Текст книги "Проводник"

Автор книги: Вячеслав Варин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Дьявол. Ангел. Смерть.

Как я ни перемешивал колоду – три эти карты выпадали в моих раскладах раз за разом. Я устал над ними думать.

Каждая карта Таро имела множество туманных значений, которые к тому же чаще всего противоречили друг другу. Сочетания карт придавали прочтениям вообще другой смысл. Ну а весь расклад, в свою очередь, менял отношения сочетаний. Это был алфавит, буквы которого складывались в слова, а слова – составляли предложения. Своего рода текст, который можно прочесть только при наличии особых способностей, – задача не для логики, а для подсознания. Или, если угодно, для провидения, без которого от колоды Таро пользы не больше чем от стопки бумажек с нарисованными на них картинками. Ведь самый содержательный текст предстает перед неграмотным человеком бессмысленным набором таинственных значков…

«Читать» я умел. Используя карты, я отыскал в свое время «Бархатный Рай», но настоящим провидцем никогда не являлся. Кассандру посещали видения, сны наяву, меня же – лишь некие смутные ощущения, призрачные порождения интуиции, испаряющиеся без следа при первой же попытке над ними размыслить.

Дьявол. Ангел. Смерть.

Я искал не людей с даром, чтобы переправить их в Орден, – так было раньше. Теперь я искал Культ.

И единственным ответом, который мне удалось извлечь из навеянных арканами миражей, – было место.

Туман тут был совершенно иным, чем в городе, – будто живым существом. Наплывая откуда-то тягучими молочными струями, он то сгущался непроглядной пеленой, то бледнел, и тогда перед взором представали склепы и надгробия, несметными легионами выстроившиеся вниз, вниз и вниз по пологому склону.

Я находился на Главном городском кладбище, в его центре, сидел среди могил на мраморной скамейке. Повинующиеся моей руке карты покидали колоду и ложились рубашкой вверх.

Дьявол, Ангел, Смерть – снова и снова, переворачивая, видел я.

Видел – и смотрел сквозь них. Сменяя друг друга, передо мной проплывали картины и мысли, истории из прошлого и настоящего, принадлежащие мне и другим людям. Я чувствовал будущее – чувствовал отчетливо, но не мог схватить его, чтобы запечатлеть в памяти. Мой затуманенный разум проходил сквозь него, словно пальцы сквозь дым.

Я ощущал ледяную воду, ее пронизывающий холод и тупую боль. Я слышал манящий женский голос, поющий прекрасную песню в ночи. Я видел, как языки дьявольского пламени трепещут и с шипением пожирают темно-красную кровь. Я видел себя – одиночку на пути, освещенном луной, – и темное небо, раскрывшее объятия надо мной и крестами. Крестов тут хватало…

«Но где искать дальнейших ответов?» – спрашивал я карты очередной раз, закрывая глаза.

Дьявол, Ангел, Смерть…

– Это здесь, здесь, здесь… – повторяемый Старшими арканами рефрен вибрировал, блуждая в лабиринте моего подсознания, звенел, отражаясь от его темных стен.

Ключ к ответам на вопросы находился где-то здесь.

Он был растворен в сыром воздухе вместе с туманом или зарыт в укромном месте среди могил.

Здесь не было никого, кто мог бы дать мне подсказку. Только покой и пустота. Это было бескрайнее поле мертвых, освещенный мертвенно-белым лунным светом океан крестов, в который, подобно бесчисленным притокам, уже не первое столетие впадали окрестные жизни… Среди могильного безмолвия были лишь я да нахохлившееся воронье – оно следило с ветвей за моим странным занятием.

Не оставалось ничего, кроме как исходить кладбище вдоль и поперек. Примерную его географию я знал. Парой километров севернее располагались сектора тех, кого хоронил муниципалитет. Кресты там были деревянными и долго не стояли. Зевы сотен неглубоких, выкопанных впрок ям ждали новые гробы. А старые восточные сектора, с которых кладбище и выросло, прятались в самом низу, среди диких зарослей, затопленных шахтной водой. Места там были самые мрачные, и, наверное, сначала стоило отправиться туда.

Рука моя потянулась за сигаретами – и замерла на полпути.

Слишком отрешившись от окружающей обстановки, я не уловил, что уже не один. Кто-то появился за моей спиной.

Почувствовав его, я выхватил излучатель и повернулся.

* * *

Сквозь прицел я увидел темный силуэт с неясными очертаниями.

Фигура в плаще с надвинутым капюшоном.

Я усилил восприятие. Темнота и плотный туман перестали быть препятствием для моего зрения.

Фигура утратила размытость и приняла очертания женщины. Она сидела на скамье боком ко мне, всего в паре десятков шагов. Ее психополе ощущалось ясно, не оставляя сомнений: она обычный человек. Я разглядел на ее пальце золотое кольцо с бирюзой и ощутил тонкий запах духов. Лица не было видно.

Если она и имела ментальную защиту, то делала что-то, сознательно раскрывшись. Склонив голову над могильной плитой, она что-то говорила – очень тихо, то и дело прерываясь и просто беззвучно шевеля губами, – так, что я не мог ничего разобрать.

Готовый выстрелить, я просканировал окрестности – и никого более не обнаружил.

Кто эта женщина, возникшая словно из-под земли за моей спиной? Почему она тут одна – ночью, на укутанном туманным саваном кладбище?

– …Время здесь становится иным, – проник я в ее мысли. – Но и здесь оно не застывает – тут оно превращается в память. Деревянному кресту, отмечающему могилу одинокого человека, суждено простоять недолго. Дольше стоят надгробия тех, кто оставил после себя детей, чья память исправно поддерживает каменные плиты. Внуки тоже еще помнят, но поправляют уже реже. Уже при их жизни эти вехи неизбежно косятся набок – пока время и забвение не заставят их упасть и исчезнуть без следа. Никакая память не вечна. Пусть «вечная память» высоких родов и великих личностей защищена не убогими деревянными досками, а гранитом склепов и пергаментом генеалогических древ, время властно и над этим… Вечен лишь покой.

Она начала кидать вокруг беспокойные взгляды, и я отступил.

Такая редкая чувствительность была присуща менее чем одному проценту обычных людей. Погруженные в себя, наделенные развитой интуицией личности «восприимчивого типа» нервничали при чтении их мыслей. Она определенно относилась к их числу. К тому же место и темнота, одиночество и ватная тишина – все это повышало ее ментальную чувствительность. Слушая ее внутренний голос, я ощутил это.

И еще, что она молода. Но что за странные философствования рождались в ее голове? Впрочем, какое место – такие и мысли…

Она не подозревала о моем присутствии. Если при ней и было оружие, то под очертаниями плаща его не наблюдалось. Поэтому я убрал излучатель, спрятал карты и направился к ней.

При моем приближении она вздрогнула и обернулась.

– Простите, если вас напугал, – произнес я, выходя из тумана. – Но если бы просидел, так и не обратив вашего внимания, вы могли бы испугаться куда сильнее, обнаружив меня при уходе. Этот непроницаемый туман… Я сам не сразу вас заметил.

Она промолчала. Подождав немного, я заверил:

– Не бойтесь, к числу злодеев я не принадлежу.

Сказав это, я начал сосредоточенно изучать надгробную плиту, подле которой она сидела. Она обратила взгляд туда же.

– Кто же вы тогда? – спросила она спустя минуту.

Голос ее был необычайно звонким и чистым. Я почувствовал, что он мне знаком, но не понял откуда. Это было странно.

– Меня зовут Рауль. Я пришел сюда, чтобы посидеть в одиночестве, подобно вам. Намерений нарушать ваше уединение у меня не было никаких, вы просто внезапно оказались рядом… Если я по-прежнему вас пугаю, то, пожалуй, уйду.

– Меня зовут… Таня. – Я уловил, что свое имя она назвала с некоторыми колебаниями. – Я вас не боюсь, вы можете остаться.

– Неужели действительно не следил за мной? —прочел я ее мысли. – Вызвать Маркуса, чтобы меня поскорее забрал? Такси сюда не приедет… Да нет, не может же быть, чтобы он оказался тут случайно! Надо вызвать Маркуса. Но если он хочет напасть – то нападет тут же, увидев, что я кого-то набираю.

Колеблясь, она коснулась компа в кармане. Я перестал читать мысли, не желая ее беспокоить.

– Я в вашем распоряжении, – сказал я вместо этого. – Вряд ли девушке стоит оставаться на кладбище одной… Хотя, если честно, меня ваше присутствие здесь не удивляет.

Рука ее замерла, сжав комп.

– Это почему же?

– Это меня скорее пугает. Темнота, кладбище, одинокая, беззащитная девушка… Похоже на фильм ужасов. Я надеюсь, мне не отведена в нем роль жертвы?

– Если он следил – то теперь издевается, – подумала она.

– Я не ведьма или вампир, – сказала она вслух. – А вы не колдун?

– Самую чуть.

– Даже так? Интересно…

– Пытаюсь предсказывать свое будущее.

– Астрология?

– Увы… – покачал я головой. – Восходы светил, противостояния планет, их двойные прохождения… Не то чтобы не верил в это, просто все эти прогнозы и параллели – точно не моя стихия. Мне больше по душе карты.

– И вы занимаетесь этим профессионально?

– Нет, профессия у меня совершенно другая, а это – своего рода хобби.

Она оторвалась от плиты и повернулась ко мне. Я тоже посмотрел на нее.

– Послушайте, – твердо сказала она, – скажите честно: вы меня знаете?

– Нет. Вы иногда безрассудны, у вас приятный голос, и вас зовут Таня. Это я знаю, и почему я должен знать о вас что-то еще? – я разглядывал ее. Лицо скрывала тень капюшона, под плащом прорисовывалась высокая и стройная фигура. – Вы какая-то известная личность?

– Самую чуть… – ответила она, поколебавшись. – Но давайте я останусь инкогнито.

– Тогда я буду вынужден вас разочаровать – уже догадался. Как я сказал, вас зовут редким в наши дни именем, и у вас очень приятный голос. Если добавить к этому то, что вы еще некоторая знаменитость, и если все это вместе увязать с пребыванием на ночном кладбище, то вы… Таня из «Призрачного Сияния». Уставшая от роли звезды тяжелого рока, ищущая уединения. Как я почувствовал, какого-нибудь философского уединения.

– Вы правы… – помолчав, она усмехнулась. – Насчет всего. Уж не знаю, насколько философского – но уединения. А вы правда предсказатель?

– Вам придется поверить на слово – или не поверить… Кстати, я опасаюсь за ваш голос – вы так зябко придерживаете воротник у шеи. Вам не будет неловко, если я предложу шарф?

– Буду очень благодарна.

Она отбросила капюшон, чтобы обернуть мой черный шелковый шарф вокруг шеи. Я воспользовался этим моментом, чтобы усилить восприятие и разглядеть свою собеседницу получше.

Собранные сзади иссиня-черные волосы оставляли открытым ее высокий лоб Черты лица были мягкими и тонкими. У нее была неяркая помада и выразительные глаза, отливающие глубоким оттенком морской синевы…

– Спасибо, ваш шарф довольно теплый, – поблагодарила она. – Вы можете не уходить. Но не сидите молча.

Я вздрогнул. Уши мои заложило – обостренный слух сделал ее слова настолько оглушительными, будто я попал на рок-концерт. Я поспешил вернуться к нормальному восприятию.

– Давайте не будем говорить о вас как о певице. Дело не в том, что мне не нравится ваше пение, – мне кажется, вам просто этого сейчас не хочется. Давайте поговорим о чем-то еще.

– Давайте поговорим о вас.

Я опустился на скамью. Наверное, это было ошибкой – усталость, доселе маячившая задним фоном, внезапно навалилась на меня со всей силой. На днях было много утомительной работы, да и гадания никогда не проходили бесследно… Культ и эта девушка – какая тут могла быть связь? Через нее можно получить информацию о культистах в музыкальной богеме, вычислить метастазы этого зла, пущенные на тяжелую музыкальную сцену?

– Вы ночью, на кладбище, – сказала Таня. – Выглядите довольно озабоченным и хмурым. Даже мрачным… Произошло что-то плохое?

– Происходит очень много плохого, – сказал я и потянулся за фляжкой и сигаретами. – И жить вообще мрачно. Кое-что раньше было хорошим, но потом настало «сейчас».

– Спасибо, я не пью, – отказалась она от коньяка и улыбнулась. – Ваш расплывчатый ответ похож на эту туманную погоду… Но я не думаю, что все настолько плохо, как представляется вам сейчас. Каким бы жестоким ни был удар судьбы, надо вставать и идти дальше – вновь и вновь. Если поддаваться, так себя настраивать и звучать в тон каждому негативному фрагменту жизни…

– Я понял, о чем вы, – сделав глоток, вздохнул я. – Все эти ребята, ведущие в Паутине виртуальные дневники, дабы всякий мог погрузиться в их личную трагедию, в ее черную глубину… В реальности у этих тинейджеров тоже все черное – чулки в сетку, ботинки на высоких платформах, помада. Им нравится почитывать магические книжонки и выпивать в компании себе подобных на кладбищах, сопровождая попойки мудрствованиями о безрадостном существовании и потусторонних сферах, о неразделенной любви и безнадежной депрессии… И, конечно же, о венчающем все это самоубийстве. Каждый второй парень из таких вампир или, на худой конец, обладает некими паранормальными способностями, которые на поверку, – я вспомнил свою службу Проводником и болезненно поморщился, – оказываются полной ерундой. Каждая вторая девушка ведьма или, в крайнем случае, имеет поцарапанные запястья. Фото царапин в Паутине прилагается, под каким-нибудь громким заголовком наподобие «Болью наружу». Как правило, душевные драмы и вселенское горе, с которым связаны бутафорски вскрытые вены, – не что иное, как размолвки с женоподобными бойфрендами… Странно, что вы спутали меня с таким представителем армии ваших поклонников и уже начали отговаривать от самоубийства. Странно уже тем, что я не восемнадцатилетняя девочка с пирсингом, белым гримом на лице и египетским крестом на шее.

Высказав это, я почувствовал, что Таня смешалась.

– Действительно, хотя вы и выразили это несколько насмешливо… Такое ощущение, что вы прочли мои мысли… Но странности в том, что я так подумала, нет никакой. Вы сказали, что практикуете гадание на Таро, вы сидите ночью на кладбище с бледным и мрачным лицом и говорите, что сейчас все плохо… В одной вашей руке фляжка с выпивкой, и, когда вы поднимаете другую, чтобы затянуться сигаретой, я вижу повязку на запястье.

– Вы довольно внимательны, – я поправил манжет. – В таком случае вы можете отметить, что и этой рукой я действую свободно. Почти прошло, но до сих пор ношу эластичный бинт, чтобы ненароком не возобновить вывих, полученный несколько дней назад на работе. Кончать с собой – это последнее, что я стал бы предпринимать. «Не все слезы могут быть выплаканы, не все раны исцеляет время». «Ах, оставить бы себе на память кусочек этой грусти»… Дутые личные трагедии, возводимая в ранг культа ранимость и чувствительность – отнюдь не признаки сложности нервной системы. Всего лишь доказательства ее неуравновешенности. Это мне не свойственно. У меня совсем не тот возраст, не та жизнь и не та работа.

– А что у вас за работа?

– Довольно суетная… Ограничусь этим уклончивым объяснением, потому что расписывать ее мне хочется еще меньше, чем вам – давать сейчас очередное интервью.

– Тогда не стоит. Я спросила лишь потому, что многое в вас загадочно. Не скажи вы о Таро, я бы могла принять вас за молодого священника. Этот длиннополый черный плащ, этот черный жилет с белыми полосами по швам, напоминающими вверху белый воротничок… И этот крест… – она указала на фляжку. – Это что-то обозначает?

– Памятный подарок товарища. Он живет и здравствует, я был вовсе не на его могиле.

– Что же тогда привело вас сюда? Предсказание?

– Вот сейчас вы угадали.

– Значит, вы просто в плену своего восприятия. Предсказания… Я никогда их не любила, потому что не хочу знать будущего. Если меня впереди ждет нечто плохое – я предпочла бы ничего об этом не знать. Если хорошее – тоже. Если все знаешь наперед, жить скучно. Или мрачно, как вы заметили… И что же такого вы себе предсказали?

– Проблема в том, что я никак не могу это расшифровать.

– Тогда не стоит забивать себе этим голову, – улыбнулась она.

– Наверное, – согласился я. – И еще…

Комп в ее кармане зажужжал, прерывая мои слова. Она посмотрела на экран и нахмурилась. Секунду поколебавшись, нажала на кнопку ответа.

– Да, Маркус.

– Таня! – тишина делала мужской голос в динамике слышным и мне. – С тобой все в порядке?! Мне сказали, что ты отправилась одна на городское кладбище! Где ты?!

– На кладбище.

– Ты с ума сошла! Я уже подъезжаю. Где ты именно?

– В центральных секторах.

– Отлично, никуда не уходи. Я буду буквально через пару минут.

– Маркус… – начала она, но тот уже положил трубку.

– Наверное, мне стоит уйти, – сказал я, поднимаясь. – Знакомство с вами было очень приятным, но всему хорошему, как я говорил, когда-нибудь наступает конец. Прощайте.

– Подождите! Неужели вы оставите меня здесь одну?

Я не читал ее мыслей, но понял – та меланхолия, с которой она легкомысленно отправлялась сюда, улетучилась после нашей беседы.

Мне следовало уходить. По всей видимости, она не была связана с Культом – никак. Поэтому делать мне тут было нечего. Приезд Маркуса мог ознаменовать все эти комические сцены ревности, в ходе которых, быть может… Мне не хотелось никого ставить на место, портить чью-то личную жизнь, оказывая медвежьи услуги.

Но на аллее уже показался свет фар. Лишая выбора, Таня взяла меня под руку, и мы вышли на асфальт.

За несколько десятков метров я прочел мысли водителя.

– Насколько я понимаю, это не ваш спутник жизни, – констатировал я.

– Маркус? – засмеялась Таня. – Конечно нет, это барабанщик нашей группы. Талантливый парень и бойфренд моей лучшей подруги. Ночи напролет они висят в Паутине… Только не говорите ему, что я пришла сюда сама. Он закатит настоящую истерику, а ворчание Луизы затянется на месяц. Преступность – их пунктик.

Машина остановилась рядом с нами, боковое стекло скользнуло вниз. Маркусом оказался длинноволосый парень в рокерской куртке. Несколько сережек висели в его левом ухе, а с груди скалился устрашающий череп… Аудиосистема выдавала забойный «дэз-метал».

– Спасибо, что приехал! – громко сказала Таня, когда мы усаживались на заднее сиденье. – Мы задержались, и начался дождь.

Маркус сделал музыку потише и облегченно вздохнул.

– Я уже испугался, что ты сошла с ума и пришла сюда одна! – Он тронулся, разворачивая машину. – Гнал как сумасшедший. Хорошо, что не взял пушку. А хотел! Везде полицейские посты. Черт знает что творится с этим чертовым миром…

– Что правда, то правда, – согласился я.

– Это Рауль, – представила меня Таня.

– Маркус, – сказал он, – или Mayhem. А лучше по-русски – Разгром.

Я кивнул.

– Вы сильно рисковали… – не отрываясь от дороги, бормотал он. – В такой час, в такое место… Да вокруг одни маньяки! Падальщики, насильники, грабители, каннибалы. И у многих такие добренькие рожи… Как у того Мясницкого Ножа. Кладбища – как раз места для таких. Они здесь, должно быть, роятся…

Хотя дорога была пуста, он то и дело косился в зеркало заднего вида, распекая в мыслях Таню.

– Каждый черпает творческое вдохновение в своем, – сказала она ему, – кто-то в ночных прогулках по кладбищу, а кто-то – на сетевых порталах, посвященных криминалу. Созерцает милый сердцу мордобой, пальбу и поножовщину.

Разгром усмехнулся:

– Тебе это было бы полезно. Посиди со мной и Луизой вечерок в Паутине – сразу поймешь, чем рискуешь в подобных променадах. Ты просто не осознаешь опасности.

– Да и этот ее дружок не выглядит шибко крутым, – оценивающе поглядел он на меня. – С таким же успехом ей можно гулять самой, как она это делает обычно.

Мягкая ладонь Тани уже давно согрелась в моей руке – и хотя это было просто ролью для Разгрома, они все мне нравились. И Таня, и рука, и роль…

– В конце концов, я был с нею, – решил я подать голос. Сидеть молча всю дорогу не стоило. – Что могло произойти?

– Хе, – Маркус обернулся с кривой улыбкой. – Одно дело – отпугнуть стаю бомжей, другое – столкнуться с настоящими отморозками… Уж прости, не выглядишь чемпионом мира по боям без правил.

– Маркус! – возмутилась Таня.

Я почувствовал, что происходящее меня забавляет.

– Вообще-то, у меня есть пушка.

Веско сказав это, я тоже криво улыбнулся.

Поскольку Таня сидела вплотную, она не могла не почувствовать оружия в левом кармане моего плаща – так что скрывать его не имело смысла.

– Дашь взглянуть? – спросил Разгром.

Я протянул ему пистолет.

– Да, – оценивающе крутя его в руке, Разгром кивнул с видом знатока, – «Глок-17» калибра девять миллиметров – это неплохая игрушка. Я надеюсь, не газодробовой?

– Нет. – Я вернул пистолет в карман, сочтя лишним просвещать относительно того, что это никакой не «Глок», а дальний потомок разработок Борхардта и Люгера. – А что это там за свет?

Мы уже выехали с кладбища, и этим светом было не что иное, как фары стоящей на обочине полицейской машины.

– Черт! – воскликнул Разгром. – Когда я мчал за вами, их тут не было! Что делать?! Они же найдут «Глок»!

– Стоит вести себя спокойнее, – посоветовал я, глядя, как полицейский на обочине сигналит жезлом. – Останови.

Их было трое.

Тот, что сигналил, пошел к нам, держа руку на расстегнутой кобуре. Второй прикрывал его, стоя за машиной. Третий – обошел нас сзади, с автоматом наготове.

– Сержант Мальцев, – козырнул полицейский. – Прошу заглушить двигатель и всех выйти из машины.

– А в чем дело? – спросила Таня.

– Нужно произвести досмотр… – тут сержант пригляделся. Брови его приподнялись. – Вы – Таня из «Призрачного Сияния»?

– Да, – она улыбнулась. – А это музыканты.

– Удивительно! Прошу прощения, – сержант выпрямился и повернулся к остальным. – Мэттью, да это Таня из «Призрачного Сияния»! Не узнал вас сразу… – Смущенная улыбка выглядела странно на его служебном лице. – А между прочим, у меня все ваши альбомы в коллекционном издании! Я могу попросить автограф?

Лучезарно улыбаясь, Таня достала из кармана свою фотографию, написала: «Бравому сержанту Мальцеву от благодарной Тани», расписалась…

– Благодарю вас, – он спрятал фотографию во внутренний карман, как дорогую вещь. – Благодарю. Мне очень нравится то, что вы делаете.

– Спасибо – улыбнулась Таня. – А кого это вы ловите?

– Обычные дорожные проверки, – козырнул он. – Желаю приятного пути!

– Пронесло… – перевел дух Маркус, когда мы оставили полицейских позади. – Ничего себе «обычные дорожные проверки»! Я думал, они нас для начала изрешетят, а уже затем проверят!

Он засмеялся, Таня тоже.

Я понял, что мне нравятся эти люди, – настолько, что не хочется читать их мысли, а воспринимать такими. И это была опасная симпатия.

– Кстати, прекрасно знаю, кого они ловят, – поразмыслив, заявил Маркус. – Вся местная Паутина на ушах. Как раз обсуждал это на форуме, когда мне позвонила Луиза и сказала, куда ты отправилась… Думаю, они ловят Ангела Смерти.

– А этот чем прославился? – поинтересовалась Таня. – Тоже серийный проституционный маньяк, вроде Кровавого Коллекционера или этого нового Мясницкого Ножа, о котором мне недавно рассказывала Луиза?

– Непонятно… – озадаченно сказал Маркус. – Первым погиб некий бизнесмен по фамилии Вурц. И целое сборище у него дома. Убийца взорвал поместье – наверное, чтобы замести следы. Это произошло пару недель назад, и это было только начало. Последовали еще нападения. В настоящий момент совершено еще четыре. Все – примерно с таким же результатом.

– Этот Ангел Смерти – обычная утка, – сказал я. – Бизнесмен Вурц… Мало ли их убивают? Разборки банд, деловые интересы, конкуренция в сфере черного рынка, заказные убийства… Журналисты просто раздувают свое кадило, придумывая какие-то дикие образы, – исключительно чтобы поднять рейтинг и заработать.

– Не совсем утка. Вурц, как определили полицейские, покопавшись в руинах его поместья, был сектантом и падальщиком. Дома у него проводились оргии и жертвоприношения. В остальных случаях – схожая публика. Сначала строили версии о группе убийц. Но потом определили, что орудует один человек.

– Определили сетевые умники или криминалисты? – спросил я.

– Криминалисты. Расположение гильз, пулевых отверстий, следов и все такое. Одно и то же оружие – лазерный излучатель и пистолет. Пару раз он задействовал нож. А за что журналисты окрестили его так? Он приходит из ниоткуда и абсолютно хладнокровно всех убивает – будто посланный смертью ангел.

– Ясно, что «из ниоткуда», – хмыкнула Таня. – Не станет же он оставлять визитку с домашним адресом. И ясно, что «хладнокровно». Перекошенного от ненависти лица ведь никто не видел… Ходульные элементы, сочиненные журналистами ради художественного эффекта. И прозвище того же пошиба, – она поморщилась, – Angel of Death.

– Прозвище он отрабатывает, – возразил Маркус. – По крайней мере, до сих пор не спасся никто. Позавчера он уничтожил подпольное сообщество черной магии, в домике на отшибе. Нагрянул как раз тогда, когда они хотели принести в жертву ребенка. Но больше половины сумели вырваться из бойни. Они повыпрыгивали в окна и убежали на расположенный рядом лесоторговый склад.

– И что они рассказали?

– Ничего, я же говорю. Кто пытался убежать, тех он настиг. Кто прятался – тех нашел. Три трупа в доме, шесть трупов на складе… Удивительно, как он смог их всех переловить среди штабелей всяких бревен, шпал и досок – там огромная территория. Какая-то мистика… В общем, спасся только младенец, лежавший в картонной коробке из-под телевизора. Его жертвоприношение так и не состоялось. Покончив со всеми, Ангел Смерти вызвал полицию – очевидно, чтобы забрали ребенка. Голос был искажен компьютерным модулятором.

– Даже и непонятно, кто он такой, – озадаченно произнесла Таня. – Последний поступок – чудовищный по жестокости. Убить девятерых человек. Но ребенок…

– Да, – кивнул Маркус. – И одновременно непонятно, зачем это он расстрелял на прошлой неделе кружок спиритуалистов в одном из южных секторов? Они-то никого в жертву не приносили… Уже сорок четыре трупа.

Я покачал головой:

– И что думают? Кто стоит за этим названием – «Ангел Смерти»?

– Тут мнения расходятся. Одни, например, говорят о войне сект. Но это слабая гипотеза – наверное, тогда действовал бы не одиночка. Другие говорят о каком-то отряде, работающем на неведомые цели властей. Это, по-моему, тоже бред, у властей другие методы в отношении подобной публики. Третьи настаивают на маскировке убийств с деловыми мотивами под религиозные разборки…

– Если этот тип и существует, то он – некто вроде Герострата, – заявил я. Хотелось побыстрее окончить это обсуждение. – Мечтает прославиться. Или какой-нибудь свихнувшийся мститель. К примеру, сумасшедшие фанатики убили его сестренку или возлюбленную – и вот он выдвинулся на тропу войны. Мщение, возведенное до уровня священной миссии. А может, это просто псих, свихнувшийся на религиозной почве…

– Киношные версии, – покачала головой Таня.

– Да каких только версий в Паутине я не слышал! – махнул рукой Разгром. – Один «авторитетный источник» заявил прямо: это орудуют христианские фундаменталисты из террористического движения «Псы Господни». Хотя их вроде как накрыли в прошлом году. Но черт его знает… – Он повернулся и откровенно прибавил: – Потому и ехал к вам малость на нервах. Тут тебе и «Мясницкие Ножи», и «Ангелы Смерти»…

– По-моему, Ангел Смерти и этот идиотский проституционный Нож – совершенно разные вещи, – не удержался я. – К чему ему нападать на Таню, если его профиль – истребление темных оккультных общин? Что он в этом нашел – черт его знает, но обычных людей он не трогает.

– Что да – то да, – признал Маркус. – Одна знакомая из университета увлекалась черным колдовством – хотела вступить в ковен ведьм. Устроили целый кружок. Все это шептание, тайны, многозначительные умолчания… Ходили там на понтах, – он недобро ухмыльнулся. – После появления в массмедиа этого громилы и подружка передумала, и «тайная консистория» как-то рассосалась. А то мало ли – приедет к ним и устроит не Вальпургиеву, а Варфоломеевскую ночь.

– Маркус прав, – вздохнула Таня. – Я иногда веду себя как маленькая капризная девочка – захотелось по темноте на кладбище. Это было глупо…

Я почувствовал, как в моем кармане вибрирует комп.

– Прошу прощения, – шевельнулся я. – Но мы едем и едем, а мне-то надо выходить… Но только в том случае, если Маркус довезет тебя до дома.

– Естественно, довезу, – пожал плечами Разгром. – А ты прямо тут и живешь?

– Нет, но совсем недалеко. Хочу немного пройтись.

Рядом был периферийный сектор – спальный район.

– Может, подкинуть тебя под самые двери? – спросила Таня.

– Не стоит, – я улыбнулся и отпустил ее руку. – Каждый ведь черпает творческое вдохновение в чем-то своем.

На прощание Таня поцеловала меня в щеку, и я ощутил, как она тайком пишет что-то на моей ладони – тем же фломастером, что и автограф.

– Ангелочки… – скорчил умилительную гримасу Разгром. – До встречи, приятель!

– И завтра не забудь заскочить, – отпустила мою руку Таня.

Машина тронулась, оставляя меня одного на ночной улице. Глянув на ладонь, я увидел там не автограф, а номер.

Комп в моем кармане вновь завибрировал.

Подобно бою часов, вызов Магистра возвещал о времени возвращаться из гостей домой.

* * *

– Говорить можете? – голос Магистра был, как обычно, старческим, сухим и деловым.

Таким его делал компьютерный модулятор.

– Уже да.

– Ситуация несколько изменилась, и потому я отменяю свои предыдущие распоряжения.

Это было неожиданно. За последние двенадцать дней я положил конец существованию пяти ячеек. Самой крупной были «Освобожденные» Селесты, тринадцать культистов. Затем я отправил в ад еще тридцать одного. Итого, как верно сказал Маркус, сорок четыре. В их числе оказались три слабосильных телепата-визуала и два культиста с даром физической силы. С последними пришлось попотеть… Это было много, но далеко не все. Еще оставалось шестнадцать ячеек, все более мелкие. В основном это были даже и не ячейки, а фигуры из различных структур общества. Муниципалитет, полиция, телевидение, организованная преступность… Культ имел не только послушников – как правило, обитателей социального дна. У него были и Миньоны, занимавшие места во всех нужных ведомствах, учреждениях и организациях. Их положение везде было неприметным – но им и не требовались крупные посты и ключевые должности. Используя способности, недоступные обычным людям, они имели мощнейшие рычаги воздействия на людей, принимающих решения – а значит, манипулировали политической и общественной ситуацией во всех ее сферах.

Таких «закулисных заправил» в городе насчитывалось тридцать семь человек. Как само содержание их мероприятий, так и затейливость ухищрений, с которыми они обстряпывали свои грязные делишки, могли зародиться разве что в воспаленном воображении параноика. Но увы, они были порождены не больным разумом обитателя психиатрической лечебницы. Это была самая что ни на есть объективная реальность – всего лишь та ее сторона, что заботливо скрыта от взгляда большинства. Миньоны были частью Культа – древнего и сложного, обильно смазанного ложью механизма.