Текст книги "Позволь ей уйти (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

=86

Они перебрались в спальню и буквально целые сутки не вылезали оттуда, если не считать кратковременных набегов в туалет и ванную комнату. Не осталось больше ни неловкости, ни смущения – в сексе всё с самого начала пошло естественно и получалось словно само собой. Они занимались любовью, забыв о времени и усталости, полностью растворяясь друг в друге и наплевав на всё, что происходило в мире за пределами этой квартиры. Даша только и успела отправить единственное короткое сообщение Алёне, пока Павел был в душе, чтобы та прикрыла её перед родителями… и снова напрочь забыла о телефоне.

В конце концов из постели их выгнал банальный голод. Было утро второго января.

– Ни фига себе год стартанул, – озадаченно пробормотал Павел, – как быстро время летит…

Даша засмеялась.

Они ввалились в кухню в обнимку, взъерошенные, хихикающие и то и дело принимающиеся целоваться. Даша накинула его рубашку на голое тело, даже не застёгивая её, а Павел просто натянул боксеры.

– Кстати, у меня холодильник практически пустой, – торжественно объявил он, распахнув дверцу и внимательно изучая содержимое. – Кроме икры, ничего нет… впрочем, отличное новогоднее меню, я считаю. А, вот ещё бутылка красного вина… и одинокий апельсин с одиноким яблоком завалялись. Живём! Голодная смерть нам точно не грозит.

– О, а специи есть? – оживилась Даша. – Гвоздика, корица, кардамон… из этого набора вполне можно сварить отличный глинтвейн!

– Там у Тёмы на верхней полке были какие-то специи, – Павел кивнул в сторону подвесного шкафчика. – Он фанат индийской кухни. Правда, вся его любовь выражается лишь в том, что он заказывает доставку еды из индийского ресторана, а дома всё собирается что-нибудь приготовить самостоятельно, но пока никак… Посмотришь, что там? Я в специях не особо разбираюсь.

Даша привстала на цыпочки и потянулась, однако её роста явно не хватало для того, чтобы достать до нужной полки – куда ей было до гиганта Артёма!

– Я тебя подсажу, – Павел тут же оказался рядом, обхватил её руками за талию и сноровисто, словно не прилагая к этому ни малейших усилий, приподнял девушку отточенным и чётким движением профессионального танцора.

– Твоя нога, – напомнила она встревоженно.

– Спокойствие, только спокойствие. Я же не ногами тебя держу.

Даша торопливо схватила коробку с набором специй и попросила опустить её обратно. Однако Павел забрал у неё коробку, поставил на стол и бесцеремонно прижал Дашу к себе.

– Между прочим, – заговорщически прошептал он, – ты классно смотришься в моей рубашке. Напоминаешь весёлого и озорного мальчишку-сорванца…

– Мальчишку?! – она комично округлила глаза в притворном ужасе. – Так вот какие тайные сексуальные фантазии у солиста Театра балета Павла Калинина! Это сенсация! Значит, правильно говорят, что все балетные мужчины – геи?

Он легонько шлёпнул её по попе.

– Ай-ай-ай, что за скверная девчонка! Как тебе не стыдно болтать обо мне такие гадкие вещи?

– «Гадкие»? Так ты ещё и нетолерантен?! Фу, Паша!

Он быстро закрыл ей рот поцелуем, а затем, забравшись ладонями под рубашку, и вовсе лишил способности соображать и сопротивляться. Впрочем, через несколько мгновений отстранился, оставив Дашу учащённо дышать, и невинно поинтересовался:

– Кто-то вроде глинтвейн обещал?..

Пришлось заняться приготовлением напитка. Пока в кастрюльке прогревалось вино, в которое Даша добавила несколько соцветий сушёной гвоздики, палочку корицы, пару горошин душистого чёрного перца и кардамон, она нарезала фрукты: яблоко дольками, апельсин – кружочками. Павел вертелся рядом и постоянно мешал, то пытаясь накормить Дашу икрой, то стремясь облизать её сладкие от апельсинового сока пальцы. В конце концов они снова отвлеклись, включившись в поцелуй и совершенно забыв о том, что происходит на плите… а дальше и вовсе решили попробовать заняться сексом прямо на кухонном столе.

…Глинтвейн у них, естественно, весь выкипел. И кастрюля чуть не сгорела. Они оба почувствовали запах спёкшихся специй и заметили дым только после того, как отдышались и пришли в себя после яркой, оглушительной разрядки.

Ахнув, Даша бросилась выключать газ, а Павел, чертыхаясь, быстро накрыл пригоревшую кастрюлю крышкой и распахнул окно, чтобы проветрить кухню. При этом они оба ржали до слёз, словно произошло что-то невероятно смешное – видимо, от шока.

– Закажем что-нибудь на дом? Хотя бы пиццу? – примирительно предложил Павел, отхохотавшись.

– Давай, – согласилась Даша. – Я к вашей плите теперь и близко не подойду… боюсь спалить что-нибудь. Так и до пожара недалеко.

Из окна потянуло морозным сквозняком. В ожидании курьера с пиццей Даша и Павел отправились греться под одеяло… и снова надолго там застряли.

Ей нравилось, что в сексе они так совпадали. Всё, что нравилось ему – встречалось Дашей с энтузиазмом; всё, в чём она проявляла инициативу – приводило его в восторг.

Курьеру Даша пошла открывать сама, чтобы Павел лишний раз не напрягал больную ногу. Бедный юноша из службы доставки весьма безуспешно пытался сохранить на лице невозмутимое выражение, косясь на её голые ноги, растрёпанные волосы и вообще весьма помятый, но идиотски счастливый вид.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А после еды на них обоих вдруг напала страшная сонливость. Полуторасуточный сексуальный марафон без сна выжал из них все соки.

Обнявшись под одеялом, они моментально заснули… а когда проснулись, было уже третье января.

И кто-то отчаянно давил на кнопку дверного звонка.

=87

Это был Артём, к тому же мрачный как туча.

– Дрыхнешь? – недовольно осведомился он, разглядывая заспанную физиономию друга. – Я и на мобильный звонил, и в дверь – уже минут десять…

– А ключи потерял, что ли? – зевнув, спросил Павел. – Мог бы и сам открыть.

– Мог бы, – огрызнулся Артём, – если бы кое-кто не заперся на нижний замок. Ты же знаешь, что снаружи его никак не откроешь, только изнутри.

– Я и не запирался, что за… – начал было Павел, но тут же осёкся, запоздало догадавшись, что, должно быть, на нижний замок по незнанию закрылась Даша, провожая курьера. – То есть, это не я, – пояснил он.

Артём перевёл взгляд на вешалку и заметил чужой женский пуховик.

– Ты не один? – сообразил он. – Кто здесь, Милка, что ли?..

Павел сделал страшные глаза, беззвучно приказывая ему заткнуться. Побоялся, что Даша может услышать.

– Ладно, продолжайте развлекаться, дети мои, – Артём устало махнул рукой и поплёлся в сторону кухни. – Я не буду вам мешать, не переживайте.

– А ты чего такой… взвинченный? – осторожно поинтересовался Павел ему в спину. – С Городецкой не срослось?

Друг лишь безнадёжно покачал головой, не оборачиваясь.

– Подожди, Тём, я сейчас, – пообещал ему Павел. – Одну минуту…

Вернувшись в спальню, он обнаружил, что Даша сидит на постели, укрывшись одеялом и подтянув колени к подбородку. Лицо её казалось встревоженным.

– Артём вернулся? – шёпотом спросила она. – Я… сейчас уеду.

– Да глупости, – Павел присел рядом, привлёк её к себе, погладил по волосам. – Никуда тебе не надо уезжать, чего ты подорвалась-то. Не обращай на Тёму внимания. Мы сейчас с ним… поговорим немного, а потом я вернусь. Ты пока можешь ещё поспать, мы же совсем мало спали.

– Нет-нет, – Даша покачала головой. – Мне правда пора. Родители волнуются, Алёнка им наплела что-то, конечно, но всё равно… нужно придумать какое-то оправдание.

– Зачем придумывать? – он пожал плечами. – Скажи всё как есть – что была с парнем. Со своим парнем, – уточнил он, исподлобья взглянув на неё, словно проверяя, какая последует реакция. – Ты уже давно совершеннолетняя, необязательно спрашивать разрешения.

– Нет, не в этом дело… – Даша отвела взгляд.

– Ты что, боишься? – догадался он. – Не уверена в нас? Всё ещё сомневаешься?

Она поспешно схватила его за руку.

– Не сомневаюсь, Паш, тут другое… Наверное, просто боюсь слишком далеко заглядывать и загадывать. Чтобы не сглазить, – Даша виновато улыбнулась. – Было так хорошо, правда…

– И будет тоже хорошо, – убеждённо заявил он. – Ничего не бойся. Ну хочешь, прямо сейчас вместе поедем к твоим родителям и ты официально представишь меня как своего парня?

Она растроганно захлопала ресницами, качнулась вперёд, быстро и жарко поцеловала его в губы.

– Спасибо, Паша. Только не сегодня, ладно? Чуть позже. В другой раз. Я их немного… морально подготовлю.

– Понимаю, – кивнул он, с трудом сдерживая смех. – Осознать и принять тот факт, что дочь встречается с артистом балета, не так-то легко! Какая катастрофа для добропорядочного семейства с двумя комплектами бабушек и дедушек и собакой впридачу… – он вспомнил, что она рассказывала о себе в Питере.

– Да ну тебя! – фыркнула Даша. – Я позвоню вечером, ладно?

– Конечно, – он ещё раз поймал её в объятия и поцеловал напоследок. – Буду ждать.

Когда за Дашей захлопнулась дверь, Павел отправился на кухню – поднимать боевой настрой своего друга. Судя по всему, Артём пребывал в самых что ни на есть расстроенных чувствах.

– Ни фига себе, – буркнул тот, завидев Павла и кивая в сторону плиты, – вы что тут, кастрюли жгли? С огоньком живёте…

Павел молча присел напротив, вглядываясь в его лицо.

– И даже не спрашивай, – предугадывая его вопрос, поморщился Артём. – Я ей не нужен. Она мне не верит.

– Не верит? В каком смысле?

– Ну, говорит, что за годы совместной учёбы и работы насмотрелась на моих баб и твёрдо убеждена в том, что я не способен на серьёзные постоянные отношения, – он хмыкнул, маскируя этим смешком свою растерянность и боль.

– Так сказал бы ей, что все эти годы тайно вздыхал по ней и любил только её одну! И что все остальные “бабы” – всего лишь от отчаяния, ну чего мне тебя учить, что ты как маленький! – с досадой воскликнул Павел, искренне переживая за друга.

– Я… сказал ей, что люблю. Но её это всё равно не убедило. “Сегодня любишь одну, завтра другую”!

– Тёмыч… – Павел сочувственно вздохнул, не зная толком, какие слова утешения тут могут быть уместны, но ощущая, как откликается на чужую беду его собственное сердце. Он знал, прекрасно знал, что для Нежданова Тонечка – не сиюминутная прихоть и не блажь, не очередной экземпляр в коллекцию. Он уже много лет безуспешно добивался её благосклонности и наконец решил пойти ва-банк… Но всё равно проиграл.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ладно, – решился вдруг Артём, – не хотел говорить тебе заранее, до Нового года, думал, вдруг с Городецкой всё срастётся… но теперь-то уж чего. В общем… пару недель назад я получил предложение от Нью-Йорк Сити балет.*

– Какое предложение?

– Ставка солиста. Не кордебалет, а солист, понимаешь? Правильно ты тогда сказал, я реально засиделся в корифеях… “Статный красавец, у которого харизма в избытке, но маловато таланта”, как пишут обо мне все тематические СМИ, – он невесело усмехнулся. – Просили дать ответ до десятого января. Ну вот… кажется, я уже определился.

– О, – новость прозвучала так неожиданно, что Павел даже не сразу нашёлся, что ответить. – Круто. Но… Нью-Йорк? Это же… это же охренеть как далеко, – растерянно докончил он.

– Тем лучше, – жёстко сказал Артём. – Быстрее забуду. С глаз долой – из сердца вон. А видеть её в театре каждый день… танцевать рядом…

– Блин, Тём, ты сейчас серьёзно?! Ты реально собираешься переехать в Нью-Йорк?!

– А какой придурок отказался бы на моём месте? Я же не просто так переезжаю, а с крутым повышением. Это сразу после училища я на всё был согласен, пусть даже просто постоять с пикой в заднем ряду на сцене, главное – попасть в Театр балета! Ни о каких принцах и Спартаках я тогда и не мечтал… но нельзя же всю жизнь так.

– Но… слушай, это же не просто другой театр, это… это другая страна, совершенно другой уклад жизни, другой менталитет! – Павел говорил банальности и сам это понимал, но новая информация настолько его придавила, что он никак не мог собрать мысли в кучу.

– Ну и чего ты меня запугиваешь? Шейл с одиннадцати лет живёт в чужой стране, и ты погляди – уже давно практически наш, и прекрасно себя чувствует при этом! Значит, и я смогу. Тем более, за границей боготворят русскую балетную школу. Я там ещё до премьера дорасту, Пашка, помяни моё слово!

– Верю, – отозвался Павел тихо. – Я тебе верю, Тём. Я… я за тебя правда очень и очень рад.

___________________________

* Нью-Йорк Сити балет (англ. New York City Ballet) – балетная труппа, организованная в 1948 году Джорджем Баланчиным и Линкольном Кирстейном в Нью-Йорке.

=88

– А говорил, что у тебя нет девушки, – уличила его Карина. – А сам стоит сейчас и целуется на весь аэропорт!

Павел и Даша поспешно и сконфуженно оторвались друг от друга: появления этой малявки они просто не заметили.

Сегодня тётя Нонна и Карина улетали обратно во Владивосток, их новогодние каникулы подошли к концу. Павел пообещал, что постарается приехать в Шереметьево попрощаться, сестра очень просила его об этом – и сдержал слово.

У него самого уже несколько дней как закончились праздники и наступили рабочие будни: репетиции, спектакли, мастер-классы и интервью. К счастью, нога больше не болела. А вот времени на личную жизнь оставалось совсем мало… поэтому они с Дашей пользовались любым удобным моментом, каждым “окном” в его или её расписании, чтобы хоть ненадолго увидеться, пересечься в этом сумасшедшем мегаполисе с его бешеным ритмом. Вот и сейчас у Павла выдалась пара свободных часов, и он решил совместить приятное с полезным: встретиться с Дашей и заодно проводить родню на рейс. У Даши сегодня было назначено интервью на Белорусской, поэтому, чтобы не терять зря времени, они с Павлом решили выпить вместе кофе прямо в аэропорту, устроив себе что-то вроде свидания, а потом на экспрессе вернуться в город и разбежаться по своим делам.

– Это тётя Нонна и Карина, я тебе о них рассказывал. А это… это моя Даша, – представил их друг другу Павел.

Даша немного смутилась, когда на последней фразе он демонстративно прижал её к себе, будто подтверждая статус “моя” не только словом, но и делом.

– Очень приятно познакомиться! Спасибо, что приехал, Пашенька! – восторженно защебетала тётя Нонна, и – о чудо! – в этот раз его даже не передёрнуло от столь слащавого обращения.

Когда он поделился с Дашей новостью о том, что у него внезапно объявились родственнички (“Помнишь, ты спрашивала, не пытался ли я их разыскивать? Так вот, они сами меня разыскали!”), она осторожно поинтересовалась, рад ли он.

– Не знаю, – честно признался Павел. – Трудно сказать. Ощущения очень необычные… Где-то приятные, где-то не особо. Тётке я вообще не слишком-то доверяю, откровенно говоря. Не думаю, что она специально попёрлась бы в Москву разыскивать меня, если бы это не было в интересах Карины… Так что ни о какой внезапно вспыхнувшей родственной любви не может быть и речи, я в это не верю. Просто… у них здесь своя выгода и, к счастью, мне хватает мозгов это понимать и не растекаться благодарной счастливой лужицей.

– Люди меняются, – задумчиво заметила Даша. – Со временем вполне могут не только осознать, но и открыто признать свои ошибки. Тем более, девочка же не виновата во всех этих взрослых интригах, её это не касается. Судя по тому, что ты мне рассказывал, её тяга и симпатия к тебе – вполне искренние.

Его лицо потеплело.

– Каринка классная, – подтвердил он. – И очень способная. Мы с ней на одной волне!

Вот и теперь, находясь “на одной волне”, Павел на прощание серьёзно инструктировал младшую сестричку по поводу будущего поступления в академию.

– Нужно много и серьёзно готовиться, – втолковывал он. – Я, конечно, буду помогать по мере возможностей, давать тебе уроки онлайн, но основную работу ты вполне сможешь выполнять сама. Я буду присылать тебе задания каждый день.

Когда родственнички уже распрощались с Павлом и двинулись к стойке регистрации, Карина вдруг вырвала свою ладошку из руки матери, резко развернулась и бросилась назад к старшему брату. Зажмурившись, она ещё раз крепко-крепко обняла его напоследок, не говоря ни слова… и только потом разжала объятия и бегом, не оглядываясь, умчалась.

=89

– Так с кем, говоришь, у тебя интервью сегодня? – спросил Павел.

У них оставалось ещё около получаса вместе. Они сидели за столиком одной из кофеен в аэропорту, болтали, дурачились, давая друг другу кусать от своих пирожных, и пили горячий шоколад.

– С одним испанским танцором. Да ты наверняка о нём слышал – Маркос Гальярдо! – отозвалась Даша. – Он очень известный и очень крутой. И о-о-очень сексуальный!

– Чёрт побери, я ревную, – шутливо посетовал Павел. – А ну как променяешь балет на какую-нибудь качучу или мунейру?*

– Качуча – это звучит многообещающе, – согласилась Даша со смешком. – Думаешь, стоит попробовать и сравнить?

– Нет уж, – отрезал он, – испанец перебьётся.

– Угу. Тем более ему пятьдесят лет… – невозмутимо добавила она. Он фыркнул прямо в чашку, чуть не обдав Дашу брызгами шоколада.

Тем временем пассажиров рейса “Москва – Владивосток” попросили пройти на посадку к одиннадцатому выходу. Павел невольно замер, прислушиваясь к объявлению.

– Ты будешь скучать по ним? Как минимум, по Карине? – понимающе поинтересовалась Даша.

– Не знаю, – застигнутый врасплох этим вопросом, он отвёл взгляд.

– Слушай, – возмутилась она, – почему у меня складывается такое впечатление, что ты просто боишься её полюбить?! А уж продемонстрировать свою любовь – вообще немыслимо. Ты всё ещё ей не доверяешь? Да брось, она же совсем ребёнок. И она от тебя без ума, это ясно с первого взгляда!

Он деланно засмеялся, пытаясь перевести всё в шутку.

– Дашка, и почему ты такая умная, а? Всё-то ты знаешь. Всё тебе понятно, всё можешь разложить по полочкам, проанализировать и систематизировать…

– Наверное, это профдеформация, – с притворной скорбью вздохнула она. – Мне всегда нужно видеть картинку целиком, не терплю неопределённости и недосказанности. В общем, как шутят у нас на курсе, я бесцеремонна и дотошна, как патологоанатом! И всё-таки, Паш… Ты не ответил на мой вопрос, – она нашла его руку, переплела их пальцы, ободряюще сжала.

Павел ответил не сразу.

– Да, мне страшно к кому-то привязываться по-настоящему, – признался он наконец.

– Но почему?!

– Потому что потом очень больно их терять.

– Зачем сразу терять-то? А “долго и счастливо” никак не вписывается в твою систему координат? Что за пессимизм?

– Это не пессимизм, это опыт. Как-то так всегда получается по жизни, – он растерянно пожал плечами, – что все, кого я люблю, меня рано или поздно бросают. Сначала мама. Потом Ксения Андреевна. Теперь вот и Тёма в Америку улетает…

– Но это же не значит, что теперь надо навсегда отгородиться от внешнего мира, спрятаться, как улитка в раковине… – она покачала головой. – В тебе очень много любви, Паш. Я это вижу. Чувствую. И… не нужно бояться дарить её другим, у любви тоже есть срок годности.

– Тебя точно зовут Даша, а не, к примеру, Демосфен?** – он иронично вскинул брови.

– Ты мне льстишь, – от смеха она тоже чуть не облилась своим горячим шоколадом.

– А Милка бы сейчас сказала: “Демосфен? Кто это?..”

Ещё не договорив фразу до конца, Павел уже понял, что крупно облажался. При упоминании имени Милы Даша выпрямилась на стуле и улыбнулась напряжённо сжатыми губами – видно, что через силу. Господи, и кто тянул его за язык? Зачем он, идиот, вообще это ляпнул?!

– Прости, – выдохнул он в раскаянии, крепче сжал её пальцы, всё ещё находившиеся в его ладони, и накрыл их другой рукой. – Я… сам не знаю, как это у меня вырвалось.

– Да всё нормально, – быстро перебила она. – Ничего страшного не случилось, не стоит извиняться и драматизировать.

– Правда?

– Правда.

– Не думай, пожалуйста, что я вас сравниваю или что-то вроде того… – неловко начал он, но Даша только поморщилась, явно сдерживая раздражение:

– Ой, Паш, я же сказала – всё в порядке! Никакой трагедии. Что же теперь – вообще не упоминать имя Милы всуе? Давай договоримся на берегу, – она серьёзно взглянула ему в глаза. – Я не в восторге от Милы, но прекрасно знаю, какое место она занимает в твоей жизни. Она была и есть, я вовсе не собираюсь делать вид, что её не существует. Я справлюсь. А вот так всякий раз дёргаться, краснеть и бледнеть, будто неверный муж, застигнутый с любовницей в супружеской спальне… этого не надо, ладно?

– Хорошо, – кивнул он так же серьёзно. – Я буду… верным мужем. Если, конечно, ты…

– Если я – что? – уточнила Даша.

– Если ты меня не бросишь, – договорил он на выдохе.

Её губы чуть дрогнули.

– Нет, – просто сказала Даша и пожала его ладонь в ответ. – Не брошу.

___________________________

* Виды испанских танцев: качуча – сольный танец с кастаньетами, элементы которого нередко используются в балете; мунейра – старинный народный танец, исполняющийся с поднятыми вверх руками.

​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍** Демосфен (384 г. до н. э. – 322 г. до н. э.) – древнегреческий оратор, мастерство и острота мысли которого до сих пор приводятся в пример современным политикам и адвокатам.