Текст книги "Дворцовые тайны"
Автор книги: Юна-Мари Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
– Вы давно ее знаете? – спрашивали друг у друга те, кто сидел с Джеки за одним столом.
– Ума не приложу, почему нас сюда пригласили, – шепнул кто-то. – До сих пор мы вообще ни разу не встречались с хозяйкой вечера.
– И я тоже, – сказал какой-то мужчина.
Все заговорили, понизив голоса. А Джеки молчала и слушала.
– Я видела ее фамилию в списках членов некоторых благотворительных оргкомитетов, – со знанием дела заметила одна дама средних лет, крашеные волосы которой отливали медью.
– Откуда она? Явно не англичанка, правда?
– Откуда у них такие деньги? Только очень состоятельные люди могут позволить себе закатить такой вечер.
– Кем она была до того, как вышла замуж за Селвина Уитли?
– Она совсем недавно в свете, не так ли?
Джеки извинилась перед гостями и пошла искать Билла Гласса. Он сидел в саду на скамейке, грыз персик, запивал его стаканом минеральной воды и наблюдал за всем, что разворачивалось перед его глазами.
– По-твоему, это идеальный способ проводить время? – спросила Джеки, присаживаясь рядом.
Он весело кивнул.
– Спиртного не употребляю, а фрукты выводят шлаки из организма, – лаконично ответил он. Он утер свои кустистые седые усы шелковым носовым платком и взглянул на нее: – Ну а у тебя что?
Джеки в двух словах рассказала ему о своих «похоронах», устроенных ей по милости Роланда Шоу. Веселье исчезло с лица Билла, и он насупился.
– Отвратительно! – громко проговорил он. – Как он мог?! Надеюсь, ты не оставишь дела так?
– Мой адвокат посоветовал мне не подавать на него в суд, но если он покажется здесь сегодня, я не откажу себе в удовольствии сказать ему пару слов наедине. Пусть увидит, что мне все известно.
Билл аккуратно положил косточку персика на ближайшую цветочную клумбу и присыпал ее свежей землей.
– Будем считать, что сегодня я посадил дерево, – сказал он, вытирая пальцы о траву. Он поднялся со скамейки. – Если я увижу его физиономию, дам тебе знать. – Он оглянулся по сторонам. Вокруг царило веселье. Люди пили шампанское, ели, переговаривались между собой, кое-кто уже начал танцевать. – Ты здесь задержишься?
Джеки кивнула.
– Пока да. Я увижусь с тобой, когда буду уходить. Может быть, стоит даже попросить саму Элфриду показать мне на него, как только она его увидит. Впрочем, мне кажется, хозяйка немного не в себе.
Глаза Билла вновь сверкнули смешинкой.
– Я даже боюсь загадывать, что с ней станется, если вдруг действительно объявится кто-нибудь из членов королевской семьи, – хохотнул он.
Вернувшись в гостиную, Джеки смешалась с гостями. Одни из них стояли у камина, другие группировались на диванах и креслах. Джеки скользила взглядом по лицам, гадая про себя: кто из них Роланд Шоу? Если он, конечно, уже здесь. Но как узнать человека, если тебе известно о нем только то, что ему около тридцати, у него темные волосы и очки? Под это описание подходило немало присутствующих молодых людей.
Вдруг в холле поднялась какая-то суматоха, фотографы стали слетаться туда, словно мотыльки на свечу. Селвин и Элфрида поспешили к парадной двери, где уже суетилась нанятая охрана и два полисмена. Заинтересовавшись возникшим шумом, Джеки тоже перешла туда. Очевидно – судя по поведению репортеров, – прибыл кто-то из «важных» гостей. В следующую минуту Джеки увидела белокурую женщину с красивой прической, показавшуюся из «деймлера». В полумраке тут же затрещали яркие фотовспышки, а Селвин с радушной улыбкой выступил вперед.
– Миссис Тэтчер! – восторженно воскликнул он, глядя на премьер-министра, которая поднялась по крыльцу под руку с Дэнисом Тэтчером.
– Добрый вечер, Селвин, – ответила та, и они тепло расцеловались.
– Как я рад, что вы смогли прийти, – проговорил он. – Вы, конечно, уже знаете мою жену…
Элфрида, вся трепетавшая от избытка чувств, словно полная роза на тонком стебле, вышла вперед и присела в заученном реверансе.
– Добрый вечер! – задыхаясь, пролепетала она. – Добро пожаловать на нашу скромную вечеринку.
Миссис Тэтчер мягко улыбнулась ей и вновь повернулась к Селвину, который взялся проводить ее и Дэниса через весь дом в шатер.
– Прошу простить нас великодушно, что мы не смогли появиться раньше, – донесся до Джеки ее мягкий голос. – Вы же знаете, мы не могли отказаться от того ужина. К сожалению, речи некоторых из гостей изрядно затянулись.
Селвин, соглашаясь, непрерывно кивал, а Элфрида тем временем что-то скороговоркой говорила Дэнису Тэтчеру. Вид у него был несколько озадаченный. Он шествовал, держа руки сцепленными в замок за спиной, словно герцог Эдинбургский.
Когда вся процессия вступила в шатер, «Дарк блюз» грянул в честь консервативной партии «Красные розы для синей леди», ибо символом тори был именно синий цвет. Джеки перехватила отчаянные сигналы, которые Элфрида подавала одному из официантов. Очевидно, чтобы тот подал шампанское. По шатру при появлении премьера пронеслась приглушенная волна возбуждения, после чего гости заговорили все разом.
– Своим титулом он, конечно, полностью обязан ей, – услышала Джеки замечание одного из них.
– Интересно, сколько ему это стоило? – злорадно поинтересовался другой.
Джеки стало противно и захотелось уйти домой, только бы не слышать этих бездельников, ругавших хозяина дома, на деньги которого нынче веселились. Такова была типичная картина для светского общества. Нарочито заискивать перед человеком, а за глаза поливать его грязью. Именно поэтому Джеки чувствовала, что лишь после ухода из журнала узнает, наверно, кто ее настоящие друзья. А может, и тогда не узнает. Кто-то будет продолжать подлизываться, только бы она не подумала, что раньше они делали это лишь из-за ее служебного положения.
– Господи, как все это смешно… – пробормотала она негромко.
– Первый признак сумасшествия, между прочим, – вдруг раздался над ухом голос Билла, а плеча Джеки коснулся его фотоаппарат, висевший у него на шее. – Болтать с самим собой. Разговор-то хоть интересный?
Джеки с улыбкой обернулась.
– Еще какой!
– Твой приятель объявился. Я только что его видел. Джеки насторожилась.
– Где он? Как его узнать среди других? Как он выглядит? – Она стала напряженно оглядываться по сторонам.
Билл повел плечами и поправил ремешок фотоаппарата.
– Да так… самая заурядная физиономия, – бросил он. – В эту минуту он танцует с бывшей герцогиней Ломонд.
– Как хорошо! Я ее знаю. Спасибо, Билл.
Джеки стала пробираться ближе к танцплощадке. Вскоре она увидела интересующую ее пару. Морган Ломонд была бледна, и было видно, что ей скучно. Зато Роланд Шоу пребывал в большом возбуждении и что-то живо говорил ей. Когда музыканты заиграли медленный танец, Морган вежливо, но твердо дала понять Роланду, что с нее хватит. Засмеявшись, он стал уводить ее с танцплощадки. В эту самую минуту Джеки вышла вперед.
– Здравствуйте, Морган! Как я рада вас снова видеть! – Она загородила им дорогу и видела, что Роланд стал беспокойно переминаться с ноги на ногу.
Лицо Морган оживилось.
– О Джеки!
Джеки улыбнулась ей и, повернувшись, взглянула Роланду прямо в глаза.
– А, Рафаэль! – язвительно проговорила она. – Как поживаете?
Роланд отчаянно покраснел.
– Я не Рафаэль.
Джеки сделала вид, что страшно удивилась.
– Да нет же! Я знаю, что вас зовут Рафаэль!
– Говорю вам, вы ошиблись! – Он нервно глянул себе через плечо в поисках пути спасения.
– Никакой ошибки! – с улыбкой настаивала Джеки. В ту минуту она наслаждалась собой. – Я располагаю доказательствами того, что ваше имя Рафаэль.
Морган Ломонд переводила с одного на другого недоуменный и немного растерянный взгляд.
– Но это Роланд Шоу, – наконец тихо проговорила она с американским произношением.
Джеки лукаво улыбнулась.
– Что ж, сдаюсь. Сегодня он, возможно, Роланд Шоу. Но уверяю вас, что совсем недавно этот молодой человек выдавал себя за Рафаэля. Это, наверное, ваше второе имя? – почти ласково спросила она. – Ну, я пойду.
Отыскав Билла, Джеки все рассказала ему.
– Недурно, недурно! – хохотал он. – Полагаю, больше мы о нем не услышим.
– А ты знаешь… я сильно сомневаюсь в этом, – задумчиво проговорила Джеки. – У меня такое странное чувство, что мое знакомство с Роландом Шоу, в сущности, только начинается.
На следующий день Селия приехала в «Клариджез», где она договорилась встретиться с Джеки на ленче. Она заказала столик на двоих в «Козери», где любили завтракать женщины, потому что здесь было тихо, уютно и имелся отличный буфет, в котором можно было подобрать себе еду по любой диете.
Метрдотель заспешил Селии навстречу, едва завидя ее. Графиня Атертон была одной из самых желанных клиенток ресторана и, по его мнению, олицетворяла собой старые добрые времена, когда деньги еще находились только в руках благородных людей и когда лишь представители аристократии переступали священное крыльцо «Клариджеза», а европейские монархи сбегали по величественной лестнице в мраморный вестибюль, где в зимнюю пору в камине, за резной решеткой, мягко и приветливо пылал огонь, а летом – огромные вазы с цветами источали благоуханный аромат.
Теперь все изменилось и, на взгляд метрдотеля, отнюдь не в лучшую сторону. Вчера какая-то поп-звезда пыталась даже пролезть сюда в рубашке с расстегнутым воротом. Мало того! Наотрез отказался надеть галстук, когда ему предложили это сделать! Метрдотель даже содрогнулся сейчас, вспомнив об этом. В зале как раз завтракал король Греции Константин, и не исключено, что он обратил внимание на тот шум, который устроил певец, протестуя против того, что его не пускали в ресторан.
– Как поживаете, миледи? Надеюсь, у вас все хорошо? – вежливо поинтересовался он, показав Селии один из «особых» столиков у окна, которые он придерживал для самых желанных клиентов.
– Да, спасибо, – ответила Селия. – А у вас?
– Тоже, благодарю вас, миледи. – Он слегка поклонился ей. – Вам принести сначала что-нибудь выпить?
– Наверно, я подожду сначала подругу… А, вот и она!
Селия поднялась из-за стола, увидев входившую в зал Джеки. Черные волосы ее сегодня были подвязаны сзади красивым кремовым бантом, шедшим в тон ее костюму. Она выглядела потрясающе. Присутствующие оборачивались ей вслед, а один пожилой господин, завтракавший со своей дочерью, одобрительно улыбнулся.
– Я рада вас видеть!
Женщины поцеловались, сели за столик и решили заказать для начала по джину с тоником.
– Нехорошо, конечно, – рассмеялась Селия, – но у меня длинный день впереди и необходимо встряхнуться.
– А у меня длинная ночь позади и тоже необходимо встряхнуться, – с улыбкой ответила Джеки. – А что у вас сегодня за дела?
На мгновение на лицо Селии как будто опустилась тень и стало ясно, что она не очень-то хочет распространяться на эту тему.
– Во дворце дают бал для дипломатов. А это значит, что мне нужно уже к пяти часам быть готовой. Я пригласила домой парикмахера, чтобы он прикрепил мою тиару. – Она улыбнулась. – Сыновья называют ее «каминной решеткой» и она на самом деле тяжелая! Ну ладно, расскажите же мне, как все прошло вчера у Уитли! Повеселились?
Селия ловко и дипломатично перевела разговор на другую тему, и Джеки намек поняла. Ей стало ясно, что Селия не расположена рассказывать о своей дворцовой службе.
– Было забавно, – ответила она.
Теперь уже пришла очередь Джеки быть сдержанной. Ей очень хотелось рассказать Селии о своей истории с Роландом Шоу, но она помнила предупреждение адвоката и понимала, что если проболтается кому-нибудь про свои «похороны», это может дать ему повод для подачи иска в суд о защите чести и достоинства. Нужно просто не обращать на него внимания, делать вид, что его не существует в природе. Вчера на балу у Уитли у нее это не совсем получилось, но, с другой стороны, она не подала ему оснований для того, чтобы он мог ее в чем-нибудь обвинить.
– На вечере были мистер и миссис Тэтчер, что несколько подсластило Элфриде пилюлю. Она-то ведь ждала особ королевской крови. Впрочем, что там говорить, бал удался. И еще я пришла к выводу, что Селвин очень приятный человек.
Селия тут же согласилась с этим.
– Просто замечательный! Мы с Хьюго порой восхищаемся им. Он многого достиг в жизни и при этом остался добрым и чутким. Хелен, его первая жена, была такая же. Я никогда не прощу себе, что косвенно именно с моей подачи он познакомился с Элфридой. – Она покачала головой. – Я должна была понять, что у нее на уме. Эта история разбила Хелен сердце. Она была рядом с Селвином с самого начала, когда он только начинал свой строительный бизнес и отнюдь не был богат. И во многом именно благодаря Хелен он достиг таких успехов.
– А что с ней теперь? Селия вздохнула.
– Живет у сестры за городом, где-то в Гэмпшире. Мы поддерживаем с ней связь, но Элфрида разрушила нашу дружбу. Все это очень печально, учитывая то, что, по-моему, Селвин не нашел в новом браке счастья.
Они перешли к длинному открытому буфету в центре зала. Селия выбрала недожаренный бифштекс с салатом, а Джеки большие креветки из Дублинской бухты с майонезом и чесноком.
Было видно, что Джеки не терпится что-то спросить у Селии, но не хватает духу, словно у влюбленной девочки. Наконец она все-таки не выдержала.
– Вы давно виделись с Джеральдом Гулдом? – спросила она небрежно.
Селия сначала удивилась.
– Вы его знаете? Ах, ну конечно, ведь это же я познакомила вас на балу в Сайон-парке. Я видела его пару дней назад, он ужинал в «Иви». Ему нелегко вести нормальную жизнь с женой-актрисой. Джеральд привык ужинать рано, как все люди, но она освобождается из театра лишь около одиннадцати вечера. Она поет в «Манхэттен старлайт». Это очень популярная постановка из Америки.
– В таком случае они, очевидно, нечасто бывают вместе, – осторожно сказала Джеки. – А ведь поженились совсем недавно, не так ли?
– Недавно. Все случилось совершенно неожиданно, и мы с Хьюго долго не могли оправиться от удивления. Джеральд всегда считался убежденным холостяком, а тут вдруг вернулся из деловой поездки в Нью-Йорк и объявляет, что женился. Впрочем, он признался, что и сам принял решение спонтанно, под влиянием минуты. Но все равно, как мне показалось, был очень счастлив.
– Не сомневаюсь, – тихо отозвалась Джеки, а Селия продолжала:
– Знаете, по-моему, между Джеральдом и Селвином много общего. За исключением возраста, естественно. Но оба они поднялись из низов и всего в жизни добились тяжким трудом. Это не просто преуспевающие бизнесмены, это люди, которые, как принято говорить, «сделали сами себя».
Джеки машинально кивнула, злясь на себя за то, что у нее заныло в груди. Господи, какая нелепость! Она едва знакома с Джеральдом, а такое ощущение, будто они вместе много лет. Почему ее с такой силой тянет к нему? Почему ей даже кажется, что она любит его? Когда она узнала о том, что он женат, разочарование причинило ей такую боль, какую испытывают, наверное, только ревнивые любовники.
Ей бы замолчать, но Джеки не могла удержаться от следующего вопроса, отчасти походя в этом на человека, который поминутно теребит больной зуб и ничего не может с собой поделать:
– А его жена… она хорошенькая?
– Я никогда не виделась с ней. Сразу по приезде из Америки она начала репетировать, а потом состоялась премьера. До меня доходят слухи, что она бывает в городе каждую ночь, но… слишком поздно для нас с Хьюго. – Она улыбнулась. – Мы с мужем привыкли ложиться пораньше, если нет никаких дел.
Джеки все не унималась:
– Она очень неплохо выглядит. Я была на премьере мюзикла и видела: она буквально покорила весь зрительный зал.
Селия пожала плечами.
– Я не любительница этого жанра и вообще эстрады. Мы с Хьюго предпочитаем оперу, но, впрочем, я нисколько не сомневаюсь, что Джеральд боготворит свою жену.
На этом Джеки наконец-то решила замять тему. Она узнала то, что ей было нужно. И теперь что бы ни сказал ей Джеральд, больше не увидится с ним.
Селия сверилась со своими часами.
– Боже мой! Неужели уже так поздно?! Вы простите меня, если я сейчас побегу? Мы с мужем наняли для ребят на каникулы домашнего учителя, и они сегодня идут играть в теннис. Я обещала заехать в Риджент-парк и посмотреть на их успехи.
– Мне тоже надо идти, – согласилась Джеки. – Ко мне опять приехал брат, и мы собрались по магазинам. У него две маленькие дочурки, и жена просила подыскать для них какую-нибудь типично английскую одежду. Он, разумеется, пребывает в полнейшей растерянности.
Селия рассмеялась.
– Еще бы! С моими детьми в этом смысле меньше забот. Одежда мальчишек никогда не интересовала. Дай им тренера по теннису – и они уже счастливы.
– Вы наняли частного учителя? В Штатах такого нет.
– О, что вы, это же так удобно! Он остается с ними целый день, помогает им с занятиями и организует отдых. Обошелся он недешево, но и помощь нам с мужем очевидная, – горячо проговорила Селия. – И потом нам повезло, мы выбрали замечательного молодого человека.
Весь день Роланда Шоу душила ярость. Он еле сдерживался. Утром Колин и Иан занимались уроками в столовой, а он сидел на противоположном конце длинного стола и только что не скрипел зубами от гнева и возмущения. «Какая стерва, эта Джеки Давентри! Стерва, стерва!» Ненависть его к ней не знала границ. Она не только перекрыла ему доступ на все светские вечера, но еще догадалась насчет похорон. Откуда она узнала, черт возьми?! И как посмела называть меня вчера Рафаэлем?! Он сидел, тупо уставившись в окно, почти забыв о присутствии мальчиков, и сгорал от желания уничтожить Джеки Давентри. Американская шлюха! Еще нос смеет задирать! Какая жалость, что с похоронами была всего лишь шутка! Он с такой силой стиснул кулаки, что ногти впились в ладони. Но хуже всего, что дураком она выставила его прилюдно! Теперь все будут знать, что он не работает на «Сэсайети», все будут называть его мошенником и станут смеяться над ним. Все те люди, в круг которых он так хотел войти. Но все они оказались на деле липовыми светилами, полными ложным чувством собственной значимости, ослепленными врожденным снобизмом. Да пошли они все к такой-то матери! Роланду было плевать на них, он в них больше не нуждался. Теперь его мозг был занят мыслями о мести. Если они не хотят иметь его в своих рядах, придется их проучить… Для этого, правда, надо обладать властью и деньгами. Другого способа не дано.
Он оглядел красивую столовую Атертонов. Бледно-желтые обои, картины предков… Роланд ненавидел хозяев этого дома почти так же сильно, как ненавидел Джеки Давентри.
Но пока что нужно по возможности свести к минимуму тот урон, который она нанесла его репутации. Роланд задумался и через минуту решил, что придется связаться с Элфридой. Она вульгарна и, конечно, никакая не леди, но в ней он видел родственную душу. Может быть, потому что они оба вышли из низов. Роланд понял, что для него жизненно важно «запудрить ей мозги», прежде чем она узнает правду. С некоторых пор Элфрида заделалась первой лондонской сплетницей и он понимал, что она может ему навредить, если у нее развяжется язык.
– Пойду позвоню. Надо проверить, заказали ли нам корт на сегодня, – весело объявил он мальчикам, направляясь к двери. – Я скоро.
– Но мама уже звонила вчера, – заметил Колин.
– Ничего, лишний раз проверить не помешает, – твердо сказал Роланд.
Он закрыл за собой дверь и быстро направился в кабинет. Селии не было дома, а миссис Пиннер убирала наверху. Если повезет, его никто не побеспокоит.
– Можно мне будет заглянуть к вам сегодня вечером? – спросил он с ходу, едва его соединили. – Я долго вас не задержу.
– В чем дело? Что вам нужно? Джеки Давентри сказала, что вы не работаете в журнале «Сэсайети»! Она сказала, что вы не ведете никакую светскую колонку! – сердито и даже агрессивно ответила ему с того конца провода Элфрида.
Роланд нешуточно испугался а не поздно ли он позвонил?..
– Я работал в «Сэсайети»… До тех пор, пока она не сговорилась с редактором о моем увольнении, – твердым голосом ответил он.
– Сговорилась? Об увольнении? – потрясенно переспросила Элфрида.
– Да, со мной в этом журнале очень дурно обошлись. Джеки оклеветала меня, и старик редактор поверил ей! Можно мне будет зайти к вам, чтобы все объяснить? – продолжал стоять на своем Роланд.
– Но в таком случае вы не сможете написать о моем бале?
– Я не смогу написать о нем в «Сэсайети»… Но ведь свет клином не сошелся на этом журнале? В Лондоне полно других изданий. Мне как раз пришла в голову одна неплохая идея: как обеспечить вам исключительно хорошую прессу.
– Правда? – Тон Элфриды мгновенно переменился, и она дружелюбно предложила: – Знаете что, почему бы вам не зайти где-нибудь в половине седьмого? Дома все еще беспорядок после вчерашнего, но мы смогли бы поговорить, а?
– Отлично. До встречи.
Возвращаясь к Колину и Иану, он прорабатывал в голове тщательный план. Муж Элфриды очень богат. То предложение, которое он собирался сделать ей, сулило выгоды и ему самому.
Прошло три дня с тех пор, как Джеральд разговаривал с Джеки по телефону. Три дня и три ночи отчаяния. Он не мог сосредоточиться на работе, стал срывать раздражение на окружающих и даже позволил себе недопустимо резко говорить с пожилой матерью, когда она позвонила ему, чтобы пригласить его и Кэнди погостить на выходных.
– У Кэнди все субботы заняты на сцене, так что о выходных и речи нет, – ответил он, не желая говорить о жене. Даже с матерью. – Театральная публика живет по совсем другим законам, нежели все нормальные люди, – мрачно добавил он.
Рейчел Гулд не стала настаивать, почувствовав, что у сына возникли какие-то проблемы в жизни. Ничего, сам расскажет, когда захочет. Он всегда так делал. Они были между собой очень близки.
– Хорошо, Джеральд, – мягко отозвалась она. – Когда тебе будет удобно заехать, дай мне знать.
– Обязательно.
После этого разговора он чувствовал себя виноватым перед матерью. Ничего, позже искупит. Но сначала необходимо было повидаться с Джеки. Он знал, что без этого нормальной жизни у него уже не будет. Впервые он был настолько одержим женщиной и эго сводило его с ума. А вдруг он уже потерял ее? Навсегда? Нет, невозможно, немыслимо! Ах, если бы он повстречал ее раньше, чем Кэнди!
Джеральд зажмурился, чувствуя приближение страха. Всю свою жизнь он только и делал, что работал. Вкалывал, вкалывал без конца! Сильные переживания были ему незнакомы и теперь, когда они захлестнули его, он чувствовал отчаяние оттого, что не имеет возможности рассказать Джеки о том, как сильно он ее любит. Он пытался ей несколько раз дозвониться, но это ни к чему не привело. Оставался один-единственный выход: пойти прямо к ней и постараться увидеться лично.
В пять часов вечера он появился в доме, где она жила, но не застал ее.
– Я не знаю, когда она вернется, – сообщил ему портье.
– Можно мне ее подождать? – спросил Джеральд. Тот оглянулся по сторонам.
– Но здесь даже негде присесть…
– Я постою.
– Может пройти несколько часов, прежде чем она появится. Она часто задерживается допоздна.
Джеральд открыл свой кейс и достал оттуда номер «Файнэншл-таймс».
– Я подожду, – твердо сказал он.
Через час со стороны улицы донесся звонкий смех Джеки и она вошла в двери, держа в обеих руках какие-то свертки. Вслед за ней вошел высокий темноволосый молодой человек. Увидев гостя, Джеки резко остановилась.
– Джеральд! Что вы тут делаете?!
Вокруг его глаз и в уголках губ пролегли усталые морщинки. Он как-то жалко улыбнулся.
– Пришел повидаться, – просто сказал он и оглянулся на молодого человека, стоявшего с ней.
Джеки перехватила этот взгляд и быстро сказала:
– Это мой брат Кип. А это Джеральд Гулд.
Джеральд вышел вперед и протянул Кипу руку. Тот несколько секунд помедлил, но затем протянул и свою. Они обменялись рукопожатием.
– Пойдем, – сказала Джеки, нажимая на кнопку вызова лифта.
Спрашивать о том, зачем он пришел, не было нужды. У него был такой вид, будто он не спал несколько ночей подряд. Вокруг глаз пролегли тени возвышаясь над ней и Кипом, Джеральд вошел вслед за ними в лифт, и они в гробовом молчании стали подниматься наверх.
Выйдя из кабины, дипломатичный Кип объявил:
– Я пойду поставлю кофе.
Он ушел на кухню, оставив их одних.
– Пойдемте, – сказала Джеки и провела Джеральда в гостиную, залитую лучами вечернего солнца.
Она сложила свертки на столе у окна, расстегнула жакет, сняла его и повесила на спинку стула. Она осталась в шелковой кремовой облегающей блузке, подчеркивающей высокий бюст. Джеки торопливо сложила руки на груди.
Не дожидаясь приглашения сесть, Джеральд опустился на диван, сложив свои сильные руки на колени. Джеки заняла соседнее кресло. Она выжидающе уставилась на него, тая надежду, что он не увидит, как она волнуется, как часто бьется в груди сердце и как заметно пульсирует жилка на шее. Руки как назло задрожали!
Первым заговорил он:
– Мне нужно многое объяснить, Джеки. Поэтому я и пришел сюда… в надежде увидеться. Ведь вы не подходите к трубке, когда я звоню.
– Что вы можете мне объяснить, Джеральд?
Она и сама немало удивилась своему спокойному и холодному тону, совершенно не отвечавшему внутреннему состоянию.
– Я хочу, чтобы вы знали, что мой брак на самом деле совсем не таков, каким видится со стороны. Вы должны это знать. Поэтому я так настойчиво хотел увидеться. – Джеральд плохо владел своим обычно уверенным густым голосом.
– Я слушаю.
– Но выслушаете ли до конца?
Джеки кивнула.
– Я выслушаю, Джеральд, но вам следует сразу понять, что мне не нравятся мужья-обманщики. Такие, каким был мой собственный, который бросил меня и ушел к моей лучшей подруге. – Она криво усмехнулась. – Я примерно представляю себе, что он наговорил ей про меня. Типа «я не находил с ней общего языка» или «между нами не было взаимопонимания». Так вот, Джеральд, у меня на подобные банальности – аллергия.
Джеральд порывисто подался вперед.
– У меня совсем другое, клянусь! Совсем другое!
Глаза их встретились.
– Хорошо, – ровным голосом проговорила она.
Он глубоко вздохнул.
– Я женился лишь в этом году, потому что всегда был очень занят, всего себя отдавал работе и на нормальные отношения с женщинами просто не оставалось времени. Но вдруг я понял, что мне уже сорок шесть! Друзья все переженились, нарожали детей, а я по-прежнему был сам по себе и одинок. Что у меня было в жизни? Несколько несерьезных увлечений. И мне стало страшно. А потом я поехал в Нью-Йорк по делам и познакомился с Кэнди Уайлдмэн. Она актриса, и с ней мне было интересно, к тому же Кэнди свела меня со многими людьми своего круга. – Он покачал головой, как будто сам плохо верил в то, что с ним произошло. – Не знаю даже, как это случилось. Наверно, я был ослеплен сиянием ее славы. Всю жизнь работал в поте лица, а тут впервые, в сущности, приблизился к такому яркому миру, к миру, освещенному огнями рампы. Он меня пленил. Мне показалось, что все люди этого мира удивительны, одарены талантом и очень интересны.
Джеки невольно улыбнулась. Джеральд напомнил ей сейчас подростка, который впервые обнаружил какие-то красивые стороны в жизни.
Он продолжал:
– Когда я вернулся в Англию, мы несколько раз обменялись письмами и очень часто перезванивались. Кэнди могла связаться со мной в середине ночи после окончания очередного мюзикла и сказать, что ей одиноко и она скучает по мне. Она… – Он прервался, будто вспомнив что-то важное. – Если честно, то Кэнди преследовала меня в гораздо большей степени, нежели я ее. Но тогда меня это устраивало. И в самом деле, почему бы нет? Она красива, талантлива… Любой мужчина гордился бы отношениями с такой женщиной.
Джеки глянула в сторону от него, ругая себя за то, что все так близко принимает к сердцу. И, однако, ничего не могла с собой поделать.
– На Рождество я опять прилетел в Штаты, мы провели с Кэнди несколько дней в Акапулько – о, там было здорово! – а на обратном пути я подвез ее до Нью-Йорка. В январе у меня была куча дел, я работал как проклятый, возникли кое-какие проблемы с экспортом нашего товара и, по чести говоря, я о Кэнди почти не вспоминал.
Чуть помолчав, он заговорил уже другим голосом, тихим, с затаенным чувством:
– А в феврале она мне позвонила… – Он шумно вздохнул. – Дальше вы, наверное, уже понимаете, что произошло. Она сказала, что беременна, что хочет рожать и что нам следует пожениться.
Джеки затаила дыхание и вся напряглась. Ей очень хотелось услышать, что было дальше. Вместе с тем она боялась.
– Ну и я прилетел к ней, как только смог, – продолжал Джеральд. – А смог я не раньше конца февраля, потому что, во-первых, меня держала работа, а у нее был мюзикл, из которого она не хотела уходить. Я прилетел, и мы быстренько поженились. Очень тихо. Она сказала, что не хочет шумной свадьбы, потому что, мол, репортеры сделают в уме нехитрые вычисления и поймут, что она была беременна еще до брака, а это-де нехорошо. Мне тоже не нужны были фанфары. Затем она сказала, что на медовый месяц нет времени, но это ничего, так как «Манхэттен старлайт» переезжает в Лондон, где мы все равно будем вместе. Я был счастлив, хотя не понимал, как она, беременная, сможет участвовать в постановке. – Он вновь сделал паузу, задумался, вспоминая. – Я купил дом в Чейни-уок, [23]23
Небольшая фешенебельная улица в Лондоне, в районе Челси, где сохранился ряд домов, построенных в стиле георгианской эпохи.
[Закрыть]нанял дизайнера, и к приезду жены у меня было готово все, вплоть до мельчайших деталей. Верхний этаж отвели под детскую. Больше всего меня радовала, конечно, мысль о ребенке. Я всегда хотел со временем завести детей, но вот теперь первый был как будто уже на подходе, и я ощущал себя на верху блаженства. Мечтал о сыне, о наследнике, о том, как все у нас будет… – Он грустно усмехнулся и нервно провел рукой по волосам.
Джеки осторожно спросила:
– У нее случился выкидыш?
На дворе стоял конец июля. А если Кэнди объявила о своей беременности в феврале, она не могла бы сейчас участвовать в «Манхэттен старлайт».
В комнате повисла нехорошая, болезненная пауза, и Джеки пожалела о том, что задала вопрос. По его лицу было видно, что потеря ребенка причиняет ему жестокие страдания.
Он поднялся и приблизился к ней, став спиной к камину. Джеральд возвышался над ней, словно каланча, а Джеки все так же сидела в кресле. Но грусть исчезла с его лица, а в глазах сверкнуло нечто другое. Она не поняла в первую минуту, что именно.
– В мае я прилетел к ней на выходные. У нее был день рождения. Я решил появиться в ее квартире рано утром с набором привычных и приятных банальностей, как-то: букет красных роз, шампанское, ювелирное украшение… Я думал преподнести ей сюрприз, но вышло все наоборот.
Джеки выпрямилась на кресле.
– Она была все еще в постели, когда я появился, – продолжал Джеральд. – Только не одна. И тогда я узнал, что она, оказывается, все это время не прерывала отношений с одним нью-йоркским художником, с которым жила до меня пять лет.
