Текст книги "Шпионка в Академии (СИ)"
Автор книги: Ядвига Стелецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Даже в собственном жилище Анаис не чувствовала себя в безопасности. Не стесняясь постороннего мужчины, она вывалила из шкафа все вещи, даже нижнее белье, и нервно начала набивать дорожную сумку. Брала только самое нужное, хоть и жаль было оставлять вещицы, заработанные долгим и честным трудом.
Недоверчиво покосившись на жандарма, застывшего в дверном проеме, чтобы следить за лестницей, Анаис опустилась на колени перед кроватью. Под ней располагался ее тайник с украденными реактивами и записи редких и не всегда удачных опытов. Тетрадки она бегло пролистала и бросила, все свои успехи и неудачи девушка помнила и так. А вот склянки с жидкостями и порошками она аккуратно сложила в саквояж.
Щелкнула застежками и, совершенно не чувствуя уверенности, сказала дрожащим голосом:
– Я готова.
***
Виктор ворвался в кабинет и резко затормозил на пороге, нервное возбуждение сменилось удивлением и мрачным предчувствием больших проблем. Лимьер, вечно прямой, спокойный, аккуратный как в мыслях, так и в одежде, сидел, привалившись к стене, серый и растрепанный. Менталист быстро и привычно отметил и запекшуюся на подбородке кровь, и лопнувшие сосуды в глазах, и ненормально ровное и медленное дыхание, призванное обуздать боль. Выгоревшее пятно на рубахе только подтвердило догадку – жандарм умудрился попасть под такую сильную атаку на разум, что чудом выжил.
В два шага оказавшись рядом с Лимьером, Виктор коснулся кончиками пальцев его висков, унимая боль и убирая последствия мощного удара. Взгляд мужчины стал осмысленным, он попытался подняться:
– Сеньор…
– Потом доложишь, – усадил его Виктор. – Отдыхай.
И только после этого обернулся к девушке, опасаясь увидеть, как нечто, гораздо более страшное, чем грубый удар по мозгам, разрушило все его хитроумные планы. Но девица была в себе, хоть и очень бледна. Она нервно теребила в пальцах пуговицы пальто и покусывала губы. Рядом на столе стоял стакан с кофе, к которому девица так и не притронулась.
Виктор подхватил стакан и уселся напротив Анаис. Кофе оказался достаточно крепким и горячим, чтобы на время разогнать усталость, и достаточно горьким, чтобы испортить настроение.
Но к девушке менталист обратился вежливо – не дело перед связкой ссориться с будущей напарницей.
– Сеньорина Лессар, вы в порядке? – с тщательно отмеренной долей сочувствия спросил Виктор.
– Более чем, – нервно дернула плечом девушка. – Убила человека, всего-то!
Умело скрыв удивление, Виктор попытался утешить ее, но Анаис только отмахнулась.
– Не тратьте слова, сеньор. Я из Скворечника, мне не привыкать видеть трупы. Хотя признаюсь, раньше оставлять их не доводилось. Но вот объясните мне, почему едва я согласилась участвовать в вашей авантюре, как меня тут же попытались похитить?!
Виктор нахмурился, покосился на Лимьера. Нет, лучше потом поговорить с жандармом, сейчас некогда выяснять, кому могла понадобиться неприметная алхимик, да еще так срочно!
– Я это непременно выясню, – скупо пообещал Виктор, даже запретив себе надеяться, что это всего лишь совпадение. – Но сейчас мы должны срочно провести ритуал, иначе вы опоздаете на поезд.
Анаис отрывисто кивнула, ее зрачки расширились от волнения, но усилием воли она взяла себя в руки, сложила ладони на коленях, расслабила плечи. Виктор одним глотком допил кофе, поморщился от резкого привкуса во рту.
Встав за спиной Анаис, он осторожно коснулся ее висков.
– Можете закрыть глаза, если вам так будет спокойнее.
Слабое движение ее век он уже ощутил как свое собственное, проваливаясь в темноту чужого разума.
Сначала это действительно походило на падение. Головокружительное и в то же время упоительное чувство полета, свободы и покоя, в котором хочется раствориться и забыть все свои беды. Тишина и темнота, обнимающее мягче, чем мать, нежнее, чем возлюбленная. Легкость, опьяняющая и порабощающая. Стиснув зубы, Виктор обуздал бесконтрольное падение в чужую личность, четко очертил границы своего я, сосредоточился на задаче.
Ощущения тела стали зыбкими и двойственными. У кого на лбу выступила испарина – у него или у Анаис? Кто до крови искусал губы, что резкий привкус кофе мешается с солоноватой горечью крови? Чьи пальцы дрожат и комкают ткань на коленях? Уж точно не его.
Виктор зацепился за ощущения плотной шерсти под руками и провел грань между своей личностью и личностью Анаис. Мало кто из менталистов решался на этот ритуал, ведь соблазн раствориться в другом человеке велик, но еще слаще и страшнее – растворить другого в себе, подчинить и уничтожить, оставив только послушное тело. Пожалуй, именно этот соблазн опаснее всего для амбициозных менталистов, ведь мало кто захочет добровольно отказаться от своей личности, своих целей и честолюбивых планов ради призрачного и зыбкого покоя.
Но разве тишина и долгий сон – не самая прекрасная мечта усталого жандарма в конце бесконечно длинного дня? Тяжесть на веках такая приятная, а дыхание медленное, и нет суетливых мыслей, тысячи деталей, которые нельзя упускать из внимания, сотни дел…
Виктор встряхнулся, до боли прикусил язык, пульс глухо и гулко стучал в ушах. Отвлекшись, он едва не затянул в бездну и себя, и доверившуюся ему девушку. Непростительная промашка, только усталостью ее и оправдывать! Выровняв дыхание, Виктор точно и аккуратно скользнул глубже в разум девушки, пытаясь отыскать ядро ее «я», за которое нужно уцепиться для ментальной связи.
Перед внутренним взором мелькали то обрывки воспоминаний, тусклые и размытые, как даггеротип, то абстрактные образы, наоборот, нетерпимо ярким и четкие, какими могут быть только предрассветные сны. Но нигде не было и отпечатка личности Анаис, словно в своей жизни она была лишь невольной наблюдательницей. Приходилось погружаться все глубже и глубже, слой за слоем обнажая ее суть, словно снимая с невесты праздничное убранство. Даже возбуждение Виктор испытывал похожее, копаясь в ворохе мыслей, словно в ворохе пышных юбок, и путаясь в них, как кружевах.
Она пряталась даже от самой себя, не желая признаваться ни себе, ни всему миру в своей истинной сути. Тонкая, холодная, острая – то ли юркая рыбка в темных водах, то ли мизерикордия в атласных складках платья. Виктор уцепился за последний образ, почуяв в нем что-то верное, рванулся к нему, словно к спасительному свету маяка, опьяненный этим подобием охоты даже больше, чем любовной страстью.
Не мизерикордия, нет. Скальпель в глубоком кармане, острое лезвие в кожаном чехле. До поры безопасное, спрятанное, пугающее и саму Анаис. Да решится ли она когда-то пустить его в дело? Решится ли не реагировать – действовать?
Уже решилась.
Мелькнула очередная цепочка видений, и Виктор поддался соблазну, потянулся за ними, разматывая, выясняя обстоятельства нападения, глядя на произошедшее глазами Анаис. Вот падает первый оборванец, вот второй отвлекает Лимьера, а третий… Как Виктор жалел, что в чужих воспоминаниях не может разглядеть его лица яснее, чем видела сама Анаис!
Потому что даже в размытых воспоминаниях он узнал третьего.
С трудом сохранив спокойствие, необходимое для завершения ритуала, Виктор осторожно коснулся сути девушки, связывая ее с собой, сплетая две личности воедино, стирая между ними все границы. Сразу же появилось ощущение оружия у бедра – надежное, успокаивающее… вот только совершенно не нужное. Как и любой аристократ, Виктор прекрасно владел шпагой и метко стрелял, как и любой сотрудник Особой Канцелярии мог превратить в убийственное оружие первую подвернувшуюся под руку вещь, как и любой маг, полагался только на свой разум, пренебрегая в равной степени и шпагами, и пистолетами.
И теперь то, как ощущалась Анаис, его раздражало. Но Виктор давно научился игнорировать собственные чувства, когда они мешали работе. Вот и теперь он выдохнул сквозь зубы и начал медленно выбираться из глубин чужого разума. Это было как подъем со дна омута, сквозь мутную и ледяную воду, когда воздух в легких давно закончился, а света над головой еще не видно. На одной воле менталист снова выстраивал границы своей личности, разделяя себя и Анаис и оставляя только тоненькую ниточку, сковавшую его с девушкой, вернее чем любые кандалы.
Знала бы юная сеньорина, что из себя представляет ритуал связи, ни за что бы на него не согласилась! И, надеялся Виктор, так никогда и не узнает.
Физические ощущения снова начали двоиться и захлестывать разум, онемела шея, судорогой свело пальцы, под носом и по губам текло что-то теплое, сердце билось неровно, то пропуская удары, то бросаясь вскачь. На последнем усилии воли Виктор вырвался из чужого разума, едва не ставшего для него смертельной ловушкой и отшатнулся от девушки, привалился к стене и устало съехал по ней на пол – ноги отказывались его держать. С неудовольствием он вспомнил, что подобные ритуалы рекомендуется проводить сидя или лежа, и с досадой признал, что переоценил свои силы.
Слабой рукой вытерев с лица кровь, Виктор, наконец, взглянул на девушку. Анаис сидела неестественно ровно, словно шпагу проглотила, голова запрокинута, лицо спокойно и безмятежно, и только сведенные судорогой пальцы, разодравшие плотную ткань пальто, выдавали, как же ей больно.
Лимьер, уже оклемавшийся и приведший себя в порядок, услужливой тенью скользнул в кабинет, поставил на стол два стакана воды. Виктор поблагодарил его вялым кивком и медленно поднялся, придерживаясь за стену. Вытащил из кармана часы на цепочке и раздраженно вздохнул – ритуал занял больше времени, чем он планировал. Теперь стоит очень поспешить, иначе поезд в Сен-Амьен уедет без Анаис. Его и так придется задерживать властью Канцелярии.
Залпом выпив свой стакан воды, Виктор попытался привести Анаис в сознание. Ему поговорить бы с ней, успокоить после ритуала, заверить, что ментальная связь останется на крайний случай, а он сам ни разу не воспользуется ею в своих интересах, но времени на это уже не осталось.
Ведь за дверью уже ждут интендант и куратор Дианы, готовые превратить Анаис во вторую Одетт Науре.
Глава 2
Услужливый проводник распахнул перед Анаис двери купе первого класса и низко поклонился, скрывая удивление. Еще в обед начальнику поезда пришла срочная депеша, что поезд должен тронуться только после того, как прибудет некая важная особа, и что нужно выделить для нее самое тихое и комфортабельное купе, чтобы никто ее не беспокоил. С некоторым волнением все ожидали кого-то из аристократов или высших воинских чинов – ну а ради кого еще ежевечерний поезд станут задерживать чуть ли не на два часа?
И меньше всего оказались готовы увидеть одинокую сеньору в трауре, с лицом, скрытым плотной темной вуалью. Поначалу даже едва не приключился досадный казус, когда ее не захотели пустить в поезд, не признав в даме с маленьким саквояжем, да без сопровождения, ту самую важную особу. Проводник не слышал, что она сказала охране, но младший адъютант тут же сорвался за начальником поезда, которому и было продемонстрировано некое письмо.
Ох, как он побледнел! Как рассыпался перед сеньорой в извинениях! Даже шепнул, чтобы потом ей непременно принесли в купе вина и фруктов. Вот проводник и изнывал от любопытства, пытаясь понять, что за странная птичка в одиночестве едет в самом дорогом купе, в котором, говорят, и сам король путешествовать не брезгует!
Зоркий и опытный взгляд проводника легко отметил и дешевую ткань скромного платья, и отсутствие украшений, даже скромных колечек, и потертую, изношенную кожу саквояжа. Странно, очень странно! Чутье проводника твердило, что с этой пассажиркой что-то нечисто, но его ли дело, кому приказано выделить лучшее купе?
С вежливой улыбкой проводник закрыл за сеньорой дверь и поспешил прочь. Здравый смысл подсказывал, что от странной дамы лучше держаться подальше.
Анаис дождалась, когда в коридоре стихнут шаги проводника, и с облегчением откинула вуаль. Непривычное платье стесняло движения, корсет сдавливал ребра, а шнуровка воротника врезалась под подбородок. Но это бедный алхимик Анаис могла позволить себе щеголять в мужской одежде, которая и удобнее, и дешевле, а почтенная наставница Одетт вынуждена носить платья и корсеты, как того требуют социальные нормы.
Анаис вспомнила, что те самые социальные нормы требуют от благородных дам, и передернулась, тихо радуясь, что изображает не высокородную аристократку. Осталось только выяснить, как бедная дворянка оказалась преподавателем в Академии для отпрысков аристократии.
Усевшись в мягкое кресло, девушка вытащила из саквояжа плотно набитую папку, завязки на которой едва сходились. С трепетом она открыла ее и достала первый лист – то самое досье на сеньорину Одетт Нуаре, которое она уже видела в самом начале этого бесконечно длинного дня.
Несколько непривычно коротких прядей выбились из прически и Анаис рассеянно заправила их за уши. После того, как с нею поработал куратор Дианы, девушка стала неотличима от изображения на даггеротипе. Теперь поставь рядом Анаис и Диану, и они сами себя в отражениях бы перепутали!
Со вздохом Анаис откинула посторонние мысли и покосилась в окно. Поезд медленно и плавно тронулся, она даже не почувствовала движения, и теперь набирал ход, выбираясь из муравейника столицы в пригороды. Девушке хотелось приникнуть к стеклу и затаив дыхание наблюдать, как плавно сменяются пейзажи, как очаровательные белые домики уступают место бескрайним лавандовым полям, а те тянутся и тянутся до светлых рощ и сияющей ленты Вионны. Анаис ни разу в жизни не покидала Ротреан, и теперь даже скучные и однообразные картины казались ей сказочно прекрасными.
Со вздохом Анаис вернулась к документам – сейчас некогда отвлекаться на чепуху, но она непременно налюбуется полями и рощами на обратной дороге, когда серые и унылые весенние пейзажи окрасятся яркой и свежей зеленью. Почему-то она была уверена, что быстро управится с поисками сестры. В конце концов, если Диана жива (а она жива! Не сметь думать об ином!), она и сама выберется из любой передряги и вернется в Академию. Анаис всего лишь постарается сделать так, чтобы отсутствия Дианы никто не заметил.
Итак, Одетт Науре. Младшая дочь мелкопоместного дворянина, не имеющая за душой приличного приданного и потому оставшаяся старой девой. Пошла наперекор воле отца и получила образование, а затем, вместо того чтобы стать наперсницей и дуэньей при юной и богатой девице, подалась в наставницы. Одно время подвизалась среди гувернанток, затем обзавелась знакомствами и рекомендательными письмами и смогла получить место в Академии – не иначе, как чудом. Чудо звали Альберт д’Вале, и он был старым и уважаемым членом попечительного совета Академии. Анаис заинтересовано хмыкнула – вряд ли Канцелярия подкупила аристократа и прожженного интригана, скорее Виктор воспользовался своими знакомствами.
Преподавала сеньорина Нуаре алхимию, что неудивительно. Пожалуй, только в этой отрасли науки Диана разбиралась хотя бы относительно сносно. Что ж, это немного облегчает задачу Анаис – свои познания она оценивала достаточно высоко.
Следующую страницу дописывали явно наспех и на коленке. Строчки разъезжались, а в некоторых местах перо пробило бумагу. Анаис узнала, что неделю назад Одетт стала круглой сиротой, потому и сорвалась на похороны, никого не предупредив. Делить в наследство было нечего, но она надеялась наладить отношения со старшими братьями, чтобы обзавестись хоть какой-то поддержкой и защитой. Нервный и неровный подчерк предписывал Анаис во всеуслышание сокрушаться о разорванных семейных узах и бесчувственных братьях.
Девушка еще раз внимательно перечитала инструкции, запоминая и осмысливая их. Пожалуй, траур был удачным решением – любое изменение в поведении сеньорины Нуаре можно будет списать на то, что совсем недавно она понесла ужасную потерю. Главное, не переусердствовать с этим: внезапную амнезию на скорбь не спишешь.
О самом задании Дианы было сказано мало. Видно, у Канцелярии действительно не было ничего, кроме смутных догадок и подозрений, для проверки которых они и отправили одну из лучших агентов в Академию. Анаис вчиталась в ровные строчки, беззвучно проговаривая имена, чтобы лучше их запомнить. За последние пару лет несколько выпускников Академии были уличены в шпионской и подрывной деятельности, чуть ли не в пособничестве модератам. Они занимали весьма высокие должности в правительстве, один уже успел возглавить дипломатический корпус, и их измена здорово встряхнула правительство. Если продались даже самые богатые, влиятельные золотые мальчики, надежда и гордость страны, то кому из министров можно верить?
Расследование ни к чему не привело. Увы, высокий титул оберегал изменников так же верно, как и богатство их семей. Преступников сослали в провинцию, а Особой Канцелярии только и оставалось, что скрипеть зубами, проверять все возможные контакты изменников, да следить за ними в загородных имениях. Дело осложнялось еще и тем, что все преступники вращались в высшем свете, имели множество знакомств, дружили между собой, как и с множеством других молодых аристократов, пусть и не таких блестящих карьеристов. Канцелярия медленно и методично просеивала всех, не обошла она своим вниманием и Академию, где и началась дружба именитых изменников. И Диане, а теперь и Анаис, предписывалось выяснить, не там ли завербовали юношей.
Анаис сдвинула в сторону листы с инструкциями, и тут в дверь постучали. Она едва успела дрожащими руками засунуть листы в папку, а саму папку спрятать в саквояж, когда в купе просочился услужливо улыбающийся проводник. С поклоном он водрузил на столик объемную корзину с фруктами, среди которых вызывающе торчало горлышко винной бутылки.
– Сочувствую вашему горю, сеньора, – сдержанно проговорил он, но его выдал взгляд, профессионально обшаривший купе и его одинокую пассажирку.
– Сеньорина, – бесстрастно поправила его Анаис, с нетерпением ожидая, когда же он уберется и можно будет вернуться к чтению. Девушка знала, что никто не решится обыскивать пассажирку, едущую в первом классе, но сердце все равно стучало где-то в горле.
– О? Прошу прощения! Стоит ли прислать служанок?
– Благодарю, нет.
Услужливость проводника становилась навязчивой, и Анаис никак не могла понять, нормально ли это. Может, все тревоги напрасны, и такое обхождение с одинокой благородной дамой в порядке вещей?
Наконец, проводник с очередным поклоном убрался. Анаис подхватилась с места и щелкнула задвижкой, прежде чем вернуться к документам. Когда она снова достала из папки потрепанные листки с отчетами Дианы, ее руки слегка дрожали. Блеклые буквы местами расплывались, явно пропущенные через копировальную бумагу, но Анаис все равно с тоской вчитывалась в скупые строчки, написанные сестрой. О, как много она отдала бы, чтобы получить оригиналы писем, пусть и написанных не ей!
В длинных письмах несуществующим родственникам Диана кратко описывала события в Академии с начала года, которым была свидетельницей, опуская незначительные бытовые мелочи. Больше внимания она уделила наставникам, руководителям и некоторым из учеников, слишком заметных, чтобы оставлять их без внимания. Словно еще несколько месяцев назад Диана догадывалась, что ее тихой и робкой сестре придется занять ее место.
Больше всего Анаис заинтересовали пара событий, о которых Диана написала слишком вскользь, словно сочла их незначительными. С промежутком в один месяц с одинаковыми симптомами заболели ученики, и их отправили в госпиталь при Академии. Вот только Диана, регулярно приносящая в госпиталь алхимические лекарства, никого там не обнаружила. Меньше, чем через неделю оба ученика вернулись к занятиям, здоровые и полные сил. Как раз перед отъездом Диане пыталась выяснить, где же их все-таки содержали, но преподаватели, с которыми она заводила беседы, избегали этой темы.
Поистине бесценной вещью оказался скрупулезно скопированный план Академии с пометками Дианы. Странно было обнаружить его среди обычных, на первый взгляд, писем. На какие ухищрения пришлось пойти Диане, чтобы отправить его Канцелярии? Анаис долго смотрела на план, пока не разболелись глаза, стараясь за отпущенные часы выучить расположения аудиторий, жилых комнаты и хитросплетения коридоров. Только одна пристройка осталась без подробного плана, Диана приписала, что это лабораторный корпус магов, куда даже руководству вход ограничен.
А вот это было уже странно. Что в элитной военной Академии делают маги, презренные ремесленники, на которых аристократия смотрит исключительно сверху вниз? Да еще среди преподавателей, а не слуг? Хотя наставников было всего трое: менталист, виталист и морталист, но Анаис связываться не хотела ни с одним из них. Она с удовольствием держалась бы от них подальше, но увы, это было бы невозможно. Диана успела завязать с ними приятельские отношения, особенно с менталистом, Антуаном Марье, одним из немногих простолюдинов в Академии.
Анаис уставилась в окно, на медленно темнеющее небо. Надвигалась ночь, последняя, когда еще можно не контролировать каждое слово и каждую мысль. Завтра утром она прибудет в Сен-Амьен и почтовая карета доставит ее к Академии, белому замку, окруженному светлыми рощами и россыпью мелких ледяных озер. И похоже, ее задание окажется гораздо сложнее, чем она ожидала.
Анаис зажгла свет и снова погрузилась в чтение отчетов, выучивая события и имена. Некоторые листы, на которых описывались самые скучные и незначительные события, оказались испещренными мелкими значками – не понять, то ли огрех копирования, то ли брак бумаги. Уже несколько раз Анаис пролистывала эти страницы, не обращая на значки внимания, но в какой-то момент заметила, что они повторяются с определенной последовательностью. Присмотревшись, девушка узнала скоропись, которой ее сестра пользовалась еще в бытность свою студенткой.
Пиктограммы смазались и стали почти нечитаемыми, и Анаис долго пыталась понять, скрывается ли за ними какой-то смысл. Она разглядывала их не меньше часа, даже скопировала в записную книжку, чтобы попытаться восстановить их исходное начертание.
Вот что значит этот кружок? Была ли над ним черточка, обозначающая власть, или волнистая линия в центре, расшифровывающаяся как тайна? Знак суммы или стрелочка, показывающая, что здесь заканчивается слово? Символ послания или опасности?
Когда глаза начали слезиться от нестерпимой рези, Анаис устало откинулась на спинку кресла. Кажется, она все-таки расшифровала тайнопись между строк. Ей очень хотелось верить, что она не ошиблась, что это действительно зашифрованное послание от Дианы, а не случайные значки и смазанные линии.
Где-то в Академии есть тайник, в котором Диана хранит то, что не осмелилась изложить в отчетах, подозревая, что ее письма будут перехватывать. Где-то есть доказательства того, что в Академии явно что-то нечисто. Возможно, именно из-за того, что нашла Диана, ее и украли (не думать, не сметь думать, что убили!).
А значит первым делом нужно будет обнаружить этот тайник. Будущее слегка прояснилось, появилась цель и план, как ее достичь.
Приободренная такими мыслями, Анаис и сама не заметила, как задремала в кресле.
А уже спустя полчаса ее разбудил грохот и визг тормозов.
Анаис вскочила, спросонья не осознавая, что происходит, схватилась за бумаги. За окном метались странные желтоватые всполохи – неужели уже рассвет? Так быстро? Но почему поезд почти остановился и его качает, словно корабль в шторм?
Анаис едва успела запихать все документы в саквояж, когда в дверь за ее спиной принялись громко и быстро стучать. Едва девушка щелкнула задвижкой, как дверь распахнулась и давешний услужливый проводник ворвался в ее купе.
– Скорее! – Даже в полумраке девушка могла разглядеть, насколько он бледен. – Авария на путях, нужно срочно покинуть поезд! Скорее!
Трясущими руками он схватил Анаис и потащил за собой прочь из вагона. В коридоре почти не было пассажиров, только пара мужчин пытались высадить заклинившую дверь. Проводник остановился, едва заметив их, его начало трясти сильнее, но он быстро взял себя в руки.
– Сеньорина, – почти спокойно произнес он, – нам придется пройти через другой вагон, не отставайте… Господа, прошу вас, оставьте дверь, нужно искать другой выход! За мной!
Анаис бросилась следом за проводником, боясь не то что отстать – выпустить его рукав. Вокруг происходило что-то жуткое и неправильное, и паника заглушала любые мысли. Полумрак вагона озаряли только жуткие желтоватые всполохи снаружи, уцелевшие магические шары на стенах неровно мерцали. Под подошвой ботинок хрустели мелкие осколки. От низкого гула ныли зубы.
Откуда-то снаружи раздался громкий скрежет, словно невидимый великан голыми руками разрывал неподатливое железо, а затем вагон качнулся, и девушка поспешно вцепилась в светильник на стене, чтобы не упасть. На какой-то миг ее ноги мазнули по воздуху, потеряв опору. Скрежет перешел в протяжный и долгий грохот, вагон накренился, и Анаис рухнула на пол вместе с остальными. Сквозь треснувшее стекло в вагон темной змеей заползли дым и горький удушливый запах.
– Небесные дьяволы! – Сдавленно выругались у нее за спиной. Вывернув шею, она рассмотрела своих товарищей по несчастью. Двое мужчин, один явно сильно старше второго. Растрепанные и помятые, они выглядели скорее разозленными, чем испуганными. И богатая одежда, и острые черты лица выдавали в них аристократов. С трудом встав, старший набросился с руганью на проводника, явно позабыв о воспитании. – Что, небеса вас раздави, происходит?
Проводник улыбнулся бескровными губами.
– Небольшая авария, милостивые господа, не о чем волноваться. Нам всего лишь нужно покинуть поезд. Давайте же спокойно перейдем в другой вагон…
Мощный взрыв раздался совсем рядом, снаружи полыхнуло нестерпимо белым, и людей швырнуло на пол, осыпав колючим дождем осколков. Анаис рефлекторно вскинула руку, чтоб заслонить лицо, второй только крепче прижимая к себе саквояж. В голове гудело, звуки доносились, словно сквозь подушку, а во рту было солоно от крови.
«Кажется, я прикусила себе язык», – неожиданно спокойно подумала девушка, даже не пытаясь встать. Мир расплывался и стремительно терял цвета, сердце колотилось быстро и натужно, но мысли текли размерено, словно все происходящее – не более, чем дурной сон.
«Да, – согласилась сама с собой Анаис, – это всего лишь сон. Я уснула в лаборатории, и все мне приснилось. И канцелярия, и бандиты, и Виктор…»
«Нет, – не согласился с ней чужой голос, – Это явно не сон. Вставайте, Анаис! Вам нужно выбираться отсюда».
Глаза слипались, стоило девушке приподняться, как ее тут же начало мутить, но она покорно села, не зная, за что хвататься в первую очередь – за гудящую голову или за саквояж с важными бумагами и совершенно бесценными реагентами. Где-то еще громыхало, но звук смазался и отдалился.
«Сотрясение мозга. Плохо, – голос в голове был явно обеспокоен судьбой Анаис даже больше, чем она сама. – Анаис, соберитесь. Я понимаю, что вам плохо, но если вы не сможете выбраться, вам скоро станет никак».
«Я понимаю, Виктор».
В голове прояснилось в достаточной степени, чтобы страх снова заставил Анаис следить за окружающим миром. Проводник уже успел подняться на ноги, и теперь помогал младшему из аристократов поднять спутника. Скандалиста оглушило сильнее, чем девушку, при падении он разбил голову, и редкие белесые волосы на затылке слиплись от густой крови. Юноша, явно его сын, пугливо оглядывался, словно боялся, что крыша вагона в любой момент рухнет на них.
Проводник взвалил на юношу безжизненное тело старика и склонился над Анаис.
– Сеньорина? Вы в порядке? Сможете встать?
Ей хотелось слабо простонать «нет», закатить глаза и сползти обратно на пол, но она пересилила себя и кивнула. Чужой голос в мыслях затих, но Анаис надеялась, что Виктор не оставил ее, что он ждет, что он готов в любой момент поддержать ее. Вряд ли бы такой аристократ, как д’Альбре, согласился бы подставить ей плечо, но она была благодарна и за то, что он разделил с ней страх и неопределенность этого жуткого момента.
Проводник безукоризненно вежливо поставил девушку на ноги, деликатно придерживая ее за талию. Под ногами похрустывало стекло, а воздух с каждым вздохом казался все горячее и горячее. Вагон – едва ли в тридцать метров длиной – теперь казался бесконечным, как предрассветный кошмар. Анаис шла, задыхаясь, почти повиснув на проводнике, ее уже не смущало, что мужчина прижимает ее к себе совсем уж неподобающе.
«К дьяволам! – Одернула себя Анаис, – Сейчас не время для этикета! Если я упаду, то уже точно не встану!»
Саквояж оттягивал руку, казался тяжелым, как гиря, на ноге у сбежавшего заключенного, но девушка и подумать не могла о том, чтобы бросить его. Ладно бумаги, их она запомнила, но в нем же ее реагенты! Где она раздобудет новые?
Шаг, еще шаг, и еще. Она сосредоточилась на простых действиях, на посторонних мыслях, чтобы не холодеть от ужаса: как ей теперь успеть в Сен-Амьен до вечера?
Наконец, бесконечный вагон закончился, обивка на стенах уже начала тлеть и вонять. Юный аристократ с трудом распахнул дверь в тамбур, но с разочарованным вздохом отпрянул.
– Заперто, – прохрипел он.
– Позвольте, – проводник осторожно отпустил Анаис и протиснулся в тамбур. Спустя пару минут растеряно выдохнул: – Сработала экстренная магическая блокировка, я не могу ее снять.
Анаис едва не застонала сквозь зубы. Как же теперь выбираться? Через окна, с торчащими из рам острыми клыками-осколками? Девушка закрыла глаза, чувствуя, как все сильнее и сильнее начинает кружиться голова. Короткая вспышка боли пронзила виски, а затем головокружение сменилось ощущением падения.
Анаис открыла глаза, оттолкнулась от стены и, слегка покачиваясь, шагнула вперед.
– Позвольте, – отстранила она и юного аристократа, и усталого, растерянного проводника. В ее голосе звучала такая уверенность в своих силах, в том, что она знает, что делает, что мужчины беспрекословно подчинились. Вот только не было у Анаис этой уверенности. Чужие интонации звучали в ее голосе, чужая воля направляла ее тело, словно марионетку. Обмирая от ужаса и отвращения, девушка могла лишь следить, что творит Виктор с ее телом, вернее, с помощью ее тела.
Она подошла к запечатанной двери, провела по ней ладонью. Замерла на пару мгновений.
– Уважаемый, – полуобернувшись, обратилась к проводнику. – Рядом с вами должен быть рычаг. Опустите его вниз.
Мужчина беспрекословно выполнил это указание. Похоже, он испытывал небывалое облегчение, что нашелся тот, кто знает, что нужно делать. Анаис, пожалуй, и разделила бы его чувства, если бы не гнев, что Виктор бесцеремонно воспользовался ее телом.
