Текст книги "Тень на обороте"

Автор книги: Юлия Сергачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Гораздо важнее, что прямо надо мной лениво кружат в небе острокрылые кривоклювы, сторожевые птицеящеры Черноскала. И я их вижу. А они – меня.

Высшей магии под силу успешно скрещивать любые, даже очень далекие друг от друга, виды живых существ. Яркий пример подобного гибрида – хорошо всем известные крестокрылы (сочетание лошади и стрекозы). Существуют способы соединять живую и неживую природу. К сожалению, у подобных помесей есть недостатки (плоды магической селекции, как правило, нестабильны психически) и пределы возможных модификаций. Скажем, создать корабль, способный летать к звездам, на матрице земных животных невозможно.

Исторические источники гласят, что Оборотням удавалось формировать абсолютно новые виды живых существ, переписывая их суть на изнанке мира, однако подобные эксперименты были признаны неэтичными и жестокими, поскольку требовали нескончаемых источников энергии, которую Оборотни могли лишь отнимать у других живых созданий…

«Популярно о магической генетике. Издание Императорской Академии. Второе, исправленное».

Глава 2.

Может, стоило прочитать гороскоп на сегодня?..

До родного острова я добрался совершенно измотанным. За время сражения с Барьером меня снесло почти к причалу. К тому же погода заметно испортилась и волны стали сильнее.

Здоровенная туша недавно прибывшего плота перекрывала обзор всем случайным зевакам на берегу. Там шумели, стучали и зычно перекликались. От плота терпко пахло мокрым зверем и дегтем. Я оплыл дремлющего гиганта, придерживаясь руками за шершавый бок, облепленный колючими ракушками. Верхние плавники волновались прямо над головой, потрескивая от электричества, так что волосы у меня на макушке встали дыбом.

Не замеченным, я выбрался на берег, дотащился до первого же укрытия и повалился на камни, разом обессилев. Некоторое время любовался на отвес скальной стены, прикидывая свои шансы взлететь.

– Нет, – огорченно констатировал я, обращаясь к выползшему из щели крапчатому крабу. – Тут только один выход.

Он же вход. К замку подобраться можно единственным путем. Издержки фортификационного строительства. А значит, придется сооружать «лик», перемежая заклятья с болезненными стенаниями.

На сушку одежды ускоренным методом терпения уже не хватило. Хватит с меня на сегодня сильных ощущений. Проще в кабачок по пути завернуть.

…Самая крупная постройка селения принадлежала кабатчику Клапу.

Храм местные жители не сподобились завести, несмотря на близкое соседство со зловещими силами, а питейное заведение – пожалуйста. Вот и оцени человеческие приоритеты.

Скрипнула старая дверь, спугнув замешкавшегося улита, что грел бирюзовую раковину на солнце. Нервный звон колокольчика потонул в общем гуле; пахнуло выпечкой, табаком, кислым пивом, сухими пряностями и фирменным варевом, которое здесь выдавали за чай.

Ого, сколько гостей!

– Эй, да закрывай уже дверь! Пену сдует!..

Колокольчик еще не успел умолкнуть, а присутствующие уже потеряли ко мне интерес. Я мельком покосился на свое отражение в одном из тусклых зеркал – высокий шатен лет двадцати, облаченный в обычную куртку и потертые штаны, щурит глаза, привыкая к полумраку. Ничего особенного.

Да и темновато здесь. Светильники на столах заправлены дешевой, еще и разбавленной огненной водой.

– Желаете что-нибудь? – только служанка, разносившая заказы, уделила мне внимание.

– Ч-чай, – попросил я, тщетно стараясь не стучать зубами, – б-большую круж-ку.

Чай тут варили особый. Дикая смесь из трав, эля, меда. Аж до Серебряных ручьев оно славилось под не слишком аппетитным названием «оборотнева юшка».

На меня снова посмотрели, когда я устроился за дальним столом в самом углу. Обменялись впечатлениями: «…это из плотовых», «…вроде лицо знакомое, кажись подручный Вакса», «…да не, видать, местный!»

Шум перекатывался из одного угла залы в другой, рассеиваясь охвостьями фраз:

– …цены после желтой лихорадки на рыбу ниже, чем в прошлом году…

– …набрали в команду кого попало, лишь бы скорее. Уж не знаю, куда так спешили!

Плотогоны – громогласные и плечистые – обсуждали свои дела и плевать хотели, где им подают выпивку: на побережье столицы или на острове чудовищ. А вот бедолаги из сопровождения явно чувствовали себя неуютно, жались под стенами и тревожно оглядывали каждого вошедшего. Откуда это они такие пугливые? Точно не с Серебряных ручьев, тамошний народ привычный.

Сам Клап, краснолицый толстяк монументально размещавшийся за стойкой, в беседы не вступал, благосклонно и зорко наблюдал за происходящим в обеденной зале, делая пометки в растрепанной расходной книге.

Я расплатился мокрой мелочью и жадно хлебнул принесенного чая. Пряное варево скользнуло в глотку, источая тепло. От кандалов шел колючий жар, сопровождающий фальшивый «лик», но пока терпеть можно.

Качались светильники, подвешенные на цепях к потолку. Сушеное рыбье мясо под сдернутой серебристой шкуркой, отливало жирным янтарем. Бутылки и глиняные чайники с фирменным клаповским напитком пустели. Все уже успели слегка расслабиться и освоиться. Страх притупился и вот-вот прозвучит сакраментальное…

– А правда…

Ну? Что я говорил? О чем еще поболтать местным с приезжими у комелька, как не о злонравном Оборотне?

– Вы его видели? – тощий чужак возбужденно подался вперед.

– Да как тебя! – рыжий плотник Брайто, из местных, увесисто припечатал дном кружки столешницу. – Клянусь!

Я поперхнулся. Слушатели зашевелились, перемещаясь поближе в источнику завлекательной байки.

– Понадобилось мне сушняка для печи набрать, – пройдоха Брайто подгреб к себе и вторую кружку, предусмотрительно подсунутую кем-то из любителей чешуи, обсыпающей уши. – Иду, по тропе, что вдоль границы, и вдруг слышу, шуршит чего-то. Думал, зверь. Оглядываюсь… О!

Дальше последовал драматический набор звучных междометий, зловеще округленных глаз и размашистых жестов. Может, и не слишком красноречиво, зато образно.

– …одно слово – Оборотень! – торжественно заключил Брайто. – Еле ноги унес! – и шумно отхлебнул из обеих кружек поочередно, закусив полоской красной от перца, сушеной трески.

Приезжие дружно закивали, прицыкивая языками. Местные ухмылялись, пряча взгляды. Даже новобранцы с Серебряных ручьев не верили в такие сказки, но сегодняшние чужаки, видно, прибыли издалека.

– Хорошо, коли до ночи уйдем отсюда, а то… – подал кто-то боязливо голос.

– Вот дурень! Это ж не обычный оборотень, которым луна командует. Этому Оборотню, что полночь, что полдень… Выйдешь наружу, а он тебе навстречь прям под ясным солнышком!

– Не брешут, что ему каждую неделю по девственнице доставляют? – осведомился подрагивающим голосом курносый юноша, в свитере с нашивками из рыбьей кожи на плечах и локтях.

Я вздохнул. Сакраментальный вопрос всегда с придыханием задает очередной нервничающий обладатель коллекции отроческих прыщей. Наверное, здесь есть какая-то строгая закономерность – между наличием прыщей и интересом к насильно плененным девам.

– Это где ж столько девственниц достанешь? – резонно усомнились в ответ юнцу. – Девственницу – это по праздникам. Как лакомство. А на каждый день – кого попроще, с островов…

– Что, прям так и везут?

– Ну, а как ты думал? Напоят, значит, особым зельем, чтобы не верещала и от страха не окочурилась. Разоденут понаряднее. И везут.

– А потом? – с некой мечтательной дрожью в голосе продолжает допытываться юнец, заметно ерзая.

– Назад не вертаются. Может, и по своей воле… Чудовище оно же во всех смыслах – чудовище, – многозначительно добавляет рассказчик, уже откровенно похохатывая.

Юнец, наконец, сообразил, что над ним смеются и обиженно умолк. Однако в глазах его все еще прочитывается определенная сладостная отрешенность, а по скулам и шее расплываются багровые пятна.

– А правда, что он слушает ветер и знает, о чем говорят и на острове и в округе?

– Чистая правда!

Все разом притихли, словно мыши, вспомнившие о близости кота. Помолчали, проникаясь. И, выдержав торжественную паузу, снова неутомимо зашебуршали:

– Значит, он может следить за всеми?

(Делать мне больше нечего…)

– Не, есть способы даже чародейский глаз обмануть!

(Ну, ну, мечтай…)

– А правда, что в замке наверху проверчена Черная Дыра прямо в царство демонов? И вроде как если хозяин замка помрет, так все они вырвутся наружу?

– Может и проверчена, да только в гости не напросишься проверить.

Я откинулся на скамье, расслабляясь. Ничего нового, все та же болтовня… А вот за моей спиной выплетался разговор посерьезнее.

– …никаких шансов пройти? Мне и нужно-то всего ничего.

– Безнадежно. Ты кто? Плотогон? Лордам наверх путь заказан, а уж тебе… Отступись. Да к тому же верно говорят, коли свяжешься с обратной стороной – вся жизнь станет навыворот!

– У меня и так навыворот.

– Спятил! Да и не поспеешь, к ночи мы уйдем. На колдовском острове ночью знаешь, что творится?

– У меня оберег есть. Настоящий маг продал.

– Ты что, заранее все запланировал?!

– Тише! Чего орешь!..

– Пойдем отсюда… Снаружи поговорим.

Двое поднялись и двинулись к выходу – широкоплечие, слегка сутулые, как все плотогоны. Один светлее, кажется, почти седой, хотя по голосу не старый. Я проводил их взглядом, запоминая. Неужто и впрямь полезут наверх?

– …На Рыбацких-то говорят, что мор у них. Вроде, ветер отсюда был, вот и надуло.

– У них там вечно что-то надувает.

– Еще бы, раз рядом с такой… поганью живут.

– Эй, ты чего! Язык-то подбери, пока не наступили. Сам ты погань. Нашел чего трещать!

– Да чего я такого сказал?! Кому слушать-то?.. Или у хозяина ухо под прилавком?

– Ты там говори, да волну не гони! – прикрикнул Клап, отрываясь от своей пухлой книги. Посмотрел грозно, поджаривая взглядом прижухших болтунов, затем смилостивился и добавил: – Что некому слушать, так это как посмотреть. Его настоящий облик мало кто опишет. А те кто могут, те помалкивают.

Рыжий Брайто досадливо засопел, лишившись до прибытия следующего плота халявной выпивки.

– … потому, что увидевшему истинный лик Оборотня, грозит смерть неминучая. Под маской же его не признать.

– Слухи ходили, что старый Оборотень из семьи Югов помер. А новый Юг молод, ему около двадцати.

– И? – победно ухмыльнулся Клап. – На этом все. А под такое описание подойдет кто угодно. Вот хоть бы вон тот парень, что в углу сидит!

И я снова оказался под перекрестным прицелом взглядов, на этот раз более пристальных. Не самое уютное положение – словно иголками утыкан. Эх, надо было «лик» посолиднее делать.

– Да не-е. Тот, вроде, постарше должен быть.

– Такую куртку и я могу прикупить. Неужто Он стал бы так одеваться?

– Да какой из сопляка колдун?

Заключение охотно признали авторитетным. Никто особо не жаждал узнать во мне – меня.

– Говорят, что он нетопырем может оборачиваться. – Один из возчиков не поленился переместиться поближе к завсегдатаям. – Мы с Вларом сегодня под утром одного здорового видели. Он к возу прицепился, шипел и таращился так… Нехорошо.

– Откуда в океане нетопырь?

– Вот и я про то же!

– Осторожней надо быть! Это как в перевертыши играть, никогда не знаешь, какой камень в «капкан» угодит и цвет сменит. Любой может перекинуться.

– Я знаю! – воодушевился некто плосконосый, скорее из торговых, чем плотовых. – Верный признак, чтобы Оборотня распознать. У них ногти с правой руки – на левой, а с левой – на правой!

Все дружно растопырили собственные пальцы, ревниво косясь на руки соседей. Через минуту-другую неуверенно засмеялись, смущенно пряча кулаки в карманы.

– Оборотня только по клейму опознать можно.

– Ты видишь у кого-нибудь клеймо?

– Ну, может, оно сразу-то и не заметно, – уверенности в тоне знатока оборотничьих меток поубавилась. – Или не клеймо это вовсе.

– Так не он, что ли? – разочаровались слушатели.

– А ты пойди, да и спроси. Или попроси его, скажем, руки показать. Лучше, к самому носу поднести, чтоб не ошибиться. Опять же ногти проверишь…

– Да я у тебя проверю! Чего руки-то под стол прячешь?

– Я прячу?!

– Ты!

Бац!!!

– На, смотри! – заподозренный в сокрытии не слишком чистых рук выдвинул аргумент в пользу своей невиновности, увесистый во всех отношениях. Кулак с размаху впечатался в глаз настырного проверялы.

Ну, во всяком случае, теперь спорный предмет оказался более, чем доступен для близкого осмотра.

– Убедился? – торжествующе осведомился здоровяк.

Зрители, повскакивавшие с мест, загалдели.

– Ах, ты… – ушибленный проморгался и ринулся на обидчика.

– А ну, цыц! – разнимать драчунов ринулось несколько доброхотов из местных и приезжих, мигом смекнувших, что в тесном зальчике массовая свалка изрядная помеха полноценной выпивке.

Однако нос одному невезучему все же разбили… Темные капли оросили столешницу, распустив звездчатые отростки.

– Э… – испугано вскрикнул кто-то. – Кровь!

Даже тот, из чьего распухшего носа брызнули злополучные капли, замер, в ужасе уставившись на лаково блестящие звездочки и явно планируя изо всех сил отрекаться от произведенного на свет.

В разом воцарившейся тишине зудели только мухи.

– Да ладно вам! Чего застолбенели-то? – нерешительно подал голос некий смельчак. – Ну пролили чуток юшки, вдобавок к той, что здесь подают… Я Лиино знаю с дитячьих лет. Я ему сам нос разбивал, и ничего.

На физиономии пострадавшего Лиино, шмыгнувшего распухающим носом, уверенности читалось и того меньше, чем у его заступника.

– А верно сказывают, что кровь Оборотня волшебная? – второй пострадавший заплывшим глазом уже присматривался к густеющим каплям.

– Рискнешь попробовать?

– Я… – обладатель фингала заколебался. – А вдруг враки все? И яд это?

– В прежние времена обычай был. Ежели незнакомцев собралось много, то каждый по капле крови в общий котел обронит. Чтобы, значит, удостоверится, что Оборотня среди них нет… Или есть.

– Милая, – привычный ко всему Клап сокрушенно вздохнул, перехватил за локоть служанку и кивнул на заляпанный стол, – прибери там, чтобы господ не смущать. А то размечтались.

Девушка тряпкой небрежно смахнула кровяные капли. Разочарованные «господа» еще больше смутились, сожалея то ли об упущенных возможностях, то ли о проявленной доверчивости.

Я отпил из чаши остывшего варева, как-то незаметно утратившего свой редкостный вкус. Поднялся на ноги. Пробегавшая мимо служанка, торопливо подхватила отставленную кружку, мельком лукаво улыбнулась, и вдруг замерла, озадачено глядя на деревянный табурет, который я только что покинул. Я тоже посмотрел – на деревянном сидении осталось отчетливое, влажное пятно. Натекло даже вниз, на пол.

– Жарко тут у вас, – улыбаясь как можно лучезарнее, сообщил я. И ненароком двинул табурет, чтобы ножкой смазать отпечаток босой ноги.

Служанка часто заморгала.

* * *

А погода, между тем, окончательно испортилась. Небо целиком заволокла клочковатая муть. Горизонт набух клубами низких, свинцовых туч. Ветер, травленный озоном, дул резкими порывами. Волны выплескивались на камни, оставляя длинные темные, вспененные по кромке, следы.

Плот чуял непогоду и негодовал, тяжко копошась у причала. Его низкое, утробное ворчание мешалось с рокотом океана. На самом причале капитан плота ругался с человеком в двубортном плаще торговца. На берегу скопились разгруженные повозки, вернувшиеся сверху. Их повелители кучковались чуть в стороне, с явным интересом наблюдая за спором капитана и своего начальника.

– Чего там они лаются? – проходя мимо, я услышал, как рыбак Марн приостановил крепыша, волокущего свернутую сбрую парусников к сараю.

– Да ночевать велено тута, – хмуро бросил погонщик. – А купчина против.

– Чего ж соглашался плыть? А то не знает, как тут с погодой бывает.

– Да кто ж его спрашивал, – верзила с досадой плюнул в песок. – Мы ведь на Тугоеды плыть подряжались, а тут примчались эти жлобы … э-э… господа из столицы. Окрутили только так, даже перегрузиться толком не дали.

– Эти… – Марн боязливо втянул голову в плечи и подбородком повел в сторону гостевого дома. – Которые там, что ли?

– Они. Усом им под брюхо!

Хмурые дежурные плотогоны, оставленные снаряжать плот в обратный путь, заново закрепляли растревоженного полузверя у причала. Приунывшие парусники уже гнездились в стороне, под навесом, готовясь пережидать долгую ночь.

Сегодня островитяне отведут душу, вдоволь потешаясь над задержавшимися гостями. И не только они… На острове чужакам ночью делать нечего. Кровники иногда ходят за пределы периметра.

– Поберегись!

Длиннющий упругий ус разгневанного плота звонко щелкнул, метнувшись издали и взбил песок почти у моих ног. Плотогоны повисли на крючьях и кольцах, продетых в шкуре полузверя. Заглубленные в толстую глянцевитую кожу глазки твари зло мерцали.

Набирающий силу ветер качал деревья, наполняя лес стонами и скрипами. Воздух рябил чешуей содранной с ветвей листвы. От запасенного в «клаповнике» тепла не осталось и следа.

Голодный, злой, исхлестанный и облепленный холодными листьями, я брел, путаясь в мокром подлеске и ругаясь, когда вдруг услышал эхо… То есть мне в первый момент показалось, что это эхо, потому что кто-то в чаще леса вторил моим ругательствам слово в слово. Причем с теми же интонациями.

– Да тише ты! – нервно одернули знатока крепких выражений.

– …в таком шуме все равно никто ничего не услышит.

– …не знаешь, что живет среди этих деревьев, – резонно заметили в ответ.

Погодите-ка… А ведь эти голоса мне знакомы. Еще в «клаповнике» они спорили. И похоже, так и не пришли к консенсусу.

– Идем отсюда, а? Не подняться тебе наверх, слышал, что возчики говорили? Мозги всмятку взобьет, если без грамоты сунешься.

Некоторое время двое перепирались невнятно, потом первый закричал в полный голос:

– …я должен! Ты что не понимаешь?! Плевать на погоду!

– …чем тут погода? Если б дело в ней, я бы сам тебе зонт вручил и пинками послал куда тебе надобно. Но ты понимаешь, чего творишь? Ты свихнулся после того, как…

– Ну, договаривай! После того, как позволил проклятым циркачам украсть Эллаю, точно?

– Я не…

– Может, я и сумасшедший. Какая разница? Мне жизни без нее нет, понимаешь? Каждый вздох в тягость. Я все сделаю, чтобы ее найти и этим тварям отомстить. И мне, наконец, повезло! Если мы остались здесь на ночь, значит, сама судьба шанс дает.

– Кабы б я знал, то ни за что не стал бы хлопотать за тебя и просить взять в команду. Накличешь ты беду на свою голову и на наши… Ну куда ты лезешь, а?

– Наверх, – смутно отозвался первый. – Наверх, а дальше посмотрю. Мне только встретиться с ним надо. Говорят, Юги всесильны были. А он один из них.

– За какую цену, Львен? Ты не знаешь что ли, что он захочет в обмен? Говорят, он душу твою до последнего узелка может распустить и новый узор вывязать. Ты и не вспомнишь тогда про свою Эллаю!

– И пусть. Думаешь, мне с такой душой сейчас сладко живется? Зато, говорят, он по этим самым узелкам может найти любого человека во всем мире! Мне маг городской рассказывал. Он сказал, что высшая магия поверху идет, а там, как на линсском гобелене, сплошь путаница. Зато на обороной стороне все узелки и стежки видать. Вот он их и читает…

– А если он не твою душу захочет, а душу твоей дочери?

– Ты это… – первый явно опешил. – Ты сам не знаешь, чего еще придумать? Я тебя с собой не звал! Чего трясешься? Никто из вас не пострадает. Ни ты, ни твой капитан. Скажешь, что не знал, зачем я в команду напросился.

– …чистая правда.

– Ну и вали обратно! Я с собой никого не тащил.

– Тебя жаль, дурень. Все ж родственник… И не дойдешь ты до верха. О дочке подумай! Сгинешь, почем зазря.

Спорщики удалялись, голоса затихали.

Я поморщился и зябко повел плечами. Подсушиться или пробежаться?.. Когда у тебя на шее обжигающий жернов становишься на редкость экономным в альтернативах. И я побежал, оскальзываясь. Миновал гранитные клыки каменного венца, насаженного на макушку острова и обозначавшего охранный периметр. Мельком вспомнил давешнего простодушного возницу: «где предьявлять-то?».

Если бы разрешения на въезд-выезд у чужака, пересекающего границу, не имелось, пришлось бы разыскивать в лесу пускающее слюни, ползающее существо с младенчески чистым разумом. В лучшем случае.

Может, и придется, если этот дурень с оберегом сунется наверх…

Уй-ей! Я в полный голос ругаясь, запрыгал на одной ноге, выдергивая из другой вонзившуюся щепку. Ну что сегодня за день такой, а?.. Прихрамывая, затрусил прежним курсом.

* * *

«…Тревога! …Чужие! …Враги!» – деактивированное не до конца (а вот не вышло, как ни старались!), но обезвреженное древнее заклятие-сторож перед воротами Черноскала билось и корчилось, надрываясь в бессмысленных предупреждениях и не в силах предпринять ничего существенного, как злющий пес, посаженный на цепь. Уже много лет напролет. Бедняга.

В доме чужие. Я знаю. Они теперь все время там. С тех пор, как Черноскал и его властители потерпели поражение. И ничего с этим не поделаешь.

(Так ли уж ничего? – не преминул встрепенуться несуществующий дракон).

В сумерках почти незаметно, что исполинский замок на треть разрушен, а на треть безвозвратно изменен. Уцелевшая часть корнями подземелий уходит глубоко, ниже уровня моря, так что по сути весь остров – это и есть замок. Но что происходит за пределами обжитых этажей, не знаю даже я.

А это что?.. Ах да, сегодня у нас свежие гости!

Угрюмые крестокрылы, все белой масти (в сумерках – сизо-серые) топтались у стены во внутреннем дворе замка, а экипаж на осевших воздушных полозьях горбился покатой крышей, словно здоровенное яйцо.

Хромая, хлюпая носом, я ввалился в родовое гнездо и остановился, привыкая к свету и чужакам, заполонившим холл.

Девятеро ждали внутри, двое возникли за моей спиной, стоило переступить порог. Вглядываться в их лица неприятно: начинает казаться, что в глаз попала соринка и хочется сморгнуть.

Экие они все… Выстуженные. Будто замороженные рыбины. Ни тени эмоций, лед во взглядах. Не один я умею «промывать» мозги. Господа из имперского Ковена высших магов тоже этим пользуются. Наверняка, из благих побуждений. А как же иначе? Чтобы, значит, эти «замороженные» гости по возвращению не рассказали ничего лишнего. Ну, и вообще, чтобы не переживали.

Любопытно… Все одиннадцать замкнуты в цепь, будто рыбины, нанизанные в связку, чтобы противнику (мне, то есть) не удалось воздействовать на каждого по отдельности. А кто же в центре этого роскошного ожерелья?

– А вот, собственно, и любезный хозяин Райтмир Юг! – послышался бодрый голос Гергора. – Я же обещал, что он вот-вот вернется. Сами понимаете, поместье большое, требует неусыпного пригляда…

Что он несет? – мельком поразился я. В интонациях Гергора смешалась насмешка, досада и облегчение. Еще бы ему не нервничать. По правилам ему положено сопровождать Оборотня денно и нощно. А Гергор (да и не только он) обязанностями своими явно пренебрег, чему свидетели незваные гости.

В сопровождении нервно ухмыляющегося Гергора и летучего роя зеленоватых светляков показался незнакомец. Лысоватый человек среднего возраста. На плечах – мятый костюм по последней столичной моде. На залысинах – начесанные пряди уцелевших волос. На тщательно выбритом лице – мрачная решимость, подпорченная покрасневшим от насморка носом.

Зачарованный белесой каплей, повисшей на этом самом носу, я не сразу осознал, что гость уже успел произнести несколько вступительных фраз, суть которых успешно миновала мое сознание. Кажется, он представился.

– Рад приветствовать, – нейтрально солгал я. С чего бы мне радоваться?

Гергор за спиной Гостя скроил нечто весьма загадочное на физиономии, но мне вдруг стало не до его гримас, не до явного неудовольствия Гостя и не до слаженного перемещения «мороженых рыб» вокруг себя. Свет бил по глазам, вызывая головокружение. Усталость накатила, будто камнепад, погребая под собой. Захотелось немедленно лечь. Хотя бы на пол.

Сражаясь с этим несвоевременным порывом, я снова упустил изрядную часть речи новоприбывшего.

– …предписание Верховного Ковена, – донеслось откуда-то с обратной стороны реальности.

И мне в руки сунули плотный конверт со знакомыми мерцающими печатями, вид которых заставил меня на время справиться с мутью в голове и раздраженно встрепенуться.

– Подождите! Какое еще предписание? Я же только что вернулся. Они не имеют права… – это прозвучало жалко, поэтому я осекся, вскрыл конверт и пробежал глазами по расплывающимся строчкам, пытаясь сосредоточиться:

«…в связи с нарушением Договора, часть восемь, пункт тринадцать… Угроза безопасности… возможно, расценено, как умышленное причинение вреда Императорской семье… вовлечение третьих лиц…»

Мне показалось, что пол замка ощутимо покачнулся.

– Райтмир? – встревожился Гергор. – Вам плохо?

– Придавила тяжесть собственных злодеяний, – сквозь зубы процедил я. – Что за чепуха? Какое еще умышленное причинение вреда Императорской семье?

Гергоровы брови поднялись домиком – содержание письма и для него явно было новостью. Гость, напротив, нахмурился. Несмотря на распухший нос и отекшие веки, он старался сохранить внушительный вид и максимум достоинства.

– Нарушение Договора, часть восемь…

Признаю, что досконально ознакомиться с содержимым Договора я не удосужился. Инстинкт самосохранения и без того всегда исправно подсказывает, где проходит барьер в отношениях Оборотня и Ковена.

– Бред, – угрюмо огрызнулся я, перебив помрачневшего Гостя. – Ничего не знаю ни об Императорской семье, ни о нарушении Договора. А вот господа столичные маги нарушают договор, согласно которому я выполняю все требования Ковена в обмен на твердую уверенность, что никто и ни при каких обстоятельствах не может прервать мой отпуск!

Рой зеленых огоньков зажегся ярче. «Замороженные», как только почуяли повисшее в зале напряжение, двинулись по кругу, замыкая цепь. Казалось, что воздух внутри кольца стал неестественно прозрачным, кристаллизовался и затвердел.

– Ваш долг перед Империей и Ковеном… – начал было неприятным тоном Гость.

– Оп, неверная тактика! – вполголоса прокомментировал Гергор, ни к кому не обращаясь.

– Я ничего не должен Империи и Ковену, – огрызнулся я.

– Вы обязаны… – наливаясь кровью, выдохнул Гость.

– Заставьте меня, – с отвращением бросил я.

Словно тысячи иголочек впились в руки, обвили запястья раскаленными спиралями, стекли к кистям, накапливая в кончиках пальцев жидкий огонь. На камни пола посыпались крошечные молнии. Амулет вздрагивал, пульсируя и выедая в моем теле явственную дыру.

Гнев и досада… Кипучая смесь, способная сдетонировать в любое мгновение.

Я успею ударить до того, как умру.

Часть зеленых светляков, затрепетала, впитывая рассекшуюся в пространстве магию, и погасла, но оставшиеся рассредоточились и холодно светились, словно болотные огоньки. Хорошая работа, мельком подумал я, почувствовав привкус чужой силы. Опаснее, чем выглядит.

«Замороженные» вели медленный, жутковатый хоровод вокруг меня и лысоватого коротышки. Стеклянный воздух подернулся инистыми стрелочками…

Гость помрачнел, собирая лоб в складки, на его скулах цвели лихорадочные пятна. Коротыш дышал беспокойством, как печь сухим теплом. И бьющее со всех сторон освещение также нервировало его.

Тем не менее, Гость взял себя в руки. Гораздо быстрее, чем я, надо заметить.

– На этот слу… – он поперхнулся, откашлялся, сделав извиняющийся жест и, промокнув заслезившиеся глаза. – На этот случай мне разрешено предоставить вам сведения конфиденциального характера. Так что, если вы не надумали нарушить Договор прямо сию минуту, то поберегите себя и… мои нервы, – Гость скорбно поджал тонкие губы. – И позвольте мне представить объяснения.

Я снова поразился. Это что, ирония? Этот немолодой человек с нелепым зачесом на лысине действительно был разбит, подавлен и страшился чего-то, но явно не меня. Казалось, едва не случившееся столкновение волновало его гораздо меньше, чем насморк.

Взмыли ввысь зеленые светлячки, затерявшись где-то под сводом. Беззвучно отступили «замороженные». Шумно выдохнул Гергор. Атмосфера разрядилась во мгновение ока.

Гость, щуря воспаленные глаза и стараясь сдержать новый приступ кашля, прохрипел несколько невнятных слов. Нас двоих накрыла мерцающая магическая полусфера. Звуки исчезли.

– Убрать свет! – велел я, и две трети ламп погасли. На мерцающем куполе проступили расплывчатые руны.

Гость, хлюпнув носом, явно благодарно вздохнул и раскрыл перед собой пустую ладонь. Я досадливо поморщился, увидев возникшую на ладони цветную тень: изящный женский гребень из серебра с инкрустацией млечным жемчугом.

– Вам знакома эта вещь, господин Юг?

Увы, знакома. Сохранить каменное выражение мне лица не удалось, поэтому Гость удовлетворенно продолжил:

– Эту безделушку обнаружили в шкатулке принцессы Ялирэли, благодаря бдительности императорской службы безопасности.

Не может быть! – хотел сказать я вслух, сомневаясь и в произошедшем, и в компетентности службы безопасности, но промолчал, наблюдая за искрящимися огоньками, пробегающими по зубцам гребня. Очаровательная вещица – провались она пропадом!

– На ваше счастье, нашлись свидетели, а именно Арин Белоголов, подтвердивший, что сей предмет случайно попал во владение императорской дочери и посему…

Прибью Арина, – скучно подумал я.

На гребень я наложил всего лишь легкую эйфорию. Чтобы владелец провел им по волосам и взглянул на мир безмятежно и весело, с симпатией к тому, кто рядом. Арин сказал, что хочет порадовать сестру. А Эмме нужно совсем немного для радости.

М-да… Зато попав в руки принцессы безделушка мигом превратилась в орудие воздействия на императорскую семью. Еще бы! От симпатии принцессы недалеко до влияния на Императора.

– …ссылка.

– Что? – последнее слово снова вернуло меня к реальности.

– Вы не дочитали письмо до конца? – проницательно предположил Гость.

«…ссылка на… неоговоренный срок, зависящий от дальнейшего… во владения барона Бороуса, острова Пепельного ожерелья…»

– Вашим сопровождающим будет Бриго Малич, – пообещал Гость сухо.

– Бриго Малич? – машинально повторил я вслух, решив, что наконец узнал, как зовут Гостя и недоумевая – с чего это он о себе в третьем лице?

Но Гость повел рукой в сторону.

Надо же, а среди «замороженных» есть оказывается и живые. Через распавшуюся рунную сферу шагнул широкоплечий вооруженный блондин и резко поклонился, не опуская жесткого взгляда. То, что я принял за наведенное магами безразличие, было на самом деле сознательной вышколенной бесстрастностью.

– Завтра утром прибудет самолет, – пообещал Гость с загадочным омерзением в голосе.

– Хорошо, – я, придавленный навалившимися со всех сторон новостями, и двинулся прочь, мимо мирно расступившихся чужаков.

Спохватился лишь возле самого выхода, обернулся и обронил ритуальное:

– Да, чуть не забыл… Юги принимают вас и ваших людей гостями на острове. На одну ночь.