Текст книги "Раминар (СИ)"

Автор книги: Яна Левская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

   Трактирщик на ходу смерил взглядом Лайлин и недоумённо крякнул, увидев босые ноги и обувь, которую она держала в руках. Не дожидаясь новых вопросов, оба затараторили наперебой:

   – В моей комнате роется какой-то тип. Говорит, что он кард.

   – Я хотела звать Алестара, но его не оказалось на месте.

   – Понял, – Олаф без лишних вопросов распахнул дверь и поманил кого-то. В поле зрения появился вездесущий Халахам.

   Когда все четверо ворвались в разгромленную спальню, она уже была пуста. Сквозняк играл створками окна. Халахам медленно пересёк комнату и склонился у подоконника, разглядывая раму. За острые зубья разбитого стекла зацепилось несколько шершавых волокон. Деревянный брус подоконника избороздили глубокие мохнатые царапины, но среди росчерков, оставленных птичьими когтями, мужчина разглядел две одинаковые четырёхугольные метки глубиной около одной эны.

   – Они забрались с помощью кошки – на подоконнике следы крюков, а на стекле остатки верёвки.

   – Они? – Олаф высунулся из окна, осматривая задний двор. – Так скока их было-то?

   – Следы разные, – Халахам указал на свежие пятна грязи, формой отдалённо напоминающие подошву, размазанные так, будто оставивший их подволакивал ноги. Эти следы заметили все. Затем он тронул носком сапога застывшую лужицу воска рядом с перевёрнутым столом – на ней оставил отпечаток узкий каблук. Больше ни одного следа товарища лже-карда в комнате не обнаружилось.

   – В кардерии, чую, после этого за голову схватятся. А мне доказывай потом, шо сами мы ни сном, ни духом. Прут, как мухи на варенье! Шо за гады пробрались в дом на сей раз?

   Халахам ничего не ответил. Остальные и подавно молчали. Эрикир задержал взгляд на горстках пепла в углах – там горели ночью пучки заговорённых Каиларой трав. Вспомнив натянувшуюся под уродливой лапой оборотня невидимую плёнку в оконном проёме и брызги стекла, он вздрогнул.

   – Я думаю, надо заколотить окно до вечера. А то... цирковой двор какой-то. Проходите, любуйтесь! – тапки можно не снимать.

   Лайлин усмехнулась:

   – Шутит, значит, жить будет.

   – Вам лучше побыть в той комнате, где ты лечила Эрикира, – Халахам направился к выходу, огибая бардово-коричневое пятно на полу.

   – А куда пропал Алестар?

   – Ушел в город.

   Едва отворил двери, Алестар ощутил, что они опоздали. Дом был пуст. Нетронут. Вещи лежали там, где их оставила хозяйская рука. Воздух пах травами и немного пылью. Сквозь серые занавеси на окнах проникал дневной свет. Казалось, всё пребывало именно в том виде, в каком и должно было быть, и, тем не менее, мужчине совершенно необязательно было отпирать дверцу маленькой кладовки за печью и проверять содержимое шкатулки, чтобы обнаружить пропажу. Он знал, что в доме знахарки кое-кто уже похозяйничал. Всё же он прошёл вглубь кухни, и отпер дверь, и снял крышку деревянного ларчика. Пусто.

   Убрав шкатулку в тайник, Алестар направился к черному входу. Дверь подалась от лёгкого толчка – либо хозяйка её не заперла перед уходом, либо тот, кто порылся в кладовке, не взял на себя труда вернуть замок в прежнее состояние. Больше делать здесь было нечего.

   – Она забрала перья.

   Халахам кивнул без удивления.

   – Что будем делать дальше? – в глазах Алестара тлели красные блики – В комнате не сохранилось даже пуха – барьер Каилары выжег всё дотла.

   – Доверимся её словам. Если старушка утверждает, что от оборотня веет силой "лесных", опыт общения с которыми у неё есть, и, причём, внушительный, то нам стоит допустить такую возможность. Поскольку обнаружилась связь с междумирьем, мы имеем все основания для тревоги.

   – То есть, ты сообщишь новости Одору?

   – Да.

   – Что с девушкой и парнем?

   – Пока остаёмся здесь. Если Шеа сильна, хотя бы вполовину, как прежде, то метаться уже поздно. Если же нет... тем более не вижу смысла срываться с места.

   – Знаешь, реакцию Одора я уже могу предположить, – Алестар выдержал паузу, перехватив взгляд Халахама. – "Убить всех, пока не началось".

   – С каких пор су-волды раздают предсказания?

   Пропустив едкую реплику мимо ушей, Алестар пояснил:

   – Да, вы с ним изменили решение в последний момент. Но теперь, когда Шеа оказалась жива, да ещё разыскивает тех, кого ищем мы сами.... Он не станет рисковать.

   Тишина проглотила слова, равнодушно облизнувшись.

   В открытое окно впорхнула сорока и уселась на подоконник. Алестар посмотрел на птицу, а следом на Халахама.

   – Пока не выясним, зачем она их ищет..., – медленно начал тот.

   – Понятно уже, зачем – чтобы убить.

   – Вопрос остаётся открытым. Зачем? Убить для чего? Пока не ответим на него, не сможем принимать решений ни мы, ни Одор, – договорив, Халахам подставил кисть руки к подоконнику, и сорока тут же перескочила на предложенную опору, вцепившись крючковатыми коготками в ткань рукава. Мужчина склонился над ней и беззвучно зашевелил губами. Уже через минуту птица вылетела на улицу.

   – Дело сделано. Теперь будем ждать ответа.

   – Стоит подготовиться к ночи.

   – Просто будь на месте. Если она придёт, то нам ничего не поможет.

   Луна напоминала зелёный циркон, просвечивающий сквозь мутную пелену облаков. В её призрачном сиянии город казался погружённым на морское дно могильником. Время нельзя было назвать поздним – до полуночи оставалось около двух часов – но улицы Юрра пустовали: не спешили домой запоздалые прохожие, не гремели по булыжным мостовым колёса экипажей. Большинство окон застыли чёрными провалами, редко где сквозь занавесы сочилось мутное зарево. Флюгеры на крышах отливали морской зеленью и ловили рассеянный лунный свет, поворачиваясь вокруг своей оси так и эдак. Тихие шорохи и скрипы сплетались с ветром и неслись в невидимом течении вдоль улиц, обволакивая каменную кладку стен, пронимая дрожью створки деревянных ставней и калиток.

   Лёгкая невесомая лапка сквозняка завернула подол юбки, лизнув холодом обнажившуюся коленку. Лин поёжилась, но прятаться в комнате даже не подумала, только удобнее устроилась в нише окна, подтянув колени к подбородку. Весна вступала в свои права. Воздух пах сиренью. От нагревшихся за день стен исходило тепло, и даже мёртвенный свет Най`элу – Зелёного Ока – не мог сделать эту ночь холоднее. Лайлин много раз наблюдала зелёное полнолуние – с крыши родного дома на отшибе Колодцев, откуда открывался вид на поля и рассевшуюся среди мелких холмов деревню. Но ей ещё никогда не приходилось любоваться погружённым в загадочное оцепенение огромным городом. Находясь внутри него, она чувствовала себя камнем в теле горы, камнем, чья макушка купается в ласке ветра и света, а корень плотно зажат гранитными тисками.

   Лайлин сразу заметила, когда в свежей сладости ночного воздуха проявился горечью знакомый запах табака – так капля крови, падая в стакан воды, вытягивает щупальца-струйки в разные стороны, и растворяется, бесповоротно изменяя кристальную чистоту. Совсем рядом, из темноты внизу, донёсся голос – он напоминал прикосновение замши к щеке: слегка шершавый и, не вдруг разберёшь, холодный или тёплый:

   – Мечтаешь?

   Девушка соскользнула в тёплую безопасность комнаты и перегнулась через подоконник, всматриваясь в полосу тени, падавшей от широкого свеса крыши. В густом мраке зарделась горсточка алых искр – говоривший затянулся.

   – Халахам?

   – Интересный ответ.

   – Халахам, – утвердительно кивнув, Лин вновь забралась в оконную нишу и спросила, – Вы что тут делаете, собственно?

   – Курю.

   – Нарочно под моим окном? Такой воздух был, пока вы не появились.

   – Я не появлялся – я закурил.

   – Что вы хотите сказать?

   – Уже сказал. Всё, что хотел.

   – И давно вы тут?

   – С тех пор, как тебе вздумалось подышать воздухом.

   Лин нахмурилась и бросила взгляд вниз, в тень под стенами трактира.

   – Вы за мной следите?

   – Я – нет.

   – А кто – да? – опешила девушка.

   – Пока не знаю.

   – Вы всё это серьёзно?

   Молчание.

   – Почему не отвечаете?

   – Бессмысленные вопросы задаёшь...

   Какое-то время оба молчали. Лайлин следила за завитками дыма, как они проявлялись в лунных лучах, едва покидали область тени. Они казались слабыми тощими духами, тающими в свете Най`элу.

   – Зелёное полнолуние... Ночь оборотней. – То были мысли вслух. Не её мысли – чужие. Об этом говорил сегодня в трактире один тощий прохиндей.

   Снизу донёсся странный приглушённый звук. Лайлин готова была поспорить, что Халахам хмыкнул.

   – Вы не верите в это?

   – Во что? В существование фольклора? Верю.

   – В нечистую ночь.

   – Нет. Таких ночей не бывает. Бывают нечистые делишки под покровом ночи, а к этому руку обычно прикладывают... люди.

   – Вы как-то замялись перед "людьми".

   Молчание.

   – Вы опасаетесь, что вернётся та женщина?

   Пауза вновь затянулась, и Лайлин уже подумала, что ей не ответят, когда из тени донеслось короткое:

   – Да.

   – Но почему тогда вы здесь? Спальня Эрикира находится с другой стороны.

   – Зато твоя – тут.

   – Причём тут я?

   Тишина.

   – Халахам? Вы еще здесь?

   – А-то...

   – Вы не ответили мне.

   – Ты располагаешь кое-чем, что может привлечь к тебе внимание... Шеа.

   – Привлечь внимание?.. Погодите... Шеа – это имя? Вы знаете ее имя!?

   – Не кричи.

   – Вы ее знаете! Это что, совпадение такое? Ха-ха, – Лайлин снова юркнула в комнату и, вцепившись руками в подоконник, высунулась наружу. – А теперь только "да" или "нет". Вы с ней заодно?

   – Нет.

   Девушка притихла на минуту и погодя спросила:

   – Что во мне может ее привлечь?

   Тихий робко заданный вопрос заставил Халахама нервно переступить с ноги на ногу, Лайлин этого, впрочем, не увидела.

   – Сила, питающая твои способности.

   – Это как?

   – Это сложно объяснить.

   – Мне важно понять. Пожалуйста.

   Мужчина задумался и, наконец, заговорил:

   – Твой дар – исцеление. Это как бы склонность твоей сущности, твоей личной энергии. Созидание. Возрождение. Многие люди обладают таким типом энергетики. Сила же, о которой я говорил – это своего рода топливо, которое вытягивают из окружения для заклинаний те же маги. Поскольку процесс добычи такого топлива сложен, маги часто используют других людей в качестве источников. Каждый человек несет в себе какое-то количество силы, и добыть ее таким образом легче, чем выдавливать по капле из неживой материи. Так вот в тебе этой силы столько, что не снилось ни одному из магистров Вимроуда. Запас ее почти бесконечен. Поэтому после грандиозных приемов исцеления ты не валишься с ног – ведь ты не исчерпываешь и сотой доли своего природного резерва... – Халахам умолк.

   Лайлин, кажется, перестала дышать. И тогда мужчина коротко добавил:

   – Эрикир тоже является неисчерпаемым источником.

   – Эрикир... Его она хотела убить. Зачем? Разве ей не нужны такие, как мы, источники?

   – Я не знаю, – в голосе мужчины звучали усталость и тревога.

   – Не знаете, или не хотите говорить? – уточнила девушка.

   Тишина. Смешно, неужели она ожидала получить ответ?

   – Но вы ведь защитите нас?

   Тишина.

   – Нет?!

   – Закрой рот!

   В тени послышалось шуршание ткани – впервые с начала разговора.

   "Идут".

   Лин не поняла, откуда взялась эта слабая скользнувшая по краю сознания мысль – не её мысль. Или это сказал Халахам? Нет, он молчал.

   – Кто идёт? – не выдержала она.

   Мужчина выступил из тени, бросив на девушку странный взгляд, будто она только что назвала имя прапрабабушки его двоюродного деда.

   – Не сиди, как лот на аукционе.

   – Как что на чём?

   – Скройся... Ах, ж-жор!!!

   Едва Лайлин отвернулась от окна, под шумный шелест и глухое позвякивание в неё метнулся всклокоченный ворох перьев. Крылья ударили по ушам, царапнув щёки и глаза, а между лопаток резанула остро и горячо боль. С криком рухнув на пол, она перекатилась на спину. Воздух от мощно бьющих крыльев разметал распущенные волосы – птица кинулась в сторону, но уже разворачивалась, налету выставляя перед собой лапы для нового удара. В болезненно блёклом свете луны сверкнули железные насадки на когтях. Главное было не подпустить хищника к лицу. Лайлин сжалась в комок, подставляя спину. Толчок. Боль! Снова и снова, волна за волной! Девушка каким-то чудом поднялась на ноги и швырнула себя спиной вперёд на стену. Когда тело птицы вдавило ударом в свежие раны, отчего она с ещё большим остервенением принялась рвать добычу когтями, Лин подумала, что сейчас или свихнётся к жоровой матери, или потеряет сознание. Впадать в беспамятство было никак нельзя, иначе злобная тварь искромсает всю её вдоль и поперёк. Но здравые мысли остались лишь мыслями, а корчимое болью тело имело своё мнение на этот счёт. Лин начала, теряя силы, заваливаться вперёд. Почувствовав свободу, птица взлетела к потолку, хлопая крыльями, и рухнула на голову девушки... А в следующую секунду уже почему-то две птицы шмякнулись на пол к босым ногам Лин. Напротив с саблей в руке застыл Алестар – белые волосы отливали зелёным. Одного его вида девушке вполне хватило для того, чтобы почувствовать себя в безопасности и без единого звука соскользнуть в темноту и покой.

   Похоже, она потеряла сознание всего на одну или две минуты. Когда открыла глаза, мимо её носа проскальзывали доски пола – кто-то тащил её, перевернув кверху попой и держа под мышки. Спина пылала, как жерло вулкана перед извержением, или оно, извержение, уже началось? – что-то горячее и склизкое ползло по бокам, напитывая ткань ночной рубашки. Лайлин застонала, сжимая кулаки, когда её отпустили, и голова стукнула об пол.

   – Ты как?

   Алестар, присев рядом, заглянул в помятое лицо.

   – Жить буду.... Но недолго, – добавила она тут же, потому что одну из разодранных мышц на спине свело болезненной судорогой.

   – Ты в силах себе помочь?

   – Нет. Я себя лечить не могу.

   – Ясно, – он встал на ноги и, заперев окно, задёрнул шторы. – Позову Айхела.

   – Подожди! Кто напал?

   – Я их не знаю. Сокол мёртв. О нём не беспокойся.

   Дверь закрылась. Проскрежетал ключ в замке.

   Но не прошло и трёх минут, как в коридоре вновь скрипнули половицы. Дверь настойчиво дернули пару раз. Лайлин занервничала – свои не стали бы молча топтаться на пороге, значит, в коридоре были чужие. И где, спрашивается, Алестар? Не могли же они его убить?!

   Видимо, гостям надоело ожидать, когда их милостиво пригласят внутрь. Тонкие доски сухо треснули под ударом, и одновременно не выдержали петли – дверь хлопнулась на пол, брызнув щепками и трухой. В комнату вломились два типа в пурпурных накидках поверх кожаных доспехов. В руках они держали по свёрнутому кольцом хлысту, а вдоль левого бедра у обоих болтались длинные железные подвески с гравировкой в виде солнечного клевера – тотема имперской религии.

   "Сломай их изнутри!", – заметался в голове знакомый голос.

   Вошедшие отыскали глазами Лайлин, и кнуты, распрямляясь, послушно выскользнули из ладоней – по всей длине мутно сверкнула серебряная окольцовка. Девушка выворачивала шею, в панике глядя, как один из мужчин заводит руку с кнутовищем назад. Она попробовала пошевелиться, но боль в мышцах резанула остро и безжалостно.

   "Словно лечишь – только наоборот!"

   От страха каждый нерв натянулся, задрожал, и Лин, не задумываясь, изменила зрение, даже не закрыв глаз. Силуэты незнакомцев растаяли. На фоне двери плыли в воздухе кружева голубого свечения,  с разводами внутри от серого до воспалённого красного цвета. Она видела причины всех болячек, когда-либо мучивших этих людей. Она знала, что и как надо тронуть, чтобы исцелить, но даже представить не могла, как будет направлять энергию вспять, чтобы убивать.

   "Они или ты!!!" – взвился голос.

   Рука Лайлин дрогнула, и девушка почувствовала, как от пальцев в стороны пополз холод. Люди что-то увидели, потому что один крикнул:

   – Она колдует! Не спи!

   Взметнулся атакующей змеёй кнут, чтобы, так и не достигнув цели, обвиться вокруг вскинутой наперерез сабли – в комнату ворвался Алестар. Лайлин, отвечая на предыдущее движение, ещё не заметив подоспевшей помощи, выбрала жертву и вцепилась в голубое сияние, если можно было вцепиться в то, что нельзя осязать. По натянутому каналу хлынул жар, паливший всё тело. При этом её саму окатил отрезвляюще холодный поток. В центре одного из кружев расцвела язва, словно на белый девственный снег плеснули помои. Сквозь гул в голове до слуха Лин донеслись крики.

   "По-лу-чилось".

   Ничего больше не имело значения.

   "...я сделала..."

   "...что это я сделала?.."

   "ЧТО?!"

   Сознание вдруг прояснилось, и вещи встали на свои места. Лайлин затряслась, как в лихорадке: "Я его убиваю!!!" – и потянула боль на себя. В груди зарделись первые угольки – она принялась высасывать яд, не обращая внимания на то, что в глазах поднимается кровавый туман, а сердце замедляет ход.

   "Останови её!!!" – взорвался чужой вопль в голове.

   Кто-то очутился рядом. Лоб обожгло невыносимо, небывало ледяное прикосновение. Красная пелена растворялась и прыгала багровыми блошками вверх-вниз, влево-вправо.  Когда же мельтешение отступило, Лайлин увидела над собой бледное лицо Алестара. Она чуть было не спросила: "Ты что, светишься?" – кожа его, и вправду, излучала слабое сияние. Возможно, она была просто слишком бела. Но вот сквозь тонкие губы просочилось облачко пара, и на ресницах Лин появился серебристый налёт. Иней. В следующий миг Алестар отпрянул и рывком поднялся на ноги, отходя в сторону.

   В комнате послышалась возня. Звякнуло железо. Кто-то затруднённо дышал, будто ему зажимали рот.

   – Как там Лин? – раздался запыхавшийся голос Айхела.

   – Па...

   – Плохо, но не смертельно.... Прикончи его. Ничего полезного он нам не скажет.

   – Я не убийца!

   – ...понимаю, – тихо обронил Алестар.

   Раздался придушенный всхлип, и что-то тяжёлое бухнуло на деревянные доски – Лайлин вздрогнула, почувствовав толчок. По звуку шагов она поняла, что кто-то вышел в коридор, наступив по пути на жалобно скрипнувшую дверь.

   Айхел опустился на колени рядом с дочерью.

   – Терпи, квитонька. Они еще здесь. Я не могу оставить тебя, чтобы кликнуть на помощь.

   – Ты видел?

   – Что?

   – Алестар. Он был, как Эрбо – Зимний Холод.

   – Эрбо? Лин, ты о чём?

   – Его губы, как лёд...

   Айхел нахмурился и промолчал. Кажется, у его девоньки начался бред.

   Лайлин распласталась в кровати и разглядывала солнечный блик на стенке тумбочки. Болела спина. Ныла шея, потому что приходилось всё время лежать на животе. С ней в комнате была Каилара. Сейчас она смачивала в воде тряпочку и осторожно промывала царапины, проводя по самому краю. В воздухе пахло травяными сборами – знахарка принесла из дому добрую треть своих лекарских запасов. Время близилось к обеду, и это была четвёртая перевязка за сутки. Приходил Эрикир, кормил Лайлин пирожками. Потом пропал куда-то и вернулся с десятком стеблей прошлогодней осоки – собрался сделать из них трубочки, чтобы Лин могла пить из чашки, а не ловить ртом выжимаемую с тряпицы воду. Его забота была до невозможного трогательна. Несмотря на боль, Лайлин не могла сдержать смеха, когда он отпускал разнообразные шутки, которых знал бесконечное множество. Всё время подле неё сидел Айхел, и только четверть часа назад вышел пообедать. Забегал и трактирщик. Убивался по поводу того, что постояльцы собирают вещи и переезжают в «Три Якоря» на Малой Портовой.

   – Ниче удивительного! Две ночи подряд в доме "поле боя у Дипона". Это точно те самые сволочи, шо днём в спальне сына рылись. Сперва вынюхали всё, шо надо было, а после напали. Мне токо не ясно, хто они такие. И шо им от меня и моих постояльцев надо!.. Эх, жалко, что ты сама себя так, как Эри, не можешь подлатать.

   Да, жалко было до боли.

   Ни Халахам, ни Алестар не появлялись. Олаф сказал, что видел их поодиночке мельком, но заговорить времени не было – оголтелые посетители жаждали новостей, занимая столики поближе к стойке с самого утра – как только потянулись вон из "Синего Винограда" постояльцы.

   – Вы её видели?

   Каилара встретилась с Лайлин взглядом.

   – Кого?

   – Женщину-оборотня, которая напала...

   – ... на Эрикира. Да. Видела.

   – Кто она?

   Знахарка замялась.

   – Очень... сильная ведьма.

   – И всё?

   – А должно быть ещё что-то?

   – Да нет. Не знаю, – Лин вспоминала вчерашний разговор. Халахам не сказал, защитит ли их от ведьмы. Почему? Потому что не мог защитить или потому что не хотел? Очень важный вопрос, но кто на него ответит?

   – Вы давно знаете Эри?

   – С пелёнок.

   – И какой он?

   – Да обыкновенный. Только ветер в голове, – не раздумывая обронила Каи, а помолчав добавила: – Добрый.

   Лайлин улыбнулась. Она очень хотела задать один вопрос, но не знала, как. Главное, не наломать дров.

   – Мне кажется, у нас с ним есть что-то общее. Что-то, чем владеем только мы.

   – Дар? – Каилара совсем не казалась удивлённой.

   – Да. Кто он? Что он может?

   – Он видящий. Читает будущее и мысли. Правда, очень слабый. Никогда не брался за себя всерьёз.

   – Читает мысли...

   – Боишься, он мог что-то высмотреть в твоей голове?

   Лайлин не могла видеть, но была уверена, что знахарка улыбается –  той самой улыбкой, с которой взрослые смотрят на детей, когда те набираются смелости впервые прогуляться за ручку.

   – Нет, не боюсь. Он славный. Я могу и вслух это сказать.

   – Угум.

   Каилара больше не улыбалась, но в глазах её залегло тёплое лукавое свечение. Сама Лайлин уже думала о другом.

   "Сломай их изнутри.... Словно лечишь – только наоборот".

   "Я читала мысли? Скорее мне их запихивали прямо в голову. Глупо считать, что я разделила способности Эрикира. Каким образом?"

   Как бы там ни было, ей не терпелось поговорить с Халахамом. Один вопрос жег Лайлин изнутри. Отец сказал, что обоих незнакомцев прикончил Алестар, но сама она не была в этом уверена. Перед глазами стояло видение угольно чёрной воронки в центре пульсирующего светом облака. Она готова была убить. Охваченная смятением и понукаемая жестким голосом, звучавшим в голове, она чуть не переступила черту. В желудке заворочался холодный ком, и потянуло мучительно рядом с сердцем. Вспомнился цепенящий холод, сползавший по пальцам, когда она "повернула процесс вспять"...

   Вязко всколыхнулась память.

   "Просто повернуть процесс", – где-то это уже звучало, но Лин не могла вспомнить, где. Мысль ускользала верткой рыбкой, никак не даваясь в руки.

   Исцеление наоборот. "Когда лечу – сгораю, а убивая... становлюсь льдом". Девушка поежилась, возвращаясь во вчерашнюю ночь. Перед внутренним взором плыло белое лицо в обрамлении спутанных серебряных прядей и бледно-розовые, словно заиндевевшие, радужки глаз. Лин вновь видела склонившегося над ней Алестара, и в её памяти время замедлилось, секунда проходила за три. Он только отстранился от неё, после того как выдернул из багрового кошмара ледяным касанием, и теперь всматривался в лицо девушки. Губы, дрогнув, приоткрылись, и вместе с беззвучным вздохом наружу выплыло облачко пара, коснувшись кожи морозной свежестью, застыло инеем на ресницах Лин. "Зимний Холод"... По сияющему во тьме лицу пробежала тень – и уже в следующее мгновение рядом никого не было, будто всё приснилось.

   Каилара, закончив перевязку, провела ладонью по волосам Лайлин, обращая на себя внимание.

   – К вечеру сможешь сидеть, а пока терпи.

   Лин с трудом отряхнулась от воспоминаний и улыбнулась знахарке.

   – Позвать кого-нибудь? Папу? Эрикира?..

   – Халахама... или Алестара.

   Каи, поведя бровями, кивнула.

   – Если найду их.

   * * *

   Их было четверо. Двое ловко перетекали с крыши на крышу, то пробегая по конькам, то съезжая по скатам. Ещё двое следовали за ней по земле – она чувствовала на себе их неотрывное внимание. Шеа знала, что, если обернётся, то никого не увидит. Преследователи двигались невероятно тихо, но всё же недостаточно тихо для того, чтобы остаться незамеченными ею. Сначала она приняла их за гальта с его свитой, но потом отбросила эту мысль, как ошибочную – те позволили бы обнаружить себя только в момент нападения. Четвёрка, свято веруя в свою сноровку и удаль, продолжала слежку, а Шеа шла, не меняя направления, напрягшись внутри, как тетива лука перед выстрелом. Она чувствовала слабый энергетический шум, будто жужжание роя пчёл в бочке. Среди преследователей был маг. Руки чесались определить, кто из них.

   Минуты исчезали в небытии, оставались позади безликие в своей серости дома, пару раз в главную улицу вливались поперечные – а четверо всё так же плелись за Шеа, продолжая игры в следопытов. В конце концов, ей это надоело. Надо было еще и своими делами заняться, не бегать же всю ночь по Юрру! Не сбиваясь с шага, она нырнула за Внешнюю Ткань. Для героев-шпиков это выглядело, как внезапное исчезновение прямо в воздухе. Шеа уже отыскала мага – он двигался в тени домов на приличном от неё расстоянии и совершенно беспечно использовал кошачье зрение, от чего здесь, в подпространстве, глаза его выглядели, как две светящиеся точки, плывущие в трех кратах над мостовой. Поймав цель, Шеа рванулась навстречу. Размытая фигура с фонариками глаз, отшатнулась, а затем проявилась мерцающим силуэтом за Тканью. Мерзавец заметил её бросок? – хорош. Да ещё и сам шагнул сюда, где физические законы не имели силы, где терялось ощущение пространства и времени. Шагнул зачем? Чтобы сразиться, или чтобы видеть, от кого бежит?

   Маг кинулся вперёд. В движении фигура его размазалась световым шлейфом. Шеа искривила губы в улыбке и взмахнула вытянутыми руками, описывая перед собой плоскость щита скользящим посолонь движением. Ладони её едва успели застыть друг за другом, замыкая круг, когда удар сбил её с ног, вышибив обратно в мир. За мгновение до того, как стрелы сорвались в полет, Шеа прянула в сторону – тишину ночи нарушил скрежет металла по камню. Умно – не лезть в ближний бой, а швырнуть её под прицелы товарищей. Окинув взглядом улицу, Шеа увидела только троих – чародей оставался за Тканью и мог в любой момент... Она ощутила покалывание между лопаток и, подчиняясь интуиции, рванулась прочь. Воздух исказился – нечто нехорошее и, несомненно, вредное для здоровья прошло рябью, напоминавшей кильватерный след от корабля. В это время темнота выплюнула следующую партию стрел, которые, как и предыдущие, не достигли цели – Шеа уже была за Тканью. Маг отбросил себя толчком силы назад, едва увидел перед носом объятую маревом фигуру. Шеа встряхнула рукой от плеча – отправляя вдогонку дымчатые плети. Спустя секунду после того как они нырнули сквозь кирпичную кладку фасада вслед за магом, она, сжав пальцы в кулак, резким движением руки на себя и вверх дёрнула путы с добычей. Похожий на привидение, в поле зрения показался бежавший чародей. Повторяя взмах руки, плети подбросили пленника вверх, а потом швырнули его к ногам Шеа. Она занесла руку с выпрямленной наподобие наконечника копья кистью и ударила, припадая на одно колено. Пальцы прошли в булыжники мостовой, как в подтаявшее масло. Маг, ускользнув, парил в полутора лакратах от Вдовы, торопливо делая какие-то пассы руками. Не теряя времени, Шеа развернулась вокруг своей оси, перенося тяжесть с правого колена на левое и перемещаясь в то же время ближе к цели. Ребро ладони рассекло светящуюся фигуру. На мгновение раньше маг, закончив формулу, обрушил на Вдову ливень ярко-голубых сияющих игл. Часть их канула в бугристом теле мостовой, но несколько десятков впились в Шеа, тут же слившись с её аурой. Сам маг попытался увернуться от удара, подбросив себя вверх, но не успел вовремя убраться с дороги и свалился в нескольких шагах от неё, не чувствуя ног – рука-копьё прошла сквозь него на уровне бёдер. Сама Шеа рычала от подступающей боли – иглы просочились внутрь и делали своё дело: левая рука онемела, а в бедре зарождался знобящий холод. Не рассиживаясь, она кинулась к магу, игнорируя протесты раненого тела. Зависнув над ним, стоя на четвереньках, она завела руку и впечатала в судорожно опадающую грудь крепко сжатый кулак. Казалось, мужчина выдохнул больше, чем могло быть в его легких. Сердце споткнулось и, сжавшись в последней конвульсии, остановилось навсегда. Пока ещё оставалось время, Шеа положила ладонь на лоб мага и посмотрела. Когда она отняла руку, мерцание его тела почти угасло, а Вдова знала, кем были напавшие на неё, и откуда они пришли.

   Перед сбитыми с толку преследователями внезапно появилось тело мертвого мага, а следом за ним из воздуха на мостовую ступила сама смерть, источая волны обездвиживающего ужаса. Ни один из них не успел понять, как его убили.

   Шеа сняла с трупов причудливые кованые пояса с подвесками, украшенными изображением клевера. «Пригодятся... Если Ловчие не успокоятся – натравлю друг на друга. Придумали себе развлечение: волочиться за одинокой „ведьмой“ через полстраны».

   * * *

   Лайлин проснулась, почувствовав чужое присутствие. Кто-то касался её сознания, будто проводил пером по коже. Она вздрогнула и попыталась встать, но на плечо опустилась теплая рука, удерживая.

   – Не дёргайся. Помни о ранах.

   Она успокоилась, узнав говорившего, хотя, казалось бы, должна была наоборот встревожиться.

   – Мне сказали, ты хотела меня видеть.

   – Да.

   Тихо скребнули по полу ножки стула, когда его отставили в сторону. Халахам уселся прямо на тканую дорожку, опершись о тумбочку у кровати, и заглянул в глаза лежавшей на животе Лин.

   – Теперь тебе меня видно, – он улыбнулся.

   Лайлин молчала. Она не была больше уверена, хочет ли задавать вопросы, весь день не дававшие ей покоя. Мужчина отвернулся, позволяя разглядывать свой профиль.

   – Ну, спрашивай же. Я отвечу. На этот раз всё останется с тобой.

   Девушка совсем не уловила смысла последней фразы, но решила не обращать внимания.

   – Кто убил того человека? Я?

   Халахам не торопился с ответом, изучая её лицо. Он видел, что Лин ждёт его слов, как решения суда – с надеждой и страхом.

   – Нет.

   Лайлин, шумно втянув воздух, с облегчением выдохнула.

   – Я никогда не думала, что можно наоборот... Это было... жутко.

   – Потому что ты этого желала.

   – То есть, если бы я не хотела, было бы лучше? – Лин с недоверием и тенью истерики воззрилась на Халахама.

   – Совесть держит крепче и дольше, если чует раскаяние.

   – Вы как-то странно на меня смотрите...

   Халахам поднёс руку ко лбу Лайлин и коснулся пальцами кожи. Девушка вздрогнула, почувствовав, что неуловимо изменилась от этого лёгкого прикосновения, будто что-то добавилось к ней самой – неизбывная тяжесть. Комком в горле застряли слова, и в памяти всплыло имя. "Милара". Лайлин начала задыхаться – грудь сдавили железные обручи. Нахлынули воспоминания, которые всегда были с ней и в то же время не были. Она не могла этого объяснить, но была вынуждена принять. Она пожелала зла и сотворила непоправимое, исковеркала, изменила, не имея права менять.