Текст книги "Хранители времени"

Автор книги: Янина Жураковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

…Уже не прячась, мы на всех парах неслись к выходу. Вернее, неслись Идио и Яна, чуть ли не волоком таща меня за собой, а из скрытых динамиков голос феи грозил, насмехался, отдавал кому-то приказы по нашему розыску и вслух перебирал различные виды казни. Лично мне все эти колесования, четвертования, медные быки и кровавые орлы ни о чём не говорили. Сестрёнке, может, и говорили, но она помалкивала, а вот у белого от ужаса Идио началась логоррея. Говоря проще, словесный понос.

Чего мы только не наслушались! И какая у него семья (все придурки полные), и кто в замковых подвалах живёт (на гуле пещерном обыкновенном моя фантазия отключилась), и как не любят их боги, с тех пор как прадедушка Жопик спьяну богу Тору бутылкой по лбу врезал, и что с нами сделает фея Моргана, если поймает… А также подробно объяснил, чем отличается колесование от четвертования, почему кровавый орёл лучше медного быка.

– Но сначала нужно догнать, а нас не догонят! – пообещал Идио. – Осталось чуть-чуть совсем, сторожевой пост проскочить, да ров со змеями. Сейчас-то он всего наполовину заполнен, а вот в былые времена…

И, невзирая на мои отчаянные знаки, он поведал о чудном обычае своих предков: сбрасывать в ров захваченных врагов и пировать, слушая их стоны. У Яны задёргался глаз.

Надо сказать, сестричка у меня не из трусливых. Пауков она не боится, спокойно берет в руки жаб, обожает мышей, но при виде любого ползучего создания, будь то даже самый безобидный ужик, способна своим криком заглушить пароходный гудок. А если оно не одно, и не в террариуме за стеклом, а рядом… у-у-у…

Я вздохнул и приготовился к неизбежному. Оглохнуть не оглохну, главное, под основной удар не попасть. А Идио надо проучить, чтоб знал, когда язык за зубами держать, трепло…

Сторожевой пост был большой круглой комнатой, где сходились четыре тоннеля. С потолка её свисала тускло светящаяся желтоватая сфера, а под ней, сидя на полу, бдительно резались в карты шестеро вооруженных клыкастых парней ("Вампиры", – шепнул Идио). Рядом стояла бутыль, распространявшая жуткий сивушный дух. У меня зачесалось в носу.

– На! На! Получи! И ты! Получи!

– Ложь магиню! А ну ложь!

– На-кося, выкуси!

– Тады вот те дракона!

– Чиво? Откель дракон-та? Мухлюешь, га-а-ад!

Примерив на себя роль отважных краснокожих разведчиков, мы осторожно двинулись вдоль стенки. Я, как мог, старался не шуметь, но рюкзак упрямо сползал набок и увесисто бил по почкам, ноги путались в плаще, помятые рёбра ныли, и в носу свербело просто невыносимо. Едва сдерживаясь, я чесал переносицу, корчил гримасы и зажимал нос, твердя про себя: "Давай же, Саня, разум над природой, разум над природой…"

Природа над разумом!

От моего чиха вампиры подскочили, разом уронили карты и сыграли в «замри». Яна с Идио выругались каждый о своём и поволокли меня в нужный туннель. Через пять секунд позади послышался топот ног и громкие вопли. Ничего особенного, всего лишь "Ни с места! Стоять! А то хуже будет, редиски!"

И тут Яна увидела змей.

Вот это был Вопль! По силе и звучанию он больше походил на рёв авиационной сирены. Стены дали трещины, летучие мыши гроздьями попадали с потолка, Идио, вытаращив глаза, схватился за голову, из тоннеля донесся глухой звук удара – погоня не вписалась в поворот и влетела в стену. Только мне было хорошо – я очень плотно заткнул уши.

Надо рвом висел канатный мостик. Широкий, удобный, сделанный, как говорится, на века, только эти века прошли давным-давно и оставили после себя трухлявые канаты, прогнившие опоры и изъеденные червями дощечки. В другой день я бы сто раз подумал, прежде чем ступать на такой мостик, но из чёрного провала, зиявшего в дальней стене пещеры, дул теплый ветерок, неся ароматы трав и терпкие запахи цветов – до выхода было рукой подать.

– Идио, вставай! Вста-вай, вста-вай! Вынь пальцы из ушей, она давно замолчала! Вот так, молодец… Яна? Яна! ЯНА!!! Прости, Идио… Яна! Ты! Меня! Слышишь?! А? И вовсе я тебя не бью, так, встряхиваю немного… но ведь это сработало? Ты снова с нами? Нет, туда лучше не смотри. Правда.

Идио долго трясся, пытаясь прийти в себя, и болезненно морщился, прижимая ладони к ушам. Потом тряслась Яна, а мы с Идио наперебой уверяли её, что другого пути нет, мостик надежный и ей абсолютно ничего не грозит.

– А если не выдержит? – ныла сестренка.

– Как не выдержит? – возмущался Идио. – Да я за этот мост головой ручаюсь! Он крепкий, как железо!..

Канаты угрожающе трещат, мостик скрипит и раскачивается, Яна едва передвигает ноги, то и дело шумно сглатывая, а внизу сотни, тысячи пестро раскрашенных чешуйчатых тел извиваются, сплетаются в диком причудливом танце под аккомпанемент треска и шипения. Взгляд выхватывает то неподвижный желтый глаз гадюки, то ромбическую головку эфы… Ян, прости меня за все, я никогда не больше не буду над тобой смеяться… то пестрые полосы на теле аспида, то погремушку на хвосте гремучей змеи, то капюшон кобры… и в террариум тоже больше никогда не пойду. Мне кажется, или мостик слишком сильно дрожит? Шагать вперед, Идио? Не оглядываться? Всего-то пара шагов осталась? Ладно… О боги, о муки… Вот он родимый! Твёрдый камень! Да! Да! Что ты сказала, Яна? А? Вот это, последнее, повтори-ка! О. Надо будет запомнить. Обернуться? И что я должен уви… А где мостик? Съехал в ров?

Да. В террариум я больше не пойду.

Яна посмотрела вниз… на Идио…

– Всё, – тихо и грустно сказала она. Идио задрожал, но бежать было некуда. – Саша, отойди. Сейчас я буду его убивать.

– Я первый, – процедил я. – Сейчас… только колени дрожать перестанут…

– Вы-ы-ы! – дикий визг, лишь самую малость уступавший Яниному воплю, смёл с ног тех, кто на них ещё стоял. Спасение белокурой Хельги фея оценила на десять баллов из десяти и… не разозлилась, нет. Она пришла в неистовство – как дядя Жорик, когда соседский кот нагадил ему в почтовый ящик (кто намазал ящик валерьянкой и подлил коту слабительного, так и осталось тайной, покрытой мраком). – Как посмели?! А ты, псёныш… – Моргана задохнулась от бешенства. – Предатель! Ворюга!! Подлец!!! Джабос! Найди их! Что хочешь делай, но найди! Схвати, задуши, на шпикачки пусти! Сынка своего – мне! Живого! Я сама его прибью! Утоплю в выгребной яме!!!

Оглушительный удар грома был ей ответом. От грохота слегка заложило уши, стены заколебались, с потолка лавиной обрушились камни. Тысячелетний замок мелко дрожал, готовый рассыпаться, как карточный домик, задетый неосторожной рукой. Не сговариваясь, мы вскочили и в спринтерском беге с заносами на поворотах помчались к выходу.

Свет в конце тоннеля возник вдали в виде белесого пятна, затем начал приближаться, становясь всё ярче и наливаясь золотом. Но как же медленно он приближался! Сердце гулко ухало в груди, перед глазами плавали радужные круги, ноги были как свинцовые, казалось, вот сделаю ещё шаг и свалюсь. Но находились силы и на второй, и на третий, и на десятый.

– Ещё немного… только бы успеть… – стонал Идио. – А там лес и…

– Не болтай, беги-и! – тяжело дышала Яна. Я надсадно хрипел и клялся себе, что никогда больше не буду забивать на уроки физкультуры.

Мы стремглав вылетели из подземного хода, продрались сквозь колючий кустарник, оставляя на ветках клочья одежды, и рухнули в густую траву.

– Аааааааа! – мимо пронеслась дикая толпа.

– Слуги… – послышался откуда-то снизу сдавленный голос.

– Ыыыыыы! – едва не затоптала нас вторая.

– Стража…

– Уууууууу! – сквозь нас просочилась третья.

– Призраки…

– Призраков не бывает.

– Им расскажи. Сань, да слезь ты с него, наконец!

– Сначала ты убери сапог от моего уха.

– Это не мой, мой красный. Уфф, ну и жара!

– И, кажется, дождь начинается, – я задрал голову вверх.

Над лесом клубились огромные чёрно-синие тучи, готовые вот-вот разразиться проливным дождём, яркие изломанные молнии копьями пронзали неуклюжих облачных зверей. Мрачное небо нависало так низко, что невольно хотелось поднять руку и отодвинуть его подальше. Деревья поникли, молчали птицы, не жужжали пчёлы, не стрекотали в траве кузнечики. Было так тихо, что я слышал, как колотится Янино сердце.

И началось.

Гигантская ветвистая молния расколола небо пополам. Оглушительный громовой раскат шарахнул по ушам и вдавил меня в траву, казалось, не оставив в теле ни одной целой косточки. Глаза зажмурились сами. Я лежал, боясь шевельнуться, а неподалёку что-то рушилось, взрывалось и грохотало, словно само небо рушилось на землю, похожий на гром смех разносился над лесом, восторженные девичьи взвизги вторили ему, и мне мерещилось, что все молнии нацелены в меня.

Отгремела гроза, так и не пролившись дождём, затих вдалеке смех. Ветер шелестел листвой берез и ольх и качал ветви сосен, над ухом назойливо гудела пчела. Лежать мне надоело. Я открыл глаза и увидел синее-синее небо с белыми пушистыми облачками, похожими на сахарную вату. От туч не осталось и следа.

– Кажется, я жив. Слава тебе, Господи! – с чувством сказал Идио и опять принялся рисовать в воздухе двойные круги. Я удивлённо кашлянул. – Но ведь я не говорил, что не верую в Него! Есть боги, а Он… Он просто есть. Творец всемогущий, что простёр длань милосердную над чадами своими неразумными, да святится имя твоё, да придет…

– Идио, а почему так жарко? – перебил я.

– Потому что лето, – недовольно отозвался он.

– Как лето, когда весна?! – изумилась сестренка.

– У кого, может, и весна, а у нас – зней, макушка лета, – парень привстал и огляделся. – О, боги!

– О, чёрт! – присоединилась к нему Яна. – Саня, ты только глянь!!!

– T'evir nelianto un'rokkida! – выпалил я. И опять не на том языке.

Куда не кинь взгляд – всюду поваленные, вырванные с корнем вековые деревья, искореженный подлесок, словно в землю только что ударила баллистическая ракета или метеорит упал. Неподалёку, на расколотом пополам холме, какие-то древние руины, обломки стен и башен… Но где же Дуремор?

– Если меня поймают, то пустят на корм гулям, – с ужасом прошептал Идио, глядя на развалины замка. – И подземелий не пощадил!.. Мой дом… мой бедный дом…

– Нам тоже жаль, – искренне призналась Яна.

Что похоронный марш сыграть некому, про себя закончил я. И гвоздичек красных нет. Только странно это: стоял себе замок… ("Три тысячи лет…" – всхлипнул Идио) ого! Целых три! И вдруг от пары молний – в щебень? Ему бы максимум башни посшибало!

Сестрёнка задумчиво потеребила сережку.

– Ну, знаешь, Сань, когда за дело берётся бог…

"Вроде же я здесь бредю", – насторожился я.

– Ага, сам Тор собственной рыжей персоной с молотом в руке и козлами в упряжке… Ян, фантастики читать меньше надо.

– Вот они! – взвизгнул кто-то. Мы оглянулись – через завалы, подпрыгивая от злости, к нам спешил герцог Дебил собственной жабьей персоной (а я, признаться, уже начал надеяться, что его завалило). По пятам за герцогом следовал десяток плечистых парней в кожаных бронях, с увесистыми дубинками в руках.

– Конец вам, Хранители, – злорадно сообщил Дебил.

– …зя-ять их!! – долетело издали. – …би-ить!…жи-ить!…рва-а-ать!

Шкафообразные парни с неотвратимостью осадных орудий двинулись вперед, занося дубины. Идио совершенно негероически икнул.

– Бежи-и-им!!! – истошный Янин вопль ураганом сдёрнул нас с места. А ещё говорят, бабы – истерички, трусихи, только и могут, что паниковать без повода да орать… Фиг бы мы без её крика так разогнались!

Вы когда-нибудь пробовали бегать по вывалу13? Полжизни потеряли. Правда, на бег это мало похоже: ты прыгаешь, словно горный козёл, с одного дерева на другое, ноги скользят на мшистых стволах, а тяжеленный рюкзак оттягивает спину, продираешься сквозь паутину тонких, гибких, больно хлещущих веточек, и поневоле начинаешь задумываться, может, с головой-то как раз всё в порядке? Может, мир сошел с ума?..

Тяжело дышащие, взмыленные «загонщики» остановились, глядя на три удаляющиеся фигурки и с трудом переводя дыхание: попробуй-ка попрыгать козликом на жарком солнце в толстых кожаных куртках с железными заклёпками! Злобно сплюнули и, костеря нас на чём свет стоит, поплелись обратно, к обозлённому хозяину и кипящей от ярости фее…

Пусть земля им будет пухом.

Добравшись до края вывала, мы перевели дух и впервые задумались: а дальше-то куда? Яне было всё равно куда, лишь бы домой. Я всё ещё робко надеялся, что происходящее – плод моего больного воображения. Слово взял Идио.

– Наш путь лежит на север, в Ведьмины горы! – явно кого-то копируя, он патетическим жестом воздел руки. Я едва сдержал смешок – парень очень похоже изобразил голосующего Ленина. – Там, среди скал живёт Великий оракул, он знает все о Хранителях! Знает, откуда они приходят и куда уходят, знает, как их позвать и как отпустить, знает…

– Так чего же мы ждём?! – вскричала Яна.

И, как незабвенный шакал Табаки, мы пошли на север, в Ведьмины горы.

Через лес. Пешком.

Мама с папой ещё помнят время, когда от нашего дома можно было не запыхавшись дойти до самого настоящего леса. Но с той поры многое изменилось. Люди упрятали землю в асфальт и бетон, как грибы выросли многоэтажные дома, лес отступил за линию Кольцевой дороги, а нам остались парки и скверики с чахлыми деревцами и серой от пыли травой, Ботанический сад с его подстриженными газончиками да Лосинооостровский лес, который я видел только на карте, хотя живу неподалёку. В походы мы не ходим ("Была б охота комаров кормить!.." – как однажды сказала сестрёнка), если и выезжаем из города – то к бабушке, в кубанскую станицу, где лесов кот наплакал, одни поля да сады, так что настоящий «дикий» лес всегда представлялся мне чем-то вроде того же Ботанического сада без фонарей и дорожек.

Увиденное, скажу без преувеличения, меня потрясло.

Сплошная стена деревьев тянулась в обе стороны, насколько хватало взгляда, макушки огромных вековых сосен цепляли облака. Гордыми витязями стояли стройные клёны, игриво встряхивали темно-зелёными кудряшками озорницы-рябинки, длинные растрёпанные косы плакучих ив почти касались земли, тоненькие белоствольные березки сияли среди темного подлеска, как свечки на именинном пироге. В развесистых кронах лип светились белые звездочки цветов, ветер разносил сладкий, медвяный аромат…

Близился закат. Солнце пробивалось сквозь листву, и казалось, что деревья объяты пламенем… Нет, об этом не рассказывать, рисовать надо. Вот когда начинаешь жалеть, что не художник.

– Что это за лес такой?! – верещала Яна, отбиваясь от полчища комаров. – Питомник комариный! Их же тут море!!!

Всё верно, по лесу идти – не то, что по парку гулять. Там, если не будешь смотреть под ноги, обязательно вступишь в кучку рыжего, оставленную чьим-нибудь питомцем, здесь – споткнёшься о корень или провалишься в яму. Не будешь смотреть перед собой – колючая ветка обязательно вмажет по лицу. Не будешь смотреть по сторонам – не увидишь ни птиц, ни белок, проворно скачущих по веткам, ни зайца, удирающего в кусты, ни медведя, бредущего куда-то по своим медвежьим делам.

Из-за этого медведя мы и потерялись.

Вернее, сначала потерялся я, увидев живого мишку и решив посмотреть на него поближе. Мысль, что это может быть опасно, в голову почему-то не пришла. Яна заметила мой боковой манёвр и поспешила следом. Предупредить Идио, конечно, не догадалась.

И джунгли настоящие поглотили тех, кто вырос в джунглях каменных.

Медведя мы не догнали, зато провалились в чью-то нору, едва не наелись ядовитых ягод, к счастью, вовремя заметив, что их не клюют птицы, забрели в болото, наткнулись там на змею… Яна заорала так, что распугала всё зверьё в округе, а Идио сразу нас нашёл.

Это было только начало.

Зачем Яна полезла на дерево за жестким, кислым, червивым яблоком? Мало того, что руки исцарапала, так ещё и сверзилась оттуда! Правда, после того, как сорвала вожделенное яблочко, а все остальные от тряски попадали на землю. Идио надкусил одно, поморщился и выкинул в кусты. Пока сестрёнка грызла свою кислятину, я решил покормить белочку и непременно с ладони – детство розовое вспомнил, подманил её чупа-чупсом, завалявшимся в кармане…

Белка тяпнула меня за палец и ускакала.

– С кем поведешься, от того и наберешься, – дожевывая яблоко, изрекла сестра. Идио, искавший в мешке противостолбнячную микстуру, поднял голову, окинул нас тоскливым взглядом и что-то пробормотал. Что именно – я не расслышал, но вряд ли это были стихи.

Потом мы шли целых сорок минут, и всё это время умудрённый горьким опытом Идио зорко следил за нами, пресекая любые попытки свернуть с тропинки в чащу и отнимая подозрительные цветы и ягоды. Едва солнце спустилось за деревья, и небо заполыхало всеми оттенками красного, он с видимым облегчением сбросил мешок на землю и объявил привал. Мы слегка удивились, и тогда Идио спокойно объяснил: в лесу темнеет быстро, а искать в непроглядной тьме хладные тела или, того хуже, обглоданные кости ему совсем не хочется…

Дальнейших объяснений не потребовалось.

Скоро на поляне горел маленький костерок, Яна рылась в мешках, удивленно фыркая всякий раз, как ей попадалось что-нибудь вроде фонарика, тефлоновой сковородки или банки говяжьей тушенки "Завтрак туриста", а я ползал по траве, расстилая одеяла. Идио, порыскав в кустах, приволок здоровенного зайца. Споро ободрал с него шкуру (кажется, это называется "свежевать"), выпотрошил и вручил Яне. Та оглядела тушку, обиделась и толкнула целую речь на тему "Почему я? Нечестно!", а мы, как китайские болванчики, согласно кивали головами – пусть говорит, что хочет, лишь бы готовила.

Идио кивал так усердно, что в него швырнули котелком и послали за водой. Я под предлогом "Провожу, а то заблудится", увязался следом. Яна запустила мне в спину чайником.

Скрытый травой родничок, который без труда отыскал Идио, я нашёл бы только в том случае, если бы в него вступил. Миллионы мелких пузырьков поднимались из глубины воды и с шипеньем лопались на поверхности. Природная газировка оказалась ужасно вкусной, но дико холодной, зубы от неё мигом заломило. Мы напились, наполнили котелок и чайник и неторопливо побрели назад.

По дороге Идио рассказал мне пару семейных страшилок, объяснил, как при помощи небольшого количества серы изготовить отличную бомбу-вонючку и наговорил кучу комплиментов… моей замечательной, необыкновенной сестре.

Я поделился рецептами со своей кухни и без труда убедил парня, что быть единственным ребенком в семье не так уж плохо. Примеров из жизни приводить не стал (Яна бы мне казнила), а рассказал свою любимую сказку – триллер с элементами мистики о братоубийстве, инцесте, предательстве, отравлении и государственном перевороте.

– Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ли

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ…

– Вы ещё долго будете кругами ходить?! – прозвенел возмущенный крик.

Вечер уступил место ночи, в лесу сгустились тени, и за каждым кустом притаилось по лохматому чудищу. Но на поляне ярко горел костёр, искры жгучими светляками кружили в воздухе, в котелке аппетитно булькало заячье рагу, и было совсем не страшно.

Страшно стало, когда я посмотрел вверх.

Мириады звёзд переливались на тёмном ночном небе, словно разноцветный бисер, рассыпанный по бархатному покрывалу. Далёкие и холодные, близкие и знакомые, они восходили над лесами и равнинами юной Земли, видели, как возводились величественные пирамиды и дворцы эпохи Возрождения. Они смотрели на костры инквизиции и Москву, сожженную Наполеоном, на утлые лодчонки каменного века и белопарусные фрегаты, бороздившие моря в веке семнадцатом, на крошечные самолетики-этажерки и на первый искусственный спутник Земли.

Рисунок звезд меняется медленно, десяти человеческих жизней не хватит, чтобы это заметить. Их свет идёт до нас миллионы лет и видим мы то, чего давно нет… но стоит ли думать об этом? На звезды надо просто смотреть. Восхищаться. Искать знакомые и радоваться им, как старым друзьям…

Но на этом небе я не смог найти ни одного созвездия из тех, что видел дома летними ночами. Не потому что плохо искал, а потому что их просто не было. Исчезли Лира, Орёл и Лебедь, погас Летний треугольник, на месте с детства знакомого ковшика Большой Медведицы зловеще сияли пять алых звёзд. Чужим, незнакомым был узор небесных огней, и я, наконец, понял: это всё наяву. И замок, и лес, и ключ, что висит у меня на шее.

И неведомо откуда взявшийся гость.

Высокий, седобородый старик в синем плаще и надвинутой на лоб шляпе сидел напротив меня, между Яной и Идио, ворошил угли и что-то насвистывал себе под нос. На поясе у него висел меч, на плече сидел ворон, на пальце сверкало золотое кольцо.

Я обеими руками подхватил падающую челюсть. Ну знаете… ну знаете! Откуда он взялся? С неба свалился? Из-под земли вырос? Ведь только что не было его!

Идио и Яна разом сделали глаза по будильнику, открыли рты и отпрянули в разные стороны. Их дружному исполнению позавидовали бы олимпийские чемпионки по синхронному плаванию.

– Привет вам, путники, – гость поднял голову. Из-под шляпы на меня сверкнул ярко-синий глаз. – Я Один. Бог.

Я мелко-мелко заморгал.

"Не может быть!!!" – вскричал разум.

"Ты и раньше так говорил", – откликнулось подсознание.

"Просто не мог найти логического объяснения. Но телепортация – это научный факт, а богов не бывает!"

"Угу, угу… а как насчёт того, что в замке вы спасли валькирию? Рёбра у нас, между прочим, до сих пор болят".

"Мы спасли обычную девушку! Просто… очень сильную".

"Тупица…"

– Да что вы говорите… – вслух произнёс я, подмигивая сестре. Эй, Ян, а кланяться зачем? Идио? Зачем на колени падать? – Ну, ничего, ничего, у нас всё лечат, и манию величия тоже…

– Прикуси язык, балбес! – Янин локоть больно врезался мне в бок. – Ты хоть понял, кто это?! Простите его, сэр Один, – это уже старику, – слишком много компьютерных игр.

– У тебя совсем крыша обледенела? – вспыхнул я, решительно отметая испуганные вопли подсознания. Ворон возмущенно каркнул и захлопал крыльями. – Крутой чувак, главная шишка в Асгарде, и так запросто – здравствуйте, я ваша тётя?.. И если уж на то пошло, нечего ему здесь делать! Нечего! Он из другого мира! Мистер, испепелять здесь будете, или мне отой… – У старика был один глаз. Левый. И безобразная дыра вместо правого. – …ти?

– Сиди, сиди, я не промахнусь, – Один демонстративно размял пальцы. Впервые в жизни потеряв дар речи, я отчаянно закрутил головой. – Хороший мальчик. Рыженький… Люблю таких!

Только теперь я заметил то, что, наверное, сразу увидела глазастая сестрёнка: золотое кольцо старика слегка светилось в полумраке, а края потрёпанного серого плаща не кончались, а словно бы расплывались в воздухе. Что ж, человеку свойственно ошибаться, syana'dde muertari ex.

И думать на языке, которого он не знает… Что это со мной? А?

– С солью или с перцем? – не удержалась Яна.

– С грибками под пиво, – старик лукаво усмехнулся. Взгляд у него был пронзительный, в Кремлёвской стене дыру просверлить можно. – А вот одна фея, пожалуй, и без приправ обойдётся. Крепко она зла на вас за подавленную нежить, разнесенный в щебень замок и одну спасённую валькирию. Ай да герои!

Герои смущенно потупились.

– Ну-ну, нечего смущаться, коли хвалят заслуженно. А за Хельгу – низкий вам поклон. Кабы не вы, не видать нам нашей девочки…

– Так это не мы, мы рядом стояли, это всё Идио! – выпалила честная сестра.

– Но без вас мне бы даже в голову не пришло… то есть, я бы ничего не смог! – смутился тот.

Не смутился только мой желудок: выдержав паузу, он громко и пронзительно оповестил всех, что есть время для разных дел, но кушать хочется всегда.

Мы почтили память зайчика минутой жевания.

Ужин незаметно перешёл в душевную беседу. Время летело незаметно, приближалась полночь, но спать не хотелось ни капли. Мифы не лгут, Один – хороший человек! То есть, бог. Не без заморочек, как любой бессмертный, но мудрый, ехидный и веселый. Молний не мечет (по молниям у них Тор главный), карами страшными не грозит, триллион баечек знает, смешных, очень смешных и просто прикольных, а уж рассказывает как! О рыбалке Тора и сватовстве Фрейра, о том, как пошёл один великан к другому в гости, а попал в Асгард, о проделках Локи, о Фрейе, безбашенных молодых асах и ванах, волшебном сундуке с девятью отделениями и много ещё о чём…

– Значит, запихнула она и этого в сундук, и открывает, – подождав, пока утихнет хохот, невозмутимо продолжал Один, глаза его лукаво поблёскивали. – "Здравствуй, Фрейя", – говорю я. "Здравствуй, Отец Богов", – отвечает она. А парни в сундуке притихли. Ого, думают, и он сюда захаживает! А я опять к Фрейе: "Что за шум у тебя? Мне голоса чьи-то почудились… У тебя гости? Может, я НЕВОВРЕМЯ?" Бедняги в сундуке замерли: не то что чихнуть, дрогнуть боятся. "Что ты, что ты! – бормочет златокудрая, едва-едва смеху воли не дает. – Тебя только жду!" "Вижу, и стол накрыла, – киваю я. – Ну, потчуй тогда старика, дева-краса!"

Сидим мы за столом, я кушанья отведываю, не тороплюсь, Фрейя вина подливает… а тем, что в сундуке, уже давно надо туда, где вода журчит. Терпят из последних сил, кряхтят, жмутся, но организм молодой своего требует! А я и говорю…

Один вдруг умолк на полуслове, точно к чему-то прислушиваясь. Ворон подпрыгнул у него на плече и согласно каркнул.

– Бать, кончай компот по небу мазать! – неведомым образом минуя уши, звонкий девичий голос ввинтился прямо в мозг. Я поднял глаза – в полуночном небе нарезала круги знакомая лебедь… Яна рассказывала, что на меня было жалко смотреть: затрясся, вскочил, в лес кинулся, еле поймали. А что? Мне рёбра дороги как память! – Благослови ты их, наконец! И покороче! Чмок, чмок, мамуля ждет. Чао!

Один проводил мрачным взглядом улетавшую лебедь.

– Дети… – тяжело вздохнул он, подпирая ладонью щёку. Земля вздрогнула, в лесу родилось эхо. Мы сделали вид, что не заметили. – Ничего-то они не понимают! Никого не слушают! Всё торопятся куда-то, спешат. И что с ними делать?

– Усыпить, – предложил Идио. – Лет на пять тысяч. Может, исправятся.

Правильно, спихните проблемы на плечи потомков, не фиг им жить спокойно.

– Посадить под домашний арест! – уверенно сказал я, более подкованный в проблемах отцов и детей. – Без кина и телевизора!

– А кого и на что вы должны благословить? – осторожно спросила Яна.

– Вас! Кого же ещё? – удивился Идио. Небо потемнело, тучи сгустились, ярко сверкнула молния, ударил гром.

– Всё-таки права дочка, лучше сразу, чем… – ещё тяжелее вздохнул Один, разом посерьёзнев. – Скажите, Александр и Янина, знаете ли, зачем вы здесь?

– Да!

– Нет! – одновременно вырвалось у нас.

– Кое-что знаем, – уточнил я, опять получив от Яны локтем в бок. – Один деби… то есть герцог Де Вил, Пустоземный и Краинный, окрестил нас Хранителями. Что именно мы храним, не сказал, по-моему, он и сам не в курсе…

– Первый вопрос: Хранители чего? – перебила Яна.

– Времени14, – негромко ответил бог. – Всегда приходят они во времена тяжкие, от бед хранят сей мир, оставаясь навеки в памяти людской, в легендах и сказаниях. Но искривили волшебства злые пространство и время (Идио густо покраснел), вызвали шторм дикий, и пришли вы туда, где вас никто не ждал. Ни Оракул, ни Моргана, ни даже мы, боги.

– Так мы ж русские! А русские – народ непредсказуемый, – я ощутил гордость за свою родину. – Нам пару сот километров разменять, как два байта переслать. Про Сусанина слышали? Брутальный мужичок такой, ведущий русско-польского реалити-шоу "Последний герой". "Эгей, старичок, ты куда нас завел?" "Откуда мне знать, я здесь не был ни разу…" Что, ни сном, ни духом? Зря… А Колумба знаете? Конкретный такой перец. Тоже наш! В Индию пошёл, в Америку приплыл. Мы ж все такие загадочные, таинственные, ну прям как Лиза Давинчева, и потому русский туда идёт, куда его левая пятка зовёт, и если кого заденет, то не со зла, по доброте душевной. А Моргана ваша – да не трясись ты, Идио! – едва на порог ступила, как наехала, как наехала! Всеми четырьмя колёсами! Вы, я вас, вам, да я вами – по всем падежам бедных Хранителей! За нас, за вас и за родной спецназ…

– Вопрос второй: оставаясь в памяти? – снова перебила меня сестра.

– Хранители призываются раз в поколение, – тщательно подбирая слова, объяснил Один. – И остаются таковыми всю свою жизнь.

– Если раньше уже были… и Моргана их знала… – сестрёнка стиснула кулаки так, что костяшки пальцев побелели, – получается, они… их всех…

– Да.

И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли.

– Понятно, – сказал я, обрывая неловкую паузу. – А нам что делать?

– Быть героями! – простодушно сообщил Идио, расплываясь в улыбке.

– С-спасибо, друг, – с чувством поблагодарила сестра. – И что же ты от нас ждёшь? Подвигов во имя Свободы, Равенства и Братства?

– Не-а. Вы должны находить и устранять червоточины зла.

Мы тупо уставились на парня.

– Бороться за Порядок против Хаоса? – попытался он ещё раз. Наши лица стали на порядок тупее. – Ну, знаете, защищать людей от упырей всяких, василисков, гидр, стрыг, амфисбен, драконов…

Яна закашлялась.

– Меня терзают смутные сомнения, что вы немного, вернее, очень сильно ошиблись адресом. Вам нужна армия ведьмаков. Их и ищите, а нас верните до…

– Мальчик просто немного увлекся, – мягко возразил Один. – По большому счету вам нужно лишь спасти мир и свергнуть тирана.

– Спасти мир? Свергнуть тирана? – со смешком выдавил я, хотя мне уже было совсем не весело. – И кого же? Фею Моргану?

– Да.

Зачем я спросил?

– Многие столетия это злобное коварное создание сеет смерть, разжигает войны, разрушает и оскверняет эти земли по удовольствию, по потребности своей чёрной души! У Морганы тысячи слуг и шпионов, в её руках магия крови и смерти…

– Может, договоримся? – жалобно вякнул я. – Мы не трогаем её, а она нас?

– С ней нельзя договориться, – единственный глаз Одина сверкнул. – От неё нельзя убежать. Моргану…

– Тогда Хранители должны быть полными идиотами, – бесцветно проговорила Яна.

– … можно только победить.

– Как? – тем же бесцветным голосом осведомилась сестрёнка. – Что нам делать?

Какие странные у неё глаза, вдруг заметил я. Всегда серые были, а сейчас жёлтые стали, как у кошки. И какие-то не такие. Слишком ярко отражалось в них пламя, и на миг мне показалось… Хотя что только не померещится в неверном свете костра…

– Для начала – помыть посуду, – посоветовал бог. – Ручей найдёшь, деточка, или тебя проводить?

Янины глаза вспыхнули, как у голодного тигра. Она даже не вскочила – взлетела, точно подброшенная пружиной, едва не с рукой выдернула у Идио котелок и, злобно бэмкая им обо все встречные деревья, поплелась к ручью.