Текст книги "Позволь ей уйти (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

=81

Уже от двери ему бросились в глаза чёрные розы на гримёрном столике. Очередной букет от таинственного то ли поклонника, то ли врага…

И снова – ни записки, ни карточки, Павел сразу же проверил. Только коробочка чёрного цвета, аккуратно упрятанная меж стеблей. Мистика какая-то! Чертовщина!.. Павел беззвучно – чтобы не смущать Карину – выругался. У него сегодня не было спектаклей, но, тем не менее, букет каким-то непостижимым образом оказался в его персональной гримёрной. Теперь стало совершенно очевидно, что это сделал не благодарный зритель, а кто-то “изнутри”, то есть из своих, балетных.

– Это что, цветы-ы-ы? – протянула Карина с искренним удивлением. – А почему они… такие?

– Какие? – мрачно уточнил Павел.

– Ну… – она заколебалась, подбирая подходящее слово, – жуткие. Как на похоронах.

Его передёрнуло от этого сравнения. Но ведь и правда – аналогия была совершенно очевидной… Чёрный – цвет траура.

Он с ожесточением вскрыл коробочку и увидел то, что и в прошлый раз. Кошмарное дежавю: фарфоровая танцующая фигурка, лишённая головы.

– Ой! – вскрикнула Карина огорчённо. – Человечек разбился…

Да не разбился, а специально разбили, подумал Павел, всё более мрачнея. Что это за идиотская игра? Что за намёки?

Мог ли это быть Марсель?.. Вчера он казался довольно убедительным в своём искреннем удивлении, изображая невинность. Но зато у него были и возможность, и… мотив, как бы смешно это ни звучало. И что теперь? Не в полицию же идти, да его там на смех поднимут… А может, установить в гримёрке скрытое видеонаблюдение?

– Что это, Паша? – настороженно повторила Карина, наблюдая, как он сосредоточенно хмурится и что-то напряжённо обдумывает.

Он опомнился, сфокусировал взгляд на сестре и улыбнулся через силу.

– Так… просто глупая шутка. Не бери в голову.

После чего букет вместе с подарком, как и накануне, был отправлен в мусорку. “Какая прелесть, у нас с этим загадочным дарителем уже появляются свои идиотские традиции”, – подумал Павел, горько усмехнувшись.

– Так, – он взял себя в руки и ещё шире улыбнулся сестре. – Я же обещал сюрприз? Я слов на ветер не бросаю. Бегом одеваться, мы с тобой посетим одно замечательное место… отсюда совсем недалеко.

Заинтригованная Карина тут же выкинула из головы все беспокойные мысли, моментально забыв и о букете, и о безголовой статуэтке, и радостно закивала.

“Одним замечательным местом” оказался интернат.

Откровенно говоря, Павел предпочёл бы устроить для сестры экскурсию по академии, но она сейчас не работала, поскольку у студентов наступили зимние каникулы. А вот в интернате по-прежнему кипела жизнь: далеко не все ребята разъехались по домам на новогодние праздники. Кто-то был занят в спектаклях Театра балета – в основном, конечно, в “Щелкунчике”, где всегда нужна была детская массовка; кто-то просто решил остаться, а кто-то и сам ждал приезда родителей в Москву на Новый год.

Проникнуть внутрь не составило особого труда. Охранник оказался незнакомым, но моментально узнал в госте ведущего солиста МГАТБ и с удовольствием разрешил ему и Карине прогуляться по зданию интерната.

Павла с головой затопило воспоминаниями. Когда он ступил на второй этаж, показалось, что его буквально отшвырнуло назад, в прошлое… Словно и не было тех лет после выпуска. Ему даже пригрезилось, что сейчас распахнётся знакомая дверь – вон та, четвёртая по коридору, слева – и оттуда выскочит Тёма или Шейл, он действительно в это поверил… Павел забыл обо всём, просто стоял и пялился во все глаза на эту дверь, словно гипнотизируя её взглядом. Наконец, вспомнил о том, что он не один, перевёл взгляд на Карину и виновато улыбнулся.

– Это моя бывшая комната, – пояснил Павел. – Давай заглянем?..

К сожалению, дверь оказалась запертой снаружи. Очевидно, новых хозяев сейчас не было в интернате.

Затем они просто прогулялись по коридорам. Иногда им навстречу попадались мальчишки и девчонки – весёлые, беззаботные, в общем-то, мало отличающиеся от остальных сверстников, но Карина смотрела на них всех, раскрыв рот, как на небожителей.

Павла постоянно узнавали – всё же, балетная детвора. Кое-кому даже уже выпадала честь выходить с Калининым на сцену в одном спектакле. Правда, сам Павел, конечно, не помнил их всех в лицо так же хорошо, как они его.

В одном из хореографических залов в полном одиночестве тренировался мальчишка. Павел вновь едва не забыл о присутствии Карины – привалившись плечом к дверному косяку, он словно видел маленького себя – со стороны, прямо из будущего.

“Гранд жете хорошо делаешь, почти профессионально, – услышал он как наяву. – Но над баллоном надо бы ещё поработать…”

Неужели всё это и правда было с ним когда-то?..

Тем временем мальчишка попытался сделать гранд жете ан турнан ан манеж.* Хотя бы один полный круг по залу! Он прыгал с грациозностью оленёнка и топал как маленький слон. Это сочетание выходило таким забавным, что Карина не выдержала и громко фыркнула.

Мальчишка заметил их, остановился и попытался отдышаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Прости, – повинился Павел, – мы не хотели тебе мешать. У тебя всё круто получается, можешь продолжать.

– Вы Павел Калинин? – вмиг узнал его пацан, приоткрыв от изумления рот. – Вау, офигеть! А автограф именной дадите? Меня Саша Семакин зовут.

– Первый дробь пятый? – усмехнувшись, уточнил Павел, расписываясь на подсунутом листочке из блокнота и снова испытывая дежавю.

– Ага, – Саша перевёл взгляд на Карину. – А ты из какого класса?

– Я пока у вас не учусь, – смутившись, пробормотала Карина. – Может быть, в следующем году…

– Не “может быть”, а точно, – подбодрил её Павел, подмигивая. – Побольше боевого настроя!

– Тяжело тут? – с уважением и опаской спросила у Саши Карина.

– Нормально, – солидно отозвался тот. Не жаловаться же – он всё-таки мужчина… – Жить можно. Скучно точно не будет!

___________________________

* Гранд жете ан турнан ан манеж (от фр. Grand Jete en Tournant en Manége) – исполнение прыжка и шпагата по кругу.

=82

Новогодние планы, связанные с поездкой в Таганрог, пришлось отменить: Павел очень неудачно потянул мышцу во время последнего в уходящем году спектакля. В театральном медпункте дежурный врач осмотрел его ногу и утешил, что растяжение лёгкое, через несколько дней всё нормализуется, но о том, чтобы куда-то ехать и гулять, не могло быть и речи – повреждённой конечности требовался полный покой.

– Артисты балета вообще поголовно сумасшедшие, – ворчал врач, накладывая на ногу компресс со льдом. – Нормальные люди хотят вылечиться, а вы мечтаете просто побыстрее ликвидировать симптомы, чтобы и дальше танцевать!

– Правильно, – усмехнулся Павел, – мы же приходим в театр не болеть, а работать. Мы, наверное, ментально не настроены на то, чтобы лежать и прохлаждаться. На сцену нужно выйти в любом состоянии.

– Даже если умер? – скептически поинтересовался врач.

– Ну, если умер… как минимум позвони в театр и предупреди! – Павел расхохотался. Он вообще расслабился, узнав, что ничего опасного в его растяжении нет, и заметно повеселел.

– Я и говорю: сумасшедшие… Пойдёте и с температурой танцевать, и с растяжениями, и с вывихами. Выйдете под медикаментозной блокадой на сцену с больными ногами и станете добивать их, пока не порвёте или не переломаете себе всё к чертям… Ну как так можно-то?!

– Наверное, мы просто очень любим свою работу? – предположил Павел, но врача это не убедило.

– Любить балет, принося в жертву собственное здоровье… Нужно прислушиваться к ощущениям организма, если он хотя бы чуть-чуть даёт сбой, а не доводить до разрыва связок или грыж в позвоночнике, когда не то что танцевать – ходить будет сложно. Отдыхать нужно, Паша! Да что ты ржёшь, твою мать, я сказал что-то смешное?!

– Я не ржу. Я радуюсь, что у меня всего лишь ма-а-аленькое растяжение.

– Не вздумай танцевать в ближайшие несколько суток. Узнаю – убью! – серьёзно пригрозил врач. – Ногу не напрягать. Движения ограничить. Накладывай на больной участок вот эту мазь. На третьи сутки можешь начинать лёгкую восстанавливающую гимнастику. На третьи, не раньше!!! – добавил он, гневно сверкнув глазами. – Массаж и секс – с осторожностью.

– Секс? Было бы с кем… – проворчал Павел себе под нос, поднимаясь с кушетки.

Новый год он встретил совершенно один.

Артём уехал за город в компании Тонечки и её друзей, волнуясь, как гимназистка перед свиданием. Тётя Нонна и Карина собирались праздновать в ресторане при отеле – для всех постояльцев была устроена развлекательная новогодняя программа. К тому же, Карина всё равно после восьми часов вечера начинала клевать носом – девочка так и не смогла приспособиться к московскому времени, поэтому тётя Нонна планировала отправить её спать пораньше.

Пригласить тётушку к себе? Нет уж, увольте, Павел так и не почувствовал по отношению к этой женщине какой-то родственной привязанности или нежности. А вот с Кариной, как ни странно, они почти уже подружились… Это было непривычно и в то же время приятно. Он и подарок для неё приготовил, отдал тёте заранее, чтобы она вручила Карине утром первого января. Долго колебался, что уместнее всего будет подарить юной балерине. Идеальный подарок – пачка или пуанты, но в обоих случаях – особенно во втором – можно было серьёзно промахнуться с размером. Зато Павел запомнил модель Карининого телефона и приобрёл для неё красивый чехол с изображениями различных балетных па.

Его собственный телефон в новогоднюю ночь разрывался от звонков и сообщений. Писали и поздравляли коллеги по театру и бывшие однокурсники, Мила, Артём, Шейл, Анжела, Татьяна Васильевна Высоцкая… Он подсознательно надеялся, что напишет Даша, но она ничего ему не прислала.

После полуночи Павел попытался уснуть, но так и не смог. Как никогда прежде он вдруг ощутил собственное одиночество. Было холодно и пусто… Очень захотелось, чтобы рядом сейчас был кто-то. Хоть кто-то! Чтобы обнял, согрел и сказал, что никуда не уйдёт…

Пытаясь справиться с подступающей хандрой, Павел включил электрическую гирлянду. Ёлки у них с Тёмой не было, не успели озаботиться, да и возни с ней чересчур много…

Под убаюкивающее мерцание разноцветных огоньков он щёлкнул пультом от телевизора, нашёл на YouTube балет “Щелкунчик” и устроился поудобнее на диване. Танцевать ему было нельзя, но смотреть, как это делают другие – можно!

А в два часа ночи раздался звонок в дверь…

=83

Пока он дошёл до прихожей, стараясь лишний раз не наступать на больную ногу, в голове пронеслись тысячи догадок – в том числе и самых бредовых – о том, кто именно почтил его своим присутствием в эту новогоднюю ночь. Артём вусмерть разругался с Тонечкой и досрочно вернулся с базы отдыха?.. Любительница сюрпризов Мила внезапно нагрянула из Таиланда? Но факт оставался фактом: Павел не ждал гостей. А вероятнее всего, кто-то просто ошибся квартирой… Такое нередко случается с людьми в Новый год, когда все пьяны, беззаботны и счастливы.

За дверью стояла Даша.

Даша, которая покусывала губы и немного нервно улыбалась.

Даша, держащая в руках… букет чёрных роз.

– С Новым годом, Паш, – сказала она, протягивая ему цветы.

Ему показалось, что он сходит с ума. Увиденное настолько не укладывалось в единую картинку, что Павел даже зажмурился на мгновение, надеясь, что ему просто показалось. Однако, когда он открыл глаза, ничего не изменилось – ни Даша, ни траурный букет не исчезли.

Должно быть, он резко побледнел… или покраснел… или вся гамма эмоций как-то иначе проступила на его физиономии, но, наблюдая за вмиг изменившимся лицом Павла, девушка и сама на мгновение опешила.

– У тебя всё нормально? – спросила она в испуге.

Он продолжал молча таращиться на эти проклятые цветы, не зная, как реагировать и что говорить. Даша наконец-то перехватила его диковатый взгляд и, опомнившись, виновато пояснила:

– А, розы… Лежали под дверью.

Он сморгнул. Сделал глубокий вдох. Кашлянул, не надеясь на собственный голос. И только после этого спросил – точнее, прохрипел:

– Так это… не твой букет?

– Конечно нет, – удивилась Даша. – Говорю же – на пороге лежал. Наверное, кто-то из тайных поклонников притащил, а лично вручить постеснялся? – предположила она, неуверенно улыбнувшись, поскольку явно не понимала, какой ураган сейчас бушует у него внутри.

Павел медленно перевёл дух, а затем потребовал окрепшим голосом:

– Даша, поклянись мне всем святым, что только у тебя есть, что не ты притащила сюда этот веник.

– Клянусь своей зачёткой… – попыталась было пошутить она, но, наткнувшись на его жуткий и странный взгляд, тут же посерьёзнела, поняв, что Павлу сейчас ни капельки не смешно.

– Это правда не мои цветы и я их сюда не приносила, – твёрдо сказала она. – Честное слово. Верь мне.

Он поверил. Выдохнул. Расслабился и вновь на мгновение прикрыл глаза.

– Что происходит, Паш? – встревоженно спросила она. – Что за история с этим букетом? Это что-то плохое? Мне цвет тоже показался странноватым, но…

– Прости, – он открыл глаза и попытался улыбнуться. Факт, что тайный поклонник, оказывается, знает его домашний адрес, не то чтобы удивил… но как-то неприятно придавил, напоминая: Павел под колпаком. Нет спектаклей в театре?.. Не беда – сервис с доставкой на дом! Мерзкое ощущение, что за ним следят… зуд, как после свежего комариного укуса… холодок под кожей и лёгкое чувство тошноты. Павел даже не стал проверять, есть ли там карточка и коробочка с обезглавленной фигуркой.

– Можешь отнести это к мусоропроводу? Надо подняться на один лестничный пролёт, – попросил он Дашу виновато. – Я и сам бы, но… – Павел кивнул на свою ногу, перетянутую эластичным бинтом.

– А с ногой-то что? Господи, что вообще тут творится?

– Про цветы я тебе как-нибудь потом расскажу. Не обращай внимания, просто театральные приколы.

– Хорошенькие приколы – да на тебе лица не было, когда ты эти розы увидел… – она покачала головой, но всё-таки быстро взбежала наверх и безжалостно отправила злополучный букет в мусорку.

Он ждал её возвращения, привалившись плечом к двери. Когда Даша спустилась – чуть посторонился, пропуская её и тем самым одновременно молчаливо приглашая войти в квартиру.

=84

Когда первоначальная шоковая волна схлынула, Павел понял, как сильно соскучился по Даше, и теперь с жадностью вглядывался в её лицо. Сколько же они не виделись? Месяц, полтора?

Они неловко топтались в не слишком-то просторной прихожей друг напротив друга. Павел чувствовал смущение и робость, Даша тоже выглядела сейчас жутко сконфуженной.

– Почему ты… здесь? – спросил он наконец, взглянув на неё в упор.

– Я встречала Новый год дома с семьёй, а после полуночи поехала в центр – гулять с друзьями. Мы проходили мимо Театра балета, там висела афиша “Золушки”, воспоминания накатили… – сумбурно и сбивчиво заговорила Даша, очень мило краснея и пожимая плечами, словно просила прощения за то, что так получилось. – Незаметно дошли до твоего дома – и я увидела свет в окне. Вот так спонтанно всё и вышло. Решила, что если это окажешься не ты, а Тёма, или ты, но не один… значит, не судьба. Вообще-то нужно было сначала тебе позвонить, – добавила она виновато, – но я боялась, что не решусь войти в подъезд или передумаю на полпути.

– Почему ты здесь? – повторил он, вкладывая в вопрос уже другой смысл. Почему она решила отменить своё решение не встречаться с ним больше? Почему оставила весёлую компанию, с которой прогуливалась по новогодней Москве? Кстати, был ли среди её друзей тот самый парень из универа, с которым Павел видел Дашу некоторое время назад?

– Имею в виду, – уточнил он, – почему ты сейчас пришла ко мне?

– Я не могу без тебя, Паша, – она как-то беспомощно улыбнулась. – Пыталась забыть, всё это время пыталась, но… оказывается, совершенно не могу. У меня просто не получается. Я, наверное, выгляжу глупо… и, наверное, зря пришла…

И Павел наконец не выдержал.

– Очень хорошо, что пришла, – выдохнул он, увлекая её за собой в комнату.

– Это просто здорово… – продолжал шептать он, стискивая её в объятиях и беспорядочно и быстро целуя куда придётся. – Это потрясающе…

– Ты не сердишься на меня больше? – выговорила Даша в промежутках между поцелуями. – За то, что сбежала от тебя тогда без объяснений… а теперь вернулась. Я всё время сама тебе навязываюсь.

– Ну какая же ты дурочка, – не прекращая целовать её, отозвался он. – Вернее, наоборот – ты просто умница, что навязываешься. И сейчас ты мне очень-очень кстати… навязалась…

– Кстати?

– Да мне буквально на стену лезть хотелось!..

Даша отвечала ему такими же торопливыми и отчаянными поцелуями, и это нетерпение доказывало – ей действительно было без него плохо всё это время. Она тоже скучала…

Павел потянул её в сторону дивана, сначала усадил, а затем уложил, некоторое время вглядывался в её глаза, похожие на глаза оленёнка Бэмби, нежно касался губ, щёк, лба, пропускал сквозь пальцы недлинные, но такие густые и мягкие волосы, затем снова и снова принимался целовать… Один раз неловко, слишком резко шевельнулся – и мышца немедленно отозвалась острой болью. Даша почувствовала, как он на мгновение замер, стиснув зубы.

– Ой, а с ногой-то что? – вспомнила она встревоженно. – Тебе точно… можно?..

– Можно, только осторожно, – отшутился Павел, уже спеша расстегнуть пуговицы на её блузке и моментально забывая о боли. – Если ты… если ты сама хочешь, конечно.

– Хочу. Очень-очень хочу! – её руки нырнули ему под одежду, пробежались по спине, погладили твёрдые рельефные мускулы на груди и животе, спустились чуть ниже… Он торопливо избавился от собственной рубашки, с досадой отбросив её в сторону, и прижался к Даше обнажённым разгорячённым телом.

– Прости меня за то, что ушла… – выдохнула она.

– И ты меня.

– За что?

– За то, что позволил уйти.

Её губы словно оставляли невидимые огненные следы на его коже. Она, приподнявшись, целовала его плечи, грудь и живот, снова возвращалась к губам, после чего он перехватывал инициативу и тоже покрывал её лицо и тело поцелуями, попутно освобождая их обоих от остатков совершенно лишней и неуместной сейчас одежды.

Они оба уже были полностью раздеты, но пока не переходили к основному блюду, словно сначала пробовали аппетитные закуски – и эту… и ту… и другую… и третью…

На экране под дивную музыку всё ещё шёл балет “Щелкунчик”. Разноцветная электрическая гирлянда всё так же мерцала. И Павел больше не чувствовал оглушающего одиночества, холода и пустоты, наоборот! Праздник… Новый год… Живой, осязаемый, настоящий человек рядом. Его человек. С готовностью дарующий ему сейчас и тепло, и любовь, и всего себя – без остатка.

Хорошо, что они с Тёмой держали стратегический запас презервативов во всех самых неожиданных уголках квартиры – чтобы всегда были под рукой. Резинки можно было найти и в комнатах, и в ванной, и в прихожей, и даже на кухне – сказывалось бурное прошлое, когда они только-только окончили академию, съехали из интерната и стали совместно снимать жильё (тогда, дорвавшись до свободной жизни, они переспали чуть ли не с половиной девушек в этом немаленьком городе). Вот и сейчас даже не нужно было вставать с дивана – только руку протяни…

Даша приглушённо вскрикнула, впервые почувствовав его так близко, как никогда прежде не чувствовала, но тут же прижалась ещё крепче, выдохнула его имя полустоном, помогла принять наиболее удобное и совместимое с его травмой положение… а дальше уже он перестал себя контролировать.

‌​‌‌‍Потом они долго лежали, обнявшись – до тех пор, пока Павел не почувствовал, что можно, в принципе, идти на второй заход. Он поцеловал Дашу в висок и услышал, как она шепнула:

– Паш, я… кажется, тебя люблю.

Ему говорили эти слова впервые в жизни.

Не “хочу”, а именно “люблю”. Не дружеское признание, не фанатский вопль, не шутка… а именно так, как влюблённая девушка говорит это своему молодому человеку.

Он почувствовал, что в глазах закипают глупые детские слёзы. Хорош бы он был, если бы разревелся прямо сейчас в Дашином присутствии – вот она повеселилась бы!

– Я… – сказал Павел, сглотнув ком в горле. – Я тебя, кажется, тоже.

=85

Москва, 2018 год

“Кажется”…

Какая пропасть была между этими их “кажется”!

Дашино вырвалось нечаянно – от опасения, что она слишком торопится и смутит сейчас Павла своим напором. Его “кажется” было продиктовано осторожностью в выборе слов и… пока что неуверенностью в своих чувствах, нежеланием обманывать и обнадёживать её понапрасну.

Даша всё это прекрасно понимала и осознавала. Но как справиться с собственными чувствами и обуздать глупое сердце? В чём она виновата – только в том, что влюбилась? Разве этого можно было избежать? Реально было предотвратить? Пашка… тот, жизнь без которого казалась серой, безвкусной и пустой, какой-то ненастоящей, словно Даша только лгала себе, что живёт, а на самом деле влачила жалкое существование.

Алёна не хотела отпускать её сюда. Отговаривала и разубеждала, упирая на то, что “надо иметь гордость”. Даша даже рассердилась.

– При чём тут гордость?! Что, в целом мире все девушки должны вести себя одинаково, по раз и навсегда утверждённому шаблону? Строить из себя неприступных гордячек и независимых красавиц, которые скорее умрут, чем первой признаются парню в любви?!

– Ну всё равно это как-то… – подруга слегка оробела от её напора.

– Как? Ну как?! Знаешь, когда я была подростком, то случайно нашла у родителей брошюру “О половой жизни в семье”. Кажется, чуть ли не советского ещё издания… Так вот, там было написано, что порядочная женщина никогда не должна сразу же соглашаться на секс, даже если это предлагает её законный муж. “Сначала нужно немного поотказываться, чтобы разжечь в партнёре желание…” Алён, ты мне сейчас напоминаешь автора той брошюры, – Даша всё больше и больше распалялась. – Условности и чопорная двуличность. А в целом – чушь собачья! Я просто хочу его увидеть прямо сейчас, чего непонятного?!

Алёна, растерявшись, приобняла её за плечи, пытаясь умиротворить.

– Дашут, ну не злись, пожалуйста. Я же… беспокоюсь за тебя. Ты сама на себя перестала быть похожей с этим Пашей. Я ведь помню, какая ты была раньше – весёлая, счастливая, беззаботная. А сейчас просто в тень превратилась. Я боюсь, что ты… сгоришь с ним рядом, понимаешь? Он холодный, ты сама себя сожжёшь. В собственном огне.

Ваня тоже пытался остановить её. Он не мог не заметить, каким взглядом Даша посмотрела на ту самую злосчастную афишу, когда они проходили мимо театра. Павла он заочно практически ненавидел и вообще жутко ревновал, хотя их с Дашей роман закончился задолго до того, как у неё снесло крышу от другого.

– В конце концов, – убеждал её Ваня, – он сейчас может быть не один, а… с какой-нибудь бабой.

– С бабой – так с бабой, – отрезала Даша.

– Ну хорошо, – сдалась Алёна. – Тебя всё равно не переубедить. Вперёд, дуй к своему Калинину. Мы будем ждать тебя внизу. Если ты не вернёшься через десять… нет, через пятнадцать минут – мы уходим.

– Если он будет убивать тебя или насиловать, громче зови на помощь, – мрачно схохмил Ваня.

Она поднялась к Павлу домой – и в итоге ни о чём не пожалела. Пусть ему пока всего лишь кажется, что он её любит… Всё равно только с ним ей было по-настоящему хорошо.

А ещё… Даша не могла заблуждаться на этот счёт – Павел очень нуждался в любви. В глубине души он так и остался тем недолюбленным и одиноким детдомовским мальчиком, несмотря на внешний успех и общее жизненное благополучие. Он с такой благодарностью принимал её чувство и самозабвенно дарил страсть и нежность в ответ, что… господи, не всё ли равно, кому там и что “кажется”?!