Текст книги "История любовницы короля (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Глава 14, сквозь боль, время и любовь
Неторопливая, тягучая, словно стекающий по стволу дерева дикий мёд, первая ночь сира Генриха Роланда и его «Иларии». Пришёл он поздно, видно, долго сомневался в своём решении. К этому времени я задремала, вымотанная дневными заботами и расслабившаяся после двух часов, проведённых с сиром Брисом и Райаном. Я нарочно отказалась от совместного экстаза, чтобы приберечь желание для позднего гостя, притворилась, будто довольна, иначе мои мужчины меня бы не отпустили. Но ожидание и тишина убаюкали меня.
Он вошёл бесшумно, дверь была не заперта и приоткрыта на тонкую щель. Я оставила две лампы, приглушив их свет, и Генрих опустился на кровать, рядом со мной. Некоторое время наблюдал за тем, как я сплю, вернее, Илария, и осторожно гладил разметавшиеся на подушке длинные тёмные волосы, даже наклонился, чтобы вдохнуть их цветочный аромат, похожий на тот, который запомнился на моей ровеснице. Я проснулась, почувствовав чужое присутствие, но не мешала принцу привыкать к мысли об Иларии, сделала вид, будто нахожусь в дрёме, что было совсем не сложно, повернулась на спину, не поправляя покрывала, и мои груди обнажились.
– Генрих, – позвала сонно его по имени, и принц вздохнул нервно и судорожно.
Ко мне наклонились и осторожно коснулись тёплым дыханием, не решаясь сразу коснуться губами…
Конечно же, я не знала, как выглядит тело Иларии – в отличие от Хетуин, мне такой возможности не представилось. Я только успела заметить неплохую грудь, размером больше моей, формы плеч и нежность линий шеи и рук. Поэтому положилась на свою фантазию и придала своему телу знакомый для Генриха образ.
С меня сдвинули покрывало, и воздушные ласки спустились ниже. Поцелуи-бабочки вызывали волны мурашек. Более трепетного отношения к женскому телу до этой ночи я не чувствовала ни с сиром Брисом ни с Райаном, которые тоже волновались в первую встречу с «поддельной» Амельдиной.
<…>
Он помнил мой урок-совет, в котором я предложила ему по женскому дыханию догадаться о самом чувствительном женском месте. Тот эксперимент вышел занятным, но сейчас Генрих казался поистине опытным любовником. Несколько фигур, выписанных языком, и я запела – его имя и слова любви.
То, что Генрих не сразу довёл до экстаза свою Иларию, а то и дело приподнимался на руках, смещался надо мной и снова и снова целовал – это мне безумно понравилось. Я и сама захотела продлить ночь нежности, села, так что мы просто стали гладить друг друга и прикасаться губами везде, где могли достать, не меняя положения тел.
<…>
Спустя время, мы снова приняли позу, в которой могли видеть друг друга. Я наслаждалсь непередаваемым зелёным взглядом, озвучивавшим без слов: «Свет моей души, Илария! Любимая!» Здесь мы немного ускорились, но по-прежнему останавливались для поцелуев.
Приблизился миг выброса жемчуга, лицо Генриха исказилось жалобной маской – брови приподнялись, рот приоткрылся, и дыхание стало обрывистым… Принц наклонился, наши лица соприкоснулись, и необыкновенная волна магии толкнулась в меня, заполняя собой. Внезапно слёзы навернулись на мои глаза, я обхватила руками лицо Генриха и… расплакалась.
Меня утешали словами, поцелуями и вопрошали, что случилось. А я никак не могла выговорить, что эта нежность не шла ни в какое сравнение с прежде испытанной. И оттого стало горько – никто никогда не полюбит меня так, как любил Генрих свою Иларию…
Было ли то делом эмпатоморфии, я не знала да и не хотела знать. Его высочество был счастлив, а я заранее была согласна повторять такие ночи. Мы уснули, повернувшись лицом друг к другу, чтобы не потерять контакта глаз и продолжать беззвучную беседу – между Иларией (которая не подозревала о происходящем) и её возлюбленным.
*****
Принц вынужден был признать, что моя идея была неплоха. От ночей с Иларией он весь подобрался, уверенность и некоторая вальяжность утвердилась в его манере вести себя, во время обедов, в вечерние часы, когда мы собирались в гостиной, или в тренировочном зале. Илария, которая могла стать королевой, заочно лепила из рассеянного и пессимистичного принца настоящего короля.
Райан и сир Брис это видели, чувствовали, что между принцем и мной что-то происходит, и, чтобы успокоить герцога, я сказала, что это всего лишь театр, как некогда было с псевдо-Амельдиной. Райан вслух согласился, но своё беспокойство перенаправил на дело: господин Уриэн недаром ездил в столицу с прошением к Его величеству – Риз-младший захотел выкупить часть западного берега Аднода, чтобы построить там небольшой домик и пристань. Прошение было удовлетворено, и все белые дни два месяца подряд Райан с помощниками сносил хижину, строил новый деревянный тёплый дом, причал с лодкой – и запретил мне появляться там раньше времени, чтобы я сама себе не испортила сюрприз. Территорию домика обозначили небольшой изгородью, у которой посадили растения из садика госпожи, там они всё равно умирали без должного ухода, и деревья.
Что касается меня, я всё больше уставала, разрываясь между тремя мужчинами и их потребностями. Однажды уснула во время ночи нашего трио, и мою измождённость заметили. Меня стали жалеть, количество встреч сократилось вдвое, и теперь у меня в неделе было две спокойных ночи, на сей раз я воспользовалась своим правом и не стала щедро пренебрегать своим здоровьем ради чужих чувств.
Тем временем забурлившая общественная жизнь на Адноде вошла в привычное русло. Период штормов, а вместе с ним и всплески Сердца Аднода закончились. Дожди с грозами случались редко, и я ждала их, с первого шторма влюбившись в шум воды за ставнями и мокрую утреннюю свежесть. Океан больше не дарил обильных подарков, но Райан выучился ловить рыбу с личного небольшого причала и даже пробовал забрасывать сети с лодки. Внезапно рыбалка увлекла его азартную натуру, а потом и сир Брис подключился, найдя особенное удовольствие в молчаливом и терпеливом ожидании клёва. Так что раз в неделю на столе у нас обязательно бывали свежие дары моря.
По словам сира Бриса, Аднод в тёплое время года оказался милейшим местом для человека созерцательного склада ума, и с ним все согласились. Кстати, он ещё не знал, что это будет его последний год на Адноде, потому что по Уставу наместники, у которых было двое детей, выходили в отставку, и им предоставлялось место на континенте. Пока же сир Брис считал дни, дважды в месяц ездил в Люмос повидаться с сиррой Амели, а с приближением срока начал исчезать на каждых выходных. Но об этом позже, пока я должна закончить историю Его высочества.
Домик Райана продолжал строиться, меня туда не пускали, милостиво разрешив пока проводить выходные в компании Генриха, если вдруг мне захочется прогуляться. Его высочество стал более активен. Принц облазил весь остров, и почти всегда его сопровождали я, парочка Эва и Керис и, конечно же, инквизиторы. Попутно я насобирала полезного разнотравья и кореньев.
Кроме того, маги вместе с Генрихом расчистили площадку перед старым рудником, и еженедельно, даже после тяжёлого рабочего дня собирались здесь, чтобы развлечься. Разумеется, приходили поглазеть на зрелище и девушки, что придало ристалищу шарма. Здесь влюблялись, и начинались новые отношения магов с лумерками.
Итак, я вернусь назад, на три недели от важных событий, поставивших точку в семейной проблеме короля Роланда и Люмерии.
В один из вечеров, посвящённых Генриху, ему было предложено (О! Я долго вынашивала эту идею!) немного отвлечься от Иларии и попробовать отношения с другой девушкой, а точнее, Хетуин.
– Ты сама не знаешь, о чём говоришь, Ана, – Генрих моментально ощетинился.
– Я, которую уговорили трое мужчин сопровождать их целый год? – на случай возражений было заготовлено несколько колких реплик.
Его высочество подумал, хмыкнув на резонный довод:
– Ты – эмпатоморф, поэтому будешь чувствовать себя прекрасно с любым мужчиной, который тебе понравится, и ему с тобой будет хорошо. И я рад бы заполучить такую способность, но – увы.
– Вспомните нашу первую ночь, я тоже была против. А ещё недавно и вы ругались, запрещая мне надевать личину Иларии. И что потом случилось? – продолжала настаивать я. А когда через полчаса все аргументы закончились, выставила самый последний, – … Мне просто надоело изображать вашу Иларию. Скучно! Имею я право просить о разнообразии или нет?
Генрих рассмеялся:
– «Разнообразии»? Ты думаешь, я смогу специально для Хетуин изобрести особые поцелуи?
– Вы будете смотреть на неё другими глазами, а это уже разнообразие. Неужели вам просто неинтересно, как вела бы себя Хетуин с вами?
– Откуда тебе это знать?
– Оттуда! Я даже знаю, как выглядит её розочка, – напомнила про своевольную просьбу для Хетуин раздеться.
Мой господин на эту ночь продолжал сомневаться. Райан и сир Брис на его месте давно бы уже согласились, но отчаянная влюблённость принца в его Иларию победила даже простейшее любопытство. В конце концов мне надоело уговаривать, я сбросила с себя одежду, перевоплотилась в личину Хетуин и покорно встала перед мужчиной, прикрыв рукой груди и треугольник волос над чреслами, как это сделала она в нашу встречу. Для Его высочества был припасён сюрприз, о котором он не знал.
– Хорошо, давай попробуем, – медленно, с нотками иронии, согласился он, осматривая меня с головы до ног. И всё-таки не смог меня обмануть: зелёные глаза выдали интерес, дыхание едва заметно участилось, а складка на штанах стала объёмнее.
Я со смешанными чувствами смотрела на него глазами Хетуин – смущённо, но с вызовом. Генрих взял меня за запястья и развёл руки, открывая небольшие груди с крупными тёмно-розовыми ореолами. Затем медленно начал расстёгивать пуговицы на своей рубашке, и я присоединилась, продолжая ответно смотреть на щурившуюся зелень.
Рубашка, штаны упали к нашим ногам, на свободу вынырнуло розовое орудие в боевой готовности, я перевела на него взгляд и покраснела, как того требовала роль Хетуин – моя магия и суть подстраивались под неё, поэтому чувствовать чужие эмоции было не самым сложным делом.
– Боишься? – спросил Генрих.
– Я сделаю всё, что вы пожелаете, Ваше высочество, но в рамках разумного, – сама собой родилась ироничная фраза. – Надеюсь, вы не перепутаете меня со своей необручницей.
– Что? – изумруды глаз сверкнули изумлённо, Генрих еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, продолжая видеть в Хетуин изобретательную Ану, а не ту, чью внешность я позаимствовала.
– А разве на Адноде у вас не было женщин?
И до него, наконец, дошло. Не привыкший к играм, принц очень тяжело перестроился, ведь для него игра в любовь с Иларией была жизнью, а не развлечением.
– Конечно, были. Тебя это пугает… Хе-ту-ин? – мои груди сжали, и я облизала губы.
– Надеюсь, они вас научили быть нежным…
Вместо ответа Его высочество решил продемонстрировать умение – снова сверкнул глазами, подхватил меня и потащил к кровати, уложил на ней и, минуя нежные поцелуи, собрался сразу показать свою науку нежности.
Принц с чего-то придумал себе, что Хетуин обязательно пожелает в постели властного партнёра. Звонкие поцелуи, грубо мнущие ягодицы руки – всё это, по мнению Генриха, должно было возбудить невинную, пусть и дерзкую, девушку. Конечно, я невольно стонала, тело само реагировало на прикосновения к чувствительным точкам, но обида уже клокотала где-то в груди, поднимаясь к горлу.
Натешившись демонстрацией властности, принц приподнялся… – и я охнула, собирая пальцами простыню от пронзившей боли.
– Это ещё что такое? – с недоумением спросил он, до сих пор не познавший девственную партнёршу и поэтому ни разу не испытавший мужского восторга быть первым.
Однажды мне на подобное пожаловался Райан и признался, что когда впервые его орган не проскользнул внутрь, а наткнулся на преграду, то он возбудился до безобразия. Это был тот случай на террасе, и первая капля наивной крови досталась ему, а не сиру Брису.
Фантазии об этом сводили его с ума, но сир Брис уже сделал меня женщиной, и Райану оставалось только представлять себе, каково это. Жениться на первой попавшейся магессе, только чтобы испытать это чувство, он не хотел, разумеется. И тогда я предложила ему эту возможность.
О боли я уже знала, была относительно готова к ней, но ошарашенный взгляд Райана на своё орудие, испачканное «девственной» кровью, искупил мои страдания. Он даже произнёс что-то вроде брачной клятвы, и это меня умилило.
– Вы – мой первый мужчина, Ваше высочество, что вас удивляет? – характерно низковатым голосом Хетуин ответила я удивлённому принцу, а слёзы уже были наготове. Хоть эта инициация и была искусственной, но к боли в чреслах, по-моему, невозможно привыкнуть.
С Генриха слетел налёт насмешливости, он даже снова опустился, чтобы рассмотреть причину и следствие некоторых табуированных традиций.
– Невероятно! – только и сказал. А прежде чем вернуться к интенсивному процессу, ещё раз прошёлся языком, на этот раз медленнее и бережнее. Затем устроился удобнее, прижался и надавил.
Я закусила губу от боли, выгнулась со стоном, и слёзы брызнули из глаз.
– Это настолько больно? – изменившимся голосом спросил Генрих, но я шмыгнула носом и отёрла слёзы. – Прости, откуда мне знать? В брачном руководстве подробно об этом не было написано… Постараюсь аккуратно…
Боль жгла, я стонала и плакала, но затихла, когда кровь заменила смазку, и принц во мне заскользил, почувствовав свободу. Сброс жемчуга – и принц вышел из меня, рассматривая розовые следы на органе и вытекающую из меня ярко-красную тягучую жидкость.
– Не забудьте с Хетуин произнести клятву и вытереть платком, – проворчала я, поднимаясь с кровати. Залить бельё кровью, чтобы потом объяснять Эве, кто кого убивал ночью, я не хотела. Пошла в купальню, где меня ждала тёплая вода.
Через минуту ко мне присоединился Генрих:
– Удивила ты меня, Ана, неожиданно было, признаюсь…
– А вы хам, оказывается, я тоже не ожидала. Если это не Илария, значит, можно с девушкой быть грубым?
Не меняя личину, я смыла кровь, вытерлась и надела рубашку, а потом шлафор. Его высочество молча наблюдал. Свидание проходило в его спальне, и он очнулся, лишь когда я направилась к двери, буркнув:
– Благостной ночи, ваше высочество!
– Подожди! – он остановил меня словом, а потом догнал и схватил за руку. – Это всё? Ты уходишь?
– Вы мне сделали неприятно. Я не имею в виду инициацию: это в любом случае больно. Но у меня завтра на теле будут синяки, что я скажу Райану?
Генрих не отпускал меня, пытался притянуть к себе и прижать, оправдываясь:
– Я тебя предупреждал: не хочу я Хетуин и не могу её хотеть… Смени уже эту личину, пожалуйста. И никого другого не надо. Даже тебя, Ана, я вижу в своём будущем, с удовольствием допускаю мысль, что мы не скоро расстанемся. И после Иларии, даю тебе слово, ты была бы следующей, с кем я бы хотел встретить старость, но…
Несмотря на корявое признание, я была им тронута, вкупе со смешанными чувствами, и расстроена. На Его высочество мои влажные глаза произвели такое же впечатление, как если бы у него на груди рыдала сама Хетуин:
– Почему вы не хотите дать другим шанс? – жаловалась я, прижатая к мужской груди.
– Потому что любовь – редчайший дар, к сожалению… Ну и театр ты устроила, Ана! Что тебе за дело до других девушек? Думай о себе.
Пощёчина звонко прозвучала в вечерней тишине комнаты:
– Зато теперь я буду знать, как вы ведёте себя с другими, когда не притворяетесь хорошим! – я вырвала руки и вышла, у самой двери, сбрасывая личину Хетуин.
На Роландов, очевидно, действовали одни и те же приёмы. Райану, чтобы он очнулся, тоже потребовался скандал. Теперь приходилось объяснять его кузену очевидные вещи. Наверняка во мне говорила женская солидарность, потому что я бы поддержала Хетуин или любую другую, обойдись с ней принц подобным образом.
На следующий день Его высочество пришёл извиняться.
– Я всего лишь лумерка с эмпатоморфией, вам не надо просить у меня прощения, – грубовато ответила тогда я, продолжая злиться.
Он подумал ещё день и согласился:
– Хорошо, я согласен попробовать с другими женщинами, имею в виду, с тобой в разных личинах. Надеюсь только, что они будут такими же миленькими, как ты, Ана, – попробовал подлизаться ко мне, но я не улыбнулась. Сухо сказала «хорошо» и ушла, сославшись на необходимые дела.
Генрих высоко ценил те качества в Иларии, которые упорно не хотел замечать в Хетуин – их одинаковую манеру противостоять, противоречить, не взирая на его статус, и женскую слабость, граничащую с силой. Ни задачи, ни прямого намерения свести его именно с Хетуин у меня не было. Я всего лишь хотела доказать ему, что границы мира и чувств гораздо шире того мира, который он себе построил. Скажи мне кто-нибудь несколько месяцев назад, что раз в неделю меня будут ласкать сразу трое мужчин и мне будет сложно определиться, кто из них нравится больше, я бы, наверное, в обморок упала…
Ну, а Хетуин… Она была той, которую избегал Генрих, потому что не сам её выбрал, во-первых. И, во-вторых, оказывается, он давно её знал и относился как к младшей сестре. С этого надо было начинать, а не ходить вокруг да около, сказала я Генриху на этот довод. Мужчины иногда бывают глупыми до безобразия! Теперь мне стало понятно, почему Хетуин разделась на просьбу «нелюбимого» жениха.
И при чём тут был король, который, на самом деле, не желал сыну плохого? Желал бы – выбрал старую уродину, а не боевую миловидную блондинку с умопомрачительными голубыми глазами. Ну, голос, может, не совсем был мелодичным, как у Иларии, так ведь это совсем не страшный дефект.
Всё это я долго втолковывала Его высочеству. Он слушал, соглашался. Я меняла личины, придумывая разных девушек – от блондинок до шатенок и жгучих брюнеток, даже создала похожую на Тибо. Со всеми Генрих был нежен, но стоило мне надеть личину Хетуин, как он опять отстранялся.
Райан оказался втянутым в эту проблему: я привыкла делиться с ним, спросила совета, и оказалось, что Генрих, в свою очередь, тоже спрашивал его об аналогичном.
– Послушай, рыбка, – сказал Риз, выслушав мои доводы, – если тебе нужен совет, я его дам. Но ты не обижайся. Оставь нашему принцу его проблемы, пусть сам решает. Я уверен, что, если с Хетуин у него ничего не получится, ему найдут десять других портальщиц, и хотя бы одна ему да понравится.
– А как же слияние? – напомнила я.
– А что слияние? Оно может быть с разными, не обязательно с одной.
Райан говорил уверенно и смог убедить меня. Сразу стало легче на душе, позже я сказала принцу, что не хочу больше настаивать, и он меня поблагодарил. В следующую нашу очерёдную ночь я снова превратилась в Иларию, и Генрих был необычайно счастлив, словно после долгой разлуки с ней.
Однако события, случившиеся через неделю, заставили мужчин пересмотреть своё мнение.
Капитан грузового судна передал в субботу письмо Райану от отца. Последний предупреждал о своём визите и королевском, все инкогнито, с небольшой свитой в десять человек.
– С чего бы опять внимание к Адноду? – удивлялся вечером сир Брис. – На моей памяти за шесть лет король здесь был всего дважды, второй раз – в этом году.
– То есть, инкогнито толпой тебя не смущают? – хохотнул Райан.
И только Его высочество был задумчив:
– Отец не просто едет со свитой. Он уже получил, что хотел: знает, что с Иларией мы расстались. Так что, скорее всего, везёт сюда Хетуин. У нас осталось две недели…
Наместники переглянулись. Я тоже поняла, о чём речь. Как и с Иларией, после слияния маг-сил, прошло полгода. Если Его высочество не закрепит его согласием на помолвку, то принцу будут искать новую кандидатуру.
– Ничего, дражайший кузен! Вытерпишь как-нибудь два дня, зато потом от тебя отстанут. Не будут же сюда возить к тебе девиц на слияние, – пошутил Райан, не подозревая о ловушке, которую приготовил ему отец, сир Арлайс Риз.
****
Долго обсуждали так и эдак, как расположить гостей. Самые комфортные комнаты с термами были у Риза и всего четыре штуки. А приехать должны были, судя по таинственности, важные шишки. В результате примерной планировки две комнаты с термой оставили для двух женщин, если они всё-таки прибудут, а свою рядом сГенрихом я освобожу для Его величества, сама же временно переночую в свободной комнате для прислуги на первом этаже. Такое было моё решение после некоторого спора с мужчинами. Сир Брис сказал, что выглядит это некрасиво.
– Зато скандалов меньше, – возразила я. Дали бы мне магию становиться невидимой, с удовольствием бы воспользовалась. Райан в прошлый раз не рассказал отцу обо мне, и тот верил, что сына сопровождает Йара, опытная взрослая лумерка. Что сделает сир Арлайс, когда узнает, что я вообще с тремя «дружу», я боялась представлять себе.
Положение спас сир Дервэлл, он предложил свои комнаты на тот случай, если народа окажется больше, чем десяток. И всё равно, чуяло моё сердце, в любом случае будут непредвиденные ситуации, так и получилось.
Инкогнито так инкогнито – Роланд Второй, едва сошёл на берег, напомнил об этом и сказал, что в этот раз осматривать рудник не будет, чтобы не бросать друзей.
Хмурый и как всегда с высокомерным выражением на красивом лице, сир Арлайс Риз и его жена, мать Райана, Катрина. Эта пара заставила сразу напрячься Райана и напугаться – меня. Сирра Катрина выглядела более дружелюбной, и я даже нашла больше сходства между ней и Райаном, но стоило ей поморщиться от дыма, который принёс ветер с домны, и прикрыть нос кружевным платком, я опомнилась. В самом деле, родителям лучше не попадаться на глаза. Но Райан упрямо оказывался рядом, постоянно что-то спрашивал у меня, брал за руку, и герцог-старший обратил внимание.
Насчёт следующих гостей Генрих оказался прав: Хетуин приехала, тоже с обоими родителями, сиром и сиррой Марред, и компаньонкой за компанию. Едва их увидел Райан на палубе, присвистнул и обратился к принцу:
– Беги, Анри! Я прикрою!
– А тебя кто прикроет? Ана? – хмуро отшутился Генрих.
И правда, надвигалось что-то ужасное. Сердце моё колотилось, как сумасшедшее, когда вся эта знать спускалась по трапу на причал. Но Райана и Генриха больше всего озадачили двое старших инквизиторов и королевский клерк, за которым один рядовой инквизитор нёс деревянный ящик так бережно, словно в нём находилось сокровище.
– Проклятье! – процедил сквозь зубы расстроенный Генрих.
– Это то, что я думаю? – опять посмотрел на него побледневший Райан. – Загнали в угол!
Они оба заметно напряглись, у них заиграли желваки, Райан сунул кулаки в карманы, а Генрих, наоборот, убрал за спину и сцепил в замок.
Я боялась спросить, что происходит. Подвернулся господин Дорман, и, пока переносили небольшой багаж, он решил вернуться, чтобы успеть дать распоряжения домашним, так что я поехала с ним. Подумала с облегчением, что раз гости прибыли в пятом часу, то сегодня надо вытерпеть всего немного. Прибывшие не походили на тех, кто способен всю ночь вести душевные разговоры. Прошлая компания Его величества мне понравилась больше…
Гостей с дороги накормили обедом и предоставили возможность отдохнуть час в своих комнатах. А после, оказывается, королём уже была составлена программа развлечений. Слухи об организованном ристалище на Адноде дошли до двора, какие-то восторженные маги писали об этом своим родственникам, и под предлогом увидеть это своими глазами, Его величество прибыл лично. Конечно же, мы понимали, что не только в ристалище было дело…
Был упомянут клочок земли, который купил Райан за бесценок: никому из знати и в голову не приходило до этого столбить себе жильё на небезопасном острове. Король захотел увидеть и его, наш с Райаном домик, ставший местом отдыха на выходных и не только.
Последнюю неделю мы сбегали с герцогом сюда, когда приходила его очередь ночи, и меня будто уносило в другой мир: вот та жизнь, которую я бы хотела иметь вечно – с шумом прибоя, розовыми закатами и распитием ароматного отвара на террасе перед домиком вместе с любимым мужчиной и нашими детьми. Отсюда он уходил на рудник, а я оставалась нежиться в кровати и слушать шум океана, бормочущего через приоткрытое окно.
Делегация появилась на ристалище, когда там во всю шло веселье. Появление короля и его знатных спутников переполошило участников и особенно лумеров, но вскоре спрятанный бочонок с хмелёвкой достали, разлили по кружкам и угостили всех пожелавших – короля, клерка, старших инквизиторов, сир Марред тоже не отказался, чем заслужил благосклонный хоровой вопль «Энон-эрит!». И аднодские маги устроили разминочную тренировку, как обычно, с шутками и розыгрышами друг друга во время спаррингов. Я с облечением видела, как разглаживается высокомерная мина на лице Риза-старшего и появляется заинтересованность. Общий весёлый фон расслабил гостей, даже сирры снизошли до улыбок.
Но вот маги разогрелись и начали постукивать мечами о небольшие деревянные щиты, надеваемые на руку, вызывать главного идеолога ристалища – Его высочество. Лумеры заулюлюкали, и как ни отказывался Генрих, ему пришлось выйти. За ним вызвали Райана, а сир Брис обычно не принимал участие, отшучивался, поэтому сегодня и его не стали беспокоить.
Дальнейшая программа была мне известна: сначала пара магов будут нападать на принца, потом – группа побольше, когда Генрих разогреется. Обязательно будет спарринг между им и Райаном, потом они оба встанут спина к спине, и на них посыпятся удары со всех сторон. Бывало, что толпа побеждала, но сегодня, разумеется, все бойцы будут стараться показать уважение к наместникам и пощадят храбрую пару. Так всё и начиналось. Я смогла усидеть до момента, когда на арене встретились оба – Риз и Генрих. Зазвенела сталь, на зрительских рядах затаили дыхание, а я вдруг почувствовала на себе взгляд. Нет, даже не почувствовала, а обратила внимание после того, как Райан во время битвы бросил мимо меня неопределённый взгляд куда-то в сторону.
Не стесняясь, меня рассматривал сир Арлайс Риз, рядом с ним порозовела госпожа Катрина, как будто только что сказала супругу неприятную вещь или он ей. Встретив мой вопросительный взгляд, сир Арлайс усмехнулся и вернулся к созерцанию разворачивающейся перед ним панорамы искусственной битвы. Но ощущение внимания к себе не прошло, и я покрутила головой – справа на меня жадно смотрела Хетуин. Её рука лежала в ладонях матери, как в колыбели.
– Схожу к домику на тот случай, если Его величество туда заглянет. Убежусь, всё ли в порядке, – сказала я рядом сидящему сиру Брису, протиснулась между спиной и рядом лумерок, что хихикали и ахали, и направилась к обрушенным воротам, обозначавшим территорию старого рудника.
Внимание Риза-старшего и гнев его супруги был более чем понятен: любое непослушание сына им казалось преступным. Но с чего бы Хетуин ревновать меня к Его высочеству? Неужели она узнала о моём сопровождении, успели нашептать сплетники? Как будто сирра Марред знала об этом, утешала свою дочь, просила набраться терпения…
Я успела преодолеть половину спуска до равнины, когда меня догнал чёткий голос герцога Арлайса:
– Не так быстро… Кажется, вас зовут Ана? Ана Гурайд?
Обернулась. Мужчина не походил на человека с плохой памятью, ведь за обеденным столом, куда я всеми силами старалась не попасть и куда меня заставил сесть Райан, моё имя звучало несколько раз.
– У меня есть к вам серьёзное предложение, – стараясь не показывать, что запыхался, герцог настиг меня, остановившуюся вопросительно. – Насколько я понимаю, вы здесь самая влиятельная особа…
