Текст книги "Хранители времени"

Автор книги: Янина Жураковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Есть идея, – подумав, сообщил брат.

– А как же! – Идио порылся в шмотнике и вытащил две шашки. На одной ещё сохранилась надпись Made in USA. – Так… вот это – дым. А вот это… да, сернистый алкалоид, соединённый с химически активным веществом.

– Переведи.

– Бомба-вонючка.

– Сойдет. Саша…

– Я! – радостно воскликнул братец.

– Подожди в сторонке, пока мы с Идио…

– Откуда такое недоверие к Посвященным?! – возмутился Саша.

– Ты имел в виду себя, пироман-недоучка? А как же огненный шар в кусты? И молния в клён?

– Но на сей раз это всего-навсего…

– …телепорт, – возразил он. – Чудное заклятье, раз, два – и в дамки.

Да, на первый взгляд Тирон казался совершенно безобидным, но ведь он был родным братом Дженайны! Никто не верил, что эта тоненькая хрупкая дриада способна одолеть тролля, пока она не швырнула его через весь трактир как теннисный мячик*. А Тирон на моих глазах с лёгкостью разнёс лабораторию отца, накрытую тремя слоями магической защиты, и из четырёх стихий без колебаний выбрал огненную, маги которой славились умением взрывать, поджигать и крушить. Но никак не перемещаться.

В книгах по истории ведовства за словами «огнемаг», и «перемещение» обычно следовали такие фразы, как "огненный шторм затопил землю", "оставил обугленную массу костей и плоти", "облако, похожее на гриб, видели многие" и "никто не уцелел".

Именно эти фразы, дорогой читатель, я и вспомнил, услышав слово «телепорт».

– Я надеюсь, не понадобится, но если понадобится… уверен, что сможешь? – засомневалась Дженайна.

– Если не смогу – нас убьют. Но я смогу. Я же маг прирожденный! Кто хочет спорить?

Я!!!! Но меня слушать не стали, и получилось, что спорить не хочет никто.

*Метательный снаряд, которым обмениваются маги-воины во время дуэли.

Саша порылся в карманах и извлек на свет божий шарики, жвачку, какое-то мальчишечье барахло и исписанный, скомканный листок. «Мясо трех болотных змей разварись и разопрей…» – прочла я.

– Шекспир?!

– Ага! За вдохновением надо обращаться к классикам!

– Использовать рифмованный аарт двойной кольцевой структуры для перемещения троих… нет, четверых?! – почему-то испугался Идио. – А Силы у вас хватит?!

– Конечно, хватит! Я эти аарты как семечки! – отмахнулся брат. Знал ли он вообще, что такое аарт? Навряд ли. – И, предупреждая твой вопрос, Яна, отвечаю: был бы маг хороший, а остальное приложится. Идио! За мной!

Саня устроился в сторонке, налил в котелок воды и принялся бросать туда травки и ингредиенты, поднесенные услужливым оборотнем.

– Мясо трех болотных змей разварись и разопрей… Ветчина? Мням-ням-ням… Пясть лягушки, глаз червяги, шерсть ушана, зуб дворняги… Что ты мне кость суешь!

– Сань, давай в темпе. Вот тебе тряпка, прикрой рот и нос.

– Шерсть ушана, зуб дворняги… – брат даже головы не поднял. – Яна, если мы выживем, я прощу тебя за то, что ты нас в это втравила.

– Лю-ю-юди! А ну, навались всем миром! – донеслось с улицы.

– Ну… с Богом! – из-за платка голос звучал так, словно я дня два глушила водку.

Шашки, брошенные уверенной рукой25, бухнулись в самую середину толпы, и улица потонула в клубах едкого, вонючего дыма.

"Sit tibi terra levis", – отчётливо произнес внутренний голос.

5. Операция «ХВ против всех».

Люди рыдали, кашляли, ругались из-за отдавленных ног, и во всеобщем хаосе никто не заметил, как отворилась калитка, и трое неизвестных (плюс одно тело) затерялись в толпе. Навьюченный как верблюжонок Идио шёл первым, за ним Саша, бормоча в платок заклинание, следом я тащила на плечах26 бесчувственного «упыря». Он был нетяжёлый, но неудобный какой-то, всё время сползал, и меня заносило то вправо, то влево, на чьи-то ноги и головы.

– Посторонись, сиволапые! – орал Идио, бесстрашно проталкиваясь сквозь чихающий и кашляющий люд. – Слово и дело Империи! Именем Дарта Вейдера, с дороги! Я кому сказал, тви'лекк желтомордый?! К ситховой бабушке тебя!

Рассказанная на ночь сказочка имела успех не только у Огонька.

– Я сказал, всем разойтись!!! Не то под суд пойдёте за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, неоказание помощи больному, оставление в опасности, нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина, терроризм, организацию незаконного вооруженного формирования и массовые беспорядки! Каждому, кто не уберется с дороги, гарантирую по двести лет лишения свободы в колонии строгого режима!

Я мимоходом отметила, что Саша не врал, и я действительно цитирую во сне Уголовный кодекс, а в следующий момент как пробка из бутылки вылетела из проулка и врезалась в Сашину спину.

– Хвост и лапки ящеренка… Осторожней! – взвыл он, едва не роняя котелок.

– Прости… – я поудобнее перехватила сползающее с плеч безжизненное тело и обнаружила, что на улице чересчур многолюдно. Без удивления – глупо было надеяться, что всё местное население соберется в одном узеньком переулочке, и без страха – все страхи растворились в адреналине. Но колени вдруг противно задрожали.

Деревенские жители с недобрым интересом смотрели на нас, спасительная дымовая завеса колыхалась где-то за спиной, а Саша вдруг поднял голову от котелка и громко заявил:

– Похоже, сегодня к списку бесславно погибших кандидатов в герои добавятся ещё три имени… Зло станет правдой, правда злом. Взовьёмся в воздухе гнилом.

– Живьем брать демонов! – завопил знакомый дуболом, стоявший в первых рядах, и грозно взмахнул молотком. Односельчане поддержали его дружным рёвом и вооруженная толпа неотвратимо, как лавина, двинулась на нас.

«Так вот ты какой, пушной зверь песец*», – подумал я и сделал самую большую глупость в своей жизни.

*Демон из рода podcralsya nezametno (комм. автора – см. также «пиндык», «звездец» и «карачун»).

Идио побледнел и как-то странно сглотнул. Лицо его исказилось, потемнело, в глазах вспыхнули красные огоньки. Нижняя челюсть резко дернулась вперед, серая шерсть покрыла голову, уши встали торчком на затылке, и волколак издал жуткий, леденящий душу вой.

На деревню упала мёртвая тишина. Было слышно только, как скрипит несмазанная калитка, да верещит где-то голодная хрюшка.

– Во-о-о-олк… – еле слышно выдохнул кто-то, кажется, я.

– Во-о-о-олк!!! – опомнившись, заголосили бабы. – Ой, волк!!!!!

Народ всё понял правильно и, мигом вспомнив, что дома полный кавардак – куры не доены, свиньи не стрижены, конопля не кошена – кинулся кто куда. «Дуболом» старался больше всех, односельчане разлетались с его пути как кегли.

Откланялись и мы.

Одну голову, дорогой читатель, превратить куда труднее, чем просто оборотиться. Всё равно, что на руках вместо ног ходить. Пока получится – семь потов сойдёт, а потом тянет на луну выть, мяса с кровью хочется, и кости так трещат, что пропадает всякая охота свой подвиг повторять.

Да и годна волчья голова только для того, чтоб людишек стращать, их почему-то жутко пугает неполное превращение… Бестолочи, волком-то рвать и кусаться удобнее! А каким надо быть дебилом, чтобы жрать сырое мясо, когда у тебя человечий желудок?

Наверное, таким как мой папулька…

Но я его сын или как?! А ну, не-ведьмак, выходи!

– Не понимаю, – бормотал Саня, принюхиваясь к содержимому котелка. – Я же всё сделал правильно. Компоненты смешал, заклинание произнёс… Чего же не хватает?

– Вперед! Вперед! Не болтай! – подгоняла я. – Нам только твоей сомнительной магии не хватало! Хорошо, что удалось без неё обойтись…

Идио, бежавший первым, остановился так резко, что Саша, не успев затормозить, врезался в него, я, в свою очередь, налетела на брата, и мы все трое были щедро обрызганы чародейским зельем.

– Да что за… – слова застряли в горле. В десяти шагах от нас, перегораживая улицу, стояли шестеро бритоголовых качков, словно клонированных с Терминатора и нагло, хамски ухмылялись. Из-под кожаных курток выглядывали кольчуги, ножи торчали за поясами и за голенищами сапог, в руках у каждого был заряженный арбалет.

– Теперь можно паниковать? – жалобно спросил Идио, меняя голову.

– Может, сварить надо было? – брат задумчиво снял с рукава пучок мокрой шерсти.

– Думаете, нас расстреляют или всё-таки сожгут? – я шагнула вперёд, загораживая Саню. Ухмыляясь, «ведьмаки» вскинули арбалеты. – Видимо, расстреляют. Саня, беги.

– Ну уж нет! Молитесь, гады! Нету вам пощады! – дрожащим голосом выкрикнул он, и тотчас пропасть, разверзшаяся под ногами, затянула нас в чёрное-чёрное никуда.

Конец формы

Глава 6. Благие намерения.

Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые – смотреть.

Пифагор

Саша:

Что ни говори, замечательная вещь эта Сила. Вышел в чисто поле, глянул вокруг Ясным Взором, сбил гуся фаерболом – лепота! Закрутил пару смерчей, вызвал метеоритный дождь – любуйтесь! Поднял пару зомби, пяток личей, дюжину вампиров – трепещите! Хорошо обученный маг стоит целого войска!

Впрочем, необученный тоже. Только для него разница между «своими» и «чужими» несущественна.

Не сказать, чтоб я вообще ничего не знал о магии. Компьютерные игры вроде «Diablo», "Warcraft" и «Ragnarok» с успехом просвещали наше поколение в этом вопросе. Я знал, что колдовать помогает мана (или, как её ещё называют, резерв), "ибо суть она покров незримый, с жизнеогнём связанный, и коли есть сродство к тому, можно для волшбы его пользовать". Так утверждала Большая Магическая Энциклопедия, которую по памяти процитировал мне Идио. На нормальном языке это означало, что мана – энергетическая оболочка, что-то вроде жизненной ауры – есть у всех, но кто-то (маг, чародей, волшебник, колдун, ведьма) ею пользоваться может, а кто-то всю жизнь обречён прозябать в лопухоидах. Кинешь заклятье – её убудет, а после восстановится потихоньку, с зельем ли, с энерготочкой – быстрее. И, конечно, чем сильнее маг, тем больше у него маны.

Вот что я знал о магии.

А ещё знал, что я – могу! Колдовать, в смысле. Но совершенно не представлял, как это делается. Без учителя в нашем деле никуда, а Огонёк… ну что Огонёк? Провел беседу по технике безопасности ("Магия – сильная штука! Опасная! Может, не надо?.. Как знаешь"), научил дюжине простеньких заклятий ("Сосредоточился. Ощутил Силу… Не ощутил? В носу защекотало? В груди потеплело? Это оно и есть. Теперь – формула. Пятый слог – быстрый, шестой – медлен… Ложи-и-ись!!!") и заявил, что дальше я и сам разберусь.

Я стал разбираться… Огоньки, огонёчки, пульсары и костры творил не задумываясь, а молнию метнуть было проще, чем Гэндальфу орка разделать. Прочие мои деяния неизменно заканчивались взрывами и пожарами.

Казалось бы, чего уж проще: рукой махнул, заклятье бросил – и ура, мы плаваем в шоколаде. Ни фига! Даже простейший spell из одного слова, как выяснилось, можно произнести минимум десятью способами, и стоит напутать с ударением и долгими гласными, последствия будут непредсказуемыми – от окрашивания волос в цвета радуги до превращения рук в плавники. Хотя в моём случае обычно это были… да, да, взрывы и пожары.

Не считайте меня легкомысленным и безбашенным, я прекрасно сознавал, что при моём уровне знаний не стоит замахиваться даже на манипуляцию размерами, не то что на направленное перемещение в пространстве, сиречь телепортацию. Сознавал, но не был бы собой, если бы не ринулся в бой, призывая на помощь сэра Уильяма Шекспира и полагаясь исключительно на знаменитое русское "авось повезет"… Повезло!

Жаль только, что в понятие «везение» не входили такие вещи как "приятный перелёт" и "мягкая посадка". Лететь сквозь бездонную тьму, кувыркаясь, как попкорн в микроволновке, захватывающе, если забыть о чувстве, что желудок вот-вот шмякнется вам на голову. Вываливаться из портала с высоты третьего этажа – больно.

От удара о землю из меня чуть дух не вышибло. Пару минут я вспоминал своё имя. Ещё пару – инспектировал себя на предмет целостности членов. Потом осторожно приоткрыл один глаз и увидел небо. Открыв другой, узрел поляну и обступившие её деревья.

Восприятие слегка запаздывало, а мысли текли медленно, словно под водой. Я повернул голову вправо. Идио. Ушибленный, но бодрый – из него-то не качали пару декалитров маны. Я повернул голову влево. Яна. Серая, как старая жвачка. Сидит и таращится на бессознательного парня, как вирусолог на новый штамм Эболы. Посередине – я. Лежу, а над головой черти зелёные вьются. Мне плохо. Меня плющит, штырит и колбасит, в голове взрываются снаряды и орёт автосигнализация. Одно хорошо: мертвому не может быть так плохо, значит, я – живой.

Один чёртик, два чёртика… семь, восемь (черная куртка вороном кружится в воздухе)… десять (справа с тихим шелестом падает кольчуга и гулко бухается секира)… да сколько же вас (слева меч вонзается в землю)… rengwu nуort!!!!!!!

Я перекатился в сторону, чудом разминувшись с падающим ножом (ещё бы вот столечко, и вся жизнь под откос. Половая, в смысле), и в голове взорвался десяток атомных бомб. Перед глазами поплыли клочья тумана, кровь хлынула носом, и тут же Ключ легонько шевельнулся. Волна тепла накрыла меня, кожу закололо маленькими иголочками, и дурнота отступила, оставив лёгкую головную боль и мерзкий привкус во рту. Я сел, утёр кровь (рукавом, чем же ещё?) и оглянулся. Посмотреть было на что – поляна почернела, словно стая галок слетела на землю, всюду валялись черные куртки, штаны, рубашки и самое разное оружие с приметным клеймом – белой рукой.

"Ешкин корень! Да я, выходит, не только нас перетащил, но и ведьмаков ободрал? – восхищенно подумал я. – Ай да Тирон! Ай да молодец! Ну, Яна! Теперь попробуй ляпнуть, что моим ключиком только двери открывать, я тебе!!! Ой… – В ушах плеснул шум, земля попыталась поменяться с небом местами, и я едва сдержался, чтобы не заскулить. – Ой, башка моя, тёмный фонарь с разбитыми стёклами, ой, дайте зелку инвалиду, I need mana…"

– Да-да, вы ещё поколдуйте, – ядовито посоветовал Идио, собирая трофеи и раскладывая их по кучкам. – Вам, видно, недостаточно было резерв до дна осушить, вы и без силы жизненной остаться решили? Тогда что же вы остановились? Давайте, плетите чары! Запустите «Феникса», или смерч создайте! Только потом не являйтесь мне безлунными ночами, я призраков боюсь.

– Брось, мне не так плохо… – Идио фыркнул, – не так плохо, как кажется, – уточнил я. – Согласен, это было немного необдуманно ("Немного?!" – возмутился оборотень), но зато теперь я точно знаю, что рифмованные чары в отличие от классических формул срабатывают с небольшой отсрочкой, и кроме основного действия имеют ряд побочных эффектов. – Идио вцепился в свой ворот так, словно он его душил, и пробормотал несколько слов, которые я не слышал даже от тёти Глуши. – Полегче на виражах, я-то при чём? Это всё Яна!

– Так это Дженайна котелок зельем испоганила? – процедил оборотень, демонстрируя оный котелок, сплющенный в блин и к эксплуатации непригодный. – Дженайна аартом рифмованным нас с места сдернула? Дженайна нас сквозь Тweiss без меток потащила? Вам в голову не приходило, что нестабильный телепорт может запросто свернуться и распополамить объекты?!

Представив себя распополамленным ("Одна нога здесь, другая – в Чикаго, а голова, вообще, в Филадельфии", как говорил незабвенный товарищ Кравчук), я прочувствовал настоятельное желание побиться головой о стену.

– И всё из-за какого-то упыря! – всё громче и громче говорил Идио. – Сдался он вам! Своих бед мало?! Моргана только того и ждёт, чтобы вы себя обнаружили! Вы! Вы!.. – он подозрительно хлюпнул носом. – О Боже, почему я такой трус?

– О Боже, это был сон? – простонала Яна. – Мы никого не спасали?

– Мы не спасали, – уточнил Идио. – Вы спасали, госпожа ведьмачка.

– Толпа там тоже была? – странным тонким голосом спросила сестрёнка.

– И толпа была, и косы были, и топоры, – «успокоил» её я.

– Насчёт спасения была моя идея? – Янино лицо приобрело сероватый оттенок, а глаза расширились настолько, что она стала похожа на одного из воинов в матроске.

– Ага!

– Что ж я в школе-то не сдохла… – вопросила сестра с такой тоской, что я, позабыв о собственных травмах, преисполнился сострадания.

– Тебе плохо, Дженайна? – сочувственно моргнул Идио. – Водички хочешь?

– Или пряничка. У меня пряники есть, – я поискал взглядом шмотник и нашел его валяющимся почему-то рядом с Яной. – Скушай пряник, ведьмусь, и не куксись. Ты жива, мы живы, а жизня прекрасна и изюмительна! Подумаешь, ты нас чуть не угробила! Подумаешь, селяне чуть на ленты бескозырочные не порвали! Подумаешь, ведьмаки чуть костюмы ёжиков не соорудили! Подумаешь, Саша чуть пуп не надорвал! Подумаешь…

– Коллапс отменяется, спасибо за внимание, – прервала меня сестрёнка, сердито отшвыривая плащ. – Кстати, а как наш спасённый?

Спасённый, о котором мы благополучно забыли, лежал, не подавая признаков жизни.

– Живой, конечно! – Идио приложил к плечу ведьмачий арбалет. – Что ему сделается-то? Для такого это просто царапины были!

Яна нахмурилась, словно вспомнив что-то, заглянула беспамятному в лицо и нахмурилась ещё сильнее.

– Видишь? – по-прежнему держа арбалет, Идио подошёл к ней и присел рядом. – Я предупреждал. Лучше бы нам его…

– Мы, кажется, уже выяснили. Только хищных бестий, а не представителей разумных рас, – отрезала сестра, отбирая у него арбалет.

– У него разумность из клыков так и прет!

– Идио. Заткнись.

– А что я сказал?!

– Ничего. Саша, приляг, ты на назгула похож, – она выудила из кучи трофеев колчан со стрелами и немного повозившись, прикрепила к поясу. Прищур у сестрёнки был как у героя американского боевика. И тон что надо. Только глаз немного дергался. – Идио, мы всё это барахло не унесем, выбери только самое лучшее. Я только проверю, где мы и вернусь. Этот… – она запнулась, – раненый пусть лежит. Его не трогать. Ясно? Саша? Идио? – она вскинула арбалет на плечо и исчезла за деревьями.

Я фыркнул. Лежи, приходи в себя… ишь, раскомандовалась! Да и что мне сделает бедный измочаленный паренек? Он ещё часа два без сознания проваляется…

Не будет ни упрёков, ни увещеваний. Ты не из таких. Ты придёшь, сядешь напротив и в твоём взгляде я прочту: «Предупреждал же…» Да ты, предупреждал. Ты объяснял и доказывал, что ничего хорошего из нашей любви, какой бы сильной она ни была, не выйдет, потому что я – вампир, а она… человек. И не только ты. Родные, придя в ужас от одной лишь мысли, что избранницей наследника благородного и древнего рода Шаэн'дартов станет простая смертная, сперва уговаривали и увещевали этого самого наследника, увещевали и уговаривали, грозили ему побитием камнями, повешением через удушение и «обшитием медведно27», требуя, чтобы он навсегда забыл о своей безумной затее. Потом сделали вид, что смирились, и от лобовых атак перешли к обманным маневрам, а именно – стали ненавязчиво приглашать «подходящих девушек» (я и не подозревал, что в Изморах их столько!) на ужины, обеды и завтраки. И тоскливо вздыхать, когда выяснялось, что ни прелестное лицо, ни дивные формы, ни тонкий ум, ни родословная госпожи Нимуэ, госпожи Лиары, Ронвен, Брисс и Маргианды (кем надо быть, чтобы назвать дочь Маргиандой?!) меня не привлекают.

Ты качаешь головой… Но скажи, разве ты никогда не был влюблен? Разве ты забыл, как это бывает, когда земля уходит из-под ног, а сердце колотится так, что рёбра болят? Когда тебя переполняет такое счастье, что хочется одновременно плакать и смеяться, не идти – бежать, лететь к Ней, единственной, забыв обо всём на свете, и с трудом веришь, что это происходит с тобой? Может, это звучит высокопарно, но я не отказался от неё, даже будь она дочкой Морганы. А до родичей с обеих сторон мне дела нет. Ни до моих, кичащихся древним родом и чистотой крови, ни до её, суеверных, прозябающих в невежестве, у которых на уме костры да осиновые колья.

Но им до меня было дело.

Ты учил: нельзя недооценивать врага, а я – недоумок, тупица, самоуверенный осёл! – недооценил. Забыл, что нахожусь во вражеском лагере, где все только и ждут, чтобы я допустил ошибку. И я допустил. Остался погостить у Митраши. Остался всего на одну ночь, и она едва не стала для меня последней. Потому что перед рассветом нас навестили Среброрукие.

Их было десять или дюжина. Повезло, меня хотели взять живым… Живого вампира можно и сапогами попинать, и забить ему горячие угли в глазницы, и на крюк за ребро подвесить, и кишки в горло… Фу-ух, даже вспоминать не хочу. Я убил… двоих точно, других покалечил – кого-то сильнее, кого-то слабее, и они меня пару раз достали. Выскочил на улицу, а там Митрашины родичи с дубьём. Замешкался на миг (ну не воин я, не воин!) и получил в спину десяток стрел, вымоченных в ведьмоцвете. Спасибо, напомнили, я подзабыть успел, как ведьмаки любят эту травку, и какая это дрянь невыносимая.

Стрелы вытащить я не смог и понял: выбраться из деревни не успею, свалюсь раньше, надо переждать. Но где? К Митраше возвращаться – глупо, к другим соваться – ещё глупее, тихие селяне истыкали бы меня вилами и забили дубинами быстрее, чем волхв успел сказать «аминь» (не спрашивай, что такое, всё равно не знаю. Ты знаешь? Откуда?.. Да, в самом деле…). Или отдали ведьмакам, и гореть мне тогда синим пламенем. И я… не смейся только, выбрал дом за самым высоким забором, взломал калитку (вот и пригодилась твоя наука), и тут же наткнулся – на кого бы ты думал? На чистокровного варрканского волкодава. Давно сгинули, да… с хозяевами вместе… но знаешь, мне порой кажется, что если хорошенько потрясти, из людей можно натрясти не то, что утерянную породу – все Десять ключей, рийские сферы, Зрячие камни и Доспехи Драконов.

Потом… Я не знаю, как долго пролежал на треклятой крыше, цепляясь за конёк и чувствуя, как с кровью утекают последние силы. Ни о чём не думал, только стискивал зубы и ворожил из последних сил… уходите, люди… нет здесь никого… никого нет… Помню, как чей-то голос, показалось, твой, шепнул на ухо: "Терпи, помощь близко!", и пальцы сами разжались. Я покатился и упал, на миг ослеп и оглох от боли. Тьма… и вот уже она заглядывает мне в лицо…О чём я подумал? Вообще-то я тут же упал в обморок. Видел бы ты это лохматое нечто! Волосы лиловые, лицо в веснушках, глаза… нет, глаза как раз были обычные, серые, как осеннее небо, красивые… но с шеи свисала Звезда. И на ней не светился даже, полыхал Меч. Ведьмачий знак.

Потом я лежал на земле, весь такой красивый, молодой, а кто-то, бранясь на трёх гоблинских диалектах (некоторых выражений я допрежь не знал, несмотря на богатый жизненный опыт и бурную юность), вытаскивал из меня стрелы. Два сердитых, испуганных голоса бормотали что-то о благоразумии… слышались заклятья на непонятном языке… меня встряхивали, тащили… толпа ревела что-то о демонах… а потом кто-то с упорством принялся выворачивать меня наизнанку. Нырок сквозь Tweiss… где я снова отрубился. То есть, потерял сознание.

И примерещилось такая дичь! Будто привязали меня к столбу и жечь собираются. Митраша рядом факелом размахивает, а эта, с медальоном, спорит со старостой, мою голову требует. Мол, разве не знаете, что в состав универсального репеллента (даже не спрашивай…) входят упырячьи мозги?

Посмейся мне! Ещё друг называется!

А дальше… скажем так, если бы мама могла меня видеть, она бы мною гордилась. Я повел себя как и подобает отпрыску благородного и древнего дома Шаэн'дартов – то есть, как самовлюблённый напыщенный придурок.

Парень втянул воздух сквозь зубы, резко сел и со стоном схватился за грудь.

– Где я? – прохрипел он, часто дыша. Длинные спутанные волосы упали ему на лицо, и парень мотнул головой, отбрасывая их назад. Он был очень бледен, щеки ввалились, но тёмные глаза горели точно угли, и взгляд их был острым как скальпель. – Кто вы?

– Кто виноват? Что делать? – заботливо подсказал я. Черноволосый недоуменно нахмурился: очевидно, с русской классикой он знакомства не водил. – Ладно, не бери в голову, это я так, шуткую, шутявкаю… Пряник хочешь?

– Ты человек, – сделал очевидный вывод незнакомец.

– Маман постоянно мне это повторяет.

– Человек и оборотень – вместе… рядом…

"Жертва бандитского произвола. Посттравматический синдром на психике", – с жалостью подумал я.

– Двое… а где он? – черноволосый попытался встать, но тут же скривился и снова потер грудь. – Ведьмак. Такой…

– Это не он, а она, – поправил я. – Моя сестра. И да, у неё лиловые волосы.

– Потому что она faro'vaine, – холодно (холодно?) бросил Идио. – Дриада. Ты жизнью ей обязан, она нашла тебя и несла на своих руках.

– На плечиках хрупких тащила, – уточнил я. – Меня зовут Тирон… то есть, Саша, но Тирон тоже ничего себе имечко. А это…

– Идио Де Вил из старшей ветви Де Вилов с Вересковых Холмов, – церемонно произнёс оборотень. – Назовись и ты, Имеющий Долг.

– Зима, – небрежно кивнул ему черноволосый. На мгновение Идио напрягся, но тут же, философски пожав плечами, достал из мешка пергамент и огрызок карандаша и принялся что-то записывать.

– С какого боку? – не понял я. Парень усмехнулся, не разжимая губ.

– Так меня зовут. Зима, – он быстро оглядел себя, двумя пальцами подцепил разодранный рукав, и его усмешка увяла. – Эртха аш ворт, совсем ведь новая была! Эльфийский шелк, двадцать риолей за локоть! Чума на этих ве… Клешней! Эй, досточтимый чародей, не позволите ли затребовать себе малую долю ваших трофеев?

– А?

– Поделитесь рубашкой с бедным вампиром?

– Всегда пожа… С КЕМ??!!! – мне показалось, что меня окатили ледяной водой из шланга и помучили электрошоком.

– С вампиром. А ты что, не знал? – Зима хищно оскалился, демонстрируя великолепные белые зубы. Верхние клыки были по-волчьи длинными и острыми. Мне захотелось заорать и запустить в кого-нибудь (да не в кого-нибудь, а в одного конкретного вампира) фаерболом, но я отмёл эту мысль как недостойную. – Трепещи же, смертный! Я ужас, летящий на крыльях ночи!

– Вампир, – презрительно потянул Идио, перебирая трофейные шмотки.

– Я тень, скользящая во мраке! Я страх, со скрежетом ползущий по спине! Я камешек в вашем сапоге! Я мерзкий нелюдь, отравляющий колодцы и жгущий посевы! Я…

– Черный Плащ, – не удержался я.

– Селезень?! Хорошая шутка. Но плащи не люблю, а черные с белой рукой – особенно, – вампир ловко поймал скомканную рубашку. Встряхнул её. Придирчиво осмотрел. Поморщился. "Тряпьё", – читалось у него на лице. "Лучше ведьмачье тряпьё, чем твои лохмотья", – подумал я. – Кто бы говорил о лохмотьях…

– Это не лохмотья, а одеяния благородных джедаев! – оскорблённо рявкнул я, заталкивая подальше мысли о фаерболах. – Хранителей мира и справедливости в одной далёкой-далёкой га…

– Соратников, что ли? – перебил вампир, просовывая голову в ворот. – Только какой из тебя рыцарь, когда ты чародей?

– Каких соратников? – остолбенел я. – Ты, блин, с дуба рухнул или с секвойи сверзился? И с какого кляпа… нет, не то, чтобы я не был, но с чего ты взял, что я чародей?

– У тебя на шее висит Ключ, – с убийственной иронией проговорил вампир, как-то чересчур пристально глядя мне в глаза. Затылок легонько защекотало, и я досадливо мотнул головой. – Ключ носят Хранители Времени. Защитники мира и справедливости. Солнце – светится у чародеев, лист – у ведунов, глаз – у бардов. На твоём Ключе светится солнце. Значит, ты – чародей. Можешь огненные шары метать, погоду предсказывать, собак всяких разыскивать…

Я подумал, что обожаю сестрёнку: нарвалась на вампира, да не простого, а знающего, что ключ – не ключ, а Ключ и сбежала, кинув брата ему на растерзание. О, женщины, вам имя – вероломство! Бей вас по голове, не бей – никакой прибыли, убытки одни.

– Но зачем я все это говорю? Ты и сам знаешь, на что способен, – снисходительно, словно кость собаке бросая, заметил Зима.

Желание убить Яну, помучив для начала, стало почти непереносимым.

– Не знает, – чеканя слова, сказал Идио. – Мы не были в Ведьминых горах.

– Спасибо, дружок, теперь я достаточно унижен, – я послал оборотню свирепый взгляд. Тот вздрогнул и потёр лоб. "Неужто работает?" – воодушевился я и хотел повторить опыт на Зиме, но вампир проворно вскочил, и стрела ушла "в молоко".

– Целиться надо лучше, – беззлобно заметил он. – А на будущее запомни: бить своих Стрелами Боли недостойно какого-никакого, но всё же Хранителя… Видишь что-нибудь? – Зима медленно провёл пальцем по лбу, и я увидел. Без «вдруг» и «внезапно» – просто увидел. Толстая светящаяся нить, синяя, с алыми пятнышками, обвивала голову вампира и слабо пульсировала, то тускнея, то становясь ярче. – Да, это чары. Но не моя тайна. Просто ответь, какого цвета нить.

– Синяя с алым, синего больше, – выпалил я. Идио хихикнул. – Засада полная, да?

Вампира перекривило как от стакана голубичной наливки.

– Четвертование, – мрачно сообщил он. – А предварительно – публичная порка. Хотя, может, повезет, и обойдётся… – он повернул голову вправо. – А, может, и нет.

С арбалетом на плече и непривычно дружелюбной улыбкой на губах к нам подходила Яна. Идио коротко глянул на неё, подхватил письменные принадлежности и шустро отполз в сторону. Зима не двинулся с места, но весь подобрался, как тигр, готовый к прыжку, плотно сжатые губы побелели, взгляд стал холодным и жестким. Яна натолкнулась на этот взгляд как на стену и остановилась, продолжая смотреть на вампира и улыбаться. Ветерок слегка шевелил её волосы, зрачки в серых глазах вытягивались. "Сейчас она рванёт с плеча арбалет и выстрелит, – с неожиданной ясностью понял я, – либо он схватит дротик или нож и метнёт в неё. Могут промахнуться, но могут и попасть. А потом…"

На «потом» воображение подсовывало много крови, потрохов, ошмётков мяса, разбросанных по земле, и акт судебно-медицинской экспертизы.

– Здоровеньки булы, панове! Давайте знакомиться! – жизнерадостно сказал я, вскакивая. – Янусь, это Зима. Твой трофей, то есть, спасенный.

– Homo nocturnis. Вампир, – кивнула сестра. Пальцы, сжимающие приклад арбалета, чуть дрогнули.

– Зима, это моя сестра Яна. Она же…

– Ar'nordro. Ведьмачка, – сквозь зубы процедил Зима. Хищно поблескивающий меч как по волшебству появился в его руке.

– Верно, – все ещё дружелюбно, но уже не очень подтвердила Яна. – Саня, будь ласков, не маячь посередине, как укроп на осетрине.

– Но я…

– Отойди, я сказала.

Я не стал спорить, памятуя, что разговаривающий враг – это уже полврага, а, значит, третья мировая откладывается, и самое время схрумкать пряничек.

– Вы не из Серебряной Длани. – Дружеский обмен взглядами продолжился.

– Видимо, нет. Вы что-то имеете против ведьмаков?

– Ничего, кроме того, что вы травите нас как диких зверей.

– Я. Никого. Никогда. Не травила.

– Стрелять-то хоть умеешь?

– Проверь.

Идио со странно-одухотворённым выражением лица что-то с бешеной скоростью записывал на пергаменте.

– С одной стороны, я знаю, что вы сделали, – бесцветным голосом произнес Зима. – Но с другой, госпожа ведьмачка… Что теперь?