Текст книги "Малах ха-Мавет (СИ)"

Автор книги: Юлия Федорченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2.

Пайпер вернулась из больницы еще до конца смены и, не разувшись и не сняв куртки, бросилась в комнату дочери. Трис спала. Снаружи стояли утренние сумерки. Пайпер устало опустилась на краешек ее кровати, и Трис вяло пошевелилась. Спросонья она пробормотала несколько слов, но Пайпер не собиралась ее будить. Убедившись, что дочь пришла домой, как и обещала накануне, она встала и на цыпочках покинула спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Чуть поворочавшись, Трис уснула вновь.

И ей приснился Сидни.

Он опять позвонил ей посреди ночи, но в этот раз все было совсем иначе.

– Что случилось? – спросила Трис, спустившись вниз.

На ней была ее любимая пижама с утятами, поразительно яркая даже во сне, и больше ничего. Босыми ногами Трис стояла на холодном бетоне. Она так быстро бежала по лестнице, что запыхалась, и вокруг ее рта клубились облачка пара.

– Ничего. Просто захотел тебя увидеть. – Сидни придержал дверь телефонной будки и поманил девушку внутрь. – Иди сюда, здесь теплее.

Она вошла, и дверца закрылась. Сидни привлек к себе Трис.

– Так лучше?

Он говорил какие-то слова в перерывах между поцелуями, что-то очень приятное, что-то такое, что ей до безумия хотелось услышать, и кончилось тем, что они занялись любовью прямо в будке. Сидни жарко дышал Трис в затылок, обхватив ее сзади, она упиралась ладонями в стекло.

А за стеклом, немного вдалеке, стояла девушка с измятой фотографии.

Трис очнулась с гулко колотящимся сердцем. Откинув в сторону одеяло, она села на постели. Она никогда не придавала снам особого значения, зная, что в их основе лежат лишь ее собственные страхи и тревоги, но сейчас ей было не до рациональных объяснений. Шена вторглась в ее сон, мигом превратив его в кошмар. Она так странно улыбалась, глядя на них с Сидни, словно одобряла то, что они делали. Неужели она благословила их союз? Это казалось немыслимым. Пока что Сидни принадлежал ей со всеми потрохами, и Трис не осмеливалась оспаривать ее главенство. Еще не время. Надо подождать. Но теперь задача усложнилась: как выдворить призрак Шены из его сердца, если она не могла перестать думать о ней сама?

Весь следующий день она просидела в своей комнате, изредка выбегая на кухню или в туалет. Но даже если Пайпер и обращала внимание на ее короткие партизанские вылазки, то предпочла проигнорировать это ребячество. Как бы Трис ни желала избежать надвигающейся конфронтации, ей рано или поздно пришлось бы дать удовлетворительные объяснения своим поступкам, пусть она и пыталась как можно дальше отсрочить этот момент.

Извне простерлась вражеская территория, однако с закрытой дверью Трис чувствовала себя в безопасности. Она стала отставать по учебе, и ей следовало бы немного позаниматься, но в нынешнем состоянии Трис вряд ли сумела бы на чем-нибудь сосредоточиться. Валяясь на кровати с ноутбуком, она бездумно просматривала сайты. Мобильник она положила рядом с собой и каждые десять-пятнадцать минут поглядывала на него в надежде, что Сидни даст о себе знать.

Телефон молчал. Сидни вел себя так, будто ничего не изменилось. Она-то воображала, что он станет ей названивать, чтобы без конца обмениваться пылкими признаниями в любви, а он не удосужился ни разу за два дня набрать ее номер. Окончательно расстроившись, Трис захлопнула ноутбук, взяла с полки книгу и попыталась углубиться в чтение.

Время пролетело незаметно. Ей все-таки удалось ненадолго отвлечься. Когда за окном уже стемнело, Трис поднялась, чтобы зажечь свет, а потом ее взгляд невольно упал на ворох рисунков на столе. Она так давно не бралась за карандаш… Сидни вытеснил из ее жизни все остальные увлечения.

Эта мысль наполнила ее грустью и тоской. Водрузив стопку рисунков на колени, Трис с дотошностью разглядывала каждую свою работу, про себя отмечая недостатки, прежде чем отложить ее в сторону. Среди прочих картинок нашелся и набросок Ангела Смерти авторства ее возлюбленного. Тут она не нашла, к чему придраться, хотя очень старалась: рисунок был выполнен потрясающе. Трис сравнила его с собственными работами: на фоне этого наброска, на который ушло от силы десять минут, они выглядели бледно, если не сказать убого. Ничем не лучше детских каракулей.

Трис закрыла лицо руками. Рисунки соскользнули с ее колен и с шорохом посыпались на пол. Спустя минуту раздался стук в дверь, и с той стороны послышался голос матери:

– Трис? Ты спишь?

– Нет, – отозвалась она, поспешно вытирая слезы.

– Иди ужинать.

– Сейчас.

Перед тем как выйти, она обеспокоенно взглянула на себя в зеркало. Хлоя одолжила ей тюбик тонального крема и другую косметику, и еще утром Трис тщательно замаскировала синяки на щеках и около губ. Сами губы казались очень красными и слегка припухшими: то ли от пощечин, то ли от поцелуев. Шишку на лбу Трис спрятала под волосами, сделав косой пробор. И хотя шансы на то, что мать ничего не заметит, были невелики, все же попробовать стоило.

Увидев Трис, Пайпер задержала на ее лице свой взгляд на лишнюю долю секунды, но не проронила ни слова. Они сели за стол и молча поели. После ужина Трис поднялась и вымыла посуду, тем самым пытаясь немного загладить вину перед матерью. Когда она развернулась, чтобы вновь ускользнуть в свою комнату, Пайпер твердо произнесла:

– Сядь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Трис подчинилась.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Мам…

– Почему ты не брала телефон? – Мать начала с обвинений. – Почему не перезвонила мне?

Трис тяжело вздохнула.

– Извини, что заставила волноваться, – сказала она, отводя глаза.

– Думаешь, это сойдет за ответ? – наседала мать. – Ты извинишься – и дело с концом? Как будто ничего и не было?

Трис опять вздохнула. Они с Эбби подготовились и сочинили подходящую историю, и она знала, что говорить. Однако она предпочла бы вообще промолчать, чем сообщать матери полуправду. Четверть правды? Одну десятую часть? Самой Эбби Трис сказала, что весь вечер была с Сидни… Она боялась запутаться в наслоениях своей же лжи.

– Ну… Мы с ребятами пошли в клуб… и немного выпили. Может, чуть-чуть больше, чем стоило бы. – Пайпер не сводила с нее осуждающего взора, и Трис сложила ладони вместе и зажала их между колен в каком-то невинном, бесхитростном жесте. – Не могла же я прийти домой в таком виде… и ответить тебе не могла… Ты бы сразу меня раскусила. Мне просто не хотелось тебя расстраивать, – закончила Трис и, призвав на помощь все свое самообладание, встретилась глазами с матерью. – Поэтому я решила остаться у Эбби.

Какое-то время они смотрели друг на друга.

– Ты расстроила меня гораздо больше тем, что не пришла ночевать, – наконец сказала Пайпер, – и что не брала трубку.

– Прости меня, – молвила Трис, и ее раскаяние было искренним. – Я хотела как лучше.

Ее затопило облегчение. Девушка было решила, что буря миновала, когда следующим вопросом мать поставила ее в тупик:

– Ты куда-то собираешься?

– Нет… – Трис выглядела абсолютно сбитой с толку. – А что?

– Тогда зачем ты накрасилась?

И, прежде чем она успела отшатнуться, Пайпер взяла Трис за подбородок и повернула ее голову к свету.

– Что это у тебя на щеке? – Мать смазала пальцем тональный крем. – Синяк?.. И здесь! О боже… Трис! Тебя били?

– Я ударилась, – растерянно пролепетала Трис. – Пустяки. Даже не больно было…

Пайпер выскочила из кухни. Предчувствуя беду, Трис бросилась следом и застала ее в тот момент, когда мать уже судорожно набирала номер.

– Куда ты звонишь?

– В полицию.

– Мама!

Трис выхватила у нее телефон, отключила его и зашвырнула в угол. Пайпер даже не пыталась ей помешать, ошеломленно уставившись на дочь. Раньше Трис никогда не вела себя подобным образом. Раньше она бы ни за что себе такого не позволила. Когда она успела так измениться?

– Не надо никуда звонить, – быстро выговорила Трис. – Со мной ничего не случилось. Меня никто не… – девушка запнулась, – не насиловал и не бил. Просто пара синяков. Не надо полиции, – спокойнее добавила она, – пожалуйста.

Пайпер тяжело опустилась на диван. Она сокрушенно покачала головой и, помедлив, спросила:

– Это тот парень?

– Что?.. – Трис непонимающе округлила глаза. – Какой?

– Это он тебя ударил?

Мать говорила о Джеффе. Она до сих пор его помнила, тогда как Трис давно и думать о нем забыла.

– Господи, мама, нет! Он тут вообще ни при чем.

– Тогда что случилось?

– Ничего, – не сдавалась Трис. У нее не было иного выбора, как придерживаться своей версии. – Я неудачно упала. Вот и все.

Пайпер снова покачала головой.

– Я работаю медсестрой, – сказала она после долгой паузы. – Знаешь, сколько я видела таких девушек? Сколько раз слышала от них то, что говоришь сейчас ты? Неудачно упала, а как же… Они все твердят одно и то же, выгораживая своих мужчин. Но в конце концов…

– Это не то, что ты думаешь, – отрезала Трис.

– Ты меня не обманываешь? – подняла голову мать.

Трис с достоинством выдержала ее взгляд.

– Нет.

Мать кивнула. Хотя бы в чем-то она ей поверила. У Пайпер чуть отлегло от сердца, но этого было мало, и она продолжила допрос:

– Что это за компания, с которой ты была?

– Обычные ребята.

– Из университета?

– Не-а.

– Где ты с ними познакомилась?

– Мам, может, хватит?

Трис устало прислонилась к стене. Ей порядком надоели вопросы, на которые нельзя было дать ответ, однако у девушки не было уверенности, что Пайпер опять не начнет звонить в полицию, если она оставит ее одну.

– Неужели я не могу за тебя поволноваться? – упрекала ее Пайпер. – Неужели не имею права знать, где ты гуляешь по ночам и с кем? Боже, Трис… Что с тобой происходит? Я всего лишь стараюсь тебя уберечь… предупредить… заставить задуматься… помочь тебе избежать чужих ошибок! Ведь мне и месяца не было, – здесь ее голос прозвучал подавленно и глухо, – когда родная мать отказалась от меня. И я никогда…

– Я слышала об этом тысячу раз, – безжалостно заявила Трис. Чтобы как-то повлиять на нее, Пайпер примешивала сюда свою личную трагедию, не имеющую никакого отношения к теперешней ситуации. – Не волнуйся. Если со мной случится что-нибудь подобное… – и она демонстративно пожала плечами, показывая, что вряд ли будет колебаться, – я просто сделаю аборт.

Она знала, что кто-то здесь побывал, хотя платья и пиджаки выглядели нетронутыми, каждая вещь на полке занимала свое особенное место, а цифры на кодовом замке сундучка с ядами, отнюдь не случайные, как можно было подумать, остались теми же самыми. Запирая сундучок, Хетт не крутила барабанчики в произвольном порядке, а вместо этого оставляла на замке одно и то же четырехзначное число. Время от времени она меняла его, как пароль, ради пущей безопасности. Злоумышленники оказались осторожнее и умнее, чем она предполагала. Они всеми силами постарались создать видимость, что не было ни обыска, ни взлома, однако им все равно не удалось перехитрить Хетт. Всего лишь войдя сюда, они опорочили это место одним своим присутствием. Каким-то образом они опустошили и разграбили гардеробную, не прихватив с собой ни единой безделушки и ничего не сломав.

Значит, Трис все же проболталась, и маловероятно, что она хоть чуть-чуть колебалась, когда выдавала лидеру адрес. От злости Хетт сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Больше всего она сердилась вовсе не на Трис, а на саму себя. Потому что в тот вечер, не проехав и двух-трех кварталов, Хетт вышла из автомобиля и вернулась в ночной клуб за напарницей.

По правде говоря, она и не думала, что что-то может пойти настолько не так, и почти ни о чем не переживала, устраиваясь на заднем сиденье такси. Самое плохое, что, по мнению Хетт, могло случиться, – Трис проснется в компании двух трупов и до смерти перепугается и запаникует. И это ее полностью устраивало. Она хотела проучить Трис, сбить с нее немного спеси. Хетт и в голову не приходило, что ее план полон слабых мест, и Ноа – или Ричи, или оба – после ее побега могут и не прикоснуться к шампанскому. Да. Такая мысль посетила ее гораздо позже; именно она и заставила Хетт тут же остановить машину.

Раньше ей не доводилось брать на себя ответственность. Хетт не собиралась возиться с Трис, просто… припугнуть? Но в тот момент она в полной мере осознала – Трис доверилась ей. Вручила свою судьбу в ее руки. Она же человек, девчонка… Да и в чем она была так уж виновата, кроме как в своей некомпетентности и неумении пить?

За десять минут Хетт добралась до клуба пешком. Однако едва она увидела знакомый джип и вышедшую из него Хлою в розовом платье… как мигом повернула назад и предпочла ретироваться. Она устыдилась своей слабости и не хотела, чтобы кто-то еще узнал об этом. Тем более Хлоя, которая с самого начала пела с Сидни в один голос.

Но она вернулась за ней. А Трис… Трис взяла и предала ее.

Хетт мрачно улыбнулась. Нашли ли они то, что искали? Сидни, наверное, полагал, что обнаружит здесь доказательства ее преступления, как в настоящем детективе: улики и орудие убийства. Она с удовольствием представила его вытянутую от разочарования физиономию, но спустя секунду на ее лице опять собрались тучи. Неужели ему было так уж необходимо вторгаться сюда? Осквернять то единственное место, где ей было комфортно, где она чувствовала себя свободной?

Вот подонок. Хетт обшарила глазами комнату. В один миг все ей тут опротивело. Она больше не хотела носить эту обувь, одежду и украшения, не хотела брызгаться этими духами или смотреться в какое-нибудь из этих зеркал. Если Сидни заявится сюда еще раз… что ж, пусть все это достается ему.

И судьба тотчас предоставила ей шанс осуществить свое желание. Когда Хетт вышла из хранилища и обернулась, то увидела Сидни прямо напротив, на другой стороне улицы. Он буравил ее взглядом, облюбовав скамейку у самой дороги. По ее коже пробежал холодок. А что, если он пришел ее убить? И станет ли он палить ей в спину, если она вдруг развернется и даст стрекача? Хетт замерла в нерешительности. Между ними проносились машины, и Сидни на время терял с ней зрительный контакт. Он не потянулся за пистолетом и виду не подал, что злится, но по своему опыту Хетт знала, что он всегда выглядел спокойным, прежде чем что-нибудь отчебучить.

Чуть погодя он кивком головы поманил ее к себе.

Она послушно перешла дорогу и села рядом.

– Я так понимаю, с ней все в порядке, – очень мягко начала Хетт, расправляя платье на коленях, – не то ты бы тут же от меня избавился. – Так что… – и она вальяжно откинулась на спинку скамейки и закинула ногу на ногу, – ты ее трахнул?

Сидни лишь покосился в ее сторону. В его пальцах тлела сигарета, о которой он будто забыл, и крошечные хлопья пепла сыпались ему на ботинок. Он давно привык к ее нападкам, так что Хетт требовалось как следует постараться, чтобы вывести его из равновесия. Нервно покачивая ногой, она выпалила:

– Что молчишь? Никак не можешь удержать свой член в штанах, да?

– А почему это тебя так волнует? – не выдержал Сидни. – Тоже хочешь?

Она чуть не задохнулась от возмущения:

– Да я бы в жизни…

– А. Ну да. Я забыл… – он разглядывал ее лицо, – тебе же девочки нравятся.

– Закрой свой поганый рот.

– А что, я неправ?

– Тебе никогда не понять, – тряхнула волосами Хетт, – кем была для меня Шена. А ты… – и она стиснула зубы, – ты просто ей воспользовался. Ради секса.

– Я? – с горечью усмехнулся Сидни. – Она хотела этого гораздо больше меня.

– Ах вот оно что… – едко заметила собеседница, обнаружив слабое место, – ты перестал ее удовлетворять?

Тлеющая сигарета упала на мостовую. Хетт вздрогнула, когда Сидни метнулся к ней, обхватил за талию и притянул к себе. Его лицо оказалось так близко, что она почувствовала его дыхание на своей коже. Со стороны они походили на двух любовников, истосковавшихся по взаимным ласкам. Хетт почудилось, что он собирается ее поцеловать, и от этой мысли ее чуть не стошнило. Высвободив руки, она попыталась оттолкнуть Сидни, когда холодное дуло пистолета уперлось ей в левую грудь.

– Все, что случилось между мной и Шеной, – сказал он, желая внести полную ясность, – касалось лишь нас двоих. Это никогда не имело отношения к тебе.

– И ты убьешь меня, только чтобы заткнуть? – дрожа всем телом, выдохнула она ему в губы. От осознания того, что смерть притаилась совсем рядом, Хетт почувствовала странный прилив возбуждения. – Какой потрясающий самоконтроль.

Сидни отклонился, чтобы было удобно разговаривать, но пистолет не убрал.

– Я больше никогда не хочу тебя видеть, – произнес он.

– Так в чем проблема? Убери руки, – предложила Хетт, – и я уйду.

– Я больше никогда не хочу тебя видеть, – отчетливо повторил Сидни, и до нее начал медленно доходить смысл его слов. – Ни здесь… ни в штабе… ни где-нибудь еще. Ты больше не с нами… понимаешь?

– Ты не вправе принимать такие решения, – ответила она спустя время.

– Почему же?

– Что скажет Дроу?

– Плевать, что она скажет. Можешь пойти ей поплакаться.

– Но как я буду –

– Что ты будешь делать дальше, – оборвал ее Сидни, – как и с кем… меня это ни капли не волнует. Как-то справишься. Ты стала достаточно самостоятельной. Сама все планируешь, сама подбираешь себе напарниц, сама решаешь, когда им умереть… Так что я тебе не нужен, – холодно подытожил он, – мы тебе не нужны.

Хетт фыркнула, но на дне ее глаз шевельнулся страх. Так вот что он задумал? Изгнать ее? Изгнать ее навсегда? Видимо, Трис все-таки досталось, иначе он бы не стал идти на столь решительные меры… Она ощутила растерянность. Хетт не могла спросить его напрямик и уж точно не стала бы оправдываться. Так низко она еще не пала. К тому же Сидни переоценивал собственную значимость, он не может запретить ей приходить в штаб или видеться с Райсом и Дроу. Ведь не может?..

– И в следующий раз, – добавил Сидни, – если ты выкинешь еще какой-нибудь фокус… пощады от меня не жди. Вот этим, – и пистолет еще глубже вдавился ей в грудь, – я проделаю в тебе столько дырок, что будет тяжело сосчитать.

Глава 3.

Райс сидел выше остальных. Он молча пронаблюдал за тем, как Сидни поднял наверх дрожащую Шену и заключил ее в объятья чересчур интимные для двух полузнакомых людей, и лишь потом огляделся.

По другую сторону забора зияла пропасть.

Если раньше сквозь решетку виднелся мрачный ландшафт и силуэт моста вдалеке, то теперь все исчезло. Кусок реальности словно отсекли, ничего не оставив взамен, не заботясь о том, что так не бывает. Узкая полоса земли за оградой переходила в крутой обрыв, а дальше напирала тьма.

Каким-то образом Райс знал, чувствовал, что в этой мгле нет даже воздуха. Могильная яма парила в абсолютной пустоте. От страха его бросило в пот. Кто-то поманил их сюда… но зачем?

Однако он не успел сообщить о своем открытии товарищам. Сверху раздался хлопок, и тут же кто-то или что-то свалилось ему на голову. Райс так опешил, что чуть не разжал рук. Выпрямившись, он еще больше удивился: напротив него сидел белокурый мальчик. То есть он думал, что это мальчик, пока не разглядел его как следует. Ребенок весело болтал ногами среди сверкающих пик и улыбался от уха до уха, взирая на старшего парня. Но он улыбался одним только ртом. Его глаза не имели никакого выражения, вместо них были яркие желтые топазы, и весь он казался каким-то… неорганическим. За спиной у странного ребенка плавали клочки тумана. Или, может, обрывки облаков? Мальчик ловко переставил руки и наклонился, чтобы посмотреть на остальных, и с его затылка на Райса уставилось еще одно лицо: серое и уродливое, в обрамлении светлых кудрей. Оно тоже попыталось улыбнуться, но вышел лишь ужасающий оскал. Райс вздрогнул от омерзения.

А потом забор встряхнуло с невероятной силой, и целый мир опрокинулся на бок. В последний момент Райс судорожно ухватился за прутья, а мальчишка беспомощно повис над бездной, зацепившись штанами за острия пик. Уродец на его затылке скривил толстые губы. Хетт завизжала и всем телом распласталась по решетке, широко раскинув руки и ноги. Шена очутилась верхом на Сидни, обнимая его за шею. Он вроде бы ничего не имел против, но она все равно смущенно отстранилась.

Райс посмотрел вперед. Там была еще одна фигура, напоминавшая женский силуэт, и она стояла на отвесной стене, которая раньше была надежной почвой. Ни сама фигура, ни ее одежда, состоявшая из гнилых отрепьев, не подчинялись закону тяготения. По вертикальной плоскости не скатывались камешки и не сыпался песок, да и мертвый пожиратель тоже будто прилип.

– …………..

Кажется, фигура что-то сказала. Но в ее голосе не было интонаций и, как позже понял Райс, не было даже слов. Какие-то идеи и образы сыпались ему в мозг и забивали сознание, но он не мог сосредоточиться, не мог их расшифровать, потому что они имели непостижимые формы и структуры.

Тут грозно затрещала ткань, и двуликий ребенок сорвался бы в пропасть, если бы Райс инстинктивно не перехватил его поперек туловища. На ощупь это тело было очень твердым и почти невесомым, словно он держал в руках не мальчика, а пластиковую куклу. Затылочное лицо скорчило жуткую мину, видимо, в качестве благодарности. Райс отвернулся, не в силах смотреть.

– Это ты делаешь? – спросил он в пустоту.

Мальчик не отреагировал, а мир вновь совершил кувырок. Хетт повисла вниз головой и вопила что есть мочи. Светлячки посыпались у нее из-за пазухи, и темнота глотала их, как карамельки. Сидни поймал скользившую по решетке Шену, а Райс не удержался и упал. Он бешено размахивал руками, когда его плечи вдруг пронзила острая боль, и что-то дернуло его вверх. Падение замедлилось, а затем и вовсе прекратилось.

Райс парил над черной ямой в шесть тысяч футов глубиной. Раз за разом его обдавало сильными потоками воздуха.

– ……………….!

Он сумел распознать недовольство в тех картинках, что она без спросу транслировала ему в голову. Им всем. Райс задрал подбородок: мальчик держал его когтями, точно коршун, и показывал бледный язык сверхъестественному существу в лохмотьях. Клочки серой ваты за его спиной отдаленно напоминали крылья. Ангел?.. Мальчик приоткрыл губы, и из его горла вырвался набор клекочущих звуков: так общались птицы, не люди.

Фигура опять заговорила. Ребенок мешал ей, и ребенок обязан был уйти. Крувим. Так она его называла. Райс удивился. Сейчас он понимал гораздо больше, чем минуту назад. Его разум приспосабливался.

Быстрыми рывками Райса потащило вверх. Как только крувим поднес его к ограде, он вскарабкался по прутьям и оглянулся на своего спасителя. Тот снова улыбался, и в каменных глазах преломлялся свет. Крувим что-то заклекотал.

– И тебе спасибо, – на всякий случай сказал Райс, – приятель.

– ……………..

Фигура повторила приказ, более сдержанно, и крувим нырнул в непроглядную мглу за оградой. Сама она стояла вверх тормашками, не испытывая никаких неудобств. В какую бы сторону ни поворачивался парящий остров под названием Бээр-Шахат, она оставалась на том же месте. Она оперировала частью пространства столь свободно, как будто катала на ладони игрушечный кубик, и не собиралась прерывать развлечение.

Шена внезапно почувствовала, что пудреница с Дроу вот-вот выскользнет из джинсов, и еле успела ее подхватить. Она молча отдала ее Сидни, взглядом указав на его нагрудный карман на молнии, и Дроу перекочевала туда. Когда решетка дрогнула в преддверии нового маневра, Шена взмолилась:

– Пожалуйста! Пожалуйста, хватит!

В тот же миг поток образов прекратился, и Райс испытал настоящую эйфорию от того, каким кристально чистым и ясным сделалось его сознание. Однако вместе с этим пришло и понимание: он был совершенно пустым. У него не было личности. Он ничего не знал о себе и ничего не помнил, и это неведение терзало ему душу.

– Вы же понимаете меня? – кричала Шена. – Прекратите!

Они все одновременно ощутили надвигающуюся угрозу. Шена побледнеть не успела, как ее выдернуло у Сидни из рук и потащило прямиком к фигуре. И пока она летела наверх, ее тело скручивало в жгут и разворачивало вновь, конечности с громким хрустом сгибало под невообразимыми углами, а мышцы и сухожилия раздирало на части. Она не кричала во время этих жутких метаморфоз, и никто не знал, было ли ей больно, страдала ли она. Шена стала просто месивом из костей и рваного мяса, а в середине этого чудовищного сгустка плоти, не похожего на девушку, не похожего ни на одно известное существо, белело ее перекошенное лицо. Ее рот был разинут в немом крике, и широко распахнутыми глазами Шена смотрела на Сидни, на Хетт и на Райса, и они видели, что она не живая, что она стала куда более мертвой, чем они сами, что она уже не человек даже, а некое явление.

В горле у Сидни пересохло. Его внутренности сжались в ледяной ком. Он должен что-то сделать. Должен ей помочь.

(нет)

Дроу тоже слышала ведьму.

(молчи)

(не двигайся)

Но он не послушался.

– Отпусти ее, – услышал он собственный голос, такой надтреснутый и хриплый, что он едва его узнал. – Ты… чем бы ты ни было… оставь ее в покое.

Нет. Отказ прозвучал очень явственно.

– Возьми меня, если хочешь.

Он и не подозревал, что ему присущ подобный героизм. В конце концов, кем была для него Шена? Они встретились всего несколько часов назад. И хотя общая беда объединила их, разве этого было достаточно, чтобы рисковать ради нее жизнью? Ради того окровавленного маленького комочка с ее лицом, в который она превратилась?

– Я согласен, – и Сидни сглотнул пересохшим горлом, – согласен ее заменить.

Смех. Злой, язвительный. Тело Шены претерпело обратную трансформацию: сверток раскрывался, и все ее члены срастались, вставая на место и заново покрываясь кожей. Сидни отвернулся, не выдержав этого зрелища, а вот Хетт, наоборот, даже не пыталась отвести глаз: она зачарованно наблюдала, как ее будущую подругу скрупулезно собирало по кусочкам, как головоломку.

В конце концов сила, которая держала девушку в воздухе, увечила со столь зверской жестокостью, а потом милостиво даровала перерождение, разжала свои тиски и позволила ей упасть.

– Шена! – в отчаянии крикнул Сидни.

Никто из них не успел среагировать, а она не предприняла и слабой попытки спастись. Все еще ничего не соображая, вялая и неподвижная, она упала в небо.

Воцарилось молчание. Сидни оцепенело глядел вниз, надеясь на чудо, однако Шена не возвращалась. Райс прерывисто дышал, с него градом катился пот, где-то сверху раздавалось тяжелое сопение Хетт. Мышцы ныли от напряжения. Сколько им еще придется так висеть?..

– Что тебе надо? – выплюнул Сидни. – Что тебе надо, тварь?

Фигура ответила, что всего лишь выполнила его просьбу. Она отпустила ее, нет?

– Верни ее, – тотчас потребовал он. – Немедленно!

Она выразила удивление. Кажется, он сам не знает, чего хочет.

– Верни ее, – повторил Сидни. Он мысленно отмахнулся от шепота Дроу, пытавшейся его урезонить. Ему было все равно, что с ним будет. – Сделай все, как было. Сейчас же!

Ограда взбрыкнула, точно бешеная лошадь. Сидни и остальных оторвало от решетки, едва не вывихнув суставы, и яростно швырнуло в пространство. Под пронзительный вой Хетт Бээр-Шахат выполнил очередной акробатический трюк и замер вновь.

Сидни приземлился на обе ноги и каким-то образом устоял. Его мутило. Он еле успел опомниться, как ему в объятья упала Шена: в полуобмороке, абсолютно голая, вся в крови и слизи, словно ее только что изрыгнула огромная утроба. Она ни на что не реагировала, но ее горло чуть заметно подрагивало. Пальцами правой руки Сидни ощутил странные выступы на ее спине и перевернул девушку, чтобы взглянуть.

Узор из шрамов, совсем свежих. Вдоль левой лопатки Шены тянулся отчетливый ряд идеограмм. Ведьма оставила на ней свой знак, чтобы опознать ее среди тысячи других: так в старину клеймили скот.

Райс тихо постанывал, потирая ушибленный затылок. Хетт корчилась в траве: ее рвало желчью. Что касается ведьмы, то Сидни явственно ощущал ее присутствие у себя за спиной. Едва он попробовал обернуться, как неведомая сила тотчас развернула его плечи обратно.

Не смотри.

И она послала ему образы боли.

Его горло сдавило судорогой. Какое-то время Сидни боролся с удушьем, а когда его отпустило, пробормотал:

– Прошу… прощения.

Ведьма ясно дала ему понять, что они ничего не значат. Что она могла делать с ними что угодно, истязать их самыми изощренными методами, подвергать немыслимым пыткам, которым не было названия, и при этом их тела, их оболочки остались бы неповрежденными, так что мучения могли длиться тысячелетиями. В Могильной яме не было времени. Не было спасения. Только она.

И все же… все же она вернула ему Шену.

Дрожащей рукой Хетт вытерла рот. Предупреждение получили все, и она почтительно уставилась в пол, чтобы ненароком не спровоцировать ведьму. Райс встал и поскользнулся на потрохах, разбросанных по земле блестящей гирляндой. В сердцах он лягнул застывший труп пожирателя: еще раз, и еще. Приглядевшись, Райс заметил, что монстр как будто собран из различных кусков, а по всему его раздутому туловищу тянутся грубые швы. Вблизи чудище выглядело еще уродливей.

– Что ты за дрянь такая? – выругался он. – А? А?!

Гамикот. Низшие формы.

Подобно людям, ведьма умела использовать слова, однако предпочитала иные, более совершенные формы выражения.

Шена дернулась и очнулась. С трудом поводив глазами по сторонам, ничего и никого не узнавая, она попыталась что-то сказать Сидни, но из ее горла вырывались лишь шипение и хрип.

– Чш-ш-ш… – успокоил ее парень. – Не надо. Я все понимаю. Мы выберемся отсюда, – проговорил он шепотом, – я нас вытащу.

И он мягко опустил девушку на траву.

Ведьма вернула ему Шену: практически невредимой, если не учитывать знаков на ее теле. Она грозила им страшными муками и смертью, но не собиралась убивать, а значит, они были зачем-то ей нужны.

Сидни вскинул голову и посмотрел на черную фигуру в упор. Левый рукав ее грязных, полуистлевших одежд был оборван, и из него торчала тонкая белая рука. Цепочка широких, неаккуратных стежков охватывала запястье, как диковинный браслет.

– Кто ты? – спросил он.

Она простерла руку.

Сознание выключилось на какую-то долю секунды, а потом в уши влился адский шум какого-то механизма. Что-то смешивалось, перемалывалось и измельчалось с таким грохотом и скрежетом, что дрожала земля, и твердые отходы падали в лоток на самом дне. С другой стороны машины стоял гигантский чан с кровью. Ведьма отбирала куски, уцелевшие после подобной обработки, и, мастерски орудуя иголкой и ниткой, сшивала их в одно существо. С минуту полюбовавшись своей работой, она извлекала одну из истошно визжащих личинок из ржавой бочки подле ее ног и заталкивала склизкую тварь далеко в глотку пока еще мертвому чудовищу.

Они разрубили меня на мелкие части и собрали заново.

Дергаясь в конвульсиях, отвратительный труп увеличивался, распухал и рос, пока не достигал воистину исполинских размеров, а немного погодя на этом подобии безглазого и безносого лица обрисовывался жуткий рот, обнажая ряды клыков. Испытывая кошмарный, ни с чем не сравнимый голод, новорожденный монстр попытался закричать. У него было ни голосовых связок, ни трахеи, расплющенных в Дробилке, и изо рта вылетел лишь протяжный свист.