Текст книги "Хранители времени"

Автор книги: Янина Жураковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Кто?

– Злобная, жестокая колдунья, что держит в страхе все окрестные земли, сжигает деревни, истребляет людей, глумится над трупами, разоряет могилы! – содрогнувшись, выдал Идио стандартный набор качеств суперзлодея. Содрогания, к слову, не мешали ему быстро и сноровисто собирать мешки.

– А?..

– Батя служит ей. Я – нет.

– А?..

– Её имя не произносят вслух, чтобы не накликать беду!

– А?..

– Госпожой её именуют или Сами-Знаете-Кто. Только боги не страшатся…

– А ведь есть ещё места, где не ступала нога Гарри Поттера, – пробормотал братик и тут же встрепенулся. – Чего? Какие боги? Есть один бог – Иисус Христос, принявший смерть во искупление грехов наших! – он благочестиво перекрестился. Справа налево, балда… – Э? Точно… Все остальные – суеверие!

– Суеверие?! – обиженно запыхтел Идио, осеняя себя чем-то вроде двойного круга. – Вот увидите это суеверие, тогда!..

– Ребята, не будьте мракобесами, – вмешалась я. – Пусть каждый верит, во что хочет… а как, говоришь, колдунью зовут? Идио?

– Ммм… ммм… – замялся мальчишка. Мы ободряюще кивнули. – М-м-м… МОРГАНА! – выпалил он и содрогнулся. Как тут всё запущено…

– И чего ж в ней такого страшного, что аж жуть? – пожал плечами Саша. – Хотя… Идио, ваша Госпожа Хранителей не любит до скрипу зубовного?

– Откуда вы знаете?

– Все эти истории похожи. Если её не победить, она разрушит весь мир?

– Откуда вы знаете?!

– Так баян же, самый что ни есть баянистый! Каждый уважающий себя злодей должен убить героя, построить замок и разрушить мир.

Они совершенно не похожи на тех, кого я ждал. Те должны были быть… ну не знаю, мускулов, определенно, побольше, имена подлиннее… Тем более странно, что это ОНИ и есть. Р-раз – папулька налево! Два – упыри направо! И ведёрком их, ведёрком!

Но прежде Хранители всегда приходили в Ведьмины горы. Там им правила объясняли, «адаптацию» какую-то проводили, дорогу указывали, а эти попали как лорки к зеноркам… Пойду с ними. Ребята хорошие, будет жаль, если сразу погибнут.

…И всё-таки дурят они меня, ухом чую, дурят! Где ж это видано, чтоб у людей лиловые волосы были?

Саша:

– Ребята, слышите? – вдруг нахмурилась Яна. – Скрежет…

– Леший! – не своим голосом завопил Идио. Где?! – Потайной ход в камине!

Мы разом обернулись, но герцог, проявив удивительное для такой туши проворство, шмыгнул в дыру, и каменная плита, повернувшись, надёжно запечатала ход.

– Дебил! Идиот! Кретин! – Идио с досадой ударил кулаком по стене. Злорадное хихиканье было ему ответом.

– Ну ты!.. Грязный пёс! Свиное рыло! Чтоб в дугу тебя скрутило! – заорал я, призвав на помощь классику. – Чтоб ты лаптем подавился! Чтоб под землю…

– Всё, ребята, акуна матата, – Яна пинком закрыла дверь и задвинула засовы. В глазах решимость, губы сжаты – прямо Суворов в альпийском походе. "Эй, чудо-богатыри! Гасите гномов, отбирайте шоколад!" – Будем выбираться. Идио, забаррикадируй потайной ход, чтобы не атаковали с тыла. Шкаф прекрасно подойдет. Саша…

– Зачем? – вякнул Идио. Яна искоса глянула на него, и он больше не выступал.

– …сваргань что-нибудь гексогеновое. – Я изобразил благородное недоумение. – Давай-давай! Вспомни дачные опыты9, колбу в зубы и вперёд. Спасибо мне потом скажешь.

Из-за двери послышались гулкие удары, словно кто-то бил колотушкой в гонг, или спускал жестяную ванну с пятого этажа по ступеням, или пытался эту самую дверь вышибить. Только зачем кулаками барабанить? Тут без тарана не возьмёшь.

– Головой постучите, – посоветовала Яна. Удары прекратились, и задыхающийся от злости голос прописклявил:

– Меня – ведром???? Ты чё сотворила, человечица?!!

– Никогда не слышала, чтоб после удара по голове начинали петь сопрано, – удивилась сестренка. – Для этого ниже бьют. Гораздо ниже.

– Это кто там?! – Идио едва не уронил шкаф себе на ногу.

– Твой батя, дебил! – чивикнули из-за двери (читать без запятой). – Отворяйте, собаки! Я энту шмакодявку лиловую… – десяток луженых глоток поддержал своего герцога дружным рёвом, – а уж с сопляком чево сотворю!..

– Чего? – заинтересовалась Яна.

– Да, чего? И говорите громче! – попросил я. – Плохо слышно!

В ответ герцог сказал несколько… а если честно, очень много интересных слов относительно меня-паршивца, моих родственников с обеих сторон до десятого колена, мракобеса лысого, ведра с пиявками и (Идио с диким хохотом сполз по стенке, и слышимость упала почти до нуля), кажется, седьмой бригады вермахта, с которой он состоял в каких-то непонятных отношениях. Увенчало всё визгливо-возмущенное "Будем ломать!"

– Да скорей замок рухнет… хи-хи… чем эта дверь… ха-ха!.. – Идио, подхихикивая, завалил шкафом потайной ход. – Её ж не сегодня делали… хе-хе… Ломай, па… гы-гы-гы!!!

Я оценил крепость двери и очень аккуратно добавил в смесь ещё парочку ингредиентов. Отлично. Направленный взрыв обеспечен.

– Вы в ловушке! Повсюду стража! Вы! Я вам!.. – Я прямо-таки видел, как герцог чешет репу, мучительно соображая, что бы такое нам предложить. – Идио, сынку! Опомятуйся! Ты с кем повёлси? С людями треклятыми, с мерзотою подзаборной! А что они с дедкой сотворили, забыл? Отвори дверку, я ж батя твой родный! Буш читать свои книжки кады хошь, я исчо прикуплю, слова те попёрек не скажу, тока дверку отвори!

Жаль, не видел он улыбки Идио. Так «деды» "духам" улыбаются. А ещё – волкодавы.

– Пап, а иди ты! – с чувством сказал сын. – Дороги не знаешь? Объясняю… – И подробно растолковал отцу, кто он, где мы его видели, куда ему пойти, как, чем и с кем. Слова были сплошь цензурные, более того, литературные, но какие эпитеты, какие метафоры!.. Я почернел от зависти и горя – в карманах не было ни одной ручки.

Герцог обиделся на удивление быстро, и дверь снова загудела под ударами. Яна как-то странно посмотрела на Идио.

– А ведь верно говорят, что излишнее образование ведет к смуте… – пробормотала она и чуть громче продолжала: – Эй, товарищ герцог! Ваша светлость! Поосторожней там, не расплещите студень! И вообще, что вы прилипли к этой двери? Сходили б лучше на кухню, горчички принесли, хрена и пожертвовали ножку голодающим. Мы ж не звери – одну вам, одну нам. Идёт?.. Саш, не разевай рот. Работай давай. Так, о чём я… ах да. Сходите, а?

Есть такая работа – на нервах играть.

– Вы умрёте от голода и жажды! – посулил Дебил. Мы издевательски рассмеялись и приспособили стол под бомбоубежище. – Сдавайтесь, пока не поздно! Только я могу вернуть вас обратно!

– Может? – обнадёжился я. Сестра взвесила на ладони бутыль с чудо-составом «Бум-барам». – Ян, только ради Аллаха, не взбалтывай, я жить хочу.

– Угу, может, – кивнул Идио. – Только в дробном состоянии.

– Сдавайтесь, будьте же людьми! – воззвал герцог к нашей совести. У совести оказался Янин голос:

– Хорошо. Вы победили. Подайте назад. Мы выходим.

– Пра-а-авда? – несказанно изумился Дебил. – Ну, дык, выходьте, а мы встретим!

– Идио, может, ты приёмный? – печально спросила Яна и швырнула бутылку в дверь. Последовал направленный взрыв. Эх, всё-таки переложил селитры…

Пыль оседала долго.

От чучела крокодила осталась только щербато ухмыляющаяся голова. Часть шкафов взрывной волной снесло к дальней стене, где они и остались лежать грудой неопрятных обломков. Другие, порядком закоптившись и уменьшившись в размере, устояли. Все колбы и пробирки полопались, их содержимое художественно (импрессионисты, удавитесь от зависти!) разбрызгалось по полу, стенам и потолку. Но мощный дубовый стол, под которым мы прятались, был совершенно цел, если не считать пары мелких царапин да десятка бритвенно-острых осколков, застрявших в крышке.

Двери не было. Вот так, просто – не было. На её месте зияла огромная дыра.

Идио посмотрел на меня с благоговением, быстро распределил мешки, и мы вышли в коридор. Мгновением позже в лаборатории обвалился потолок.

В коридоре было пусто. Незначительные следы взрыва, много пыли и грязи, груда камней там, груда – сям, обломки двери (а-а-а, вот вы где, родимые!), но ни следа папы Дебила и его «штурмовиков».

– За подмогой пошли, – догадался Идио. – Вперёд!

Позднее я пытался восстановить в памяти этот пробег, но вспоминались какие-то мелочи: шахтерский фонарик в дрожащей руке Идио, тени, мечущиеся по стенам, отдаленное зловещее рычание и дикие взвизги, узкие коридоры, затянутые паутиной и огромные гулкие залы, нескончаемые лестницы, круто уходящие вверх и вниз. И шмотник, тяжелевший с каждым шагом и всё ниже пригибавший меня к полу.

"Это же средневековый замок, – с ужасом думал я, одолевая очередной подъём и как за спасательный круг цепляясь взглядом за сестрину спину, маячившую впереди. Шарики ворочались медленно, со скрипом, пот застилал глаза, меня шатало и штормило10, хотелось упасть и неделю лежать без движения. – Здесь не может быть столько этажей и лестниц… в нашем доме меньше… не может и всё тут!"

– Идио, сколько этажей в вашем замке? – Яна (одно слово, ведьма!) дышала ровно и спокойно, точно не по лестнице бежала, а неспешно прогуливалась по парку.

– Подземелья с подвалами считать? – Проводник тоже не страдал от несоответствия физической подготовки поставленной перед ним задаче. – Тогда – сорок.

– Сколько?!

– Сорок. Мы сейчас – на десятом подземном.

– Сколько же лет вы его строили?!

– Он тут до нас ещё стоял. Пустовал. Предки его и заняли.

– Ясно… эй, Сань, чего тормозишь? – окликнула меня сестра и, перепрыгнув сразу через две ступеньки, оказалась рядом. – Устал? Тебе помочь, может, понести?

– Ну, Ян, погоди! – пропыхтел я, держась за стенку.

– Я тоже тебя люблю, – она подхватила меня под руку. – Идио, давай с другой стороны, Санечка устал, ножки не держат!

– Отвали, ради Аллаха! – я попытался вырваться и едва не отправился пересчитывать собственной головой пройденные ступени. – Я не устал! Я в порядке!

Ответом было насмешливое хмыканье. Подскочивший Идио вцепился в меня слева, сестрёнка взялась справа и они даже не потащили, а легко, как пушинку, понесли меня по лестнице, позволив встать на ноги только на самом верху.

– Ну и дохлятина ты, брат, – Яна кинула взгляд на часы, – всего-то сорок минут бегаем. Можешь не благодарить.

– И не собирался! – рявкнул я, до глубины души оскорбленный «дохлятиной».

– Кто б сомневался!!!

– Батюшки мои зверушки, не так громко! – зашипел Идио, напряженно вглядываясь в темноту коридора. – У гарпий очень чувствительный слух!

Яна моргнула.

– У вас. Есть. Гарпии? – это было сказано минимум на три тона ниже.

– Несколько сотен, но никак не больше тысячи, – со вздохом сообщил проводник, возясь с ключами у маленькой черной двери.

– А.

Мне никогда не удавалось так качественно её заткнуть. Век живи…

– Заходите, – пригласил Идио, легко распахивая дверь. Луч фонарика выхватил из тьмы, царившей внутри, высокий потолок, огромные колонны и смутные очертания каких-то предметов, тускло замерцали тонкие полупрозрачные нити, перекрывающие вход. И я придержал за рукав шагнувшую было вперёд сестрёнку – безобидный на вид «дождик» мне чем-то не понравился. – Отдохнём, а потом… Что? – не понял Идио, но тут же шлепнул себя по лбу. – Ой! Рассекатели! Совсем забыл!

Он протянул вперед руку и, словно музыкант, играющий на арфе, легонько пробежал пальцами по нитям. Тихо зазвенев, те растворились в воздухе.

– Ну вот, теперь вам ничего не грозит, – хозяин спокойно перешагнул порог. – Я их убрал.

– Угу. – Сестрёнка тоже отметила это «теперь».

– Нет, правда! Это дедушкино сторожевое заклятье, настроено на кровь рода, своих пропускает, а чужих… – конец фразы повис в воздухе. – И Зал Славы тоже дед устроил, друзьям на удивленье, врагам на посрамленье. Проходите, только осторожно, здесь немного не убрано.

Идио на что-то нажал, и светильники, висевшие на стенах, разом вспыхнули. Зря. В темноте зал только выигрывал.

На полу, на мебели, на картинах и статуях лежал слой пыли, не уступавший толщиной персидскому ковру, от сильного запаха плесени свербело в носу и першило в горле. Поскрипывала и трещала рассыхающаяся мебель, в шкафу с отломанными дверцами стайка мышей усердно грызла уродливый артефакт, похожий на череп. У дальней стены было беспорядочно свалено в кучу ржавое оружие и не менее ржавые доспехи, в углах позеленевшие волки хищно скалили клыки. На больших и маленьких постаментах были разложены штуковины артефактного вида: кольца (и одно, Всесильное, Властелину Мордора…), связки палочек (мне, пожалуйста, десять дюймов, остролист и перо феникса), браслеты, амулеты с рунами, жезлы, хрустальные шары и (нет, глаза мне не изменяли) бластер из "Jedi Outcast". Слабо колыхались изъеденные молью знамена, многолетняя паутина затягивала углы, рваными клочьями свисала с потолка. Её обитатели резво ползали туда-сюда, временами сочно шлепаясь на пол, а зазеваешься – так и на голову.

– Вы что, стаскиваете сюда грязь из всех остальных комнат? – ужаснулась Яна. – Здесь лет сто не убирали!

– П-полсотни… – покраснев как перезрелый помидор, Идио попытался загородить от нас особо жирного паука. – Как мама умерла, слуги совсем от рук отбились, а папка… вы же его видели!

– Сколько-сколько лет? – заморгала сестра.

– Э-э-э… полсотни?

– А тебе ско… а, ёперный театр! – я вляпался в паутину.

– Сто два… но вы не смотрите, что я молодой! – Я почувствовал себя зародышем. – Я молодой, но сильный! И храбрый! Правда-правда! А возраст не облагораживает, коли облагораживать нечего! Вы посмотрите! Вот! Вот! Вот! – он обличающе ткнул пальцем в картины.

С древних полотен из-под слоя пыли и грязи смотрели на нас предки Идио. Не люди – монстрариум! Бабки-Ёжки с крючковатыми носами, едва не достающими до подбородка. Мужички с откровенно уголовными рожами – им не хватало только решеток и табличек с номерами. Тощие бледные "книжные черви" с ушами в два раза больше чем у Идио. Девицы-богатырки с бугристыми мышцами – у одной глаза нет, у другой нос на сторону свёрнут, у третьей всё лицо в шрамах. Психопатичного вида тетка с чёрно-белыми космами в чёрно-белом платье, тумбообразное существо неопределенного пола, с головой, полностью ушедшей в плечи, словно по ней кувалдой тюкнули, и многие-многие другие. Но всех их, молодых и старых, толстых и тощих, роднило хищное, звериное выражение глаз. Улыбки заменял волчий оскал.

Исключением был только парень с маленькой картины, висевшей в самом дальнем и тёмном углу – молодой, с удивительно благородным лицом и мечтательным взглядом, похожий на принца из сказки.

– О, ма!.. – Яна впилась взглядом в портрет чёрно-белой тётки. – Я же её знаю!

– Вряд ли, – возразил Идио, чуть успокоившись насчёт своей «молодости». – Это моя тётя, Тервелла. – "Больше на Стервеллу похожа", – подумал я. – Чёрно-белое до смерти любила!

– Заметно.

– До самой смерти, – уточнил парень. – Захотелось ей как-то шубу, да не простую а на собачьем меху, и приказала она поймать сто и одного черно-белого пса…

– И?

– Они разорвали её на куски… на мелкие-мелкие кусочечки… и съели.

– М-да. – Воображение, как всегда, меня не подвело. Яна, слегка побледнев, отпрянула назад и зацепила постамент с невзрачной деревянной шкатулкой. Постамент качнулся, шкатулка брякнулась на пол, и из неё горохом посыпались маленькие синие шарики.

– Ох! – Идио кинулся их поднимать. – Только ничего не бойтесь! Только не бойтесь! Это всё не настоящее…

Откуда появилась тварь, я не понял. Она словно бы выползла из стены, соткалась из сумрака, поднялась из густых теней – кошмарная чуда-юда о девяти головах, четырёх лапах и одном хвосте, усеянном острыми и даже на вид ядовитыми шипами.

"Гидра, – холодея, признал я. – Heroes of might and magic, часть III… хвост не совсем похож… но всё равно гидра!!!"

Чудище потянулось и зевнуло, продемонстрировав девять комплектов акульих зубов. Красные глазки вперились в меня, и я понял, мне!.. В смысле, бежать некуда.

…И жутко удивился, обнаружив себя висящим на знамени метрах в трёх над полом. Беспредельны возможности человеческого организма…

– Ни глисс'хура себе! – выдавил Идио, с таким видом, словно на него упал кирпич. – Как? И зачем? Она ж не настоящая! – Гидра взревела, встопорщив гребни и прямо-таки пожирая меня глазами. – Это обманка! Правда, красивая?

Зашибись… А спускаться-то как буде-е-е!!!!

Древняя ткань с треском порвалась и, прихватив с собой кусок знамени, я с воплем полетел вниз, приземлившись на что-то мягкое.

– Ыыы… – простонало полурасплющенное «что-то». Вернее, кто-то.

– Извини, брат, я, того-этого, нечаянно.

– Ооо…

– Что? Что?

– Сойдите с меня. Пожалуйста-а-а…

Я не без труда выпутался из знамени и освободил Идио. Гидра рычала, мотая головами и угрожающе колотя хвостом по полу. Если приглядеться, она слегка просвечивала, но подставлять ей спину всё равно не хотелось.

– Ян, ты подумай, какая… – я осёкся и завертел головой – сестренки нигде не было. – Яна? Ян, ты где? Ведьмуська, вылезай, я тебя вижу! Ян, хватит, это же…

– Г-голограмма? – дикое существо в пыли и паутине выглянуло из-за вешалки с рыцарскими доспехами. – И-иллюзия?

– Она самая, – подтвердил Идио, побросал шарики в шкатулку и гидра наконец исчезла. – Это конденсированные самообновляющиеся иллюзионные чары, кои… – я перестал слушать, – …или ведьмин туман. Шар наземь бросишь, обманка и появится.

– Интересно… – потянула сестра, суя что-то в карман.

Глава 2. Спасать иль не спасать?

Если удача повернулась к тебе спиной – не расстраивайся. Пристраивайся.

Еврейская мудрость.

Яна:

Отряхнувшись и захватив два ржавых ножа ("Почувствуете себя уверенней!" – пообещал Идио) и условно боевой арбалет, мы продолжили путь. И снова были коридоры и залы, спуски и подъемы, но в третий раз пройдя мимо гобелена с тощим облезлым единорогом, я заподозрила неладное. Призванный к ответу проводник (Давайте отрежем Сусанину ногу… Не надо, не надо, я вспомнил дорогу!) быстро согласился, что запутывать погоню больше не стоит.

…Крик был тихим, еле слышным, но Идио подскочил как подстреленный заяц.

– Нам сюда, – он почти бегом бросился в левый коридор.

– По-моему – сюда, – Саша пошел в правый.

– Нет, только не туда!! – Идио позеленел не хуже Саши и замахал руками как ветряная мельница. – То есть, там нет выхода! Нет!

– Ничего, посмотрим и вернёмся… – брат вежливо пропустил меня вперёд.

Деваться Идио было некуда, и он поплёлся следом.

Ход вывел нас прямо в замковую темницу. Скромненькую, камер на сто пятьдесят, в меру мрачную, сырую, и совершенно пустую.

– У нас узники не задерживаются, – объяснил Идио. Скелеты в оковах согласно кивнули черепами.

– А что там? – моё внимание привлекла железная дверь в конце коридора.

– Ничего. Ровным счётом ни-че-го!

Крик повторился. Такого кислого лица, как у Идио, я не видела с тех пор, как Сёмчик на спор съел три лимона с кожурой и косточками и на целую неделю избавил меня от своего общества.

– Поглядим? – предложил брат. – Может, мы ничего не найдем.

Мы пошли, поглядели и подергали дверь. Она не поддалась.

– Заперто, – с досадой сказала я.

– Заперто! – с радостью сказал Идио. – Пойдемте, а?

– Ну нет! Как говорил Юлий Цезарь, vini, vidi, vici! – блеснул эрудицией брат. – Угадайте-ка, что у меня в кармашке?

Он вытащил ключик от Сёмкиного амулета – раз, два, замок негромко щелкнул, и дверь со скрипом приоткрылась. Я растерянно потёрла лоб и решила пока отложить вопрос, как мог подойти к замочной скважине ключ вдвое её меньше.

Спустившись вниз по короткой лесенке, мы оказались перед дверью с решетчатым окошком. За ней была грязная мрачная камера, похожая на пыточный застенок. В очаге на углях лежали раскалённые щипцы, с потолка свисали цепи, пламя факелов бросало слабые отсветы на ржавые пилы, ошейники и колодки. Два мужика – толстый лысый в грязных штанах и тощий лохматый в грязном рубище – чинили дыбу, а у дальней стены сидела чумазая белобрысая девчонка в цепях толщиной с мою руку.

– Вот это да! – шепотом восхитился брат. – У вас и дыба есть! Ведьмин трон11! Испанский сапог! Ой-ё-ёй! Железная дева12!!! Ян, видишь? Узнала?

Меня едва не стошнило.

Как-то, находясь в особо благодушном настроении, я пошла с Сёмчиком в музей. Угадайте, куда притащил меня этот придурок? На выставку "Средневековые орудия пыток"! В коллекции присутствовали пыточные кресла, жаровни, щипцы, железная дева, дыба – ни одного подлинника, только копии, но мне и копий хватило, пару ночей потом фильмы ужасов смотрела с собой в главной роли. А Саша послушал мои отзывы, позвал друзей и тоже сходил. Ему понравилось.

– Щипцы для прижигания, пояс смирения… хмм, ручная пила… Так, а ЭТО КТО?

– Валькирия. Дед жениться хотел, она отказала, он её на цепь посадил, чтоб не убежала! – на одном дыхании выпалил Идио. – А Госпожа велела… Пойдемте, а?

– Валькирия? Эта пигалица?! Валькирии – тетки-культуристки, вот с такими… вот… – Саня изобразил формы. "Шо? Кого? – встрепенулся внутренний голос. – Хде это он видел валькирий? Да еще "с такими"?" – На конях скачут, вопят и мечами машут!

– И что она делает в камере пыток? – мягко спросила я.

– Пигалица-шмигалица! – Идио успешно проигнорировал мой вопрос. – Знаете, как она цепи рвёт? А дверей сколько сломала? Одно разоренье! И вообще… Не-не-не-не! И думать не могите!

– Почему это? Давай-давай, колись! – потребовал брат.

– Чем???

– Говори правду, – уточнила я.

– Правду? Коту клизм, вот что будет! Снесут нас боги к лешачьей бабке! Уж полтораста лет грозят: "Ежли не отпустите!.." А ежли отпустим? По камешку раскатают!

– Вот злюки! – возмутилась я. – Прямо кувалдой по пушистой мордочке! И за что? Подумаешь, девчонку украли! А цепи ей к лицу.

– Это же не я! Не я это!

– Ясно, – я посмотрела на Идио как Раскольников на старушку. Он снова скис. – Вот что, Идио, ты – хозяйский сын, иди и скажи тем… (Саша удивленно заморгал) да, им! что девушек обижать нельзя.

– А если они не п-послушаются? – застонал Идио.

– На то есть ещё два довода – левый и правый, – я продемонстрировала оные доводы. – После них уже никто не возражает. Ступай! И да пребудет с тобой Сила.

Идио, тяжело вздохнув, вручил мне свой рюкзак и поплелся наверх. Чем-то погромыхал и вернулся, сжимая в руке здоровенный прут, судя по виду, выдернутый из решетки. "Не может быть! – офонарела я. – Люди так не…". "Какой человек, парню сто два года!" – напомнил внутренний голос. Словно в подтверждение его слов Идио ногой выбил дверь, два удара – и бедные палачи, не успев ничего сообразить, улетели в астрал.

"Сейчас нас будут благодарить", – подумала я.

– Оборзели, в натуре? – визгливо осведомилась спасённая. – Чё пришкандыбали?

"…расцелуют с головы до ног", – прибавил внутренний голос.

– Лохи нагруженные! – продолжала разоряться девица. – Хелперы, блин, кто вас просил?! КТО ПРОСИЛ?!!! Ну чё шары по чайнику выкатили, крендели отмороженные?

Правду говорят: добрые дела не останутся без наказания. А ещё говорят: делай добро и бросай его в воду.

Идио с готовностью поднял прут, но я сунула ему рюкзак и ловко отобрала железку. Взвесила на руке… да, под такой прутик лучше было не подставляться.

– Ян, прикинь, эта плюшка в отказ пошла! – недобро прищурившись, Саша смерил валькирию взглядом, похожим на штангенциркуль. – Ничего не знает, ничего не помнит, ничего ей не надо, и что мы вылезли, как червяк из яблока?

– Сань, может, ей нравятся цепи, клетки и плётки-семихвостки, – добродушно заметила я, – и в подземелье гнить нравится, а кричала она не от боли, а от радости. Мы, девушки, такие загадочные…

– Так бы сразу и сказала! – проворчал Саша и развернулся на сто восемьдесят градусов. – Полёт проходит на глубине пятисот метров, экипаж прощается с вами. Веселого Рождества и счастливого Нового года, фройлен.

– Я не догоняю, чё за ботва?! – гневно взвизгнула валькирия.

– Волшебное слово?

– Живо!

– Прощай, – печально вздохнул Саня.

Зарычав, белобрысая обозвала его… (ох уж эта цензура, всё вырезает), дернула цепи (стены вздрогнули), и зарыдала холодными как вчерашний суп слезами.

– Прощай, – повторил брат. Мы вышли из камеры и уселись на лестницу. У Идио глаза только что на лоб не вылезли. – Что стоишь, как столб пожарный? Садись.

Парень проворчал что-то вроде "Ну и какого вурдалака?" и нехотя подчинился.

– Идио, а ты… кто? – не утерпев, спросила я.

– Друг! – ответил он слишком быстро и слишком честно. И притворился, что ищет что-то в рюкзаке.

Прошла минута. Две…

– Всё, харэ! Базара ноль! Я дура, идиотка кретинская! Типа, прошу этого… как там его… прощения… Ой, ну извините! Помогите! Пожалуйста!

– Ну не гений ли я? – приосанился брат.

Чёрный ключ отомкнул замки кандалов с такой лёгкостью, словно был для них создан. И пока я недоумевала, как один ключ смог открыть два совершенно разных замка, белобрысая лахудра стряхнула цепи, издала восторженный вопль, от которого с потолка посыпалась копоть, и обняла Сашу так, что у бедняги кости затрещали.

– Спасибо, зайка мой! – верещала она, тиская братца. – Чмок-чмок, чмок-чмок… ты просто лапа! Кисик! Мурзик мой! Жабик болотненький… ой, а ты чё, из Гринписа?

– Ххххррр… – прохрипел «жабик», задыхаясь в богатырских – только домкратом разжимать – объятьях. – С-с-спаси-и-ите!

– Терпи, ты же мужчина! – неискренне подбодрила я.

– Я-а-ан! Кх-хак ты мо-о-ожже-ешь! – взвыл Саша и картинно обмяк. Глаза закатились, язык вывалился изо рта… ему бы на сцене играть, а не в свои стрелялки.

– Хилый герои пошли, – с сожалением потянула валькирия, как пушинку закидывая "мёртвое тело" на дыбу. Оно громко и очень жалобно застонало. – Прижмёшь слегонца – а у них кости трещат. Сразу видать, что не Конан и не Герк… зато, верно, головастый! – Она ласково потрепала Саню по голове. Он чуть не слетел на пол. – Чё б тебе такого дать… хорошего… – белобрысая нахмурилась, но тут же просияла. – Во! Оно! Цацка шикарная, лепше не сыскать, от сердца отрываю, но для тебя, малышок, даже чести девичьей не жаль! – Тело задрожало. – Носи – не сноси!

Девчонка стащила с шеи ремешок с амулетом и надела Саше. Тот, не утерпев, приоткрыл глаз: это был каменный молоточек – фигурка-оберег, посвященная богу грома, крушителю и взрывателю… "Он и здесь живёт?!" – с изумлением подумала я.

– Тор! – побелел Идио. – Батюшки мои зверушки! ТОР!!! Идёт сюда!

– И развалит этот шалман к вурдалакам волколачьим, – радостно подтвердила белобрысина. – Хватай-ка, волчик, дружбанделей за шкирян и цигель, цигель, ай лю-лю! короткими перебежками к выходу. А я полечу свои пять медяков в драчку вставить или типа того… Короче, дело к ночи, здравбудьте, пишите письма, поливайте фикус!

Она хлопнула в ладоши, обернулась лебедем и исчезла в ослепительной вспышке.

– Элементарная телепортация, – мгновенно ожив, братик осторожно ощупал ребра. – Ох… имя-то я не спросил.

– Хельга! – выкрикнул Идио, стаскивая Сашу с дыбы и на буксире волоча его к лестнице. – Да не стойте как горные тролли на солнце! Присыпет же!

Но едва мы поднялись по лестнице, как многострадальный Дуремар в который раз за сегодня содрогнулся от крыш до подвалов. Пол под ногами заходил ходуном, мы попадали друг на друга как картофелины из мешка, и женский голос, полный неземной тоски, простонал где-то над головой:

– Хранители… опять Хранители… Пятьсот лет одно и то же!

– Госпожа! – съёжился Идио. – Отец-таки вызвал её! Вот дебил!!!

– Герои плодятся как тараканы! Года не пройдёт без того, чтобы не явилась очередная безмозглая парочка и не начала спасать мир! – ещё тоскливее произнёс голос. – Идио, ты меня разочаровал. Связаться с ними! Лет через двести мог бы стать герцогом… да, Джабос, ты надоел мне своей тупостью! а теперь придётся тебя казнить. Сделаем всё как с дедушкой Фингалом – надо же поддержать преемственность поколений… Господа Хранители, к вам это не относится. Сдавайтесь и я вас помилую. А, может, и нет! – голос противно рассмеялся.

"Так вот как ты звучишь, северный олень", – с некоторым разочарованием подумала я. Визгливый и истеричный голос никак не мог принадлежать роковой злодейке, глобальной негодяйке и во всех отношениях отвратительной дамочке, которая подвешивает врагов за все, во что можно воткнуть крюк, рубит их на куски и солит в бочках. Скорее уж – зарвавшейся террористке, маньячке с раздутым самомнением, которой Кощей Костобруевич не доверил бы даже место третьей чесальщицы пяток.

Но Кощей всего один, а таких злодеев, мелких, с кучей комплексов и жаждой признания – пруд пруди. И страшны они, как граната с выдернутой чекой.

– Пошли, нечего тут рассиживать, – решительно сказала я, рывком ставя ребят на ноги. Идио сглотнул, согнал с лица гримасу ужаса, и побежал вперед, указывая дорогу. Мы не отставали.

– Храбрые герои, славные герои… – голос феи эхом отдавался в коридорах, по-змеиному вползал в уши. – Неужели нельзя было как все – из Ведьминых гор да прямо ко мне, и вам веселей и нам легче! Что вы здесь-то забыли?.. – Она осеклась. – Джабос? Что? Ты? Их? Как?! Всё, не думай, тебе нельзя. Господа Хранители, значит, вы… вас… – Моргана снова рассмеялась. Искренне и потому злорадно. – Бедняжки… Ну, что ни делается – всё к лучшему. Умрёте быстро, я обещаю.

– Фа фто? – невнятно возмутился брат: помогая себе зубами, он развязывал узел на ремешке, чтобы надеть на него ключ. – Мы ффе нифефо не по… и не фде…

– Попросите Её подождать, пока поймете и сделаете, – проворчал Идио.

– Фот ты и пвофи, а наф Мофгана так фюбит – фотя опять ффе, фа фто… тьфу! – он наконец справился с тугим узелком, – что без разговоров в бетон закатает.

Идио позеленел и чуть не ткнулся носом в пол.

– Вы… вы чье имя произнесли?! – сдавленно выкрикнул он.

– Да феи вашей, чьё ж ещё?

– Молчите? – напомнила о себе фея. – Что, трясутся поджилки?

Честно говоря, тряслись. Побегай по коридорам и лестницам, не только поджилки затрясутся, но и мозги, и печенки с почками.

– Сдавайтесь, пока не поздно! Мне никто не может противостоять!

– Ага… нас много… наши воины самые сильные… – пробормотала я, втаскивая брата вверх по ступенькам. – У вашей Морганы… Идио, прекрати! Сашка, двигай ногами! мегаломания. С приступами шизофренического бреда.

– А ещё у неё много золота, и она обещала его за ваши головы по весу, – вздрагивая, сообщил проводник.

– Любите в прятки играть? – голос феи стал похож на змеиное шипение. – Давайте поиграем, букашшшшки-таракашшшшки… Рассс, два, три, четыре, пять – я иду исссскать! Кого найду – пеняйте на ссссебя…

Саша:

– Сделай что-нибудь! – Яна ухитрилась на бегу ткнуть меня локтем в бок.

– Я и делаю! Быстро бегу!

– Ты же владеешь каратэ!

– И что, с пяткой на меч, тьфу, на секиру? Всю жизнь мечтал! Давай бежать, пока можна-а-а-а! – Тоннель, вильнув, вывел нас в настоящую пещеру с летучими мышами, огромными каменными сосульками, свисающими с потолка, и широким рвом по центру. Я попытался затормозить, но инерция неумолимо волокла меня вперёд. Плащ громко затрещал… – АААААА!.. – и рука друга легко оттащила меня от края. – Спасибо, Идио… ого! Ничего себе "наполовину заполнен"!..