Текст книги "Шпионка в Академии (СИ)"
Автор книги: Ядвига Стелецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Осмотрев кинжал, он демонстративно довольно поцокал языком и сунул его за пояс. Теперь Анаис совсем нечем было защищаться, она попыталась снова отстраниться от мага, прогнулась над столом, но он все равно вцепился пальцами в ее подбородок, сжал до боли, приблизил ее лицо к себе.
Было в этом что-то жуткое и неправильное, что у девушки дыхание перехватило. Кожу постоянно кололо до онемения, зуд проник под ногти и веки, и Анаис зажмурилась от едва ощутимой, но мучительной боли. И чтобы не видеть жуткие глаза Антуана, о да! Но даже с опущенными веками она чувствовала, как ее пронизывает его взгляд, словно острая медная булавка – бабочку. Антуан что-то шептал, но Анаис не слушала, старательно не слушала его слова, от их приторной сладости ее начинало тошнить от омерзения. Он пытался снова влезть в ее мысли и чувства, но зелье пока еще защищало ее.
Надолго ли ее хватит?
Нежное прикосновение чужих губ было столь неожиданным, что она едва не ответила на его поцелуй, все еще влекомая к нему угнездившимися в сердце чарами, но вовремя одернула себя и со злостью прокусила его губу до крови. Антуан с приглушенной бранью отшатнулся, а Анаис со злобой улыбнулась, глядя на него исподлобья, медленно, с чувством слизнула кровь с губ.
– Надо же, – хрипло произнесла она, чувствуя как трясутся руки, которыми она оперлась на столешницу за спиной, – такая же соленая, как у простых людей. Не слишком много о себе возомнил, а, кукловод?
Она смотрела на него и ликовала, видя на его лице тень страха и удивления. Его чары не сработали, оказались пшиком, на один миг скинув его с вершины мира, куда он сам себя вознес своим мастерством, к самому подножию, в черноту корней, к ничтожным людям, которых он презирал, которыми он играл, словно солдатиками, жертвуя ими, не считаясь ими. И теперь Анаис упивалась его беспомощностью, его осознанием, что даже магия не всесильна, что и против нее нашлось свое средство!
– Что ж, – оторопело произнес Антуан, прикасаясь к кровоточащим губам и морщась, – не этого я ожидал. Теперь ты мне еще интереснее, девочка, но, увы, придется тебя вернуть щенку Виктору… вместе с трупом Дианы, конечно же. Мне бы пригодилась одна из вас, но такая неподконтрольная девица, как ты, слишком опасна. Как думаешь, – он мрачно и тяжело улыбнулся, – какую казнь выберет тебе ваш обожаемый щенок за убийство своего любимого агента?
Анаис побледнела, но гордо вскинула подбородок.
– Он поверит мне! – выпалила она, не раздумывая.
– Ты в этом так уверена? И поему же?
Он насмехался над ней, играл, словно огромный хищный кот с крошечной мышью. Анаис уже хотела заявить, что Виктору достаточно коснуться ее памяти, чтоб узнать, что здесь происходило, но она вовремя прикусила язык.
Вспомни, приказала она себе. Это не Антуан, это Филипп, он старше, гораздо старше, умнее и хитрее тебя, раз еще никто не узнал его тайны! Стоит тебе признаться, что твоя неуязвимость к магии временна – и ты уже обречена. Он не выпустит тебя, будет ждать, ждать и ждать, пока сила зелья не иссякнет. А потом безжалостно перекроит в свою марионетку. Или отправит убивать Виктора – ведь именно к этому он подстрекал Диану!
– Он… Я… – Анаис замялась, не зная, что сказать, как оправдаться. Ее глаза нервно забегали, словно искали хоть малейшую подсказку. Но она даже не заметила, как за спиной Антуана качнулась тень. – Он поверит мне не слово!
Антуан довольно расхохотался.
– Глупая девчонка! И очаровательно наивная. Щенок верит в то, что ему выгодно… Но в этот раз он поверит в то, что выгодно мне. В этот раз мне хватит искусности обмануть даже его магию и так изменить его мысли, что он и сам не почует это! Я даже ни слова не скажу ему, но он будет до конца уверен, что из злобы, зависти или ревности ты убила свою сестру и только ради этого ты отправилась сюда, только ради этого ты пыталась ее отыскать! Что ж, из Дианы выйдет прекрасный символ для всех – в Канцелярии ее запомнят, как честного агента, убитого сестрой-модераткой, среди модератов – как героиню, к которой подослали серую крысу! Я позабочусь об этом, не сомневайся! Даже из ее смерти я извлеку пользу – раз уж из тебя не вышло!
Он снова шагнул вплотную к Анаис, склонился над ней, заглядывая в широко распахнутые глаза, в уголках которых блестели слезы. Анаис дрожала и не могла выдавить из себя ни слова, каждое слово мага вколачивалось в ее грудь, словно ледяной шип.
– А знаешь, почему щенок – да и все остальные – мне поверит? – вкрадчиво прошептал Антуан, наслаждаясь болью и отчаяньем девушки. – Потому что ты и в самом деле ее убила.
– Нет.
Он развернулся так резко, что покачнулся и едва не потерял равновесие. В дверях кабинета стояла Диана, она пошатывалась и придерживалась за дверной косяк, чтоб не упасть. На мятом платье остались следы крови, прическа сбилась и растрепалась, светлые волосы висели тонкими окровавленными прядями. Она сутулилась и низко держала голову, словно ей не хватало сил выпрямиться, но ее взгляд был ясным и твердым.
– Символ, – тихо произнесла она, не отводя глаз от Антуана. – Полезна. И это все? Это все, что я для тебя значу?
В ее голосе не было гнева – страшного гнева обиженной женщины, обнаружившей, что любовник и не собирается ее оплакивать, но еще готовой простить его, если будут сказаны верные слова.
Но Антуан их не сказал.
– Бесполезные девчонки! – недовольно рыкнул он, беспечно поворачиваясь спиной к трясущейся Анаис. – Что одна, что вторая! Что ж, даже в этом вы похожи – на вас нельзя положиться! Что ж, – выпустив пар, уже спокойно и деловито продолжил он, – мы еще можем вернуться к первому плану. Иди сюда, дорогая.
И он демонстративно протянул Диане ее кинжал рукоятью вперед.
Анаис сглотнула. Соображать приходилось быстро, иначе она рискует уже через пару секунд оказаться с перерезанным горлом.
– Не выйдет, – со злостью прошипела она, надеясь лишь на то, что Антуан не смог определить, почему ему не удалось подчинить ее магией. – Мой разум был связан с Виктором, и он сможет понять, что вместо меня ему подсунули сестру!
Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. И Антуан, и Диана застыли, ошеломленные. Но если в глазах оглянувшегося мага отражался ужас от осознания, что все его планы провалились, но на лице Дианы застыла тень печали и стыда.
Наконец, Антуан медленно выдохнул:
– Вот как. Что ж, это похоже на истину, я чуял что-то странное вокруг тебя, но списывал на амулеты. Но сейчас этой связи нет, не так ли? Впрочем, можешь не отвечать – ты уже призналась. «Разум был связан», а не связан сейчас! Ты одна, девочка, одна и беззащитна!
Анаис продолжила нервно цепляться пальцами за столешницу, глядя то на Антуана, то на сестру. Но Диана так и застыла неподвижно в проеме, не находя то ли сил, то ли желания вмешиваться.
Антуану даже не пришлось прибегать к магии, чтобы убедиться в собственной правоте – не лице Анаис и так все было ясно написано.
– Тогда, – он пожал плечами, отворачиваясь от Анаис и теряя к ней интерес, – воспользуемся вторым вариантом. Прости, моя милая Диана, но тебе придется стать всего лишь символом.
И прежде, чем одна из девушек успела понять, что происходит, он швырнул кинжал в Диану. Он вонзился ей в грудь, гораздо ниже сердца, но она все равно с тихим стоном осела на пол, цепляясь на рукоять кинжала. Темное пятно быстро расплывалось по сером платью.
Анаис прижала ладони ко рту, пытаясь сдержать крик. Она не верила, отказывалась верить, что все это правда, что Антуан действительно сделал это! Лишь бы все оказалось простым кошмаром, лишь бы все поскорее закончилось! Она тихо всхлипнула и перевела полный ужаса взгляд на мага. Тот спокойно пожал плечами:
– Ты можешь считать, что это моя рука нанесла смертельный удар, но помни, девочка, это именно ты, ты своими словами обрекла сестру на смерть, – он обошел ее по широкой дуге и принялся собирать бумаги со стола. – Как до этого Виктор отправил тебя на смерть, от которой ты так отчаянно защищалась. Все снова сводится к этому самоуверенному щенку, не находишь? Так чего же ты стоишь? Иди же к сестре. Разве ты не хочешь обнять ее перед смертью?
Антуан даже не смотрел в ее сторону, он неторопливо листал книгу с записями, его ладонь медленно скользила по страницам, словно разглаживая их, и над кожей едва заметно колебался воздух, словно над жарко растопленной печью. Строки дрожали и размывались в мареве, исчезая, оставляя после себя нетронутые белые страницы.
Уничтожает улики, отстраненно подумала Анаис. Она вообще сейчас думала о чем угодно, кроме умирающей Дианы. Потому что думать о сестре не было никаких сил.
Плечи девушки едва заметно вздрагивали, она сначала крепко обхватила себя руками, но они тут же безвольно упали вдоль тела. Антуан недовольно покосился на нее, но промолчал. Ему уже не было нужды тратить на нее чары – даже сейчас, когда разум дрянной девицы оказался недосягаем для изящного кружева его заклинаний, он добился, чего хотел лишь верно подобранными словами. Незачем тратить лишние. Сейчас он скроет действительно важные данные, отправит самое важное своим покровителям в Хансею и исчезнет. Увы, придется притвориться слугой, серым и незаметным, как пыль, чтобы дождаться, когда девиц обнаружит сначала Лабер, а потом и Виктор. Дождаться и не упустить момент – самое сложное. Внушить нужные мысли и эмоции (особенно эмоции!) сущий пустяк. А потом его будет ждать долгий путь по тайным горным тропам, таинственные союзники и новое тело.
Ему ведь предстоит продолжить свой труд. Слишком уж много времени и сил вложено в этих благородных юнцов и бунтующую чернь. Будет глупо выпускать столь опасное оружие из-под надзора.
Анаис не плакала, и это пугало ее больше всего. Внутри было тихо и спокойно, как в сердце бури, и она боялась пошевелиться или сосредоточиться на какой-нибудь мысли, чтоб не нарушить этот обманчивый покой. Диана на полу тихо застонала, ее окровавленные руки бессильно соскользнули на колени. Правильно, мелькнула у Анаис неуместная мысль, если вытащить кинжал, все будет гораздо хуже.
Диана медленно подняла лицо, взгляд ее, спокойный и ясный, стегнул Анаис, словно кнут. Она вздрогнула и пошатнулась, шагнула к сестре на негнущихся ногах, словно взгляд сестры захлестнул ее шею, как лассо, и теперь тянул и тянул к себе. И с каждым медленным неловким шагом Анаис все яснее различала в светлых глазах близнеца чистую, холодную злость.
Вот только направлена она была не на нее.
Диана дышала слабо и часто, все ее силы уходили на то, чтоб бороться с болью и смертью. Анаис смотрела и не знала, чем она может помочь – если бы у нее хотя бы была под рукой лаборатория, чтобы смешать поддерживающий и стимулирующий эликсиры! С каждым шагом Анаис все яснее различала печать близкой смерти на лице сестры, и холод медленно проникал в ее собственные кости. Лицо Дианы посерело, с губ сошла краска, и они стали белы, как холст. Кровь на ее руках казалась нестерпимо яркой.
Когда до сестры оставалось всего несколько шагов, колени Анаис подломились, и она упала на пол, больно ударившись коленями и ладонями, но все еще не отрывая глаз от лица сестры. Ее взгляд не отпускал.
Губы Дианы шевельнулись, но ни звука не вырвалось из ее рта.
И снова.
И снова.
Анаис не сразу сообразила, что происходит. Диана не шептала – боялась, что Антуан услышит. Ее губы складывались в четкие слова, раз за разом, пока Анаис не смогла понять ее.
Останови. Его.
Ей хотелось закричать: как, как я должна, что я могу, я же слабая, я же бесполезная, я же ничего не умею, я же все порчу! Я же не ты! Хрупкая скорлупа, отделяющая ее от истерики, треснула и раскололась, и обманчивый покой сменился бушующим вихрем сменяющихся чувств, от которых дыхание перехватывало.
Все нутро девушки содрогалось, словно в спазме. Отчаяние и боль смешались и вскипели на огне гнева. Анаис превратилась в тонкостенную склянку, в которой закипала слишком мощная кислота, легко разъедающая и камень, и металл, что уж говорить о простом стекле? Скоро температура станет невыносимой, кислота взбурлит, стекло лопнет, и лучше не знать, что последует потом.
Прости, сестрица. Я так хотела спасти тебя, что смогла только убить.
Простите, Виктор. Я так боялась подвести и разочаровать вас, что сделала все, чтоб разрушить ваш смелый замысел, обратить в прах почти удавшуюся авантюру.
Простите, Робер и все безымянные, неведомые мне мальчики, которые так и останутся жить оловянными куколками, заводными солдатиками чужой армии. Уже никто вас не починит, потому что не узнает, кого чинить.
Точка кипения пройдена.
Непредсказуемая каскадная реакция началась.
Анаис тихонько вскрикнула и сжала виски, склонившись к коленям, прячась от требовательного взгляда сестры.
Останови его.
Я не могу! Я не знаю, как!
Останови его.
Я не…
Останови его!
– Только не сойди с ума, – насмешка Антуана сверкнула, словно молния, расколовшая бурю. – Мне будет обидно, если ты отделаешься так легко. Даже смерть, знаешь ли, слишком слабое наказание за то, что ты нарушила мои планы.
Анаис вздрогнула, и вихрь мыслей внутри нее затих. В голове зазвенело от легкости и напряжения. Она поднялась, медленно и плавно, ладонь сама собой скользнула в карман, сжала скальпель, уже однажды напившийся крови.
Она шагнула почти вплотную к Антуану, и он только приподнял одну бровь, не ожидая от нее подвоха.
– Нет, смерть – слишком слабое наказание за твои планы, – ее голос охрип, словно она сорвала горло в бесконечном крике, но почти не дрожал.
Как не дрожала рука, когда девушка со всей силы полоснула мага по горлу. В первый момент показалось, что лезвие даже не коснулось его, но Антуан отшатнулся, схватился за горло, и тонкий порез меж его пальцев набух кровью и разошелся. Булькая и хрипя, маг рухнул на колени, в его глазах мелькнуло недоумение, еще не сменившиеся ужасом подступающей смерти. Анаис шагнула к нему, схватила за волосы, за все еще безупречно уложенные светлые локоны, и дернув за них, подняла его лицо.
Ей хотелось сказать ему что-то злое, обидное, унизить и растоптать, как он сделал с нею, но слов не было, только боль и пустота. И тогда Анаис коротким ударом, без замаха вогнала скальпель в его глаз, так, чтоб наверняка дошел до мозга.
Когда убиваешь менталиста, лучше подстраховаться.
Оттолкнув от себя тяжелый труп, Анаис обернулась к сестре. Все закончилось, хотела сказать она. Я спасу тебя, я непременно спасу, я найду способ, я успею… Но Диана улыбнулась ей, успокаивая и подбадривая.
И закрыла глаза.
***
Когда Виктор и поднятый среди ночи Лабер, наконец, смогли взломать магический полог на верхних этажах корпуса, там было тихо. Так тихо, словно в живых никого не осталось. Они медленно поднимались по лестнице, Виктор впереди, его защитные чары почти искрились в воздухе перед ним. Лабер прикрывал ему спину.
Бездна в груди Виктора смертельно ласково облизывала его ребра.
Они прошли бы мимо, но в одной из комнат предпоследнего этажа Лабер заметил даже не движение – едва вздрогнувшую тень, и бросился вперед даже прежде, чем успел подумать, что там опасно. На пороге он замер, словно окаменев, над телом наставницы Нуаре.
И в центре комнаты с окровавленными руками стояла она же. Прямая, неподвижная, окаменелая. Светлые глаза безучастно смотрели в никуда.
От двойника жуть накатывала, и Лабер хотел пристрелить его, порождение магии, обман разума, но вросшее в плоть и кость хладнокровие остановило его руку. Дуло пистолета замерло, смотря двойнику в лоб, палец замер на спусковом крючке.
– Все в порядке, сеньор, – раздался из-за спины голос подоспевшего Виктора. – Опустите оружие. Это мой агент.
– Вы в этом так уверены? – Даже в такой момент в голосе Лабера прорезались нотки иронии.
Он отступил в сторону, позволяя Виктору увидеть тело девушки у своих ног. По лицу Виктора скользнула тень, взгляд метнулся с одной на другую. Он смог смолчать и удержать болезненный стон, но плотно сжатые губы и дрожащие пальцы его выдали.
– Анаис… – тихо выдохнул он, не находя в себе сил склониться над телом.
Девушка в комнате едва заметно вздрогнула, ее взгляд сфокусировался на Викторе. Когда она повернула голову, стали видны еще влажные дорожки слез на ее щеках.
– Простите, Виктор, – едва шевельнулись ее губы. – Это я их убила.
Бездна в груди мага взвыла и захлестнула его с головой, норовя утянуть на дно.
Тяжелую, звенящую от напряжения тетиву прервал короткий вопрос Лабера:
– Их?
И только сейчас они заметили второе тело.
Эпилог
– Все в порядке, – вполголоса сообщил Виктор, чтоб не разбудить задремавшего Альберта. – Дианой занимается сеньорина Мелансон, она сможет пока удерживать ее в живых.
Анаис вскинула заплаканное лицо и неуверенно улыбнулась. Она терла глаза грязными руками, и теперь все лицо девушки было в темных разводах от крови. Сеньор Лаперьер стоял у окна, сцепив за спиной руки в замок, сопел и кряхтел. Виктор велел ему любой ценой успокоить лже-наставницу, но после высокопарных слов ректора о долге и подвиге перед страной она только разрыдалась еще горше. И все, что ему оставалось, только подавать ей то стакан воды, то свой шелковый платок, теперь уже безнадежно испорченный кровавыми разводами.
Виктор огляделся и хмыкнул. Маг и не рассчитывал, что Лаперьер сможет утешить пережившую сильное потрясение Анаис, но так он хотя бы не путался под ногами.
– Она… – голос девушки срывался и дрожал, – она… поправится?
– Конечно, – Виктор вложил в свой голос как можно больше тепла и уверенности. В конце концов, имена она помогла ему распутать эту загадку, доказать всем, что именно в Академии прятались темные корни заговора, и теперь самое малое, чем он может ее отблагодарить – утешить. – Как только состояние Дианы стабилизируется, ее отправят в столицу. А там уже лучшие виталисты быстро поставят ее на ноги. Не сомневайтесь, им и не с таким приходилось сталкиваться.
Анаис шумно шмыгнула носом. Альберт в кресле только всхрапнул, уже приспособившийся дремать под всхлипы и слезы. Ребенок-элементалист под его рукой сидел неподвижно, с закрытыми глазами.
Виктор присел на корточки рядом с креслом девушки, вытащил свой платок и стал нежно стирать красные разводы с ее лица.
– Вам не за что себя корить, Анаис. Ваши поступки были безупречны.
Тут он бессовестно лгал.
Истерика, в которую девушка впала еще в корпусе магов, окончательно разрушила действие ее зелья, и Виктор смог коснуться ее разума и вытащить воспоминания. Она действовала хорошо – особенно, для неопытного агента. Глупо было ждать от нее большего. Но почему же у него все холодело внутри от ее воспоминаний об объятиях Антуана? Почему его наполнял кипящий гнев и безудержно хотелось растерзать труп ренегата?
Виктор и сам боялся себе в этом признаться.
На месте бездны под ребрами едва тлели золотистые искорки, ему хотелось улыбаться девушке и гладить ее по волосам. Утешать и обнимать. Это было дико, дико и непривычно, и маг открещивался от странных ощущений, прогонял их вглубь, пытаясь придумать им какое-нибудь объяснение.
Например, про откат от ментальной связи. Это все он. Точно-точно.
– А его записи? – нервно спросила Анаис, покорно позволяя Виктору вытирать ее лицо и руки. – Вы нашли его записи? Смогли расшифровать?
Маг покачал головой.
– Еще нет, но и до них руки дойдут. Думаю, я попрошу Альберта взглянуть на мальчика, о котором вы говорили. Может быть, если мы разберемся с теми чарами, что накладывал ренегат, то мальчик и сам захочет поделиться с нами именами… ммм… невольных сообщников.
– Да, Робер! Пожалуйста, расколдуйте его, он хороший мальчик и…
– Тшш, – Виктор нежно коснулся губ слишком разволновавшейся девушки. – Не переживайте, сеньорина. Вы и так слишком бледны.
Лаперьер у окна недовольно засопел. Высоколобый сноб, он мог сколько угодно не одобрять нежности между лордом и простолюдинкой, да еще и в его собственном кабинете, но вынужден был молчать. Когда выясняется, что десять лет у тебя под носом орудовал предатель и шпион, вербуя неоперившихся юнцов, а ты все прохлопал, то лучше не кривиться, что Особая Канцелярия сработала недостаточно чисто. Вот поворчишь о том, что простолюдинкам место на кухне, а потом обнаружишь себя среди пособников ренегата! Ну кому такое надо? Лучше молчать и закрывать глаза. Канцелярия лучше знает, что делает.
– Я все слышал, – не открывая глаз проворчал Альберт. – Лорденок, неужто уже боишься в глаза просьбы высказывать?
Виктор немного нервно усмехнулся и отошел от Анаис, и она тут же сжалась, обхватив себя руками.
– Не хотел тебя будить. Но раз ты проснулся, взгляни на мальчишку. Может, хоть ты поймешь, что там ренегат наколдовал.
Альберт сладко зевнул и потянулся. Из-под полуприкрытых век хитро блеснули умные глаза.
– А что ж сам на глянешь? Учительские заклятия-то вдвойне приятно разбивать!
Виктор кисло скривился, недовольно оглянулся на Лаперьера, который старательно изображал книжный шкаф, и все-таки неохотно признался.
– Я уже пробовал, но мне не по плечу. Даже не сразу понял, что искать.
Анаис громко вздохнула и зажала рот ладонями. В ее глазах мелькнул отчаянный ужас.
– Диана!
– И не только Диана, милая мадмуазель, – мрачно кивнул Альберт. – Раз лорденок признается в собственном бессилии, значит дело и впрямь серьезное. Я сошка мелкая, чтоб советы давать, но я б не пускал сюда ни короля, ни слуг его, ни попечительский совет, пока не выясним, кому какие мысли старик Филипп в голову подсадил.
Лаперьер тут же подпрыгнул на месте, обернулся, чуть ли не дымом пыхая, как паровоз.
– Как это – отменить?! – от возмущения, он половину слов растерял и теперь говорил, задыхаясь. – Это – король! Короля отменить?!
– Если понадобится – и короля, – отрезал Виктор, прекрасно понимавший опасения коллеги. – Или хотя бы задержать. Вы же не хотите, чтоб кто-то из заколдованных учеников напал на Его Величество?
Лаперьер побледнел и сник.
– Я полностью в вашем распоряжении, сеньоры, – тяжело вздохнул он, сгорбившись и как-то сразу превратившись из напыщенного ректора Академии в усталого старика.
Менталисты переглянулись. В глазах Виктора мелькнула сталь, и она же звенела в его четких отрывистых фразах.
– Отправьте тело ренегата морталистке для заклятия нетленности, а затем организуйте его срочную перевозку в столичное управление Канцелярии. Альберт займется Робером, я же буду искать признаки ментального вмешательства в разуме остальных учеников. Поручите Лаберу поддерживать порядок и организовать явку учеников ко мне. Я займу третью северную аудиторию. Все. Ах да. Выполняйте все, что скажет сеньорина Лессар, вы за нее отвечаете головой.
Лаперьер побледнел, не то от страха, не то от отвращения: прислуживать простолюдинке? Ему, благородному лорду? Немыслимо!
Анаис только сильнее сжалась в кресле. Она не хотела, чтоб ее указания выполняли. Она хотела убедиться, что с сестрой все в порядке, и провалиться в глубокий сон, без сновидений и воспоминаний. Даже на слезы у нее сил уже не осталось. Она понимала, что расследование еще не завершено, что хоть преступный маг мертв, еще долго предстоит разбираться с плодами его заговора. Но сейчас она чувствовала себя ненужной и бесполезной, обузой, гирей на ногах Виктора. Может, потому он и не смотрел на нее толком, может, потому и спешил ее покинуть?
Разорванная ментальная связь саднила, как старая ссадина, но рядом с нею болело что-то еще, жаркое и темное. Стыд, столь темный и глубокий, что не мог окрасить в алый щеки и уши девушки, острой ледяной глыбой распирал грудную клетку. Даже дышать было больно.
Я ему ничего не обещала, твердила себе девушка, я ему не нужна, и стыд мой не нужен, и раскаяние. Я всего лишь его агент, его шпионка, а все остальное я придумала сама.
Но самоубеждение не работало.
Из тяжелых раздумий ее вывел голос Альберта.
– У меня, пожалуй, будет небольшое заданьице для прекрасной мадмуазель. Раз уж мне необходимо оставить своего подопечного, то не соблаговолите ли вы присмотреть за ним? Нет-нет, бояться не стоит, малыш просто будет сидеть и бормотать. Всего-то и нужно, записывать, что он там себе под нос лепечет. Не покидает меня чувство, что есть в его бормотании какой-то смысл…
Анаис с благодарной улыбкой приняла из рук толстячка пухлый блокнот, пробежала тонкими пальцами по страницам, открыла на чистой.
Все в порядке. Для нее есть дело. Она снова кому-то нужна.
Выходя из кабинета ректора, Виктор оглянулся на Анаис, снова собранную и серьезную. Сердце тоскливо екнуло, требуя остаться рядом с ней, и он уже хотел было вернуться, хотя бы обнять ее, но дверь захлопнулась за его спиной.
Следующие несколько дней слились в один. Виктор, погрузившийся в переплетения ментальных чар, перестал различать смену дня и ночи. Ученики, запуганные еще более молчаливым Лабером, не роптали, смиренно дожидались, когда до них дойдет очередь, чтоб в ярко освещенной пустынной аудитории подставить голову под чуткие пальцы мага.
Уже на седьмом ученике Виктор понял, что чужие чары проще искать на ощупь, на семнадцатом – смог распутать тонкое причудливое колдовство, словно мелкий, незаметный простому глазу узелок на скользкой нити. Но больше его радовало, что на каждого, опутанного паутиной чар, приходились десятки чистых, не затронутых колдовством.
Но сколько же остается заколдованных среди выпускников?
Альберт давно уже покинул Академию, подхватив своего безумного подопечного и пообещав перенести Диану в столичную лечебницу, а Виктор все еще продолжал перебирать струны чужих эмоций, выискивая хоть малейшую нотку фальши. Это оказалось даже проще, чем он думал – маленькая хитрость, и не нужно ни огромных сил, ни тайных знаний, хватит опыта и мастерства. Это была власть, и на вкус она могла показаться хороша, да только Виктору ее навсегда отравил Антуан… а вернее, Филипп, и Виктору было тошно осознавать, что этот презренный ренегат был когда-то учителем, которого он так боготворил.
Да и начистоту: может ли Виктор доверять хотя бы себе? Не висит ли на нем тонкая паутинка чар, которую он не может заметить? Он ведь даже не знает, когда этот дьявольский план пришел его наставнику в голову!
К третьей ночи поток учеников иссяк, и Виктору хотелось провалиться даже не в сон, а в глубокий обморок, в тишину и темноту. Но стоило ему приказать подготовить для себя одну из комнат, как прибежал перепуганный слуга от Лаперьера.
Первая мысль была – что-то с Анаис. Чернота отступила, смытая страхом, затаилась на самой глубине глаз мага. Тем более из посыльного ни одного внятного слова не удалось вытянуть. Пришлось поспешить к ректору, и Виктор едва сдерживался, чтоб не перейти со степенного шага на бег.
С Анаис все оказалось в порядке. Она так же сидела, забившись поглубже в кресло, но прическа ее была безупречна, а свежее платье она нервно разглаживала на коленях. Виктор окинул ее быстрым взглядом и обернулся к Лаперьеру.
– В чем дело? – Маг даже не скрывал раздражения в голосе. – Что случилось такого срочного, что вы лишили отдыха нас обоих?!
Лаперьер только губы поджал.
– То, чего мы и так ждали. Несколько часов назад я получил сообщение из Сен-Амьена. Его Величество прибыл и собирается на рассвете явиться в Академию. Потому я вынужден просить вас срочно покинуть ее стены… Раз вы уже закончили со своими делами.
Виктор криво усмехнулся. Как только Особая Канцелярия подчищала за аристократами дерьмо, ей указывали на дверь. Ведь уж кого точно не следует показывать королю, так это серых крыс!
– Вы поразительно любезны, – яд так и сочился из голоса мага, – что прогоняете нас среди ночи, даже не дав отдохнуть!
Лаперьер даже бровью не повел.
– Карета уже ждет вас. Вечерний поезд задержан по моему указанию. Ничего личного, лорд, но у вас своя работа, у меня своя. И я не могу рисковать престижем Академии…
– Когда то, что ему угрожает, мы уже прибрали, – совсем по-мальчишески огрызнулся Виктор. – Анаис, вы готовы? Надеюсь, вы не будете скучать по этому дьяволову месту?
– Не по нему уж точно, – бледно улыбнулась девушка, поднимаясь из кресла. – Мои вещи уже погрузили. Я боялась, если откажусь уезжать без вас, меня свяжут и отошлют насильно!
Виктор подал ей руку, ухмыльнулся из последних сил.
– Не посмели бы! Вы – агент Канцелярии, прекрасная Анаис, а с нею ссорится Академии не по зубам, – Виктор обернулся в дверях и веско добавил, глядя прямо в глаза Лаперьеру. – Особенно – сейчас.
Довольный, что последнее слово осталось за ним, маг даже немного приободрился. Оно и к лучшему, поскорее покинуть эти негостеприимные стены. Ему не нравилось здесь и в ученические годы, и даже спустя столько лет пренебрежительное отношение ни на унцию не уменьшилось.
В карете Анаис степенно села напротив мага, нервно покусывая губы, уставилась в окно, словно ажурный мостик ментальной связи, оборвавшись, сменился ледяной стеной смущения и отчуждения. На несколько мгновений Виктор растерялся. Теперь, когда общее дело осталось в прошлом, маг совершенно не знал, как заговорить с непривычно тихой и грустной девушкой.
Карета дернулась, под колесами зашуршала каменная крошка.
Анаис искоса взглянула на Виктора, но тут же снова отвела взгляд, словно проплывающие мимо деревья и можжевеловые кусты были ей гораздо интереснее.
Тишина становилась все неуютнее.
– Знаете, Виктор, – наконец, все-таки заговорила девушка, так на него и не глядя. – Этот мальчик… элементалист, за которым присматривает сеньор ван Госс… он ведь связные вещи говорит.
– Вот как?
Странная тема разговора настолько удивила Виктора, что он не сразу нашелся, что ответить. Лишь бы она не приняла его заминку за нежелание продолжать беседу!
– Я записывала все, как сеньор ван Госс меня просил. И мальчик постоянно говорил об одном и том же: птицы, шипы, черный город в небе… О дороге под землей, которая ведет на небеса.
– Мне кажется, это обычный бред элементалиста.
– Может быть, – легко согласилась Анаис. – Но если бы все было бы так просто, вряд ли бы ваш коллега придавал словам мальчика такое значение?
Она, наконец, взглянула на него, неожиданно серьезно, словно ждала чего-то важного. Виктор же мог только любоваться тонкими чертами ее строгого лица и беспомощно ощущать себя отупевшим после изматывающего колдовства. Он принялся в спешке подбираться слова, гадая, чего же именно Анаис от него ждет: признания заслуг? Утешений? Уверений, что ее сестра выживет? Но все это уже было сказано не раз.
Она, кажется, заметила замешательство Виктора, мимолетно улыбнулась. А может, всего лишь призрачный лунный свет, просеявшись сквозь мутное маленькое окошко, скользнул по ее лицу.
– Что будет со мной, сеньор д’Альбре? Разве Особая Канцелярия позволит мне вернуться в муниципальную лабораторию?