванными «Голова негритянки». Часы стрелка показывала в одном глазу головы, а минуты – в другом. Помимо этого в комнате было и немало других ценных предметов искусства. Здесь приглашенные собирались перед ленчем. Их провожал сюда ливрейный лакей. Чтобы добраться от ворот дворца до этого места, приходилось преодолевать сотни ярдов по устланным красными ковровыми дорожками коридорам.
От Селии требовалось предложить гостям какие-нибудь напитки и постараться успокоить их, если вдруг возникнет такая необходимость. Она уже сверилась со списком приглашенных и убедилась в том, что здесь, как обычно, будут те, кто добился успеха на том или ином жизненном поприще. Среди гостей были Симон Левин, председатель Манчестерского строительного общества; исследователь и путешественник сэр Алан Уиттон; актер Дэвид Смедли, который совсем недавно мелькал на голубых экранах англичан, снявшись в телесериале; хорошо известный военный корреспондент Би-би-си Малькольм Эверетт, только-только вернувшийся с Ближнего Востока; поп-звезда под псевдонимом Болд и известная сочинительница женских романов Дина Ланкастер.
Мужья, жены, а также любовники на подобные мероприятия никогда не приглашались, так что в зале собрались совершенно незнакомые между собой люди, которых объединяло лишь то, что все они добились в жизни успеха. Их пригласила за стол сама королева, и предполагалось, что они покажутся ей интересными собеседниками и смогут ее развлечь. Для некоторых из гостей это был настоящий кошмар. Селия, зная, что многие из них не могут побороть в себе внутренней скованности, напряжения и подавлены великолепием окружающей обстановки, первым делом представила их друг другу, предложила что-нибудь выпить, а также попыталась разрядить обстановку внимательным обращением и шутками.
– Как мне следует ее называть? – нервно прошептал Болд, который позабыл дома памятку с инструкциями, присланную ему заранее из дворца.
– Мэм. Звучит почти как «Спэм», [16]16
Консервированный колбасный фарш.
[Закрыть]– с улыбкой ответила Селия и прибавила: – Королева любит, когда люди ведут себя непринужденно и естественно, так что вам не о чем беспокоиться.
– Нет, но меня предупреждали, что при представлении я должен обратиться к ней как-то иначе! Как же? – не унимался он. На лице его выступили капельки пота. Обычно его можно было увидеть на грампластинках с несколько другим выражением, а именно со сладострастной уверенной ухмылкой. Однако сейчас он выглядел весьма жалко.
– Ваше величество, – отозвалась Селия. – Но если честно, можете и не называть ее так даже при представлении. Оставайтесь самим собой, это все, что от вас требуется.
– Но мне кажется, в этой семье только принцессе Диане нравятся мои песни, – упавшим голосом проговорил он, взяв с подноса у лакея водку с тоником.
Дина Ланкастер как-то бочком приблизилась к Селии. Ее белокурые волосы были так сильно взбиты, что напоминали сахарную вату, а дородное тело было затянуто в тесное шелковое платье розового цвета с блестками. Она жеманно улыбнулась и спросила:
– Как глубоко я должна буду присесть в реверансе?
– Достаточно обычного книксена, – уверенным голосом ответила Селия.
– Разве? О, если бы вы знали, как я обрадовалась, когда меня заверили, что можно не надевать шляпку! Я их терпеть не могу! – Она еще больше взбила рукой волосы и снова улыбнулась. – А правда, что нельзя снимать перчатки до тех пор, пока меня не представят королеве?
– Не обязательно. Расслабьтесь и будьте непринужденны. Королеве хочется, чтобы ленчи проходили в неформальной обстановке. Ведь, в сущности, это единственная для нее возможность познакомиться с интересными ей людьми.
– Я так боюсь, что у меня, наверно, и кусок в горло не полезет! – Писательница отпила шерри, на ободке стакана осталось пятно от ее розовой губной помады, которое она украдкой попыталась снять кончиком пальца в перчатке.
Напряжение в комнате возрастало. Гости собрались в группки по двое-трое, переговаривались приглушенными голосами, словно в церкви, и беспрестанно поглядывали на свои наручные часы. Их попросили прийти в двенадцать сорок пять и сказали, что ленч начнется ровно в час. Кое-кто то и дело опасливо оглядывался на двери и невольно вздрагивал всякий раз, как она открывалась, чтобы впустить очередного гостя.
Селия пересчитала присутствующих. «По крайней мере уже все собрались», – облегченно вздохнув, подумала она. Являться позже королевы было недопустимо. Подобные конфузы не прощались.
Болд нервно оглядывался по сторонам.
– А почему эта комната так странно называется – Зал 1844 года? В честь какого-нибудь сражения, да?
– Нет, просто в 1844 году эти покои занимал гостивший во дворце русский император Николай I. В честь его визита королева Виктория и решила назвать именно так.
– Мило. – Он вновь осмотрелся по сторонам, задрал голову к потолку. – Очень мило.
– Скажите, а часто королева устраивает подобные ленчи? – поинтересовался подошедший сэр Алан Уиттон. В глазах его сквозило загнанное выражение, и, казалось, ему легче пройти на утлой лодке до устья Амазонки, чем позавтракать вместе с королевой.
– Раз десять в год, – ответила Селия. – Званые ленчи стали традиционными. В целом же королева принимает у себя порядка пятидесяти тысяч человек.
У Дины Ланкастер открылся рот, в выпученных глазах застыли потрясение и страх.
– Боже! – воскликнула она. – Ежегодно?!
Селия кивнула, и писательница, будто оглушенная этим, замолчала. Зато вновь заговорил сэр Алан, причем голос его чуть заметно дрожал:
– А что, неужели королева просто войдет вон в ту дверь?
Те, кто расслышал его, тут же обернулись на двери, даже не дожидаясь ответа Селии. Напряжение, царившее в комнате, к той минуте возросло почти до предела. На лицах приглашенных были написаны волнение и сильное беспокойство. Стрелка часов в глазу «Негритянки» уже подбиралась к цифре «1». Реплики гостей становились все более несвязными и отрывочными, внимание всех было отвлечено предчувствием того, что вот-вот должно было произойти. Такого гнетущего страха, видно, никто из них прежде не переживал. Каждый нервно спрашивал себя: «Какую вилку и нож взять? Из какого бокала пить? А если окажется, что мне нельзя есть то, что передо мной положат?» От страха и волнения гости позабыли о том, что за две недели до этого с каждым из них связывались дворцовые секретари и специально уточняли возможные диетические ограничения и прочие подобные вопросы.
«Какая жалость, – думала Селия, исподволь наблюдая за гостями, – что эти люди, которые, наверно, в обычных обстоятельствах неплохо владеют собой, поражены сейчас таким страхом и королева не увидит их такими, какие они есть на самом деле. У одних пропадет дар речи, и они будут только смотреть на нее, как идиоты, выпучив глаза. У других, напротив, развяжется язык, и они с уверенным видом понесут всякую ахинею… Наверно, после подобных приемов королеве порой приходит в голову, что все ее подданные сумасшедшие». Впрочем, Селии было известно также, что в итоге гости все-таки приходят в себя. Правда, это бывает, как правило, в самом конце ленча, когда все уже переходят к кофейному столику.
– А может, она не придет? – едва дыша, прошелестела Дина Ланкастер.
Селия, которая знала точно, когда (вплоть до секунд) и в какую дверь войдет королева, лишь улыбнулась. Ничего, теперь недолго ждать.
Спустя минуту двойные двери неожиданно распахнулись и в комнату, перелетая и переваливаясь друг через друга, влетело с десяток золотистых корги [17]17
Порода декоративных собак.
[Закрыть]с лисьими мордочками. Они весело заметались в ногах у приглашенных, носились среди мебели. Ошарашенные гости в немом изумлении наблюдали за этой шумной возней и едва не пропустили появление в дверях маленькой аккуратной женщины в ярком платье с сине-белым рисунком. Она тоже весело улыбалась и держала в руках собачье печенье.
– Сюда, Фэйбл! Ко мне, Даймонд! Вот молодец! Спарк!
Корги опрометью бросились к хозяйке и, сгрудившись у ее ног, стали прыгать за печеньем.
– Умница! Лежать, Келпи! Лежать, Миф! Вот, хорошая девочка!.. Оп!
У королевы был ласковый и тонкий, почти девичий голосок. Раздав собакам печенье, она успокоила их, и они разлеглись на шелковых циновках, поводя мордами в поисках упавших крошек. Вслед за королевой в комнату вошел принц Филипп с одним из конюших, который и стал представлять гостей королевской чете.
Одной лишь Селии было доподлинно известно, что появление корги – трюк, использовавшийся для того, чтобы снять с приглашенных напряжение и разрядить обстановку.
– Позвольте представить…
Один за другим гости подходили к королеве. Женщины склонялись в реверансах, мужчины четко кивали.
Потом Елизавета подошла к Селии, поздоровалась с ней и поцеловала в щеку. Вернув поцелуй, Селия грациозно опустилась в глубоком реверансе. Все отметили, что получилось это у нее удивительно ловко. Впрочем, чему удивляться: ведь Селия училась придворному этикету с шестилетнего возраста. После этого обе женщины обменялись дежурными любезностями, что, кажется, произвело неизгладимое впечатление на Дину Ланкастер, и королева подошла к другим гостям.
Покончив с представлениями, хозяева завели с гостями непринужденный разговор на общие темы. Сэр Алан стоял рядом с королевой и наблюдал за собаками, которые вновь оживились и прыгали в ногах Елизаветы, выпрашивая еще печенья. Недавно в прессе прошло сообщение о том, что одна из этих корпи укусила в лодыжку охранника дворца. Сэру Алану неловко было стоять столбом рядом с королевой, и он, чувствуя, что надо что-то сказать, спросил:
– Которая из них кусается, мэм?
Королева весело улыбнулась ему, в глазах ее сверкнули задорные искорки.
– О, они все способны на это!
Через несколько минут гостей попросили пройти в смежную комнату, где прислуга накрыла стол для ленча. На этом работа Селии и других придворных была закончена Гости более или менее пришли в себя, завязали знакомство с королевой, и теперь Елизавета и принц Филипп сами должны были развлекать их.
Меню для ленча было простым. Тарталетки с перепелиными яйцами в заливном, жареный цыпленок, мясо барашка, простой гарнир из овощей и мороженое со свежей малиной, политое лимонным соком. Всем было хорошо известно, что королева не является поклонницей сложноприготовляемых блюд и соусов. Во дворце подавалась только полезная и простая пища.
– Поэтому они все такие здоровые, – сказала как-то Селия мужу. – Пища экологически чистая, готовится просто и запивается лишь небольшим количеством вина, а в основном минеральной водой.
Хьюго скорчил гримасу. Он был гурманом, обожал французскую кухню, хорошие вина и старые коньяки.
Выйдя в коридор, Селия посмотрела на часы. Восемь минут второго. Она знала, что королева покинет гостей ровно в два часа сорок пять минут, а за это время можно успеть наскоро пообедать в дворцовой столовой вместе с другими придворными и от имени королевы ответить на письма, которые сотнями приходили к ней каждый год. Селия про себя окрестила эту частную корреспонденцию «фэн-почтой» по аналогии с «фэн-клубом». Письма приходили в основном от детей и стариков. Им традиционно уделялось особое внимание, отвечать на них должны были не простые секретари, а фрейлины ее величества. Ответы отправлялись на плотной бумаге с тисненой красной английской короной и словами «Букингемский дворец». Селия благодарила автора письма и добавляла, что его послание вызвало у королевы живой интерес.
На три часа у Селии была запланирована еще одна встреча с королевой в ее личной гостиной, где они должны были обсудить кое-какие дополнительные детали мероприятий, запланированных на следующую неделю. Возможно также, что королева (в силу того что сама она не могла показываться в людных местах из соображений безопасности) даст Селии задание что-то купить для нее. Леди Атертон, вооружившись списком, направится скорее всего в «Харродз», где приобретет книги, может быть, какие-нибудь игры для двухмесячного отдыха королевской семьи в Шотландии, музыкальные записи и еще, возможно, подарок для кого-нибудь. Расходы оплачивал личный казначей королевы. В последний подобный поход в магазин Селия наткнулась на герцогиню Кентскую, которая в отделе мужской одежды выбирала синий шерстяной костюм для герцога. Встретилась как-то Селия в «Харродзе» и с принцессой Дианой, покупавшей листы ватманской бумаги, детские маски и вымпелы для вечера, который устраивался в честь дня рождения принца Уильяма. В сущности, все члены королевской семьи могли передвигаться по городу совершенно свободно, теряясь среди лондонцев и туристов и не привлекая к себе особого внимания. Но королеве это было заказано, ибо трудно остаться незамеченным человеку, чей лик отображен на всех почтовых марках, монетах и банкнотах государства.
