Текст книги "Лети, мой Свет! (СИ)"
Автор книги: Янина Василик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
Глава 9
По дриадской тропе ехать было одно удовольствие. Гладкая и ухоженная, дорога сама стелилась по ноги, не утруждая путешественников выглядыванием ям и перепрыгиванием через поваленные деревья, как в обычном лесу. Но Аталь на данном этапе жизни отчаянно хотелось чего-то удручающе непролазного и сложно-проходимого, чтобы вымести из головы все колючие мысли физическим напряжением тела.
Правда, дорогу мало волновали переживания человечки. Послушная воле духов леса, она стелилась прямая и ровная, лошади живенько трусили, особо не стремясь показывать чудеса скоростного передвижения, а подлые мысли в очередной раз забрели в запретную зону. Девушка вздохнула и покорилась неизбежному. Прокрутив в голове вчерашний день, она честно попыталась вспомнить пошагово слова и действия Кристарна.
И упёрлась носом в очевидное, но подзабытое под шквалом событий вчерашнего дня. Вестник. Странный чёрный Вестник, после визита которого Кристарна как наизнанку вывернули. Вряд ли ему прислали подробную биографию графини Аталь лэ Монтарино с расширенной родословной, сомнительным компроматом и прямыми уликами кровавых преступлений. Нет, было бы нечто подобное, он бы сказал. Хотя бы для того, чтобы проверить подозрения, услышав ответ…
Да и вообще, при чём здесь она? Мало, что уже привыкла к раздвоению личности и противному внутреннему голосу, так ещё и мания величия незаметно притулилась к их тёплой компании! Скромнее нужно быть, девушка, скромнее. Место почётного пациента в лечебнице для душевнобольных вам король и так охотно дарует, если что. А Кристарну, скорее всего, поручили нечто важное и нужное, но лично ему неприятное…
«Ага, например, переспать с красавицей-дриадой!»
«Отстань, озабоченный голос, я думаю! Кто мог приказать? Повелительница, Повелитель? Но что? И не полез ли он в одиночку выполнять это странное поручение, пока я тут злюсь?»
Аталь решительно тронула поводья, заставив Звёздочку поравняться с лошадью Тебара. Чтобы завязать разговор и не выдать, ради чего она его начала, девушка стала расспрашивать о Тёмной Долине и о жизни дроу. Ничего особо нового она не узнала, да и рассказчик из Кристарна был поинтереснее, но зато получилось небрежно спросить:
– А тот вчерашний чёрный ворон – Вестник ваших Повелителей?
– Повелительницы, – помрачнев, уточнил Тебар.
– Что-то случилось в Долине?
– Не думаю. Крис бы нам сказал…
– А, кстати, где он сам? Или дальше мы одни поедем?
– Сказал, что нужно поговорить с Древнейшей. А нас к вечеру догонит. Эх, как бы упросить Повелительницу, чтоб и нам таких Теней сотворила, да, Эш? – мечтательно протянул тёмный. Эшэри согласно кивнул, и Тебар, привыкший говорить за двоих, продолжил:
– Вот только Повелительнице уже наскучило животноводство, и она занялась развитием своего Дара предсказания. Честно говоря, лошадьми у неё как-то лучше получалось…
Аталь удивилась панибратским отзывам о Повелительнице и высказала вслух своё недоумение. Интересно, всё-таки. Вот в Светлой Долине ничего подобного про Повелителей не услышишь. Ибо любимы и почитаемы, словно боги у людей. А правители тёмных, видать, такой чести и уважения не заслужили…
– Не понимаю я вас, людей. Неужели, если я буду кричать под каждым деревом, что мои Повелители велики, могучи и совершенны, они от этого станут действительно такими? – с лёгкой укоризной ответил Тебар, на высказанные девушкой сомнения. – Можно подумать, что они сами не осознают свои достоинства и недостатки. Да я запросто могу сказать и тебе, и лично им, если уж кого-то заинтересует моё мнение, что предсказательница из Повелительницы очень и очень условная, зато с животными, она – умница, справляется одной левой. А из Повелителя – маг, как из Эша воин. То есть, вроде как всё знает, но ничего толком не умеет, а ещё…
– Хватит подрывать злобный образ тёмных! – давясь смехом, оборвал друга Эшэри. – Перестанут нас бояться и начнут водить экскурсии по Долине. Лаэлия тебе спасибо скажет. А потом догонит, и ещё раз скажет!
– Да, это она может… – тепло улыбнулся Тебар.
И тут целительница поняла, что ей казалось таким необычным в рассказах о Тёмной правительнице. Дроу говорили о ней так, словно она была каждому подругой, дочерью, сестрой, любимой. И гордились ею безмерно.
– А правда, что ни один из вас не может ослушаться приказа Повелителей? И как быть, если каждый прикажет противоположное?
Эльфы дружно рассмеялись.
– Аталь, так не бывает. Наши Повелители – говорят от имени Света и Тьмы. Их приказы не могут противоречить друг другу, потому что исходят от одного источника. Повелители – это не ваши короли, только не обижайся, пожалуйста. Как бы тебе объяснить…
Вот, например, ваш король Реинир – был бы испепелён на месте Тьмой или сожжён Светом ещё до того, как идея убивать во имя собственного бессмертия посетила его разум, понимаешь? Нет, даже не так… он бы просто никогда не стал королём.
– Поняла. Все Повелители исключительно правильные и бесподобно бескорыстные. И все, что они прикажут – есть истинно верно и точка?
– Да, – хором откликнулись эльфы.
– А что будет, если их приказ не выполнить?
– Аталь, ты не можешь ухватить саму суть – нет смысла оспаривать или нарушать приказ. Если он есть – значит, так должно быть. Без вариантов, – серьёзно сказал Витарр.
– От кого я слышу? Друг мой, ты ли это? А сколько приказов отца выполнил лично ты?
Светлый задорно улыбнулся и пояснил:
– Так надо ж понимать разницу, когда приказывает отец, а когда – Повелитель.
– Да, нашим правителям такие чудеса повиновения могут только сниться, – задумчиво проговорила девушка, – Здорово быть Повелителем, при таком-то единодушном согласии подданных…
Эльфы снова рассмеялись, а Тебар поспешил опровергнуть и эту гениальную догадку:
– Ну что ты. Лично я ни за что не поменялся бы местами с Кристарном, а про Артисерэля – вообще молчу. Посмотри только на Витарра – за тридевять земель готов сбежать, только бы от должности наследника увильнуть. Ну его, к демонам, такое счастье – всю жизнь быть ответственным за кучу эльфов, да ещё и отчитываться за их поступки перед Светом или Тьмой…
Аталь машинально кивнула и, наконец, отлипла от эльфов с вопросами об устройстве и принципах действия их загадочных Повелителей. Кусочки мозаики из недоговоренных фраз внезапно встали на своё место. И самое смешное – никто ведь и не скрывал, что Кристарн – Повелитель. Просто по титулу не обращались, а она, конечно же, ждала, пока носом ткнут в очевидное.
«А что такого? Был король, стал Повелитель… Растёшь на глазах, подруга».
«Да, история, похоже, пошла по второму кругу. И Повелитель отправился в такой же длительный посыл, как и король», – огрызнулась Аталь
«Давай. Всех пошлём и гордо уйдём. В монастырь, да?» – деловито вопросила шизофрения.
«Только в мужской!» – фыркнула в ответ девушка, начиная ловить себя на мысли, что перебранки с внутренним «я» способны поднять настроение даже с нулевой отметки.
«Конечно в мужской! – подтвердил голос и мечтательно протянул: – И там как влюбимся в Верховного жреца, чтобы планку не опускать… А что? Нас хлебом не корми, дай пострадать!»
– Аталь, ты что, не знала? – тихий голос Витаррэля прервал размышления девушки.
– Что Кристарн – Повелитель? Нет, – машинально ответила целительница, – Да, собственно говоря, какая разница? Я же замуж за него не собираюсь…
И тут же расхохоталась, поняв двусмысленность сказанного.
– В смысле, на самом деле, – уточнила, отсмеявшись. И опустила голову, не выдержав тройного взгляда прекрасных эльфийских глаз.
Витарр замешкался, придерживая коня, тёмные синхронно ускорились. Аталь досадливо вздохнула, оценив всеобщую понятливость и, смирившись с неизбежным, поехала рядом с другом.
– Злишься? – негромко поинтересовался Витарр, отлично понимая, что отмеренное дроу расстояние совсем не помеха для активного подслушивания.
– От чего ж – радуюсь! Всегда приятно узнавать о себе что-то новое.
– Ага. Почти верю. Знаешь, всем ты хороша, кроме одного: не умеешь доверять другим. А даже когда доверяешь – то с оглядкой, подсознательно ожидая подвоха. Как и твой король. Но так нельзя. Мысли материальны. Ведь если не научишься верить…
– …никогда не сможешь полюбить, – откликнулась эхом девушка, испытывая стойкое чувство дежавю. Да, она когда-то тоже так говорила. Единственному другу. А он, помнится, тогда возразил:
– Но ты же и так меня любишь, правда? – прошептала она ставшими на миг непослушными губами.
– Конечно. Как лучшую в мире сестру. Поэтому и хочу, чтобы ты была менее категоричной и более счастливой, – ласково погладил её похолодевшие пальчики Витаррэль.
Так вот как оно должно было быть! Аталь впервые почувствовала, что значит обладать Даром предвидения. Только заглянуть смогла в прошлое, а не будущее. Друг. Сестра. Брат. Кровные души, связанные навек по добровольному желанию. Тонко чувствующие друг друга, даже на расстоянии. Только с Витарром это знание пришло само собой, а с Анрэем…
Разговор увял сам по себе.
* * *
Из Волшебного леса они выбрались к полудню. И тут же почувствовали разницу между дорогами в дриадском лесу и их отсутствием на территории человеческого государства. Аталь, наконец, получила желаемые трудности и честно устала до темноты в глазах. Только неутомимые дроу чувствовали себя распрекрасно, успели по пути поохотиться, и радостно предвкушали предстоящий ужин, бросая многозначительные взгляды на единственную среди них «хозяйку».
Угроза, что потрошить и ощипывать их добычу она не умеет и учиться не собирается, не подействовала. Тебар охотно предложил свою помощь, а Витарр быстренько прочитал лекцию о пользе исключительно растительной пищи. Правда, не поддержанную никем и даже не дослушанную. Перебитый на полуслове убеждёнными мясоедами, утверждающими, что проповедники здорового образа жизни могут заодно и здорово отгрести по шее, эльф надулся и сосредоточился на поисках водоёма.
Вскоре нашлась довольно ровная полянка, рядом с небольшой речушкой, где было решено устраиваться на ночлег. Солнце уютно золотило лес предзакатными лучами, неспешно склоняясь к горизонту. Тебар внес свой вклад в приготовление ужина, преподнеся Аталь аккуратно разделанные тушки. Пришлось отыскивать котелок и изображать умелицу по готовке в походных условиях.
Вечер получился на диво умиротворяющим. Речка негромко отзывалась многоголосым лягушачьим кваканьем; земля, прогретая за день трудолюбивым солнцем, пряно пахла травой и прелыми листьями, а весёлые голоса эльфов соперничали по мелодичности с вечерними песнопениями птиц. И целительница словила себя на том, что непонятно чему улыбается и совершенно не желает, чтобы это путешествие заканчивалось…
Вздохнув и помешав деловито пыхтевшее в котелке жаркое, она и не заметила, как рядышком присел Эшэри.
– Кристарн скоро приедет, – глядя на огонь, проговорил он негромко.
Девушка пожала плечами, с трудом удерживаясь, чтоб не треснуть ложкой тёмного, явно решившего испортить её лирический настрой.
– Аталь, выслушай меня, ладно?
Целительница скептически кивнула, на всякий случай, убирая ложку подальше от искушения. Эшэри, словно не заметив её движения, продолжил:
– Вы, женщины, намного мудрее и добрее нас. И это правильно. Где мужчина будет долго и мучительно размышлять, как же правильно поступить, чтоб гордость свою не ущемить, не обидеть никого, не дать усомниться в собственном мужестве и суметь достойно признать ошибку – вы можете одним взглядом и парой слов найти единственно правильное решение. Если захотите, конечно.
– Эшэри, ещё пару минут назад я дико ошибалась, полагая, что ты любишь выражать свои мысли лаконично и предельно доступно, – насмешливо произнесла Аталь.
– Пытаюсь, – развёл руками дроу. – Думаешь, Кристарн способен намерено причинить тебе боль? Осознанно обидеть?
Девушка невольно вспомнила выразительные зелёные глаза, то искрящиеся от смеха, то полные равнодушного холода, и честно ответила:
– Вообще-то, может. Но, надеюсь, что намеренно он не станет этого делать.
– Чтобы не поддаться ослеплению эмоций и чувств, нужно помнить саму суть того, кто тебя обидел, – подытожил тёмный. – Не спеши принимать решение. Поговори с ним.
– Не о чём. Сама виновата. Бывает так, что про чужого человека (ой, простите, эльфа!) понапридумываешь невесть чего, а реальность окажется весьма далекой от фантазий. Так чего обижаться? Что он оказался не похож на придуманный образ? Глупо, не находишь? Так что не переживай, я не собираюсь портить наше путешествие пустыми выяснениями кто кому чего должен. Всё в порядке, правда.
– Как приятно слышать столь трогательную заботу о нашем скромном коллективе, – отрывисто прозвучал позади шёлковый голос.
Аталь, поспешно подняла щит, молча кивнула в знак приветствия, чувствуя, что у недавнего умиротворённого спокойствия теперь уж точно нет шансов на возвращение.
– Долго ты добирался, – спокойно заметил Эшэри.
– Королей Предгорья домой отправлял, – насмешливо отчитался Крис, отпуская Тень на свободу. – У их королевского величества Анрэя как-то поломался амулет для вызова мага. Музыканта провожал, песни по дороге слушал. Здорово поёт, да? Думаю, Лаэлия будет рада увидеть его в Долине.
– А если повезёт, и Повелительница бросит предсказание, увлекшись музыкой… – подхватил Тебар.
– Мечтай, на ближайшую сотню лет она себе развлечение нашла, – хмыкнул Кристарн.
Чувствуя себя абсолютно лишней и незаметной, словно вдруг окуталась невидимостью, девушка сняла котелок с огня и ускользнула на лежак к Витарру. Пригревшись под бочком приятеля, сама не заметила, как со злости заснула.
Дроу обсудили планы на завтра и собрались ужинать.
– Молодёжь будить будем? – добродушно спросил Тебар и сделал страшные глаза: – Или сами всё сожрём? У меня после дриадской диеты острая мясонедостаточность.
– Лопнешь. Оставь их долю. Проголодаются – проснутся, – невольно скользнув взглядом по лежакам, ответил Кристарн и задумчиво вопросил: – Интересно, есть ли смысл объявлять выезд на рассвете? С нашим отрядом можно и войну проспать… Ладно, ешьте, да ложитесь. Я посторожу.
– Да зачем? Проще ж защиту поставить, – пожал плечами Тебар, так и не поняв, за что схлопотал тычок от Эшэри.
– Проще. Но я надёжнее, – ответил Крис и пошел купаться, невесело раздумывая, водятся ли в этой реке русалки. А если да, то бросится ли Аталь на помощь? А если бросится, то к нему – спасать, или к русалкам – помогать топить?
* * *
Целительница проснулась среди ночи. Решение улечься спать голодной после целого дня утомительной прогулки, было не самым разумным. Пустой желудок громко подтвердил эту мысль, охотно заверив, что его нисколько не затруднит бурчать на эту тему вплоть до самого утра.
Приоткрыв один глаз, Аталь украдкой глянула в сторону костра. Огонь весело потрескивал, освещая полянку уютным светом. Должно быть, кто-то трудолюбиво подкидывал в него дрова, не давая погаснуть. Ну а то, что девушка никого не видит – совершенно ничего не значит, учитывая возможности любимчика Тьмы. Желудок повторно заворчал, напоминая о себе. Целительница вздохнула и поднялась. Какая разница, когда придётся поговорить? И вообще, почему она так уверена, что возле костра обнаружится именно Кристарн, а не Эшэри или Тебар?
«Потому что ты так хочешь, о, мудрая и добрая женщина! – хихикнула шизофрения. – Точно говорю, как твоё верное подсознание!»
Как ни странно, но никого из дроу в бодрствующем состоянии она так и не заметила. Зато без труда отыскала котелок с мясом и ковригу белого хлеба. Почти без угрызений совести покопавшись в сумке Витарра и обнаружив там россыпь свежих овощей, решила, что жизнь начинает налаживаться.
Желудок, получив требуемый ужин, наконец, успокоился. Аталь сложила на место продукты и, стряхнув крошки, задумчиво уставилась на огонь. Почему-то после еды спать совершенно расхотелось. И ночная прохлада была гораздо незаметнее возле тёплого костра. Рыжие лепестки света живописно танцевали, дразняще прикасаясь к безлунной темноте, и тут же мягко отступали…
А когда девушка оторвалась от бездумного созерцания пламени, невольно вздрогнула, обнаружив тёмного, сидевшего по ту сторону костра, прямо напротив неё. В огненном мареве строгие, безупречные черты лица Кристарна словно поплыли, становясь мягче и ещё прекраснее. И только взгляд был непривычно тяжёлым и усталым.
– Как вы умудряетесь подкрадываться так незаметно? – в сердцах вырвалось у целительницы.
– Вы, люди, просто плохо слышите. Да и видите тоже неважно, – спокойно отозвался дроу.
Аталь насмешливо хмыкнула. Ну да, как только сама не догадалась!
Говорить было решительно не о чем. И девушке вдруг до слёз стало жаль беспечных и лёгких разговоров обо всём сразу, которые они так запросто раньше вели. А сейчас, как назло, какую тему не начни, всё равно не удёржишься от высказывания своего драгоценного неудовольствия. А кому оно нужно? Можно подумать, он и так не знает, что она чувствует. Ведь уже целую вечность просидела безо всякого щита, любуясь огнём, и ругательски ругая себя, его и всех дриад вместе взятых…
– Почему не спишь?
– Несу почётный караул.
– Давай, я понесу. Мне отчего-то спать перехотелось.
– Нет.
Аталь досадливо прикусила губу. Чтобы там не говорил Эшэри о женщинах, слова лезли в голову исключительно недобрые и немудрые. А подлый тёмный даже не делал попытки поддержать разговор, лаконично отвечая на вопросы и не глядя на неё. Она встала, чтобы уйти. Кристарн неуловимым для взгляда движением оказался рядом и остановил, легонько тронув за руку. И тут же одёрнул, словно она могла обжечь не хуже огня.
– Я видел Сердце Леса. Как ты это сделала?
– Спросил бы у Древнейшей, – Аталь сердито вздёрнула подборок.
– Как-то и сам догадался, – проворчал тёмный. – Она отослала к тебе.
Девушка пожала плечами и промолчала, намекая, что вдаваться в подробности не будет (самой бы кто объяснил!). Кристарн внимательно посмотрел в её глаза, надеясь отыскать невысказанные ответы. И резко, будто обрывая нить, отвёл взгляд в сторону, усаживаясь обратно к костру. Словно и смотреть на неё было невыносимо.
– Приятных снов, – не оборачиваясь, проговорил он в огонь.
– И тебя туда же, – Аталь сделала несколько шагов к лежакам, чувствуя, как прохладный воздух остужает горевшие щёки.
«Вот молодец! Поговорила, так поговорила. Завтра же подыщу подходящий монастырь. И сероглазого Верховного жреца».
«Почему сероглазого?»
«А для разнообразия. Синий – наш цвет, а карий, голубой и (увы!) зеленый не прошли по кастингу. Что же остаётся бедному монаху? Только ждать нас, распрекрасных, невинно хлопая серыми глазами! Как альтернатива, есть ещё красные, но вурдалаки, по-моему, это уже перебор. Хотя, всё дело вкуса, конечно. С твоим-то характером и вурдалаки на дороге не заваляются…»
Целительница резко остановилась и решительно вернулась к костру.
– Крис, поговори со мной.
– Говорю, – подлый дроу по-прежнему изучал устроение костра, словно ничего интереснее вокруг него не было. Аталь с трудом подавила желание треснуть его чем-нибудь тяжёлым, чтобы удостовериться, что кроме безразличного, спокойного равнодушия он ещё не забыл о существовании других эмоций. Пусть даже это будет гнев или раздражение от её бесцеремонного любопытства.
– Что было в Вестнике Повелительницы?
Кристарн медленно повернул голову, не выказывая, впрочем, особого интереса к разговору.
– Зачем тебе знать?
– Затем, что с тех пор ты ходишь, словно пришибленный, а меня это раздражает, – выпалила девушка.
– Да какая тебе разница, как я выгляжу? Ведь гораздо проще злиться на чужого и говорить об этом в спину. Не можешь показать свои истинные чувства – не унижай меня этой надуманной трусливой заботой, – отрывисто проговорил дроу.
Нет, это уже переходило всякие границы! Оказывается, она ещё и виновата! Аталь задохнулась от возмущения и, не раздумывая о последствиях, влепила пощёчину. И замерла, не ожидая, что вскочивший тёмный не перехватит её руку и не станет уклоняться. Лишь зелёные глаза потемнели до опасной черноты, но девушка уже этого не видела, уткнувшись лбом в его плечо.
– Эй, да ты что, плачешь? – Кристарн слегка растерялся, глядя на встрёпанную макушку.
– Нет, злюсь! – послышался приглушённый ответ.
– А! Тогда не буду мешать.
Аталь подняла голову и сверкнула глазами:
– Ты мне совершенно не мешаешь. И всё ты правильно сказал, кроме того, что я только делаю вид, что волнуюсь о тебе. Просто когда я злюсь, часто говорю глупости. Вот, например, что ты для меня чужой. В глаза бы не смогла, а вслух, другому – пожалуйста.
– Зачем?
– Не знаю. Вот такие мы, человеческие женщины. Немудрые и недобрые, какие бы надежды не возлагали на нас всякие тёмные эльфы. Когда нам по-настоящему больно, можем сказать любую ерунду, не думая о последствиях. Чтобы тоже сделать больно в ответ, хотя бы словом, если действием не получается…
– Понятно, – сухо ответил дроу и, подбирая слова, тихо добавил: – Я не буду оправдываться. Если сможешь – прости.
Аталь внимательно смотрела в невозмутимое лицо, понимая, что больше не хочет видеть такое выражение в его глазах. Что угодно – злость, презрение, недоумение – всё равно. Только не это усталое, тяжёлое равнодушие. И тут упрямое любопытство, тихонько высунув длинный нос, поспешило вклиниться в нестройные ряды нахлынувших чувств.
– Покажи мне.
– Что?
– Вчерашний вечер. С момента, как ты получил Вестник.
– Нет, – отрезал тёмный, непреклонно скрестив руки на груди.
– Почему?
– Это ничего тебе не даст. Неважно, как и почему так получилось. Это был мой выбор, и я готов к его последствиям. Ты тоже должна принять решение. Сама. Здесь и сейчас. И я не дам тебе возможность поискать оправданий или поводов для упрёков в моих воспоминаниях.
Аталь застыла. Здесь и сейчас. Поверить и простить? Остаться друзьями? Нет, не тот случай. Это не Анрэй, расстаться с которым невозможно, как руку себе отрезать. Если она отпустит Кристарна – больше его не увидит, даже если глупое сердце вновь разорвется напополам. Хотя, кто может знать, чего ожидать от тёмного эльфа, который сам себе на уме, да ещё и полностью подвластен приказам своей Повелительницы? Здесь и сейчас…
Она легонько коснулась его щеки, на которой ярким пятном расцветал отпечаток её ладони, и заглянула в глаза. Крис смотрел в ответ, спокойно, не мигая. Хотя вихрь её сомнений, носившийся вокруг, отвлекал сумасшедшим хороводом. Вдруг этот калейдоскоп внезапно остановился на уверенном решении, да так резко, что у тёмного дыхание перехватило.
– В следующий раз, когда будешь делать подобный выбор, имей в виду, что я не мудрая, не добрая и вообще совершенно не соответствую вашим странным представлениям о женщинах. И будь ты хоть трижды Повелитель и четырежды великий воин, я обещаю, что… – тут голос её сорвался с драматического шёпота на пронзительный, звенящий голос, – прибью на месте, зараза ты остроухая. Глаза выковыряю, уши отрежу и нос откушу! А потом подниму симпатичного зомби, полюбуюсь и снова прибью. И так пока не надоест, а надоест мне не скоро. И не смей улыбаться – на меня это не действует!
Кристарн расхохотался и прижал к себе девушку, сверкающую глазами, как синеглазая кошка.
– О, как же мы ошиблись, приняв тебя за воплощение женской доброты и мудрости! Да ты, оказывается, кровожадна и мстительна? Только, боюсь, убить меня не получится. Но я впечатлился и проникся по самые уши. Правда.
– Ты даже не представляешь, насколько я становлюсь изобретательна, если меня довести, – сердито ответила Аталь, чувствуя, как обида, выплеснувшись из глубины души, перестала отравлять её мысли. – И уж поверь, что-нибудь я обязательно придумаю, выбиральщик!
– Тогда дай мне право не становиться больше перед выбором, – серьёзно произнёс Крис.
– Это как? Табличку с угрозами ко лбу приколотить? Будешь в зеркало смотреть, меня добрым словом вспоминать и, заодно, всяких дриад озабоченных отпугивать…
Кристарн терпеливо переждал очередную порцию чёрного юмора, продолжая пытливо смотреть в её глаза, словно надеясь отыскать там нечто безумно важное и потерянное им лично. Целительница неожиданно для себя порывисто обняла задумчивого дроу и потянулась поцеловать в щеку, ещё хранившую отпечаток её ладони. Но, наткнувшись на похолодевший взгляд зелёных глаз, замерла, остановившись на полпути.
– Не надо.
– Я… ты не понял. Извиниться хочу за дурацкие порывы. И закрепить перемирие.
Глаза тёмного немного оттаяли, но лишь на мгновение.
– Ни о каком перемирии не может быть и речи.
Девушка хотела раздражённо отстраниться – опять, гад такой, чудит! Сколько ж можно издеваться над её терпением? Но сильные руки не пустили, бережно удержав в объятиях.
– Только полная и безоговорочная капитуляция. Мне нужна ты. Прямо сейчас и навсегда. Не потому, что ты видела во снах, не из-за жалости, сочувствия или сострадания, не из желания помочь, не для дружбы и не для утоления любопытства. И не потому, что мне с тобой легко и светло, даже когда ты достаёшь своими глупыми вопросами, злишься или закрываешься от меня.
Я люблю тебя. Всю, целиком и полностью. От растрёпанных волос, вздёрнутого подбородка и самых прекрасных в мире глаз, до маленьких пяток, упрямо бредущих по дороге, известной одной тебе. Дай мне право идти с тобой. Рука об руку. Всегда. Я знаю, что ты – моя, с того самого момента, как ты захлопнула дверь прямо передо мною. И ты, в глубине души, тоже это понимаешь, поэтому и смогла меня простить. Просто почему-то не осознаёшь. Пока не осознаёшь… Ну посмотри же на меня! – его голос утратил шелковистую лёгкость, зазвучал властно и настойчиво.
Аталь подняла глаза и утонула в зелёном пламени. Словно растворился шумящий лес, спящие спутники и весело потрескивающий костёр, возле которого они стояли ещё мгновение назад. Осталось только его лицо, немного побледневшее от волнения, но уже десятки, сотни, тысячи лет как знакомое и родное. И горящие глаза, в которых читалось только одно:
«Это же Я, неужели ты не видишь?».
И тонким клочком папируса от поднесённой свечи где-то внутри внезапно вспыхивает огонь. Сердце стучит так быстро, будто собирается выскочить из груди и полететь навстречу к другому, так же нетерпеливо и стремительно стучащему сердцу, не в силах дождаться, пока ошеломлённый мозг хозяйки очнётся, подтвердит и осуществит это движение…
И руки непроизвольно, до боли сжимают чужие сильные плечи… Да нет, какие там чужие – свои, родные плечи, крепкие и надёжные руки, тонкую талию, часто вздымающуюся грудь…
И долгожданный поцелуй, нежный, желанный и такой необходимый! Словно кружка прохладной воды после длительного блуждания по палящему солнцу, как глоток воздуха, после удушающего пребывания под водой, будто твёрдая земля, под ногами уставшего пловца или лепёсток живительно-тёплого огня для замёрзшего путника…
А пламя внутри крепнет, растёт и, взорвавшись, захватывает тебя полностью. И ты горишь, ровным, ярким, ликующим пламенем, забывая, что нужно дышать, растворяясь без остатка в зелёных (или синих?) глазах, пока не приходит чёткий ответ-понимание:
«Да, я знаю. Это – Ты!»
– Аль, прекрати, немедленно!
Смеющийся, родной голос, переходящий в обжигающий горячий шёпот, в одно мгновение переплавляет все сомнения в лёгкий невесомый пар, срывающийся облачком с её губ.
– Аль, ну не здесь же! Аль…
– Не смей. Мной. Командовать! – сверкают синие глаза.
Приглушённый стон и победный возглас. И странное то ли заклинание, то ли просьба слетает чёрным плащом с нетерпеливо выпрямленной руки:
– Тьма, сокрой мой Свет!
* * *
Проснувшись утром на плече любимого мужчины, Аталь сделала сразу несколько полезнейших выводов. Во-первых, что если каждый вечер не объявлять громогласно подъём на рассвете, потом будет не так стыдно валяться до полудня. Во-вторых, что валяться до полудня рядышком с любимым – очень даже приятно и гораздо более занимательно, чем какое-то там путешествие. В-третьих, что тёмная магия способна на весьма любопытные заклинания, например, создание непроглядно-чёрного и (судя по тому, что их до сих пор не разбудили) звуконепроницаемого полога, помогающего безответственно влюблённым соням нагло оттягивать момент пробуждения.
Поделившись своими размышлениями с теплым плечом Кристарна, и предложив всему остальному дроу вспомнить о важности их путешествия в целом и его патриотичном долге перед волей Повелительницы в частности, Аталь получила информацию для четвёртого вывода. Из которого следовало, что при малой толике изобретательности на всемогущую волю вышестоящей руководительницы можно запросто наплевать, если она расходится с желаниями любимой женщины.
Был ещё и пятый вывод, но его девушка не успела озвучить, растаяв в самых зёленых на свете глазах…
– Да, так оно и есть. Вообще-то, дроу сплошь и рядом кареглазые, почти как люди, – подтвердил Крис чуть позже. – И зелёные глаза – отличительная черта Повелителей. Так что ничего я не скрывал, всему виной твои пробелы в образовании и недостаточная прилежность. И не надо меня ничем стукать. Во-первых, руки у тебя заняты и пусть лежат где были, не смей убирать. А во-вторых, я и так охотно верю, что ты достанешь кого угодно, хоть всю Академию, если решишь чему-то новенькому обучиться…
…Не выдумывай. Витаррэлю до Повелителя, как мне до… хм… в общем, долго. И далеко не факт, что он им станет. Нужно кое-кому меньше над ним трястись – и всё будет нормально. Хороший он парень и неглупый, а его всё за ребёнка держат. Вспомни только, как он во время пожара себя вёл… Ну да, молодец… Ага, и умница. А когда ты начинаешь о ком-либо говорить таким восхищённо мечтательным голосом, я начинаю ревновать. Сам знаю, что глупо. Но то, что связывает тебя с Витарром и Анрэем… ты ведь правда понимаешь, что это только Зов Дара? Вот и хорошо, тогда я спокоен. Ну, почти.
…Ты ревнива? Никогда бы не подумал! Силёнок маловато, чтоб меня придушить, кушай больше и тренируйся на досуге…
…Аль, да зачем тебе это нужно? Вот интересно, все человеческие женщины такие, или когда ваши боги раздавали любопытство, ты нагребла за всю очередь? Я не виляю, просто не хочу возвращаться к этой теме. Нет, не в том дело. Больно было бы, если б ты подумала-подумала, да и послала меня туда, куда, собственно говоря, и следовало, а так…
…Ладно. Я же говорил, что для нас обидеть женщину – немыслимо, как наступить на горло самому себе. Но бывают ситуации, когда как не крути, а всем не угодишь. Клеена попросила меня об услуге, отказ от которой был бы расценен как сильнейшее оскорбление. Ведь тогда никто не знал, что ты каким-то чудом сумеешь вдохнуть жизнь в Сердце Леса (кстати, так и не объяснила как… хорошо, только не думай, что я забуду). В общем, она была уверена, что многие дриады погибнут, так как пожар уничтожил кучу редких деревьев, саженцы на пепелище приниматься не хотели, а до рассвета найти им замену было практически невозможно. Вот она и воспользовалась правом Короткой ночи, чтобы посадить собственное дерево. Всё.
