Текст книги "Шпионка в Академии (СИ)"
Автор книги: Ядвига Стелецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Виктор запнулся, выпрямился, мрачный и злой. Ему очень не хотелось признавать вслух то, что он только что подумал.
– Если только с ним не поработал менталист сильнее и искуснее меня. Должен признаться, таких единицы, и я их знаю. Тот же Альберт, например. Но его, во-первых, контролируют, во-вторых, следы магии все равно остались бы. Больше всего это похоже, – маг нахмурился, пощелкал пальцами, пытаясь сформулировать ускользающую мысль, – на то, как магия стирает сама себя. Подобие отложенного приказа, только катализатором стал не определенный срок, а постороннее вмешательство.
– То есть, – медленно уточнил Лимьер, чувствуя, что все еще хуже, чем он думал. – Кто-то смог поставить блок в сознании мага, который, во-первых, не обнаружить со стороны, а во-вторых, который при попытке считать что-то из разума, уничтожает все воспоминания?
Виктор подозревал, что все-таки смог бы обнаружить этот блок, если бы озаботился вообще просканировать разум трупа на неприятные сюрпризы, но признаваться в собственной непредусмотрительности не хотелось.
– Именно. И я, честно говоря, не знаю даже, как это можно было бы сделать, – это признание тоже далось тяжело, но тут умалчивать было бы бессмысленно. – Пожалуй, то, что считывал я память у трупа, и дало нам возможность узнать хоть что-то. Мертвый разум неповоротлив и инертен, его и читать сложно, и стирать, похоже, не легче. Попытайся я просканировать еще живого преступника, и его память стерлась бы сразу, я не успел бы и последние его минуты увидеть.
– Выходит, мы ищем невероятно сильного и умелого мага-менталиста, о котором не слышал никто из коллег. Я же правильно понимаю, что маги обычно знают о силах и способностях всех своих собратьев по ремеслу?
– Только в своей стране, – поправил Виктор, – и о прошедших официальное обучение. Но если наш загадочный менталист из Арфата или Хансеи, или самоучка… Хотя нет, самоучка не сможет развить свой дар до такого уровня, прежде чем неконтролируемая магия его сожрет.
– Иностранные агенты, – устало вздохнул Лимьер. – Еще лучше.
– Снова попахивает изменой, а? – невесело усмехнулся Виктор, растирая лицо. – Но я совсем забыл тебя обрадовать: в ближайшие дни мы ловим не арфатских шпионов, а наших родных модератов. Его Светлость де Руан желает именно на них повесить ответственность за взрыв поезда.
– Он может быть не так уж и не прав, – заметил Лимьер, поднимаясь. – Если исходить из предпосылки о выгоде, то модераты будут среди первых подозреваемых.
– Вот только Арфат явно стоит в списке повыше, – проворчал Виктор, понимая, что его попытки повсюду видеть иностранное вмешательство уже слишком похоже на паранойю. Раз уж даже помощник считает, что виновных следует искать среди террористов, то лучше к нему прислушаться. Но только позже.
Виктор взглянул на тяжелые бронзовые часы на столе, выглядящие вызывающе и неуместно. Он предпочитал маленькие и удобные карманные на цепочке, но похоже снова оставил их дома в другом сюртуке. Изящные кованые стрелки показывали девять часов утра. Когда же я спал в последний раз, устало задумался Виктор, и стоит ли считать сном беспокойную прерывистую дрему в вечер отъезда сеньорины Лессар?
– Вам стоит вызвать карету, – бесстрастно произнес Лимьер, видя, что шеф пытается заснуть носом в стол.
– Пожалуй, – неожиданно даже для самого себя согласился Виктор, чувствуя, что несколько часов сна на неудобном и ужасно коротком диванчике в приемной ему не помогут.
Уже в карете, слушая, как ритмично стучат колеса по брусчатке, Виктор снова попытался дотянуться до сознания Анаис. На какой-то момент ему показалось, что где-то в отдалении мелькает серебристый блик ее разума, но может, ему просто почудилось от усталости. Непривычное острое чувство одиночества и неприкаянности захлестнуло его с головой, магу захотелось докричаться до Анаис, убедиться, что с ней все в порядке, услышать в сознании ее недовольный голос с вечными испуганными нотками.
Виктор с усилием растер лицо, хотя ему захотелось надавать себе пощечин. Он не понимал, почему его так потянуло к почти незнакомой девице. Даже по своим сердечным подружкам Виктор не скучал, путал при случае и легко забывал. А тут мысли раз за разом возвращаются к одной и той же девице, и мысли-то не о расследовании, а о ней самой, о ее безопасности. Неужели так действует дьяволова привязка?
Если так, то все гораздо хуже, чем Виктор себе представлял.
Из кареты он почти вывалился, быстро взбежал по крутой лестнице доходного дома, где снимал достаточно богато обставленные комнаты. Молчаливая прислуга открыла сразу же, из столовой тянулись приятные запахи, но сейчас они вызывали у мага только тошноту.
– Разбуди меня в четыре пополудни, – распорядился Виктор, скидывая на руки служанке форменный сюртук. – И к этому времени свари свежий бульон. Больше ничего не надо.
В просторной спальне было темно из-за задернутых тяжелых штор. Спотыкаясь на каждом шагу, Виктор добрел до кровати и рухнул на покрывало, не раздеваясь. Сил уже не оставалось. Словно почуяв его слабость, чувство одиночества навалилось еще сильнее, сдавило горло, вцепилось в сердце ледяными когтями, но все же осталось без добычи – Виктор успел ускользнуть от него в глубокий сон, больше похожий на обморок.
Глава 4
Проснувшись, Анаис долго смотрела на ровный белый потолок над головой. Нет, она прекрасно помнила, где она и зачем, но слишком уж непривычно было спать на мягких перинах, не слышать непрерывного гвалта Скворечника за окнами, не ежится от постоянных сквозняков.
Это ненадолго, оборвала себя девушка и вскочила с кровати. За окном смеркалось, медленно догорала алая ниточка заката за частоколом леса. Небо еще было глубокого синего цвета, но полупрозрачный полумесяц и первая из звезд – колючее Дьяволово Око – уже были отчетливо различимы. На севере темнело достаточно поздно, и вечер медленно перетекал в ночь.
Девушка недовольно нахмурилась. Она спала слишком долго! А столько еще нужно успеть до завтра! Быстро одевшись, Анаис вышла в коридор жилого крыла и ненадолго замерла у огромного витража на полукруглой площадке. Слабые лучи света просеивались сквозь стеклянное сито и блеклыми цветными пятнами скользили по мраморному полу. Девушка смотрела на них, хмурилась и пыталась вспомнить план Академии. Переплетение коридоров и ходов всплывали в памяти урывками, смутными пятнами, и девушка остро сожалела, что не может взять с собой карту и ориентироваться по ней. Поистине будет странно, если Одетт Нуаре, которая уже почти год провела в Академии, начнет плутать по коридорам с картой в руках!
Для начала нужно выбраться из жилого корпуса, вспомнила Анаис. Вряд ли имеет смысл идти к аудиториям в поисках расписания – она же не студент, в конце концов! Значит, нужна кафедра магических дисциплин, к которым почему-то относили и совершенно не магическую алхимию. А уж оправдание для позднего визита на кафедру у нее найдется.
Девушка сняла со стены круглый шар магического светильника и, закрепив его в хитром переплетении цепочек для переноски, медленно пошла вниз. Ей очень хотелось позвать Виктора, услышать его спокойный и уверенный голос, но, во-первых, она все еще сердилась на него за беспардонное вмешательство в мысли и перехват власти над телом, а во-вторых, она чувствовала в разуме некоторую оборванность и незавершенность, словно от нее отодрали что-то важное. Утром из-за мигрени ей было не до самоанализа, но сейчас Анаис понимала, что именно так ощущается заблокированная зельем связь. Было немного страшно: а вдруг она не восстановится? Вдруг она теперь осталась одна, и никто не поможет и не подскажет?
Ты слишком расслабилась, гневно оборвала панические мысли Анаис. Разве ты когда-то ждала помощи от посторонних? Разве ты привыкла полагаться на кого-то, кроме себя?
«Но здесь я ничего не знаю! Как я справлюсь, как не выдам себя?» – взмолилась она, но снова перебила панические мысли, не позволяя себе раскиснуть и рухнуть в бездну самосожаления:
«Справишься. Бывало и сложнее. Просто будь внимательна и осторожна».
Так, споря сама с собой, она спустилась до большого зала, объединяющего жилой корпус и учебный. Несмотря на поздний час, зал был ярко освещен, магические шары ровно горели приятным теплым светом. Однако лестницы, ведущие к аудиториям и кафедрам, терялись в густых тенях. Анаис не боялась столкнуться с кем-то из студентов – в Академии придерживались почти военной дисциплины, и после вечернего колокола жизнь кипела где угодно, но только не в учебных корпусах. Даже самые шебутные хулиганы предпочтут ограбить кухню или убежать на ночные развлечения в лес, чем шляться по преподавательскому этажу, рискуя нарваться на кого-то из профессоров.
Каково же было удивление Анаис, когда слабый свет ее светильника выхватил из густой темноты пару мальчишек, копошащихся у дверей кафедры.
Похоже, они тоже рассудили, что преподавателям будет интереснее провести свободное время где угодно, но не на рабочем месте, и теперь встреча с наставницей Нуаре шокировала их не меньше, чем ее саму.
Анаис поспешила взять себя в руки и нахмурилась:
– Так-так, и что же вы тут делаете, молодые люди?
Убегать и прятаться было уже поздно, и мальчишки покорно выпрямились перед наставницей. Да и не такие уж мальчишки – хулиганам было лет по пятнадцать, и один из них ростом почти сравнялся с самой Анаис. Нашивки на форменных сюртуках, хоть и изрядно мятых, выдавали учащихся третьего курса.
– Я жду ответа, – нетерпеливо качнула светильником наставница.
Мальчишки виновато засопели, но так ничего и не сказали. То ли настолько стыдно им было, то ли не хотели выдавать свои коварные замыслы, даже будучи застигнутыми на месте преступления. На какой-то момент Анаис развеселилась, настолько они напомнили ей ее саму времен студенчества, такие же бесконечные проказы и шуточки над профессорами. Она смягчилась и уже почти дружелюбно предложила:
– Предлагаю вам быстро исчезнуть, и я забуду о том, что вас здесь видела.
Один из мальчишек, тот, что повыше и, явно, постарше, вскинул на нее удивленный взгляд, словно не мог поверить своим ушам, но удирать не спешил, хотя его приятель мялся и дергал его за рукав – уж ему-то явно не терпелось убежать и не испытывать больше терпения наставницы. Но старший шагнул вперед и робко улыбнулся:
– Наставница Нуаре, пожалуйста, – он замялся, облизнул пересохшие губы, снова улыбнулся. – Помогите нам! Мы всего лишь хотели заменить листы в испорченных Люсьеном работах!
– Вот как? – Анаис постаралась изобразить легкое удивление, хотя на деле вообще не понимала о чем идет речь.
– Понимаете, Люсьен… он хвастался, что специально опрокинул чернильницу на наши работы, чтобы наставник Марье не допустил нас до экзамена!
– Да? И что ж помешало сразу сдать переписанные набело работы?
– Что-что, – проворчал младший, боязливо выглядывая из-за спины старшего. – Будто не знаете, что этому гаде… Люсьену его дядька позволяет на кафедре околачиваться!
Колеблющееся световое пятно мазнуло по лицу младшего, высветив почти сошедший фингал и всклокоченные русые волосы. Явно у этого мальчишки были с Люсьеном свои разногласия.
Анаис прищурилась, якобы в раздумьях, хотя уже решила им помочь. Тем более, лучше, чтоб и у мальчишек не было повода растрезвонить кому-нибудь о столь неурочной встрече.
– Что ж, – она усмехнулась, не разжимая губ и протянула старшему тяжелую связку ключей, прихваченную из комнаты Дианы. – Вперед!
Старший удивленно уставился на ключи, но быстро оправился и поспешил отпереть кафедру. Он, похоже, наносил сюда уже не первый визит – настолько быстро и ловко выбрал верный ключ и легко отпер дверь. Сама бы Анаис еще долго перебирала бы ключи, чем вызвала бы если не подозрения, то удивление точно.
Сначала в темный кабинет скользнули ученики, а следом зашла Анаис, повыше поднимая осветительный шар. Кафедра магических дисциплин очень походила на жилое крыло преподавателей: в круглую и уютную комнату отдыха выходили личные кабинеты наставников. У стен стояли тяжелые темные стеллажи, плотно заставленные толстыми томами в потертых обложках, на круглых столиках в беспорядке валялись книги поновее и попроще – явно наставники не гнушались отдыхать за чтением модной бульварной литературы. Анаис даже узнала обложку сборника одного дико популярно при дворе богемного поэта. На диванчиках валялись толстобокие подушки и шерстяные пледы.
Мальчишки уверенно прокрались к двери с табличкой «Наставник Антуан Марье, менталист», старший, пошарив по карманам, извлек самодельную отмычку и только пристроился к замочной скважине, как от легкого толчка дверь со скрипом отворилась. Ученики застыли, как мышки, даже Анаис вздрогнула, словно была соучастницей их ночного взлома. Но ни громов, ни молний не последовало, Антуан просто позабыл запереть дверь кабинета.
«Или не стал», – задумчиво решила Анаис, обнаружив, что дверь в «ее» кабинет тоже не заперта. Похоже, сами наставники магических дисциплин относились к своим обязанностям примерно так же, как и золотые детки аристократов – к магическим дисциплинам. Девушка проследила, как мальчишки ловко, чуть ли не на ощупь, подменяют листы в высокой стопке тетрадей, а потом мышкам просачиваются прочь с кафедры. Она едва успела перехватить старшего на пороге:
– Стоять, – почти ласково приказала она и, полюбовавшись на вжавшего голову в плечи мальчишку, уже нормальным голосом сказала: – Ключи верни.
Когда тяжелая связка упала ей в ладонь, девушка с легкой иронией уточнила:
– Надеюсь, вы понимаете, что ни вы меня, ни я вас не видела? Отлично. Тогда рекомендую побыстрее вернуться в свои комнаты и лечь спать.
Пока по лестнице не стихла торопливая дробь их шагов, Анаис стояла почти неподвижно, подкидывая ключи на ладони и прикидывая, не провалила ли она свою миссию, не успев ее начать. Насколько такая выходка в духе Одетт Нуаре? Как бы поступила Диана? Наверно, тоже бы помогла мальчишкам, но потом припомнила бы им этот маленький должок. Анаис хмыкнула и сунулась в кабинет Антуана, скользнула взглядом по верхним тетрадям, запоминая имена мальчишек: Робер д’Анари и Фредерик Клари. Что ж, может, она окажется не хуже сестры и сможет использовать к своей пользе эту встречу.
Плотно закрыв дверь кабинета менталиста, Анаис повесила светильник на стену и принялась осматривать кафедру. Расписание обнаружилось между кабинетами виталиста и морталиста, уже пестрящее рукописными заметками и перестановками. Девушка внимательно изучила расписание своих лекций, недовольно скривилась, обнаружив, что завтрашняя лекция мало того, что первая, так еще и у старшего курса. Этих, почти уже взрослых, лоботрясов Анаис немного побаивалась: хватит ли ей сил поддерживать дисциплину? Будут ли они слушаться ее так же, как Диану, не почувствуют ли подмену?
Сейчас девушке очень не хватало спокойного и уверенного голоса Виктора в голове, пожалуй, она даже не возражала бы, если б он подсказывал ей, как лучше общаться с самоуверенными студиозусами! Интересно, а сам д’Альбре, как наследник герцогской фамилии, проходил обучение в Академии?
Отвлекшись на посторонние мысли, Анаис едва не пропустила момент, когда на кафедру с гневным воплем «Попались, хулиганы!» ворвался Антуан. Но обнаружив на кафедре не обнаглевших от безнаказанности студентов, а усталую и печальную коллегу, осекся и смутился.
– Доброй ночи, Одетт, – смущенно кашлянул Антуан, – я почему-то решил, что это студенты снова вломились, чтоб записи лекций перепортить…
Анаис изобразила дружелюбную улыбку, едва удерживаясь от желания придержать сердце, пытающееся выпрыгнуть сквозь ребра. Пульс глухо бухал в ушах, словно она сама была студенткой, которую застали за чем-то противозаконном. Немного успокаивало ее только искреннее смущение менталиста и его всклокоченный вид. Он, похоже, уже готовился ко сну, когда что-то его сорвало с места, Антуан только и успел, что накинуть камзол и влезть в сапоги.
– А как вы узнали, что кто-то сюда вошел? – Анаис опустилась на ближайший диванчик и сжала руки, пытаясь унять дрожь в пальцах.
– Контур на моем кабинете, – вздохнул менталист, недовольно ероша волосы. – В последнее время старшекурсники повадились портить мои конспекты, по которым я веду лекции. Идиоты, можно подумать, я без них преподавать не смогу! Но все равно неприятно. Вот и поставил небольшую сигналку, в надежде застать их с поличным.
– Что ж, позвольте вас разочаровать – это была всего лишь я. Почудилось, что в вашем кабинете что-то шуршит, вот и постучалась, решила даже, что кто-то вас ненароком на кафедре запер.
– О, – расхохотался Антуан, – это было бы весьма подло со стороны моих коллег! Но, к счастью, что у старшей, что у младшей Мелансон чувство юмора куда тоньше.
Анаис улыбнулась, сделав вид, что поняла и оценила шутку. Нужно было как можно скорее менять тему разговора. Словно почуяв ее беспокойство, Антуан присел рядом на минимально допустимом этикетом расстоянии и доверительным тоном спросил:
– Я вижу, вы волнуетесь, Одетт. Могу ли я поинтересоваться, в чем причина? Может, моих скромных сил хватить, чтоб вам помочь?
Вот только не хватало его в разум допускать! Хватит и того, что там обосновался Виктор! Анаис едва удержала нервный смешок, когда поймала себя на том, что беспокоится о приличиях, а не о том, как бы сохранить маскировку.
– Не принимайте близко к сердцу. Это… семейное. Я еще не оправилась после похорон и теперь боюсь завтрашней лекции больше, чем студент – экзаменов!
Антуан поднял ладонь к ее лицу, но не коснулся его, давая ей возможность отказаться. Мягко перехватив его пальцы, Анаис отвела его руку в сторону.
– Не стоит. Некоторые чувства нужно испить до конца, чтоб они прекратили возвращаться снова и снова, тревожа во сне и наяву. Я была бы счастлива, если б у меня было больше времени просто побыть одной, наедине с мыслями, воспоминаниями и сожалениями. Но раз это не возможно, я лучше потрачу последние часы на подготовку материала к лекции.
Менталист понимающе усмехнулся, ловко перехватил ее ладонь и легким поцелуем коснулся кончиков пальцев.
– Как пожелаете, Одетт. Но не засиживайтесь допоздна – старшекурсники все равно не оценят вашей жертвы.
***
Утренний удар колокола вырвал Анаис из легкой и неспокойной дремы. Она встрепенулась и тут же бросилась поправлять платье и прическу – сон сморил ее на диванчике, куда она присела всего на минутку, передохнуть от вдумчивых поисков.
С лекциями легко все вышло, они аккуратной стопочкой лежали на столе, пронумерованные, разделенные по курсам и семестрам, отпечатанные на новомодных печатных машинках. Анаис пробежалась глазами по убористому тексту и сразу поняла, что составляла его не Диана. Слишком уж структурировано и профессионально излагались основы алхимии. Видимо, архив лекций она привезла с собой из столицы, подменяя знания заучиванием. Что ж, тут Анаис справится легко – ее собственных знаний и опыта хватит с избытком, чтоб приятно оживить скучную теорию яркой и местами взрывной практикой.
А вот идея поискать на кафедре тайник Дианы с отчетами явно была провальной. Если она не прятала бумаги у себя в комнате, опасаясь обыска, то прятать их в личном кабинете на кафедре было так же глупо. Но Анаис не сдалась, пока не обшарила все ящики в своем кабинете, не простучала все подозрительные панели на стенах, не перетряхнула книги на полках. Но, к ее разочарованию, не обнаружила ничего интересного.
Только время зря потратила.
Кажется, с такими мыслями она и уснула.
Потянувшись и размяв разом захрустевшую шею, девушка покосилась сначала на часы, а затем на соблазнительно закрытые двери в кабинеты морталиста и виталиста. Впрочем, сунуться внутрь она так и не рискнула, вдруг сеньоры Мелансон, что старшая, что младшая, тоже ставят сигналки на свои двери?
Анаис уже собиралась запереть кафедру, когда раздался новый, неурочный удар колокола. Девушка замерла и нахмурилась, вспоминая правила и порядки Академии. Сами собой всплыли в голове строчки из отчета Дианы: «Один удар колокола отмеряет прошедший час, два удара – знаменует начало и окончание лекций и практикумов. Три – чрезвычайное событие, немедленный сбор в главной зале, неважно, в какой час звон раздался. За время моего пребывания в Академии, колокол звонил трижды один лишь раз – когда его августейшему Величеству вздумалось нанести визит без предупреждения».
Анаис нервно прикусила губу, подняла голову, вслушиваясь в зыбкую утреннюю тишину. Колокол уже отзвонил смену часа, для начала лекций еще слишком рано, а значит…
Спустя несколько мгновений раздался второй удар, тяжелее и громче предыдущего, девушке показалось, что сердце ее завибрировало, словно бусина на натянутой струне. Что могло случиться?
Третий удар. Гул от него прокатился по всей Академии и резко оборвался, словно магия в один момент заглушила все звуки. От тишины заложило уши. Анаис медленно набрала полную грудь воздуха, пытаясь успокоиться, и только затем медленными и уверенными движениями заперла кафедру, прижала к груди стопку лекций и поспешила в главный зал.
Юбки форменного платья с непривычки путались в ногах.
В зал она вошла одной из первых. Слабые рассветные лучи не могли рассеять тяжелую мглу по углам просторного помещения, они выхватывали из серых ночных сумерек только край сцены. Там стояли ректор Лаперьер и начальник службы безопасности Лабер, оба мрачные, молчаливые, недовольные. Анаис попыталась затеряться в густых тенях среди тонких колонн, но не успела – ее заметили. Пришлось приблизиться, здороваться и изображать волнение и озабоченность и прятать тревогу и страх. Особенно страх.
– Доброе утро, сеньорина. Вы, как я погляжу, ранняя пташка, – ректор хмурился, но, кажется, скромная наставница Одетт Нуаре его не волновала, даже во время разговора он пребывал в своих мыслях.
– Решила с утра заглянуть на кафедру, сеньор. После похорон мне плохо спится.
Лаперьер кивнул и потерял к ней интерес, а вот Лабер, наоборот, оживился. Он кивком пригласил ее подойти, а когда она приблизилась, легко спрыгнул со сцены, чтобы говорить, не повышая голос.
– Сеньорина. Во сколько вы проснулись?
Он говорил чеканными рубленными фразами, словно каждое слово слишком высоко стоило, чтоб растрачивать его зазря. Анаис насторожилась. С чего бы такие вопросы, да еще и от начальника безопасников? Уж не подозревает ли он ее в чем? Да и что вообще случилось?
Ответить она постаралась как можно спокойнее, как могла бы ответить самая честная наставница, страдающая бессонницей и трудоголизмом.
– Еще до шестичасового колокольного звона. Точно уже не скажу – не смотрела на часы. Решила, что раз все равно не спится, зайти на кафедру, пересмотреть план лекций, подготовить для учеников индивидуальные задания, – Анаис помахала пачкой лекций, уже немного замявшихся, пока она несла их. Лабер поморщился и недовольно взглянул куда-то над головой девушки, словно даже смотреть на такую болтунью, растранжиривающую драгоценные слова, ему было невмоготу.
– Вы заметили что-то странное? Или кого-то подозрительного?
Анаис прикинула, насколько странными и подозрительными могут считаться ученики, пытающиеся взломать дверь кафедры, но все-таки решила не выдавать мальчишек. Вряд ли их это вообще касается.
Девушка медленно покачала головой.
– Нет, пожалуй. Не могу припомнить ничего необычного. Может, просто не заметила.
Даже не дослушав ее, Лабер отрывисто кивнул и легко вскочил обратно на сцену. Ректор покосился на него, но спрашивать ничего не стал, так и остался стоять, заложив руки за спину.
В зал уже начали подтягиваться остальные наставники и ученики, и Анаис поспешила скрыться между колонн. Густой сумрак еще не рассеялся, и серые, заспанные лица терялись и размывались в нем, и казалось, что в зале колышется огромное бесформенное чудище. Девушка поморщилась от таких сравнений. Ну и мысли лезут в голову после бессонной ночи! Она постаралась сосредоточиться на словах ректора. Лаперьер говорил, не повышая голоса, веско роняя слова, и все затихали, затаивали дыхание, чтоб ничего не пропустить.
– Сегодня утром в стенах нашей прекрасной Академии случилось страшное и необратимое. Ученик третьего курса, Фредерик Клари, сын министра монетного двора, на рассвете совершил самоубийство. Его тело было обнаружено сеньором Лабером, и мы…
Анаис моргнула, почувствовав, как в уголках глаз начинают щипать зарождающиеся слезы. Фредерик Клари, она тотчас вспомнила это имя. Сразу перед глазами возник образ тонкого мальчишки с подбитым глазом, волчонком глядевшего на всех вокруг. Совсем еще ребенок, что его толкнуло на этот ужасный шаг? Ведь когда он с приятелем вламывался на кафедру магических дисциплин, ничто в его облике не намекало, что он принял такое ужасное решение!
– Похороны состоятся на закате третьего дня, в соответствии с установленным ритуалом для выпускников Академии. Мы окажем юноше подобную честь, невзирая на то, что он не успел завершить обучение…
От банальных фраз, словно отштампованных на неисправном станке, сводило зубы и клонило в сон. Низкий голос ректора звучал преступно монотонно, для него за именем «Фредерик Клари» стоял не едва повзрослевший мальчишка, а его высокопоставленные родственники и те проблемы, которые они могли организовать.
А может, что-то здесь не так? Анаис отказывалась верить, что Фредерик мог бы покончить с собой, да и странные расспросы Лабера наводили на совсем иные мысли. Ведь если он сам обнаружил тело несчастного мальчика, сам сделал вывод о его самоубийстве, то зачем она расспрашивал ее, зачем интересовался, не заметила ли она что-нибудь? Или… кого-нибудь? Похоже, со смертью мальчишки действительно не все чисто! Анаис закусила губу, совсем перестав прислушиваться к словам ректора. Похоже, кто-то убил Фредерика! Но кому это могло понадобиться? Уж не неведомому Люсьену ли? Нет, чушь! Судя по оговоркам мальчишек, Люсьен – такой же ученик, только наглый и избалованный не в меру. Стал бы он убивать мишень для своих насмешек?
Мысли Анаис замерли. Она не знала! Она не знала Люсьена! Подробные отчеты и досье Дианы дарили убедительную иллюзию, что она сама уже своя в Академии, что ей знаком любой уголок, а наставников и учеников она легко узнает по описаниям своей сестры. Но иллюзия оставалась иллюзией. Хотя бы, потому что Диана сама знала не всех учеников или не посчитала нужнымописывать в отчетах их всех.
А значит, придется отыскать этого Люсьена и взглянуть ему в глаза, чтобы выяснить, не приложил ли он руку к смерти несчастного Фредерика! И можно еще поговорить с Робером, они явно приятели, значит, он может что-то знать…
Анаис встрепенулась, обнаружив, что речь ректора почти подошла к концу. Толпа волновалась и колыхалась, но никто пока что не переговаривался, не осмеливаясь перебить Лаперьера.
– Юный сеньор Клари был хорошим учеником и достойным сыном нашей страны. Почтим же его.
Ректор склонил голову и прижал к груди сложенные особым образом пальцы левой руки. Легкая волна прокатилась по залу – ученики и наставники повторяли жест ректора, склоняли головы в немом почтении перед смертью. Анаис поспешила повторить их действия, надеясь, что никто не заметит, что пальцы у нее сложены явно неправильно. Замешкавшись на пару мгновений перед тем, как склонить голову, она заметила, что Лабер не спешит почтить память мальчишки, а внимательно осматривает всех собравшихся. Девушка поспешно опустила голову, чтоб не столкнуться с ним взглядом.
Когда время, отведенное ритуалом на скорбь, закончилось, ректор молча развернулся и ушел со сцены в одно из подсобных помещений. Сразу же легкий шепоток всколыхнул толпу, словно в поле ветер пробежался по колосьям. Все спешили обменяться мнениями и подозрениями, кто-то тихо засмеялся.
Лабер, так и оставшийся на сцене, не стал ждать, когда на него обратят внимания. Стоило ему открыть рот, как все и так сразу же застыли.
– Лекции продолжаются в прежнем режиме. Покидать Академию без особого разрешения сеньора Лаперьера запрещено и наставникам, и ученикам. За нарушение комендантского часа наказание ужесточается, вплоть до исключения. Возвращайтесь к занятиям.
Развернувшись на каблуках, он удалился вслед за ректором. Когда он покинул зал, еще несколько мгновений стояла тишина, недоверчивая и густая. Затем со всех сторон полетели шепотки, сначала легкие, на грани слышимости, затем все громче и громче, пока не превратились в гул.
Острый слух Анаис выхватывал обрывки реплик и восклицаний, и за чужими голосами не слышно было даже собственных мыслей. Ученики не спешили расходиться, взволнованно обсуждая новости. Кто-то зло шутил, кто-то строил догадки о причинах самоубийства Фредерика, где-то уже увлеченно ругались, не сойдясь во мнениях. Наставники не спешили призвать студиозусов к порядку – они и сами спешили обменяться мнениями, но говорили тихо, с оглядкой, сторонясь учеников.
***
Возвращаться к занятиям, как велел Лабер, никто не спешил. Да, до первой лекции еще оставалось время, колокол сначала ударит еще один раз, и только после этого – два, знаменуя начало учебного дня, но до него учеников ждал завтрак. Однако же подростки явно решили им пренебречь – новости настолько их взбудоражили, что насытили вернее омлета. Сама Анаис также не чувствовала голода, ей было немного жутко от того, что она была одной из последних, кто видел мальчишку живым. А что, если за эту ночную встречу случилось что-то важное? Правильно ли она поступила, умолчав о ней?
Выбравшись из переполненного зала, она в задумчивости побрела обратно к кафедре, хотя лекционные комнаты и находились в другом крыле. Впереди перед поворотом мелькнули спины ректора и начальника службы безопасности. Анаис вскинулась, хотела было их догнать, рассказать все-таки о ночной встрече, но тут до ее ушей долетели отголоски их спора, и девушка неосознанно замедлила шаг, начала ступать мягче и тише. Густой ковер, устилавший пол в коридоре, глушил ее шаги.
Ректор и Лабер даже не думали понижать голос, не подозревая, что они здесь не одни. И Анаис могла спокойно их слышать, оставаясь на отдалении, не показываясь им на глаза.
– Немыслимо, просто немыслимо! – Ярился ректор, нервно сцепив пальцы в замок за спиной. Его локти подергивались, словно он хотел начать бурно жестикулировать, размахивая руками, но силой воли удерживал себя от этого. – Такое пятно на репутации! И перед ревизией Его Королевского Величества! И ведь стоит кому-то увидеть тело, ложь о самоубийстве сразу выплывет на свет!
Анаис едва с шага не сбилась, наступив носком ботинка на подол платья. Все-таки убийство! Бедный Фредерик! Но кому нужна его смерть?
