Текст книги "Тень на обороте"

Автор книги: Юлия Сергачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– За весьма предусмотрительных людей. Судя по сноровке, с которой вы соорудили ловушку на дороге. Небось, в перевертышей играть любите? И умеете превращать гостей в жертвы.

Обладатель низкого голоса отозвался спокойно, даже с легким пренебрежением:

– Нас свидетели не волнуют. У нас места глухие, имперские следователи сюда не лезут. И лишние жертвы нам ни к чему, звери от этого шалеют. Ну что? Решился, что ли? Или женщин забирать?

– Уговорили… – я хмыкнул.

Вот только на пару минут отпустите меня! И ваши вызвери точно останутся без жертвы. Во всяком случае, себя в этой роли я определенно не вижу.

К сожалению, то ли все здесь отличались врожденной проницательностью, то ли и впрямь удача бережет наглых, но пешком, как я надеялся, мы никуда не пошли. Я только вздохнуть успел, когда луковый верзила разомкнул тиски своих рук… А потом получил такой удар по затылку, что лесной мрак расцвел ярче полудня.

* * *

Ну, а чего еще можно было ждать?

Тьма разредилась, когда глаза к ней привыкли. Боль утекла, смешиваясь с прохладой. Я перевернулся на спину, озираясь. Надо же, даже связать не удосужились. Хотя зачем? Тут весь лес – одна большая ловушка.

Исполинские дубы росли между каменными руинами, затянутыми травяными шкурами. Камни были густо изрезаны основными рунами, мох затек в углубления. Листва шелестела, выпевая ночную песню. В мелодию вплетались другая – неровная, порывистая, чужая. Тихо засмеялся кто-то невидимый. Отчетливо треснула ветка, и порыв ветра принес резкий звериный запах. А затем, словно россыпь парных светляков, задвигались тускло-зеленые точки. Волки!

Я резко, не обращая внимания на боль и слабость, вскочил на ноги, растирая кисти.

Ой-ей! Десять, пятнадцать… Твари кружили пока еще за камнями, поблескивая панцирями, не решаясь ступить на пустое пространство. Я нервно косился вокруг – до ближайшего ствола или каменного валуна несколько шагов. Побежать – значит, спровоцировать. Отпугнуть?

Стиснув зубы, чтобы не орать, я сомкнул ладони в замок и, пригнувшись, с силой шарахнул о землю. Брызнул тугой голубой огонь, высвечивая угольно-черные силуэты деревьев, обводы каменных глыб, внезапно засиявших вязью рун, ошеломленно замерших волков…

На этом мои упражнения в боевой магии закончились. Браслеты с глухим звяканьем сомкнулись, багровые протуберанцы сплелись, видимые даже обычным зрением. От боли в глазах снова стемнело, так что ничего я не выиграл этой своей шоковой терапией. Волки если и шарахнулись прочь, то на пару минут. Как раз настолько, сколько мне понадобилось времени, чтобы прийти в себя.

Вот, разве что палку теперь подобрать.

– Ну… – просипел я угрюмо. – Начинайте уже… – Голос мой вяз в шорохе леса.

Однако ответ пришел, откуда не ждал. Руна на камнях засияли ярче, рождая сгущающееся марево заклятий. Давних, почти мертвых, но все еще активных. Знакомый морок вплетался в сознание… Спрашивал, молил, радовался.

Заскулили, отбегая в ужасе волки. В подвижной тьме заскользили еще более плотные проворные тени. Обступили, замерли и стали смотреть. Недобро, но и не зло. Так могла бы смотреть бездна – сосущим, безразличным, бесконечным взглядом.

Только эта бездна меня узнала…

… – Ты долго, – голос Эллаи дрогнул, но облегчение ее было таким всесокрушающим, что я невольно улыбнулся.

Она тяжело приподнялась в повозке, нетерпеливо наблюдая за моим приближением, словно исполинская птица в гнезде. Вот-вот полетит навстречу.

– Слегка заблудился, – соврал я, приблизившись к повозке. Взялся за край борта, хотел запрыгнуть, да чуть не сорвался, только теперь осознав, как трясутся от накатившей слабости руки и как подгибаются колени.

Хорошо, что еще достаточно темно и старая повозка сотрясается от ветра. Незаметно, как крупная дрожь то и дело пробирает меня.

– Я думала, что ты… – Эллая не решалась прикоснуться ко мне, хотя явно хотела. Видно, чтобы удостоверится, что я из плоти и крови. – Они велели мне ехать дальше, не ждать. Что смысла ждать нет. А я им без надобности. Дорогу вот расчистили, – всхлипнув, добавила она.

– Ну да, разве ты раньше не заметила, как они благородны?

– Они сказали, что не желают мне плохого. И что вынуждены так поступить.

Я криво ухмыльнулся, пытаясь вдохнуть в едва теплившуюся руны на телеге хоть немного энтузиазма, чтобы не ползти чересчур медленно. Непосредственной опасности больше не было, но убраться отсюда подальше хотелось побыстрее.

– Потом они ушли, – Эллая плотно завернулась в шаль, искоса глянула на пустую теперь дорогу. – И больше не возвращались.

– А ты почему осталась?

Даже в полутьме от ее едва различимого, но выразительного взгляда мне стало не по себе.

– Да как же я могла бросить тебя?

И столько искреннего недоумения было в ее голосе, что неловкость усилилась стократ. Надо же, странное чувство… Я нахохлился, пытаясь справиться с накатившим ознобом. Лес, протравленный подступающим восходом, утратил монолитность, расслоился, наполнился оттенками и дымкой. Белые риски стволов ближних берез светлели, словно отполированный металл.

«…нехорошо это, бросать скотину взаперти. Она ж не виновата…»

Единственный способ дать в нашей яви облик существующим на изнанке тварям – это выписать здесь новый узор. И инициировать его чужой кровью. Жизнь и смерть – прерогатива богов. Высшие маги пользуют палитру нашего мира, смешивая готовые сущности. Оборотни были способны заново написать узор. Но вдохнуть в него жизнь им было под силу только забрав ее у кого-то. И они отнимали… Судя по числу скопившихся на изнанке тварей, отнимали страшно много. Там в лесу сохранилась все еще действующая фабрика по трансформации. В каждом камне дремлет до поры до времени нужная формула. А местные? Вряд ли они догадывались о сути процесса, но научились пользоваться плодами. Оставленного в лесу человека убивали, скорее всего, волки. Часть вызверей находила путь наружу, получив случайный облик при помощи активированного кровью заклятия. А для поселян любая тварь годилась. Такая вот незамысловатая магия.

Уничтожить фабрику мне одному не под силу, как и дать всем скопившимся на той стороне сущностям облик, не перебив всю окрестную живность. Но я обрезал все связи. Теперь зверье на изнанке свободно. Скорее всего, они будут перемещаться по оборотной стороне до тех пор, пока не найдут лазейку, инициированную пролитой кровью. Без жесткой формы, которую им придавали чары, результат будет непредсказуем. И где-то пробудится странное чудовище, породив новую легенду о перевертышах…

Не лучший выход, да. Но другого я не придумал.

* * *

…То, что Волчий удел лежит в стороне основных судоходных путей – это было ясно с самого начала. Большой корабль если и способен разместиться у крохотных здешних причалов, то лишь один-одинешенек. Собственно, он один такой и был. И, увы, отсутствовал на данный момент.

– О, это вам до Кипучего надо добираться! – заявили на причалах. – Там кораблей много… А от нас до Полуденной гряды ходит только «Волнорез», но сейчас он задержался где-то на Зеленухах и будет дней через восемь.

Итого, если на плоту добираться до острова Кипучего, то потратишь на это дня два. Зато потом понадобится еще дня три, чтобы дойти до Полуденной гряды, от которой до Императорских островов рукой подать. А на ожидание задержавшегося «Волнореза» уйдет дней восемь и еще потом, опять-таки до Полуденной гряды дня четыре…

Что думают на Пепельном ожерелье по поводу моего исчезновения гадать мне не хотелось. Возвращаться туда смысла нет. Зато на Полуденной гряде проживал знакомый Мартана, высший маг по имени Жеон Скалобор. И он хотя бы выслушает меня, перед тем, как… А перед чем, собственно?

Я поежился, машинально потирая все еще болезненно саднящие запястья. Казалось, что под браслетами мокнут и ноют незаживающие раны.

Здешние причалы окружили разномастные плоты. Они воинственно хлестали камни усами, бурчали и норовили поддеть боком соседей. Над головой непрерывно реяли раздраженные парусники, то и дело склочно сцепляясь с собратьями, и тогда снующих внизу людей осыпал теплый снег из летящего клочьями пуха.

Мне в предплечье впились горячие пальцы. От неожиданности и боли я вздрогнул и с досадой развернулся:

– Что случилось, Эллая? Я же велел вам подождать.

– Я подумала, что ты ушел… Снова.

Вот еще забота на мою голову. Больше всего мне хотелось стряхнуть цепкие пальцы и действительно исчезнуть. Так или иначе, но Львен свое получил – Оборотень нашел его пропавшую супругу и теперь вынужден заботиться о ней. Волей или неволей. Что за силы плетут узоры наших жизней?

– Эллая, – как можно убедительнее сказал я, – теперь вам ничего не грозит. Побудь там, где я вас оставил, присмотри за Илгой. Я попытаюсь заработать, чтобы оплатить проезд… Ты сможешь уплыть туда, куда захочешь.

– Оплата?.. – рассеянно переспросила Эллая и вдруг оживилась: – У меня есть деньги! Вот! – она простосердечно полезла копаться в своих юбках, в очередной раз удивляя меня изобилием того, что таилось под потрепанным шитьем оборок. – Вот, я прихватила…

– У кого прихватила? – я изумленно уставился на извлеченный из секретного кармашка увесистый кошель, который Эллая с торжественным и смущенным видом выставила на раскрытой ладони.

– Это мое, – торжество в глазах женщины померкло. – Мне немножко платили за работу… в цирке. Я пришила карман на юбку и ничего не тратила. Копила, чтобы… сбежать, – едва слышно закончила она.

Зажигалка, деньги, иголки, платки… Множество мелочей, распиханных по потайным карманам юбок. Эта женщина носила все с собой, лишь надеясь на бегство, хотя понимала, что шансы призрачны.

– Тем лучше, – с облегчением решил я. – Значит, у тебя есть деньги, и ты можешь уплыть в любой момент. Этого хватит, чтобы добраться даже до Императорских островов.

– Если на троих, то только до Полуденной гряды, – потупившись, застенчиво возразила Эллая. – А там живет моя сестра.

– Почему на троих?

– Не бросай меня, пожалуйста… – Она приблизилась так, что теплое дыхание щекотно коснулось моего лица. Во взгляде царила тревога: – Там, где ты оставил нас с Илгой, рядом есть таверна… Люди входили, а я смотрела. Я заметила Ченна.

– Кто это?

– Он ставит шатры… Он из цирка. Они здесь.

Содрогнувшись, я живо обшарил глазами побережье, высматривая среди пустых и нагруженных плотов один-единственный. И почти мгновенно нашел его. Куда я раньше смотрел?! Горбились знакомые фургоны, на палубе привычно маялись здоровяки, а тот, что слева, обзавелся повязкой на голове. На причале разговаривает с плотогоном приземистый, остроносый Гус. Некроманта не видно, и это плохо.

С запоздалой паникой я представил, как спускаюсь вниз в поисках работы и встречаюсь с циркачами лицом к лицу…

– Эллая, – не отводя взгляда от побережья, произнес я, – нам все равно придется расстаться… ненадолго! – оборвал я начавшиеся было возражения. – Вон там, – видишь? – почти закончили погрузку. Это плот до Полуденной. Но идти туда всем вместе не стоит. На случай, если мы столкнемся с… нашими знакомцами, хоть у кого-то будет шанс уплыть. Понимаешь? Трое привлекут внимание.

Она кивнула. Эта замечательная женщина не спорила с мужчинами, безропотно позволяя принимать решения за нее. Строптивая Илга немедленно предложила бы свой план. Впрочем, сейчас Илга отличалась еще большей покорностью, чем Эллая.

Можно было бы, конечно, попробовать дождаться отбытия циркачей восвояси. Но кто знает, сколько они намерены пробыть здесь, и кто знает, где находится этот проклятый некромант. И уже тем более никому неизвестно, на что он способен.

Как назло нужный плот был пришвартован рядом с привезшим цирк.

– Я пойду после вас, – Эллая нервно теребила краешек потрепанной кофты. – Тебе придется нести Илгу…

М-да, это не тот случай, когда даму пропускают первой.

Я запустил обе ладони под цепь на шее, пытаясь хоть немного унять ощущение, что вместо амулета на мне висит каменный жернов. И руки ломило от незатихающей боли – после меток некроманта и после вызверей времени на восстановление почти не было.

– Эллая, постарайся не столкнуться ни с кем знакомым, иначе обман сразу раскроется.

Она с готовностью кивнула, таращась напугано, но доверчиво. Кажется, она больше верила в мои силы, чем я сам. И напрасно.

Циркачи много дней провели бок о бок с этой женщиной, знали о ее беременности, потому она нуждалась в маскировке сильнее, чем мы с Илгой. Но все, что я смог – это навести легкий «лик», флер, который распадался при первом же пристальном взгляде.

– Не торопись, подожди, пока я вернусь…

…если я вернусь, вдруг мелькнуло в голове, словно случайное эхо, откликнувшееся на мысли. Эллая заметно вздрогнула. Надеюсь, от озноба.

Остатки сил я израсходовал на временное превращение дешевого полотняного коврика, купленного за гроши, в шерстяной ковер. Такие ковры, с узорами на волчьи мотивы, продавали в здешней лавке, и они пользовались определенным спросом. Так что вряд ли кого удивит человек, волокущий на плече купленный только что ковер. В коврик я закатал Илгу, постаравшись, чтобы она не задохнулась. Крякнув, взвалил это сооружение на плечо и, пошатываясь, двинулся к плоту.

Надо спешить, плот уже нервно шевелит плавниками, готовясь оттолкнуться. Белобрысый парень возле сходен нетерпеливо машет кому-то рукой:

– Эй, там! Опаздываете!

Мне постоянно мерещилось, что все люди возле причалов бросили дела и смотрят на меня. Особенно те, кто бездельничал на соседнем плоту. Мимо прошла, подметая землю юбками Лайна, рассеянно покосилась. Я поспешно отвернулся, пряча за «ковром» лицо. Девушка забранилась, потому что неловко двинув свертком, я едва не задел ее… Заскрипели сходни. Меня повело в сторону и, выравниваясь, мельком я успел заметить, как пялятся, ухмыляясь, в мою сторону оба здоровяка.

– Пассажирам не положено столько груза… – начал было белобрысый плотогон.

– Мы договоримся о местах, – скособочившись, я высыпал в подставленную ладонь монеты Эллаи. – На троих.

Плотогон придирчиво пересчитал плату, шевеля губами. Поднял ехидный взгляд.

– Вы и… ваш ковер?

– Согласны? – с облегчением отозвался я, опуская ношу на палубу. – Будет еще женщина, она задерживается, а я и мой драгоценный ковер уже здесь. Он мне ближе всех на свете.

Плотогон криво ухмыльнулся, продемонстрировав щербину между зубами:

– Если твоя женщина так и будет ковылять, то уйдем без нее. Лучше еще один ковер купи, вместо этой красотки.

Я обернулся к берегу, чтобы оцепенеть от бессильной злости.

Потому что покорная Эллая все же не вытерпела и не дождалась меня, а шла к плоту. И осталось только наблюдать, как к сходням, не слишком естественной походкой, движется худющая, седая тетка, отчего-то едва протискивающаяся между прохожими. Вот снова столкнулась с кем-то, замерла, извиняясь…

Я застонал, сквозь зубы.

Лысоватый толстяк, нагруженный связкой сушеных яблок, двигался как раз навстречу Эллае и был так поглощен покупкой, что не обратил бы на нее внимания. Эллая сама испугалась, споткнулась и замешкалась. Прижала руки к груди, боязливо отпрянув.

– Э, курва! – толстяк по имени Бекк, неудавшаяся обжорка, едва не выронил свои яблоки. – Глаза что ли дома… Погоди? – он близоруко сощурился, вглядываясь слезящимися глазками в рассыпающийся «лик». – Да я тебя знаю, ты же…

Эллая бросилась прочь.

Ну, из самых плохих идей сегодня – это самая неудачная. Теперь женщина оказалась в центре всеобщего внимания.

– Чего всполошилась тетка?

– Украла чего?

– Вот, тьма-край, это ж наша беременная! – свесившийся через бортик верзила Жерон на соседнем плоту чуть не вывалился от изумления. – Бекк! Ты чего ждешь, хватай!

И что теперь? Мне смертельно захотелось провалиться на изнанку. Чтобы все исчезло. Боль, усталость, бесконечное напряжение… И эта приставучая женщина с ее неродившимся, но таким беспокойным ребенком в животе.

Не хочу. Да кто она мне такая?! То некромант, то вызвери и вот, опять! Бежать навстречу? Сражаться с охраной цирка?

Просто отвернуться и не смотреть. Несколько минут – и плот уйдет, звуки стихнут, все забудется…

Эллая метнулась между штабелями ящиков. Возле таверны на краю причала вскипела грязноватая цветная пена – разом высыпали из дверей люди. Среди них, словно черный шип, торчала сутулая фигура в темном плаще с капюшоном.

И снова воздух на долю мгновения прихватило морозцем. По скользким, покрытым грязью и рыбьей чешуей, плитам причала разбежались инистые стрелки. Забытую царапину на ладони дернуло болью.

– Уходим! – рявкнул капитан нашего плота. – Ну их, к бесам…

Эллая бежала увалисто, как гусыня. Ей наперерез спрыгнул с соседнего плота здоровяк с повязкой на голове. Тот, которого я стукнул сундучком Ханны.

Я вцепился в накалившийся амулет. Проклятая цепь жгла шею, прогрызая дыры до самого позвоночника. Оба браслета уже тянулись друг к другу, проникая, казалось, прямо через плоть. Темные языки невидимого пламени оплетали запястья.

Мне не хватит сил справиться со всеми! Пусть забирают Эллаю, а мы с Илгой…

«…тебе никто не нужен. Ты только смотришь, как вокруг страдают другие…»

Провались все пропадом!

Через борт содрогающегося плота я тоже перемахнул лихо. Но вот приземлился не очень, увернувшись от бешено секущих усов твари, зато прямо под ноги здоровяка с повязкой. Рядом, вскрикнув, осела наземь Эллая.

– И ты здесь! – обрадовался невесть чему здоровяк. – Ну, щас… – он заткнулся, когда я ударил его доской, удачно подвернувшейся под руку. Обломок доски был длинным и узким, как меч. И прием, показанный когда-то Маличем, оказался как нельзя кстати.

Брызнули щепки, здоровяк опешил, выпучив налившиеся болью глаза.

– Беги! – рявкнул я, поднимая и бесцеремонно толкая всхлипывающую Эллаю вверх по сходням, которые уже уползали на плот. Белобрысый плотогон таращился, восторженно приоткрыв рот.

Ящики слева и справа вдруг затряслись и разом расселись, распадаясь на части. Оттуда серебристой, воняющей тиной волной полилась рыба – мертвая, мутноглазая, уже засоленная, но бешено трепыхающаяся. И с пугающей упорядоченностью, рыбная волна захлестнула причал, снося людей с ног.

Если бы я тоже повернул прямо к своему плоту, то меня бы накрыло с головой. Но я кинулся к его соседу. Зажмурившись от предвкушения боли, я схватил плот за ус. И пока ошалевшая от такой наглости тварь секунду-другую соображала, что происходит, я хлестнул усом по исполинской туше.

Плот содрогнулся, взревев. Звук был тихий, но проникающий, раскатившийся по причалу, словно землетрясение. Завопили люди, утробно вскрикнули соседние плоты, разом снялись с мест даже привязанные парусники, выворачивая стойки и мачты.

Началась суматоха, в которой смешались и аборигены, и циркачи.

Прыгнув в грязные пенистые волны, я рванул за своим плотом. Вода казалась ледяной и тугой, расстояние между берегом и плотом увеличивалось на глазах. Мимо проплыла дохлая крыса…

– Держи! – передо мной упал просмоленный конец каната.

Щербатый плотогон, подбоченясь, наблюдал, как я взбираюсь на борт. Бледная Эллая маячила за его плечами. Обычно мирная женщина сейчас выглядела, как никогда, решительной и свирепой. Словно стрела замершая у белобрысого затылка плотогона. Он даже поеживался.

– Довольна? – криво и как-то нервно усмехнулся плотогон, обернувшись к Эллае. – Вот ведь связались с сумасшедшими, что один, что другая… Того гляди и ковер ваш укусит.

Остальные плотогоны были заняты усмирением раздраженного переполохом плота, но время от времени каждый поглядывал в нашу сторону. Даже капитан, что маячил на мостике, обернулся пару раз.

Пришлось, укрыться за грузом, закрепленном у бортов.

– Прости, что не послушалась, – губы у Эллаи дрожали, слова выпрыгивали трясущиеся и невесомые, как пушинки. – Я подумала… я боялась, что ты не вернешься… зачем тебе такая обуза, когда и так…

Я молчал, сцепив зубы и разминая запястья. Очень хотелось разозлиться. Да не выходило. Она же просто произнесла вслух то, о чем думал я сам.

* * *

Плавание до Кипучего, а потом пересадка на корабль до Полуденной гряды прошли пугающе благополучно.

Эллая прогуливалась по палубе, поглощенная собой. Илга не двигалась. Ей стало лучше вне всякого сомнения, лицо обрело нормальный живой цвет вместо прежнего мертвенно-белого, и иногда казалось, что девушка вот-вот откроет глаза, но она лежала неподвижно. Обычно Илгой занималась Эллая, а у меня не возникало даже малейшего поползновения предложить ей свою помощь. Глядя на Илгу, я не испытывал ничего, кроме досады. И каждый раз вспоминал две оставшиеся невскрытыми сферы.

Мрачноватый корабль, называвшийся «Долгожданный», вопреки названию добрался до Полуденной гряды даже быстрее, чем мы надеялись. Острова Полуденной гряды лежали в самом центре клубка судоходных путей с севера к землям Императора, так что порты здесь строились густо.

…Взметнулись ввысь остроконечные арки над доками – сложно продетые друг в друга, резные, обманчиво тонкие, но на самом деле такие высокие, что рассевшиеся на гребнях арок парусники казались снежной оторочкой. У причала недовольно гудел и шевелил плавниками океанский лайнер, а в створ морских ворот как раз лениво втекала вереница плавучих островков торгового каравана.

«Долгожданный» пристроился им в кильватер.

– Вон там! – ликующе воскликнула Эллая, указывая рукой. – Вон там дом моей сестры!

А вон там башня, где обитает Скалобор, рассеянно отметил я.

Сразу за плоским побережьем и арками порта начинались предгорья, и город лежал на склоне. Белые мелкие домики плотно обсыпали его, походя на лавину сахарных кубиков, скатившуюся с вершины.

– …ее муж владеет фермой, – щебетала Эллая, крепко вцепившаяся одной рукой в мой локоть, другой в поручень борта. – Они камнежорок разводят. Дело прибыльное, только он в горах пропадает целыми сезонами. Сестра писала, жаловалась… – спутница повернула ко мне счастливое лицо. – Она так будет рада нас видеть!

– Нас? – я отвлекся от наблюдения за человеком в синей потрепанной шляпе, который рисовал углем одну за другой «воздушные» руны на боках перевязанных тюков.

Проделывал он это с небрежной уверенностью, и тюки покорно зашевелились, разом теряя в весе. Обладатель синей шляпы отряхнул ладони, жестом подозвал грузчика и поднял голову. Мы случайно встретились взглядами. Я с фальшивой ленью отвернулся, но чувствовал, что маг на причале смотрит нам вслед, пока плот плывет мимо.

– Нас?

– Но… – Эллая растерялась. – Я думала, что ты и… Что вы со мной…

– Эллая, теперь ты в безопасности. Думаю, настала пора распрощаться, – прозвучало это не так, чтобы любезно, но взгляд мага в синей шляпе все еще нервировал.

– А… она?

Я недовольно поморщился. Представления не имею, как встретит меня Скалобор. И тащить туда Илгу совсем не хотелось. Если честно, мне вообще не хотелось нянчиться с беспамятной девушкой. Я и так спас ее, пусть и ненароком. Чего еще?

– Эллая, я хотел попросить тебя позаботиться о девушке. Пока я не найду в своего знакомого в этом городе, – первая часть реплики была правдой, вторая почти ложью. Я действительно хотел свалить заботу об Илге на Эллаю и ее родственников, а уж временно или нет – это как получится.

– Конечно! – добрая Эллая отозвалась без тени сомнений и колебаний, и мне снова стало не по себе.

Плот пришвартовался возле основания одной из арок. Древний камень вблизи был не так уж светел, в щербинах вили гнезда чайки, но все равно размеры поражали, будто в небо уходит исполинский мост.

…Узкие улицы промывали плотное скопление белых домиков словно ручьи – где прямо, а где извилисто, а временами растекались заводями крошечных площадей. Пришлось нанимать повозку, чтобы увезти Илгу. К счастью, родичи Эллаи оказались и впрямь гостеприимны. Пока высыпавшие из уютного, беленого двухэтажного домика люди тискали вновь обретенную странницу в объятиях, охали и ахали, всплескивали руками над безвольной Илгой, я сделал то, чего так опасалась Эллая.

Сбежал.

…На подставке восседала крашеная птица-чтец и вопила на всю улицу, зачитывая вперемешку объявления и заголовки газет: «…продается клавесин самопоющий, самоиграющий, знающий две тысячи мелодий и тысячу текстов песенок, как строгого, так и фривольного содержания…»

Лак на крыльях птицы заметно облупился. Птица щелкнула облезшим клювом, кукольно моргнула и продолжила: «…свежие новости из газеты «Носит ветер»! Разыскивается опасный преступник, маг, владеющий запрещенными искусствами!..»

Я сбился с шага.

До дома Скалобора, торчащего над здешними пологими крышами, словно настоящий клык, оставалось всего ничего. И тут я задержался, чтобы послушать новости. Как оказалось – не зря.

Над головой птицы парило, меняя невнятные изображения, небольшое «око». Настолько мутное и исцарапанное, что разобрать, что оно там показывает было невозможно. Оставалось только прислушиваться.

«…достаточно неохотно комментирует произошедшее, но по достоверным сведениям таинственный маг, возможно, имеет отношение к противоестественным силам и служит самому Оборотню…» – с воодушевлением тараторила птица.

Люди спешили мимо, не обращая внимания на чтеца. Я удостоился разве что внимания маленькой девчушки, объедающей полосатый леденец. Девочка безразлично, но упорно таращилась на меня, пока ее бабушка выбирала зелень у торговки рядом.

«…началось на островах Пепельного Ожерелья, где…» – птица вдруг запнулась, кхекнула и застыла, разинув клюв.

Мысленно ругнувшись, я подошел поближе к некстати заткнувшейся птице и, мельком оглядевшись, слегка стукнул ее по затылку. Девочка с конфетой раскрыла рот от удивления. Язык у нее был такой же малиновый, как спирали на леденце.

Птица встрепенулась:

«…таинственным образом исчезла девушка, подрабатывавшая перегоном морских животных. Ее жених находится при смерти в лечебнице, тетка вне себя от горя… Соседи видели, как в дом пропавшей накануне зашел незнакомец… украл крестокрыла… с тех пор никаких известий…»

Наискосок, через крошечную площадь шли два мага. Совсем еще юные, девушка и парень, в серых сюртуках подмастерьев. Вряд ли их бы заинтересовала моя персона, но на всякий случай я развернулся и двинулся в другую сторону. Только что услышанное не навевало желание общаться к коллегами. Тем более, с такими зелеными. Разнервничаются еще от встречи с Оборотнем.

– Бабушка! – девочка требовательно потянула женщину с пучком купленной зелени, за юбку. – А этот дядя птичку стукнул! – испачканный палец указал на меня.

– Я бы этой птичке еще бы не так наддала, – проворчала в ответ женщина, упаковывая зелень в корзинку. – Чтоб не балаболила всякую гадость.

Торговка напротив сочувственно покивала.

Чтец, не подозревающий о непосредственной угрозе, орал вслед:

«…по заявлению достопочтенного господина Гуса, управляющего бродячим цирком, они приютили и дали работу некоему молодому человеку, даже не подозревая, что он на самом деле настоящий оборотень…» – тут я хмыкнул, не оглядываясь, – «…однако, воспылав страстью к артисткам цирка, изображавшим русалок, он принялся домогаться их, и когда девушки отвергли его притязания, тот…»

Я даже споткнулся. Вот ведь дрянь… И когда успели интервью дать?

Что ж, Эллая теперь среди родных, а Илга в безопасности, так что время возвращаться туда, где Оборотню самое место, пока он не натворил что-нибудь еще. Вот только под конвоем они меня не поведут. Пожалуй, я не стану подвергать испытанию щепетильность господина Скалобора. Есть только один человек, который не поверит в то, о чем вопят газеты.

Но до него еще надо добраться.

– Верно сказывают, что это страшное место?

– А то! Два города торговых было, а сейчас от них почитай, ничего не осталось, на село жителей не наскребешь. С тех пор, как премьер-графиня провинцией править стала, люди, кто не разбежался, мрут, как мухи.

– Говорят она свырта приручила?

– Да не… Она сама – акула. Злобная и жестокая баба, любит людей мучить, вот и истязает своих работников. Ей никакой свырт не нужен. Она и его замучает…

Из разговоров в провинции Стеклень.

Глава 11.

В таверне под названием «Рыбный день» рыб не водилось, хотя наличие пусть не говядины, но хотя бы ершей в местной скупой похлебке именуемой «фирменным горячим блюдом» можно было бы только приветствовать.

Я вздохнул и расстелил на столе дорожную карту, прикидывая примерный маршрут на сегодня-завтра… Впрочем, нет, сегодня уже никуда не пойду. Как ни плох трактир, но все же крыша.

Трактир сильно смахивал на притон разбойников – темный, с низким потолком, сложенным из едва обработанных бревен, в которых окна резали так, чтобы было удобно обстреливать окрестности. Располагалось сие строение на перекрестке убегающих в глушь дорог. Хозяину заведения стоило бы назвать его «Логово» или «Веселый головорез»… И тогда бы не возникали вопросы об отсутствии в местной стряпне рыбы.

Впрочем, народ не возмущался.

– …ну вроде как в лесах опять бурень завелся, так надо бы как в прошлый раз…

– …да твоя жена поперек моей тоща, как щука весной, и не ей советы давать!

– …поговаривают, что городе мор лютует и чужих там не привечают…

Карту я держал в кармане, согнув в несколько раз, дешевая бумага залоснилась на сгибах и часть букв осыпалась. Так что впереди, если следовать дорогой на юг, меня поджидал замок При…рный. С одноименным поселком При…рный рядом. Приторный? Пригорный? Хотя какие тут горы… А если взять немного правее, то другая дорога, сделав петлю и обогнув лес по краешку, выведет в городок Худобронь.

Влажно шлепнула входная дверь. Пропахший дождем сквозняк просунул между столами холодные руки. Качнулись меланхоличные огни в круглых чашах, залитых разбавленной огненной водой.

М-да… То, что на карте выглядит горстью цветных пятнышек, наяву обернулось вот уже четвертым днем пути. А это все потому, что я прежде никогда не занимался организацией путешествий для самого себя.

Покопавшись по карманам, я выудил оставшиеся с последнего случайного приработка деньги, пересчитал, все больше мрачнея. Еще раз пересчитал, надеясь, что ошибся. Уныло вздохнул. Превратить медь в золото? И привлечь внимание всех местных магов, которых наверняка обязали контролировать округу? Да и глотку мне перережут исподтишка за это золото в глухомани…

– …оборотень, – вдруг отчетливо произнесли слева. Словно кусок льда обронили мне за шиворот. Чудом не подскочил.

– Да, точно оборотень! – так же ясно и уверенно подтвердил другой голос.

Краем глаза я видел, как возле моего стола задержались двое, но не обратил поначалу внимания, а теперь повернуться было очень трудно, будто хребет прошила хрупкая спица, которую легко сломать, резко дернувшись.

Как можно аккуратнее я повел подбородком.

Да, действительно двое. В полутьме толком не разобрать ни лиц, ни одежды. Молодые, крупные, плечистые. Смотрят прямо на меня…