Текст книги "Лети, мой Свет! (СИ)"
Автор книги: Янина Василик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
1. Из него выходят странные существа: выглядят как люди, но двигаются намного быстрее. Они обладают страшной силой – все, к чему прикасаются, перестаёт существовать, исчезает в никуда. Остановить их невозможно ни магией, ни оружием. Все жители и сам мир будет уничтожен.
2. Что там появляется из Портала – неизвестно. До него попросту никто не дойдёт. Каждое мыслящее существо погибнет ещё на Запретных землях, не в силах преодолеть и остановить древнее зло, принимающее обличье несокрушимого противника. Правда, в этом варианте сам мир не исчезает, только обновляется, избавившись от всех существующих ныне разумных рас.
3. Никто никуда не входит и не выходит – все остаются по местам: эльфы в Долинах, люди в домах, гномы в горах, кочевники – в степи. Портальный круг просто расширяется, поглощая всех и всё, что оказывается в пределах его границ. И так до тех пор, пока мир попросту не растворится во Вселенной.
4. Появляются оборотни и пробивают путь в наш мир огнём и мечом. Начинается затяжная война, в результате которой создается разрушительное заклинание великой мощи, уничтожающее всё. Ещё один исход – оборотни гибнут прямо на выходе из Портала под воздействием странного заклятия. Что за магия и кто её применяет – я не вижу, значит, кандидатура ещё не определилась. Со стороны действие самого заклинания похоже на огромное пылающее кольцо Света, сжимающееся вокруг переселенцев и сжигающее их. Но они успевают запустить проклятие, которое быстро набирает силу и, опять-таки, уничтожает этот мир…
Есть ещё варианты, но вероятность их пока крайне мала. Как видите, рисунок будущего полностью зависит от дополнительных линий. А их сюжет – от решений и действий светлых, тёмных эльфов, людей, прочих жителей этого мира и… тех же оборотней. Я не очень понимаю, каким они тут боком, но исходящую от них угрозу можно и нужно повернуть в свою сторону, опять-таки, при удачном стечении обстоятельств и принятии правильных решений. Должен быть выработан некий алгоритм совместных действий, итогом которого будет либо спасение мира, либо грандиозный провал. Все.
– Зашибись предсказаньице. А более оптимистического прогноза нет? – вздохнул Тёмный Повелитель, представив себе реакцию сестры на его интерпретацию полученных сведений.
– Из того, что открылось мне – нет, – недовольно поджала губы Оллари. – Но у моего Дара есть единственный недостаток – не могу видеть будущее собственной дочери. В своё время исчерпала я эту возможность, заглядывая в него чуть ли не поминутно, чтобы предотвратить любую неприятность, грозившую ей. И теперь не вижу всех вариантов развития событий. А это крайне необходимая информация. Ведь, к сожалению, именно она будет одной из важнейших линий в любом рисунке будущего.
– А если связать – и под замок? – с надеждой уточнил Кристарн, не замечая укоризненного взгляда любимой.
– А если развяжусь и дам по шее? – в тон ему заявила Аталь, поняв, что угрожающие взгляды не производят никакого впечатления.
Тонкая улыбка скользнула по губам Оллари.
– У меня есть идея получше. Ты говорил, что у вашей Повелительницы есть Дар Предсказания. Вижу, он довольно силён, просто она не знает, как правильно им управлять.
– Я этого не говорил, – проворчал тёмный, снимая бесполезный ментальный щит – держать утомительно, а толку, судя по осведомленности провидицы, от него мало.
– Значит, думал, какая разница? – отмахнулась Оллари.
– Действительно, – тут же подхватила целительница, – разве может быть неприятным, что кто-то без спросу ковыряется в твоих мыслях или чувствах, а?
Зелёные глаза опасно сузились, и взгляд тёмного стал ещё более многообещающим. Настолько, что Аталь всерьёз начала подумывать, что она сможет противопоставить гениальной идее «связать – и под замок».
– Если позволите, я продолжу, – провидица подняла изогнутую бровь, и все возражения увяли на корню. – Так вот. Я могу помочь твоей сестре развить её Дар. Она сможет видеть все варианты, даже с участием моей ненаглядной доченьки. Но на это нужно время. Сколько точно – сказать не могу, через тебя плохо видно. Можешь устроить нам встречу?
Кристарн задумался. Он был уверен, что несмотря на все чудеса Обители, ему под силу переместиться отсюда в Долину. А вот как попасть обратно? Снова бродить по лесам? Просить покровительницу?
– Атал'атэи изготовит амулет, а я разрешу перемещение.
Дроу прикрыл глаза, сделав успокоительно глубокий вдох и выдох. Бесцеремонное чтение мыслей раздражало, мешало сосредоточиться, хотя и в разы ускоряло переговоры.
– Ладно, не буду, – насмешливо объявила Оллари и заговорила с Витарром.
– Но она всё равно слышит, даже беседуя с другим, – сочувственно улыбнулась Аталь. Кристарн подхватил тонкие пальчики и на миг задержал в своей ладони. Да какая, в сущности, разница? Ведь окончательное решение принимать не ему.
– Я не могу отвечать за Лаэлию, хотя и не вижу причин для отказа. Только вдвоём мы вернуться не сможем – один из Повелителей всегда остаётся в Долине. На нас настроены охранные заклинания границ. Если она отправится сюда – мне придется остаться. Аль, поедешь со мной?
– Да, – не раздумывая, ответила целительница.
– Нет, – так же быстро сказала Оллари и холодно пояснила: – Насколько я помню, ваши оборотни охотились именно за ней. И вы не уверены, что убили их всех. А здесь моя дочь в безопасности, и пока я не узнаю что там, в будущем, она не покинет Обитель.
– Я смогу о ней позаботиться. И никому не позволю причинить ей вред, – спокойно ответил Крис, глядя прямо в бирюзовые глаза.
Оллари скептически улыбнулась:
– Да неужели? В прошлый раз ты тоже так думал. И кому от этого теперь легче?
Кристарн побледнел так сильно, что зелёные глаза показались чёрными в неверном свете свечей. Долгие мгновение он вглядывался в прекрасное лицо провидицы, и первым отвёл взгляд, устало прикрыв веки.
– Так будет лучше, поверь, – мягко произнесла Оллари. – Ты ведь не хочешь и её потерять?
Аталь опомнилась, выдернув руку из ладони дроу.
– А моё мнение здесь никого не интересует? – возмущённо прошипела она.
Оллари с Кристарном синхронно покачали головами. Остальные застыли безмолвными статуями, не решаясь даже дышать.
– Отлично! – резко вскочив, девушка направилась к двери, вне себя от возмущения. И уже покидая комнату, расслышала, как любимый шелковый голос негромко объявил:
– Я отправлюсь, как только будет готов амулет. Эшэри и Тебар останутся здесь, с вашего позволения. Всё-таки, они телохранители Лаэлии, а не мои. Ну, а Витарр – как хочешь. Можешь вернуться к отцу или оставаться с Аталь. Только без глупостей, пожалуйста.
– Останусь, – пожал плечами Витарр – удивительно переменчивая Обитель была куда интересней громоздкого человеческого дворца.
Остального разговора Аталь уже не слышала, пробежав по коридору в свою комнату, не отказывая себе в удовольствии громко хлопнуть дверью.
* * *
Конечно же, портал не открыть. И свободы не видать, как собственных ушей, пока мама не удостоверится, что любимому чаду ничего не грозит. Но сколько же можно? Она ведь не собиралась с мечом на дракона? А всего-навсего в Долину! Закрытую, защищённую, населённую лучшими воинами, да ещё и во главе с их Повелителем.
Хотя, он тоже хорош! Стоило маме чуток поднажать – и сдал на хранение. Получите, заприте, свяжите, двери чужим дядям не открывайте и ножик в руки не давайте!
Под горячую руку попалась стеклянная вазочка и тут же разлетелась вдребезги по всему полу. Осколки сверкнули алмазными искрами и растаяли без следа. А на месте почившей бедняги появились ещё три такие же. Мол, психуй себе на здоровье, дорогая доченька, только не поранься! Аталь от души грохнула ещё одну вазочку, раздражённо полюбовавшись, как на месте пострадавшей вновь материализуется целая и невредимая стеклянная красота в тройном объёме, и махнула рукой. Устало плюхнулась на кровать, перевернулась на живот и глубоко задумалась, по привычке положив подбородок на скрещенные ладони.
В дверь вкрадчиво постучали. Девушка сердито покосилась на источник звука, но отвечать не стала. Пусть стучит хоть до посинения, защитничек. Дверь, конечно, тут же распахнулась, и вошедший Кристарн с любопытством уставился на армию вазочек, выстроенных в прямую линию.
– Это всё мне? Вижу, разговор предстоит захватывающий, даже с лёгкими физическими нагрузками – метанием предметов по движущейся цели?
Аталь сверкнула глазами и не ответила.
– Злишься? – осведомился тёмный, осторожно присаживаясь рядом.
– Ну что ты, обычно я так радуюсь, – мрачно проинформировала его целительница.
– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, – мягко произнёс Крис, уставившись в пол.
Девушка быстро глянула на поникшие плечи и передвинулась поближе, положив голову на колени к любимому.
– Я тоже не хочу, чтобы со мной что-то случилось. Поверь, и я тоже переживаю, что с тобой может что-то произойти, когда ты бегаешь среди нехороших людей, размахивая всякими колюще-режущими штуками! Так что занимай камеру по соседству и осваивайся. Судя по силе наших обоюдных страхов, мы здесь надолго.
– Аль, не ёрничай. Это совершенно не одно и то же! За мной ведь никто не охотится. И не могу гарантировать, что буду рядом с тобою каждое мгновение. А этого вполне достаточно, чтобы потерять жизнь, сама знаешь. Так что твоя мать права – это безопасное место и тебе лучше остаться здесь, пока мы не выясним что к чему. Никто же не говорит, что это навсегда! А я… я действительно, могу думать что угодно о своих силах и способностях, но Мэнэми не уберёг. Хотя очень старался, поверь.
– Верю. Но об этом нужно было думать раньше. Когда влюблялся в ущербную человечку. А теперь, уж прости, ничем помочь не могу, – упрямо возразила Аталь.
– Не называй себя ущербной человечкой, – поморщился тёмный.
– А ты не веди себя так, словно я недееспособный инвалид! Не позволю, чтобы меня перекладывали с места на место, как вот эту вазочку, которой так и подмывает запустить в чью-то голову!
– Аль, ты не можешь противостоять силе Тьмы. Сама видела – твой щит бессилен перед заклинаниями, которыми владеют оборотни. А прервать беззащитную человеческую жизнь не сложнее, чем разбить стекло! – жестко оборвал её Кристарн.
– Да. И ты нашёл удобный выход. Если не хочешь чтобы оно разбилось, нужно всего лишь обложить пергаментом, поставить в ящик, заколотить покрепче, запереть в комнате и никого туда не пускать, не так ли?
– Уж точно разумнее, чем положить в карман и полезть в горы. Или поплыть через реку. Или встретиться с оборотнем…
– А закрытую комнату может разрушить землетрясение. Или наводнение. Или какой-нибудь вор залезет, чтобы украсть так надёжно спрятанную ценность. То-то удивится, бедолага, когда обнаружит что это всего-навсего вазочка!
Кристарн не выдержал и расхохотался, чувствуя, что разговор заходит на очередной невероятно посудный вираж.
– Всё, я понял суть проблемы. Твои аналогии с вазочками меня вырубили.
Аталь заглянула в любимые глаза, и спорить моментально расхотелось.
– Крис, я же не самоубийца. А ты не всемогущий. Но трястись над собой и распоряжаться моей жизнью на ваше с мамой усмотрение – не позволю. Я тоже что-то умею и что-то могу. И не претендую на лавры великого воина – зачем, если у меня есть ты? Скажешь «стой» – остановлюсь, «беги» – побегу. «Сиди и не высовывайся» – хм… ну, очень обещаю постараться…
Кристарн тоскливо вздохнул.
– Аль, ну за что ты так со мной, а?
– А ведь тебя предупреждали, что твой выбор достоин сочувствия, – пожала плечами целительница, прижимаясь к нему покрепче.
Крис вздохнул ещё раз и, не удержавшись, поцеловал лукавые ямочки на щеках. И любопытный носик. И синие глаза, и нежные губы… И, дождавшись, пока девушка полностью поверит, что ей удалось его переубедить, легонько отстранился и шепнул в мягкий шёлк волос:
– Ну, показывай.
Аталь непонимающе моргнула, с трудом вспоминая, о чём, собственно говоря, идёт речь.
– «Я тоже что-то умею и что-то могу», – процитировал её тёмный, насмешливо прищурив зелёные глаза. – Показывай что. На мне. Продержишься минуту – вернёмся к разговору. Нет – не обессудь, упакую, заверну и запру.
Девушка сердито вздернула подбородок и спрыгнула с кровати, активируя щит. Точнее, попыталась спрыгнуть и постаралась активировать. Ноги пола не коснулись. Зашипев от прикосновения вздымающегося щита, дроу успел перехватить Аталь за плечо и резко рвануть на себя. Не успев и пикнуть, целительница оказалась в кольце его рук, а запоздавший всего на мгновение щит укрыл уже обоих. Надёжно, но поздно. Угольно-чёрная бровь вопросительно изогнулась, но кричать «а что я говорил!» коварный захватчик почему-то не спешил.
– Так не честно! Ты слишком быстрый, – возмущённо взвыла целительница, пытаясь вырваться из его объятий.
– Ха-ха, – подлый дроу насмешливо закатил глаза, без труда удерживая её запястья одной рукой. – Когда встречу честных и достаточно медлительных для тебя оборотней – направлю их сюда.
Аталь сердито вспыхнула. Кристарн тут же ослабил хватку, позволяя освободиться. Девушка долго смотрела в окно, покусывая губу, и мучительно размышляла. Тёмный старался не мешать, в надежде, что среди потока мыслей окажется хоть одна в пользу его предложения.
Слушал эмоции любимой и мрачнел на глазах. Как он мог забыть о её навязчивой мании – всех спасти и всем помочь? Конечно же, не будет она сидеть в убежище – с её то настырностью и не найти выход! Найдёт и уедет. К дриадам, в Академию, к светлым эльфам, во дворец… да куда угодно. А он будет сидеть в Тёмной Долине и ждать, когда Повелительница разовьёт свой Дар. И тогда уж наверняка рехнётся, представляя, где она, с кем и что с ней…
А единственный способ удержать – быть с ней рядом как, собственно говоря, она и просит. В общем, благородного рыцаря, озабоченного только благом своей прекрасной возлюбленной из него не получится. Потому что дама спасаться категорически отказывается, а рыцарь увяз в дремучем эгоизме. И со строптивой любимой расставаться совершенно не хочет. Разве его колебания стоят предстоящей разлуки?
– Аль, – девушка нехотя обернулась, глядя абсолютно несчастными глазами. – Откуда в тебе это дурацкое стремление помочь всем любой ценой? Это порок врождённый или так некстати приобретённый? – задумчиво спросил Кристарн, уже понимая, что проиграл на всех фронтах. Теперь осталось лишь подороже продать белый флаг капитуляции.
– Отсюда, конечно, – усмехнулась целительница и обвела комнату широким жестом.
Встретив непонимающий взгляд, пожала плечами и уютно скользнула ему под руку.
– Я здесь выросла. Ни в чём отказа не знала. Стоило матери прочитать хоть тень пожелания в моих глазах, как всё требуемое тут же появлялось на блюдечке с золотой каёмочкой. Кроме свободы. Я же до десяти лет за пределы Обители не выходила. Как мама отпустила меня в Школу Магии – до сих пор не знаю – наверное, папа повлиял. Или сама поняла, что от дочки ничего не дождёшься. В смысле, Дар есть, а её Предвидением и не пахнет. Ведь мне даже гадания не удавались. Вот, скрепя сердце, и отправила, в надежде, что хоть чему-то путному господа маги меня научат – Даром-то нужно уметь управлять…
Там меня поначалу все дико невзлюбили. Впрочем, это и неудивительно. Это сейчас быть магом почётно и престижно, а десяток-другой лет назад обнаружить у ребёнка Дар считалось чуть ли не проклятием. В магической Школе учились те, кто не мог заработать себе на жизнь другим путём. Простые люди – рабочие, крестьяне, ремесленники – не хотели тратить время на долгие годы учёбы. Им семьи нужно было кормить, а не десяток лет учиться, а потом ещё столько же отрабатывать, чтобы отдать долг за обучение.
Люди побогаче, вроде купцов, напротив, старались отправить своё чадо в Школу на пару лет (если оно не одно-единственное, разумеется). Только не стремясь развить его Дар, а чтобы получить определённый набор умений и на этом зарабатывать. Ну, и третья, самая распространенная «прослойка» учеников – младшие дети дворянских родов. Очень удобно запихнуть отпрыска, не попадающего в категорию «наследника» в учебное заведение, где тот будет грызть гранит науки долго, нудно, усердно и подальше от дома…
Словом, почти всех учеников, независимо от происхождения, объединяло осознание своей ненужности.
– А потом появилась ты, всех помирила, полюбила и подружила? – заинтересовался Крис, хотя уже чувствовал, что дело было совершенно не так радужно.
Аталь фыркнула и подняла на него смеющиеся глаза:
– А потом появилась я – в белом платьице и с бантами, усыпанными бриллиантами. За ручку с прекрасной мамой, которая ослепляет всех своей безудержной красотой, вычитывает Магистра за плохую охрану Школы и быстренько устанавливает необходимую, на её взгляд, защиту, которую, к слову, не осилил снять даже Реинир. Ах, да, ещё меня переводят сразу на третий курс, потому что многое из теории я, благодаря маме, уже знала. Да и остальные знания схватывались на лету… Да меня не просто невзлюбили – возненавидели.
– Не может быть, – ухмыльнулся Крис, представив маленькую серьёзную девочку. – чтобы вот прямо все.
– Скажем так, первые полгода мне казалось, что хуже быть не может. А потом в Школе появился долговязый худенький мальчик с грустными карими глазами. И я поняла, что такое по-настоящему плохо. Это не когда тебя не принимают в свой круг и считают выскочкой, только потому, что у тебя есть всё, о чём другие только мечтают. Это когда у тебя вообще ничего нет. Ни родительской любви, ни друзей, ни здоровья, ни способностей… и самое страшное – никакой надежды, что всё это когда-нибудь появится. Потому что неоткуда. Потому что вся твоя жизнь – несколько оставшихся лет до совершеннолетия, когда Дар окрепнет настолько, что его можно будет использовать. И эти несколько лет ты безвыходно проведешь здесь, в Школе магии, где для всех будешь не только сыном короля, а и олицетворением безжалостного кошмара. Потому что дома у тебя нет. А в том, что заменяет дом, ты никому не нужен…
– Понятно. Никому кроме девочки в бантиках.
Целительница смешно сморщила носик и честно призналась:
– Да девочке в бантиках, по большому счёту, было не до пессимистичных настроев молодого короля – ей было просто любопытно. Она ведь никогда не видела королей или хотя бы принцев. Но точно знала, что и тем и другим положено ездить на белом коне, быть прекрасными, умными, добрыми, с «лёгкой, ироничной улыбкой», и взглядом «пронизывающим до самого сердца». А тут принцем называют зашуганного чумазого мальчишку, злобно огрызающегося на каждое слово. Непорядок!
– Что, в библиотеке Обители так много женских романов?
– Как ты догадался?
– Н-да, пожалуй, Лаэлия здесь надолго задержится…
– Я уже все перечитала, – бодро отрапортовала Аталь. – И если ты меня здесь оставишь, торжественно обещаю потом каждый день устраивать литературные вечера и подробненько пересказывать сюжет каждой книжки. Так и знай. С детальным описанием белокурых прекрасных дев и гадких, но милых, злодеев-обольстителей! Кстати, они практически через одного темноволосы и зеленоглазы. И тщательно скрывают своё королевское происхождение. Тебе обязательно понравится.
– О, нет! Только не говори, что ты в меня влюбилась, начитавшись романов, – содрогнулся Кристарн.
– Разве тебе не нравится быть воплощением моих романтических фантазий? – сделала удивлённые глаза Аталь и расхохоталась, глядя как опасливо отодвигается от неё тёмный.
– Боюсь не соответствовать столь высоким критериям.
– Не волнуйся, – обнадёжила его девушка, – по основным ты как раз проходишь: зелёные глаза, прекрасная фигура, красивое лицо и – самое главное – ты нагло утаивал от меня свою повелительскую сущность!
– То есть, если тебя поцеловать, ты, по законам жанра, упадёшь в обморок от счастья, и можно, пользуясь твоим состоянием, потихонечку сбежать? – понадеялся Кристарн, выразительно глядя в сторону двери.
– Ну что ты, романтичным героям совсем не так положено реагировать на беспомощное состояние юных дев.
– Аль, я потом прореагирую, – Крис легонько поцеловал смеющиеся губы и с сожалением констатировал: – Надо же, никакого обморока. Продолжай рассказывать. Мне твоё сопливое детство гораздо интереснее, чем кошмарные литературные предпочтения. А я пока так и не узнал, почему ты решила посвятить жизнь спасению сирых, убогих, несчастных и принцев.
– Да ничего никому я не посвящала. Просто достала своим любопытством бедолагу Анрэя, что он хотя бы во мне перестал видеть врага.
– О, в это я охотно верю!
– Будешь перебивать – вернёмся к разговору о романтичных героях. В общем, я не отцеплялась от этого неправильного принца, и мы как-то совершенно незаметно подружились. Он даже признался в страшном секрете: оказалось потому, что Реинир ждал совершеннолетия, чтобы на нём испытать изобретённый ритуал бессмертия. Нет, деталей я не знаю.
Первая попытка была неудачной, поэтому Анэ практически ничего не помнит из самого ритуала. Мол, темно, страшно и очень больно. Тогда он и получил откат в виде неизлечимой болезни, а Реинир решил, что нужно подождать, пока Дар сына немного окрепнет и войдёт в силу. Только поэтому его единственный наследник был жив и даже учился в Школе магии – Реинир не хотел рисковать собой, а магов королевской крови больше не было. После этого рассказа я сразу поняла, что хочу стать целительницей. Самой лучшей. Чтобы суметь уберечь от любого недуга и когда-нибудь сотворить такую защиту, которую ни одно чудовище не пробьёт…
– Короче говоря – любовь способна творить чудеса, да? – невесело уточнил Кристарн.
– Крис, мне было десять лет. Какая любовь? Это чувство называется сострадание. И понимание, что не у всех жизнь – сдобная булочка с сахарным сиропом. И ещё немножечко радости оттого, что в моих силах сделать мир хоть чуточку светлее, хотя бы для одного человека. А потом ещё для одного, и ещё…
И мой Дар словно ждал выбора пути – я начала творить заклинания. Сначала простенькие, затем – сложнее, потом – доросла до экспериментов со щитами и эльфийской магии… Поэтому я точно знаю, что действую правильно, иначе мой Дар так и оставался бы на уровне каменного топора.
Понимаешь, ведь лично мне ничего не нужно. У меня всё есть. Любящие родители, дом, где меня всегда ждут, работа, которую я обожаю, друг, которому я доверяю, и ты… Может, мне изначально было дано так много, чтобы я могла поделиться? Отдать кусочек своего тепла и света тому, кому он нужен?
– Угу. То-то, вижу, многие это оценили!
– Да разве это имеет значение? Важен сам поступок. Ведь даже если человек неспособен банально поблагодарить, это не значит, что он не запомнил сам факт – кто-то когда-то пытался ему помочь. Просто так. Ничего взамен не требуя. Тьфу ты, ну не знаю, как объяснить словами то, что чувствую!
Кристарн легонько подцепил пальцем её подбородок и заглянул в глаза.
– Я слышу. И я понял. Больше, чем ты думаешь.
– Да? Искренне тебе завидую! – облегчённо выдохнула девушка, досадуя на своё косноязычие.
– Да. Из тебя получится не только неважный поэт, но и ужасный писатель романов. Но, признаться, меня это радует, – не давая ей возразить, добавил уже серьёзно: – Здорово, что вместо избалованной девчонки с бриллиантами на бантах (это ж надо было додуматься!) ты стала такой, какая есть. Ещё я оценил тонкий намёк-пожелание, чтобы я срочно возлюбил твоего короля и перестал к нему цепляться, а не то у тебя снова взыграет инстинкт защитника, да?
– А тебе он по-прежнему не нравится? – задумчиво прикусила губу Аталь.
– Я уже говорил. Как человеческий король – он меня вполне устраивает. На большее – не рассчитывай, – пожал плечами Кристарн.
– Тебя что, светлые завербовали в свою веру? – подозрительно уточнила девушка. – Теперь любое отклонение от идеального совершенства будет удручающе печалить и отвергаться в принципе?
– И не надейся, милая. Я – тёмный, и поступаю так, как считаю нужным, а не по каким-то там эталонам и непонятно кем придуманным правилам. А ещё я собственник и эгоист. Поэтому никогда и никому не позволю отобрать или обидеть то, что считаю своим – мою семью, моих друзей, мой народ. И, прежде всего…
– Надеюсь, меня?
– Нет, себя! – рассмеялся дроу и нежно взял её лицо в ладони. – А ты – самая лучшая, светлая и любимая часть меня. Если бы тебя ещё периодически не заносило так сильно…
Аталь лукаво прищурилась и быстро выпрямила ладонь, силовой волной опрокидывая улыбающегося нахала на кровать. Взметнулся заготовленный щит, и заранее сплетённое заклинание обездвиживания опутало мужчину. Девушка злодейски расхохоталась и с удобством уселась на поверженного противника, небрежно полируя ногти невесть откуда выхваченным кинжалом.
– Трепещи, подлый тёмный! Сейчас я над тобой зверски надругаюсь и страшными пытками вырву обещание никогда со мной не разлучаться.
Кристарн сосредоточился, сбросил заклинание и многообещающе улыбнулся. Девушка успела только нахмуриться, соображая, каким образом ему это удалось – на большее её не хватило, так как кинжал улетучился в неведомом направлении, а она сама, подхваченная твёрдой рукой, оказалась крепко прижатой к многострадальной кровати коварным манёвром тёмного эльфа.
– Можно, я буду сопротивляться? – прошептал дроу, едва касаясь её теплых губ.
– М-м, нет! Трепещи молча!
– Ладно. Трепещу. Тогда Оллари об отъезде говорить будешь ты.
– Теперь я знаю, чего боится Тёмный Повелитель! – воскликнула Аталь. – Моей мамы!
– Аль, единственное чего я боюсь – потерять тебя. Помни об этом, и не усложняй мне жизнь внезапными озарениями, гениальными идеями и дурацкими выходками! – сердито выпалил Кристарн и уже мягче добавил: – Пока не обсудишь их со мной. Обещаешь?
– Постараюсь.
– Аль, я прошу чего-то нереально сложного?
– В принципе, да. Невыполнимого обещания. Не могу же я пообещать тебе, что буду советоваться перед каждым поступком. А то мало ли, что ты сочтёшь гениальным, а что – дурацким…
Кристарн зарычал.
– Сейчас покусаю, вот честное слово.
Аталь улыбнулась и обхватила его за шею, заставляя наклониться поближе.
– Мы завтра отправимся в Тёмную Долину? – шепнула она, целуя его в шею.
– Да, – прикрыв глаза, согласился дроу.
– И ты меня познакомишь с Повелительницей? – уточнила девушка, нежно проводя пальчиками по твердой щеке.
– Да, – перехватывая её руку, признал Крис.
– И я увижу вампиров?
– Да, – лёгкий поцелуй в ямочку на щеке.
– И ты покажешь мне подземный город? – девушка заторопилась, явно решив огласить весь список пожеланий, чтобы потом с полным правом заявить беспроигрышное: «ты же обещал».
– Да, – тёмный насмешливо заглянул в глаза, останавливаясь в миллиметре от её губ. – Ещё вопросы будут?
Аталь только покачала головой, тая от его прикосновений. О чём вообще они говорили?
– Ну, раз вопросов больше нет, тогда я тебе покажу правильную реакцию неправильных романтичных героев на прекрасных дев.
– Можно, я не буду сопротивляться? – улыбнулась девушка, отвечая на поцелуй.
* * *
Аталь проснулась первой, вынырнув из кошмарного сна, как из ледяной воды, хватая ртом воздух. Кристарн тут же подхватил её, крепко прижал к себе и тихо прошептал:
– Аль, это сон. Только сон. Успокойся.
Девушка кивнула и задышала глубоко и ровно, пытаясь снова заснуть. Тёмный легонько гладил мягкие волосы, пытаясь по прядке собрать копну в кучу, и постепенно мрачнел, чувствуя, как она с переменным успехом пытается унять навеянный сном страх, боль и отчаяние.
Пока Аталь безуспешно притворялась спящей, дроу собирался с мыслями, вспоминая, чего такого ему могло привидеться. Что кошмар был его персональный, к сожалению, сомнений не было. Но не удалось. Целительница из его любимой была действительно отменная – не оставалось даже отголосков сна, не говоря уже о самом сюжете видения. Отчаявшись подстегнуть память, Крис тихонько спросил напрямую:
– Что тебе снилось?
– Да ерунда какая-то, толком не помню, – проворчала девушка, устраиваясь поудобнее.
– Аль, я чувствую, когда ты врёшь.
– Прости, пожалуйста. Всё время забываю, что для некоторых любимых мною людей не существует понятия приватности ни мыслей, ни эмоций…
Кристарн не ответил на ехидный выпад, уставившись в проем окна, светлеющий с каждой минутой – солнце только начало просыпаться, окрашивая край неба золотисто-красными сполохами. Дроу вздохнул и перекатился на бок, чтобы видеть лицо девушки.
– Мне не нравится, что ты постоянно попадаешь в мои сны. Видимо, кое-кто не в курсе, что эта редкая способность появляется у пар, не одно столетие проживших вместе. А ты чуть ли не с первого дня нашего знакомства устроила широкомасштабное путешествие по моим любимым кошмарам…
– И что? Тебе ведь они перестали сниться, не так ли?
– Да. Теперь они снятся тебе. Прости, но мне не нужно спокойствие за твой счёт. Лучше уж я буду спать отдельно.
Аталь изумленно захлопала ресницами.
– Ты это серьёзно?
– Вполне.
Девушка рассмеялась, перекатилась на живот, и, глядя прямо ему в глаза, заявила:
– И думать забудь! Я тебя не отпущу.
– Это угроза?
– Это, любимый, констатация факта. У нас что, пересменка? Теперь твоя очередь говорить глупости? Между прочим, если ты забыл, то с удовольствием напомню: я – целительница. И умею проходить во сны. И при этом не испытываю и десятой доли того, что чувствуешь ты, хотя бы потому, что точно знаю основное – это чужой сон. И, заметь, то, что я уже видела, тебя больше не беспокоит…
– Чувствую себя жалким подопытным кроликом, – недовольно проворчал Крис, подозревая, что отвертеться от столь решительно настроенной девушки ему не удастся.
– Да чувствуй себя хоть великим и могучим удавом! – пожала плечами Аталь. – Я же не даю тебе советы, как правильно махать клинками? Тебе, значит, на стрелы кидаться – плёвое дело, а мне и пары-тройки неприятных снов посмотреть нельзя? Спать он будет отдельно, ага… А я… а я тогда пойду учиться оружному бою!
– Всё! Вот теперь я точно испугался. Приятных тебе кошмаров, – тёмный нахально повернулся к девушке спиной и замер.
Возмущённая целительница немного посверлила взглядом плечо Кристарна, но, как и весь остальной дроу, просверливалось оно плохо. Недолго думая, она проскользнула на другую сторону кровати. Тёмный вздохнул и открыл глаза.
– Поставь себя на моё место. Тебя бы остановило моё нежелание, причём так слабо аргументированное, а?
– Нет, – недовольно процедил Крис, понимая, что в «да!» всё равно никто не поверит.
– Значит, можешь сказать: «спасибо!», поцеловать и мирно спать дальше. А что бы тебе было действительно спокойнее, я пообещаю не делать глупостей без твоего высочайшего одобрения. Как ты и просил. Только если прекратишь относиться ко мне как к хрустальной. Я не собираюсь разбиваться.
