Текст книги "Малах ха-Мавет (СИ)"

Автор книги: Юлия Федорченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Подруга проявила такую твердость характера, что на несколько секунд Хетт лишилась дара речи. Потом она запрокинула голову и истерически расхохоталась. Шена тащила в штаб всех больных уличных животных, пока у Сидни не лопнуло терпение. Он велел не устраивать там зоопарк. Теперь Шена, видимо, решила приютить и младенца, как будто с ним столько же хлопот.

– Проснулся материнский инстинкт? – потешалась Хетт. – А кто же будет папочкой? Сидни? То-то он обрадуется! – От смеха она согнулась пополам. Шена сжала губы в тонкую ниточку. Ребенок переводил взгляд с одной девушки на другую. – Нет, ты серьезно? – Хетт с трудом подавила новый порыв хохота и снисходительно улыбнулась. – Слушай, заинька, не дури. Ты хоть на миг представь, сколько с ним возни! Это же чертов младенец! В отличие от нас, ему регулярно надо жрать, а еще он орет как резаный двадцать четыре часа в сутки, и кто поменяет ему памперс, когда тебя не будет рядом? Дроу? – Живо представив эту сцену, Хетт опять прыснула со смеху. – Да она пошлет тебя к дьяволу!

Шена продолжала молчать и глядеть куда-то вдаль, и Хетт тронула ее за руку.

– Шена, Шеночка, драгоценная ты моя. Посмотри сюда.

Медленно и нехотя Шена обратила на нее взгляд.

– Мы. Не можем. Взять. Ребенка.

Хетт не знала, как еще аргументировать свою позицию, и ей оставалось только ждать. Малыш успел задремать и мирно посапывал у Шены на коленях, не подозревая, что решается его судьба. Чуть погодя Шена ответила:

– Да, наверное.

Хетт еще больше озадачилась.

– Тогда в чем дело? – осведомилась она.

– Отнесем его в больницу.

– С ума сошла? Там повсюду камеры слежения!

– Нам не надо заходить внутрь. Мы положим его в бэби-бокс.

– Куда? – не поняла Хетт.

– Это специальный отсек для подкидышей, – пояснила Шена. – Со стороны улицы есть открытая дверца. Кладешь туда ребенка, и сразу срабатывает сигнал… – Она поймала на себе подозрительный взгляд Хетт и, опережая поток вопросов, сбивчиво добавила: – Я… я видела такие. Над ними висят плакаты и… там все написано. Это ведь далеко не единичный случай, так что… Мы просто положим туда мальчика и уйдем.

– Не мы.

– Что?

– Не мы, – повторила Хетт. – А ты одна. Пойдешь и засунешь этого орущего засранца в приемник, если тебе так хочется. – Она встала и отряхнулась. – А я в это время куплю себе сигарет.

Убедившись, что в штаб-квартире больше никого нет, а на лестнице не слышно шагов, Шена постучалась к Дроу. Видящая крайне редко покидала свое убогое логово, даже если это означало перейти в соседнюю комнату. А еще ей приносило удовольствие заставлять себя ждать.

Из-под двери чулана лился призрачный свет. Видящая превосходно ладила с Сидни и другими членами команды. Кроме Шены. Они так и не нашли общий язык. Возможно, Дроу до сих пор не простила девушке того путешествия по Могильной яме, когда ее поместили в разбитую пудреницу и надолго упрятали в темный карман. Или же они просто не сошлись характерами.

Тишина. Какое-то время Шена мерила шагами гостиную. Выглянет Дроу или нет? Да сколько можно? Не выдержав, она постучала вновь. Мучимая страшными подозрениями, она не находила себе места. Нет ответа. Шена надавила на дверную ручку.

Они одновременно повернули к ней головы: та, что сидела на куске дерюги в центре комнаты, и другая, зеркальная. Обе уставились на вошедшую своим потусторонним зеленым взглядом.

– Зачем ты послала меня туда? – без предисловий спросила Шена. – Ты же прекрасно знаешь, что я не гожусь для таких заданий. Так почему? Чего ты этим добивалась? Что хотела показать? Ты меня предупреждала?

– Да, – ответили обе Дроу.

И отвернулись. Шена опешила. Ее бросило сначала в жар, потом в холод.

– Да?.. – Десятки мрачных предположений, одно хуже другого, пронеслись у девушки в голове, и она не сразу подобрала слова. – И в чем же заключалось это предупреждение?

Лишь на миг Видящая поглядела в ее сторону. Потом она сказала своему отражению:

– Что бы ты ни задумала…

Остановись.

Глава 2.

– Твой старый адрес? – опешила Хетт. – Не может быть.

– Я же говорил, что ты не поверишь, – с горькой улыбкой произнес Райс. – Я бы и сам не поверил на твоем месте. А хочешь, я отведу тебя туда? Когда меня выпишут?

– Подожди… ты хочешь сказать… – его заявление перевернуло все верх дном, и мысли Хетт закружились безумным вихрем, – что этот дом все еще стоит? Что ты… умер не так уж и давно?

– Да. Я был там. И видел своего старика.

От изумления Хетт разинула рот.

– Ты говорил кому-то об этом?

– Я попросил Шену пойти со мной. По пути она пыталась меня переубедить. Говорила, что мы теперь совсем другие и не можем вернуться в прежнюю жизнь… что мир считает нас мертвыми и я сведу с ума своих родных, если они меня увидят.

– Шену?..

– Но я не отступил. А ты бы отвернулась от своего прошлого?

Вместо ответа Хетт показала ему уродливые шрамы у себя на руках.

– А ты как думаешь?

Он промолчал.

До того переломного момента остальные члены команды не были ему ни друзьями, ни товарищами, он без колебаний поворачивался к ним спиной и поступал по-своему. С Шеной они почти не общались и контактировали лишь по необходимости, но тогда она чуть ли не за рукав его тянула. Умоляла не торопиться, хорошо подумать и не принимать опрометчивых решений. За кого она волновалась больше? За самого Райса или за его дряхлого полуслепого отца?

Шена последовала за ним неизвестно куда, хоть и очень удивилась, когда он попросил уделить ему немного времени и даже предупредил: с работой это не связано. И впоследствии она не выдала его Сидни. А ведь репутация у карателя была еще та… Райс не просто любил избивать других парней, он от этого балдел, пусть и никогда не позволял себе зайти слишком далеко.

– Он узнал тебя?

– Отец? Нет. Он очень плохо видит.

– Но потом ты сказал ему?

Райс опять помотал головой.

– Нет.

– Почему?

– Он смирился с потерей. Его боль притупилась. Зачем бы я стал ворошить его память? Ради чего? Чтобы он обнял меня, как сына, и окончательно сбрендил? Чтобы вновь заставить его страдать?

А еще он расценивал свое молчание как любезность по отношению к Шене. Но этого каратель никому не говорил, как и того, что знал о ней больше остальных. В свете последних событий Райс опасался навлечь на себя подозрения, а тогда предпочитал держаться подальше от их глупых перебранок и амурных дрязг. Меньше всего он хотел встревать в их любовный треугольник и превращать его в квадрат.

– Мы преступники и убийцы, – продолжил Райс. – А если бы меня схватили? Если бы он увидел меня в новостях?

– Но ты же пошел туда…

– И я хотел прийти еще раз. Очень хотел.

– Он еще жив?

– Да.

– И ты до сих пор к нему ходишь?

– Иногда. Он старый и одинокий человек. Я помогаю ему по хозяйству. Иногда даже остаюсь на ночь и лежу в кровати его сына… Его звали Джаспером.

– Значит… – медленно произнесла Хетт, – и наши имена… тоже лживы. Это случайный продукт сознания… как сны.

– Нет, – возразил он. – Я не Джаспер. Я Райс. Тот парень никогда мною не был, я его не помню. Я совсем другой человек. Может, он и выглядел, как я, но это единственное, что нас связывает.

– И ты так в этом уверен? Я тоже кое-что о себе знаю, – разоткровенничалась Хетт, – когда-то я весила в два раза больше, чем сейчас. Наверное, меня затравили ровесники. Бээр-Шахат сделал из меня худышку, но вот здесь, – и она положила ладонь на сердце, – я все еще безобразна.

Райс собирался что-то ответить, но тут в дверь постучали, и в палату вошла медсестра. Она холодно взглянула на задержавшуюся посетительницу и сообщила менторским тоном:

– Больному нужен отдых.

Пациент послал ей очаровательнейшую из улыбок:

– Можно еще минутку?

– Не надо, – Хетт поднялась, – я и так засиделась.

После происшествия с Эстер здесь усилили охрану. Порядки в больнице стали строже, а у входа круглосуточно дежурил полицейский, и Хетт не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Кивнув карателю на прощание, она подхватила сумку и вышла в коридор. Однако не успела она пройти и несколько шагов, как ее догнала медсестра.

– Извините… – начала Пайпер, – раньше его навещал еще один парень… Такой высокий и темноволосый. Вы его случайно не знаете?

На этот случай у них имелись вполне четкие инструкции. С окаменевшим лицом Хетт ответила:

– Он уехал из города. – И, чтобы у медсестры не осталось никаких сомнений, добавила: – Навсегда.

Хлоя взяла с полки гипсовую фигурку слона с отбитым ушком, чуть повертела в руках и поставила обратно. Забытая прежними жильцами вещь. А вот книги приобретали недавно: они выглядели новыми. Вряд ли их купили для чтения, скорее, чтобы заполнить стеллаж или что-то между ними спрятать.

Она обернулась и окинула взглядом гостиную. Когда-то Шена пыталась разнообразить унылый здешний интерьер, но только зря потратила время. Квартира так и не стала казаться жилой. Тут все еще было тоскливо, холодно и голо, как в зале ожидания на железнодорожной станции.

По выцветшему ковру с помятым ворсом расхаживали в грязной уличной обуви, и он производил весьма удручающее впечатление. Хлоя тоже решила не снимать ботинки, чтобы не нарушать традицию, и с ногами забралась на диван.

– Уютненько у вас тут, – соврала она, – только немного скучновато.

Хетт упала в соседнее кресло и тотчас же вспомнила, почему остальные предпочитали диван. Старые продавленные кресла напоминали опасные зыбучие пески: едва им удавалось привлечь уставшего гостя, как они глубоко проседали под его тяжестью и пытались засосать жертву в свои недра.

– У нас есть телевизор, – рассеянно молвил тот самый Сидни, который уехал из города навсегда. Он пронаблюдал за тем, как Хетт тонет в кресле, и подал ей руку. – И телевиденье.

Хетт воспользовалась помощью командира – и только после этого неодобрительно покосилась в его сторону. Привел сюда очередную приятельницу… Трис, видимо, набила ему оскомину своим обожанием. Он чересчур легко заводил знакомства среди девушек. Что в нем их привлекало? Хетт терялась в догадках.

– А где ты хранишь свои яды? – осведомилась Хлоя. Вздрогнув, Хетт встретилась с ней взглядом. – За вентиляционной решеткой? В одной из книг?

– Отстань. Нигде.

– Точно? – настаивала Хлоя. – А если я найду твой тайник?

– У тебя не все дома. – И Хетт повернулась к Сидни: – Я с ней работать не буду. Так и знай.

Хлоя тут же осклабилась:

– Почему нет?

– Рожей не вышла, – грубо отрезала Хетт.

– Не страшно, – парировала Хлоя, – ведь макияж творит чудеса. Я умею преображаться в кого угодно… в красавицу или чудовище. Только дай мне шанс.

– И кого ты возьмешь в напарницы, – встрял молчавший до этого Сидни, – если не ее? Других кандидаток нет. – Он посмотрел на Хлою, та игриво ему подмигнула, и лидер вдруг смутился. С женщинами надо держать ухо востро, чтобы одна из них не подумала, будто ты отдаешь предпочтение второй. А то потом не оберешься хлопот.

Однако Хетт ожидала этого вопроса и заранее подготовила ответ.

– Есть, – сказала она, – Трис.

– Нет, – качнул головой Сидни. – Я против.

– У нас три девушки и три ловца. Или, может, ты хочешь сказать, – язвительным тоном добавила Хетт, – что не считаешь ее членом команды? Надо же, как странно… Она говорила мне совсем другое. То-то бедняжка расстроится…

Сидни помрачнел. Своими играми Хетт действовала ему на нервы.

– Я никогда не собирался отправлять ее на задания. Мы не будем ставить ее под удар. Это не обсуждается. Только попробуй ввязать ее в какую-нибудь авантюру…

Хетт приосанилась.

– Ты мне угрожаешь?

Хлоя вполуха слушала их пикировку. Она была не прочь поэкспериментировать еще и с ядами, выработать у Лотти резистентность и посмотреть, что из этого выйдет… В последнее время подопытная стала вялой и почти все время спала. Возможно, стоит уменьшить дозу… Где же мымра прячет свою коллекцию? В ванной яды бы отсырели, чуланчик принадлежит Видящей, а те не любят принимать посетителей… Так где, в гостиной? Стеллаж привлекал ее все больше. Можно вырезать из книги сердцевину и сделать внутри тайник… Надо лишь найти томик поувесистей.

– Эй, ты, – вдруг обратилась к ней Хетт, – будешь свидетельницей. Если со мной что-то случится…

Но в этот раз Хлоя не пожелала проявить рассудительность.

– А не пошла бы ты?.. – беззлобно сказала она.

Трис отложила ручку, загородилась учебником и бессильно уронила голову на руки. Она перестала вслушиваться в монотонное бормотание лектора и закрыла глаза. В последнее время университетская наука давалась ей тяжело, успеваемость падала, еще и мама начала поговаривать о смене работы… Как тут сосредоточиться на учебе, когда голова забита посторонними мыслями? По крайней мере, Трис до сих пор исправно посещала лекции, хоть иногда и приходилось совершать над собой акты насилия, чтобы встать утром с кровати.

Эбби решила, что подруга придремала на уроке, и легонько толкнула ее в плечо. Трис вяло пошевелилась, и Эбби спросила:

– Как там твой homme fatal? – Она не упускала случая блеснуть своими успехами во французском. – Твой парень?

– Он не мой парень… Я сказала неправду.

Эбби удивленно заморгала.

– Но вы же встречаетесь?..

На них зашикали соседи. Трис ответила еще тише:

– Мы не встречаемся. То есть… не для этого. Не для того, что обычно делают парочки.

– А что они делают?

– Ты никогда не ходила с парнем на свидание?

– Нет, – невинно произнесла толстушка.

– Фильмы же смотрела…

– Но в фильмах все понарошку. Им нельзя верить.

– Гм… – Трис залилась ярким румянцем. – Они гуляют. Держатся за руки… целуются. – Эбби улыбалась во весь рот, и Трис поняла, что ее разыгрывают. – Не смейся надо мной.

– Извини. А чем вы с ним тогда занимаетесь?

Она ушла от ответа:

– Это нездоровые отношения.

– Ого… – протянула Эбби.

Две соседки слева, ранее призывавшие болтушек к молчанию, теперь прислушивались к их беседе с огромным интересом. Одна даже вытянула шею и стала похожа на любопытную гусыню.

– Нет, – Трис еще гуще покраснела, – ты все не так поняла.

Не могла же она признаться Эбби, что корчит из себя великого детектива и помогает Сидни искать убийцу его возлюбленной? И что это смертельная игра?

– О… – последовал разочарованный возглас. Обе соседки тоже вздохнули в унисон. Но Эбби не отступалась: – А как тогда?

В то же мгновение что-то слабо ударило Трис в спину. Она обернулась, и незнакомый студент с задних рядов, поймав ее взгляд, обворожительно улыбнулся в ответ. Русоволосый, как Джефф. По телу Трис прошла волна неприязни. Неужели теперь любой харизматичный парень будет вызывать у нее подобные чувства? Не за всеми же улыбками кроется страдание и душевный мрак. Она больше не верила ни единой живой душе, кроме, может быть, матери, да и та от нее что-то утаивала.

Наклонившись, она подняла с пола бумажный комочек. На обрывке тетрадного листа был номер мобильного с коротким пояснением:

«Привет! Познакомимся?»

Толстушка заглянула ей через плечо, и Трис убрала записку в карман, чтобы выкинуть ее позже. Эбби раскрыла было рот, однако прозвеневший звонок спас Трис от дальнейших расспросов. Она затолкала в сумку книги и тетради и помогла собраться забывчивой подруге: из-за своей рассеянности Эбби не раз приходилось пополнять школьную библиотеку новыми учебниками.

Но девушке было не суждено попасть на следующий урок. В коридоре ее ждала Хетт, и издалека казалось, что место на скамейке заняло облако черного дыма или сгусток темной материи. Для Хетт, как и для Сидни, не было такого понятия, как неподходящее время, для них вообще не существовало распорядков дня. Завидев готессу, Эбби сдвинула густые брови и энергично замахала руками, будто собираясь прогнать ее, как надоедливую ворону. В ответ Хетт одарила толстушку ледяным взглядом.

– Иди на пару, – Трис подтолкнула Эбби в спину, – а то опоздаешь… Я сама разберусь.

– Но…

– Со мной будет все в порядке. – Для пущей убедительности Трис хлопнула подругу по плечу. – Не волнуйся.

Оставив Эбби топтаться в нерешительности, она двинулась к Хетт. Та сразу же встала, и подол ее многослойного, обшитого вуалью и кружевами платья с шелестом коснулся земли. Хетт не удосужилась объяснить причину своего визита и сказала только:

– Пошли.

Она привела ее в гардеробную, ту самую, которую они когда-то делили с Шеной. Трис вновь ощутила благоговение при виде такого обилия нарядов. Сколько времени, ресурсов и, главное, любви они вложили в это свое детище! Хетт придвинула к зеркалу пуфик, усадила на него гостью и побрызгала пульверизатором себе на руки. Потом она легкими массажными движениями пригладила ей волосы.

– Как будем макияжиться? – спросила Хетт. – Хочешь стать похожей на Шену? Кое-кому точно понравится.

– Тогда еще… давно… – сбивчиво начала Трис, – ты говорила, что не станешь помогать мне с Сидом. Что он не для меня…

– А ты злопамятная, – отметила собеседница. – У тебя подходящая внешность, вот и все. Я хочу лишь выигрышно тебя накрасить. Так что?

Трис поколебалась.

– А другие варианты есть? – застенчиво поинтересовалась она.

– Не хочешь, значит? – усмехнулась Хетт. – Интересно. – Она подошла к внушительной стопке журналов в углу и взяла верхний. Бросила его Трис на колени. – Вот, рассматривай на здоровье. Не торопись. Скажешь, если что понравится.

Девушка полистала журнал: со страниц на нее смотрели десятки отретушированных лиц. У людей не бывает такой идеальной кожи без единого пятнышка или морщинки. Она тайком взглянула на Хетт и поджала губы. У живых людей.

– Вот это, – Трис ткнула пальцем в картинку.

– «Смоки айс»? – Модель с «дымчатым» макияжем так томно глядела в камеру, будто пыталась совратить фотографа. – Круто берешь.

– А что? – забеспокоилась Трис. – Чересчур вызывающе?

– Да нет, – быстро успокоила ее Хетт, – в самый раз.

Она проворно разложила на стеклянной подставке набор кисточек, выбрала тональный крем, помаду и тени нужного цвета и с энтузиазмом принялась за дело. Трис преображалась буквально на глазах: Хетт с ее навыками могла бы работать профессиональным визажистом.

Потом они вместе подобрали одежду: короткие серые шорты в благородную клетку, тонкая, почти прозрачная шелковая блуза с глубоким вырезом и черное болеро с волнистыми оборками и двумя рядами блестящих перламутровых пуговиц.

– Подожди, – остановила ее Хетт, когда Трис разделась и собиралась натянуть на себя блузу. Из нижнего ящика шкафа она достала комплект черного кружевного белья и вручила девушке вместе с двумя силиконовыми вкладышами для бюстгальтера. – Знаешь, что с этим делать?

Трис со смущением и восторгом потрогала вкладыши.

– На ощупь как настоящие.

– Еще бы, – и Хетт добавила, – но лучше не давай себя лапать.

Она помогла ей одеться, чтобы не размазать макияж. Обулась Трис в высокие ботинки на шнуровке, из которых кокетливо выглядывали вязаные гетры, и через каких-то пятнадцать минут перед зеркалом стоял совершенно другой человек. Трис было не узнать. Она казалась старше, взрослее, увереннее в себе… Может, она мало походила на себя прежнюю, однако это была и не Шена. Хетт в это время заканчивала собственные приготовления.

– Теперь украшения. – Был выдвинут еще один ящик, и Трис получила нитку розового жемчуга и такие же сережки в виде капелек. – И последний штрих… – Хетт выбрала парфюм и прыснула из флакона ей на шею, на зону декольте и по очереди на оба запястья. – Тут главное не переборщить, – и она немного отклонилась назад, чтобы оценить результат своих трудов, – готово.

Трис опять встала перед зеркалом. Вдруг в отражении она увидела странный предмет, открыто дисгармонировавший с обстановкой гардеробной: маленький старинный сундучок с кодовым замком. Она обернулась к Хетт: та как раз приводила в порядок волосы.

– А там что?

Хетт опустила расческу и очень внимательно поглядела на гостью.

– Мои сокровища.

Глава 3.

Под пепельницей лежал клочок бумаги, просвечиваясь сквозь дымчатое стекло. Сидни приподнял посудину и забрал сложенный вдвое листок. Развернул. Размашистый витиеватый почерк выдавал женскую руку.

[Я хочу тебя видеть].

И адрес внизу.

Сколько времени записка пролежала здесь? Ее написала либо Шена, либо Хетт. Сидни запретил девушкам носить мобильники, однако вряд ли они общались посредством бумажной переписки. Излишне старомодный и ненадежный метод. Так кому же адресовалось послание? Сидни недолго терялся в догадках и сделал самый логичный вывод: Шена позвала его к себе. Обычно они прибегали к помощи Дроу, чтобы вызвать кого-нибудь в штаб, но Шена почему-то предпочла действовать у Видящей за спиной. С некоторых пор между ними словно кошка пробежала, и Дроу держалась с Шеной с неизменной холодностью, порой открыто выказывая враждебность. И все же такая секретность показалась командиру излишней.

Ему стоило проигнорировать этот призыв. Вместо этого Сидни встал, накинул куртку и направился к двери.

(стой)

(не ходи)

Он вздрогнул и медленно обернулся. На пороге каморки стояла Дроу. Ее суховатый, спокойный голос не вторгался в его мысли со времен Могильной ямы, и он почти позабыл это ужасное чувство.

(не ходи)

– Прекрати, – попросил Сидни. В его сознании обитал чужак, которого очень хотелось вытолкнуть прочь, но не получалось. У него раскалывалась голова. – Открой рот и говори по-человечески. Ты же умеешь.

Дроу вняла его мольбам.

– Если я перестану функционировать… когда перестану… ты сможешь поступать как хочешь. Но пока что я запрещаю тебе. Не ходи, – вновь повторила Видящая, – это добром не кончится.

– Причина?

– Она лицемерная дрянь.

Сидни лишь хмыкнул.

– Ты лучше всех знаешь, что я здесь не вся… Да и она тоже, – Дроу указала на зеркало у себя за спиной, – не сможет тебя удержать. Тебе лучше остаться здесь. Можешь назвать это женской интуицией.

Он вопросительно изогнул бровь:

– Так ты все-таки женщина?

(я женский фрагмент)

– Хватит, – не выдержав, он заскрежетал зубами. – Я ухожу.

(нет)

(подожди)

(ты вытащил меня)

(я тебе обязана)

Лидер выскочил из штаба, взбежал по лестнице и преодолел полтора квартала, пока ее голос окончательно не стих. Дроу не имела права, когда-то они условились, что она не будет так делать, однако она нарушила уговор. Таким способом Видящая говорила только с Сидни, объясняя это схожестью их психических процессов.

Он остановился под сенью высоток и закурил. Что же совершила Шена, чтобы впасть в немилость к Дроу? Сидни и сам был не без греха. Хоть он и ввел жесткий устав для членов команды, на днях командир преступил свои же принципы и пошел на сделку с совестью. Как мало понадобилось для того, чтобы мигом сломить его волю: всего лишь увидеть в витрине ее.

Первым делом Сидни направился не на свидание, а в гаражи рядом с автомобильной свалкой. Запреты Дроу не имели над ним большой власти, он занес их в воображаемую книгу жалоб и предложений и сразу же сбросил со счетов, а вот чего лидер точно не хотел, так это являться к Шене в скверном расположении духа.

В потемках он с трудом отличил свой гараж от десятков других, сдвинул скрипучую дверь и щелкнул выключателем. Лампочка под потолком горела еще слабее прежнего, внутри пахло сыростью и старой краской, однако здесь Сидни чувствовал себя как дома. Это место принадлежало ему одному. Да и не только само место… Потому что возле стенки пылился его новенький мотоцикл.

Больше месяца он мечтал о нем с той страстью, с которой ребенок мечтает о чересчур дорогой игрушке. Сидни не разрешал товарищам иметь собственные колеса, но сам не сумел побороть соблазн, и теперь Хонда «Блэк Видоу», или «Черная вдова», стояла в его гараже, а блеклый свет единственной лампы растекался по ее переднему крылу, словно ртуть. Он еще не обкатал «вдову», все никак не отваживаясь выехать, а только и делал, что любовался ею и протирал корпус фланелевой тряпкой. Каждый раз его останавливала боязнь разбить ее или поцарапать, однако сегодня Сидни решил: «Пора». Отшвырнув ногой деревянный ящик, перегораживавший проход, он снял мотоцикл с подставки и выкатил на улицу.

Рев мотора разбил безмолвие ночи. Около минуты Сидни с восторгом прислушивался к гудению мотоцикла, к ровному и уверенному биению сердца «вдовы», а затем взобрался на сиденье, крутанул ручку газа и легко и гладко, без малейшего беспокойства или ненужных телодвижений поехал вперед. Преодолев двадцать-тридцать метров, он наскочил колесом на груду металлолома. Мотоцикл выскочил из-под Сидни, перевернулся в воздухе и с грохотом рухнул наземь, а водителя швырнуло через руль головой в кусты. Двигатель чихнул и заглох, воцарилась тишина. Падение вышибло из лидера дух, и прежде всего он убедился, что цел и отделался лишь испугом и несколькими ушибами.

У Сидни защекотало в горле, и он рассмеялся. Боже, насколько же тупым надо быть, чтобы забыть включить фары… Если бы кто-то увидел его сейчас, то подумал бы, что парень тронулся. Покрытый грязью, ссадинами и колючками, он лежал среди обломанных веток и надрывал живот от хохота.

Позднее Сидни больше часа кружил по городу, наслаждаясь скоростью и тем, с какой охотой подчинялся ему мотоцикл. Он полюбил его задолго до того, как купил, и, похоже, «вдова» отвечала ему взаимностью.

До указанного в записке адреса парень добрался без приключений, почти не нарушая правила дорожного движения, разве что раз или два проскочил на красный свет. Припарковав мотоцикл на обочине, он окинул взглядом ближайшую шестиэтажку: обыкновенное, ничем не примечательное жилое здание в спальном районе. Практически весь квартал состоял из таких же однотипных домов. В широких окнах отражался мертвый неоновый свет от вывески бара, расположенного через дорогу.

На входной двери был домофон, и Сидни нажал нужную кнопку. Он не придумал, что скажет, если из динамика раздастся голос Шены. К счастью, оттуда послышался лишь треск, и дверь со щелчком отворилась.

– Ты пришел.

Впустив его, Шена отошла в центр комнаты и застыла истуканом, придерживаясь за резной столбик кровати. В старомодном виниловом проигрывателе крутилась пластинка, и из круглых динамиков звучала фортепианная мелодия в сопровождении скрипок. Решительно протянув руку, Сидни отвел в сторону иглу. Девушка тихо поинтересовалась:

– Тебе не нравится классическая музыка?

– Мне нравится рок-н-ролл.

Он улыбнулся, Шена тоже.

(она лицемерная дрянь)

Настроение у Сидни тотчас испортилось, а его улыбка увяла на устах. Шена ощутила в нем какую-то перемену и постаралась не выдавать своего волнения. Лидер вынул из кармана записку и показал девушке.

– Что случилось?

– Ничего. – По крайней мере, он не пришел дать ей от ворот поворот. Шена расслабила плечи. Воздушное желтое платье с бретелями-косичками и широкой плиссированной юбкой невероятно ей шло. – Нам надо поговорить.

Сидни не удержался:

– А для этого придется снимать одежду?

– Ха-ха, – уголки ее губ чуть дернулись, не складываясь в улыбку. Она все еще хорошо владела собой. Сидни быстро подмечал детали, и от его внимательного взгляда не укрылось, что комнату обставляли впопыхах. Если учесть, что у противоположной стены возвышалась двуспальная «куин-сайз» кровать с балдахином, то квартира слишком напоминала любовное гнездышко. И он, безусловно, помнил то конфузное происшествие с раздеванием, хотя Шена больше не пыталась навязать ему свою благосклонность и даже не кокетничала с ним… – Не придется.

Он приблизился к окну и выглянул наружу. «Вдова» по-прежнему стояла под домом, на нее никто не покушался. Обернувшись, Сидни увидел на прикроватной тумбочке «Кэптен Блэк».

– Ты ведь не куришь, – сказал он полувопросительно.

Шена призналась:

– Нет, не курю.

– Тогда почему ты носишь с собой сигареты, – он указал на пачку, – эти сигареты?

Она так сильно сжала столбик кровати, что побелели пальцы.

– Они пахнут тобой.

Сидни шумно выдохнул и присел на краешек письменного стола. Как минимум, она путала причину и следствие.

– Ты об этом хотела поговорить?

Девушка облизала пересохшие губы. Шена нарочно отрезала себе путь к отступлению, потому что устала бороться. Выбравшись из Могильной ямы, она обнаружила дыру намного глубже и черней… в собственном сердце.

– И об этом тоже.

– Тогда давай начистоту.

– Давай, – согласилась она.

– Я всего лишь прихоть?

– Не понимаю…

Рядом с пачкой сигарет лежало два идентичных ключа, каждый на своем кольце. Кому она отдаст дубликат? Для кого он изготовлен? Так странно… Сидни почти ощущал его вес в своем кармане.

– Я для тебя как трофей… еще один экземпляр в твою коллекцию?

– Что? – И она вспыхнула негодованием: – Нет!

– Тогда как?

– Сид… – Шена с болью улыбнулась. И хоть слезы уже жгли глаза, ей не понадобилось переступать через свою гордость или ломать какие-то ментальные барьеры: нужные слова без усилий сошли с языка. – Я люблю тебя.

Сидни остолбенел. У него перехватило горло, он оказался не в силах выдавить из себя ни звука и лишь несколько раз моргнул с ошарашенным видом. Какое-то время Шена ждала его ответа, хоть какого-нибудь, а потом опустилась на кровать, спрятала лицо в ладонях и расплакалась.

– Эй.

Он осторожно обхватил ее запястья и медленно отвел руки от лица. Шена посмотрела на него сквозь пелену слез: Сидни стоял перед ней на коленях. Когда он заговорил, его голос приобрел какую-то особенную мягкость и бархатистость.

– Хочешь покататься?

Она перестала плакать.

– Что ты имеешь в виду?

– Увидишь. Обувайся, – и Сидни отпустил ее руки, – я подожду за дверью. На случай если…

– Хорошо.

Шена умылась, надела сапоги и пиджак, потратив не больше двух минут. Взглянув на себя в ручное зеркальце, она припудрила щеки, скрывая их нездоровую бледность, и вышла в коридор. Они втиснулись в маленький лифт. Сидни все еще выглядел немного озадаченным, держал руки в карманах и всячески избегал ее взгляда. Ему определенно требовалось время, чтобы свыкнуться с новыми аспектами их отношений. Шена даже ощутила укор совести, что так спонтанно вывернула перед лидером душу и будто бы взвалила на него ответственность, от которой он хотел уклониться.

На улице Сидни подвел девушку к мотоциклу и остановился, улыбаясь. Шена широко распахнула глаза от изумления.

– Ты купил себе байк?

Он кивнул. Поневоле она вспомнила, как он честил их за малейшее нарушение правил, взять хотя бы ту историю с мобильниками, а уж Хетт из-за ее непримиримой натуры вообще влетало с завидной регулярностью. Но Шена предпочла обойтись без упреков: она ведь тоже снимала квартиру. Вместе с Хетт они арендовали ячейку в хранилище, Райс навещал старого отца… У каждого был свой секрет, а тайны девушка хранить умела. Им был отведен особый уголок в ее памяти. И она воскликнула с неподдельным восхищением:

– Классный!

– Правда? – В его глазах плясали веселые огоньки. – Садись.

Когда они оба уселись на мотоцикл, Шена прижалась к спине Сидни и сцепила руки у него под мышками. Это во многом походило на полноценные объятья, и ее затопило какое-то приятное умиротворяющее чувство, что-то наподобие благодарности. Шена с удовольствием вдохнула его запах, а ведь она и не подозревала, как сильно соскучилась по теплу его тела и по чужому теплу вообще. Промежуток, в который она не была ни Шеной, ни кем-то другим, те вырванные годы, проведенные в неподвижности, в пустой анабиотической дреме, начисто лишенной грез, в один момент перестали иметь значение. Это уже не набрасывало тень на ее существование. Шена ощущала себя живой, живее нормальных людей, раньше вызывавших у нее зависть.