Текст книги "Раминар (СИ)"

Автор книги: Яна Левская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

   Это я.

   Видишь измятую грязную ленту?

   Жизнь моя.

   Видишь, во мраке крадутся тени?

   Это за мной.

   Чуешь, как в небе запахло грозою?

   Будет бой.

   Слышал о тех, кто плевал мне в спину?

   Все мертвы.

   Многие, знаю, судить готовы.

   Но не ты.

   Дай же мне руку! Не бойся. Знаешь...

   Верю тебе.

   Спрятаны когти, но если обманешь -

   Быть беде.

   – А ты довольно милая, для белого гоблина, – господин, разодетый в шелк и жаккард, без спросу примостился на бортике фонтана рядом с Ташей и вытянул ноги в коричневых туфлях с блестящими медными пряжками. – Скажу даже больше – ты и по человеческим меркам очень славный ребенок.

   Славный ребенок хмуро косился на железный причудливо украшенный наконечник трости, которой бессознательно поигрывал расфуфыренный господин.

   – Если ты в родителей такая красавица, то хотелось бы на них взглянуть. Кстати, где они?

   – Здесь их нет, – Таша потеребила тонкую пепельную косичку за ухом и отвела взгляд от полированной и блестящей, как леденец, тросточки.

   – Нет? Но что такая милашка делает одна посреди Нового Каралона?

   Девочка прикрыла миндалевидные глаза и, выражая полное равнодушие к комплиментам, тихо выдохнула:

   – Skhraht  ll'adede...

   – Что-что?

   – Чего вы ко мне привязались, дамтор? Шли бы...

   – Грубишь, дрянь? – голос мужчины резко растерял слащавость. – Люблю наказывать мелких нахалок.

   Он криво улыбнулся и взмахнул перчаткой, глядя на лишенный эмблем фиакр, что вразвалочку подкатывался к центру как всегда пустынной Старой площади. Кучер стегнул коней и, более не изображая из себя сонное насекомое, погнал экипаж к фонтану.

   Таша не стала дожидаться пока он доедет, а подскочила с места и без лишних расшаркиваний дала деру. Словно только этого и ждал, с подножки экипажа прямо на ходу спрыгнул человек в коротком сером плащике. Бросился ей наперерез.

   – Держи гадину! Или заменишь ее своей персоной! – прокричал ему вслед господин с тростью, в нетерпении поднимаясь и делая несколько шагов вперед. Взгляд его вцепился в спину улепетывающей гоблинки.

   Лакей, включив рвение на полную, помчался, как ошпаренный.

   Чувствуя, что длинноногий ее догоняет, Таша стиснула зубы.

   – Все, достали. Извиняй, учитель...

   Преследователь замедлил бег, в недоумении глядя, как девчонка разворачивается ему навстречу и останавливается. Чего-чего, а этого он не ожидал, поэтому, споткнувшись и поспешно проскакав еще пару шагов, чтобы вернуть равновесие, тоже замер на месте. На миг ему показалось, что бессчетные косички на голове гоблинки шевелятся – и его собственная шевелюра также решила подать признаки жизни. Заполошно вскинув руку и почесав в затылке, он подобрался и опасливо двинулся к Таше.

   – Не советую.

   Лакей застыл с дурацким выражением на лице, нелепо раскинув руки и согнув ноги в коленях, словно шел на медведя а не на пятнадцатилетнюю соплячку. У Таши при виде этой позы, вырвался сдавленный хрюк. Она не удержалась и, сделав ложный выпад, рыкнула так, как это удавалось только гоблинам, но никак не юным девушкам. Человек дернулся всем телом.

   – Вот тупой!

   – Че-его-о-о??

   Оскорбление зацепило лакея за живое. Он побагровел и метнулся вперед, дико вращая глазами, презрев опасность. По губам Таши зазмеилась неприятная ухмылка. Гоблинка с силой вскинула руки вверх и вперед, словно рывком подняла и оттолкнула нечто тяжеленькое. Ловец медведей ойкнул и, нелепо подпрыгнув, грохнулся на обе лопатки – как если бы поймал хороший удар под челюсть. Господин в жаккардовом рокотоне выронил трость и стоял с открытым ртом, а подкупленный кучер ухнул что-то нечленораздельное и спешно погнал фиакр прочь, не потрудившись при этом вернуть несомненно выпрошенный им заранее аванс.

   Таша переступила через затихшего лакея, и двинулась к его хозяину.

   – Ненавижу извращенцев.

   Господин Извращенец, не будучи полным идиотом, шустро сообразил, что к чему, и попытался ретироваться, позабыв даже про свою породистую трость.

   Гоблинка мимоходом сжала пальцы в кулак – и ноги человека стиснуло так, что мышцы заныли. Он повалился на мостовую мешком с костями, глухо брякнув всем телом о булыжники. Улыбка сползла с лица девчонки, а в холодных глазах засветилось предвкушение чужой боли.

   – Таша, не стоит.

   Невысокий мужчина в накинутой на плечи почтенного возраста гетоне* остановился у гоблинки за спиной. Короткие штаны с распухшими карманами едва доставали до бортов потертых сапог. Взбитые ветром рыжие кудри смешно топорщились на макушке. Чувствовалось, что собственный внешний вид человека волновал мало. Он ждал, пристально глядя куда-то на ухо и щеку Таши. Плечи гоблинки поникли, а на лице всплыло выражение нашкодившего ребенка.

   Почувствовав, что свободен, любитель маленьких девочек кое-как утвердился на ногах и побежал прочь с завидной прытью. Таша проводила его тяжелым взглядом, еле сдерживаясь от соблазна снова вернуть себе контроль над проворно переставляемыми ногами. Она уже почти решилась устроить господину Извращенцу еще одно болезненное падение, когда ее волос коснулась рука учителя. Готовая резко сжаться в кулак тонкая кисть расслабилась.

   – Что это было, Раштан? – в тихом спокойном голосе, струился холод.

   Мастер Одор обращался к ней подобным образом редко, и такое обращение говорило о крайней степени его недовольства.

   Таша вздохнула.

   – Любителю детских попок захотелось потешить друга с миленькой гоблинкой.

   Одор поморщился. Он до сих пор не мог привыкнуть к привычке Раштан называть вещи своими именами.

   – Мы уже обсуждали тему негодяев. Что тебе мешает оставить их на совесть кардов?

   – Совесть? У кардов? Да при завидной толщине негодяйских кошелей?!

   Чувствуя, что здесь не очень-то поспоришь, Одор отступился.

   – Ты еще не передумала? – спросил он, понизив голос. Холод улетучился. Остался только теплый бархат.

   Таша повернулась к мужчине и встретилась с ним взглядом. Странные глаза в обрамлении белых ресничек выражали твердую уверенность, но Одор видел так же и тщательно скрываемый страх. Она отчаянно боялась, но не могла позволить себе отказаться от затеи.

   – Вы добыли карту?

   – Она у меня.

   Гоблинка кивнула.

   – Я не передумаю. Не зря же мы полмесяца тут околачивались... И для меня это слишком важно. Вы знаете.

   – Ты обещаешь, что после того, как мы закончим в катакомбах, ты последуешь за мной на север?

   Таша не сразу, но ответила:

   – Вы мой учитель. Я последую за вами.

   * * *

   В пятидесяти ласандах от Нового Каралона, на восточной оконечности острова, образованного развилкой реки Дички, высились две башни. Стены одной были щедро украшены, и сама она была стройна, с высокими окнами, квадратной черепичной крышей, с замысловатым шпилем и коваными водостоками. Другая была широка, кругла и неприступна. В крупном камне кладки под самой крышей чернели узкие бойницы.

   Сжимая ногами бока беспокойно гарцующего коня, гоблинка разглядывала городскую ратушу и тюрьму – все, что осталось от заброшенного около двух веков назад и называемого нынче старым Каралона. Город был деревянным. Когда жители уходили, они разобрали строения и унесли весь мало-мальски пригодный для строительства материал. То, что осталось, за двести с лишним лет почти исчезло с лица земли. Как рассказывал Одор, Дичка начала выходить из берегов, затапливая пашни. Люди первое время боролись с напастью, но кроме взбунтовавшейся реки, внезапно начал подниматься уровень подземных вод. В погребах стояли маленькие озерца, а фундаменты домов портились от сырости. По прошествии нескольких лет стало очевидным, что пойма реки превращается в болото. Постепенно люди потянулись прочь. К востоку от гибнущей в устье Дички долины затеяно было строительство Нового Каралона. Выросший на берегу залива город приобрел статус морских ворот восточного Аргедана и, благодаря ландшафтным особенностям побережья, превратился в неприступный легко обороняемый форпост. Покинутый Старый Каралон ветшал и гнил. Ширились топи у подножия городских валов. Какое-то время туда еще забредали всякого рода искатели приключений, в основном охотники за легким золотом – в надежде отыскать в подземельях под ратушей заброшенные сокровища. Позже болота стали непроходимы. Поговаривали, в них завелась мелкая нечисть. В течение полутора веков слухи обрастали выдумками, очень кстати припомнилось заброшенное кладбище, могилы которого, несомненно, были размыты прибывшей водой. К Старому Каралону больше никто не хаживал, и ненадежные тропки, проложенные редкими путниками, со временем перестали существовать.

   Остановившись на возвышенности, Раштан и Одор смотрели на окончательно одичавшую Дичку, разлившуюся множеством зеркальных заводей посреди серого в рассветном мареве камышового пледа. Болото простиралось до края горизонта.

   – Сколько в нем ласандов?

   – Думаю, не меньше пятнадцати по прямой от нас на запад.

   Таша округлила глаза.

   – Да ну!

   – С юга на север еще больше...

   Гоблинка промолчала. Она вглядывалась в одинокие башни на окруженном кольцом леса городском холме – единственные каменные строения Каралона. Она могла различить барельефы на фасаде ратуши и сосчитать бойницы тюремной бастиды, хотя развалины города лежали не ближе чем в пяти ласандах от кручи, с вершины которой Таша и Одор окидывали взглядом долину. Зрение, доставшееся ей от Серой мамочки, еще ни разу не подводило гоблинку. Зато пришлось многое вытерпеть из-за нежной человеческой кожи, мягких ногтей и пушистых пепельных волос, унаследованных от отца.

   Одор глянул на Ташу и прищурил глаза, заметив, как у нее обнажились краешки клыков.

   – Что с тобой?

   Девушка мотнула головой, уходя от ответа, развернула коня и направила его к спуску.

   – Как будем идти через топи?

   – Коней оставим здесь. Поклажу возьмем с собой. А затем я проведу небольшой урок.

   – Хм?

   – Поищем оригинальное применение твоим способностям, – пояснил Одор, усмехаясь.

   Таша придержала коня, выворачиваясь в седле так, чтобы видеть лицо учителя.

   – Оргили... наль... какое?

   – То есть не направленное на изничтожение ближнего своего.

   – Вы иногда очень заумно толкуете, учитель.

   Мужчина почесал рыжий пушок на подбородке и пожал плечами, обгоняя задумавшуюся над его словами гоблинку.

   – Эй-эй! Погодите! Хотите сказать, я, кроме как убивать, ничего и не умею?

   – Скорее, ты не желаешь тратить силы ни на что другое.

   Таша хмыкнула под нос, удовлетворенная ответом, и расслабилась. Одор покачал головой.

   – И это не хорошо.

   – Почему? – гоблинка удивленно выгнула брови.

   – Давай зайдем с другого конца. Что в этом хорошего?

   – Я всегда могу начистить рыло любому уроду.

   – Убедительно, но не для меня. Еще что-нибудь?

   – Меня все боятся.

   Одор кашлянул.

   – Кто боится – тот уважает, – с нажимом добавила гоблинка.

   – И зачастую скрывает ненависть.

   – Да и пусть скрывает. Мне-то какое дело?.. Держи врагов в страхе. Нет на земле зверя страшнее тебя... – Таша запнулась и помрачнела.

   – Жестокая философия. Кто сказал?

   – Никто, – буркнули в ответ.

   Раштан понуро тряслась в седле, пока конек рысцой сбегал по склону холма. Она никогда не думала, что заговорит словами Чудовищного Гракба, что по своей воле повторит хоть одну из его "долбежек". Ей была ненавистна муштра в клане, огромные толстошкурые сверстники, с которыми приходилось бороться, отрабатывая приемы на занятиях, и эти, как заклинания, повторяемые изо дня в день фразы. Злобные "долбежки": держи-врагов-встрахе, ты-хуже-смерти, нет-наземле-зверя-страшнее-тебя.

   – Держи врагов в страхе, – повторил Одор, прислушиваясь к звучанию каждого слова. – А как на счет друзей?

   Гоблинка молчала.

   – Уважение, поддержка?.. Любовь?

   – Т-ть! Вы бы полюбили ублюдка-урода? – отрывисто крикнула она и ударила пятками по бокам коня, вырываясь вперед.

   Одор прикрыл глаза, не став ее догонять.

   Коней распрягли и оставили, привязав к стволу молодой березки, росшей у подножия холма. В двадцати шагах от деревца бил родник, до болота было не менее санда. Перед уходом Одор поочередно пошептался с лошадьми, положив руку на холку и ткнувшись лбом в конскую шею. На недоуменный взгляд Таши ответил, что теперь лошадки будут спокойно пастись дней пять.

   – Научите и меня так.

   – Угум.

   Одор бродил по поляне, срывая набухшие головки чертополоха. Набрав десятка два, он выпотрошил только начавшие затвердевать семена и ссыпал их кучкой на подготовленный лист лопуха.

   – Что это будет?

   – От ворот поворот.

   Таша, сдерживая нетерпение, наблюдала, как учитель роется в поклаже. Через минуту он отпихнул сумку и, прищурившись, воззрился на гоблинку. Та пожала плечами: мол, не знаю, чего вы там ищете, и тем более не знаю, где оно лежит. Перехлопав все карманы на штанах и гетоне Одор, наконец, выудил на свет божий невзрачную склянку.

   – Когда успел переложить? –  задумчиво проворачивая колбочку в пальцах, он незаметным движением сковырнул пробку и взбрызнул мутной жидкостью семена. Поворошил на лопухе веточкой, перемешивая.

   – Вот так. Бери-ка и топай за мной.

   Раштан подчинилась.

   Они обошли место стоянки по кругу, забрали немного на склон холма и, на сколько можно было, приблизились к болоту. Пока совершали "променад", Одор, вооружившись двумя мясистыми подорожниками, зачерпывал семена и разбрасывал по несколько штучек на шаг. Таким образом, была очерчена своего рода граница.

   – От кого хранит? – поинтересовалась гоблинка, стряхивая последние зернышки.

   – Это – от зверья. Чтоб не забредали. А это, – мужчина начертил в воздухе над поверхностью земли знак, – от чужих взглядов.

   Таша, помолчав, спросила:

   – А от нечисти?

   – Здесь их нет, – подняв глаза на ученицу, Одор добавил: – Они должны быть дальше – в трясине.

   Гоблинка дернула плечом и скрестила руки, обхватив себя за талию.

   – Я до последнего надеялась, что это выдумки...

   – Может, и выдумки, – хохотнув, Одор беспечно пояснил: – Я не знаю.

   Ремни заплечной сумки терли кожу. Гоблинка остановилась, и натянула ткань рубашки, подсовывая под лямки. Вырез был слишком широк, и плечи постоянно оголялись. А надевать теплую кофту не хотелось – солнце стояло в зените, и пот пропитал одежду.

   Болото выглядело совсем не так, как представляла Раштан. Оно смотрелось вполне приветливо: поблескивали в траве ручьи и лужи, травы тянулись к небу, розовели там-сям цветочки вьюнка, под ногами синели колокольчики, жирные шмели летали, деловито гудя, бабочки садились путешественникам прямо на руки.

   – Ох! Вот так да.

   Услышав возглас, гоблинка побежала вперед, натягивая ремни сумки, чтобы не болталась. Одор, стоя на краю полянки, уже стаскивал поклажу. Раштан перешла на шаг и вдохнула аромат спелой земляники. В низкой траве повсюду алели ягоды.

   – Привал, – объявил учитель, сходу запуская руку в земляничные заросли.

   Таша отпила из фляги, со вздохом сбросила проклятущую сумку на землю и последовала примеру старших.

   Наевшись ягод, первопроходцы закусили хлебом и сыром, после чего повторили налет на земляничную поляну. Вымазанные в липком соке и земле руки вымыли кое-как в ближайшей заводи и повалились спать, под кустом, что давал хоть какое-то подобие тени.

   По пробуждении Одор сразу приступил к ученице.

   – Ну что, давай разнообразить твое амплуа.

   – Чего-чего?

   – Пора учится новым приемам, Таша.

   – "Ампула" значит приемы?

   – Ам-плу-а.

   – Ам-плу-а.

   – Нет, не приемы. Это... сфера применения талантов.

   – Что такое сфера?

   – Область.

   – Ага... Я что-то упустила мысль.

   – Забудь. Я сам, дурак, начал... Итак. Поскольку ты управляешь жидкостью в любом виде, а стало быть, водой – в первую очередь, то ты должна в некотором роде ощущать тот материал, с которым работаешь. Твоей задачей сейчас будет изучить окружающую нас воду: где, сколько, в каком виде.

   – Ну-у... ее тут дофига. Повсюду.

   – Не "дофига", а "много". Заканчивай со своими цветастыми словечками. Кто тут у нас леди?

   – Кто леди?

   – Раштан, – голос Одора понизился сразу на пару тонов.

   – Простите...

   – Возможно, если я поставлю перед тобой цель, тебе будет легче справиться. Отыщи безопасную тропку. Самую надежную, самую твердую и сухую. Попытайся определить, где содержание воды в почве больше, а где ее почти нет.

   – А-а-а. Ну, так бы сразу и сказали, – гоблинка обхватила колени руками и уставилась в землю.

   Прошла минута. Раштан сморгнула, кисло улыбаясь:

   – Мы на плавучем островке. Под нами только вода.

   – Должно быть, это уже середина реки, – кивнул Одор.

   Гоблинка поднялась на ноги и несколько раз подпрыгнула. Оба ощутили, как почва под ними спружинила: тяжело и вязко.

   – Мы, как на палубе корабля, – усмехнулся мужчина и разлегся на траве, подложив руки под голову.

   – Замечательное ощущение, – пробормотала Таша, всем видом своим говоря, как же ей от этого ощущения "замечательно".

   – А что там с тропками? Где находятся трапы, юнга?

   – А трапов, капитан, как раз таки и нет.

   – Что, совсем?

   – Только там, откуда пришли.

   – Хм, – Одор сорвал травинку и взял ее в рот. – Плохо.

   Таша следила, как мотается метелка на длинном стебельке, который пожевывал в раздумье учитель. Быстрым движением она выхватила травинку и, зажав двумя пальцами у основания соцветия, спросила:

   – Курица или петух?

   – Цыпленок.

   Гоблинка протащила стебелек между пальцами, срывая колоски, и, выпятив губы, посмотрела на куцый пучок, получившийся в итоге.

   – Не угадали. Это облезлый цыпленок.

   – Жизнь полна неожиданностей... Отнесемся к положению философски. Возвращение нас не устраивает. Так?

   – Так.

   – Тропинок, ведущих вперед, нет. Так?

   – Так.

   – Следовательно, их надо создать.

   – Умно, хитро и... Т-ть! Не хотите ли вы, чтобы я раздвинула воды морские взмахом руки? Я ж не архимаг Кастэй из Аэвира!

   – Нет, конечно, не хочу... – Одор покосился на ученицу: – Ты где про Кастэя наслушалась-то? Ладно уж. Обойдемся без зрелищ. Время потеряем – это да. Но ничего тут не поделаешь.

   Раштан, выбирала долго. Ведь ей приходилось оценивать не объем воды, а величину предметов, водой скрытых. Плавучих островков на разлившейся Дичке было в достатке. От одного к другому под водой тянулись толстые жгуты, образованные корнями росших на каждом клочке суши деревьев. Вот их-то гоблинка и высматривала. Пыталась почти вслепую определить прочность каждого, чтобы выбрать единственный, пригодный для переправы.

   – Вот здесь, вроде. Этот, сдается, крепкий, – она указала место на затянутой ряской поверхности заводи, где в двух кратах под водой таился жгут.

   – К какому острову ведет?

   – Вон к тому, – взмах руки. – И что теперь?

   – Моя очередь. Ничего не забыли, все с собой?

   Таша окинула взглядом поляну и подтянула ремни сумки.

   – Все.

   – Тогда поехали.

   Минуты две ничего не происходило. Раштан смотрела на остров, косилась на учителя, а тот стоял истуканом, вытянув руку вперед, и даже не моргал. Но вдруг из-под воды поползла спина чудовищного монстра, подбирая на свое черное склизкое тело кружево болотной ряски. Незаметные до этого момента лягушки, метнулись прочь с насиженных кочек. Еще в нескольких местах по нежно зеленому покрывалу пошла рябь – от бугристой спины в разные стороны протянулись щупальца, облепленные так напоминающей мокрые женские волосы тиной...

   Одор поднял над водой жгут вместе со всей сеткой корней, пучками и лианами водорослей и розовыми кувшинками.

   – Ничего себе "обойдемся без зрелищ"! А что же будет, когда начнутся зрелища? Зрелище это, по-вашему, что?

   – Сохраняй спокойствие и топай вперед.

   – А вы меня такому научите?

   – Вперед!

   Таша подошла к краю островка и опасливо ступила на бурый с зеленым налетом корень. Вся громадина дрогнула. Лягушки, успевшие вернуться на прежние места, снова прыснули в стороны.

   – Нет, Таша. Быстро, как по углям. Иначе свернешь себе шею.

   – По-моему, я ее и так, и этак сверну.

   – Кто из нас прыгал по древкам копий, вбитых в землю?

   – То были не копья.

   – Не важно.

   – Все, я пошла.

   Таша стянула сандалии, выставила руки в стороны и прыгнула на плоский нарост, подмеченный ею во время пререканий, тут же оттолкнулась, чувствуя, как пятки лизнула холодная вода, приземлилась на носок правой ноги, оттолкнулась, подкидываемая спружинившим жгутом, приземлилась, погрузившись по колено в воду, снова прыгнула. Схватилась свободной рукой за торчавший вверх отросток, пробежала по переплетению корней, набрав на ступни мерзкой тины. До островка оставалось не больше двух лакратов. Гоблинка скакнула на всю длину шага – поскользнулась. Нога ушла в сторону. Не обращая внимания на боль в коленке, которой здорово треснулась, Таша подскочила на уходящем под воду жгуте и сделала два последних прыжка, кубарем свалившись на берег. Когда перевела дух и поднялась на локтях, чтобы посмотреть, как преодолеет мостик Одор, мужчина уже ступил с корня на травку острова, спокойный, как удав, вынул из вечно лохматых, коротко стриженых волос запутавшуюся в них пчелу и подмигнул ошарашенной ученице.

   – Так я тебя тоже научу. Когда-нибудь.

   – Э? Так вы что же, и по древкам копий прошмыгнуть сумеете?

   – Не знаю. Не пробовал.

   За спиной Одора булькнул в воду жгут, и ряска потихоньку затягивала проплешины.

   За следующий час путники преодолели четыре таких островка, углубившись в топи. Таше так и не удалось рассмотреть, как двигается учитель. Только она оглядывалась – видела Одора, делающим последний шаг: с корня на землю. Девушка думала, что за месяцы, проведенные в компании наставника, уже привыкла философски реагировать на новые фортели, но вот – поди ж ты! – опять она не в силах была побороть нетерпение и досаду от невозможности разгадать очередную предложенную ей головоломку.

   Русло реки с глубокими омутами и плавучими островами осталось за спиной. Впереди лежала поросшая кривыми деревцами и густо усеянная кочками трясина. Буйство растительности здесь сменилось унылыми зарослями рогоза и камыша. Шли легко, переступая с кочки на кочку, иногда перепрыгивая, изредка останавливаясь, чтобы выбрать направление. Карликовые деревья не давали тени, солнце палило немилосердно. От жидкой грязи поднимались испарения. Воздух был душным и влажным. Непуганые насекомые обнаглели до коайности: садились на лицо, заползали за шиворот и в уши.

   Таша уже устала вскидывать руки, чтобы отогнать или прихлопнуть очередного кровопивца. Под ногами скакали мелкие лягушки, расползались в стороны упитанные ужи. Гоблинка, облизнувшись, потянулась за одним особенно жирненьким.

   – Ох, только избавь меня от этого зрелища, – донеслось из-за спины.

   – А вы не подглядывайте.

   – Жрет всякую дрянь, – словно жалуясь благодарным слушателям, простонал Одор, обгоняя ученицу. – Нет! Дай мне отойти подальше. Не хочу слышать, как ты будешь это жевать.

   Таша закрыла рот и отвела руку с обвившимся вокруг пальца ужом, предоставив учителю фору. "Вот вроде умный человек, не-за...урядный, а в полезных червячках не разбирается". Таша вздохнула и отправила жирненького в рот, уже отыскивая под ногами следующего. Когда догнала Одора, он жевал краюшку, запивая водой из фляги.

   – Приятного петита.

   Мужчина поперхнулся, закашлялся. Таша услужливо постучала его по спине и спросила:

   – Впереди деревья. Значит, мы уже прошли половину пути?

   – Так и есть. Кушать будешь?

   – Я уже, – гоблинка расплылась в хищной улыбке. В ее исполнении любая улыбка казалась плотоядной, потому что за миленькими губками скрывались два ряда острых зубов – сплошь клыки.

   Одор закатил глаза и поднял вверх руки: мол, вопросов больше не имею.

   – К лесу придем через полчаса. А там еще два ласанда до холма. И мы, считай, на месте. Должны еще затемно добраться.

   – Только давайте в подземелье с утра полезем.

   – Какая разница? Утром там светлее не будет.

   – А все-таки давайте поутру.

   – Дело твое.

   Молча прошагали лакратов пятьдесят.

   – Так и не скажешь, что будем искать в катакомбах?

   Таша не ответила.

   – Ты уверена, что оно там есть?

   – Уверена.

   – Ладно.

   Они остановились на островке у корней дерева, углубившись в лес на несколько сот шагов. Здесь было неуютно. Стволы деревьев уходили вверх на десятки кратов, листва начиналась только кратах в сорока от земли. Кочки, заросшие то ли жесткой травкой, то ли мхом, кишели красными муравьями. Вода стояла неподвижная, черным зеркалом отражая редкие проблески неба. А еще здесь появились комары. Целые тучи голодных комаров. От воды тянуло прохладой, и даже сам воздух сковало оцепенение – только звенели насекомые, клубясь и роясь над головами путников. Ташу так и подмывало заявить во всеуслышание, как ей тут не нравится, но она молчала. В конце концов, им приходилось торчать тут из-за нее.

   Развязали сумки, достали одежу потеплее. Гоблинка натянула сандалии прямо на грязные ноги – кормить злющих красных муравьев не было ни малейшей охоты.

   – Чем быстрее будем идти, тем скорее выйдем отсюда. Потопали, Таша.

   Летний день был долог, и по расчетам Одора до заката оставалось не меньше пяти часов, но Таше казалось, что уже начинает смеркаться. Может, дело было в том, что деревья росли все гуще, закрывая кронами солнечный свет. А может, были иные причины.

   Гоблинка всю дорогу ощущала холодок между лопаток. Она вздрагивала от каждого шороха и всплеска, потому что не могла увидеть, кто шуршал в валежнике и кто плескался в черной затхлой воде. Запах сырой коры и мха въедался в ноздри: терпкий, горьковатый, с оттенком гниения. Девушка фыркнула и сморщила нос, пытаясь избавиться от раздражающего слизистую дурмана.

   Расстояние между островками и кочками увеличивалось и, чтобы найти дорогу, приходилось петлять. Время шло, а конца-края гиблому лесу видно не было. Похоже, на самом деле начало смеркаться. Стволы деревьев налились чернотой. Над водой стелился прозрачный туман.

   Одор остановился у края очередного омута. До ближайшей кочки было не менее трех лакратов.

   – Притопали.

   – Я могу поискать мост, как на реке, – проронила Таша, зябко переминаясь с ноги на ногу.

   Одор неопределенно повел плечом.

   – Попробуй. Хотя я не уверен, что тут можно найти нечто подобное... – он осмотрелся. – А если попытаться свалить дерево? Какое-нибудь гнилое и маленькое...

   Таша сосредоточилась и мысленно окунулась в черную, как зубы горного короля, воду...

   Громкий всхлип заставил Одора вздрогнуть. Он подсел к гоблинке, обнимая за плечи. Она вся тряслась.

   – Тихо-тихо-тихо. Все в порядке. Что, случилось?

   – Нет, ничего не в порядке. Там маленькие странные твари. Под водой. Их жуть, как много. Жуть. Как муравьев. ползают по дну, плавают, и копошатся вокруг кочки. Я не уверена, но они показались мне похожими на маленьких людей. На человеческих детенышей.

   Одор выругался сквозь зубы, шаря взглядом по деревьям и кочкам.

   – Та-ак... Надо уходить. Возвращаемся.

   – Совсем?

   – Нет. До того островка. Там повалю дерево, а дальше посмотрим.

   Понеслись длинными прыжками над водной гладью. С кочки на кочку. Таша старалась не смотреть на воду, боясь увидеть то, что лишит ее сил. До нужного островка добрались за минуту. Примерившись к тщедушному мертвому деревцу, Одор обхватил ствол ладонями и глубоко вдохнул. В наступившей тишине гоблинке показалось, что она услышала скрип зубов. А затем раздался сухой треск, и дерево начало медленно заваливаться в сторону одной из самых дальних кочек. Еще пару мгновений спустя Одор уже подталкивал Ташу к "мосту". Не помня себя, девушка вспорхнула на бревно и помчалась по нему вперед. Снизу в дерево что-то толкнулось, справа булькнуло, слева за спиной шлепнуло по воде нечто неведомое.

   – Быстрее Таша!

   Гоблинка припустила со всех ног, поскуливая от ужаса. Очутившись на островке, она обернулась, чтобы увидеть бегущего по мосту учителя и серые склизкие бугорки, бесшумно скользящие в воде следом за человеком. Это были головы – некоторые выныривали на столько, что становились видны глаза и кончики ушей. Голов собиралось все больше, по сторонам мелькали тощие спины с выпирающими позвонками.

   – Беги вперед!

   Она побежала, взлетая в прыжках, падая на жесткий мох, сдирая кожу. Ушибленное еще на реке колено разболелось не на шутку, но вскипевшая кровь, заглушала боль. В ушах шумело, сердце билось в самом горле. Обернувшись на бегу, Таша увидела догоняющего ее Одора – и почувствовала мимолетное облегчение.

   – Надо позарез успеть до темноты, – Одор поравнялся с гоблинкой. – Свет сдерживает их, но как только солнце сядет, они полезут на берег. Пока же главное не подходить слишком близко к воде.

   Раштан не ответила, опасаясь сбивать дыхание. Удерживать ритм и контролировать сердцебиение было гораздо сложнее, чем на тренировках в клане. Паника впивала коготки в сознание. Гоблинка старалась не прислушиваться, но ей чудилось, что вокруг стоит непрерывный плеск. Когда уже и впереди начали высовываться из воды и подплывать к кочкам ушастые головы, то не замечать возню в омутах стало невозможно. Перепрыгивая на очередной островок, Таша видела, как тонкие руки-лапки цепляются за пучки трав по краю, ловят воздух, не в силах дотянуться до беглецов. Новая волна ужаса и отвращения окатила ее. Одор обогнал гоблинку и на следующей кочке остановился. Таша налетела на него с разбега, охнула, опустилась на мох и раскашлялась, перебарывая жжение в груди. Одор осматривался, выбирая дорогу. Они ушли в сторону от первоначально избранной прямой, пробежав полласанда вдоль полосы леса, а не поперек, как надо было. Треклятые кочки, казалось, двигались, вынуждая путников углубляться в заросли.

   – Будем снова валить деревья.

   – И бежать по ним над водой?

   – И бежать по ним над водой.

   Раштан почувствовала, как на глаза от страха наворачиваются слезы. "Ну, ничего себе! Это что за сопли!?" Глухо зарычав, она ударила кулаком в землю и поднялась на ноги. В горле клокотало, и волна горячей крови подкатила к вискам. Одор уже стоял на соседнем островке, обхватив кривой растрескавшийся ствол ладонями. Под скрип и шелест ветвей дерево рухнуло вниз, соединив две кочки.

   – Догоняй, Таша!

   Пробегая по опасно хлипкому мосту, девушка чувствовала, как дерево содрогается от мягких, но сильных толчков, слышала плеск воды. Главное было не поскользнуться. Промчались еще через несколько кочек. Одор вновь остановился, взявшись за следующее дерево, и повалил его к дальнему острову, хотя рядом было полно других – только шаг ступить. Таша знала, что учитель держится выбранного направления, но сама понятия не имела, как он ориентируется в сером, сумеречном лесу, спасаясь от преследователей, при одном взгляде на которых выворачивает желудок.