Текст книги "Лети, мой Свет! (СИ)"
Автор книги: Янина Василик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
Глава 4
Очутились они в сосновом бору без малейшего признака жилья вокруг.
– Интересно, а куда это мы попали? – задумчиво протянул Витаррэль, вертя головой в разные стороны. Лес как лес. Вид что справа, что слева, был удивительно однообразным и не давал ни малейшей надежды на близкое присутствие человеческого города или проезженного тракта.
– Не знаю! Должны были переместиться в сторожевую башню Лесограда. Всё-таки, нас многовато. Я немного отдохну и попробую ещё раз, – нахмурилась девушка.
– Хватит уже на сегодня героических подвигов и обессиленных магов, – поморщился Кристарн, доставая из седельной сумы по-особому сложенный свиток. – Отдыхай, сколько нужно. Сейчас посмотрим, где мы находимся.
С досадой припомнив, что на сегодня он магически бесполезен, бросил свиток Эшэри и попросил определить их местонахождение. Верные телохранители, конечно же, бдительно заинтересовались, куда делась его сила, и чего он там говорил про героические подвиги. Отбрыкавшись от излишне внимательных спутников, Кристарн повторил просьбу в приказном тоне. Эшэри внимательно просветив предводителя пронзительным взглядом угольно-черных глаз и, видимо, не обнаружив ничего достойного для продолжения дискуссии, развернул карту и проговорил заклинание.
Вообще-то, можно было и не произносить вслух, но молчаливый темный заметил любопытство Аталь и решил не скрывать своих умений. В конце концов, раз девушке выпала необыкновенная удача овладеть эльфийской силой, то нужно учиться и понимать, что ей доступно, а что нет. Пергамент карты засветился, появилась магическая проекция округи. Эшэри добавил пару слов, и на карте замерцало несколько точек. Три чёрных и одна белая. Кристарн нахмурился, недовольно взглянув на мага. Эшэри недоумённо изогнул бровь, и проекция пропала. Ещё раз, уже куда внимательнее, повторил заклинание и уставился на ту же картинку. Черные и белая точка не прониклись усилиями мага и кучно подмигивали на прежнем месте.
– Знакомая местность? – рассеяно спросил Кристарн, задумчиво глядя сквозь девушку.
Аталь кивнула, осторожно коснувшись мерцающей картинки.
– До Лесограда день пути. Дальше можно было бы пройти через дриадский лес, но я не знаю, как отреагируют дриады. У нас с ними весьма прохладные отношения, и людей они не особо жалуют. А в обход границ Леснии – два дневных перехода. Что скажут господа эльфы?
– Господа эльфы согласны сократить путь. С дриадами конфликта не будет, обещаю. Ты мне лучше скажи, почему заклятие поиска сущности тебя не отражает? – взгляд дроу стал острым.
– А мне откуда знать? Я точно не эксперт в эльфийской магии. Может, оно обнаруживает только эльфов, а на людей не распространяется?
– Что-то я не слышал о таких расистских наклонностях у обычного поискового заклинания. Витарр?
Светлый эльф изобразил похожее заклинание поиска, взглянул на карту и отрицательно покачал головой.
– Забавно. – Кристарн свернул пергамент и положил назад в сумку. Аталь вопросительно посмотрела на дроу, но тот не стал удовлетворять её любопытство, оглашая вслух свои тёмноэльфийские глубокие мысли. Ну и ладно. Дорога дальняя, девушка приставучая, и времени на расспросы ещё будет предостаточно.
Но ни подумать, ни поговорить в дороге не получилось. Заросшие лесные тропинки оказались малопригодными для верховой езды. Копыта лошадей тонули в многолетнем ковре опавшей хвои, бурно разросшийся подлесок неприветливо встречал непрошеных гостей, подтверждая, что им здесь не рады, а чего-либо подходящего под определение дороги всё не встречалось. Поэтому многажды приходилось спешиваться и вести за собой лошадь на поводу. Невезучий Витаррэль умудрился не заметить довольно приличную по размеру яму, надёжно замаскированную обвалившимися ветками и присыпанную той же вездесущей хвоей. Спасла эльфа от неизбежного провала только нечеловеческая ловкость и лёгкая затрещина от Кристарна, задавшая направление противоположное падению в яму.
– Смотри куда идешь, если не желаешь занять явно пустующую здесь вакансию местного лешего! – раздражённо заявил Крис, занимая место во главе маленького отряда.
* * *
К вечеру трое слегка уставших дроу, один очень утомившийся эльф и абсолютно обессиленная Аталь добрались до небольшого озера. Правда, последние несколько часов девушка путешествовала относительно комфортно, достигнув такого привилегированного положения очень просто – рухнув на землю и заявив, что неутомимые пешеходы могут считать её кем угодно, но дальше она сможет двигаться только в роли багажа. Кристарн, скользнув взглядом по девушке, легким движением руки закинул её на спину своей лошади, прошептав что-то в недовольно фыркающую морду животного. Аталь, не сопротивляясь, согласилась и не пожалела. Тени, в отличие от других лошадей, дорога не требовалась. Ямы она миновала, интуитивно выбирая твёрдую почву под ногами, ни разу не оступившись; непроходимые заросли обходила, не хуже эльфов ориентируясь в лесу. Так что девушка блаженствовала, умудрившись даже задремать, убаюканная плавным размеренным шагом, крепко обняв тёплую лошадиную шею. И проснулась только, когда Тень замерла, остановившись рядом с хозяином.
– Просыпайся, спящая красавица, – Кристарн легонько отвёл пушистую прядь волос, упрямо лезшую девушке в глаза. – Привал.
И отправился к товарищам помогать устраивать место для ночлега.
Аталь соскочила с Тени, благодарно погладив свою спасительницу. Звездочка тут же подошла поближе, ревниво и чуть виновато кося на хозяйку сиреневым глазом. Девушка, рассмеявшись, приласкала и её. Распрягла лошадей и отправила ближе к озеру, где можно было и воды попить, и травки зелёной пощипать. Рядом рухнул Витаррэль.
– Всё, я устал! Больше с места не двинусь!
– А как же великая тяга к путешествиям? Попустило? – Аталь насмешливо взъерошила великолепную светлую гриву эльфа.
– Ещё не знаю, но до рассвета она точно будет спать вместе со мной, – проворчал Витарр, сооружая нечто отдалённо смахивающее на лежаки. – Нет, ну ты посмотри на этих дроу – весь день промаршировали – и как огурчики! Хоть ещё на один такой же переход посылай!
– Да, тёмные куда выносливее светлых! – девушка оценивающим взглядом скользнула в сторону воинов, так умело и быстро обустраивавших лагерь, что предлагать свою помощь было как-то не уместно (да и лень, конечно, ведь можно бесконечно наблюдать за работающим человеком, то есть дроу, разжигающим костёр и таскающим из озера воду).
– Конечно, выносливее, – обиженно возмутился Витаррэль, – на то они и тёмные! Это они прирождённые воины, а мы, светлые, – великие целители, созидатели и помощники природы! Наше предназначение – творить, исцелять и развивать магию, восхваляя добро и Свет! А их – защищать нас!
– То есть, это ты тонко намекаешь, что бродить по лесам без надёжной охраны тёмных – не ваше пресветлое дело? – подытожила Аталь, и Витарр насупился. Он бы, разумеется, нашёл что ответить, но обсуждать преимущества светлых эльфов над тёмными в присутствие подходящего к ним Кристарна, почему-то категорически расхотелось. Поэтому он предпочёл независимо развалиться на импровизированном ложе и гордо промолчать.
– Я тут сверился с картой, – проинформировал общественность дроу, усаживаясь рядом с Аталь, – завтра обогнём озеро той стороной и выедем на нормальную дорогу. Там даже деревеньки встречаются. В принципе, можно было бы и сегодня добраться, но…
– Нееееет! – раздался слабый стон со стороны лежаков.
– Но, так уж и быть, отложим поиски дороги до завтрашнего утра, – невозмутимо продолжил Кристарн. – Исключительно из любви к животным. Темнеет уже. Не хотелось бы переломать ноги лошадям. Конечно, наш премудрый и пресветлый их вылечит, но кто же спасёт великого целителя, когда он сам навернется в какую-нибудь яму?
– Я могу! – бодро отозвалась Аталь, – Спасать навернувшихся эльфов – моё тайное призвание!
– Злые вы, уйду я от вас, – уныло отозвался Витаррэль, направляясь к озеру.
– Если ты купаться, то бери левее. Там хороший заход в воду, – подсказал Тебар, подбрасывая ветки в костёр. От смолистых ветвей повалил густой, тёмный дым.
– Как вы, люди, боретесь с этой кровососущей мошкарой? – спросил Эшэри, присаживаясь напротив Кристарна и Аталь.
– Очень даже запросто. Мошкара называется комарами, и от неё есть специальное отпугивающее заклинание. Но светлые эльфы категорически против его использования, – наябедничала девушка. – Во-первых, заклинание предусматривает установку определённой «зоны», в которой гибнут все комары, а новоприбывшие сгорают прямо на контуре. Эльфы считают это варварством и преступлением против природы. А во-вторых, их, почему-то, эти гадские мошки не кусают.
– Ставь свою защиту, – распорядился Кристарн. – Эльфы, в лице тёмного меня, дают тебе своё высочайшее позволение. А если кто из любителей природы будет возражать – разрешаю каждую мошку изловить и лично, с извинениями, спровадить за пределы контура.
– Очень нужно! – из кустов раздалось недовольное бурчание и громкий всплеск воды.
Наскоро поужинав припасёнными из города пирогами, все дружно завалились спать. Только Аталь, успевшая отдохнуть в седле, всё никак не могла сомкнуть глаз. Стараясь не ворочаться, чтобы не разбудить эльфов, она терпеливо пересчитала всех баранов, овец, коз и прочих животных, каких смогла припомнить, но сон упорно не шел. Девушка не любила спать под открытым небом. Даже будучи под надёжной защитой великих тёмных воинов и охранного заклинания, которым Эшэри обвёл их стоянку, ей было неуютно и беспокойно. Отчаявшись заснуть, Аталь тихонько встала, намереваясь подбросить веток в затухающий костёр
Девушка внимательно осмотрела приютившую их поляну, особое внимание уделив подозрительным кустам, за которыми тёмной гладью чернело озеро. Пришлось фальшиво и натужно убеждать саму себя, что никакой зубасто-клыкастый монстр не таится за освещённым кругом. А если и таится – то вот, под рукой имеются очень полезные эльфы, для общения с чудесами живой природы. Так что нет никаких причин для беспокойства.
Прохладный ночной ветерок лениво шевелил могучие ветви сосен. Послушно подхвативший смолистую ветку огонь осветил спящих эльфов. Кристарна среди них не было. Когда и куда ушёл дроу, умевший сливаться с ночной темнотой и становиться неслышимым и невидимым – оставалось только гадать.
Аталь мысленно ругнулась, подумав, что паранойя, всё-таки, оказалась заразной болезнью и вытянула руку, нашёптывая заклинание поиска. Мельком глянув на ладонь, уже не таясь, вскочила и решительно потрясла за плечо Тебара, а затем и Эшэри. Никакой реакции не последовало. Прекрасные эльфы не поддавались на жалкие попытки человека прервать безмятежность их сновидений. Ощущение тревоги ехидно подмигнуло и запросто переросло в легкую панику. Девушка бросила ещё один взгляд в сторону так не понравившихся ей кустов, и быстрым шагом направилась к озеру.
С той стороны, где беспечно полвечера проплавал Витаррэль, воображая себя первым водяным эльфом, ощущался яркий всплеск стихийной магии. Аталь быстро прокручивала в голове все, что знала и слышала о русалках. Судя по сладкому сну магов, особой ауре водного существа, и отсутствию единственного, лишенного на сутки магии по дурацкому капризу (не будем тыкать пальцами кого, там и так уже всем стыдно), это были проделки водяницы. Обычно, эти существа магам показываются крайне редко, не без оснований опасаясь ответного интереса с их стороны. А тут, видимо, на безрыбье (то есть, безлюдье и безэльфье), водная нечисть решила напасть на единственного незащищённого среди них.
Девушка спотыкнулась о коварно подставленную подозрительными кустами ветку и буквально вывалилась на берег озера, чувствительно грохнувшись на колени. Судорожно вдохнула, и обрадовалась, что вовремя успела. Ну, почти вовремя.
Прекрасный, обнажённый и абсолютно не отреагировавший на её эффектное выпадение мужчина медленно брёл по воде, уверенно шествуя на глубину. Впереди него плыла полупрозрачная фосфоресцирующая фигура нереально-красивой девушки. Аталь поспешно схватила комок земли, чтобы не попасть под действие чар и громко произнесла:
– Русалка, водяница, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моем дворе не кажись. Тебе тут век прожить, а нам мгновенье быть. Ступай в реку глубокую, на осину высокую. Осина – трясись, водяница – уймись.
Над водой разлился мелодичный смех, как будто тихонько зазвенел десяток серебряных колокольчиков. Мгновение – и прекрасное видение очутилось прямо перед носом Аталь, гневно скрестив руки на обнажённой груди. Забыв про страх, целительница с восхищением разглядывала впервые увиденную въявь водяницу. Надо сказать, что художества, изображающие русалок в учебных пособиях, так же мало походили на оригинал, как и изображение костлявых дроу с тёмной кожей и красными глазами на темноволосых красавцев – эльфов.
По учебнику выходило, что водяницы – весьма страшные обликом утопленницы, с мертвенно-белой кожей и зелёными нечёсаными патлами, да ещё и с некоторыми пикантными деталями облика, больше подходящими для рыбы, чем бывшего человеческого существа. Но в имеющемся наглядном экземпляре русалки ничего подобного не наблюдалось. Прекрасные светлые волосы окутывали безупречную обнажённую фигуру, коже переливалась, словно была покрыта жемчужной перламутровой пылью. Огромные глаза зачаровывали своей глубиной, создавая ощущение, что смотришь в бездонный водоворот. Она была прекрасна как лунный свет. И, похоже, отлично это осознавала.
– Какой хороший ты стишок выучила, – пролился тонким ручейком серебристый голос. – Впервые вижу такую образованную человечку. Даже жаль тебя огорчать, но в Русальную ночь подобные наговоры на нас не действуют.
Аталь с трудом стряхнула наваждение и ляпнула первое, что пришло в голову после сравнительного анализа между теоретическими знаниями и прекрасной реальностью:
– Позвольте, а где же рыбий хвост?
Снова зазвенели серебряные колокольчики.
– Оставила на дне озера. Неудобно, знаешь ли, соблазнять мужчину, размахивая хвостом. Они начинают сразу думать про удочки, рыбалку и уху, – русалка прищурила волшебные глаза, словно к чему-то приглядываясь. – Ты что, совсем не боишься меня, человечка? Уж извини, но тебя могу только утопить – женщинами не интересуюсь.
Аталь временно запихнула любопытство подальше, заметив, что неосознанно приближается всё ближе к воде, и покрепче сжала в руке землю. Одновременно накинула заклинание, опутавшее невидимыми верёвками Кристарна, закрепив его на стволе ближайшей сосны. Водяница издевательски ухмылялась, наблюдая за действиями человечки. Задумчиво покачала головой и вынесла вердикт:
– Это не поможет. Уйдет и сосну с собой уволочет. Уж извини, но если ты знаешь наговор, то должна понимать, что моя власть над ним, уже попавшим в моё озеро, сейчас сильнее тебя.
– Не может быть, в учебниках ничего подобного не писали, – насмешливо отозвалась Аталь, с досадой отметив, что выбранная в качестве якоря для дроу сосна действительно начинает медленно клониться в сторону озера. – А если так?
Она выбросила оказавшийся бесполезным комок земли и создала огненный шар, постепенно наращивая его размеры. Искренне удивляясь, что ей удалось это заклинание, не иначе, как с перепуга. Вообще-то, вершиной её достижений в обуздании огненной стихии было разведение костра без огнива. Теперь главное – не упустить шар и ничем не выдать русалке, что его появление – редчайшая удача и неповторимая случайность.
– А если я испарю, к демонам, твоё озеро? До утра сил у меня хватит. И сосен вокруг много. Твоего Зова будет достаточно для такого масштабного лесоповала?
Серебристые колокольчики зазвенели сильнее, сотрясаясь искренним смехом водяницы.
– Надо же! Озеро она испарит! А вот этого как, прямо в собственном соку сварим или кастрюльку принести, да супчиком побалуемся? – и, оборвав переливчатый звон на невидимой ноте, деловито предложила: – Послушай, зачем он тебе нужен? Вон у костра ещё трое спят – выбирай любого, а этого отдай мне. Сюда так редко заходят путники, а в Русальную ночь никто из близлежащих деревень и носа из дому не покажет… Скучно мне здесь одной. Отдай, а?
– Извини, но перспектива становиться вдовой меня пока что не вдохновляет.
– Врёшь, – не задумываясь, констатировала русалка. – Нет на нём печати брака.
– Да? А ты везде смотрела, хорошо заглядывала? – уязвлено нахмурилась Аталь. Ну и что, что брак фиктивный, но не от каждой же водоплавающей об этом выслушивать!
– Везде, милая, везде. Женатых я не трогаю принципиально, – ответила русалка и уставилась прямо в глаза девушке. – Над ним нет оберега супружества.
– Не знаю, что ты там видишь, но одно могу сказать честно и откровенно: я не отдам его тебе. Ни в кастрюльке, ни на сковородке. Он мой спутник, попавший в беду. Из-за моей глупой выходки, кстати, и попавший. Будь он с силой – уже бы уху из тебя доваривал. А муж он мне или не муж – не твоё дело, в конце концов. Я никуда отсюда не уйду, и зазвать его на дно не позволю.
– Вот так, значит? Море по колено, горы по плечо? – водяница лукаво улыбнулась. – Ну, хорошо. Видишь, я прекратила Зов. Вон он, лапушка, стоит и не шевелится. Попробуй, позови. Если ты имеешь над ним хоть какую-то власть – он тебя услышит и выйдет из воды, а если нет – не обессудь, заберу я его. Уж больно красивый мужик попался.
Аталь судорожно пролистывала про себя заклинания. Как назло, ничего спасительного в голову не лезло. Зато хоть вспомнилось, что читала про Русальную ночь. Угораздило ж их выйти к этому клятому озеру сразу после Зелёных праздников! По преданию, именно в Русальную ночь вся водяная нечисть получала огромную силу. Приди они сюда, допустим, завтра – водяница и на глаза б не показалась. А простого путника, удумавшего искупаться в её озере – максимум пощекотала бы, ну или скользкую рыбину в штаны забросила, шутки ради. Но сегодня, пользуясь древней силой и будучи неуязвимо-бессмертной, русалка решила создать себе компанию на дне озера…
Целительница, сердито заглушив голос разума, цитировавший параграф Магического Устава о запрете заключения сделок с нежитью, решила рискнуть.
– Кристарн, это я, Аталь. Пожалуйста, вернись на берег!
Дроу даже не шелохнулся, продолжая стоять уже почти по грудь в воде.
– Нет, ну кто так зовёт? – закатила волшебные глаза водяница. – Ты ж его не посуду помыть просишь или дрова наколоть, а вроде как от смерти спасаешь! Побольше энтузиазма, а то я засчитаю поражение ввиду полной отсутствия реакции со стороны объекта! Всё, давай последний разочек. Только уж постарайся, с огоньком зови!
Аталь рассержено сверкнула глазами и протянула ладонь в сторону неподвижной статуи темного. Так и есть! Девушка радостно завопила про себя, постаравшись не выказать охватившее её ликование. Русалка не солгала. Зов она прекратила, но заклятие не сняла. И бедный Кристарн просто не слышал, не видел и не чувствовал ничего.
Целительница прикрыла глаза, рассматривая магическим зрением паутину чужого заклинания. Выглядело оно так, словно тело дроу с ног до головы оплели крепкие водоросли. Постаравшись не делать больше никаких движений, чтобы не выдать себя раньше времени, девушка по одной разрывала опутавшие Кристарна нити заклинаний, бездумно приговаривая различные призывы, подражая русалочьим тягучим интонациям:
– Кристарн, иди ко мне, мой прекрасный тёмный эльф! Иди сюда, мой хороший, скорее, я жду тебя…
Дроу повернулся и медленно, с усилием, сделал шаг к берегу. Потом ещё один, и ещё. Всегда такие легкие и плавные движения эльфа сейчас были замедленными, чередуясь с резкими рывками. Казалось, что он не через воду пробирался, а пытался вырваться с затягивающей болотной топи. Аталь продолжала звать, особо не задумываясь над смыслом слов. Всё её внимание было сконцентрировано на водянице, в ожидании какого-то подвоха с её стороны. Но русалка только молча смотрела на освобождавшегося с каждым шагом мужчину, и ничего не предпринимала. Когда Кристарн вышел из озера, она разочарованно вздохнула и без всплеска исчезла в воде.
Аталь проводила её взглядом и пошла на встречу дроу. Выглядел тот ужасно. Спутанные мокрые волосы облепили мощные плечи стаей чёрных змей. Лицо осунулось, как после тяжёлой болезни, сердце стучало так быстро, словно он не один час бежал, не жалея сил и не контролируя дыхание.
– Ты звала меня? – хрипло произнёс темный. В слабом свете ночных светил его глаза казались непроглядно черными, резко выделяясь на фоне побледневшего лица. Пока Аталь раздумывала, не стоит ли теперь пугаться ей самой и звать русалку на помощь, Крис неуловимо быстрым движением схватил её, крепко прижал к себе и жадно поцеловал. Не дразнящим и лёгким, как на свадьбе, не мягким и нежным, как возле сторожевой башни, а горящим, требовательным, совершенно особым поцелуем. Не успев озвучить категоричный отказ от благодарности, выраженной в такой форме, девушка почувствовала, как всё её возмущение мгновенно испарилось под силой подымающегося изнутри жаркого огня. Да и чего она там пыталась возразить, бесследно забылось. Осталось только желание ответить поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, страстью на страсть…
Но тут сжалось на мизинце тонкое серебряное кольцо и холодной водой пролились слова из прошлого: «Я всегда думаю о тебе, милая». Аталь отстранилась и прошептала в ответ на вопросительный взгляд:
– Отпусти меня.
Крепкие, волнующие и необыкновенно уютные объятия тут же распались. Прерывисто дыша, дроу начал одеваться, не глядя на девушку. Аталь, обернувшись, внимательно рассматривала тёмную воду озера, пытаясь унять оглушительный стук собственного сердца. Кристарн остановился прямо за ней и, положив руки на плечи девушки, тихо произнёс уже привычным, шёлковым, пьянящим голосом:
– Прости. Сам не понимаю, почему меня так влечёт к тебе. Я не верю ни в вашу любовь с первого взгляда, ни во всепоглощающую страсть. Но ты мне нравишься. Очень. Не знаю, откуда это влечение взялось, и постараюсь больше его не проявлять. Если ты сама не захочешь. А этого, надеюсь, не произойдёт. По крайней мере, так было бы лучше для тебя…
Аталь быстро обернулась, но дроу уже рядом не было. Ни одна ветка кустов не колыхнулась, выдавая путь отступления. И только тепло от его ладоней напоминало об услышанном признании. Озадаченная девушка села на траву прямо у озера и крепко задумалась. То, что после длительного воздействия русалочьего призыва дроу был не вполне адекватен, это и ежу понятно. И, что самое обидное, преспокойно отправился спать, а ты сиди себе тут и думай – что это было и как вести себя дальше? С одним не успела разобраться, так тут ещё и второй нарисовался, чтобы жизнь не перепутать с малиновым вареньем.
И что теперь делать? Как вернуть прежнее, лёгкое, ни к чему не обязывающее общение? А самое-то ужасное, что глупые губы до сих пор горят от чужих поцелуев, не понимая, отчего вдруг всё закончилось. Аталь тихонько застонала и спрятала пылающее лицо в ладонях.
Рядышком снова послышался серебряный перезвон колокольчиков. Девушка устало уронила руки и ворчливо произнесла:
– Если вместо того, чтобы пойти спать, этот ночной купальщик отправился домываться на другой конец озера – топи его, к демонам!
Русалка с удобством улеглась прямо на водной глади, как на мягкой перине, и вздохнула с сожалением.
– Нет, к воде он не подходил. А ведь я права оказалась – не нужен он тебе. И мне не отдала. Фу, какая жадина, не стыдно?
– Стыдно, у кого видно, – ляпнула Аталь, продолжая думать о своём нехорошем поведении.
– И что, плохо смотрела? Эх, такого мужика спать отправила… – с неподдельной тоской сказала русалка. – Ну чего ж тебе ещё нужно, чтобы на ушах перед тобой прошёл? Уши то у него знатные, конечно…
– Отцепись. Я другого люблю, понятно? – отрезала целительница, поздно сообразив, что языкастая нежить не отвяжется.
– Другоооого… – насмешливо протянула водяница. – А за этого тогда чего цепляешься?
– Что значит «цепляюсь»? – возмутилась Аталь. – Если я не люблю мужчину, то нужно отправлять его рыбам на корм?
– Ну, допустим, не к рыбам, и уж точно не на корм, – мечтательно протянула водяница, кокетливо накручивая на палец прядь густых сияющих волос. – И, к твоему сведению, если бы ты ничего к нему не чувствовала, то и не прибежала бы сюда. Спала б себе тихо и мирно, как все нормальные маги. Всю ночь, до рассвета.
– А у меня бессонница, – упрямо возразила Аталь, в глубине души начиная понимать, что русалка говорит правду. Ей нравился Кристарн. И дело было не в распрекрасном эльфийском совершенстве – привыкнув к всеобщей красоте, легко отыскать различия. Тебар, например, был более дружелюбен и открыт, да и фигура у него повнушительней. При первом же взгляде на Эшэри девушка подумала, что красивее дроу просто не может существовать. А его способность в двух словах изобразить доходчивый ответ на любой вопрос – вызывала волну нездорового желания заговорить молчаливого мага до словесной истерики. Все трое тёмных были интересны, необычны и успокоительно надёжны. Но нравился ей только один. Раздражительный, насмешливый, самоуверенный, не особо разговорчивый и не испытывающий к представителям человечества ничего, кроме ленивого презрения. Да ещё и зеленоглазый. И это было ужасно.
А может, это только подсознательное желание души быстренько залепить кровоточащую рану, оставшуюся от предыдущей любви? Взять и всё забыть, утонув в нереально-зелёных глазах? Гениальная идея. В такого так просто влюбиться. И так сложно поверить в возможность ответной любви. Да что может быть нужно прекрасному, сильному, умному (в общем, самому обыкновенному идеальному эльфу) от ничем не примечательной человечки? Уж не большой и чистой любви, так точно. И нечего тут вспоминать, как головокружительно целуется подлый тёмный совратитель, нечего!
– Короче, прохлопала ты мужика, однозначно. По крайней мере, на эту ночь – точно! – подытожила водяница, отрывая Аталь от невесёлых мыслей.
– Ну почему все, кому не лень, считают своим долгом пояснить, как жить и чего мне делать! Сама разберусь! Оставь меня в покое! – взорвалась девушка.
– Вот ненормальная, да кому нужны твои терзания! Переживай себе, на здоровье, не буду мешать! Я с тобой по-человечески поговорить хотела, а ты тут сопли распустила: «того люблю, этого не люблю», – противным голосом передразнила возмущение девушки водяница.
– Ладно, говори, чего хотела, да пойду я уже, – успокоившись, вздохнула Аталь. – А то эти рекордсмены-пешеходы разбудят с рассветом…
Водяница вдруг посерьёзнела, пододвинулась поближе, просительно заглянув прямо в глаза, и быстро заговорила:
– Помоги мне, человечка! Я ведь отпустила твоего мужчину. Видела, что обрываешь мои путы, но отпустила, подумав, что ты, может быть, согласишься мне помочь. Не могу я тут больше, дохну от тоски. Обычно-то я не такая, мне утопленники не нужны, но без общения и нежить зачахнуть может, понимаешь?
– Ага, обычно ты белая и пушистая, а от нехватки собеседников – голая и кровожадная. Всё понятно. Чего не уйдёшь тогда в другой водоём? Или здесь у тебя привязка?
– Всё-то ты знаешь, умница моя! Привязка, будь она неладна!
– Ну, давай, рассказывай по порядку. А я посмотрю, смогу ли чем помочь, – без особого энтузиазма ответила Аталь, в глубине душе радуясь, что можно ещё потянуть время и не возвращаться к костру. В принципе, механизм превращения утопленницы в русалку был подробно описан в учебнике по классификации нежити. А с другой стороны, картинки там тоже были…
… Звали её Уляшей. И жила она недалеко, в соседней деревеньке, что на той стороне озера, за сосновым бором. Рано осиротела и пошла в приемыши к дядьке и его жене. Не сладко жилось, дядька бедствовал, да и своих детей был полон дом, а тут ещё и племянница. Вот и начала дядькина жена, едва дождавшись вступления Уляши в возраст невесты, пытаться сосватать её хоть кому-нибудь, чтоб из дома лишний рот сбагрить.
Только бесприданницу, несмотря на красоту неписанную, никто особо брать не хотел. Нет, молодые парни, падкие на милое личико и фигурку ладную, были совсем не против, да вот родители их, посмотрев, что с книжками Уляша дружила больше чем с метлой, тряпкой и кастрюлями, сватов присылать не спешили.
Однажды, привычно прячась от дядькиной жены под предлогом собирания в лесу ягод (а на самом деле, радуясь возможности остаться наедине с украденной из дома старосты книгой), девушка встретила на берегу этого самого озера парня. Звали того Самолием, и был он сыном барона, тогдашнего наместника Лесограда. А дальше – как в сказке: полюбил её Самолий, обещал жениться и забрать к себе, в город. Только не сложилось. Сразу после отъезда сына барона, просватала её жена дядькина за проезжего мага – здоровенного, заросшего бородою мужика, которому кастрюли и сковородки было кому глядеть, а вот молодой красавицы в доме не хватало.
Названная родительница и слышать ничего не хотела ни про сына наместника, ни про любовь их взаимную. Да сестрица сводная нарадоваться не могла – ведь к ней-то, первой вышивальщице на деревне, сваты сами прибегут. А Уляша, оценив маслянисто блестящие глазки будущего жениха, с хозяйственным интересом изучавшего её фигуру и, почему-то, ладони, надумала бежать от замужества нежеланного. К милому, разумеется. Вечерком пошла во двор, да и побрела к лесу, надеясь до рассвета дойти до тракта, ведущего к Лесограду.
Но о побеге как-то прознали, и кинулись всей деревней ловить непутёвую невесту. В темноте Уляша сама и не поняла, как очутилась у озера. Нога подвернулась, и девушка бухнулась со скользких мостков прямёхонько в омут. Запоздало вспомнив, что так и не научилась плавать, булькнула прямо на дно. Да такая злость её взяла, пока лёгкие горели от недостачи воздуха, на себя невезучую, да на людей, что гнались за ней, да на мать приёмную с сестрицей младшей, что выплыла она наверх. Но сказать ничего не успела – односельчане, увидев её, разбежались. И только попытавшись выбраться на берег, поняла, что не ходить ей больше по земле. Так и стала она русалкой. Поначалу даже обрадовалась – всё лучше, чем умереть. И только прожив несколько лет в одиночестве, поняла, что лучше уж смерть, чем такое существование…
– Так, суть проблемы я поняла. Значит твоя привязка – это дядькина жена? На неё ты злилась, когда тонула?
– Да.
– И что ты хочешь? Чтобы я привела её на берег озера? А ты устроила тут показательное утопление?
Русалка невесело улыбнулась.
– Да не нужна она мне. Я давно простила её, правда. В конце концов, я тоже хороша. Всё ждала принца на белом коне. Всё надеялась, что увезёт он меня, такую нежную и трепетную, и не увижу больше ни села этого опостылевшего, ни хаты покосившейся дядькиной. Понимаешь, я всё о себя думала, себя и жалела. А как им было растить пятерых детей и меня – распрекрасную бесприданницу – ни на миг не задумывалась. Не так уж она и виновата, что сочла мои рассказы придурью очередной. У селян ведь как – берут замуж, да ещё и без приданого – радуйся. Главное в жизни – чтобы был муж, дети, да дом с огородом. А любовь на хлеб не намажешь…
