Текст книги "Дворцовые тайны"

Автор книги: Юна-Мари Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

– Быстрее же! Не приведи Господи опоздать!

Вернувшись к себе в комнату, Селия наскоро приняла душ, переоделась в вечернее платье и села к туалетному столику, чтобы наложить минимум макияжа. Причесавшись, она надела перламутровые серьги и длинную нитку жемчуга, которую Хьюго подарил на десятую годовщину их свадьбы. Она уже хотела ходить, как вдруг в дверь постучали.

– Входите, – сказала она, думая, что это одна из служанок.

Дверь чуть-чуть приоткрылась, и она услышала негромкий мужской голос:

– Селия? Можно?

Нахмурившись, она подошла к двери и открыла ее.

– Робин? – воскликнула она.

– Селия, я на минутку… – Он как-то странно смотрел на нее.

– Что? – недоуменно спросила она, увидев через его плечо, как в длинном коридоре открылись несколько дверей и выходящие к ужину гости с любопытством смотрят в сторону ее комнаты.

Селия нахмурилась, в ней вдруг родились темные предчувствия. Вновь переведя взгляд на Робина, она заметила беспокойство в его глазах и поняла, что он не знает, как сказать ей то, с чем пришел.

– Что? – повторила она требовательно.

– Несчастный случай, дорогая…

Она вскинула руки к лицу.

– Ребята?..

Селия постоянно боялась за своих сыновей. Робин утвердительно кивнул:

– На Итон-Хай-стрит Колина сшиб велосипедист.

– О Боже… – Ледяной холод охватил все ее члены. «Нет, нет, Господи, только не это! Нет!» Ей было страшно задавать вопрос, который напрашивался сам собой: – И?.. Как он?

Теперь, когда он сказал самое главное, Робин несколько осмелел, в глазах появилось больше уверенности.

– Он здорово разбился, милая Селия, и его поместили в виндзорскую больницу. Я уже распорядился, чтобы тебя немедленно отвезли туда.

Селия молча повернулась и пошла к шкафу за своим твидовым костюмом, но тут же остановилась. Переодеваться нет времени. Главное, поскорее попасть к Колину.

– А ужин?.. – вдруг растерянно спросила она.

– Не беспокойся, – заверил ее Робин. – Королева в курсе и не ждет тебя к столу.

Они вместе спустились, вниз. Робин поддерживал Селию под локоть, а та про себя возносила молитвы. Так истово, как никогда в жизни. «Господи, спаси Колина! Если ты спасешь его, я все сделаю, все! – клялась она. – Только не дай ему погибнуть! Прошу тебя, Боже… Накажи меня, как хочешь, накажи за то, что я дочь своего отца, но… пожалуйста, не губи Колина!»

Вдруг откуда ни возьмись перед ней возникла женщина в сиреневом шелковом платье. На шее и в ушах сверкали аметисты и бриллианты. Она протянула к Селии руки.

– Мне очень жаль, что так вышло.

Селия остановилась, не сразу поняв, что перед ней королева.

– Спасибо, мэм, – наконец машинально произнесла она.

– Если я чем-нибудь смогу помочь, дайте знать. – Елизавета обернулась к Робину: – Хьюго уже знает?

– Да, мэм. Он сейчас едет из Лондона.

– Хорошо. – Она расцеловала Селию в обе щеки. – Может, все не так плохо. В виндзорской больнице отличные специалисты, и она близко отсюда. Всего несколько минут на машине. Поживите в замке до тех пор, пока Колин не поправится.

– Спасибо, мэм, – снова проговорила Селия и опустилась в реверансе.

– Я провожу тебя до машины, – сказал Робин и повел ее дальше по длинному коридору. Потом они спустились во двор. – Я и сам поехал бы с тобой, но кто останется с гостями? Меня уже приставили к некоторым из них…

– Не беспокойся, Робин, я понимаю. Шофер ждал в уже заведенном лимузине.

– Королева не просто так сказала тебе про замок, – проговорил Робин, открыв Селии дверцу. – Поживи пока здесь. И Хьюго передай то же самое. Отсюда до больницы рукой подать. Ну, удачи тебе, моя милая. Все образуется, вот увидишь.

Селия лишь молча кивнула в ответ. Она села в машину и та тронулась с места, пересекла пустынный Квадратный двор, оставив за спиной королеву и ее гостей. Селия не знала, что ждет ее впереди, но когда «роллс-ройс» съехал вниз с холма, миновал арку ворот Генриха VIII и стал набирать скорость на Виндзор-Хай-стрит, она поняла, что к ней вернулись чувства. Сердце готово было разорваться от саднящей боли, будто с заживающей раны кто-то неаккуратно сорвал повязку. По лицу ее струились слезы, и на мгновение она даже пожалела о том, что в ней произошла эта перемена. Где тот благословенный покой и мертвый штиль, который царил в душе еще несколько минут назад?..

Рыдания разрывали ей грудь, в сердце зрела отчаянная паника. Колин не должен умереть! Не должен!

Когда они подъезжали к корпусам больницы, Селия попыталась взять себя в руки и достала из сумочки носовой платок.

В средневековом каменном здании близ Уайтхолла, потемневшем от времени, с массивной дубовой дверью, в кабинете на втором этаже друг напротив друга сидели и молчали двое мужчин. Между ними на столе лежала раскрытая папка и толстая тетрадь в черном переплете, заполненная аккуратным мелким почерком. Одним из мужчин был «Джон Эштон». Он растерянно смотрел в окно, за которым виднелись здания парламента, расплывчатые из-за сильного ливня, не прекращавшегося с раннего утра. Он смотрел в окно и не верил своим ушам. Затем, словно очнувшись, перевел глаза на своего шефа, руководившего секретным департаментом, деятельность которого была тайной за семью печатями, и снова покачал головой.

– Увы, но это так, – спокойно проговорил шеф. – Нехорошо вышло, но подобные осечки в нашей работе! Время от времени случаются. Ничего не поделаешь.

Столько месяцев наблюдения… Столько аналитического труда… Столько усилий, потраченных на прослушивание телефонных переговоров…

И в итоге выясняется, что они убрали не того человека. Да, такие промахи способны поколебать в человеке веру в систему, стоящую на страже интересов государственной безопасности. Здесь, в этом кабинете, о существовании которого ничего не известно даже в парламенте, на протяжении многих лет мастерски планировались различные «автомобильные аварии», «сердечные приступы», как, скажем, в случае с объектом Т/5486J, а также обыски под видом обычных уголовных взломов. Все во имя святого дела. Столько тайных удач, и вот на тебе. Ошиблись дверью.

– Как это могло произойти?

Шеф пожал плечами.

– Обыкновенно. От ошибок никто не застрахован. Впрочем, Роланда Шоу ангелом тоже не назовешь. Поганец, каких мало. Чего он только не вытворял! Однако наши ядерные секреты не крал. Как говорится, чего нет – того нет. Никакой угрозы интересам государственной безопасности он не представлял. Вся его вина была в том, что он занозой сидел в высшем лондонском свете. В этой чертовой богеме, – поморщился шеф.

– А началось все с профессора Рауза?

– Точно. Когда старик не обнаружил у себя в сейфе копии чертежей, он схватился за голову и, словно ошпаренный пес, примчался к своему шефу каяться. Тогда задействовали секретные службы. Профессор клялся и божился, что оставлял чертежи в домашнем сейфе. Пропажа, впрочем, обнаружилась лишь спустя три месяца после того, как Роланд Шоу закончил свои занятия с сыном профессора.

– И тогда на него пало подозрение?

Шеф вздохнул:

– Да, накладочка вышла. Но без всякого злого умысла. Когда мы посылали тебя к нему, то были твердо уверены, что похититель именно он. Эта уверенность особенно окрепла, когда выяснилось, что за субчик Роланд Шоу – жил на то, что продавал газетам всякие скандальные секреты, пусть это и не имело никакого отношения к государственной безопасности.

– А дальше?

– Что дальше? Родни у него нет, так что шум поднимать некому.

– Свидетельство о смерти?

– Тут все чисто – «Причина смерти не установлена».

Человек, на чьей совести была жизнь Роланда Шоу, вновь удрученно покачал головой. Он привык беспрекословно исполнять приказы, но до сих пор такой промашки с ним не случалось.

– А как же дневник? – спросил он наконец. – Это же скрытая бомба.

– Знаю, – усмехнулся шеф. – Но думаю, будет лучше, если мы его уничтожим вместе с этой вот папкой. – Он положил ладонь на «дело», озаглавленное Т/5486J.

«Джон Эштон» поднялся со стула, но уже от двери обернулся.

– Что же произошло с теми чертежами? Кто их украл?

Шеф лишь неопределенно хмыкнул:

– Кто украл, говорите? Вам когда-нибудь приходилось слышать притчу про рассеянного профессора? Так вот, оказалось, что Рауз как-то просматривал их на сон грядущий в постели, а потом поленился отнести в сейф и засунул под матрас. Два дня назад экономка вытряхивала его к весне и обнаружила чертежи.

Селия сидела у постели Колина и смотрела на сына. Глаза ее застилала сплошная пелена слез, и она ничего не видела вокруг. В палату время от времени заглядывали врачи и сестры, в коридоре стоял обычный больничный шум, но все это никак не откладывалось у нее в сознании. Мир сузился до двух человек: ее и Колина. Ей хотелось, чтобы он открыл глаза, посмотрел на нее, узнал и в знак этого хотя бы сжал ей руку. Ей хотелось услышать его голос… ломающийся подростковый голос, который временами раздражал ее своими резкими обертонами. «Не кричи так, Колин!» – частенько ворчала она на него, но теперь Селия все отдала бы за то, чтобы услышать его вновь.

Когда Колина сшибли на дороге, он ударился головой о край каменного тротуара и до сих пор не мог прийти в сознание. Врачи пока не были готовы сказать, насколько серьезна полученная травма.

С другой стороны постели на табуретке сидел Хьюго. Видя состояние жены, он тревожился за нее почти так же, как за сына. Один раз он взял ее за руку и был вознагражден тем, что Селия обратила на него взор. Но она тут же отвернулась, и момент был упущен.

Часы показывали полдень. Прошло шестнадцать часов после несчастного случая, а на Селии все еще было вечернее платье, в котором она собиралась спуститься к ужину в Виндзорском замке. Сама она этого не замечала. Лишь однажды оглядела себя странным взглядом, как будто не помнила, откуда на ней взялось это синее бархатное платье. Потом перехватила взгляд мужа и поняла, о чем тот думает.

– Я пойду позвоню, Селия, – шепнул Хьюго.

– Говори громко, – отозвалась она. – Врачи говорят, что в таких случаях надо говорить громко. И еще бы музыку.

– Да, дорогая. Я сейчас вернусь. – Хьюго вышел из палаты и отправился искать дежурную сестру.

– Можно мне сделать один телефонный звонок? – спросил он, найдя ее в амбулаторной.

– Конечно. – На нее явно произвела большое впечатление вежливость этого красивого мужчины, и она кивнула на аппарат на стене: – Хотите, позвоните здесь.

– Спасибо. – Хьюго набрал номер Виндзорского замка. – Я хотел бы поговорить с лордом Слейдберном, – попросил он секретаря.

– Конечно, сэр. А кто его спрашивает?

– Атертон. Лорд Атертон.

– Конечно, лорд Атертон. Одну минутку.

В трубке раздался щелчок, и затем Хьюго услышал голос Робина:

– Хьюго? Ну как там у вас? Мы все места себе не находим. Королева приказала сообщать ей любые сведения. Как Колин?

– Он все еще не пришел в себя. Сегодня ему будут делать томографию, – как можно спокойнее ответил Хьюго. – Пока мы можем только сидеть и ждать. Селия очень устала, вся измучилась и нуждается в отдыхе, но ее нельзя оттащить от Колина никакими силами.

– Мне жаль, старина, – голосом, полным искреннего участия, проговорил Робин Слейдберн. – Представляю, каково вам сейчас. Я могу чем-нибудь помочь?

– Я хотел попросить тебя о небольшом одолжении. Как ты думаешь, можно перевезти сюда кое-что из одежды Селии, а то на ней до сих пор вчерашнее вечернее платье, и я вижу, что ей неудобно в нем.

– Считай, что это уже сделано, дружище. Я попрошу кого-нибудь из служанок собрать ее сумку и отправить в больницу. А ты как? Тебе что-нибудь нужно?

– У меня все нормально, Робин. И потом я всегда могу послать в Лондон своего шофера, если что-нибудь потребуется.

– Хорошо, но если что, только скажи. А как с Ианом? Его отпустят из Итона на эти выходные? Не сомневаюсь, что королева будет очень рада, если он погостит в замке. Сюда приедут дети принцессы Анны Зара и Питер, так что он будет не одинок.

– Прекрасно, я сообщу тебе, хорошо? Все зависит… – голос у Хьюго дрогнул, несмотря на то что он изо всех сил старался держать себя в руках.

– Конечно, конечно, старина, – торопливо перебил его Робин. – Будем на связи, договорились?

– Договорились.

Спустя час шофер из замка привез в больницу дорожную сумку Селии с одеждой, косметичкой и туалетными принадлежностями. Служанка, собиравшая вещи, не забыла положить даже флакончик с духами, оставшийся на столике в комнате замка.

– Как хорошо, – проговорила Селия, разглядывая свои вещи. – Спасибо тебе, Хьюго.

Она подняла на него свои красные, заплаканные глаза, и у него защемило сердце. Захотелось прижать ее к груди, но она словно воздвигла вокруг себя некую невидимую стену, через которую пробиться было невозможно. И несчастье, случившееся с Колином, кажется, лишь сделало эту стену толще. В глазах Хьюго застыла немая мольба, но Селия решительно и молча поднялась. Ему стало очень больно.

– Пойду где-нибудь переоденусь, – спокойно объявила она и вышла из комнаты, добавив уже от дверей: – Я скоро.

Шофер вместе с ее одеждой привез из замка и корзинку с едой, где Хьюго обнаружил холодного фазана, ветчину, свежие булочки, сыр, фрукты и термос с горячим кофе. Прилагаемая записка гласила: «Королева распорядилась послать вам поесть, чтобы вы не отходили от постели Колина. Слейдберн».

Хьюго показал корзину Селии, когда она через несколько минут вернулась в палату. На ней был вишневый твидовый костюм, в котором она накануне поехала в замок.

– Как это любезно с ее стороны. Королеве свойственно думать о людях, – пробормотала Селия, вновь опустившись на стул перед постелью Колина. – Пока никаких изменений?

Она наклонилась к лицу сына. Кожа у него была почти прозрачная и очень бледная, если не считать темно-багрового кровоподтека сбоку. Запавшие глаза пугали ее.

– Никаких, – преувеличенно бодро отозвался Хьюго. – Хочешь булочку с ветчиной? Есть еще холодный фазан, сыр…

Он стал возиться с корзинкой – все-таки какое-то занятие, – и уговаривать Селию поесть.

– Спасибо, мне хватит чашки кофе, – равнодушно отозвалась она.

– Нет, не хватит. Ты должна подкрепиться, накопить силы. Иначе кто будет выхаживать Колина, когда дело пойдет на поправку и он вернется домой? – Хьюго проговорил это с такой убежденностью в голосе, что удивленная Селия даже обернулась на него.

– Ты уже говорил с врачом?..

Он покачал головой.

– Нет, просто я верю в Колина. Он крепкий парень и просто так не сдастся. Выкарабкается, вот увидишь.

Хьюго и сам не знал, откуда у него взялась такая уверенность. Селия ссутулилась.

– Будем молиться, чтобы ты оказался прав, – проговорила она. – А вдруг эта травма вызовет какие-нибудь необратимые изменения?

– Над этой проблемой мы будем думать, когда она возникнет, – сурово сказал Хьюго.

– Скоро Рождество… – печально сказала Селия, неохотно принимая из рук мужа кусочек стильтона [33]33
  Сорт жирного сыра.


[Закрыть]и булочку.

– Да.

– Я, наверно, не смогу встретить его, если Колин… – Она не договорила и всхлипнула.

– Не надо думать об этом, Селия. И потом не забывай об Иане.

– Да-да, конечно… – Усилием воли она взяла себя в руки. – Ты говорил с ним сегодня? Как он?

– У него все в порядке. Я обещал приехать к нему попозже. Между прочим, Иана приглашают на выходные в замок. Я думаю, это выход. Пусть лучше он будет там, чем в школе или здесь… в этой гнетущей атмосфере.

– Да, ты прав.

Они вновь погрузились в молчание, сидя по разные стороны от узкой и высокой больничной койки. Спустя несколько минут к ним заглянула медсестра, чтобы проверить у Колина капельницу и измерить давление. Она не смогла сообщить подавленным родителям ничего ободряющего и лишь сказала, что скоро зайдет врач. Селия и Хьюго сидели с опущенными плечами, сердца их были полны тоски и страха за сына.

Вдруг Селия проговорила:

– Ужасный год был, правда?

– Да, – эхом отозвался Хьюго.

– Еще двенадцать месяцев назад мы были счастливой семьей, готовились, как все нормальные люди, к Рождеству…

– Да.

– Столько всего случилось. Ах, если бы я только не нанимала этого Роланда Шоу!.. Если бы только не брала его с нами в Ирландию!.. – Она замолчала, и в глазах ее отразилась боль.

– Какой смысл строить предположения? – заметил Хьюго. – Ведь, в сущности, ничто не изменилось. Просто мы узнали правду, а это порой очень болезненно. Мне жаль лишь, что вся эта история так повлияла на нас с тобой, Селия. Это хуже всего.

– Назад дороги нет, Хьюго. Жизнь уже никогда не станет прежней, никогда.

Селия провела ладонью по руке Колина, по тонкой хрупкой руке ребенка, который еще и не пожил толком. Хьюго подавленно молчал. Что за наказание! Он уже лишился жены, а теперь может лишиться сына…

Так они и сидели в изголовье кровати Колина, надеясь на чудо.

Снежные бури, которые знаменовали собой окончание 1990 года и начало 1991-го, еще не запахнули город в свое холодное покрывало. Селвин по привычке мрачно смотрел в лицо грядущему, походя на человека, страдающего неизлечимым недугом.

– Тебе надо как-то встряхнуться, – заявила ему утром Элфрида. – Будем надеяться на лучшее.

Селвин, тяжело поднимаясь с постели, лишь невесело хмыкнул в ответ.

– Ты сегодня собираешься на работу? – спросила Элфрида, подбив у себя под головой гору кружевных батистовых подушек.

– Я собираюсь спасать свое дело, насколько это еще возможно, – ответил он. – Нынче такие времена. Даже некоторые банки лопаются. И между прочим, требуют с меня мой тридцатимиллионный долг.

У изумленной Элфриды открылся рот. Все оказалось еще хуже, чем она боялась. Тридцать миллионов! Ей трудно было даже вообразить такую сумму.

Уйдя в ванную, Селвин не переставал ворчать о своих бедах, о стремительно взлетевших ценах на потребительскую корзину, о галопирующих процентных ставках, о безработице. Поэтому он не услышал телефона и Элфриде пришлось хорошенько крикнуть, чтобы наконец привлечь его внимание.

– Кого это черт принес в такой час?! – раздраженно бросил Селвин, показавшись из ванной и стараясь пригладить на ходу свои торчащие в разные стороны редкие волосы, словно звонивший мог его увидеть.

– Я не смогла разобрать. Какой-то Макрелл Джонс или Макрелл…

Селвин резко вырвал у нее из рук трубку.

– Лорд Уитли у аппарата, – торжественно пробасил он.

– Доброе утро, лорд Уитли. Беспокоит Роджер Холланд из «Макрелл, Себастиан и Джонс». Прошу прощения, что потревожил вас так рано, но я думал, вам захочется узнать, что нам удалось договориться о сдаче вашего дома в аренду. Клиенты – исключительно богатая арабская семья, которая перебирается на жительство в Лондон в связи с ситуацией в Кувейте…

– Сколько?

– …они приедут как минимум на год и…

– Сколько?

– Что, простите?

– Я спрашиваю, сколько они готовы платить! – сердито бросил в трубку Селвин. – Мы договаривались с вами с самого начала, что если вам не удастся продать дом, то по крайней мере добейтесь серьезной арендной платы.

– О да. Мы остановились на двух с половиной, – с чувством глубокого удовлетворения сообщил Роджер Холланд.

– На двух с половиной чего?

– На двух с половиной тысячах, – отозвался агент таким тоном, словно дивился недогадливости Селвина.

– В…

– В неделю, разумеется, лорд Уитли. И они заинтересованы в том, чтобы въехать в дом поскорее.

– Хорошо. – Селвин на несколько секунд замолчал, собираясь с мыслями. – Хорошо. Они въедут сразу же, как только вы подыщете мне с женой квартиру.

– Конечно, конечно, лорд Уитли. Что бы вам хотелось? Мы можем предложить на выбор несколько прекрасных апартаментов на Итон-сквер или квартиру с теплицей и большим садом в Найтсбридже…

Селвин резко оборвал его:

– Я скажу вам, чего бы мне хотелось. Маленькую квартирку с одной спальней, одной гостиной, кухней, ванной и туалетом, черт возьми!

На том конце провода повисла продолжительная пауза. Похоже, Роджер Холланд был несколько ошарашен.

– Ага, понимаю… – наконец осторожно проговорил он. – В каком районе? Для вас это имеет значение?

– Плевать.

– Понимаю. – Он снова надолго замолчал, а потом еще более осторожно поинтересовался: – А арендная плата? Сколько вы хотели бы платить?

– Не больше тысячи.

– Ага, тысячу фунтов…

– Да, тысячу фунтов! В месяц! – рявкнул Селвин. – В стране экономический спад, молодой человек, и всем нам нужно потуже затянуть пояса, потому что скоро будет еще хуже, попомните мои слова!

– Да, конечно, лорд Уитли, я вас прекрасно понимаю. Мы немедленно займемся поиском для вас жилья, а пока было бы неплохо составить договор на сдачу вашего дома и…

Но Селвин его уже не слушал. Он совершал лихорадочные подсчеты в голове. Две с половиной тысячи фунтов в неделю – это будет сто тридцать тысяч в год. Минус налоги. Так, так. Что это значит? Значит, он сможет жить с Элфридой комфортно и даже позволять себе время от времени кое-какие роскошества, не запуская руку в карман компании. Если не терять головы, пожалуй, можно будет пережить кризис, как он уже переживал подобное и раньше.

В эту минуту в дверь постучала Африка, явившаяся с завтраком для его жены.

– Входи, – крикнула Элфрида и, когда служанка вошла, скорее по привычке спросила: – Газеты есть?

– Да, мадам.

– Спасибо.

Элфрида радостно уставилась на поднос, на котором в маленькой корзинке лежали теплые булочки с черникой и миндальные пирожные, рядом стояла тарелка с яичницей и тонкими сосисками, которые она очень любила, а также кофейник, из горлышка которого тянуло дивным ароматом. «Уж если и придется экономить, так только не на еде», – решила Элфрида.

Африка поставила поднос и достала из широкого кармана на своем переднике почту.

– Вот ваши письма, мадам, – с улыбкой сказала она.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила Элфрида и тут же стала жадно просматривать корреспонденцию. Несмотря на данное ею обещание, она все еще лелеяла надежду на посещение светских вечеров и ждала пригласительных открыток.

Селвин тем временем вновь скрылся в ванной. Настроение у него после разговора с агентом заметно улучшилось. Он был рад, что ему все-таки удалось избавиться от дома, который он про себя прозвал: «Дурость Элфриды». Он обошелся ему в кучу денег, а в последние месяцы превратился в настоящую прорву. «В маленькой квартире нам будет гораздо лучше, – размышлял он. – А если Элфрида станет возражать, пригрожу ей Уэльсом».

Вдруг до него донесся из спальни дикий крик.

– Селвин, о, Селвин! – орала Элфрида.

Подпоясавшись полотенцем, он заспешил обратно.

Элфрида вскочила с постели и голая танцевала по комнате.

– В чем дело? – выдохнул Селвин, у которого от такого зрелища округлились глаза.

– О, Селвин, ни за что не угадаешь! Это слишком прекрасно… слишком здорово… – Подняв руки над головой, отчего сильно выпятились обнаженные груди, она размахивала какой-то бумажкой.

– Прикройся чем-нибудь! – воскликнул Селвин, совсем позабыв о том, что они в комнате одни. – Что случилось, объясни толком!

– Письмо! Из благотворительного оргкомитета, который устраивает мероприятия в пользу стариков и бедных!

– Они что, уже занесли нас в свой список? – криво усмехнувшись, сострил Селвин, но Элфрида не слушала.

– Они решили затеять несколько вечеров с целью сбора средств, – начнут с концерта, – и приглашают меня быть их председателем! Ты представляешь? Я буду стоять во главе всей благотворительной кампании. Тут и летний бал, и матч по поло в Виндзоре, и…

В обращенных на нее глазах Селвина мелькнуло отчаяние. Неужели все возвращается на круги своя? Неужели она наплевала на все свои обещания и вновь вознамерилась карабкаться вверх по светской лестнице? Председательство в оргкомитете по проведению целой серии благотворительных вечеров будет стоить немалых денег. И отдавать их придется именно тогда, когда согрешил экономить…

Селвин уже повернулся к двери, собираясь сказать! что он против и что она должна отказаться, но Элфрида не видя ничего вокруг себя, продолжала возбужденно голосить:

– …плюс показ мод. Но главное, Селвин, главное-то в том, что кампания пройдет под патронажем принцессы Дианы! Они говорят… Так, так, подожди… – Она торопливо перечитала письмо. – Ага, вот: « Их королевское высочество принцесса Уэльская уже дала свое согласие на посещение по крайней мере двух наших вечеров в этом году». Ну? Это же просто здорово! Глазам своим не верю! А ты? Ведь если я стану председателем комитета, то буду лично встречать принцессу Диану, когда она придет к нам на вечер, буду сидеть рядом, смотреть за тем, чтобы все было хорошо…

Элфрида сцепила пухлые руки на груди и в экстазе закатила глаза к потолку. После ее неистового и путаного монолога в комнате воцарилась тишина. На лице Элфриды горела счастливая улыбка. Селвин, признаться, никогда еще не видел свою жену в состоянии такой эйфории. И слова, которые он собирался сказать ей, застряли у него в горле комком. Язык не поворачивался разрушить ее радость и счастье. Это было бы слишком жестоко. У каждого человека есть в жизни своя голубая мечта. Если у Элфриды она связана с достижением успеха в высшем свете, пускай. Он поможет ей. Будет нелегко, но он поможет и ворчать не станет.

– Молодец, Элфи, – пробормотал он тепло и, подойдя к жене, поцеловал ее. – Поздравляю. Вот и на твоей улице праздник.

– Это прекрасно, правда? – тут же отозвалась она и бросилась ему на шею. – О, Селвин, я так тебе благодарна за все! Что мне для тебя сделать?

Селвин вдруг вспомнил о ее прошлом стриптизерши.

– Э… не знаю, – скромно потупив взор, проговорил он. – Мне и так хорошо с тобой.

Джеки и Джеральд уже оделись и завтракали на кухне. Теперь, когда она работала в «Морнинг ньюс», у нее стало меньше свободного времени и появился строгий график рабочего дня. Зато она заканчивала дела как все нормальные люди и вечером рано приходила домой. К Джеральду.

Сегодня был канун Нового года и они решили никуда не ходить.

– Я приготовлю что-нибудь вкусненькое, – объявила Джеки.

– Мне достаточно того, что мы останемся здесь, – сказал Джеральд. – Ненавижу новогодние вечеринки в гостях. Мы с тобой выйдем на балкон с шампанским и, может быть, услышим бой Биг Бена ровно в полночь!

Джеки рассмеялась. С тех пор как Джеральд переехал к ней, в жизни ее появилось много романтики. С Ричардом все было иначе. Они только постоянно думали о карьере, о том, как бы побольше заработать денег, добиться признания. Ричард частенько давал ей понять, что если она не будет пользоваться дипломатическими связями отца для его продвижения по службе, то здорово его подведет. Ей приходилось давать кучу званых обедов может быть любезной со скучными людьми. Она помогала ему в его карьере изо всех сил, а в итоге он ушел к дочке своего босса.

Джеральд же не искал для себя признания в свете. Он добился успехов в бизнесе собственным трудом и никогда не пытался никому навязываться. Джеки с ним было интересно. Вечерами они смотрели видео, читали, болтал или пораньше ложились в постель, чтобы заняться любовью. И с каждым днем все лучше узнавали друг друга открывались новые грани характеров. Гармония была полная, и Джеки порой удивлялась, как она жила когда то без Джеральда? Даже когда мнения их на тот или иной предмет не совпадали, дискуссия доставляла обоим удовольствие. Они жарко спорили, каждый приводя свои все более изощренные аргументы и набирая очки в обсуждении, словно соревновались друг с другом в интеллекте. Но даже если в итоге не находили согласия, все заканчивалось миром, ибо они уважали мнение друг друга.

И лишь временами лицо Джеки омрачалось и на душе становилось тревожно. Ей постоянно вспоминался давний разговор, когда она выразила желание поскорее стать миссис Гулд, а Джеральд как-то странно посмотрел на нее и уклонился от прямого ответа.

И вот сегодня в Новый год Джеки решила раз и навсегда прояснить этот вопрос.

– Интересно, что нам готовит 1991 год? – начала она издалека. Она разлила по чашкам кофе, стараясь скрыть от него свое волнение. – Я получила новую работу в «Морнинг ньюс», а твоя промышленная империя все разрастается, и котировки акции «Горэй групп» на бирже, насколько мне известно, все повышаются.

– М-да… – задумчиво промычал Джеральд. – Но нам всем придется нелегко. Спад будет нарастать.

– Все так говорят, однако же магазины и рестораны по-прежнему работают, – возразила Джеки.

– Магазины, которые продают предметы первой необходимости, и рестораны, которые славятся отменной кухней и обслуживанием, – сказал Джеральд. – Но подожди середины января. Платежеспособность резко упадет…

– Плохо, – проговорила Джеки, не зная, как ей перейти к делу. В настоящий момент проблемы экономики не очень волновали ее.

– Но одного события я жду с нетерпением, – вдруг улыбнувшись, сказал Джеральд.

– Какого же? – осторожно поинтересовалась Джеки.

– Ты еще спрашиваешь? – удивленно воскликнул он. – Ничего себе! Да ведь мы с тобой собирались пожениться, или ты уже забыла?

Джеки вздохнула с облегчением.

– Да? Ты серьезно? – затаив дыхание, проговорила она.

Джеральд удивился еще больше.

– Разумеется, серьезно. Мы же договорились, что поженимся сразу, как я разведусь с Кэнди! Ты, надеюсь, еще не передумала?

– Конечно, нет. – Она наклонилась к нему и взяла его за руку. – Просто… в одном давнишнем разговоре мне показалось, что ты как-то странно отреагировал на мои слова о том, что мне хочется поскорее стать миссис Гулд.

– Ага, вот в чем дело, – загадочно улыбаясь, пробормотал Джеральд.

– Так что, я была не права?

– Могу тебе гарантировать, что миссис Гулд ты не станешь никогда.

Джеки нахмурилась. Несмотря на то что Джеральд только что подтвердил свои серьезные намерения, он говорил загадками и это настораживало.

– Я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы я заделалась феминисткой и осталась в браке Джеки Давентри?

Он все улыбался.

– Тебе решать, милая.

– Тогда что ты имел в виду? Я с удовольствием взяла бы твою фамилию… если, конечно, ты не против.

Джеральд с минуту молчал, как будто что-то взвешивая в уме. Потом проговорил:

– Я хотел преподнести тебе сюрприз.

– Какой?

– Завтра в первый день нового года будет опубликован Почетный лист. Ну, ты знаешь. Регулярно людям, принесшим пользу обществу и достигшим больших успехов в жизни, присваиваются титулы и так далее… – Он старался держать себя в руках, но лицо предательски расплывалось в глупейшей улыбке.

Джеки устремила на него взгляд широко раскрытых глаз.

– Ты хочешь сказать…

Он кивнул и, не выдержав, весело рассмеялся.

– За мои успехи в текстильном бизнесе, а также за большой вклад «Горэй групп» в национальную экспортную политику меня посвящают в рыцарство. Я знаю об этом уже несколько недель, но молчал, хотел дождаться официального сообщения. Моя кандидатура была предложена премьер-министром и одобрена королевой…

Теперь Джеки наконец поняла, почему в том разговоре он был так уклончив. Она действительно никогда не станет «миссис» Гулд. Вскочив из-за стола с радостной улыбкой, она бросилась ему на шею.