Текст книги "Раминар (СИ)"

Автор книги: Яна Левская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

   – Если укрытием вы называете придорожный валун, то нет. Ему не обязательно видеть меня, чтобы узнать о моем присутствии.

   – Поясни.

   – У него есть магический артефакт, который засекает пульсацию моей лады на расстоянии.

   – На каком расстоянии?

   – Этого я не знаю, – Шеа на самом деле мало было известно о свойствах трискратов. – Думаю, пара ласандов. В любом случае, если я нужна вам в пределах досягаемости во время вашего с ним общения, то мне придется затаиться не более чем в трех десятках лакратов от места встречи. А в этом случае артефакт меня засечет.

   – То есть тебе необходим "щит".

   – И довольно надежный. Такой, который выдержит действие поля "мертвой земли".

   Маги перекинулись сосредоточенными взглядами.

   Что ж, Шеа дала им пищу для размышлений. Пусть ломают головы над тем, как бы заглушить звучание силы Кор-Унтару. Идти втыкать палки в колеса гальтам без "щита" она не подписывалась. А если чародеи умудряться такой "щит" создать, то почему бы и не наведаться в Долину? Может быть, во время разведки удастся выяснить что-нибудь относительно уникальности Туманных гор. Что-нибудь, что объяснит выбор гальтов.

   Наблюдая исподволь за притихшими Верховными, Шеа поймала на себе взгляд Мад'Левана. Маг смотрел так, будто имел для нее предложение, от которого сложно будет отказаться – с уверенностью в успехе и предвкушением обоюдовыгодной сделки.

   Вдова медленно изогнула бровь: "Что ты задумал, рыжий?".

   Глаза Федды чуть заметно сузились.

   "Понятно. Хочешь поговорить без свидетелей. Иначе уже бы озвучил. Хорошо. Позже выясним, что за идея пришла в твою провокаторскую голову".

   Опустив ресницы, Шеа отвела взгляд.

   – Как нам подступиться к нему на этот раз?

   Вдова обернулась к Ноду. Осмыслив неожиданный вопрос, пожала плечом:

   – Говорите прямо и коротко. Забудьте все заковыристые приемы дипломатии, которыми привыкли пользоваться. Просто скажите, что нуждаетесь в его помощи на северных рубежах. Это положит начало разговору, заинтересует его... Может быть.

   – А может, и нет?

   – Может, и нет.

   Яхра засопел разочарованно. Скрестив руки на груди, буравил наемницу желчным взглядом. В отличие от него, Нод уже приспособился реагировать на реплики Вдовы в известной степени флегматично, не пытаясь искать в них очередную издевку и не трепля себе нервы. Ведь если подумать, она ответила совершенно честно – кто мог знать, как поведет себя незнакомец.

   – Он уничтожил очаг роста нового Леса, – Греллар махнул рукой, замолчал, подбирая слова. – То есть, теоретически, он враг нашего врага.

   "Если змея укусила твоего врага, это еще не значит, что она стала твоим другом", – подумала Шеа, промолчав.

   – Но в то же время он и не друг нам.

   "Угум".

   Верховные пристально следили за цепочкой, выстраиваемой магистром. Они уже знали, каков будет конечный вопрос, и пытались предугадать реакцию Вдовы. Сама Вдова слушала, не перебивая и не пытаясь заполнить паузы.

   – Знаешь ли ты что-нибудь о третьей стороне, замешанной в противостоянии Лесных и империи?

   Женщина одарила Нода долгим изучающим взглядом. Наконец, устало качнула головой. Хмыкнула.

   – Он и есть "третья сторона".

   Умолкнув на короткую минуту, за которую никто не проронил ни звука, она поджала губы и обронила в густую, как мед тишину:

   – А я, уважаемые маги, сторона четвертая.

   Все молчали, и тогда Шеа просто закончила мысль:

   – Порой, когда играешь, лучше не знать, сколько теней окружает доску...  Принимайте в расчет своего прямого соперника. Иначе проиграете, отвлекаясь на внешние факторы.

   – Ты не отрицаешь..., –  с трудом превозмогая сухость в горле, начал говорить Яхра.

   – Я ничего не отрицаю, и не берусь ничего утверждать, – перебила Шеа. – Выполняю работу за деньги. Все просто.

   – Происходящее уже давно не выглядит простым, – процедил сквозь зубы Эладеб.

   – Потому что вы засмотрелись по сторонам.

   – Не надо цеплять на нас шоры! – горец тряхнул плечами, и его роскошная черная шуба соскользнула, мягко опав на каменный пол. – Намеки и недомолвки уже поперек горла торчат. Отвечай прямо, кто этот маг, как замешан в нашей войне и чем связана с ним ты?

   – В вашей войне? – переспросила Кор-Унтару, чеканя слова. Сверкнув глазами, ядовито рассмеялась. – Это не ваша война! Вы... просто мимо проходили, по краю бранного поля, и вас зацепило шальной стрелой! – чем больше она говорила, тем сильнее заводилась, сбрасывая видимость безразличия, как невесомую шелуху: – Вы не видели ВОЙНУ. Не слышали ВОЙНУ. И не пробовали ВОЙНУ на вкус, – Вдова буквально прошипела последнее слово, поднимаясь на ноги нос к носу с побелевшим Яхрой.

   – А ты, выходит, хлебнула крови?!

   – И немало!

   – Помнишь "свою войну", значит? Может быть, и себя вспомнила? Если вообще забывала!

   – Не ваше собачье дело.

   – Как ты смеешь?!...

   – По праву сильного! – бешенство высветлило глаза Шеа до льдисто-серого.

   – Наемница!

   – Чароплюй!

   По стенам комнаты пробежала мелкая рябь.

   Маг стиснул кулаки – и что-то отозвалось из глубины башни, будто камни заскрежетали.

   – Ты заполнишь свои провалы в памяти, и дашь ответы на вопросы, иначе я вырву их силой!!!

   Далекая дрожь и движение вошли в резонанс с биением сердец каждого из присутствующих. Жедарад просыпался, как горный великан после вековой дремы, отряхиваясь и поводя вокруг мутным взглядом.

   Кор-Унтару не понравилось шевеление враждебной силы. Стиснув зубы, она выпростала серые крылья ауры.

   – Прекратите! – голос Греллара утонул в нарастающем стоне каменной громады.

   С потолка посыпалась мелкая гранитная крошка. Шеа смахнула ее в сторону  мимолетным движением призрачного крыла.

   – Померяемся силами, маг? – выплюнула она, разделяя поток лады на узкие копья.

   Вместо ответа Яхра отскочил на середину комнаты, а кладка стены за спиной женщины раскололась. Срывая гобелен, в Шеа метнулся таран – десяток увесистых булыжников, медленно ползущих вокруг силовой оси. Застывая на его пути, крылья Кор-Унтару уплотнились настолько, что стали похожи на маслянистый черный дым. С треском и визгом камни грохнули о преграду, брызнув осколками. Вдова покачнулась от удара, но, шагнув вперед, вернула равновесие. Эдамар и Мад'Леван успели укрыться за щитами, а на щеке и руках Нода заалели, наполняясь свежей кровью, длинные порезы – у магистра после схватки в Нортроке сил не осталось даже на простой заслон.

   Разбушевавшийся Яхра, не замечая ничего вокруг, вырвал из стен еще три снаряда. Брешь в кладке мгновенно заполнилась серыми кирпичами, будто и не было ее. Греллар что-то кричал, с трудом поднимаясь из кресла. Мад'Леван пригнул голову под пронесшимся мимо гранитным молотом, а Эладеб рванулся к оставшемуся без защиты Ноду.

   "Ну и поворот... Надо угомонить горца, пока не стало слишком поздно". Секунды потянулись вязко, как мед. Вдова толкнула мага в грудь, подкрепляя удар тугой волной лады, с трудом удержавшись от соблазна задействовать подготовленные копья. Одновременно с этим она завернула летящие с трех сторон каменные кувалды в толстый слой серой мглы и позволила им столкнуться друг с другом. Смертоносное облако острого щебня плеснуло в стенки кокона – и в кабинете резко наступила тишина...

   Яхра распластался на полу, приходя в себя после падения. Остальные трое будто оцепенели каждый на своем месте. Ручьи вдовьей ауры струились вдоль стен, между полом и потолком, текли прямо сквозь предметы и тела людей. От концентрации лады в комнате даже дышать было трудно. Плотные черные крылья тяжело поднимались и опадали, окружая женщину, словно плащ. Похожие на перья, из призрачного полога медленно вытягивались дымчатые спицы, удлинялись, застывая в нескольких энах от груди Яхры. Маг скрежетал зубами, не спуская глаз с ведьмы, но пошевелиться не решался. Остальные даже не думали о том, чтобы прийти ему на помощь – через сердце каждого молчаливым предупреждением лился холодный поток силы Кор-Унтару...

   В этот момент в деревянный щит ставня что-то ударило с той стороны. Маги переглянулись. Через несколько секунд удар повторился. Шеа осторожно вытянула бечеву лады из тела Мад'Левана, указывая ему на оконный проем. Федда грохнул стулом, резко поднявшись на ноги. В несколько шагов оказался у стены. Отдернув тяжелый занавес, он распахнул ставень, тут же отступая под защиту камня. В комнату молнией порхнула птица. Сапсан. Сделав круг под потолком, сокол выронил из когтей крохотную тубу и вылетел прочь. Чехол с письмом покатился по полу прямо к креслу, где сидел Нод. Минуту Верховный не мигая смотрел на продетый в узкое кольцо шнурок с печатью.

   – Вы закончили махать кулаками? – холодно обратился он к Яхре, тут же  переводя взгляд на Вдову.

   Горец успел рассмотреть печать. Нахмурился.

   Шеа ждала, когда он поднимет глаза. Взоры скрестились – и только после короткого бессловесного поединка она нарочито медленно отвела копья, впитывая в себя разлитую по кабинету мглу. Тем временем Нод подобрал тубу, разломал восковой медальон с изображением Солнечного Клевера и свинтил крышку. Пальцы нетерпеливо развернули свиток.

   – Краар зовет в гости, – объявил магистр безжизненным голосом.

   – Кого? – уточнил Яхра.

   – Меня.

   – Плохи наши дела, – Федда отвернулся к окну, всматриваясь в черное полотно океана. – Пишут Ноду, а сокола отправляют в Жедарад... Остальным четверым привет не передают?

   Греллар закрыл глаза. Плечи его опали, губы застыли кривой линией. После светопреставления в Нортроке с последующими погодными катаклизмами надежды на то, что его Святейшество вдруг решил обсудить с магами какой-нибудь пустяк, не оставалось вовсе.

   – Хотел бы я знать, как давно вокруг нас вертятся его шпики, – пробормотал Греллар. – И что им известно.

   – Вам не привыкать вести беседы с Крааром, – пройдя к свободному стулу, Яхра грузно повалился на него. Благо мебель в кабинете горца была под стать ему самому: массивная и крепкая. – Мы полагаемся на ваш ум. Уж сколько раз вы утирали нос духовному пастырю империи.

   – В этом вопросе удача от меня слишком давно не отворачивалась. Боюсь, настал тот самый день, когда нос утрут вашему покорному слуге.

   Никто не кинулся к магистру с заверениями в том, что он ошибается, и что все будет хорошо. Верховные угрюмо молчали, а Шеа чувствовала приближение головной боли – в висках начинали постукивать молоточки. "Только церковного ладана в этой каше еще не хватало".

   Сидя на подножке фургона, Теаран с досадой скреб заросший жесткой щетиной подбородок. Если дело так пойдет и дальше, то скоро эту поросль можно будет смело называть бородой. Он с удовольствием побрился бы, но просто ума не мог приложить, как. Мысль о том, чтобы попросить кого-то помочь, натурально вызывала тошноту. И без того дня не миновало, чтобы виконт умудрился обойтись своими силами. Все время находилась какая-то мелочь, с которой он не мог справиться в одиночку. То посох куда-то запропастится, то фляги с водой уберут на новое место. Даже самостоятельно удалиться в кусты было проблемой. Жор разберешь, где они, кусты эти, произрастают: слева, справа?

   Что ни говори, а принимать помощь нужно уметь. Н'Карн не умел.

   Пару часов назад компания устроила привал, убравшись с солнцепека в тень. По обрывкам разговоров Теаран понял, что они как раз доехали до Кромешной Пущи. Когда-то здесь промышляли грабежами разбойничьи ватаги, пока отец нынешнего императора Арг VI не навел порядок, тем самым спасши Южный Тракт от запустения. Толки и пересуды долго бродили вокруг событий осени тридцатого года, когда была устроена кровавая облава. Лес на какое-то время превратился в место жестокой бойни. Говаривали, что висельники болтались на ветвях деревьев вдоль всего тракта. С тех пор бывшая Зеленая Пуща стала зваться Кромешной.

День за днем расстояние до Ййена сокращалось, и движение на дороге становилось все более оживленным. Но, как ни странно, сейчас тракт был пуст, а вокруг разлилась тишина. Два фургона скромно приютились на обочине.

   Теаран наслаждался пением птиц и бархатным шумом древесных крон, когда справа щеку слегка лизнула воздушная волна. Виконт встрепенулся и позвал:

   – Алестар.

   Замерев на полпути, су-волд в легком замешательстве уставился на слепого.

   – Как ты узнал?

   – Для Эри или кузнеца ты слишком тихо передвигаешься.

   – Вот именно, – с подозрением протянул мужчина, намекая на то, что ходит вообще бесшумно, а значит, виконт, в принципе, никак не должен был догадаться о его присутствии. Уловив нестыковку в пояснении Н'Карна, Алестар сухо отметил, – Почему не Халахам? Он ни в чем мне не уступает.

   – От него разит табаком на целый лакрат, – усмехнулся Теаран. – К тому же он ушел. Кажется, вместе с Лин.

   Су-волд нетерпеливо дернул плечом, будто отметая назойливую мысль.

   – Что ты хотел?

   – У тебя найдется острый нож или бритва?

   – Нет. Спроси Эри.

   У виконта вырвался вздох досады, но су-волд уже скользнул прочь.

   Из соседнего фургона доносился размеренный храп – это Айхел наслаждался послеобеденной дремой. За многие ночи, проведенные в мучительном полусне, когда мысли стучали в висках, не давая покоя, Теаран научился различать спутников по одному лишь звуку дыхания. К слову сказать, он теперь вообще главным образом полагался на слух. Н'Карн не был уверен, что расслышал бы поступь Алестара раньше, до того как потерял зрение. Теперь же мир вокруг и его восприятие изменились. Значительно.

   Кто-то уже минуту продирался сквозь подлесок, мыча себе под нос нечто невразумительное. Поначалу Теаран напрягся, но узнав голос, обмяк и запрокинул голову, поджидая Эрикира.

   – Че, Айхел снова рокочет? – раздалось над ухом виконта.

   – Угу. Слышишь, у тебя бритвы не найдется?

   – А че так натужно?

   – Что?

   – Да так сказал, будто тебе в рот смолы налили, и зубы теперь слипаются.

   Н'Карн стиснул челюсти, считая до десяти.

   Заметив, что виконт сейчас закипит, Эрикир поспешно ответил на вопрос:

   – Найдется у меня бритва. Сам справишься или помочь?

   – Забудь.

   – Да чего ты?

   – З-забудь.

   – Ну лан, – пожал плечом Эри, без приглашения устраиваясь на ступеньке.

   В тишине ясно послышалось чавканье.

   – Что ешь? – попытался выпустить пар Теаран.

   – Ягоды. В лесу нашел.

   – Какие ягоды?

   – Да не знаю. Но вкусные.

   – Эри, издеваешься что ли?

   – Нет. Ты о чем?

   – Нашел в лесу. Не знаю, что. Но вкусно. Голова совсем у тебя не варит?!

   – Ой ладно, – Эрикир понимающе осклабился, отсыпая синенькие "горошины" на ладонь. – Хочешь попробовать, так и скажи.

   Теаран не нашелся, что ответить. Тем временем его руку по-хозяйски заграбастали, разжали пальцы –  и на кожу ладони просыпался бисер прикосновений. Первым порывом было зашвырнуть неизвестные плоды куда-нибудь подальше. Но виконт сдержался. Поднес руку к лицу. Понюхал.

   – Какие они на вид?

   – Темно-синие. Маленькие.

   – Сладкие?

   – Кислые. Но мне нра.

   – Может, это черника..., – задумчиво предположил Н'Карн.

   – А, ну точно! Похожа! – Эрикир снова смачно зачавкал, зажмурился, скривился, перебарывая спазм. – Ох и забористые! Жуть.

   – Ладно, – шепнул Теаран, отправляя горсть "черники" в рот.

   Невыносимая кислятина обожгла язык. Виконт поперхнулся, замычал страдальчески, одним махом проглатывая едва разжеванные ягоды.

   – Ж-жор! Эрикир, твою мать, что это за дрянь?!

   – Ну какая же дрянь? – возмутился тот, вытирая руки о штанины. – Приличная ягода. Не дозрела просто.

   – У меня зубы ломит.

   – Эт пройдет. Так что, сходим еще нарвем? Тут рядом.

   – Иди ты... сам.

   Эрикир завозился, спрыгивая на землю.

   – Разбаловали тебя дома, Теан, на дорогих харчах.

   Не посчитав нужным отвечать, Н'Карн забрался внутрь фургона, в поисках припрятанной фляжки с водой, а Эри уже шагал в лес, поглядывая на медленно катившуюся вдалеке по тракту калымагу.

   – Расскажи мне, что именно ты делаешь, когда лечишь? – спросил Халахам, расслабленно потягивая дымок из трубки и даже не глядя на Лайлин.

   Девушка поерзала, устраиваясь удобнее на горбатых корнях старого ясеня, где они с гальтом примостились, чтобы провести давно обещанный урок.

   В лесу было тихо и светло. Над солнечной поляной, на краю которой рос ясень, порхали бабочки, и тяжело перебирались со стебля на стебель цветные жуки. Грохот ползущих по тракту повозок, гвалт перегоняемого скота и прочие составляющие дорожной какофонии сюда не долетали. Недаром Халахам упрямо ломился  сквозь подлесок, уводя ученицу за собой все дальше от приткнувшихся на обочине фургонов.

   – В каком смысле "что делаю"? – Лайлин с сомнением покосилась на гальта.

   – С ликадой, Лин. Что ты делаешь с ликадой?

   Девушка проследила, как заметались в солнечном луче, скользнувшем в просвет листвы, струйки выдыхаемого дыма. Пожав плечами, ответила:

   – Отделяю темные нити от светлых и вытаскиваю их наружу.

   – Куда? – переспросил гальт, затягиваясь.

   – Ну... наружу, – за словами последовал неопределенный взмах руки.

   Халахам недоверчиво уставился на девушку.

   – Ты разбрасываешь ошметки искаженных ликад вокруг себя, где вздумается?

   У Лайлин отчего-то возникло неодолимое желание оправдаться:

   – От них ничего не остается, как только я их того...

   – Чего "того"?

   – Ну, вытаскиваю.

   – Значит "наружу" они не попадают? – уточнил Халахам.

   – Ну да. В смысле – нет, не попадают.

   Гальт помолчал с минуту, после чего, как бы между делом, поинтересовался:

   – И как ты считаешь, куда они деваются?

   Лайлин задумалась, сбитая с толку. Этот человек, определенно, умел задавать вопросы, приводившие в растерянность. Упрямо поджав губы, она сообщила то, в чем была уверена:

   – По крайней мере, не возвращаются туда, откуда я их однажды вытянула.

   Гальт хмыкнул, прикрывая глаза.

   – У кого научилась уходить от ответов?

   – Вы знаете, – фыркнула Лайлин, продолжая сверлить учителя взглядом, пока тот не посмотрел на нее. На миг ей почудилась тень улыбки на тонких губах, но уже в следующую секунду Халахам сурово сообщил:

   – Всю энергетическую муть, которую удается выудить, забираешь ты сама.

   – То есть? –  сморгнула девушка, беспокойно переплетая пальцы.

   – "Темные нити" остаются в тебе.

   – Но ведь я не перенимаю ни болезни, ни увечья.

   – Ой ли?

   Лайлин поежилась под колючим пронизывающим взглядом. Халахам смотрел так, будто просил прекратить ребячество и принять, наконец, очевидные факты.

   – Жжение под кожей? – робко обронила она.

   Едва заметный кивок послужил исчерпывающим ответом.

   – Мне страшно спрашивать, но... Как же теперь выглядит моя собственная ликада?!

   – Не так плохо, как ты опасаешься, – холоднокровно утешил гальт.

   Но Лайлин от этих слов радостней не стало.

   – А как плохо?

   – Все инородные "нити" со временем уходят. Не приживаются.

   Помолчав, он добавил не без доли юмора:

   – Будь все иначе, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

   Шутка пропала втуне. Лайлин смотрела на свои сцепленные в замок пальцы, борясь с жутковатым ощущением. Казалось, что болезни – все эти багровые, черные и лиловые разводы чужих ликад – сейчас расползаются под кожей змеиным клубком, пропитывают кровь ядом. Хотелось чуть ли не вскрыть вены и выпустить мутные ручьи, позволить им истечь, уйти, исчезнуть!

   – Лин, – окликнул гальт.

   Девушка не отвечала.

   Тогда он, спрыгнув с корня на землю, выстланную мхом, подошел и накрыл ладонью стиснутые в напряжении руки Лайлин. Бросил отрывисто:

   – Успокойся. Ну же...

   Следующие слова гальта, казалось, выскользнули против его воли:

   – Что за истерика на ровном месте? Не разочаровывай меня.

   Лайлин подняла удивленный взгляд на учителя, словно спрашивая, когда это он успел в нее поверить.

   – Просто прими факт, – скупо обронил тот.

   Девушка отняла руки, прервав касание. Подобралась. Кивнула.

   – Вот и славно, – Халахам ловко оседлал ближний корень, выпиравший драконьим хвостом из земли. – Перейдем к главному.

   – Перейдем, – откликнулась эхом Лайлин, ерзая на жесткой бугристой коре.

   Гальт терпеливо дождался, пока она устроится, и тогда уже заговорил:

   – Чтобы избежать боли во время работы с ликадой, тебе лишь необходимо научиться извлекать "нити", не пропуская их через себя.

   – Как просто! – Лин всплеснула руками, нервно хихикнув.

   – А никто и не обещал, что будет легко.

   – Вы говорили, мне лишь нужно больше тренироваться.

   – Хочешь сказать, все время наших с тобой занятий ты упражнялась мало?

   Девушка помрачнела.

   – Раз не могу лечить толком, значит недостаточно...

   Гальт вытряхнул остатки табака из трубки, постучав ею о дерево. Проводив взглядом сорвавшийся с ветки лист, устало произнес:

   – Можно хоть всю жизнь швырять доски с одного берега на другой, расходуя материал и силу, но чтобы построить из них мост, необходимы знания.

   Лайлин уныло молчала.

   Не собираясь потакать витавшим в воздухе упадочническим настроениям, Халахам решил прояснить несколько вещей.

   – Когда смотришь на ликаду, ты видишь поврежденные "нити". Так?

   – Угу.

   – Ты видела их внутри, но ни разу – снаружи, рядом с очищенной ликадой. Я правильно понял?

   – Угу.

   – Угу..., – передразнил гальт, не сдержавшись. – Урок первый. Постарайся направить нити в намеченную точку за пределами ликады. Тяни не на себя – тяни к точке.

   – А чью ликаду мне править? – Лайлин недоверчиво взглянула на мужчину, примериваясь. – Вашу?

   – Нет, – отрезал тот, подбирая ползшего по дереву жука. Усадив его на ладонь, Халахам сжал кулак.

   Взгляд Лайлин потемнел. Как только учитель протянул к ней раскрытую ладонь, она тут же коснулась крошечного клубка смятых энергетических паутинок.

   Через полминуты жук засеменил через ладонь к пальцам человека.

   Отрицательно мотнув головой, гальт снова сжал кулак.

   – Ты все сделала по-прежнему. Так не пойдет. Еще раз.

   Лайлин только и смогла, что выдохнуть нечто похожее на писк.

   – Мы будем повторять, пока ты не справишься с задачей, – сухо заявил Халахам, предупреждая.

   Девушка замерла, едва не потянув красные паутинки по привычке на себя. Та-ак. Похоже, ей придется действовать осторожнее, если не хочет в конец замучить кроху. "Как он там говорил? Выбрать точку?"

   Определив в качестве "точки" подушечку большого пальца Халахама, Лайлин коснулась пульсирующей багровым ликады, представляя себе, как тонкая нить протягивается в сторону и собирается комочком в намеченном месте...

   Подумать оказалось легче, чем сделать. Едва клубок сдвинулся, кончик мизинца, которым девушка касалась хитинового панциря, кольнула игла – темная муть вошла под кожу.

   Воспрянувший с новыми силами жук рванул к краю ладони.

   Не успел.

   – Сначала, – гальт разжал кулак...

   Час спустя Лайлин, явно нервничая, расстроено смотрела на жука, скрючившего примятые уже страшно подумать в который раз лапки. На Халахама она вообще смотреть не хотела. При одной мысли о том, чтобы с ним заговорить, становилось тошно. Треклятые нити ликады, словно притягивались ее телом, ее силой. Стоило лишь привести их в движение, как они устремлялись по проторенной дорожке. Откровенно говоря, Лайлин уже боялась прикасаться к жуку. Очередное чудо исцеления не приносило ему ничего хорошего.

   – Халахам, – выдавила девушка, не поднимая глаз. – А можно нам каждый раз нового жука брать?

   – Нет, Лин. Нельзя.

   – Но почему?! – взвилась она, теряя терпение.

   – Догадайся.

   Взгляд гальта был безжалостен и темен.

   Лайлин рухнула обратно на корень, чувствуя, как растет глубоко в груди неприятие.

   "Он намеренно накаляет обстановку, чтобы я из кожи вон лезла! Вот гад!"

   Сухое покашливание заставило девушку поднять глаза на Халахама. Одного взгляда ей хватило, чтобы заподозрить неладное. В выражении его лица странным образом переплелись надменность и упрек. Так, будто...

   – Теперь я понимаю, о чем говорил Алестар, – довольно прохладно процедил гальт.

   – А я нет, – пикнула девушка и добавила на всякий случай, – Простите.

   – Научись думать шепотом – это мой тебе искренний совет.

   Лайлин стало не по себе, и кровь прилила к щекам. Придумывать оправдания не было никакой охоты, поэтому она сосредоточилась на замученном вусмерть жуке, решив закрыть глаза на возникшую неловкость.

   От смущения и легкой досады по всему телу расползлось странное тянущее чувство в мышцах.

   При первом же касании лиловые жилки ликады, как и прежде, двинулись к источнику притяжения, но на этот раз им навстречу, смывая в сторону, плеснула резкая нетерпеливая волна: "Прочь! Пошли прочь от меня!".

   Удивленно крякнув, Лин уставилась на зависший над ладонью комочек темных "нитей". Счастливый жук, живя короткими воспоминаниями, уже помчался к рукаву гальтовой рубашки, где и был сбит щелчком пальцев на землю.

   – Закрепим, – Халахам тут же выловил прямо из воздуха проносившуюся мимо бабочку, сминая ей крылья.

   Лин стоило немалых усилий загасить в себе вспышку протеста – вряд ли учителя порадовали бы еще несколько "лестных" отзывов в его сторону от вспыльчивой ученицы.

   – Что мне делать с... предыдущими нитями?

   – Добавляй новые к старым.

   Второй раз отвести часть ликады в сторону, прежде чем чужеродная энергия влилась бы в тело, оказалось легче. По крайней мере, теперь Лайлин знала, что и как именно надо сделать. Направить встречный поток лады, сбить, смести, смыть нити в нужном направлении.

   Бабочка упорхнула, а слабо светящийся комочек увеличился.

   – Хорошо, – кивнул Халахам, перемещая "нити" к центру ладони. – Повторять будем?

   – Нет!

   Хмыкнув, даже не пытаясь скрыть иронию, мужчина пересел на корень рядом с негодующей поборницей прав насекомых.

   – Тогда перейдем ко второй ступени, – невозмутимо кивнул он, приступая к разъяснениям. – Искаженные нити ликады можно и нужно исправить.

   Под взглядом притихшей Лайлин из багрового комочка поплыли тонкие лучи-паутинки, растягиваясь в разные стороны, свиваясь в петли и ручьи.

   – Это достигается путем придания им гармоничной структуры, – говорил Халахам, продолжая кудесничать над остатками ликады. – Сейчас энергия течет неестественно. Изменив направление каналов и точки их соприкосновения, мы исправим ток самой лады.

   На ладони гальта расцвело бледно-золотистым цветком сплетение сияющих нитей. Лайлин почудилось, что вокруг ликады дрожит воздух, и за этой рябью скрывается неуловимый призрачный образ. Образ чего? – трудно было сказать...

   – Сплетая ликаду, мы можем сплетать жизнь.

   Не веря ни своим ушам, ни происходящему, девушка во все глаза пялилась на проявляющийся поверх ликады силуэт. Нет, это не была дрожь воздуха – это был трепет крыльев. Изумрудная стрекоза, сверкнув хитином на солнце, сорвалась с ладони и пропала из виду, унеся в себе узор энергетических нитей.

   Не в силах вымолвить ни слова, Лайлин подняла благоговейный взгляд на учителя. Ей было по-настоящему страшно в эту минуту. "Да кто же он такой, в конце концов?!"

   – Теперь ты.

   – А?

   – Вот гляди – мы примяли траву. Из нее наберешь "темных нитей". А дальше присмотришься к строению... ну, например, во-он той ромашки. И постараешься повторить ликаду.

   – Но я не...

   Мир скакал вокруг Лайлин и кривлялся, как скоморох. Никакой травы, ни ромашек она не видела. Не могла взять себя в руки и остановить пляску захлестывающего ее безумия. "Он создал жизнь. И считает, что Я МОГУ СДЕЛАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ!?!"

   – Что ты "не"? – вздохнул гальт. – Ничего не поняла? Присмотрись к переплетению нитей и повтори. Что неясного?

   – Я же не... Не Бог, не Творец, не Создатель! – чуть не взвыла Лин.

   Брови Халахама поползли вверх. Облизнув губы, он потянулся за кисетом.

   – Так и я – нет, – пожал он плечами, набивая трубку.

   – Нет?!

   Гальт не сдержал короткого смеха.

   – Никто ведь не зовет демиургом человека, отыскавшего глину, додумавшегося ее размягчить и вылепить горшок. Лада – это материал. А те, кто способен ее обрабатывать – простые горшечники.

   – Слепить горшок и создать жизнь – это разные вещи!

   – Не спорю. Второе – много сложнее.

   – Так что же, Небесный Отец – ремесленник? – с ужасом прошептала Лайлин, чувствуя, как теряет ориентиры. – И мы можем стать ему равны, создавая ликады живых существ?!

   – Ох, Лин. Я не говорил, что мы ликаду создаем – мы ее сплетаем. Берем нити, существующие вокруг и внутри нас, уже созданные, и плетем узоры. Придаем форму, позволяем застоявшейся ладе течь.

   – И так можно сплести все, что угодно?

   – Теоретически – да, – гальт замолчал, зажав мундштук трубки губами, достал из кармашка на поясе огниво, чиркнул кремнем. Искры послушно нырнули в чашку, и табак занялся. Пару раз пыхнув дымными облачками, Халахам закончил мысль, – Но, чем сложнее существо, тем тяжелее повторить структуру его ликады. К тому же, каждая ликада уникальна.

   – То есть и возрождение мертвых...

   – Нет, – гальт резко дернул трубкой, чуть не выронив, – Посмотри на меня. Запомни. Нельзя повторять то, что ушло. И дробить одну "искру" между многими живущими – тоже.

   Помолчав, он добавил уже мягче:

   – Горшечник может вылепить идеальную оболочку – но наделить ее разумом и душой ремесленнику не под силу.

   – Вы же создали стрекозу, – не унималась Лин. – Как это понять? Вы разделили это самое... огонек? Или нет?

   – Лада несет в себе искру Жизни, но в ней нет искры Сознания. Например, вода течет, но не существует. Она принимает и передает ладу, но сама не мыслит и не чувствует.

   – И стрекоза... просто живет, но не осознает себя? – в голосе девушки сквозило недоумение.

   – Не в той степени, как может осознавать себя и окружающий мир человек.

   Халахам немного расслабился, когда прекратилось давление сердито-протестующего, и оттого – разоружающего взгляда. Позволил себе длинную затяжку. Зря. Следующий вопрос не заставил долго ждать.

   – Но что, если повторить ликаду человека – ведь он будет жить?

   Надсадный кашель вспугнул птиц на ветках ясеня. Поборов царапающую горло горечь, гальт отрывисто произнес:

   – Так же, как стрекоза.

   – То есть?

   – "Это" не будет человеком во всех смыслах. Пустая оболочка. Подобные куклы – всего лишь бессмысленная трата огромного количества лады.

   Лайлин затихла.

   Обдумывая услышанное, скользила невидящим взглядом над полной жизни и движения цветочной поляной.

   – Вам приходилось встречать таких "кукол"? – спросила она с опаской.

   Халахам угрюмо промолчал, и от этого молчания девушке стало тоскливо.