Текст книги "Хранители времени"

Автор книги: Янина Жураковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– И вот ещё, – ведьмарёнок назидательно поднял вверх палец, а в глазах сверкнули желтые огоньки, – договор у нас только на бесов. Если откуда ни возьмись выскочит упырь…

– …то он пойдёт за отдельную плату, – закончил чародей. – Увы! Такова жизнь.

– Или ещё что-то хотите рассказать, уважаемый? – спокойно спросила ведьмарка.

Лукан хотел. Но не стал. Двадцать торохиев перекочевали в кошель мальчишки.

– Идио, расплатись, – ведьмарка ловко ("Кошка, чисто кошка!" – подумал Лукан) выскользнула из-за стола. Рыжий начал вставать, но она качнула головой. – Я сама. Договоритесь о комнате и перенесите туда вещи. А после до кузни пройдитесь, сбросьте лишнее железо и… – она помедлила, – посмотрите, что там и как.

– Кольчуги? – спросил мальчишка.

– Оставь.

– Секиры?

– Клеймёную наточи, остальные – долой. И если тебе от этого станет легче, можешь позлорадствовать. Доброго дня, уважаемый Лукан, – она вышла из корчмы.

– Спасибо десять раз, мне стало, – вслед ей заметил рыжий. – Гораздо легче.

~ ~ ~

Окно по случаю погожего дня было распахнуто настежь, и ветерок раздувал лёгкие белые занавески. Побеленный потолок покрывала сеточка трещин, но штукатурка пока держалась, деревянные, ничем не украшенные стены потемнели от времени. Обстановка в комнате была довольно-таки скудной: две кровати, умывальник, неуклюжий шкаф и стол с разномастными стульями. Идио, с сомнением покосившись на них, сел прямо на пол, благо, тот был чист, и подпёр голову руками.

– Чем порадуете, ребята? – устало спросила я, брызгая себе в лицо водой. Прогулка оказалась нудной, утомительной и почти бесполезной. Указателей вроде "К бесям – сюда" я не нашла, висящей в воздухе угрозы и злобного взгляда, сверлящего спину, не ощутила. Звезда вела себя как обычный медальон, не дрожала и не трепыхалась. Народонаселение опасливо косилось на черную куртку и в разговоры вступало неохотно, а если вступало, то почти слово в слово повторяло рассказ старосты. Да, бегают, воют, шкодничают… Да, уже год, да, в полнолуние. Нет, не два дня, а шесть. Нет, не видели. Нет, не нападали. Вечерком придите, госпожа ведьмарка, сами всё услышите. А невтерпёж вам – чары киньте али с диковиной какой сельцо обойдите…

Госпоже ведьмарке оставалось только в не слишком куртуазных выражениях рассказывать господам создателям Знака всю их родословную до двадцатого колена, с упоминанием Преисподней, опасной бритвы, нетрадиционной сексуальной ориентации, человекообразных приматов, седалищного нерва и кокосового ореха. Мой неугомонный комментатор ехидно хихикал и бубнил крыловскую басню о коте и щуке. "Беда, коль сапоги начнёт тачать пирожник…"

– В кузне мы были, секиру наточили, трофеи, кроме кольчуг продали, – подал голос Идио. – Только их две всего осталось, третья пропала куда-то.

– Это значит – ничем! – Саша рухнул на жалобно скрипнувшую кровать. – Только зря ноги сбивали. Колхозники, чтоб им морковь редиской казалась! Ничего не знаем, ничего не ведаем, беси – и всё! Смотреть пробовал – не вышло, всё как в дыму… Ведьмусь, это же ты у нас герой-истребитель с полным курсом криптоботаники в голове! Неужели не опознаешь?

– Криптозоологии, – поправила я, комкая в руках полотенце, прежде кипенно-белое, а сейчас всё в серых разводах (вот она, романтика дорог). – Под описание, что нам дали, подходит шестьдесят девять видов лесной и полевой нежити. Огласить весь список?

– Не надо, мне своих кошмаров хватает. Слушай, – внезапно оживился он, – а, может, дело вовсе не в нежити? Как насчёт человеческого фактора? Ты же помнишь "97 % паранормальных явлений имеют вполне разумное объяснение и только 3 % непонятны"… А?

– Ага, какой-нибудь маг с уязвлённым самолюбием или просто плохим чувством юмора наколдовал иллюзию и пошёл дальше, а твой серый дым – это след заклинания.

– Ян, поверь, в арсенале мага, способного создать цикличную самообновляющуюся иллюзию, масса других, гораздо более эффективных чар. К тому же эта штука жрёт дхутову прорву энергии, – брат небрежным жестом создал в воздухе туманное облачко и заставил его принять форму бутыли. – У меня другое объяснение. Вернее, два. Первое: неочищенный самогон с добавлением какой-нибудь химии вполне способен вызвать массовые галлюцинации, и будучи в подпитии селяне сами громили свои дома и душили уток. И второе: здесь находится месторождение природного газа. Он просачивается сквозь почву и…

– Что у тебя по географии? Ноль?

– Пять! – оскорбленно вскинулся он.

– Оно и видно. Нет тут никакого газа, пласт не тот…

– Не от людей беда эта, и не от природы, – тихо сказал Идио. Мы в немом изумлении уставились на него. – Местные знают что-то и боятся. Вы ведь сами слышали, с нами даже торговаться не стали. Запроси мы сотню, нам бы и сотню посулили. И село это… ну не знаю, сказать как… а только правильное у него теперь название. Погост и есть погост, мёртвым духом здесь пахнет. И в воздухе что-то… странное. Нежить это. Только не та, про которую ты говоришь, Дженайна. Другая. А беси – так, пустячок…

"Amicus Plato, sed magis amica veritas30, что в переводе – вот тебе, сынок, увесистый пинок, – добродушно заметил внутренний голос. – Мои аплодисменты, мадам, удачный выбор друзей. Пока вы мечетесь бестолково как алуша в брачный период, они и увидят что надо, и выводы нужные сделают. Хорошо иметь ручного оборотня, правда?"

– Ян, знаешь, о чём я думаю? – голосом, полным невыразимой печали, спросил брат.

– Знаю, – хмуро отозвалась я, – потому что я о том же думаю.

– Нет, вы хорошие Хранители, – живо возразил Идио, – просто вы никогда не бывали в наших подвалах, а меня там постоянно запирали. Нужно только время, и вы всему научитесь, вот как Бог свят! – он неуклюже перекрестился, заработав ещё два ошеломленных взгляда. – Сегодня нежить, завтра кикиморы и мантикоры, потом гигаскорпионы и василиски, а там и до Ммм… – он запнулся, – до Ммммм… до феи недалече!

– Что ты говорил про "с мечом на амбразуру", братишка? – нежно спросила я. Саша одарил меня мрачным, тяжелым взглядом из разряда "Давно я не давил кишки наружу". – Ты знаешь, я человек не мстительный, не злой, у меня просто память хорошая и психика неустойчивая, так что готовься. Кара тебе будет страшная, и хрен по деревне ты от меня избавишься!!! – Я перевела дух и спокойно закончила: – А когда будешь мне цветы на могилку носить, не забывай, я любила фиалки. Ладно, давайте отдыхать, ночью поспать вряд ли удастся…

– Но здесь только две кровати, – сообщил брат, обладавший настоящим талантом изрекать очевидные факты с умным видом. – Будем спать по очереди?

– Зачем? – Идио опустил голову, глубоко вздохнул – и на его месте возник некрупный взъерошенный волк. Он встряхнулся, неловко переступил с ноги на ногу и залез под мою кровать. Я скинула куртку и блаженно вытянулась поверх одеяла.

– Идио, будь другом, разбуди на закате.

– Доброго сна, Яна, – послышалось с соседней кровати.

– Заткнись!

~ ~ ~

Мать затеяла пирожки. В избе сладко пахло яблоками и тестом, печь дышала жаром, раскрасневшаяся Канира то подгребала углей с одной стороны, то убавляла с другой и пирожки выходили на загляденье – круглобокие, румяные, с поджаристой корочкой. Вихря крутился рядом с печкой, как кот у кринки со сметаной.

– А ну брысь, негодник! – мама отворила заслонку и вытащила противень с готовыми пирожками.

– Ма-ам, ну дай… – жалобно протянул Вихря. Какая радость ждать ужина, а потом есть остывшие пирожки за столом? С пылу с жару, тайком схваченный он вдвое вкусней!

– Нет! – сурово отрезала Канира, выкладывая печево на деревянное блюдо.

– Ну ма-ам…

– Нэ мамкай! – мать сильно шлепнула его по руке, норовившей ухватить пирожок.

– Тетя Каня, здравы будьте! – в дверь просунулась взлохмаченная белобрысая голова Динки, Вихриной подружки. Канира обернулась к ней, и мальчишка шустро цапнул с блюда два ("Динке-то, небось тоже хочется", – он подул на обожженные пальцы) пирожка. – Вихорь, ты где шатаисся? Ведьмарка-то опять бродить пошла! Сёдни бесей гонять будет!

– Бегу, Динк, бегу! – Вихря сорвался с места, но на полпути к двери был остановлен грозным материнским голосом:

– Куды, паршивец?! Вернись.

Вихря сделал вид, что не расслышал, но мать в два шага нагнала его и схватила за ухо. Динкина голова с пугливо округлившимися глазами мигом исчезла.

– О-о-ой! – заверещал мальчишка больше для вида, чем от боли.

– А ну цыть у мене! – грозно прикрикнула мать, волоча его за собой к сундуку. Одной рукой продолжая удерживать сына за ухо, другой она рывком подняла окованную железом крышку и достала откуда-то с самого дна перекрученную светлую цепочку. – Как ведьмарку сыщешь, ей отдай. Нам диковина сия без надобности, а ей могёт што сгодицца. Токмо ей в руки дашь, а боле никому! Понял ли?

– По-онял… – Вихря зажал цепочку в кулаке, радуясь, что легко отделался.

– Тады што стоишь? – Канира разжала пальцы и подтолкнула его в спину. – Ступай!

Потирая кулаком красное, вспухшее ухо, которая мать в сердцах только что не сплющила и прижимая к груди трофейные пирожки, Вихря юркнул в дверь.

– И токмо вымажись, ужо тебя! – в спину ему пригрозила Канира и тяжело, словно все силы вдруг оставили её, опустилась на лавку. Руки женщины дрожали.

~ ~ ~

– Я, кажется, плохо расслышал, серой уши забило, – медленно проговорил Саша. Его щеки покраснели. Как глаза у быка. – Я никуда не иду?

Идио осторожно отступил в коридор.

– Ты все верно расслышал, – кивнула я. – Посидишь тут, пока мы там, под ногами путаться не бу… Пока, братик!

Я чмокнула его в щёку и выскочила за оборотнем.

– Куда??!! – раздался жуткий рёв (я и не подозревала, что человеческое горло способно издавать такие звуки) и в дверном проёме возник ангел возмездия.

Он был страшен – волосы стоят дыбом, глаза пылают (никаких метафор) огнём, ладони окутаны белым сиянием, плащ развевается за спиной, как крылья архангела Тираэля. Идио бочком протиснулся к лестнице и понёсся вниз, прыгая по ступенькам как белка в Ботаническом саду. Я невольно подалась назад. "Это же Саня… наш Саня… добрый братик, хороший… – нервно хихикнул внутренний, – он не швырнёт пульсар в сестрёнку…"

– Ах ты… ах ты… etielva'na rim, совсем с ума спрыгнула?! – Саша клокотал как выкипающий чайник. – Драшт'ан зцверх31, эгоистичная, себялюбивая, невыносимая, полоумная… mearta!

– Ведьмачка! – оскорбленно подбавила децибел я. "Эгоистичная? Я?! Я же за тебя, болван, волнуюсь! А ты!.." – А ты Чародей! Посвященный! Тебе положено искать причины таких явлений как чары, магия с порчей, вот и ищи! Бороться с ними – моё дело! Ясно?

– Сапковского читать надо меньше!!! – рявкнул он, влетел (нет, не метафора) в комнату и хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась известка, а косяк раскололся по всей длине. Саня ничего не делал наполовину.

"Это плохо кончится… очень плохо кончится…" – пробормотал внутренний голос.

~ ~ ~

– "Опять бродить пошла"! – сердито передразнил Вихря подружку. Динка обиженно шмыгнула носом. – И где ж лохматина энта обретается?

Уже почти стемнело, оба пирожка были съедены, но ребятишки всё ещё кружили по селу. Они неоднократно натыкались на пухленького кудрявого мальчишку, который пришел с ведьмаркой, раз увидали чародея, с обиженным видом прохаживавшегося у корчмы, но сама желтоглазая как в воду канула. Её видели то здесь, то там – у колодца, у кузницы, у дома дядьки Витаса, – всюду и нигде. Вихря даже рукава черной куртки не углядел.

– Вихорь, пойдём домоой! – в который раз заныла Динка. – Я устала, ножки болят! Ну её, образину кошкоглазую, пойдём!..

– Невежливо так о старших говорить, девочка, – укоризненно произнес незнакомый голос. Дети обернулись, и Динка, пискнув, как задавленная мышь, попыталась броситься наутёк, но Вихря крепко сжал её руку. Ведьмарка стояла совсем близко, без злости, спокойно, глядя на них, страшные жёлтые глаза слегка светились в сумерках. Из-под черной куртки виднелась железная рубаха, сплетенная из мелких колечек, какие дядька Мифрон делал для заезжих купцов – кольчуга. Меч на спине, зловещего вида топор на поясе, а в руке… "Да откуда кочерга! – одернул себя Вихря. – Како-нито оружье ведьмарье, токмо видом с кочергой схоже". – Что вы здесь делаете? Ступайте-ка домой, ваши родители, должно быть, уже с ума схо… – она запнулась, – волнуются.

– Мамка вам снести велела, – Вихря храбро сунул ведьмарке материнскую цепочку. Та удивленно взяла. – Сказала, что ей без надобности, а вам для чево-нить сгодится.

– Спасибо, – ведьмарка повертела цепочку в руках. – А теперь бегите. Темно уже.

Дважды повторять ей не пришлось. Не отпуская Динкиной ладошки, Вихря пошёл прочь, медленно, по-взрослому, и только свернув за угол, дал волю ногам.

~ ~ ~

Июльские, или знеевские, как здесь говорят, ночи и без того светлы, а с ведьмачьим зрением и полной луной, висящей в небе, видела я не хуже чем днем. Было тихо, как может быть тихо в деревне ночью: хор сверчков выводил замысловатую песнь, шелестели на ветру вишни и яблони, где-то неподалёку, взлаивая, жаловался на собачью жизнь "живой замок", из соседнего двора слышался приглушенный мявк дерущихся котов. В домах люди говорили и молчали, ссорились и мирились, ели и пили, дрались, орали пьяные песни, гоняли кошку за разбитый кувшин, а я кладбищенским призраком брела по пустынной улице, поглядывая на светящиеся окна и чувствуя себя так, словно проглотила что-то склизкое и извивающееся. Осьминога, например.

Как говорил великий Хичкок, "страшен не выстрел, а его ожидание".

Где-то неподалёку ходил дозором Идио, стребовавший с меня честное хранительское звать его в случае чего ("Не стесняйся, кричи… ну, если сможешь, конечно"). За надёжными стенами и железными засовами протаптывал половицы братик, сотрясая воздух оборотами из непереводимого русского фольклора. А внутренний голос поддерживал меня – в своей особой, я бы даже сказала, неповторимой манере.

"Мы умрём, мы умрё-ё-ём! – протяжный всхлип растрогал бы даже фонарный столб, но ведьмачье сердце огня не боится и коронарного шунтирования тоже. – Мы не увидим рассвета! Зачем мы только в это влезли? Мы всего лишь (хлюп) неудавшиеся медики и недоученные (хлюп) юристы, но никак не ведьмаки, нас любая нежить может…"

"Мочь-то она может, да кто ж ей даст? – с олимпийским спокойствием возразила я. – Пусть только сунется, люлей навешаю и по загривку настучу! Ведьмаки мы или где?!"

И демонстративно помахала кочергой.

Да! То была самая обычная кочерга, которую "госпожа ведьмарка" и некий оборотень нагло умыкну… э-э-э, временно экспроприировали из корчемного камина. Меч мечом, и секира секирой, но в руках непрофессионального воина (в смысле, домохозяйки) кочерга – страшное оружие. Страшнее её только сковородка (удобная ручка, ударная поверхность – класс!), но ведьмаку как-то не по чину бродить по деревне с чугунной сковородой наперевес. Вот с кочергой – пожалуйста. Стоит только повертеть её в руке, и все сразу перестают на тебя пялиться, делать вид, что не пялятся, и прожигать взглядом.

Я мельком глянула на часы. Без двадцати десять.

– Однако, невежливо заставлять гостей ждать, – вслух заметила я. – Где эти беси, чтоб их всех вперехлёст через кремлёвскую сте…

Звезда ощутимо тюкнула меня в грудь, и все звуки умерли. В воздухе повисла такая тишина, что на миг показалось, что я внезапно оглохла. В лицо дохнуло арктическим холодом, вдоль заборов заклубился туман, создавая антураж таинственности… И протяжный вибрирующий вопль расколол тишину. Он проникал во все углы и закоулки, просачивался сквозь любые стены, тонким сверлом ввинчивался в голову, заставляя собак заходиться в лае, спящих людей с криками ужаса пробуждаться, а бодрствующих – зажимать руками уши, в попытке хоть как-то ослабить акустическую атаку. Даже я, заслуженный мастер спорта по всем видам дикого ора, слегка втянула голову в плечи.

"Баньши, – услужливо подсказала память, с недавних пор битком набитая сведениями о самых разных тварях и их повадках. – Болотная, вряд ли пустошная. У тех крик пронзительнее, но тональность другая".

И тут же на вопль баньши болотной с противоположного конца деревни отозвалась баньши пустошная. Её тоскливый крик, начавшись с пронзительно высокой ноты, становился всё ниже и ниже, пока не превратился в грозное басовитое рычание, от которого задребезжали стёкла, а у меня в груди что-то противно сжалось. Но то была уже не баньши, голос подавал один из представителей семейства кошачьих – мантикор. Вслед за ним оборотень тоскливо завыл на луну, торжествующе взвизгнули гарпии, душераздирающий хохот гремлина наждаком прошелся по нервам, мощный оглушительный рёв и хлопанье огромных крыльев возвестили о прибытии дракона. Голоса всё новых чудищ вплетались в общий хор, творя настоящую симфонию кошмара, перед которой меркли и "Улицы Вязов", и «Чужие», и "Техасская резня бензопилой", и даже "Нападение помидоров-убийц".

Шуршание чьего-то огромного тела и зловещее шипение за спиной заставили меня крутануться на сто восемьдесят градусов, и только потом сообразить, что оглядываться на василиска, когда рядом нет воздушной поддержки в виде феникса, не слишком-то разумно. К счастью, улица была совершенно пуста. Всхлипы внутреннего голоса сменились тихим скулёжем… и, так же внезапно как началась, адская какофония прекратилась, оставив сколько-то там людей и одного оборотня оглушенными (хотя насчёт оборотня уверенности не было, он всё-таки уже пообтёрся, охранительствовался, так сказать) и двух Хранителей в полном восторге. Двух – потому что Саша не мог не оценить виртуозно подобранный материал и выдающееся исполнение, а Яна, хоть и ткнув пальцем в небо, оказалась права: без колдуна в этом деле не обошлось. Только колдуну и под силу было устроить подобную феерию воплей, криков и стонов.

Я ещё раз оглянулась. Улица была пуста, ветер стих, последние клочья колдовского тумана растворялись в воздухе. Собаки молчали, словно кирпичом пришибленные, луна недобро улыбалась, кутаясь в тёмно-фиолетовые облака, как королева в соболью накидку. Звезда по-прежнему молчала, но мне вдруг стало не по себе. Странное чувство – как репейная колючка, маленькое, а не отбросишь. Внутренний голос прекратил ныть и стал настойчиво советовать пойти поискать друга-оборотня или вернуться в корчму, а когда из-за угла послышались шаркающие шаги, панических ноток в нём заметно прибавилось.

Не желая идти на поводу у законченного маньяка и, по совместительству, плода моего собственного воображения, я сделала несколько шагов вперёд… и луна, чья улыбка больше напоминала оскал, облила бледным призрачным светом тёмную расплывчатую фигуру.

Мурашки пробежали по спине в два ряда. Я застыла на месте, точно заяц при виде гремучей змеи, пальцы судорожно стиснули кочергу. Звезда потеплела и задрожала… а в следующий миг я увидела, что прямо ко мне, опираясь на узловатую палку, шустро ковыляет костлявая сгорбленная старушенция. Желтоватое лицо всё в складочках и морщинах, глазки маленькие, тёмные, как провалы в бездну, нос на орлиный клюв похож, из подбородка три волосины торчат. Из-под засаленного платочка выбиваются длинные седые лохмы, платье неописуемого цвета пестреет заплатами, а поверх накинута изъеденная молью безрукавка. Баба Яга собственной персоной, куда там старичку Милляру.

Мысленно обозвав себя трусливой паникёршей, а внутреннему голосу в довольно грубых выражениях посоветовав заткнуться, я шаркнула ногой и закашлялась.

– Это хто тут? Хто тут есть живой? – завертела головой бабулька и угрожающе приподняла клюку. Я выступила из тени, неумело пряча кочергу за спиной, и изобразила на лице некое подобие улыбки. "Мадам, да вас плющит не по-детски! – ехидно заметил разобиженный внутренний. – Может, настоечки накапать? Противосудорожной?"

– Здравствуйте, бабушка ("Заткнись, мурло пучеглазое! Заколебал!"). Что же вы ходите одна так поздно? ("Достал меня до печёнок! Мантикорова задница!")

"Вау! Мы делаем заметные успехи в лингвистике! "

– И тебе поздорову, дитятко, – затрясла головой бабулька. – Внученьку я свою навещала. Думала, всю ночь прождать придётся, ан нет, у молодёжи нонешней нервишки никуда не годятся. Чуть только завыло, застонало, она, сердешная, ноги и изъявила. Да рази ж впотьмах-то много набегаешь?.. А как затихло всё, я до дому и пошла. Что с меня, старой, взять? Кожа да кости, кто съесть восхочет, вмиг потравится. К следующей волне и поспею… – бабка зловредно усмехнулась.

– К следующей? Это не всё? – наивно спросила я.

Едкий как "царская водка" взгляд старушенции мог прожечь в камнях дыры, и я вдруг почувствовала себя не ведьмачкой и к тому Избранной Хранительницей, а лягушкой, которую вот-вот распотрошат.

– Это, милая, только начало было, – елейным голосом растолковала бабулька. – Вот поуспокоятся людишки, из-под лавок да из подполов повылезут, продолжение и последует. Повеселятся бесенята, попируют, силушки потянут… А ты сама почто ходишь? Почему дома не сидишь? Братишек-сестрёнок не утешаешь?

– Ну, я… гуляю… – я попыталась изобразить расходящееся косоглазие, но, судя по смешку внутреннего, вышло не очень.

– С-саламандрова селезёнка! – изумленно выдохнула бабулька, едва не роняя клюку, тёмные глаза по-совиному округлились. – Ведьмачка! Тролля мне в печень, настоящая ведьмачка! Так это тебя снарядили бесенят ловить? Ай да, Лукашка!

– Ну… – промямлила я, почему-то чувствуя себя усталой и опустошенной. Биение крови эхом отдавалось в ушах, виски ломило.

– Я-то, дура старая, гадаю, с каких пор Среброрукие иллюзионным чарам выучились, а никакой иллюзии и в помине нет! – Продолжая разглядывать меня как диковинную зверюшку, бабка потеребила седую прядь, спадавшую на лоб. – Не думала я, что доведётся так вот свидеться, ведьмак, он же ведьмином и ведьмарём именуемый, "Некоторые черномагические практики. Трансмутации", страница двести семьдесят пять… – она засопела, словно принюхиваясь к чему-то. – Даже жаль, молодая ещё, жить бы да жить… но ежли есть ученица, значит, и учителя имеются. Так?

За пазухой что-то дрогнуло и затрепетало, как пойманный воробей, я, не глядя, прижала это «что-то» ладонью, и замедленно кивнула бабульке.

– Милая, а проводи-ка меня до дому? – заискивающе улыбнулась та. – Бесенятки ещё полчаса молчать будут, и делать тебе всё равно нечего. Проводишь, а потом лови их, сколько душеньке угодно. Уважь старушку!

– Вообще-то я не… – Умиротворение накатило мощной океанской волной, затопило всё вокруг, и возражения утонули в нём как тазик с цементом. Без малейшего шанса всплыть. – Ладно. Как скажете. Провожу. Куда идти?

– За мной иди, – хихикнула бабка и заковыляла вниз по улице. Её клюка еле заметно светилась. – Покажу, тут недалеко совсем…

– С чего вы взяли, что я ученица? – спокойно спросила я, делая пару шагов.

– С того, милая, – охотно объяснила бабка, – что посвящённый ведьмак трижды подумает, прежде чем что-нибудь из чужих рук брать, даже если то руки ребёнка. А ты зелёная совсем, глупое, наивное дитятко…

После я так и не смогла понять, почему вместо того, чтобы пойти за «бабулькой», я отступила назад, и каким образом у меня в руке оказался метательный нож. Не целясь, я метнула его. Тонкий стальной клинок почти полностью вошёл старухе в затылок. Она рухнула лицом в землю, секунду не шевелилась, а потом нечеловечески плавным движением – казалось, кто-то поднял её за шиворот – встала и развернулась ко мне. Контуры её тела заколебались и начали меняться. Бабка подросла на две головы и раздалась в плечах, исчезла клюка, заплатанное платье сменилось грязными лохмотьями рубахи, длинные спутанные волосы упали на синюшное безносое лицо, как раскалённые угли засветились жадные глаза. «Оно» потрясло головой, словно отгоняя муху, и нож упал на землю.

"Колдун, – постановила я, аккуратно высвобождая секиру из ременной петли. Страха не было вовсе. Только непоколебимое спокойствие, как под общей анестезией. – Мёртвый колдун. Сильный, злой, мёртвый колдун".

– Кошка драная… – выцедило существо, облизывая губы длинным красным языком и медленно приближаясь ко мне. Голос его был низким, рокочущим, совсем не похожим на дребезжащее сопрано бабки. – Додумалась-таки? Знал же, что давить надо. Давить сразу!

"Следы некромантии отсутствуют, похоже, имеет место самопроизвольное поднятие, – спокойно, как на практикуме в анатомичке, заключила я. – Самостоятельная разумная единица нежити, класс А, третий… – Звезда с удвоенной силой задергала шнурок, – нет, третий, я уверена, третий уровень опасности. Глум? Носферат? Бруколак? Закалённая сталь, серебро, титан… рекомендовано отделение головы от туловища, либо колющий удар в область сердца орешником или осиной…"

Короткий взгляд на ближайший палисад с заманчиво заострёнными штакетинами оказался лишним. Нежить с поразительной прытью рванулась вперёд, и удар получился смазанным, секира вошла мертвяку в грудину, благополучно в ней застряв. В следующий миг когтистая лапа схватила меня за горло, и я птичкой взлетела вверх. Воздуха сразу стало катастрофически не хватать, перед глазами поплыли красные круги и синие треугольники.

"Недолго мучалась старушка, недолго фраер танцевал, – всё так же спокойно подумала я, взбрыкивая ножками как молодая лошадка. Кадры прожитой жизни с бешеной скоростью проносились перед глазами. – Четвёртый уровень. Мертвяк. Сталь, серебро не помогут, только осинка и огонь… Чёрт. А больно!"

Мне выпал редкий случай на собственном горле проверить справедливость утверждения, что герои, которые много размышляют и рассуждают, быстро перемещаются с этого света на тот. Но вряд ли я сумела бы поделиться опытом с потомками, если бы не произошли сразу три события: Звезда ослепительно, как взорвавшаяся лампочка, вспыхнула, кочерга с противным хлюпающим звуком опустилась на череп мертвяка (при определенной доле фантазии это могло сойти за "настучать по загривку"), а чей-то арбалетный болт вонзился ему в ухо. Мертвяк взвыл и отшвырнул меня в сторону, как тряпичную куклу.

В это время где-то…

– Как вам известно, уважаемые адепты, научно-обоснованные представления о видах нежити и особенностях её поведения являются исходными условиями для разработки эффективных методик борьбы с нею. Поэтому на протяжении всей истории развития науки «нежитеведение» различными исследователями неоднократно предпринимались попытки создать классификацию магически измененных существ, охватывающую всё их многообразие. Эта проблема и сегодня остаётся животрепе… Сид Орофф, вы спите?!

– А? Что? Где? Нет, магистр Родвен, я слушаю очень внимательно, просто моргаю редко.

– Тогда будьте любезны растолкать своего друга, пускать пузыри изо рта достойно младенца, но никак не адепта магии!.. Так, на чём я остановился… Первоначально бестий подразделяли на две разновидности, агрессивную и неагрессивную, позднее из них выделилась ещё и условно-неагрессивная. Автор классификации неизвестен. Кто назовёт мне условно-неагрессивных тварей? Ну же, господа маги!

– Сид, не спи.

– Не могхрррр…

– Адепт, не восхрапи на лекции, ибо, восхрапев, разбудишь ты соседа своего. А он, пробудившись, не возрадуется…

– Адепт Легода, прошу вас.

– Ну… э-э-э…

– Стыдитесь, юноша! К условно-неагрессивным относится мелкая лесная и полевая нежить – шуши, кикиморы, лешие, некоторые виды русалок, грифоны…

– Сид, слышишь, грифоны – УНА! Что ж тогда у меня плечо до сих пор болит?

– Лег, вряд ли старикан, который их к УНА приписывал, лазил ночью по пьяни в загон к грифонам перья из крыльев дергать.

– Одной из древнейших является классификация, предложенная магистрессой Эрини ан'Нордэк. Уважаемая магистресса, одна из немногих известных нам женщин-ведьмаков, взяв за основу уровень интеллектуального развития, выделяла три класса нежити и бестий: неразумную, почти-разумную и разумную. Поведение неразумных тварей основано на инстинктах. Это живодрева, асилки, гули, гниляки и так далее. Для почти разумных существ характерно сложное поведение. Этот класс является самым многочисленным, именно с его представителями в бытность свою вольной ведьмачкой чаще всего приходилось сталкиваться магистрессе… Гарпии, мантикоры, минотавры, суккубы, вся низшая и большая часть высшей нежити. Третий класс – разумные, иначе – врасу, высоко разумные существа. Эти создания обладают интеллектом, равным человеческому или даже превосходящим его. К ним относятся мимики, драконы, вилы, грифоны, оборотни, некоторые виды нежити, в частности, ерестуны, мертвяки и… Сид Орофф! Смотрите на меня, иначе вы никогда не получите представления о мертвяке!

– Хе, хотел бы я посмотреть, какой мертвяк получится из уважаемого магистра!

– Сид, мне стыдно, что ты мой друг. Даже я знаю, что поднять магистра магии в качестве мертвяка нельзя.

– А если он сам встанет?

– Ну, если сильно не повезёт… очень сильно не повезет…

Глава 7. Ура! Мы ломим, гнутся шведы!

"Я никогда не дрожал, – ответил Тарзан. – А как это делается?"

Э. Берроуз

Идио (специально для вас):

У оборотней превосходное ночное зрение, не уступающее ведьмачьему, а нюх – и того лучше. Когда до меня долетел знакомый запах гниющей плоти, я, не раздумывая, забросил арбалет на спину, перекинулся и помчался по тёмным улицам, не жалея лап. Мне было всё равно, увидят меня или нет, я боялся только одного – опоздать. Потому что знал: с её сумасшедшим везением она непременно наткнётся на мертвяка первой. Я летел сломя голову и видел чёрную тень, скользящую рядом, тень от которой веяло пронизывающим могильным холодом, видел и не мог её обогнать. Но и не отставал ни на шаг.

А впереди был мертвяк. Он громко, пронзительно хохотал, содрогаясь всем телом, и луна светила в его перекошенное безносое лицо. А обмякшее тело, что мешком висело в его когтистой лапище, уже не было Дженайной…

Глаза заволокло кровавой пеленой, Я кувыркнулся, перекидываясь обратно в человека, молниеносно схватил арбалет, выстрелил… Ночь озарила ярчайшая вспышка, «тело» с размаху врезало мертвяку кочергой по голове, и в следующий миг было отброшено в сторону. Упав на спину, ведьмачка осталась лежать неподвижно, мертвяк выдернул из головы погнутую кочергу, а из груди секиру, и медленно двинулся ко мне, что-то неразборчиво бормоча. Я несколько раз втянул воздух сквозь сжатые зубы (просто запыхался) и попятился назад, пытаясь перезарядить арбалет, но трясущимися руками (от гнева, конечно же, от гнева) это было сделать сложновато. Все волоски на теле встали дыбом, заставив страшного серого волка почувствовать себя взбесившимся ёжиком, а в голове, как назло, всплыли брошенные в сердцах слова той, что сейчас неподвижно лежала на земле. "Герои, подвиги, легенды… Бредятина, чушь собачья! Сотни книг повествуют о том, как герои возвращаются домой, увенчанные славой, но хоть в одной сказано, сколько бедняг, пустившихся на поиски приключений, сгинуло не только без славы, но даже без вести? Нет? А сколько героев успевает съесть дракон, прежде чем находится тот, кому удаётся прикончить зловредного ящера? И не говори мне о приключениях! Приключений не бывает, есть только неприятности!"