Текст книги "Раминар (СИ)"

Автор книги: Яна Левская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

   По мере их углубления в коридор стены становились менее рыхлыми, напоминая теперь обожженную глину. Непонятные выпуклости сложились в рельеф. Раштан различала головы и тела животных, застывшие в чудных позах, кое-где виднелись растопыренные человеческие пальцы, или лица в профиль. От жутковатых настенных украшений становилось не по себе. Обычно скульпторы выбирали более удачные ракурсы для своих творений.

   Когда человек и гархту прошли еще сотни две шагов, и от резкого света ложек начали болеть глаза, гоблинке померещилось движение. Нет, не впереди – сбоку, над ее плечом, которым она чуть было не касалась стены. Таша решила, что дело в усталости, и не обратила внимания. Но когда два вдоха спустя оленья голова на стене медленно отвернулась, словно избегая яркого света, и надавила на расправленное крыло неизвестной птицы, которое так же медленно отползло в сторону, Раштан остановилась. Одор встал у нее за спиной, а девушка, затаив дыхание, всматривалась в барельефы, боясь увидеть то, что не сможет принять. Впереди за чертой света послышался вздох и влажный шлепок. Некоторые фигуры на стенах поменяли положение: рядом с Одором проявился изгиб человеческого бедра, где-то фыркнула лошадь.

   – Мы в узилище Грызущего, – Таша осела на пол, обхватывая голову руками.

   – Нет. Всего лишь в Расколе.

   – Всего лишь...

   – Они мертвы и ничего не осознают. Не надо придумывать себе страхов.

   – Мне кажется, они страдают, – девушка взглянула на медленно раскрывшиеся в беззвучном крике людские рты.

   – Просто кажется. Нам надо идти. Ты как?

   – Я сейчас развернусь и сбегу. Вот что мне кажется.

   – Это будет ошибкой. Мы уже здесь. Прошли немало. И второго раза не случится.

   Раштан спрятала лицо в ладонях, зашептала, успокаивая саму себя:

   – Это сон. Страшный, мерзкий сон. Я проснусь, как только найду... это. Leshele... Я не знаю, что мне искать. Zeleshi hann kor'thu. Zeleshi.

   – Малыш. Не раскисай.

   Теплый бархат голоса обернул сердце гархту, и она утихла. Поднялась с колен, запахнула куртку, перетянув пояс потуже, встала, касаясь плечом руки учителя.

   Одор одобрительно кивнул, и оба продолжили путь.

   – Роща Танцоров, – мужчина остановился у подножия лестницы, по которой они только что спустились, не торопясь идти дальше.

   Гоблинка замерла на последней ступени, глядя над плечом учителя в зал. Под низким потолком в веревочных петлях болтались скелеты, скребли ступнями по полу, движимые невидимыми потоками воздуха. Кости держались на высохших жилах и ошметках одежды. Скелетов было много: соседние касались друг друга, и весь зал был заполнен от стены до стены. Лес покойников. Роща Танцоров. Крючья, закрепленные на потолке перед лестницей, пустовали – очевидно, их просто не успели занять. Лет двести назад здесь невозможно было бы пройти. Камера, набитая гнилым мясом, испражнениями, с воздухом, отравленным трупным смрадом – страшнее препятствия не придумаешь.

   В стенах ворочались, вздыхая, шипя и всхрапывая, жуткие фантомы: звери, люди, птицы. То ли мертвые, то ли... нет. Раштан подумала, что если выйдет отсюда, то впредь ее будет очень сложно испугать. После того, что она видела в катакомбах Каралона, вряд ли найдется под солнцем страх, способный превзойти ужасы подземелий этого треклятого города.

   Одор сделал шаг вперед, за ним второй.

   – Куда нам?

   Из зала в трех разных направлениях вели узкие ходы. Раштан сквозь просветы между костями увидела, как в один из них прополз по стене человек, и содрогнулась.

   – Мы пришли, – гархту сбросила сумку к ногам, доставая трость.

   Мужчина промолчал, внимательно провожая гоблинку взглядом. Не давая себе ни единой возможности задуматься и отступить, она подошла к первому ряду скелетов и, сглотнув, раздвинула тросточкой ссохшиеся останки. Рука тряслась – Раштан знобило.

   – Малыш, тебе совсем не обязательно продираться сквозь висельников. Позволь мне.

   Гархту стиснула зубы, чтобы подбородок не дрожал, без слов пропуская учителя вперед. Оглядываться на него не стала – не хотела, чтобы открылся влажный блеск в ее глазах.

   – Прикройся, – Одор поднес руку к лицу и уткнулся в согнутый локоть.

   Таша последовала примеру, отходя к лестнице. Мужчина оттеснил ее еще дальше, заставляя подняться по ступеням и войти в коридор. Девушка устало следила за учителем, морщась от боли в руке, стараясь не обращать внимания на движущиеся в стенах тела. В какой-то момент она прикрыла глаза, а когда вновь посмотрела в зал, то увидела, как скелеты осыпаются серым песком на плиты пола. Опустевшие петли веревок жуткими гирляндами колыхались под потолком, постепенно замирая. Когда истлела последняя кость, и пыль осела, Одор шагнул в сторону, освобождая проход. С горечью и тоской гархту обвела взглядом унылые барханы и сделала первый шаг. Под подошвой сухо скрипнуло. В другое время и в другом месте она отскочила бы назад, костеря почем зря все, что угодило бы под руку, но сейчас она просто сделала второй шаг, слишком подавленная для закатывания истерик, слишком уставшая, чтобы потакать эмоциям.

   Бредя в полусне, словно угодив в один из чужих кошмаров, гархту, уже ничему не удивляясь, смотрела, как воздух в центре зала начинает робко искриться цветными стеклышками, как песок под ногами развеивается, открывая плиты, темный камень разгорается изнутри молочным сиянием, превращаясь в жемчуг и алебастр, как в молочном озере пола всплывают молочные рыбы, и молочные руки русалок протягиваются к ее ступням...

   Одор в тревоге окликнул гоблинку. Она не ответила, приближаясь к песочной воронке в центре зала, где прямо из камня поднимались и опадали сущности Аруан – «застывшие между». Ступать на ложе Аруан, даже просто касаться его грозило опасностью пополнить их ряды. Гальт стиснул зубы и пробежал по черным плитам пола, закрывая лицо от клубов праха, поднявшихся в воздух. На границе ложа он остановился – Раштан уже стояла в центре, а грязно-серые руки, крылья и хвосты Аруан обвивали ее колени, поднимаясь выше...

   Молочные теплые ладони гладили и подталкивали Ташу. Рыбы щекотали пальцы ног. В молоке мелькали улыбчивые лица русалок. Их волосы были волнами, а волны превращались в волосы. Гоблинка не могла оторвать взгляда от непрерывного изменения, движения, преображения сущностей озера. Хотелось опуститься в молоко и расчесать пальцами волшебные пряди. Поплыть рядом, перетекая и скользя. Она уже потянулась навстречу тонкой светящейся белизной руке, когда ее внимание привлек серый булыжник, всплывший посреди озера. Он был настолько чужд здесь, как голова дохлой селедки в королевском торте. Он приковывал взгляд. Раштан, ни о чем не думая, подошла к нему и взяла в руки, вынимая из молока русалочьих волос и рыбьих гребней. Камень был холоден, как кусок льда, и тяжел. Гоблинка прижала его к груди. Как только она сделала шаг назад, ей показалось, что озеро загустело. Русалки притихли, медленно погружаясь в вязкую сметану, пряди волос натянулись как горячая карамель, когда Раштан попыталась высвободить из петли ногу. В душе заворочалось беспокойство, разъедая безмятежную сладость, навеянную молочным озером.

   Одор скрежетал зубами, в третий раз развязывая тесемки рукава, приник губами к незаживающей и некровоточащей ране, глотнул. Медленно опустился на пол у края воронки, где уже по пояс увязла гархту. Упал лицом вниз. Замер.

   Рыжее зарево зародилось над телом человека, начало расти, подниматься, пульсируя. Пробив стенки тесного кокона, вверх выпростались лучистые крылья. По сторонам взметнулись облака тлена, на долю секунды полыхнув жарким пламенем и исчезнув. Воздух подземелья затрепетал, раскаленный. Крылья зачерпнули пустоту, поднимая вверх одним рывком золотисто-оранжевый клубок. Шар дрогнул и раскрылся: семь хвостов забили по полу, когти прошли через ткань гетоны, не тронув бесчувственное тело, голова с огненным гребнем на тонкой шее повернулась, уставившись алым глазом на маленькую бьющуюся в сплетении серых тел фигурку.

   Феникс оттолкнулся лапами от пола, взмахнул могучими крыльями. Пролетев над воронкой, он сомкнул золотые когти на вороте курточки и выдернул гоблинку из трясины. Не касаясь пола, развернулся, задел стену – перья прожгли черные борозды, разогнав Аруан. Прах вновь поднялся в воздух мутной волной, сгорая. Отпустив сникшую гархту у ступеней, феникс осторожно накрыл собою Одора. Призрачные крылья истаяли, как полотно тумана под солнцем, тонкие огненные нити зазмеились по камням, скрываясь внутри жалко скорчившегося в коленопреклоненной позе человеческого тела. Темнота и безмолвие накрыли зал. Только изредка скользили в своем ложе Аруан, тихо и устало вздыхая.

                                                        * * *

   Кештик замер на пороге кабинета, ткнувшись взглядом в изученные им вдоль и поперек пилоны ореховой двери. Перед собой он держал серебряный поднос с бутылкой охлажденного кардо и четырьмя кубками. Дождавшись, пока пушистое перо заклинания лизнет лоб, и зеленый луч просочится в щель приоткрывшейся двери, мужчина надавил на створки плечом, проходя внутрь.

   Господа маги молчали. Кештик знал, что разговор продолжится, как только он закончит разливать вино, безмолвной тенью обходя стол, и выйдет вон. Лакей почувствовал на себе брошенные вскользь взгляды, но рука его не дрожала, когда он откупорил бутылку, и, обернув запотевшее стекло салфеткой, склонил коричневое горлышко над кубком. Его светлость часто проводил вечера в обществе коллег. И каждый раз это были новые лица. Кештик знал, что лица не были настоящими. Он никогда не пытался их запомнить. Какой толк заучивать маски? Эти молодые люди с одинаково прекрасными и одинаково безликими чертами могли быть хоть самими Верховными. Этого Кештик не знал, но не исключал такой вероятности. Зато он знал абсолютно точно: любопытство в доме Греллара Нода наказуемо. Отведя глаза от наполненной изумрудной жидкостью плоской чаши, что стояла в центре стола, освещая комнату, Кештик поклонился, не рассчитывая даже на кивок в ответ, и тихо вышел, затворив за собой дверь.

   Федда Мад'Леван отвернулся от окна, обводя взглядом собравшихся, отвел рыжий локон, упавший на бледную щеку.

   – Итак, магистр Нод. Мы в нетерпении.

   – Присядьте. Бокал кардо не повредит.

   – Если бы вы сразу сказали, что вызываете меня на ночь глядя из Турвона в Фуэллу ради бокала вина, боюсь, моя реакция вас расстроила бы, – Мад'Леван дернул плечом, не спеша занимать пустующее кресло.

   Среброволосый Нод поджал сухие губы и нарочито медленно поболтал содержимое кубка, вдыхая аромат. Морщины в уголках глаз едва заметно углубились. Он единственный в этой комнате не скрывал лицо и возраст личиной. Не было смысла заниматься этим, находясь в собственном доме. Молодой Федда, лишь малость изменивший форму носа и разгладивший кожу, выглядел совершеннейшим юнцом. Тем более дерзким казалось его поведение. Нод стрельнул глазами на Диммру и Эладеба – оба сохраняли отстраненное молчание, не желая принимать участие в разговоре, пока речь не пойдет о сути собрания.

   – Не люблю рубить с плеча, но пусть будет, как вам угодно. Кто-то проник в катакомбы Kear'allon. Сработали бубенцы.

   – Прошел болото? – Эладеб Эдамар поставил кубок и потер двумя пальцами витую ножку.

   – Очевидно.

   Федда, оторвавшись от подоконника, в три шага пересек комнату и плюхнулся в кресло.

   – Какой-то везучий авантюрист, с головой, набитой бреднями о сокровищах Каралона.

   – Последний авантюрист наведывался сто двенадцать лет назад, и своими глазами убедился в том, что подземелья пусты. Чтобы преодолеть лес хеммов, нужна мотивация серьезней столетних слухов о золоте.

   – Вы недооцениваете притягательную силу подобных слухов.

   Нод ничего не ответил, глядя над чашей в черные глаза Диммры. Тот отнял кубок от идеальных юношеских губ, чуть заметно прищурился.

   – Уверен?

   Греллар кивнул, поведя плечом.

   – Слежение можно активировать лишь один раз, – Эладеб, хмурясь, перевел взгляд с Нода на Диммру. – Помните о сущностях. Энергию высосут до капли в считанные секунды. Нам придется очень быстро отыскать этого мотивированного авантюриста.

   – Не беспокойтесь. Если будет, что искать – я найду, – Диммра говорил тихо, почти шептал. Не понятно было, то ли ему недоставало сил, словно после тяжелой болезни, то ли он намеренно приглушал голос. – Вопрос в другом. Греллар, стоит ли тратить заклинание?

   Маг задумался, опустив глаза. Он чувствовал на себе взгляды: настороженный – Эдамара, спокойно ожидающий – Диммры, едкий и неприязненный – Мад'Левана. Если его подозрения окажутся пустой паранойей, Федда окончательно отобьется от рук, а Эдамар перестанет доверять решениям Нода. Только Диммра останется в стороне, как всегда. Греллар еще раз задумался о последствиях. Потеряет авторитет – не сможет руководить исследованием аномалии. Слетит с должности – ослабнет его влияние в десятке Верховных. Но если допустит какие-то шашни у себя за спиной, позволит неизвестному игроку сунуть нос в катакомбы и вынюхать нечто важное, может вообще потерять титул Верховного мага.

   – Да, Диммра. Это необходимо.

   Нод расстегнул рубашку. На безволосой груди покоилось странное ожерелье: четырнадцать бутылочек с желудь величиной на серебряной цепи. Длинные пальцы с полированными ногтями отвинтили одну из склянок – крышка осталась болтаться на цепочке. Занеся руку над чашей, Нод уронил одну каплю и убрал флакон. Диммра склонил голову в черных кудрях, коснулся чаши ладонями. Все подались вперед, давно позабыв о вине. Неожиданно чистым и глубоким баритоном Диммра произнес формулу активации. Черная бусина в зеленой воде развернулась, вытянув невесомые щупальца, заструилась витками по поверхности. Через три вдоха перед магами плыла карта подземелий Старого Каралона. Все четверо напряженно вглядывались в рисунок, щурясь от изумрудного мерцания. Диммра крепче стиснул чашу, когда бледной желтой нитью проявился след. Человек зашел очень далеко. За барьер. К самому сердцу катакомб. Сперва нить кружила по канавкам коридоров, сплетаясь в узлы и петли, а после выровнялась, кратчайшим путем подбираясь к аномалии. Там след обрывался.

   Рисунок начал тускнеть, поверхность воды подернулась сизой пеленой. Маги один за другим откинулись в кресла. Только Диммра продолжал смотреть, пока не растворились последние линии.

   – Далеко прошел. Влез в самое пекло и поплатился, – Федда, криво улыбаясь, прикрыл зеленые с золотом глаза.

   – Он жив, – тихий голос Диммры лизнул холодом спины. – И он сейчас точно в центре аномалии.

   – Ж-жор!

   – Как он смог пройти так быстро, так далеко!? Как он вообще смог пройти!? – Эладеб ударил ладонями по крышке стола. Зеленая жидкость в чаше вязко заколыхалась.

   – Не это сейчас важно, – Нод цедил слова сквозь зубы. – Давайте подумаем, что за проходимец шляется по катакомбам.

   Диммра уже попивал вино, устремив в окно неподвижный взгляд. Так будто мог видеть мерцание портовых огней Фуэллы из глубины комнаты на четвертом этаже особняка.

   Мад'Леван, скрестив вытянутые ноги, раздраженно дергал носком сапога.

   – Вынужден признать, что был неправ. Этот тип, несомненно, авантюрист, но уж вряд ли случайный. Никто не потащился бы через лес хеммов, а потом за барьер, не имея определенной цели, и не располагая неким мастерством.

   – Об аномалии известно только Верховным.

   – А если эти двое – светила науки – перед смертью проболтались? – Эладеб говорил об аспирантах из университета, более двух веков назад обнаруживших зародившуюся под Kear'allon аномалию. Они занимались изучением феномена, предвкушая фурор, который произведут их диссертации, пока десятка Верховных не прибрала тайну подземелий к рукам, создав зону отчуждения в устье Дички и избавившись от свидетелей.

   – Смею вас заверить, они не успели, – прошелестел Диммра, поднимаясь и уходя на балкон.

   Его никто не останавливал, никто не переспрашивал. Когда звук шагов и шорох одежды затихли, Эдамар, прочистив горло, заговорил:

   – Значит, остаются Верховные. Пятеро уже больше года торчат у Серых Лесов. Мы трое приехали сюда.

   – А его светлость Яхра, как обычно, не захотел воспользоваться моим настойчивым приглашением.

   Наступила пауза. Мад'Леван закинул ногу на ногу.

   – Что ж. Это ни о чем не говорит. Ведь никто из нас не знал о причине собрания. Будучи причастен к событиям в катакомбах и, прознав о наших тревогах, Яхра уж наверняка примчался бы. Выслушать предположения и поиздеваться.

   – Я бы с ним все равно пообщался, – Нод подпер голову руками и запустил пальцы в короткие седые волосы.

   – Что вам мешает?

   "Вы, Федда. Одним своим наглым видом".

   Греллар фыркнул, пожимая плечами, встал из-за стола. Когда он развел створки шкафа в углу комнаты, открывая завешенное тканью зеркало, ему незачем было оборачиваться, чтобы ощутить насмешливый взгляд цирконовых глаз.

   – Кончайте глумиться, Мад'Леван. Яхра сейчас в своей башне на острове Кондора. Туда не достать новомодным ледовым камнем. Только зеркалом, – Нод особенно нажал на последние два слова, сдергивая пыльную драпировку.

   "Жор. Откуда взяться пыли в шкафу?" Старик чихнул. Так по-человечески. Так по-старчески. Почувствовал с ранящей ясностью всю тяжесть своего возраста в сравнении с молодым, сияющим дерзкой красотой Мад'Леваном.

   Жизнь магов была продолжительна, но юность длилась не больше десяти лет. Зато старость обрушивалась подобно камнепаду, прибивая к земле, оставляя на душе болезненные ссадины. Федда едва отметил свое двадцатилетие, но на его лице уже появились первые морщины. Просто он пока не придавал им значения. Он был молод сердцем, он еще не осознал до конца, что процесс пошел. Что подпитка заклинаний иссушает его ликаду, день за днем, год за годом. Можно было прятаться от себя за прекрасными масками, купаться в женской любви, но правда оставалась правдой: в сорок маги Раминара становились лысеющими старцами. Оттого так больно было, не успев насладиться молодостью, чувствовать, как она ускользает песком сквозь пальцы. Оттого так завистливы были "старики" и так жестоки молодые.

   Рыжеволосый фат поднял руки, демонстрируя, что сдается и ни в коем случае не прекословит. Нод снял с полки под зеркалом шкатулку. В ней, аккуратно разложенные по отсекам, лежали приспособления для установки связи. Процедура была кропотливая, запутанная. "Старомодная", – сказали бы ровесники Федды. Греллар начертил похожим на обмылок жирным мелком четыре знака на поверхности зеркала: сверху, внизу и по сторонам. Амальгама потемнела. Взяв в руку ольховый стилос, маг принялся выписывать им строка за строкой заклинание. Старое мутное стекло покрывалось вязью букв, проминаясь под острием стилоса, как подтаявшее масло. Когда формула была завершена, знаки поглотила натянувшаяся серебристая пленка, как будто металл расплавился и проступил сквозь стекло. Греллар подцепил ногтем бусину из отделения шкатулки и поднес к дрожащей поверхности зеркала. Стараясь не задеть жидкую амальгаму, он позволил бусине скатиться вниз и исчезнуть внутри активированного канала. Звоночек был отправлен. Теперь все зависело от того, захотят ли на той стороне ответить.

   Диммра, похоже, не собирался присутствовать во время разговора. На балконе царила тишина. Маги сидели в молчании, изредка бросая взгляды на колеблющиеся в жидком зеркале отражения. Минуты шли одна за другой. Ничего не менялось.

   – Он не ответит, – Федда долил себе вина. – Если бы мы его интересовали хоть в малейшей степени, он сидел бы сейчас тут во плоти. А уж коли мы его нисколько не интересуем, то с чего бы ему морочиться с зеркалом ради возможности лицезреть наши постные мины?

   – Какие люди, и все в одном месте! – хриплый, сухой голос прошелся наждачной бумагой по слуху.

   Лица повернулись к шкафу. В раме зеркала ожившей картинкой видна была темная комната с каменными стенами. От потолка до пола вдоль кладки свисали узкие ковры с изображением сцен охоты, баталий и пиров. В алебастровом кресле, похожем на закостеневшее чудовище, развалился черноволосый и светлокожий Яхра. Насмешливо разглядывал застигнутых врасплох магов, покручивая кончик длинной заплетенной в косу бороды. Горец и маг в одном флаконе. Колоритнее типа сложно было бы вообразить. А если добавить к внешнему облику его не поддающийся описанию характер, то картина получалась замечательная. Прищурив подведенные синей краской глаза, он кивнул Ноду и остановил взгляд на Мад'Леване.

   – Лис. Так молод, а уже один из нас. Мои поздравления. Вы далеко пойдете, если не растеряете сноровки.

   Федда с улыбкой склонил голову, не торопясь поднимать глаз, чтобы не выдать ярости. Покровительственным тоном и этим "не растеряете сноровки" в сочетании с язвительной ухмылкой, Яхра метил точно по самолюбию недавно пробившегося в десятку юного мага. Намекал на случай, отчасти благодаря которому Федда получил титул Верховного. По планам Мад'Левана титул достался бы ему в любом случае. Может, годом позже. Но освободившееся в результате гибели Далавана Д'Амре место упало магу прямо в руки, как спелое яблоко, перечеркнув значимость его собственных заслуг в карьерном росте. Многие считали, что титулом маг по прозвищу Лис обязан простому везению – всего лишь оказался в нужное время в нужном месте. Проявил сноровку.

   Яхра изучающе рассматривал скрывшегося под личиной Эладеба, в раздумьях поигрывая костяными бусинами длинной, достающей до плеча серьги.

   – Вы все же почтили нас ответом, благородный Яхра, – Греллар растянул тонкие губы в улыбке. – Что помешало вам присутствовать здесь лично?

   – Тайные сборища Верховных не входят в мой список способов приятного времяпровождения, – хмуро отозвался великан в гротескном кресле, мрачнея. В следующий миг губы его вновь насмешливо искривились, – Хочу поинтересоваться. К чему эта клоунада с конспирацией? Там, где вино попивают двое Верховных, обычному магу не затесаться. Ведь так, ваша светлость?

   Эладеб, приняв острый взгляд светлых глаз, качнул головой из стороны в сторону, как бы издеваясь над логичностью выводов говорившего.

   – А если прикинуть в уме, то получается... Пятеро заняты по уши под дланью Арга. Вас тут трое, я четвертый, а для Диммры вы выглядите слишком заинтересованным в беседе, Эладеб Эдамар.

   – Мы поражены вашей незаурядной способностью к дедукции.

   Яхра фыркнул, глядя куда-то в сторону. Пламя свечей за его плечом, обрисовало профиль золотой каймой. Горцу было за шестьдесят, и он выглядел на шестьдесят. Не на сто, как тот же Эладеб, его ровесник. Впрочем, Греллар Нод, двухсот пятидесяти лет отроду, тоже выглядел на сто. Это был установленный некими высшими силами предел старения, достигая которого, маги могли жить века, более не меняясь.

   – С приветствиями покончили. Давайте ближе к делу, – Яхра выпрямился в кресле, сцепив пальцы в замок.

   Нод, решив посмотреть на реакцию горца, без лишних проволочек кратко и ясно изложил суть дела:

   – В этот момент в самом центре известной вам аномалии под Старым Каралоном находится неизвестный нам субъект. Он преодолел катакомбы, включая лабиринт, за неполные одиннадцать часов. Или даже меньше. Он все еще жив. Мы не можем наблюдать за его действиями, потому что в районе аномалии не было установлено ни одного зрачка, а те, что оставлены были в прилежащих районах, после активации продержались меньше минуты. С их помощью нам удалось определить пройденный субъектом путь и его настоящее местоположение. Активация была произведена четверть часа назад.

   Греллар замолчал. Яхра несколько секунд смотрел в лица присутствующих, затем резко подался вперед, уперевшись локтем в колено. Глаза его сверкнули, ноздри раздулись, словно маг вдыхал запах далекого костра.

   – По вашим глазам вижу – это не розыгрыш, – рыкнул он.

   – Ни в коей мере.

   – Хорошие вести. Сногсшибательные! Пока мы тут льем из пустого в порожнее, ваш субъект уже обратно топает. Четверть часа назад! Вы хоть что-то уже предприняли?

   Нод перевел дыхание: Яхра, выпрыгнувший из кресла и теперь мерявший комнату порывистыми шагами, поминутно исчезая из поля зрения собеседников, явно не имел отношения к диверсии. Его вспыльчивый нрав тем временем проявлял себя во всей красе.

   – А? Я спрашиваю: вы что-то сделали, чтобы его задержать?! Греллар! Диммра, жор тебя дери, я знаю – ты где-то тут!

   – Ему не выйти! Барьер достаточно силен, – от громкости звука воздух завибрировал, а бутылка кардо на столе треснула, пролив на скатерть хмельную кровь. Маги скривились от звона в ушах, и даже вскипевший Яхра в своей башне за тысячу ласандов от Фуэллы вскинул руку ко лбу, замолкнув. Диммра понизил голос до привычного полушепота, отдергивая занавесь над балконной дверью и ступая внутрь.

   – Не надо терять самообладание. Ни к чему.

   Яхра остановился, подойдя вплотную к зеркалу со своей стороны – его широкоплечая фигура заслонила комнату.

   – Не выйти, говоришь. По-вашему, господа, человек, целенаправленно спустившийся в катакомбы и, несмотря на искаженную аномалией реальность, преодолевший их за одиннадцать или меньше часов, не позаботился об отступлении? Если шагнул за барьер, то уж наверняка подумал, как потом выйти!

   – Барьер пока на месте. Никто и ничто его не повредило.

   – И?

   – И значит, человеку придется задержаться на выходе, чтобы деактивировать заклинание. Это дополнительное время и расход сил. Покуда же барьер активен, рыбка остается внутри. Сто процентов.

   Яхра сжал губы. Его зрачки сузились, и глаза приобрели цвет тонкого речного льда.

   – Что если барьер падет с минуты на минуту? – подал голос Федда.

   Щека горца дернулась, и он, резко развернувшись, прошел к креслу. Каменные ножки проскрежетали по плитам пола, когда маг уселся, уперев локти в колени и свесив лохматую голову.

   – За полчаса сам грызущий не проберется через лабиринт. Но времени у нас мало... Кто пожертвует адептом?

   Наступила тишина. Лица, подсвеченные изумрудным заревом, заострились. Греллар Нод, один из старейшин десятки, хищной птицей застыл в кресле, следя за остальными.

   – Может быть, довольно жертвовать? – Эладеб стойко выдержал неподвижный взгляд Нода. – Не пора ли возобновить исследования? Отобрать группу со всех четырех факультетов. Ликосентита* добавить.

   Глаза Диммры сузились, Мад'Леван, выгнув бровь, покосился на Греллара. Эдамар продолжал:

   – Пока мы сидели сложа руки, наивно полагая, что держим ситуацию под контролем, некто заинтересовался вопросом аномалии. И, как бы неприятно это ни звучало, но он оказался более осведомлен о природе сущностей, питающихся ладой, нежели мы с вами. Ведь он сумел пройти мимо них вглубь. А мы – нет.

   После минутной паузы Нод медленно обхватил длинными сухими пальцами подлокотники кресла и произнес:

   – Собрать группу исследователей и перехватчиков? За час?!

   – Ни к чему. Мы можем отправить к подземельям двух-трех адептов в течение... хм... двадцати минут. А по завершении миссии использовать их опыт, вместо того, чтобы убирать свидетелей. Я к тому, что нам стоит продолжить изучение аномалии. Мы больше не располагаем временем.

   – Что ж. Вопрос остается прежним: кто пожертвует адептом?

   – Вы даже не обсудите мои слова?

   – Мы обсудим их позже. Неизвестный не должен покинуть Каралон – это приоритетная задача на данный момент.

   – Я отправлю двух, – раздалось из шкафа. – От острова до Каралона ближе. Меньше времени уйдет на переправку.

   – Вы уверены в ваших людях? – едко поинтересовался Мад'Леван.

   – А вы в них сомневаетесь? – Яхра перешел на шипение, – Или не доверяете мне?

   – Вздор. Я лишь не хочу допустить провала.

   – У вас есть лучшая кандидатура?

   – Да.

   – И кто же это?

   – Я сам.

   Горец вскинул подбородок. Чеканя слова произнес:

   – Вы отдаете себе отчет в том, что если провалите дело, то свеженькую и отутюженную мантию Верховного из вашего шкафа вынесут, не спрашивая у вас ключа?

   Верхняя губа Федды непроизвольно искривилась, приоткрывая кончик клыка. Он был молод, слишком молод для поста во главе Коалиции, и каждый считал себя вправе напоминать ему об этом при любом удобном случае! Да, умудренным опытом старикам не нравилась его дерзость, раздражал его успех, настораживали магический потенциал и склад ума, благодаря которым Лис сидел сейчас здесь, в кабинете Греллара Нода, а не где-нибудь в крепости охранной гряды, поджигая "солнечными птицами" подлесок. Но Яхра был прав. Положение Мад'Левана в десятке было очень шатким. Один промах мог привести к крушению выстроенной башни. Федда взял себя в руки, склонив голову.

   – Отправляйте ваших людей, Яхра, – кивнул Нод. – Мои присоединятся к ним на месте.

   Великан в кресле промолчал, чувствуя, что своими словами маг подвел черту под препирательствами, и дальнейшего балагана не потерпит. Проведя рукой по бороде, Яхра кивнул. Зеркало медленно угасло, на миг вспыхнули и тут же побледнели четыре начальных символа, и амальгама отразила подсвеченные зеленым лица.

   11 глава. Третий

   Кружат пути, и сходятся дороги

   Под знаком перекрестья всех Дорог.

   Фигуры двигают на карте мира боги,

   И богу не уступит в схватке бог.

   Сойдутся под звездой слепой и зрячий,

   И тот, кто слышит сны, и кто не спит.

   Возьмет Верховных свора след горячий,

   Выстраивая свой шальной гамбит.

   А где-то холодны и хмуры ночи,

   Но светит огонек свечи всю ночь,

   И кто-то борется, чтоб смерти час отсрочить,

   Находит волю страхи сердца превозмочь.

   Лайлин чувствовала себя отвратительно. Cон пришел только под утро, но не принес отдыха. Девушка смутно помнила обрывки морока: Халахам, нервный и взбудораженный, уводит Каилару, колышется туманным видением серое море травы, движутся медные бусины по канавкам странного медальона, алое солнце красит пряди чьих-то светлых волос кровью...

   Девушка лежала на соломенном матрасе, подсунув руки под щеку, и слушала дыхание отца. На душе скребли кошки. При мысли о вчерашнем дне хотелось стонать. Стоило ей проявить тогда в роще больше упорства, и Халахам остановил бы лжекардов. "Наверное. Кто его знает?" Лайлин была лучшего мнения об этом человеке, а оказалось, что он просто высокомерный, скрытный и черствый старикан. Описание предельно точное и достаточно резкое для того, чтобы удовлетворить ярость Лайлин. Девушка фыркнула, переворачиваясь на спину, и задумалась о ночном приступе. Перебирая ощущения, она остановилась на том моменте, когда все пошло наперекосяк. Сила вырвалась из-под контроля, за доли секунды превратившись из послушного котенка в своенравную пантеру. То был неприятный опыт. Пугающий. Причем, пугающий не ее одну. Девушка вспомнила вытянувшееся лицо Халахама, его странную реакцию и не менее странный вопрос о матери Лайлин. Хоть убейте, но Лин не видела связи.