Текст книги "Любовь на грани смерти (СИ)"

Автор книги: Юлия Гойгель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава 56. Вулкан

Я думала, что меня отправят в женские покои и была согласна на это. Одно дело, когда Хайдар жил со мной в одной комнате, пока был не женат. Совсем другое, когда в доме присутствует его официальная жена.

Но мы возвращаемся в прежние комнаты.

– Я сегодня свободен весь остаток дня, – сообщает мужчина. – Если ты устала, можем лечь и отдохнуть. Но лучше погуляем в саду. Тебе нужен свежий воздух.

– Лечь и отдохнуть? – переспрашиваю я. – Ты будешь жить со мной здесь?

– Я сказал, что больше не оставлю тебя. Ни на минуту, – чуть повышает голос мужчина. – Сказал это всем, не только тебе. Я хотел по-хорошему и это едва не стоило тебе жизни. Теперь будет так, как считаю нужным я!

– Твоя жена возненавидит меня! Пожалуется родителям. А они влиятельные люди. Зачем лишние проблемы из-за меня? – не соглашаюсь я. – Легче мне от этого не станет.

– Пока будет так. Потом посмотрим, – отвечает мужчина.

Три недели проходят более-менее ровно. Раз в неделю Хайдар уходит ночевать в спальню Алии. Проводит там целую ночь, после чего они завтракают, и супруг отправляется на работу. Работает мужчина, чаще всего, на самой вилле, в кабинете. Пытается разобраться со всеми делами собственного отца. В собственности последнего несколько кирпичных заводов, оливковая и фруктовая плантации, доля в каком-то банке и ещё много всего о чём я не знаю и не хочу знать.

Когда мужчина уходит к жене, тогда со мной ночует Дарья. Девочка часто пересказывает мне все разговоры, которые про меня ведут жены хозяина дома с Алией. Конечно, ничего хорошего обо мне не говорят, но я не обращаю на это никакого внимания. Я вполне могу их понять.

На третью неделю и, соответственно, в третью ночь посещения законной супруги, Хайдар неожиданно возвращается после полуночи. Хмыкает при виде девочки в постели и, взяв на руки, относит в её комнату.

– Что-то случилось? – беспокоюсь я.

– Не могу больше, – раздражённо отвечает он.

– В смысле, не можешь? – изумляюсь я, ведь у нас с ним ничего нет. Несмотря на то, что врач разрешила, мужчина всё ещё переживает за моё здоровье. Возможно, ждёт первого шага. А я не могу переступить через осознание того, что он женат. Не важно, каким образом. Он женат и этим всё сказано.

– Во всех смыслах, – морщится он. – Я не хочу спать в постели с женщиной, которая мне не нужна. Я понимаю, что Алия ни в чём не виновата, но я не хочу находиться с ней рядом. Я достаточно долго спал один и это меня устраивало. Теперь я хочу спать с тобой, а не с ней в нескольких метрах от тебя. Я предложил ей получить высшее образование, попробовать заняться чем-нибудь, что ей нравится, но она хочет детей.

– И ты хотел. Минимум пятерых.

– От тебя. Никаких детей не будет, пока у нас с тобой не родится сын. А лучше – два.

Понимаю, что совсем не хочу об этом говорить, но начинаю:

– А если она забеременеет?

– Не забеременеет. Я пользуюсь презервативом. И я с ней ни разу не кончил. Не смог. Трахаю её, пока думаю о тебе, – признаётся он. – Чтобы на это сказали твои девчонки из института?

– Но ты же с ней нежен?

– Естественно. И в первый раз, кстати, у неё тоже не было крови. Она так испугалась, что спряталась под кровать. Думала, я обвиню её в том, что она не девственница. Но там и крови не нужно. Дотронешься до неё и так всё ясно, – вздыхает мужчина.

– Но утром же простыни не нужно было никому показывать? Или… нужно?

– Не нужно. Но Алия буквально впала в истерику. Сказала, что кто-нибудь из жён отца всё равно тайком посмотрит и расскажет другим. И прислуга будет шептаться. Пришлось порезать себе руку и вытереть о простыни. По ходу, переборщил. Откуда я знаю, сколько должно быть крови? Теперь жёны отца и тёща смотрят на меня так, словно я Алию на части разорвал, – признаётся Хайдар. – Ещё темно было, когда Стас прибежал и рассказал о тебе. Мы сразу бросились искать тебя. Может это бабьё утром всем скопом и прибежало в спальню простыни рассматривать.

– Ты – её единственный мужчина. Она не узнает никого, кроме тебя. Ты должен быть с ней с лучшей своей стороны, – произношу я. По-человечески я очень жалею девушку.

– У меня нет лучшей стороны. Но ты принимаешь мою тёмную. Ты хочешь меня, Лиза. Такого, какой я есть. А Алия идеализирует. Я был нежен с ней, показал, что такое оргазм, как мужчина может хотеть и любить женщину. По сути, я построил для неё замок из песка. Но мы с тобой понимаем, что жить в нём – нельзя!

Он нависает надо мной, раззадоренный, желающий меня, напряжённый до предела, переполненный жаждой, эмоциями, поставленный перед выбором.

– Я не могу, Хайдар. Не сегодня.

Мужчина не настаивает. Обнимает меня, и я льну к его телу, греюсь его теплом, наполняюсь его силой. Он засыпает первым, а я долго вожу пальцами по его груди. Там, внутри, наполняется тёмной лавой огромный вулкан. Если кто-нибудь сделает неверный шаг, вулкан взорвётся, испепелив незадачливого путника. Я знаю. Я тоже не раз обжигалась лавой из этого вулкана.

И это происходит. Только сначала мне становится смешно. Дарья не раз рассказывала мне истории, когда две жены одного мужа соперничали между собой за его внимание, делая друг другу пакости. На самом деле у многих мужчин всего одна жена. Выкуп за другую далеко не все могут себе позволить. Что говорить о третьей.

Чаще всего несколько жён имеют состоятельные люди, внимание к которым со стороны и так повышено. И каждый происходящий в такой семье казус утрируется и обрастает ещё более смешными подробностями.

Собираясь на ужин, Алия обнаружила пропажу любимого браслета. Одного из самых дорогих. Искать пропажу прибежали хозяйки дома. Перевернув всю комнату невестки, дамы пришли ко мне. Как бы не совсем ко мне, ведь в комнатах и шкафах были не только мои вещи, но и вещи Хайдара.

– Они специально это сделали, – зашептала мне в плечо Дарья. – Чтобы выставить тебя воровкой перед женихом. Скорее всего, попросили кого-то из младших детей спрятать браслет в твоих вещах.

Впоследствии так и оказалось. Но в данную минуту мне стало совсем не смешно, когда тяжёлую и дорогую вещь нашли в брюках Хайдара. Ребёнок просто не дотянулся до верхних полок шкафа и положил на нижнюю.

Прижав к себе девочку, я смотрела, как возмущаются моим поступком женщины. Четыре сороки ещё больше загалдели, когда в спальню вошёл Шир-Диль. Но отец отступил, когда в комнату влетел разъярённый сын.

Конечно, Хайдар ни на минуту не поверил в глупую клевету. Но то, что посторонние вошли в нашу спальню и трогали наши вещи… Здесь у мужчины был особый пунктик.

В коттедже к его одежде, которая всегда находилась в идеальном состоянии в гардеробе, могла прикоснуться лишь домоправительница Алла Адамовна. В рабочем кабинете, особенно стола, не касался никто.

Несчастный браслет, теперь находившийся в руке Алии, вывел мужчину из себя окончательно.

Выхватив из рук жены украшение, он заехал им в стену, а девушку стал трясти за плечи, что-то крича на своём языке.

– Спрашивает, кто додумался это сделать, – стала переводить мне девочка. – Дальше я не совсем понимаю. Он говорит Алии, что та воспользовалась его добротой и жалостью к себе, его хорошим отношением. Если ей захотелось посмотреть на него другого, пусть смотрит.

Уложенные в причёску, длинные и густые волосы Алии, при тряске, рассыпались по плечам. Мужчина намотал их на свой кулак, вынудив жену упасть на колени и схватил первый попавшийся длинный кинжал, висящий на стене. Подобное оружие очень любят и ценят в этой стране. На вилле им увешаны стены едва не в каждой комнате.

Три курицы, подсказавшие молодой девочке, как опорочить меня в глазах нашего общего мужчины, теперь жались друг к другу. Хайдар замахнулся, собираясь отрезать волосы жене у самого затылка. Девушка заверещала.

Я бросилась к супругам, надеясь отвлечь мужчину.

Обрубленные у корней волосы отрастут нескоро. Для Алии это будет сильным стрессом и обидой. Да и сам Хайдар пожалеет о собственном поступке, когда схлынут эмоции. Это я знала из собственного опыта. Подняла руку, чтобы перехватить его. Но мужчина, ослеплённый яростью, этого не увидел. Острый кинжал с тонким лезвием резанул не по волосам, а по моей руке.

В последнее мгновение мужчине удалось уменьшить силу нажатия, но от пореза это не спасло. Тонкая яркая полоса мгновенно проявилась на моей руке почти от локтя до запястья. Порез был не глубоким, но длинным, около десяти сантиметров. По моей светлой коже тут же потёк ручеек крови, пачкая ткань платья.

Громко заплакала испугавшаяся вида крови Дарья. А я смотрела на свою перепачканную кровью руку, не чувствуя ни привычного головокружения, ни тошноты.

«Клин клином вышибают», – любил говорить Хайдар. И часто применял на практике. Сработало. Он всё же оказался прав.

– Ничего, Лиз, ничего не бойся, – прибежавший Сарбаз посадил меня на ковёр. – Вены не задеты. Подними руку, вот так. Умница. Хайдар, я стяну края, а ты надави вот здесь пальцами и подержи. Так кровь быстрее остановиться.

Мужчина тоже сел на ковёр за моей спиной, одной рукой привлекая к себе, второй зажимая края пореза, как показал Стас.

– Сарбаз, может, лучше врача вызвать? – уточнил он.

– Нет. Кровь сейчас остановится, а швы здесь не нужны. Сейчас я принесу аптечку. Обработаем, смажем мазью и прихватим специальной фиксирующей повязкой, затем забинтуем. Думаю, что шрама не останется. Главное, пока не заживёт, руку не тревожить, чтобы края не расходились.

– Вон, – рыкнул Хайдар на остальных по-русски. Чертыхнулся, но переводить не стал. За него это сделал отец. Шир-Диль вышел последним, прикрыв дверь.

– Дарья, иди сюда, – позвала я испуганную девочку.

Та тут же прижалась к моим ногам, опасливо посматривая на мою руку:

– Тебе больно, Лиза?

– Нет, немного щиплет, – попробовала я успокоить малышку. – Сможешь сложить вещи обратно в шкаф?

Девочка опасливо глянула на мужчину, понимая, что требуется и его согласие. Тот кивнул. Когда ребёнок занялся работой и отошёл от нас, Хайдар крепче прижал меня к себе.

– Лиз…

– Сама виновата. Не стоило лезть. Можешь ремнём отлупить, я заслужила.

Он лишь вздохнул.

– Пойду, принесу нам ужин. Давай снимем это платье и наденем что-то более удобное.

Так как дело близилось к вечеру, самой удобной оказалась ночная рубашка.

Вернулся Сарбаз с аптечкой. Обтерев испачканную кровью руку и плечо куском бинта, мужчина наложил обещанную повязку. Болеть совсем перестало.

– Через несколько часов бинт лучше расслабить, – посоветовал Горыныч. – Чтобы не нарушить кровообращение. Утром сменим повязку и снова зафиксируем.

Он ушёл, уведя с собой Дарью, а другой мужчина собрался идти за ужином.

– Хайдар, – позвала я его.

Мужчина сел на край кровати.

– Да, Лиз?

– Зайди к Алии, пожалуйста… Она испугана и расстроена.

– Ей полезно, – буркнул он. – Меньше всякой ерунды в голову полезет. Даже Дарья до такого идиотизма бы не додумалась.

– Это не Алие придумала. Твои мачехи науськали, – стала я на защиту девушки. – Что она знает о моей стране? Ничего. Думает, что там медведи по улице ходят. Тем более она не может знать, что я могу сделать, а что нет. Она выросла в достатке, а ей, скорее всего уже сказали, что я бедна, как церковная мышь. Вот она и сделала собственные выводы.

– Это произошло потому, что я повёл себя с ней слишком мягко. Показал себя со стороны няньки трясущейся над каждым чихом вверенного ей чада, – не согласился мужчина. – А этот курятник? Полезли рыться по нашим вещам!

– По моим вещам. Они не ожидали, что мои и твои вещи будут лежать вместе. Скорее всего думали, что все твои вещи в спальне в мужской части дома, – предположила я. – Зайдёшь к Алие? Затем принесёшь ужин.

– Первый и последний раз, – раздражённо ответил мужчина, выходя из спальни.

Глава 57. Тени войны

Вернулся с ужином и клубникой, которую сказал не трогать, пока он не выйдет из душа. Когда мы поели, переставил блюдо с ягодами на кровать и стянул с меня рубашку.

– Хайдар, ты же не собираешься…

– Собираюсь. Слишком много у тебя скопилось энергии, сейчас направим её в нужное русло.

– Я не уверена…

– И не надо, – прошептал он, засовывая мне в рот сочную ягоду и накрывая сверху своими губами.

Он целовал меня каждый день, но в этот раз не стал сдерживать страсти. Поцелуй с привкусом клубники обжёг, твёрдый язык надавил на мой, вовлекая в любовную игру. Прервав поцелуй, толкнулся в мой рот своими пальцами.

– Оближи, Лиза, не жалей влаги.

Влажными подушечками стал нежно тереть верхушки моей груди, затем коснулся губами, а руки опустились ниже, отыскивая ещё более чувствительные места. Постепенно его губы тоже стали спускаться вслед за руками. Прошлись по животу, подарили несколько поцелуев гладкому холмику и накрыли клитор, посасывая и целуя.

Я застонала, когда он просунул прохладную крупную ягоду в разгорячённое лоно, начиная так понравившуюся нам когда-то игру. Жаркие воспоминания полностью стёрли реальность, заставив меня забыть, где я нахожусь. В эту ночь он снова был только моим, купая меня в так несвойственной ему нежности.

– Люблю тебя, Лиза, до безумия люблю, – шепнул на пике нашего общего наслаждения, заливая мой живот горячим семенем. Не стал кончать внутрь, решив повременить с ребёнком. Прислушался к словам врача.

Волновался.

Через две недели, гуляя со мной по саду, Сарбаз неожиданно взял меня за руку, переплетя свои пальцы с моими. Я остановилась, удивлённо глядя на него, изумлённая его касанием. Мы были одни, но, если кто увидит… Да и не свойственны подобные нежности этому мужчине.

– Лиза, я узнал чей вертолёт лежит в том ущелье.

Ещё в больнице я рассказала ему о том, что подумала, когда Дарья сообщила мне о лежащем внизу разбитом вертолёте. Я не спрашивала, можно ли узнать спустя почти тридцать лет о месте, где разбился отец и не просила этим заниматься. Несколько дней назад Сарбаз отвёз меня в полуразрушенные здания, всё ещё сохранившиеся на окраине Джелалабада, где когда-то размещались советские военные. Хайдар, естественно, тоже поехал с нами, но из машины не выходил, решая какие-то свои вопросы по телефону.

После этого мы не вернулись на виллу, а поехали дальше, вдоль реки Кабул. В месте, откуда открывается вид на её разлив, на специально оборудованной площадке для отдыха, на постаменте стоит танк Т-54. Как напоминание о войне 80-х годов. Как мне сказали, здесь любят отдыхать проезжающие водители. А ещё сюда часто приезжают с внуками и детьми участники обеих сторон того конфликта. Многие до сих пор не понимают, за что и почему их товарищи так и не вернулись домой.

Сегодня здесь тоже было многолюдно. Но почти все отошли в сторону, увидев, как из машин выходит группа вооружённых людей. Хотя увидеть здесь человека с автоматом – дело привычное.

Многие украдкой и с любопытством рассматривали нас. Хайдар на этот раз вышел из машины и пошёл рядом со мной. На нём была традиционная одежда из белой рубахи и штанов, на голову намотана чалма. На мне длинное и закрытое платье, украшенное вышивкой. Пальцы и запястья унизаны золотом. Надеть хиджаб меня не заставили, но Хайдар вновь замотал широкий шарф так, что видны были только глаза.

Лишь маленькие, чумазые дети бросились к нашим ногам, выпрашивая деньги. Сарбаз бросил им несколько афганей, затем громко шикнул и мелочь быстро разбежалась.

– Не похожа на ихнею, – донеслось откуда-то сбоку на чистом русском.

Я осторожно скосила глаза. Недалеко стояла пара: женщина и мужчина за пятьдесят. Видимо, тоже приехали к памятнику. Говорила женщина.

– Не смотри ты так, Тамара, – пропыхтел мужчина. – Не понравится им что, выстрелят без предупреждения.

– А он точно нерусский, – продолжала своё женщина. – Вон сколько на ней золота. Понятно, почему за него пошла. Будет рожать ему каждый год по ребятёнку, а он потом ещё одну, молоденькую возьмёт. У них так принято. На что только наши девки ради денег не соглашаются…

– Может у вас дочка есть? Желательно лет десяти? – обратился к женщине Хайдар. Он не злился, я видела, как смеются его глаза. – Лет через шесть начну себе молоденькую искать. Но воспитывать нужно теперь начинать, чтобы такая же послушная была.

Женщина заохала и прикрыла рот рукой. Её муж стал извиняться, стараясь не смотреть на меня.

– Я люблю тебя, – говорю Хайдару, когда возвращаемся к машинам. – Очень люблю.

– Я тоже тебя люблю, Лиза, – отвечает он. И ночью показывает, как сильно.

Эта поездка не всколыхнула во мне сильных эмоций, не выбила из колеи.

Но то, что теперь говорит Сарбаз….

– Чей вертолёт? – спрашиваю я, невольно сжимая его руку.

– Твоего отца. Я, конечно, не поверил в твоё предчувствие, но решил начать именно с этого вертолёта. Информация, кстати, совсем не секретная. Запутанная, но при желании и наличии времени всё можно узнать.

– Сказал ей? – откуда-то бесшумно появляется Хайдар и прижимает меня к себе. Уже он переплетает мои пальцы со своими.

– Сказал, – отвечает Сарбаз и сразу предлагает. – Если ты хочешь, мы можем спуститься прямо к самому вертолёту. На специальном тросе.

– Это опасно, – не возражает, скорее предупреждает второй мужчина.

Сарбаз качает головой:

– С тобой опасно. Со мной нет. Сама того не желая, ты прошла долгий путь. Готова сделать последний шаг, девочка?

– Готова, – не задумываясь, отвечаю я. Стас прав. Я зачем-то получила эту сомнительную возможность. Словно все события, произошедшие в моей жизни, готовили меня к этому последнему шагу.

В ночь перед полётом я плохо сплю. Мне не снятся кошмары, но сон прерывист и неглубок. Я ворочаюсь с боку на бок и в итоге своим ворочаньем бужу Хайдара. Но мужчина не злится. Притягивает к себе, крепко обнимает, долго гладит по плечам.

– Не уснёшь? – спрашивает, наверное, через час.

– Не усну.

– Ну и не нужно.

Стягивает с меня рубашку и накрывает своим телом. В последнее время он очень нежен, но в эту ночь почему-то особенно.

Яркое, но уже зимнее январское солнце, проснувшись, застаёт нас в объятиях друг друга. Обнажённых, пресытившихся любовью, перепачканных семенем мужчины. Если кто зайдёт в спальню, сразу почувствует тягучий аромат грешного секса.

Мужчина чуть приподнимается, но я снова обхватываю его руками и ногами, тянусь к его губам. Он снова целует.

– Ни на миг тебя не отпущу, Лиз. Ни на миг. Идём в душ.

Наношу лёгкий макияж, заплетаю волосы в косу.

Нам приносят завтрак. Уже привычно кушаем из одних тарелок. Времени хватает, поэтому наслаждаемся едой.

Неторопливо надеваю дорогое бельё, майку и легинсы. Наверх тёплый костюм, который предназначен для горнолыжных курортов. В горах сейчас очень холодно, местами лежит снег. Рассказывать об этом мне не нужно, знаю по собственному опыту. Хайдар тоже надевает похожий, сверху крепит несколько пистолетов. У выхода из дома нас ждёт Сарбаз. Тоже вооружён. Снимает с себя один из автоматов и протягивает Хайдару. Тот небрежно перебрасывает грозное оружие себе через плечо. Затем мужчина набрасывает мне на голову тёплый шарф и вновь заматывает так, что видны только глаза. Вот как у него это получается? Я не раз пробовала, у меня всё разваливалось. Чуть стягивает с носа, чтобы я могла дышать.

– Порядок, Лиз?

– Да. Немного волнуюсь, – признаюсь мужчине.

– Не нужно. Я с тобой, – неожиданно чуть стягивает шарф и касается моих губ своими, толкается языком, словно стремясь мне передать собственную силу. – Моя любовь всегда рядом с тобой.

Отстраняется и поправляет мой шарф. А я замечаю, что нас вышел проводить сам хозяин дома. Смотрел на наш поцелуй. Опускаю глаза и отступаю за спину Хайдара. Несмотря на то, что этот человек столько раз хотел меня убить, я не боюсь его. Он слаб по сравнению с собственным сыном. Хайдар выиграл у любви, Шир-Диль проиграл. Пусть теперь я стою за спиной мужчины, но, если понадобится, я закрою его своей грудью. Как и Сарбаз. Для Шир-Диля такого никто не сделает. Только выстрелят в спину.

Хозяин дома что-то говорит на афганском, сын отвечает. Когда мы выходим на улицу, я спрашиваю:

– Папа посоветовал оставить меня в горах?

– Нет, – медленно произносит мужчина. – Сказал, что ошибался в тебе.

Прямо во дворе есть вертолётная площадка. Я ожидаю увидеть американский вертолёт, но приземляется русский, точнее советский. В небе кружит ещё один.

– Ведущий и ведомый, – невольно срывается с моих губ.

Сарбаз запрыгивает первым. Я, наверное, могу залезть сама, но Хайдар легко подхватывает меня на руки и передаёт Сарбазу. Тот аккуратно принимает и ставит на пол. Отводит к сиденьям у стены. Помогает пристегнуться. Садится рядом. С другой стороны – Хайдар. Ждём, пока загрузится вооружённая до зубов охрана.

– Зачем так много оружия? – удивляюсь я. – На нас могут напасть?

– Не должны, – пожимает плечами Сарбаз. – А много оружия не бывает.

Я вновь возвращаюсь в горы. Про себя надеюсь, что в последний раз.

Когда вертолёт зависает, к нам подходят несколько человек и помогают Сарбазу пристегнуться к специальному тросу. Затем пристёгивают меня. Мужчина крепко обхватывает меня руками и прижимает к своему телу.

– Только не запаникуй, Лиз. Не смотри ни вниз, ни по сторонам. Лишь на меня.

Я так и делаю. Мы начинаем медленный спуск вниз. Туда, куда падал мой отец.

После того, как мы отстегиваемся, трос поднимают обратно и к нам спускаются ещё двое мужчин. Они зачем-то тщательно исследуют вертолёт.

Мы тоже подходим ближе. Рука Сарбаза всё время обнимает меня за плечи. Если сверху мне казалось, что боевая машина почти целая, то теперь, глядя на обломки, я вижу, что вертолёт разбит вдребезги.

– Что чувствуешь, Лиз? – спрашивает у меня мужчина. – Не торопись с ответом. Нам некуда спешить. Прислушайся к себе.

И я прислушиваюсь. Пытаюсь перед глазами представить образ отца. И представляю. Впервые. Прямо перед собой, словно живого. Смотрю в его глаза и только теперь осознаю, что у меня глаза отца. А ещё… Я всегда это чувствовала, но теперь совершенно уверена в том, что, останься отец в живых, он бы очень любил меня. Также сильно, как и Хайдар.

Только….

Я поворачиваюсь к Сарбазу:

– Сейчас ты снова назовёшь меня дурой…

– Не назову. Что ты чувствуешь, Лиз?

– Его здесь не было. Он пришёл ко мне не со стороны вертолёта. Мой отец не погиб здесь, Сарбаз!