Текст книги "Шпионка в Академии (СИ)"
Автор книги: Ядвига Стелецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
«Идите спать, – все же посоветовал маг, когда Анаис начала по третьему кругу листать блокнот, то переворачивая его вверх ногами, то приставляя к нему зеркало. – Над этой загадкой лучше думать на свежую голову».
Анаис не удержалась и согласно зевнула, устало потерла глаза.
***
Виктор был прав, толку-то сидеть над неразрешимой загадкой, особенно когда глаза слипаются от усталости, а тело шевелится все медленнее и медленнее. Оставалось только избавиться от записки Лаперьеру и слоев почтовой бумаги. Сцеживая зевки в кулак, Анаис разворошила угли в камине, раздула уютно потрескивающий огонек. Несколько мгновений она, блаженно прикрыв глаза, грела руки его теплом, словно отгородившись им от всего света. Но девушка все же заставила себя подняться и вернуться к столу за бумагами. Воздух сразу показался промозглым и стылым, неприятно хватанул за ноги, и Анаис, скомкав в руках бумаги, поспешила вернуться к камину.
– Главное, не уснуть у огня и не устроить пожар, – пробормотала она и швырнула в алую пасть бумажный ком. Огонь вспыхнул ярче, жадно облизал бумагу, резвыми змейками оплел сначала записку Лаперьеру, а затем попробовал на зуб почтовую бумагу. Анаис заворожено смотрела, как чернеет и распадается пеплом самый страшный компромат на нее, способный поставить под удар всю ее миссию. Тепло мягко касалось лица девушки, поглаживало щеки, можно было закрыть глаза и легко представить, что это не теплый воздух, а нежные и надежные руки. Что греет ее не огонь в камине, а чужие объятия, в которых можно расслабиться и задремать, не тревожась о завтрашнем дне.
Что-то в камине затрещало, огонь подавился бумагой и выплюнул сноп колючих искр. Анаис вздрогнула, выныривая из сладкой дремы, протерла глаза.
Второй слой почтовой бумаги, залитой воском, горел плохо. Она морщилась, темнела, но даже не тлела. По ней ползли темные чернильные линии, соединялись в мелкие знаки и узоры, немного расплывчатые под тающим воском.
Стоп. Какие чернила? Внутренний конверт не был подписан!
Анаис охнула и сунулась к огню, схватила край бумаги, даже забыв о жаре. Кожу тут же опалило, боль была белая, слепящая, но тут же сменилась алой, растекающейся по коже волдырями. Тоненько вскрикнув, девушка отшатнулась от камина, затрясла руками, но бумагу не выпустила. На ней медленно гасли крохотные алые искры.
Отдышавшись и сморгнув набежавшие слезы, Анаис со страхом взглянула на ладони. Вопреки опасениям, кожа только покраснела, а не вздулась безобразными ожогами. Анаис помнила, что даже эта безобидная еще красота скоро может смениться волдырями и поспешила смазать руки мазью из старых запасов. Она слабо помогала от ожогов, но боль немного сняла, нестерпимый жар сменился прохладой и приятным покалыванием. Что ж, могло быть и хуже.
Только теперь она взглянула на свою добычу. Смятая, закопченная бумага, брошенная на стол, едва пованивала паленым, огонь едва-едва смог ожечь ее края. Анаис нахмурилась – вряд ли дело было только в воске. Наружный конверт сгорел легко, почти следом за запиской Лаперьеру, почему же этот так долго сопротивлялся огню?
Девушка осторожно разгладила бумагу на столе, расправляя заломы. Воск сошел почти весь, расплавившись в камине, сам конверт потемнел, из коричневого став почти черным, словно под языками огня из глубины бумаги проступили чернила и затопили ее целиком, оставив редкие светлые островки. Что-то это напоминало, но что – Анаис никак не могла вспомнить.
Пожалуй, надо действительно оставить эту головоломку на завтра. Девушка потушила огонь в камине и потянулась уже было выключить магический шар, когда ее ноздри уловили слабый запах, даже не сам аромат, а его след, кисловато-соленый, как кровь.
Рука замерла, так и не дотянувшись до магического шара. Без сил Анаис опустилась на стул и устало уронила лицо на скрещенные руки. Только своей усталостью она могла оправдать собственную нечуткость! Она, дипломированный алхимик – и не узнала огнезащитную пропитку?! Позор! Да если кто-то узнает, что она не отличила защищенную от огня бумагу от обыкновенной, то ее сразу лицензии лишат!
Чтобы успокоиться и развеять свои сомнения, Анаис с закрытыми глазами принюхалась к бумаге. Да, сомнений быть не может, пахнет углями, дымом и чем-то кислым. Именно такой запах был у пропитки, после высыхания он почти выветривался, и обработанные вещи легко можно было отличить на ощупь по почти стеклянной гладкости. А Анаис настолько мыслями ушла в загадки Дианы, что даже не заметила, как одна и та же почтовая бумага отличается на ощупь!
Но Диана кроме пропитки использовала еще и тайные чернила, проявляющиеся только в огне. На черном скомканном листе проступали светлые очертания странных знаков и знакомых букв родного алфавита. Кривые, неровные, явно написанные второпях, они скакали по бумаге, словно рассыпанные бусины. Несколько минут Анаис со все возрастающим удивлением разглядывала их, а потом вздрогнула от озарения. Придвинув к себе блокнот, она начала сравнивать шифр со знаками с почтовой бумаги.
Нет, Диана не надеялась на шифровальщиков Канцелярии. И на магию Виктора она тоже не рассчитывала. Может, они бы и не сплоховали, но Диана никогда не оставляла себе только один путь отступления. Так и тут – подстраховалась и написала подсказку на почтовой бумаге, обработала по всем правилам, так, чтобы только знающий человек заподозрил, что что-то с конвертом не то.
Анаис устало застонала, ощущая себя безмерно глупой и порывистой рядом с предусмотрительной сестрой. Она ведь могла даже не сжечь конверт, а просто порвать и выкинуть или оставить лежать в глубине саквояжа или просто не обратить внимания, и бумага так и лежала бы в камине среди пригоревших углей, почерневшая и незамеченная!
Нужно быть осторожнее и внимательнее, сказала себе Анаис. Нужно быть осторожнее и внимательнее, а еще непременно выспаться!
И села расшифровывать блокнот.
Когда она закончила с первым блоком записей, в комнате было подозрительно светло. Нежные лучи мягко скользили по стенам, превращая серую неуютную комнату в чистый акварельный рисунок. Анаис зевнула и протерла глаза. Она настолько увлеклась работой, что не заметила, как ночь истаяла и ушла дотлевать за горный кряж, в расселины и пропасти. Потянувшись, девушка встала и выглянула в окно. Во внутреннем дворе уже суетились слуги, разгружая подводы с продуктами из Сен-Амьена.
Скоро прозвонит колокол, возвещая начало нового дня, нужно будет выбраться из надежной ракушки крохотной комнатки, снова улыбаться и изображать из себя наставницу алхимических искусств. Хорошо хоть, что лекция и коллоквиум по расписанию во второй половине дня, и то, и то – у младшекурсников, еще слишком юных и послушных, чтоб осознавать свои привилегии.
Больше всего Анаис хотелось задернуть шторы и хоть немного поспать, пока не пройдет жжение в глазах и ломота в пояснице, но если наставница Нуаре вдруг не выйдет к завтраку, это будет подозрительно. Тем более Лабер все равно помнит о ночной встрече, пусть его воспоминания и подкорректированы магией. Анаис была знакома с ним едва ли двое суток, а уже догадывалась, что дотошный начальник службы внутренней безопасности точно заподозрит что-то неладное, если не встретит ее за завтраком.
Расшифрованные записи Анаис спрятала в саквояж вместе с блокнотом Дианы. Работы предстояло еще не на одну ночь, да и сегодняшними успехами девушка была не до конца довольна. Погрузившись в расшифровку, она почти не воспринимала текст и не могла вспомнить ни слова из написанного. Единственное, на что она обратила внимание – несколько коротких записей о Роксане Мелансон. Диана отмечала, что дочь морталистки весьма загадочная и своенравная личность, яркая, соблазнительная и порочная. И непонятно, что эта темноокая дива забыла в Академии? Тут себе партию не найдешь.
Диана кратко упоминала, что лекции Роксаны весьма скупы и лаконичны, хотя виталистика, пожалуй, из всех направлений магии была самым полезным для юных аристократов. Ее тоже изучали с неохотцей, мол, зачем самим руки о ремесло марать, когда всегда можно нанять мага из горожан? Но умение унять боль или затянуть рану, остановив кровь, все равно негласно ценилось, особенно среди офицеров. Что ж заставило ректора взять на должность преподавателя эффектную, но явно не очень одаренную магессу? Неужели только протекция ее матери?
Но больше внимание Анаис привлекли несколько записей о встречах Дианы и Роксаны. Судя по дневнику Дианы – а блокнот явно оказался чем-то средним между рабочим ежедневником и личным дневником, – они встречались регулярно на протяжении последних несколько месяцев, иногда чаще, иногда реже. Рядом с каждой датой встречи всегда стоял один и тот же значок, и Анаис долго билась над ним, прежде чем смогла расшифровать. Это оказалось упрощенное изображение алхимического знака соединения, глиф, которым чаще всего обозначают зелья долгой возгонки.
Последняя встреча Дианы и Роксаны состоялась за неделю до исчезновения первой. Не удивительно, что виталистка уже желает новую порцию зелья. Осталось только найти рецепт, что же такое редкое варила Диана, которая никогда не блистала талантами в алхимии, и что при этом не могла изготовить сама Роксана.
И что эти две сеньорины уклончиво называли зельем от мигрени.
Но эти поиски Анаис решила вести на свежую голову. Она хорошо знала сестру и не сомневалась, что шифр – не единственная степень защиты, и скорее всего записи велись таким образом, чтобы до самого важного, до истинного смысла нельзя было легко добраться.
Но этим она займется потом, когда разберется с зельем. После бессонной ночи, когда мысли путались и сплетались в причудливые узоры, Анаис озарило, что искомый рецепт она отыщет непосредственно в лаборатории. Вряд ли он был настолько секретным, что его пришлось бы шифровать, а значит логичнее всего искать его там, где он нужнее под рукой.
Приведя себя в порядок и переодевшись в строгое форменное платье, Анаис, тихонечко позевывая, направилась в столовую. Голода все еще не было, только легкость и тошнота, но девушка еще очень хорошо помнила бессонные ночи в университете, помнила, как за легкостью вслед приходит апатия и слабость, и понимала, что поесть надо, даже если придется запихивать в себя еду через силу.
У дверей столовой она встретила Антуана. Меналист выглядел до отвращения свежим и бодрым, словно успел не только проснуться, но и совершить легкую пробежку и выпить кофе.
– Сеньорина! – расцвел он улыбкой и пригладил и без того идеально уложенные волосы. – Как же я рад вас видеть! Но вы сегодня так бледны… Осмелюсь спросить, как вы себя чувствуете?
– Благодарю, – коротко улыбнулась девушка. Она все еще не знала, как реагировать на обжигающее дружелюбие Антуана. В отчетах Дианы о нем было мало, и едва ли можно было предположить, что ее связывали с магом какие-либо близкие отношения.
С другой стороны, незабвенная госпожа Шарон явно считала, что Диана нашла в Академии себе сердечного друга, к которому так и рвется обратно. Уж не его ли?
Антуан меж тем галантно придержал дверь и проводил Анаис за столик, не переставая сыпать милыми шутками и одаривать ее лучезарными улыбками. В какой-то момент Анаис махнула рукой на подозрения и расслабилась, прекратив искать в любом слове подтекст, а в поступке двойное дно. Может, этот маг на самом деле мил, а не просто хочет таким казаться?
Особенно сильно хотелось поверить в то, что его дружелюбие искреннее, а не напускное, когда маг принес сонной Анаис стакан апельсинового сока.
– Это очень мило, спасибо, – смущенно улыбнулась девушка, обнаружив, что почти утратила связь с реальностью, погрузившись в размышления.
– Пейте, милая Одетт, вам полезно.
После такой любезности было как-то совсем неловко просить его отсесть и оставить ее в покое. И Анаис завтракала за одним столом с Антуаном, и не пожалела об этом. Он галантно и ненавязчиво ухаживал за ней, подкладывал в ее тарелку самые сочные кусочки салата, а когда ненароком касался ее руки, смущенно улыбался и розовел щеками, совсем как скромная девица. Если б Анаис не была так истощена бессонной ночью, она непременно бы растаяла. Но сейчас ей было всего лишь спокойно и тепло, как ночью у камина. Волей-неволей закрадывалась мысль – уж не этой ли надежности ей так хотелось?
Анаис уже почти полностью ушла в свои мысли, рассеянно поддакивая рассказам Антуана, и не сразу ощутила тяжелый изучающий взгляд Лабера. Девушка вздрогнула, встрепенулась и столкнулась с ним взглядом. Начальник службы безопасности несколько мгновений так же пристально смотрел на нее, а потом отвел взгляд, и только после этого Анаис шумно выдохнула – она сама не заметила, как задержала дыхание.
Он ее заподозрил? Он помнит ночные события без магического морока? Или просто она сама выдала, и Лабер начал догадываться, что она не настоящая Одетт Нуаре?
Еда тут же утратила вкус, захотелось вскочить и выбежать из зала, но это вызвало бы только еще больше подозрений, сплетен и пересудов. И Анаис продолжила медленно и тщательно пережевывать тосты, уже совершенно не чувствуя их вкуса.
Лабер больше не смотрел на нее, но ощущение чужого пристального взгляда так ее и не покинуло.
Под конец завтрака, когда подали кофе с восхитительными крохотными пирожными, сладкими и воздушными, Антуан обеспокоенно заметил:
– Вы едва вернулись из отпуска, а уже выглядите усталой и измотанной. Эта поездка не пошла вам на пользу.
– Похороны мало кому идут на пользу.
На несколько минут смущенно замолчали оба, вспомнив, что на следующий день предстоит тягостный ритуал похорон ученика. Наконец, Антуан рискнул нарушить неловкое молчание:
– Я понимаю, что лезу не в свое дело, милая Одетт, но вы слишком печальны в последние дни. И мне больно смотреть на вас. Может, прогулка по территории Академии вас немного взбодрит? Я знаю пару укромных мест, где природа осталась не тронута ни рукой человека, ни магией, и поверьте моему слову, эти места стоят того, чтоб их увидеть!
Анаис несмело улыбнулась. Ей ужасно хотелось согласиться на предложение Антуана, хоть на пару часов расслабиться, но…
А собственно, почему нет?
Даже у Одетт Нуаре должны быть минуты слабости! В конце концов, каменная бесчувственная дама вызовет гораздо больше подозрений!
Эта внезапная мысль так удивила девушку, что она замерла на мгновение, глядя в никуда. Нет ничего страшного, если она немного отвлечется от расследования, тем более, она уже и так столько всего выяснила! И если пару часов она посвятит небольшой прогулке, то в этом не будет ничего страшного.
Ведь это тоже можно считать частью расследования. Изучением местности, например.
Анаис перевела ясный и веселый взгляд на Антуана.
– Это щедрое предложение, сеньор мой, и оно мне весьма по вкусу.
Антуан просиял лицом, словно Анаис сделала ему величайший подарок в жизни.
– Прекрасно! Тогда пойдемте же прямо сейчас!
– Увы, есть дела, которые требуют моего внимания в лаборатории. Я хотела успеть с ними до послеобеденной лекции.
Маг покорно кивнул.
– Понимаю. Я совсем запамятовал, что ваши обязанности перед Академией гораздо больше моих. Тогда могу предложить прогулку на закате, в самый сказочный час. Вы же знаете, тут потрясающие закаты!
Анаис вежливо улыбнулась. Ей пока было не до того, чтоб на них любоваться.
Весь остаток завтрака Антуан воодушевленно расписывал ей, какой же запоминающейся будет их прогулка. Удивительно, но он ни разу не переступил черту навязчивости, и слушать его было скорее приятно, чем утомительно.
После завтрака Антуан предложил проводить ее до лаборатории, и Анаис не смогла ему отказать. Ей было приятно его общество, и она все чаще ловила себя на мысли, что слишком расслабляется в его присутствии. Это может привести к проблемам, напоминала она себе. В конце концов, он знал Одетт еще такой, какой ее изображала Диана. Стоит быть осторожнее, если она не хочет, чтобы кто-то узнал ее тайну.
Но ей нужен союзник. Слишком одиноко, слишком тяжело было все время помнить, что здесь она – одна против всех, без друзей, которым можно довериться. Возможно, Диане пришлось легче, она всегда была одиночкой, яркой и самодостаточной. Но Анаис иная – тише, слабее, незаметнее. Она уже давно смирилась с этим, и вот сейчас это различие проявилось особенно остро.
Уж не потому ли она прониклась симпатией к Фредерику и Роберу, что из-за ночной встречи записала их в таких же союзников?
В коридоре их нагнал Робер. После ночных приключений юноша выглядел немного помятым и сосредоточенным. Темные глаза нездорово и возбужденно сверкали.
– Наставница, я бы очень хотел с вами обсудить прошлую лекцию о трех состояниях веществ! – Выпалил он на одном дыхании, пристально глядя ей в глаза.
Анаис нахмурилась. О чем была прошлая лекция его курса она не знала, но догадывалась, что вряд ли о состояниях веществ. С этого алхимию только начинали изучать, это было то семя, из которого произрастала эта сложнейшая наука, граничащая с искусством.
– Сеньор д’Анари, если не ошибаюсь? – прищурился Антуан. – Неужели вы прогуливали занятия по этикету?
Робер покосился на Антуана и досадливо сморщился, но все же выпрямился и с демонстративным кивком поздоровался:
– Доброго дня, наставник Марье. Доброго дня, наставница Нуаре, – и снова перевел нетерпеливый взгляд на Анаис.
Девушка прикрыла глаза, прикидывая свое расписание. До обеда нужно найти зелье, которое так ждет младшая Мелансон, потом – лекция и коллоквиум, после них – прогулка с Антуаном. До расшифрованных дневников Дианы она опять доберется только к ночи, но, может, оно и к лучшему.
– Заходите в мою лабораторию перед обедом, – дружелюбно предложила Анаис, – успеете, сеньор д’Анари?
Тот снова странно покосился на Антуана, коротко кивнул и шагнул назад, к стайке однокурсников.
Анаис проводила его взглядом и улыбнулась.
– Милый мальчик и хороший ученик. Приятно видеть у отпрыска благородной семьи такой интерес к алхимии.
Антуан вздохнул и поджал губы.
– Увы, не могу сказать то же самое. Возможно, ваш предмет он ценит достаточно высоко, как и вас саму, исключительно из уважения к вашему роду. К тем, кто разного с ним сословия, мальчик, увы, относится с предсказуемым снобством. Возможно, именно из-за этого он и не старается демонстрировать хоть какое-то прилежание по моей дисциплине.
Анаис уже открыла рот, чтобы возразить, но вспомнила, как мрачно и недовольно Робер косился на Антуана, и промолчала. Неужели Робер действительно презрительно относится к тем, кто ниже его по происхождению? Неужели, узнай он, что она на самом деле простолюдинка, и его отношение изменится? Даже несмотря на то, что она оказалась рядом в момент его горя, смогла утешить и поддержать, вызвалась помочь с поисками убийцы Фредерика? Неужели все это может перечеркнуть лишь происхождение?
В глубине души Анаис знала: может. И Робер был скорее правилом, чем исключением.
У лаборатории она распрощалась с Антуаном с тяжелыми мыслями. Его слова глубоко запали ей в душу, напомнив, кто она и где она. Волей-неволей Анаис ощутила почти родственное тепло к Антуану и немного сочувствие. Маг был ровня ей по происхождению, но если она пряталась под маской бедной дворянки, то он ежедневно сталкивался со снисходительной брезгливостью аристократов, не устающих тыкать его носом в низкое происхождение.
С усилием Анаис помассировала виски. Ей сейчас некогда думать об этом. Пожалеть Антуана она успеет и вечером, а сейчас пора заняться делами. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей о классовом неравенстве, с которым она все равно ничего не могла поделать, девушка начала методично наводить порядок в лаборатории. На ее взгляд, Диана ужасно здесь все запустила: пыль, неубранные реагенты, недостаточно чисто отмытые колбы, закопченный тигель… Да как тут вообще можно работать?! В таких условиях любой эксперимент выдаст совершенно непредсказуемый результат!
Анаис и сама не заметила, как взялась за уборку. Наверно, стоило позвать слуг, но подпускать их к ценным реагентам и сложному оборудованию было просто страшно! А лаборант наставнице алхимии явно не полагался – кто из благородных учеников захочет отмывать реторты?! А нанимать отдельного обученного человека – так никакого бюджета не хватит!
Интересно, как справлялись наставники до фальшивой Одетт Нуаре? Забывали о своем происхождении и следили за чистотой сами? Или алхимиков нанимали из горожан, кто с отличием окончил Муниципальный Университет?
Из одной реторты странно пахло, хотя на вид она была, пожалуй, самой чистой. Анаис задумчиво принюхалась к ней, посмотрела на просвет. Она никак не могла вспомнить этот запах, хотя он был ей определенно знаком. Ни разводов на стекле, ни осадков. Анаис уже хотела замочить реторту в очищающем растворе, чтоб точно избавиться от любых следов прошлых эликсиров, которые в ней готовили, когда заметила радужную пленку на стекле.
– Интересно, – пробормотала девушка и отставила реторту в сторону.
Она что-то определенно помнила, но никак не могла ухватить мысль за хвост. Может, рабочие заметки Дианы помогут понять, что она здесь готовила?
В задумчивости пройдясь по чистенькой блестящей лаборатории, она один за другим повыдвигала ящики столов, но нашла только инструменты, а не записи. Но это было предсказуемо, Анаис и сама свои рабочие дневники хранила где ни попадя и подолгу не могла их отыскать, когда срочно требовалась какая-нибудь единственная запись за прошлый месяц. А ведь Диана была ничуть не более организованной и аккуратной…
Анаис сбилась с шага, замерла. По-новому осмотрела лабораторию.
– И зачем тайники и сейфы, – пробормотала она, – если есть студенческая безалаберность и вечное «пусть под рукой полежит»?
Пухлая тетрадь из неровно сшитых листов обнаружилась как раз там, где Анаис и ожидала ее увидеть – в щели между рабочим столом и стеллажом. Не зная где искать – ни за что не догадаешься заглянуть за столешницу, а обнаружишь случайно – не поймешь, нарочно тетрадь прятали, или она сама случайно завалилась.
Листы в ней оказались покрыты пятнами реагентов, воска и жира, некоторые помялись или истончились, словно их долго держали у сильного огня. Мельком пробежав глазами неровные строчки, Анаис едва не застонала от разочарования – и эти записи тоже оказались зашифрованы! И не лень Диане было шифровать абсолютно все свои записи? Неужели она так сильно не доверяла никому в Академии и везде видела врагов?
Но стоило Анаис присмотреться, как в непонятных пиктограммах она узнала упрощенные алхимические символы, знакомую студенческую скоропись, обезображенную нервным поспешным почерком. Прищурившись и водя пальцем по строчкам, шепча названия реагентов и процессов, Анаис разобрала один из опытов, что проводила Диана. Ничего особенного, такому в Университете на первом курсе учат. Похоже, в свободное время сестра усиленно вспоминала забытые навыки, чтоб не ударить в грязь лицом на лекциях.
Что она тогда могла готовить виталистке? Разве что омолаживающий эликсир, каким всякая неуважающая себя аптека торговала – десять капель лимонного масла на десять унций воды, флакон потемнее и этикетку поярче. Но такой эликсир себе любая горожанка приготовит.
Анаис аккуратно листала страницы, вглядываясь в угадывающиеся знаки, но не видела ничего похожего на таинственное зелье, о котором можно уговориться с магессой. Все, что Диана записывала, оказывалось достаточно простым и обыденным. Анаис уже дочитала тетрадь до конца, посмотрела листы на просвет, даже заглянула еще раз за столешницу, но ни второй тетради, ни выпавших листков не обнаружила. Она растеряно вертела записи в руках, когда ее взгляд снова упал на пованивающую реторту.
Несколько секунд Анаис смотрела на нее, а потом звонко хлопнула себя по лбу.
– Могла бы и по запаху догадаться, идиотина! – Раздраженно воскликнула девушка и, чтоб проверить себя, еще раз перелистала тетрадь.
Нужный рецепт обнаружился на последних страницах. Простой стимулирующий эликсир, не требующих особых тонкостей в приготовлении, только пары достаточно редких ингредиентов, которые в доступе у алхимика были, а у виталиста – нет. К тому же, Анаис помнила, что этот эликсир имеет весьма неприятную особенность – быстро портится и начинает очень специфически и неприятно пахнуть, одновременно с этим обзаводясь новыми свойствами – вместо того, чтоб придавать бодрости, как порция наичернейшего кофе, он начинал усиливать магические способности.
Правда, и на вкус он делался столь гадок, и такие обещал побочные эффекты, что мало кто из магов был готов так рискнуть, чтобы пить скисший эликсир. Зато на обычного человека он оказывал исключительно благоприятное воздействие – так подстегивал иммунитет и регенерацию, что любая болезнь или рана проходили за считанные часы.
Анаис потерла пальцем бок реторты, все еще радужно отливавший на свету. Не нужно было быть гением, чтоб сложить воедино эликсир, виталистку и грязную реторту. Вряд ли Роксана нуждалась в зелье только потому, чтоей с трудом удавалось проснуться утром.
Вздохнув, Анаис отмыла реторту и взялась за реагенты. Жаль, что Диана не написала, как она вообще смогла сговориться с нелюдимой магессой. Кажется, та появлялась в Академии только на своих лекциях, остальное время предпочитая проводить в исследовательском корпусе, отданном магам. Или, может, она сговорилась с куда более общительной Бьянкой?
***
За такими размышлениями девушка и приготовила зелье. Пока она перебирала варианты, размышляла, как ей самой лучше поступить и было ли это связано с расследованием Особой Канцелярии, ее руки умело перетирали и смешивали реагенты, на маленькой горелке кипятили раствор масел горного вечнолистника, процеживали смесь сквозь тончайшую марлю. Когда Анаис закупорила реторту с порцией стимулирующего эликсира, в ее руках оказалось зелье прозрачное, как самая чистая вода. Только если посмотреть сквозь него на свет, можно было заметить, как внутри жидкости чудесно преломляются лучи, превращаясь в радугу.
Она едва успела убрать с глаз долой тетрадь, когда в дверь коротко постучали, и тут же в лабораторию ворвался запыхавшийся Робер.
– Наставница, я не помешал? – выпалил он прежде, чем Анаис успела возмутиться его наглому вторжению.
Девушка вздохнула и улыбнулась.
– Присаживайтесь. Вы так раскраснелись, словно бежали от самой столицы. Неужели что-то настолько срочное?
Робер послушно уселся на единственный стул в лаборатории и смущенно потупил взгляд:
– Да не то что бы срочное… но сеньор Марье тоже просил зайти к нему до обеда, – юноша скривился, – опять будет отчитывать за тестовое задание!
– У вас так не ладится с ментальной магией? – сочувственно уточнила Анаис, недоумевая, зачем милому Антуану так третировать нелюбимого студента.
– Вы, наверно, не знаете, – вздохнул Робер и поежился, – но считается, что магам смерти ментальная магия не дается даже на базовом уровне. И наоборот почти так же – менталисты редко могут работать с трупами. Слишком несовместимые сферы.
Анаис сочувственно покивала.
Некоторое время они молчали, оба не решаясь заговорить о том, ради чего собственно и явился Робер. Наконец, девушка не выдержала и деликатно поинтересовалась:
– А как ваши успехи с освоением сферы смерти?
Робер насупился.
– Честно говоря, отвратительно. Мне почти ничего не удалось увидеть. Только ощутить, как меня дважды ударили ножом, сначала спереди, потом в спину. То еще ощущение, скажу я вам! Не хотел бы я такое повторить!
– И лучше не повторяйте, – поспешила согласиться Анаис. – Я слышала, сфера смерти самая непростая в освоении и не прощает ошибок. Хорошо, что в этот раз все обошлось, но лучше больше вам так не экспериментировать. Да и возле хранилища лучше пока не появляться – в этот раз Лабер не смог осмотреть место преступления, так что точно повторит попытку.
Робер согласно вздохнул и тут же приободрился, вскинулся, глаза любопытно блеснули:
– А как вам удалось этого дьяволова пса увести?!
– О, исключительно женским обаянием, – рассмеялась Анаис, подумав, что имя этому обаянию – Виктор. Заметив, как потупился и густо покраснел мальчишка, она поспешила его успокоить, – Не переживайте, он всего лишь любезно согласился проводить перепуганную наставницу до ее комнаты. Ночная Академия так мрачна и зловеща, и столько призраков в ней может встретить человек, чье воображение растревожено смертями и потерями.
Робер поспешно кивнул, но румянец не сошел с его лица. Похоже, он все еще подозревал, что наставнице ночная встреча с начальником службы безопасности не обошлась дешево.
Сомневаюсь, подумала Анаис, что этот плесневелый сухарь вообще способен хотя бы на симпатию, не то что на страсть. Но мальчика лучше не смущать, девушка видела – чем больше она его сейчас будет разуверять, тем сильнее Робер будет считать, что наставнице пришлось чем-то жертвовать ради его спасения от клыков и когтей Лабера. Так что лучшее, что она могла сейчас сделать – отнестись к ночным событиям, как к пустяку, и не затрагивать их больше в разговоре.
Вместо этого Анаис спросила:
– У вас есть какие-нибудь идеи, что еще можно узнать о последнем вечере Фредерика?
Робер вздохнул:
– Я то же самое хотел спросить у вас. Сомневаюсь, что наставница Мелансон будет настолько добра, чтоб научить меня считывать смерть.
– Да и может быть поздно, – поспешила заметить Анаис, чтоб уж точно отбить у мальчишки желание идти к морталистке с просьбой о персональных уроках, – вряд ли такие следы долго держатся, а после похоронного ритуала и вовсе должны исчезнуть.
Робер помолчал немного, снова опустил глаза.
– Завтра приедут родители Рикки. Хотя могли бы и не приезжать! – с ожесточением выпалил он. – Засунули сюда Рикки и забыли про него. Только ради сохранения лица и явятся!
– Думаете, они поверят в версию с самоубийством?
– Не знаю! Но судя по рассказам Рикки, его отец с радостью поверил бы и сказкам про дракона, если б этот дракон сожрал Рикки!
Анаис встала, положила ладонь на плечо мальчику, чуть сжала, стараясь успокоить и приободрить. Голос ее звучал предельно серьезно:
– Мы сделаем все возможное, чтоб смерть Рикки не оставили не раскрытой. Лабер и Лаперьер знают, что было убийство. Мы знаем, что было убийство. Сеньорина Мелансон узнает – когда будет готовить ритуал. Уверена, и среди слуг есть те, кто не побоится громко заявить о том, что они видели, если шум поднимется. Главное, что мы должны – не сдаваться. Ради Фредерика.
Робер всхлипнул и порывисто обнял Анаис. От неожиданности она пискнула, как-то сразу сообразив, что мальчишка, даром, что на среднем курсе, а уже почти с нее ростом. Что ж будет, когда расти закончит?
