Текст книги "История любовницы короля (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
– Нет. Она сказала важные для меня слова. Если её не подослали Маддреды, это многое меняет.
Ого, неужели Генрих сможет жениться на ней после всего этого? Я растеряно смотрела на него, и он положил руки на мои плечи, наклонился, приблизив лицо:
– Это не только мне нужно. Я буду знать, что ответить отцу сегодня вечером.
Вот это был для меня железный аргумент, и я начала превращаться, надевая личину мужчины, стоявшего напротив меня. Одежды на мне не было, я была избавлена от переодевания, а простыни, в которые мы были завёрнуты, выглядели одинаково.
– Давай, – кивнул принц мне поощрительно и не решился притронуться к своей копии.
Я вышла. Хетуин сидела в кресле, опустив голову и отирая слёзы. Коленки мои ходуном начали ходить от волнения, мне срочно нужно было присесть, и я села на край кровати, напротив девушки. После нагревшейся купальни, тело неприятно холодило, и от каменного пола несло сквозняком. Поэтому «принц» встал, взял штаны, брошенные на кровати, буркнул Хетуин, чтобы она отвернулась, и начал одеваться.
– А что думают родители по этому поводу? – спросила я, разворачивая простыню и прикрываясь ею, чтобы засунуть ноги в штанины.
Хетуин стояла ко мне спиной.
– Они не знают, это было целиком моё решение.
– И всё-таки я не понимаю, почему. Век королей недолог, ты же знаешь…
Я намекнула на болезнь Его величества и печальный факт – десять лет назад умерла королева, жена Роланда. И никто не знал, отчего, лекари оказались бессильны – просто ослабела и однажды не проснулась.
– И ты хочешь провести остаток дней в унижении… Можешь повернуться, – я отложила простыню и начала завязывать пояс на штанах. Генрих, когда снимал их, так небрежно сдёрнул с себя, что лента пояса вышла из поддерживающих его хлястиков. Пришлось сначала поправить его, и в процессе возни с ним, я не заметила, как Хетуин опустилась передо мной на колени.
– Пусть я буду вечно терпеть унижения от тебя, ведь я люблю тебя, Генрих! Я готова делать всё, что ты прикажешь! Я буду твоей необручницей и выучусь делать то, чем тебя покорила лумерка Эдрихама…
Я оцепенела от изумления: Хетуин вцепилась в штаны и тянула их вниз, а под ними, между прочим, нижнего белья не было. Одевалась я больше для того, чтобы потянуть время и не замёрзнуть.
– Да ты с ума сошла, Хет! – пробормотала я, чужое мускулистое тело сделало меня неуклюжей, я тянула штаны на себя, девушка – упрямо вниз.
– Ты просил меня показать себя, я сделала, разве ты забыл? – жалобно сказала она. – Разреши прикоснуться теперь к тебе…
Мой, точнее, орган Его высочества, не совсем готовый к бою, почувствовал на себе пальцы, и Хетуин извлекла его наружу, а потом и вовсе – штаны упали к моим ногам. Чтобы принц не передумал, его невеста решительно взялась за дело, хотя и не умело.
Не успела я что-либо предпринять, – наименьшая часть меня целиком оказалась в чужом рту.
Глава 16 о пророчествах и вере
Признаться, я впервые подумала о том, что мужчины имеют большую веру в женщин, которые берут их орган в рот. Ведь одно решительное движение – и чьи-то зубы могут сомкнуться на нежном отростке.
– Хетуин, прекрати! – хрипло сказал «принц».
Но она только набирала скорость, меня начало прошибать снизу, – и я застонал(а). Хетуин не имела опыта в науке нежности, но её напористость компенсировала этот недостаток как партнёрши по утехам. Вдобавок моя ошарашенность играла ей на руку, вернее, в руке. И от этих движений внизу я не могла отвести взгляда, а когда подняла голову, то увидела стоящую возле дверей в купальню свою остолбеневшую копию.
Генрих то ли не ожидал от Хетуин активных действий, как и я, то ли был поражён открывшимся ему видом со стороны.
– Хетуин! – я снова попыталась забрать отвердевший орган, не возражающий против активных ласк.
– Пометь меня, будь моим первым мужчиной! – она оторвалась от меня ради этих слов на пару мгновений и продолжила. Была в этом, я бы сказала, некая истовость и сумасшествие, как с госпожой, мечтавшей о ребёнке.
Генрих напротив скрестил руки и смотрел с тонко ироничной, непередаваемой улыбкой и смеющейся зеленью сощуренных глаз. Хетуин, увлечённая своей целью, не чувствовала взгляда, сверлящего ей затылок. Но дверь оставалась приоткрытой, и я была уверена, что в нужный момент мой двойник спрячется.
Возбуждение нарастало, и незаметно для себя, я начала двигать бёдрами навстречу. Экстаз подкатил, мои пальцы непроизвольно вцепились в девичью замысловатую причёску, и прижали голову к паху. Хотела бы я знать, был ли то настоящий мужской жемчуг или же женская жидкость, какая появлялась в моменты пика возбуждения.
Итак, меня отпустило, сознание прояснилось, и я отстранилась:
– Прости, Хет, я не хотел…
Но вместо насмешки или торжества, девушка поднялась, отирая рот с несколько торжествующим видом:
– Благодарю, Генрих, всё в порядке! Теперь всё в порядке.
Её интонация мне не понравилась, какая-то подозрительная была. Генрих уже исчез за дверью, значит, игра продолжалась. Я обхватила Хетуин, прижала к себе – и удивлённая радость плеснулась в её глазах:
– Ты пришла меня соблазнить? Но ты же прекрасно знаешь, что это доказать невозможно, скорее, наоборот, пострадает твоя репутация!
Я знала из рассказов сира Бриса и его книги, которую он дал мне прочитать, о порядке заключения брачного договора между магами. Только женская первая кровь обладала сильной магической привязкой между мужчиной и женщиной.
Хетуин засмеялась:
– Я знаю, Генрих. И я не претендую, моё обещание в силе… Просто… так было надо. Мне надо!
– Говори, не юли, если хочешь, чтобы я тебе поверил, – уж я постаралась напустить на принца строгость.
Хетуин ласково поправила мокрые пряди, налипшие мне на лицо, отодвинув их на виски:
– Теперь уже не важно, дорогой. Это просто было дурацкое пророчество. Помнишь, ты говорил, что наши поступки меняют наше будущее? Я последовала твоему совету и после нашей последней встречи сходила к Ирминсулю… О, услышанное там меня ужаснуло! Но сейчас я спокойна, поэтому благодарю тебя. Я смогла победить постыдное пророчество, и готова повторить, если ты хочешь. Кстати, я думала, что это отвратительно, но не всё оказалось таким, каким я это себе представляла…
Её рука ещё пару фраз назад опустилась вниз и поглаживала то, что устало висело, однако охотно откликнулось на прикосновения. Я почти забыла о просьбе принца, но обещания встряхнули моё сознание, и я поцеловала Хетуин. Тот же знакомый вкус душистого пряного растения, про которое я забыла. Вкус любви, подчинения… и нотки желания. Герцог Арлайс был прав: девушка созрела для полноценных отношений с мужчинами. От поцелуя у неё сбилось дыхание, прикрылись утомлёнными веками голубые глаза, а спазмы массирующих сводили саму соблазнительницу с ума… Генрих ещё пожалеет, что не потерпел всего несколько минут.
С трудом отлепив от себя Хетуин, я натянула штаны и, придерживая их за пояс, взяла другой рукой девушку под локоть:
– Достаточно, Хет! Поговорим завтра. Я не хочу, чтобы всё получилось, как оно собирается … случиться…
В дверях она остановилась, мило улыбнулась и поцеловала меня в щёку:
– До завтра, Генрих!
Едва за ней закрылась дверь, я наложила печать метаморфа и выругалась, копируя Райана, когда он был крайне зол на ситуацию. Тихий смех развернул меня – принц, схватившись за голову, дошёл до кровати, бросил там же простыню и растянулся на кровати:
– Уморила ты меня!..
Я сбросила мужскую личину, сняла штаны и, приблизившись к Генриху, хлопнула ими по подрагивающему от смеха животу:
– Вы все, мерзавцы, готовы меня подставить! Что это было? Она, что, умом тронулась от моего жемчуга?
Отсмеявшись, Генрих протянул руку, поймал меня и потащил на себя:
– Я хочу тебя, поговорим потом!
– Вылитый Райан! Даром что братья, хоть и дальние! – я для приличия посопротивлялась немного. Со мной довольно согласились, воздвигли шатёр безмолвия, разрешив сбросить опасные эмоции через крик и перевернули на спину.
Прожигая меня зелёным пристальным взглядом, Генрих вошёл в меня и не отрывал взгляда, пока двигался размеренно, глубоко. Мы перемежали танец бёдер поцелуями, и экстаз настиг Генриха первым. А после он помог и мне достичь того же. Утомлённые, мы, тем не менее, вспомнили про время и начали устало одеваться.
– Твоя Хет не лгала, – я повернулась к Генриху, чтобы он помог затянуть корсет. – Намерения её чисты, если можно так сказать. Но вот это её: «Благодарю! Теперь всё хорошо!» – меня пугает. Снова Ирминсуль? Вы все маги на нём повёрнутые? Райан тоже что-то подобное говорил про меня. И госпожа писала про оракула… А сами никак, да? Решить ничего не можете?
Генрих добродушно посмеялся:
– Ничего не можем, это верно. Мы слишком привыкли доверять магии и оракулам. Мы боимся принимать решения и, хочешь верь, хочешь – нет, я не ходил к Ирминсулю. Потому что хочу хотя бы чувствовать, что сам построил свою судьбу, а не потому, что на роду так написано. Понимаешь, о чём я?
– Понимаю, и тоже никогда не пойду к этим вашим ирминсулям.
– Умница! – Генрих меня чмокнул в лоб. – Выходи за меня замуж. Оставим Хетуин на Адноде, а ты будешь в Люмосе притворяться ею.
Я всплеснула руками:
– Святые Основатели! Ещё полгода приехал вот такой, – надула щёки и задрала нос, – а теперь посмотрите на Его высочество – шутить научился!
– Благотворный аднодский воздух – вот в чём причина, – мой нос пощекотали.
– По-моему, это на вас так сброс жемчуга действует. В самом деле, женитесь, хоть на ком-нибудь. И я буду спокойна за вас, и Райан будет меньше ревновать.
– Это другая тема для разговора, – Генрих начал криво застёгивать жюстокор, пропустив пуговицу, и я помогла ему поправиться. – Я уверен, что с Иларией было бы так же легко, как с тобой. А после Аднода начинать с начала, привыкать к Хетуин будет сложно.
– Какой вы глупый! – я покачала головой. – Если бы вы видели меня полгода назад, не говорили бы ерунду.
Мы полностью оделись, осталось привести растрепавшиеся волосы в порядок. Без моего гребешка это было сложно сделать, поэтому я просто распустила волосы и заплела косу, закрепив её конец лентой. А потом взялась за Его высочество.
– Так что за бред несла ваша невеста?
Принц сел в кресло перед зеркалом, и я причёсывала его гребнем для коротких волос, помогая пальцами уложить некоторые непослушные прядки.
– Я думаю, что Ирминсуль уже всё знает, ведь ты появилась в Люмосе. Поэтому Хетуин получила пророчество на счёт тебя… А прозвучать под Ирминсулем могло что угодно. Голоса Владычицы почти никогда точно не говорят о будущем, поэтому я вообще смысла не вижу ходить к дереву за пророчествами, если ты не готов к ним. Их надо принимать, а не бороться.
– Не говорите никогда Хетуин, что это была я, слышите?
– Не скажу, разумеется, – принц остался доволен своим внешним видом, перехватил мою руку, поцеловал её в ладонь и поднялся. Одновременно со стуком в дверь, сказал с облегчением: – Наконец-то!
Я сняла с двери свою печать метаморфа и впустила Райана. Тот, кивнув принцу, выдохнул устало и плюхнулся в кресло:
– Вроде, всё успели сделать. Что у вас? Всё спокойно?
За ужином беседа о пустом тянулась не застывшей смолой на стволе дерева. Казалось, периодически каждый из гостей терял скучную нить и погружался в собственные думы. Хетуин выглядела гораздо более спокойной, чем несколько часов назад, сходя по трапу на берег. Её мать, госпожа Маддред, бросала на дочь вопросительные взгляды, и это могло доказывать, что родители не знали о сомнительном пророчестве или же не подозревали о решимости дочери пойти на любые условия договора с Генрихом ради статуса королевы. Риз-старший был мрачен, хотя и скрывал клокочущую ярость под маской хладнокровия. Спокойствие Хетуин и пара быстрых доверительных взглядов на Его высочество разбивало все надежды герцога-интригана.
По окончании ужина (а время уже было позднее и начинало темнеть), Райан напомнил Его величеству, что повозка ждёт, и если не поторопиться, то в темноте будет сложно по каменистой почве добраться до бунгало. Король согласился, немедленно поднялся, пожелав присутствующим благостной ночи, и отправился собираться. В гостиную переместились все, кто не уезжал, – сир Брис, сир Эдрихам с супругой, Ризы и Маддреды. Меня по дороге, при всех, перехватил Генрих и попросил:
– Госпожа Ана, не могли бы вы оказать услугу? Сегодня был запланирован визит сира Николаса к Его величеству, но, в связи с поездкой, сеанс массажа отменился. Как особа, рекомендованная сиром Петраном и знающая лекарские основы, не могли бы вы…
– Да, конечно. Я только захвачу целебное масло, – кивнула я, стараясь не смотреть в сторону переглядывающихся Маддредов и выпучившего глаза Риза-старшего.
«Вот тебе и секрет!» – говорил взгляд госпожи Маддред, обращённый к дочери.
– Господа, – пропуская меня перед собой, Генрих обратился к развесившим уши гостям, – на тот случай, если я задержусь, желаю вам благостной ночи. К вашим услугам господин Дорман и Уриэн, они решат все возникшие вопросы.
Так мы бросили два интригующих семейства и сбежали на свежий воздух. Нас ожидали две повозки – для Его величества, Генриха, Райана и меня, вторая – для четвёрки инквизиторов и небольшого багажа в виде корзин со съестным.
На повороте, ведущем к руднику, возницы нас высадили, и дальше мы пошли пешком в вечерних сумерках, спотыкаясь о редкие камни и набирая в обувь прибрежный песок. Король был в восторге от прогулки, не взирая на сложный путь. То и дело останавливался, чтобы вдохнуть полной грудью солёный воздух, послушать мерный шум волн.
Генрих помогал ему идти, придерживая за руку с одной стороны, но Его величество, на спуске попросив у меня разрешения по-стариковски ухватиться за мой локоть, не отпускал от себя всю дорогу. Я была единственной женщиной в этой необычной для Аднода компании. Продолжился разговор четырёхмесячной давности – о жизни рыбаков, о лумерской независимости от магии и том, что я думаю об аднодской жизни.
– Мне сложно сказать, Ваше величество. С одной стороны, я хотела бы скорее вернуться к той жизни, к которой я привыкла на континенте. С другой… мне кажется, я долго буду вспоминать этот год, и мне будет не хватать многих вещей, – призналась я.
– Каких же? – благодушно поддержал разговор Роланд.
– Штормов и… своего рода свободы, какая у меня есть. Да и океана здесь больше, чем в Лапеше. Тут его песни напоминают о вечности.
– Песни океана? – хмыкнул король, – клянусь, недурно сказано!
Мы добрались до домика в полнейшей темноте. Над нами небо украшали два светила – Иль и Эль – и огромное покрывало звёздной россыпи.
– Надо будет поставить фонари… И дорожку… Да, обязательно! – бубнил себе под нос задумчиво Райан, уже прикидывая, чего ещё не хватает домику.
Мы зашли внутрь, и начали располагаться к ночлегу. Инквизиторы постелили себе на полу в комнате перед спальней, кто-то зажёг очаг и поставил на него чайник, кто-то выгружал продукты из корзины. Я же приготовила постель Его величеству и вышла на террасу переждать, когда король приготовится к массажу. Райан присоединился ко мне, обнял сзади, согревая телом и дыханием, и мы простояли, обнявшись и слушая музыку океана, пока Генрих не позвал нас.
Его величество лежал на нашей кровати, прикрытый на бёдрах сложенной простыней. Я взяла масло и взобралась рядом, растёрла ладони, как учил сир Петран. Райан и Генрих с кружками, наполненным горячим отваром, опустились в подвинутые ближе к кровати кресла. Его величество вдруг вспомнил про Дормана и попросил Райана напомнить, что тот говорил о своём управляющем, про его возраст. Любимая тема зацепила Риза-младшего, и он неторопливо повторил свою теорию об аднодской оздоровительной магии.
Я делала массаж с осторожностью, сначала прощупывая точки болезненного скопления магии, их было очень много. Тело Его величество, и впрямь, выглядело дряхлым, как будто из него уходили жизненные соки.
Как-то я разговаривала с госпожой Глендой, той самой необручницей, что позвала мужчин на помощь ко мне после ночи предательства Йары. Мы встречались с Глендой несколько раз, в основном, на побережье после штормов, а однажды у меня выдался свободный день, я взяла гостинцы и навестила её. Имея почти десятилетний опыт аднодской необручницы, она дала мне несколько полезных советов и объяснила кое-какие особенности нашей магии, зависимой от мужчин. Необручницы умели не только забирать излишки и перерабатывать их в свою энергию, но и делиться ею при необходимости, если маг был слаб. Способы при этом не обязательно были интимного характера.
Пока Райан болтал с Его величеством, я попробовала сделать то, что объясняла Гленда. Опыта в этом у меня не было: в течение нескольких месяцев меня окружали сильные и здоровые мужчины с избытком магии, а массаж по науке сира Николаса я впервые делала старику. Сир Петран учил: с больным телом нужно обращаться с осторожностью, не мять, как это полагалось на молодом и здоровом. Поэтому я сосредоточилась на собственной силе, плескавшейся переполненным сосудом после недавней упоительной нежности с Генрихом, призвала магию к ладоням и во время поглаживаний стала останавливаться и прогревать болезненные участки с застоявшейся магией. Рисунок проблемных мест на теле Его величества был похож на рисунок Генриха, наследственного портальщика.
Роланд, вероятно, почувствовал что-то, он пропустил пару вопросов от находящихся здесь собеседников, и они решили, будто король уснул под моими неторопливыми поглаживаниями и разминаниями кожи. Закончив со спиной, я накрыла её тёплым покрывалом и перешла на руки. Его величество вздохнул:
– Прекрасно, девочка! Не хуже Николаса, а твои потоки будут посильнее, чем у старого ворчуна. Вот что значит молодость…
– Вам хорошо, Ваше величество? – спросила я, чувствуя, как краснею от гордости.
– Изумительно! Должно быть, завтра я проснусь сорокалетним… Восхитительные пальчики и магия…
Райан с Генрихом подмигнули друг другу и мне. Его величество очнулся от массажа и, повернув голову в сторону сына, заговорил строже, без улыбки:
– Отрадно мне видеть вас такими. Надежда относительно вашего негласного союза превзошли мои ожидания. Отрадно видеть ваше единение, и это укрепляет веру в то, что вы справитесь… – король замер, промычал нечленораздельно от моих более энергичных растираний рук, наслаждаясь массажем, и продолжил через паузу, зная, что сейчас каждый из нас жадно ловит его слова. – Я знаю, вы справитесь. Должны… Смутное время близится…
– О чём ты, отец? – при мне впервые Генрих назвал короля отцом, а не официально величеством.
– Полтора тысячелетия Люмерия не знала горя, и цена за благополучие будет сообразной… Мелкие стычки на юге – это ерунда, впереди исполнение пророчества Владычицы. Не пройдёт и века, явится настоящий Предвестник. Бояться его не нужно, неподготовленность – вот главная опасность для Люмерии… И тебе, Анри, выпадает тяжкая доля исправить это.
У меня от такого пророчества едва руки не отнялись. Райан и Генрих выглядели, мало сказать, поражёнными. В скучные вечера матушка, бывало, рассказывала всякие сказки, среди них была история о Предвестнике, необычном человеке, который будет знать и уметь то, что всем люмерийцам не под силу. Убить его невозможно, но тот, кому это удастся, получит силу Предвестника и сможет распоряжаться ею во благо Люмерии*.
– Как я это сделаю, отец? – тихо спросил Его высочество.
Король помолчал. Я массировала ему ноги, самое чувствительное и больное место портальщиков. Чувствовала, как морщится старик и замирает от болезненных ощущений, когда я разминаю небольшие бугорки на мышцах.
– Не знаю. Ты сам к этому придёшь, когда получишь знания Владычицы, – провозгласил он спокойно. – Одно скажу, власть над всеми требует постоянной жертвы…
– Ты много раз говорил об этом, отец.
– Говорил, – согласился король, – и ещё раз скажу. А ты прими это… поймёшь когда-нибудь, почему я воспротивился твоему решению выбрать ту девочку… Однажды поймёшь. Большое видится издалека, а у себя под носом порой очевидного не заметишь… пока тьма не сгустится так, что дышать станет невозможно… Поменять тебе надо Совет. Под себя сделаешь… Набери умных, способных… и чистых…
Я сразу подумала об интриганах, приехавших сегодня. Если при королевском дворе интриги цвели махровым маком, то можно было не удивляться, что постаревший и ослабевший Роланд не мог с ними справиться. Слишком много было этого мака…
– Любовь, она всякая бывает, – вдруг сказал король, сменив тему, я так решила. Хотя на самом деле он говорил об одном и том же, – а когда жертвуешь ей, можно получить во стократ больше… Проку Люмерии от большой любви короля к королеве не было ещё. А сейчас тем более смута не нужна, ослабит всех. Поэтому прости меня, старика, и прими с честью мой выбор… ради Люмерии, ради всех вас и будущего ваших детей…
Стоило бросить быстрый взгляд на Генриха, и я поняла, почему на него не смотрел Райан. Мужчины не плачут, так они сами говорят. Но сейчас был не тот случай. Роланд-старший, к которому я прикасалась и, соответственно, проникалась его горечью, усталостью и желанием покоя, обращался к сокровенному переживанию сына. Генриховского отчаяния, немного притупившегося за два месяца, я не чувствовала, ибо находилась далеко, но знала об этом. И по интонации короля и виду Генриха вдруг поняла, что об этом между ними двумя не раз поднималась тема, но наследник понял и принял всё это только сегодня. А ещё было подозрение, что дух короля был сломлен и готовился отойти в подземелье Владычицы. От мысли об этом моё сердце защемило, в носу защекотало – и слёзы приготовились хлынуть прямо на ноги короля.
– Я сделаю так, как ты велел, отец, – глухо и хрипло сказал Генрих. И Его величество вздохнул, но не совсем с облегчением, как-то по-другому.
– Рожайте детей. Умных, сильных. Чтобы успели они окрепнуть и научиться многому. Твой наследник должен быть не просто сильным – мудрым, каким тебя воспитал я, – тем же размеренным тоном закончил король.
Я закончила массаж, укрыла его и отошла в сторону от кровати, прихватив сосуд с целебным маслом. Его величество меня поблагодарил, и я, пожелав ему благостной ночи, покинула комнату. Слёзы жалости к несчастным Роландам душили меня, так что я торопилась выйти за пределы домика и всласть поплакать. Закрывая за собой дверь, услышала, как Райан говорит, что проводит меня назад, во дворец, и сразу вернётся. Отец и сын остались наедине.
Почему Его величество говорил всё это при нас, а не одному сыну? Спросила об этом по дороге Райана.
– Возможно, он хотел, чтобы мы укрепили тыл моего кузена, – задумчиво предположил он. – Если и впрямь падение Люмерии близко, то нам всем стоит держаться вместе. Клятвы о молчании с нас не взяли, значит, можешь рассказать об этом Брису. Но пока никому другому больше.
Одри и Элиас составили нам компанию, первый должен был остаться во дворце, на всякий случай, а Элиас – вернуться и охранять Его высочество.
– Почему Его величество сказал, что проку от большой любви короля к королеве не будет? – ещё один вопрос возник у меня во время напутствий Роланда сыну. Как-то даже обидно стало за взаимность.
Райан объяснил, шокируя меня подробностями жизни магов, о которых я не подозревала. Зачастую, если вдруг погибает один из любящих супругов, и оставшийся в живых не может помыслить себе существования в одиночестве или другого избранника, то маг или магесса уходят в подземелье Владычицы, чтобы воссоединиться с душой любимого супруга или супруги. Для этого им не обязательно делать со своим телом что-то особенное – в порыве отчаяния магам достаточно обратиться к живущей в них магии и остановить своё сердце.
– … Лумерам такое не под силу, – закончил объяснять Райан.
– Но это очень трогательно! – всхлипнула я. Что ж за вечер сегодня такой? То и дело хочется плакать от жалости!
– Трогательно, – хмуро согласился герцог, – но не целесообразно для государя. Если бы Роланд Второй отправился вслед за своей королевой, которую, как я понял, он не любил без ума, то тогда на трон взошёл бы другой, не наш Генрих. В тот год ему было что-то около восемнадцати, а по Канонам король должен быть совершеннолетний и никакой регент не должен управлять за него: Владычица не даёт знаний регенту, только истинному королю.
– Значит, Генрих всё-таки женится на Хетуин? – предположила я.
– Без сомнений, да… И желательно побыстрее. Терпеть эту свору на Адноде больше дня я бы не хотел.
Здесь я с ним согласилась. Сегодняшний день на радость всем нам закончился мирно, а что будет завтра – лучше этого не представлять.
Сир Брис ждал нас, не ложился спать.
– Задержишься? – я вопросительно заглянула в глаза Райану, притянувшему меня к себе на прощание.
– Не могу, рыбка. Хочу попросить Генриха завершить эту комедию как можно скорее. И ещё кое о чём он хотел со мной поговорить, так что… до завтра, рыбка. Я наверстаю, – он поцеловал меня и с сожалением передал сиру Брису. Ушёл.
Ночью я спала плохо. И это несмотря на то, что мы с господином довели друг друга до экстаза как положено, и сир Брис даже дважды поделился со мной своим жемчугом. Во время массажа я слишком щедро полечила Его величество магией, так что господин поначалу решил, что я устала и не хочу нежностей. Но после его первого сброса излишков я почувствовала прилив сил и поняла причину слабости, из-за которой не смогла накинуть личину сирры Амели. Объяснила сиру Брису, и он расстарался, наплевав, подслушивает нас кто-нибудь под дверью или нет.
Наконец сир Брис уснул, перед этим мы пошептались, я рассказала о наставлении Его величества, и думы об этом нарушили мне сон. Во дворце некоторые тоже страдали от желчи, как я думала. Встав к столику, который находился у двери, чтобы налить себе воды, я слышала приглушённые голоса. А утром узнала о причине суеты, не угадав её ночью.
Топчущаяся под ногами свора тоже не внушала радости Генриху. Он недолго думал, глубоко ночью вернулся во дворец, постучался к Хетуин и остался с ней. Утром они оба предъявили клерку доказательства того, что брачный договор консумирован. Не откладывая дела в ящик, который привёз с собой королевский клерк, оттуда извлекли книгу с записями и внесли новую, согласно которой сир Генрих Роланд брал в жёны сирру Хетуин де Маддред.
На герцога-старшего лучше было не смотреть. От кислой улыбки Ризов во время поздравления Маддредов, наверное, испортилось всё свежее молоко госпожи Нерис, собиравшейся устроить сегодня грандиозный обед. Но гости тянуть не стали – Его величество решил покинуть Аднод в полдень, поэтому после второго завтрака дворец опустел. Из прибывших осталась Хетуин, на неделю. Большего она не могла себе позволить, так как в Академии приближалась пора экзаменов.
И нам было понятно без слов – новоиспечённая супруга задержалась, чтобы закрепить свои права и, если повезёт, забеременеть. Госпожа Маддред сокрушалась, что они не подозревали о том, что счастье их дочери будет составлено так быстро, поэтому они не взяли с собой достаточно вещей.
– Не беспокойтесь, – её ободрил сир Брис, – Ана поможет. После Амельдины остались платья, и некоторые из них совершенно новые, так что будьте спокойны: сирра Хетуин не останется без должного ухода.
Итак, я теперь ещё и назначалась временно компаньонкой будущей королевы. Почётное звание…
– Что-то радости не вижу на твоём лице, – заметил Райан, когда мы пешком, отказавшись ехать в повозке, возвращались от пристани домой.
Я и сама не понимала, что со мной такое творится. Когда я видела, как Хетуин берёт Его высочество за руку, и он больше не отдёргивает её, а прижимает к себе, сердце моё неосознанно сжималось.
– Кажется, я слишком привязалась к Его высочеству, – призналась Райану, – прости… Мне так кажется…
Он помрачнел, но ненадолго. Прогнав тень со своего лица, серьёзно сказал:
– Об этом нам надо поговорить. Я хочу тебе кое-что сказать. У нас есть время, навестим наш домик…
И мы на повороте свернули налево, вместо того чтобы идти прямо ко дворцу, и побрели известной тропой к бунгало, так понравившееся Его величеству. Оказывается, рано утром он с Райаном успел порыбачить с причала и светился от детской радости, когда показывал улов по своём возвращении во дворец. Госпожа Нерис ко второму завтраку приготовила изумительное рыбное блюдо, и, казалось, оно сделало Его величество счастливым. Госпожа Нерис, собирая гостям корзину в дорогу с пирогами и местными деликатесами, плакала от гордости, что сам король лично поблагодарил её за золотые руки.
* Согласно сеттингу, Предвестником станет дочь Иларии. Она получит научные знания другого мира.
** В книге «Марой и хранители» есть упоминание о жене сира Вэна Делоне (мы с ним познакомились в самом начале). Не вынеся смерти погибшего сира Вэна и пожелав воссоединиться с его душой, женщина остановила себе сердце и умерла в родовой усыпальнице.
